Текст книги "Битва полов (ЛП)"
Автор книги: Адриана Лок
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Может, ты найдешь что-то подобное здесь, – предлагает он.
– Надеюсь.
Мы обмениваемся картошкой фри и еще несколькими улыбками, но остаемся каждый при своем мнении. Наконец, когда музыка становится более роковой, мы начинаем морщится.
– Похоже, мне пора домой, – говорю я, нащупывая свою сумочку на сиденье рядом со мной. – Где Фелипе?
– Оставайся здесь, хорошо?
Кивнув, провожу пальцами по молнии, пытаясь найти свой бумажник. Прежде чем успеваю его достать, Карвер возвращается. Он стоит рядом со мной, от него исходит энергия, которая почти сбивает меня с ног.
– Ты готова?
Я начинаю вставать, слегка покачиваясь на каблуках. Он берет меня за локоть своими большими руками и помогает подняться на ноги. Тяжело дыша, жду, когда он отпустит меня. Но он не отпускает. Вместо этого, положив руку мне на поясницу, он ведет меня к выходу.
– Я не заплатила Фелипе, – вспоминаю я, когда мы выходим на теплый вечерний воздух.
– Я позаботился об этом.
– Я верну тебе деньги.
– Конечно. – Он подзывает такси и через несколько секунд садится на сиденье рядом со мной. – Какой у тебя адрес?
Он повторяет мой ответ водителю, и мы вливаемся в поток машин.
– Тебе не обязательно нянчиться со мной, – вздыхаю я, откидывая голову на спинку сиденья. – Я уже большая девочка, знаешь ли.
– Я вижу.
Машина мчится сквозь плотное движение, запах каких-то благовоний почти убаюкивает меня. Текила оседает у меня в желудке, затуманивая разум от логических мыслей.
И действий.
Зевнув, склоняю голову набок и прижимаюсь к плечу Карвера. Что-то в глубине моего сознания кричит мне, чтобы я подняла ее, но я этого не делаю. Это слишком приятно. Затаив дыхание, жду его реакции. Его тело чуть-чуть ерзает на сиденье, но это все. Он ничего не говорит, не отмахивается от меня.
Его одеколон смешивается с ароматом в машине, и я оказываюсь на грани того, чтобы прижаться к его груди.
– Я так хочу спать, – едва слышно говорю я.
– У тебя, наверное, смена часовых поясов. Когда ты сюда прилетела?
– Несколько дней назад. Наверное, ты прав.
– Обязательно поспи и пей много жидкости. – Он поворачивается, чтобы видеть мое лицо. – Но не текилу.
– Обычно я не пью текилу. Или что-нибудь еще, кроме бокала вина по случаю.
– Я тоже мало пью, – признается он. – Пиво пару глотков и все – мне хватает. Просто нет времени на такие вещи.
– Разве я не знаю, что…
Такси кренится вперед, чуть не выбивая меня с сиденья, прежде чем с визгом остановиться.
– Полегче, – смеется Карвер, поддерживая меня. Он протягивает таксисту сверток денег еще до того, как я успеваю найти свою сумочку на полу. Он открывает дверь и протягивает мне руку. Я изучаю его лицо, угловатое и поразительное, в то время как огни позади отбрасывают на него очаровательную тень. С некоторым трепетом я смотрю на его протянутую ладонь.
– Я могу сама оплатить такси, – указываю я.
– Никто не сомневается, – улыбается он. – А теперь пошли, пока водитель не уехал с тобой в машине.
Затаив дыхание, я вкладываю свою руку в его. От тепла и его уверенности я почти задыхаюсь. Соприкосновения кожи с кожей, даже если это всего лишь наши ладони, достаточно, чтобы заставить меня пошатнуться, когда я встаю. Я осознаю, что такси отъезжает от меня, но не могу отвести взгляда от Карвера.
– Ты в порядке? – спрашивает он. В его глазах нет того юмора, который обычно вижу. Вместо этого они наполнены чем-то, что заставляет меня снова пошатнуться. – Вот. Давай я помогу тебе войти.
– Со мной все будет в порядке.
– Не сомневаюсь. Но вот в чем дело: каким бы мудаком ты меня ни считала, а может, так оно и есть, у меня есть совесть. – Моя рука все еще крепко держится за его, и он нежно сжимает ее. – Пойдем.
Воздух становится приятнее, когда мы проходим несколько футов до двери здания. Ральф, посыльный, приветствует нас, когда мы входим. Карвер ведет нас к лифту через почти пустой холл, и при быстром нажатии стрелки двери лифта распахиваются, унося нас наверх.
Оказавшись внутри, я прислоняюсь к зеркальной стене и снимаю туфли на каблуках.
– Не волнуйся, – говорю я, прислоняясь головой к стеклу. – Я не раздеваюсь.
– Какая жалость. – Он засовывает руки в карманы и сосредоточенно смотрит на цифры над лифтом. – Не думаю, что у меня был шанс сказать это, но приятно снова оказаться на твоей орбите.
– Что ты хочешь этим сказать?
Он пожимает плечами.
– Просто приятно снова тебя видеть, Эмити.
– Да, что ж, а мне приятно снять эти туфли, – бормочу я, проходя мимо него, когда двери открываются.
Держа каблуки в руках, я преодолеваю несколько футов до двери в свою квартиру с гораздо меньшей грацией, чем хотелось. Мои туфли с грохотом падают на пол.
– Скажи, что я не оставила свои ключи в баре, – стону я, роясь в сумочке. – Черт возьми.
– Похоже, придется идти ко мне домой, – поддразнивает он.
Я бросаю взгляд в его сторону, пока добираюсь до дна своей сумочки.
– Вот они!
– Вторая неудачная попытка за день.
Моя рука опускается, ключи звякают друг о друга. Карвер прислонился к стене, скрестив одну ногу перед другой. Я размышляю, что бы подумала, если бы оглянулась и увидела его там, а не весь этот хлам вокруг нас.
Ответ прост. Я бы потеряла гораздо больше одежды, чем просто туфли.
Его челюсть сжата, взгляд почти злой. Уголки его полных губ изгибаются в полуулыбке, настолько дьявольски соблазнительной, что последняя часть барьера, не разрушенная текилой, исчезает.
Я пытаюсь открыть замок один раз. Второй. Третий, прежде чем он выхватывает ключ у меня из рук. Карвер вставляет его, и ручка поворачивается.
– Ты так легко вставил. – Я наклоняюсь, чтобы подобрать каблуки, полностью отдавая отчет своим словам.
– Что сказать? Это дар.
Мои босые ноги шлепают по мраморной лестнице, когда вхожу в свой дом. Прохожу половину коридора, когда понимаю, что не слышала, как закрылась дверь. Я оборачиваюсь. Карвер стоит в дверном проеме, твердо держась по другую сторону порога.
– Хочешь войти? – спрашиваю я.
Он смотрит на меня долгую минуту, прежде чем засунуть руки обратно в карманы.
– Думаю, мне пора возвращаться к себе.
Я бросаю туфли на пол.
– Серьезно, Карвер?
– Ты меня ненавидишь.
– И что?
– Я не против хорошего траха на почве ненависти, но мне бы хотелось испытать твою ненависть в полной мере, когда ты на сто процентов будешь в здравом уме.
– Я не пьяна, – подтверждаю я.
– Знаю. Но ты и не трезва.
Мой наполненный гневом смех, эхом разносится по комнате.
– Я поняла тебя. Прошу прощения. Просто закрой за собой дверь.
– Эмити, подожди…
– Нет, – говорю я, стиснув зубы. – Я на секунду забыла, с кем имею дело. Ты из тех парней, которым нужно набраться смелости, чтобы связываться с такой девушкой, как я.
– Эмити…
Я делаю три шага к нему и хватаюсь за ручку двери.
– Спокойной ночи, Карвер.
Дверь захлопывается, оставляя его стоять по другую сторону. Я жду, что он постучит, но он этого не делает.
Я сползаю по стене, моя кожа скрипит о мрамор, когда я сажусь на прохладный пол.
Одна.
Снова задумавшись о том, какая я чертовски везучая.
Глава 8
Карвер
– Я БУДУ ГОТОВ.
– Надеюсь на это. – Сальво встает, поднимая с пола свой портфель. – Совету директоров интересно послушать оба ваших плана, и, судя по тому, что мы слышали, кажется, у вас обоих очень разные взгляды на будущее «Джонс и Галлум».
– Несомненно, – говорю я, следуя за ним к двери. – Но мы оба знаем, что у меня больше опыта и есть преданность этой компании. Мои идеи взяты не из какого-то учебника, который я выучил в Калифорнии. А на реальной жизни, достоверных данных и многолетнем наблюдении за тенденциями именно в этой сфере.
Он кивает, выходя в коридор.
– Знаю. Вот почему мне интересно посмотреть, что ты придумал. – С натянутой улыбкой он проходит мимо Мариссы к лифту.
Она ждет, пока лифт закроется, прежде чем посмотреть на меня.
– Вы в порядке, сэр?
– Я раздражен.
– Вижу. Могу чем-нибудь помочь?
Принеси кофе, вразуми Сальво и Совет директоров, а потом приведи Эмити в мой кабинет абсолютно голой, чтобы избавить меня от этих синих шаров в брюках.
– Нет, – говорю я вместо этого. – Я собираюсь пойти и что-нибудь выпить.
– Хотите, я принесу вам что-нибудь выпить?
Покачав головой, прохожу мимо нее.
– Мне нужно сменить обстановку, но спасибо.
Поворачивая направо к комнате отдыха, чтобы попасть туда окольным путем, я намеренно прохожу мимо офиса Эмити. Она сидит за своим столом, надвинув на глаза очки, и изучает лист бумаги, лежащий перед ней. Словно одержимый, я стою в коридоре и смотрю на нее через окно.
Ее волосы собраны в тугой узел на макушке, черты лица суровые. Черный топ свободно свисает с ее плеч, и на ней нет украшений, ничего сверкающего, как обычно.
Оставить ее в пятницу вечером было самым трудным поступком в моей жизни – как для меня, так и для моего члена. Я сотни раз брал телефон, чтобы позвонить ей, но не знал, что сказать. Прости, что не вошел и не трахнул тебя до потери сознания, когда ты, по сути, просила об этом? Прости, что не воспользовался тобой? Обычно я не отказываю в таком женщинам, поэтому не уверен, как с этим справиться. Я подумывал спросить Маркуса, но знал, что он просто посмеется надо мной.
Как раз перед тем, как начинаю отходить, она поднимает взгляд. Черты ее лица остаются бесстрастными. Она просто рассматривает меня, будто пытается решить, хмуриться или просто игнорировать меня.
– Можно войти? – Одними губами я указываю на дверь.
Она отрицательно качает головой и возвращается к бумагам.
К. Черту. Все. Это.
Я вхожу в ее кабинет, закрывая за собой дверь.
– Я же сказала «нет», – говорит она, кладя бумаги на стол.
– Вообще-то, ты была не против. Ты просила меня зайти, а я не зашел, потому что боялся, что утром ты пожалеешь об этом.
– И ты был прав, – огрызается она. – Я пожалела.
Глядя в потолок, вздыхаю. В этом вздохе столько разочарования, которое я сдерживал все выходные.
– Я не знаю, что тебе на это ответить.
– Не думаю, что ты должен что-то говорить. Хочу поблагодарить тебя за то, что ты подвез меня домой прошлой ночью. Это было очень мило с твоей стороны.
– Если честно, я не так все планировал.
– Тогда зачем ты это сделал, Карвер? Ради чего? – вздыхает она. – Через несколько дней вся эта канитель закончится, и один из нас останется здесь, а другой – нет.
– Ты уйдешь, когда я займу должность генерального директора?
– Иди к черту, – бросает она с вызовом, поднимаясь.
Вместо того, чтобы уйти, я иду дальше.
– Послушай, мне жаль. Я не пытаюсь сделать все это более…
– Неловким?
– Ты правда так думаешь?
– Конечно, я думаю, что это жутко неловко, – протестует она. – По какой-то причине ты появляешься в баре, где я нахожусь со своей подругой, и в конечном итоге помогаешь добраться домой. Хоть это все по-джентльменски с твоей стороны, это, опять же, немного неловко.
– Тебе нечего стыдиться.
– Серьезно?
– Да, абсолютно, черт возьми, – говорю я, глядя на нее как на сумасшедшую. – Я должен был встретиться с Шеплером в баре, если тебе интересно. Встреча сорвалась. Но когда я увидел тебя там, не смог уйти, не поговорив с тобой. Это была случайность.
Она закатывает глаза.
– Подожди, – говорю я, выставляя руки перед собой. – Ты только что сказала: «неловко».
– Что?
– Ты сказала, что это «жутко неловко».
– И?
Все начинает сходиться. Она вздергивает подбородок, когда я начинаю проводить параллели между ситуациями, произошедшими за десятилетие.
– Просто забудь об этом, – тихо говорит она, беря ручку. – Нам обоим нужно подготовиться к презентации.
– Эмити, выслушай…
– Нет.
– Я все равно скажу то, что должен, а ты либо слушай, либо нет.
– Хочешь, чтобы я вызвала охрану?
– Валяй, – смеюсь я. – Ты забыла, кто президент этой компании?
– Я ненавижу тебя, – выплевывает она.
– Хоть я прекрасно понимаю, что ты говоришь это абсолютно серьезно, также прекрасно понимаю, что ты в это не веришь.
Она обходит свой стол с ручкой в руке. Затем тычет концом в центр моей груди.
– Ты самый высокомерный, эгоцентричный, самовлюбленный…
– Мужчина, который когда-либо не занимался с тобой сексом?
Мы стоим лицом к лицу, наше дыхание прерывистое. Я протягиваю руку и убираю прядь волос с ее лица. Она вздрагивает, когда подушечка моего большого пальца касается ее щеки, но не двигается.
– Прикоснись ко мне еще раз. Я не против, – предупреждает она.
Наклонившись, чтобы наши глаза были на одном уровне, я ухмыляюсь.
– Я больше не играю в эти игры.
Ее зрачки расширяются достаточно, чтобы подтвердить мои подозрения.
– Каждый раз, когда я думал о тебе за последние пятнадцать лет, я корил себя за то, что затащил тебя в тот шкаф той ночью, – признаюсь я.
– Даже не сомневаюсь в этом.
– Да. И хочешь знать почему?
– Не особо.
– Ну, я все равно это скажу тебе, милая.
Она начинает возражать против ласкового обращения, но я прикладываю палец к ее губам, чтобы успокоить ее. Эмити настолько потрясена моей дерзостью, что ничего не говорит.
– Я снова и снова жалею, что не мог поцеловать тебя без всех наших друзей, ожидающих за дверью. Я бы хотел, чтобы это было где-нибудь в тихом месте, в другом месте, где мог бы потом сказать, как красиво ты выглядела, и как мне нравится твой желтый лак на ногтях, потому что он напоминает мне твои волосы в солнечном свете на пляже.
Я опускаю палец и наблюдаю, как она быстро и удивленно втягивает воздух.
– Знаю, что был мудаком. Я в некотором смысле предал тебя той ночью, и даже не осознавал этого, пока не начал искать тебя позже, но тебя уже не было.
Она удивляет меня тем, что не отворачивается, не отводит взгляд. Она стоит на месте и смотрит мне в глаза.
– Ты в курсе, что, когда я уходила, другие девочки стояли в углу и смеялись надо мной? Те девочки, которых считала своими подругами, смеялись над тем, что я вышла из шкафа с красными щеками, словно меня поразил звездный час.
– Мне жаль, Эмити.
– Еще бы, – огрызается она в ответ. – Мне пришлось выслушивать, как вы с Маркусом говорите обо мне, будто я какая-то идиотка. Вроде: «О, мне удалось пережить это».
– Мы были глупыми мальчиками. Что ты хочешь, чтобы я сказал? Когда-нибудь я воспитаю своих сыновей лучше, чем был сам в том возрасте. Я не могу это исправить. Не могу вернуть время назад, хотя, видит Бог, я бы сделал это.
– Как бы глупо это ни звучало, та ночь, в течении очень долгого времени, была для меня самой сложной. Это был мой первый поцелуй, первое можно сказать свидание с парнем, который никогда не будет со мной, который ел брауни в нашем домике из покрывал, и ты все испортил. Каждый раз, когда мужчина приглашает меня на свидание, или мне кажется, что кто-то смотрит на меня, я начинаю комплексовать. В голове начинают прокручиваться сотни различных мыслей: смеются ли надо мной, или думают, что у меня на лице еда, или что-то в этом роде. Вот через что я проходила, пока ты строил себе карьеру в Манхэттене.
– Половина Манхэттена, – подмигиваю я, пытаясь разрядить обстановку. Она не реагирует. – Слушай, я должен был позвонить тебе и извиниться тогда. Осознание того, что это повлияло на тебя так сильно длиною в целую жизнь, заставляет меня чувствовать себя последним куском дерьма. Я беру на себя всю ответственность. – Я делаю паузу, ожидая, пока ее глаза встретятся с моими. – Мне действительно жаль, что я причинил тебе боль.
Глядя мне в глаза, она щелкает языком по небу.
– Хорошо, – говорит она, поворачиваясь на каблуках и возвращаясь к своему столу. – Извинения приняты.
Она садится за свой стол, поднимает брошенную ранее ручку и возвращается к работе.
– Эмити? – говорю я, постояв на месте в ожидании от нее реакции в течение нескольких минут.
Она отрывает взгляд от бумаги в своей руке.
– О, прости, Карвер. Ты можешь идти.
Мой рот приоткрывается, и я усмехаюсь.
– Отлично, – говорю я, потому что мне больше нечего добавить. – Хорошего дня, мисс Галлум.
В ответ я ничего от нее не слышу.
Глава 9
Эмити
МАНХЭТТЕН НОЧЬЮ ВЫГЛЯДИТ СОВЕРШЕННО ПО-ДРУГОМУ.
Я сижу за своим столом и смотрю на город. Это размытие цвета, движущихся частей, которые вы не можете толком разглядеть, но они словно привидения.
Мое тело ноет, когда потягиваюсь, мышцы напряжены от сидения в этом кресле последние десять часов. Я изучила статистику и факты, кадровые данные и прогнозы, а также поработала над презентацией для Совета директоров. Взглянув на экран своего компьютера, я радуюсь тому, что у меня в результате получилось. Но я еще не совсем готова.
Энергия во мне начинает убывать. Между обдумыванием недоделанных извинений Карвера и работой над этим проектом я просто выматываюсь. Вещи, которые, как я знаю, не соответствуют действительности, закрадываются в подсознание и мешают мне. Такие вещи, как… может, Карвер и правда сожалеет?
Если он шутил или разыгрывал ответственного, то он чертовски хороший актер. В нем не было ни намека на глупость, ни сексуальной ухмылки, ни попытки ослепить меня своим обаянием или отвлечь намеками. Это была прямолинейная, лаконичная, вполне серьезная попытка объяснения. Наверное, было глупо все это время таить обиду, но его поступок надолго изменил мое отношение к себе. У меня появился комплекс, и это очень реально – правильно это или нет.
– Я бы все отдала за чашку кофе из «Хэнли», – стону я, вставая.
Бригада уборщиков тихо работает возле моего офиса; я могу видеть их через окна. Все остальные ушли несколько часов назад.
Оставив туфли на каблуках рядом со своим столом, я направляюсь в комнату отдыха. Слегка помахав пожилой даме, которая пылесосит в кабинете Хэлли, я продолжаю идти, пока не добираюсь до конца коридора. Включив свет, вижу коробку с пончиками, все еще стоящую рядом с кофеваркой.
– Вот это да! Отлично! – тихо восклицаю я, мой желудок урчит в такт ликованию.
– За что мы болеем?
Я оборачиваюсь и вижу Карвера. Его рубашка в черно-серую полоску не заправлена, помята на концах из-за того, что парень весь день запихивал ее в брюки. Пару верхних пуговиц расстегнуты, а рукава закатаны до локтей. Его шелковистые волосы в беспорядке, как будто он весь день проводил по ним руками.
– Не знала, что ты все еще здесь, – говорю я, подавляя зевок.
– Я всегда здесь, – пожимает он плечами. – Что ты делаешь?
– Смотрю на эти пончики.
– Ты ужинала?
Я поднимаю и опускаю плечи.
– Я даже не знаю, какой сегодня день, не говоря уже о том, ела ли сегодня.
– Правило номер один в «Джонс и Галлум», – говорит он, одаривая меня милой улыбкой, – Не забывать заботиться о себе.
– Можно подумать, что, поскольку я являюсь в этом уравнении Галлум, то обязана знать об этом.
– Можно и так сказать, – говорит он, его улыбка становится шире. Он склоняет голову набок. – Уже поздно. Почему бы нам не пойти чего-нибудь поесть?
Снова зевнув, я с жалостью смотрю на него.
– Слишком ли жалко звучит то, что у меня нет сил бороться с толпой и ждать столик?
– Мы владеем сетью ресторанов. Просто напоминаю.
– Да, но если мы пойдем в один из них, то начнем разбирать каждый нюанс, и это превратится в ещё большую работу.
– Точно. – Он потирает рукой лицо. – Знаешь, мне правда жаль, Эмити. Я знаю, что извинился ранее, но твое принятие этого было самым неискренним прощением, которое я когда-либо слышал.
Я наблюдаю, как он переминается с ноги на ногу и изо всех сил старается говорить то, что думает. Без ухмылки, галстука и простора своего кабинета он кажется более… смертным. Возможно, более способным на чувства. Более настоящим.
Я вынуждена простить его. В конце концов, я будущий генеральный директор этой компании. У меня есть власть. Требование удержать этот гнев, накопившийся много лет назад – из ситуации, которая преподала мне больше жизненных уроков, чем могу сосчитать, – только делает слабой. Обиды делают вас уязвимыми, готовыми делать что-то по злобе… даже если это не в ваших интересах. Я не слабая.
– Знаешь, чего на самом деле хочу? – говорю я, борясь с ухмылкой.
– Чего же?
– Тако.
– Я все время хочу тако, – соглашается он.
– Я перехвачу что-нибудь по дороге домой или еще где-нибудь, – говорю я, слыша, как мой желудок взывает к пончикам.
– Во сколько ты сегодня заканчиваешь?
– Я могла бы работать до рассвета и все равно ничего не успеть.
На его лице мелькает выражение удовлетворения.
– Что, если мы перенесем всю нашу работу в другое место?
– Куда?
– Ко мне домой.
Фыркнув, качаю головой.
– Да. Это звучит как лучший план, который я когда-либо слышала.
– А что, если я скажу, что приготовлю для нас тако, когда мы приедем? И лимонад из апельсинов.
Я стараюсь не показывать, насколько впечатлена тем, что он помнит мой любимый напиток.
– И я попрошу кого-нибудь купить шоколадных брауни с арахисовым маслом в качестве закуски, – насмехается он. – Подумай об этом, Эмити. У меня есть все необходимое для тебя и большое пространство, плюс стулья намного удобнее, чем эти.
– Ты играешь нечестно, используя тако и брауни в качестве приманки.
Он одаривает меня ухмылкой.
– Итак, что скажешь?
– Что ты – заноза в моей заднице.
– Я хочу, чтобы ты знала: в знак моей зрелости, этим вечером я не произнесу те пошлости, которые вертятся на кончике моего языка.
Похлопав его по плечу, я прохожу мимо него. Я должна сказать ему «нет». Мне нужно работать. Но не могу отказать себе в удовольствии, и в кои-то веки я сдаюсь.
– Хорошо. Но, если не будет шоколадных брауни с арахисовым маслом, я уйду.
***
Его дом совсем не такой, как я ожидала.
Входя в фойе пентхауса, встречаю ярко-белые стены и смелые, красочные картины. Здесь интересно, умно и продуманно.
Я смотрю на Карвера.
– Тут красиво.
– Спасибо.
Он ведет меня через прихожую в большую открытую гостиную. Город мерцает у наших ног, создавая потрясающий фон для пейзажа комнаты. Мебель приглушенных тонов расставлена так, чтобы сделать просторную комнату более уютной. И снова по всей комнате расставлены смелые произведения искусства. Облицованная бирюзово-серой плиткой стена в дальнем конце привлекает внимание к кухне.
– Мне нравится, – говорю я, поворачиваясь на целых триста шестьдесят градусов. – Здесь просто потрясающе.
– Должен сказать, эта комната никогда не выглядела лучше, до этого момента. – Он одаривает меня мягкой улыбкой, которая поражает до глубины души, потому что я сразу возвожу стену вокруг своего сердца. Если мое сердце не было целью, значит, он целился неправильно.
Прежде чем успеваю ответить, он направляется на кухню. Следуя за ним, я восхищаюсь тем, как легко его тело двигается в этом пространстве. Он выглядит таким комфортным и в то же время властным. У меня урчит в животе, словно я не ела неделю.
Мы подходим к кухонному островку, и я замечаю разложенные на нем разнообразные блюда. Как и было обещано: тако, апельсиновая газировка, испанский рис, обжаренные бобы и шоколадные брауни с арахисовым маслом ждут, когда мы приступим к их уничтожению.
– Выглядит аппетитно, – говорю я, чувствуя, как пересохло в горле.
– Кроме газировки и брауни, все это привезли из маленькой забегаловки в нескольких кварталах отсюда. Мое любимое место.
– О, так это что-то вроде дешевых тако? – Я смеюсь, садясь на барный стул.
– Это лучшие дешевые тако, которые ты когда-либо пробовала.
Мы наполняем тарелки и едим в тишине. Время от времени встречаемся взглядами и обмениваемся улыбками, смехом или воспоминаниями из нашего детства. Это приятно. Возможно, это самый приятный ужин за последнее время.
– Я не смогу съесть больше ни кусочка, – стону я, кладя руку на живот.
– Признай это.
– Что именно?
– Что это лучшие дешевые тако в мире.
– Думаю, я бы даже сказала, что это лучшие тако в истории, дешевые они или нет, – признаю я. – Жаль, не могу съесть еще один кусочек.
– Ты тоже так делаешь? – он смеется. Карвер собирает наши тарелки и ставит их в раковину. – Думал, я единственный, кто хочет съесть еще кусочек чего-нибудь, просто потому что это так вкусно.
– Нет. Я тоже так делаю. – Я спрыгиваю с табурета и ступаю на пол кухни. – Хочешь, я помогу тебе загрузить это все в посудомоечную машину или что-то в этом роде?
– Ни в коем случае. Я уберу их позже.
– Позже значит завтра, – зеваю я.
– Хочешь сказать…
– Это тебя не побеспокоит?
– С чего бы? – пожимает он плечами. – Посуда никуда не денется. Вполне справедливо. Я не собираюсь умолять тебя помочь мне.
– Я сама не хочу, чтобы ты умолял меня.
Он заставляет себя сглотнуть, когда воздух между нами меняется. Он каким-то образом электризуется, почти потрескивает.
– Кстати говоря, – говорит он низким, сладко-рокочущим голосом, – тебе никогда не пришлось бы меня ни о чем умолять.
– Просто слабо, да?
Его глаза темнеют, губы сжимаются в тонкую раздраженную линию.
– Эмити, не надо.
Слова звучат почти как рычание, его взгляд пронзает меня насквозь. Мой желудок скручивается, когда он делает решительный шаг ко мне.
– Знаю, ты в курсе, что я считаю тебя чертовски сексуальной, – говорит он. – Но я хочу, чтобы ты знала ещё кое-что.
– Что? – шепчу я.
– Ты самая привлекательная, самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.
Хотя я уверена, что он просто так это говорит, не могу побороть румянец на щеках.
– Вы пытаетесь заставить меня бросить вам вызов, мистер Джонс?
– Нет.
– Конечно, нет.
– Правда. – Он приближается ко мне, рука неуверенно тянется к моей щеке. Карвер обхватывает мою челюсть, поглаживая подбородок большим пальцем. – Не пойми неправильно – я бы с удовольствием трахнул тебя прямо здесь и сейчас.
Мои бедра сжимаются, боль в животе такая сильная, что у меня подкашиваются колени.
– Но вот в чем загвоздка, – продолжает он. – Я почти уверен, что лучше поступить по-другому.
– И как же? – хмыкаю я, надеясь, что это более быстрый путь к конечному результату. Жжение между моих ног становится все сильнее и выходит из-под контроля.
– Действовать медленно. Сначала сделать все те незначительные вещи. Соблазнить тебя.
– Звучит, как очень долгий процесс, – говорю я, моя грудь поднимается и опускается.
– Если тебя трудно соблазнить, возможно, так оно и будет. – Он наклоняется, его теплое дыхание согревает мою кожу. – С другой стороны, у меня такое чувство, что ты можешь не согласиться, если я приду с цветами или прижмусь в поцелуе к твоей шее, пока ты работаешь.
Мое сердце замирает, пораженное его глупым выбором слов и самоуверенной развязностью, которая из него сочится.
– Да, определенно, такое не по мне, – вру я.
Он ухмыляется.
– Ага, заметно. Вероятно, тебе потребуется добрых полгода, чтобы осознать или принять все это.
– Через шесть месяцев это будет считаться нарушением политики компании, – подмигиваю я.
– Верно. Генеральный директор не может встречаться с президентом в рабочее время. О чем я только думал?
– Вот что я тебе скажу, – говорю я, мое тело начинает выгибаться навстречу его телу. – Как только я стану генеральным директором, то подумаю о внесении изменений в руководство.
– Хорошая идея, – улыбается он. Карвер отпускает мой подбородок и проводит рукой по моей шее, ключице и верхней части груди. Я дрожу от его прикосновений, мое тело жаждет большего. Нуждается в большем. Изнемогает. – Пришли мне копию, и я подумаю, как внедрить это в «Джонс и Галлум».
– Ты задница, – смеюсь я, поднимая руку, чтобы ударить его, но он ловит ее в воздухе. Карвер удерживает ее на месте, наши тела, наконец, соприкасаются.
С трудом дыша, я понимаю, что, если буду продолжать в том же духе, пути назад уже не будет.
Он ухмыляется.
Да пошло оно все.
– Карвер?
– Да, милая?
– Думаю, что этот процесс слишком долгий и затянутый, чтобы быть действительно эффективным.
– У вас есть альтернативное предложение, мисс Галлум? – выдыхает он.
– Кажется, да.
Мое дыхание прерывистое, кровяное давление подскакивает до небес, когда он проводит тыльной стороной ладони по моему боку.
– И что вы предлагаете?
– Я хочу, чтобы ты трахнул меня прямо здесь и сейчас.
Его рука замирает на моем бедре, его глаза прикованы к моим.
Я улыбаюсь.
– Или тебе слабо?
Глава 10
Карвер
Каждая клеточка моего тела дает сбой, побуждая протянуть руку и принять ее предложение, прежде чем она придет в себя. С нормальной женщиной я бы так и поступил. Она просила меня. Заставляла сделать это.
Но это не просто другая женщина.
Я ищу в ее глазах какой-нибудь признак того, что она оговорилась, что она передумала. Все, что я получаю в ответ – это сексуальную улыбку, которая может дать ей все, что она захочет. И если это что-то, окажется моим членом, я не вправе отказать.
– Раздвинь ноги.
Это простая команда, которая передает мяч в ее руки… до того, как мои «мячи» окажутся в другом месте. Она высовывает кончик языка, проводя им по нижней губе. Она прислоняется спиной к островку, ухватившись руками за выступ, и делает то, что ей приказано.
– Так? – спрашивает она с такой невинностью, что я задаюсь вопросом, насколько это на самом деле надуманно.
– Шире.
Ее взгляд не отрывается от моего, она раскрывается еще шире.
Она такая сексуальная, и это не только потому, что у нее есть формы, она умная и быстрая, как удар хлыста. А потому, что это она, стоит на моей кухне в ожидании, когда я прикоснусь к ней. Возьму ее. Буду наслаждаться ею.
И черт возьми, если я не собираюсь сделать все это.
Протягивая руку, вижу, как ее грудь поднимается и опускается в предвкушении. Вместо того, чтобы дать ей облегчение, которого она хочет, которого хочу и я, кладу подушечку пальца на верхнюю пуговицу ее блузки. Она наблюдает за мной, затаив дыхание, ее тело изгибается навстречу моему.
Одним шагом я оказываюсь в ее личном пространстве, оседлав одну из ее ног. Мой член трется о нее, когда я наклоняюсь и расстегиваю верхнюю пуговицу. Затем следующую. С каждой расстегнутой пуговицей я становлюсь тверже. К тому времени, когда ее грудь полностью обнажается, и кружево телесного цвета едва прикрывает пышные груди, я почти готов кончить в штаны.
– Боже, Эмити, – говорю я, наблюдая, как они двигаются при каждом вздохе. – Ты чертовски великолепна.
Ее кожа цвета слоновой кости, бледная, с несколькими отметинами на груди. Она похожа на подарок, который только что развернули, на нечто, что видят впервые.
Она поднимает руки, рубашка соскальзывает с ее плеч, когда она запускает руки в мои волосы на затылке. В ответ на ее поощрение я прикасаюсь своими губами к ее губам.
Она берет инициативу в свои руки, продолжая давить на мой затылок, когда прижимается губами к моим губам. Через пару секунд атмосфера накаляется. Ее губы приоткрываются, и я, не теряя времени, пробую ее на вкус, переплетая наши языки в неистовом я-ждал-этого-целую-вечность поцелуе.
Вопреки ее молчаливому возражению, я отстраняюсь и отступаю назад. Эмити пытается отдышаться, пока я снимаю рубашку.
– Сними свою рубашку и лифчик, – говорю я ей, бросая свою на стул. Я снимаю туфли и брюки. Когда снова поднимаю взгляд, она уже прислоняется спиной к островку в одних черных туфлях на каблуках и серой юбке-карандаше.
