Текст книги "Бескрылый ангел"

Автор книги: Аделина Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Уж поверь мне, ты надоешь ему уже через пару дней.

Голос отца заставил Марка вздрогнуть и насторожиться. Он осторожно выглянул из-за больших пальмовых листьев. Напротив огромного аркообразного окна с цветными мозаичными стеклами на приглушенно-красном диванчике спиной к нему сидели отец и она, Дама под Вуалью, Пиковая Дама, Богиня Ночи…

Голос отца продолжал:

– И он даже не заметит, что ты исчезнешь из «Эйфории».

– Но… Ты уволишь меня? – испуганно, низко и хрипловато спросила Богиня Ночи.

– Разумеется. А что мне остается? Ты же не хочешь помочь мне, почему я должен помогать тебе?

– Но… Я не говорила этого… Я хочу тебе помочь. Но… Если ты говоришь, что этот мальчик, твой сын, влюблен в меня, – длинные пальцы с кроваво-красными ногтями дотронулись до темных, коротко подстриженных гладких волос. – Тогда почему он не пришел? Я жду его с половины десятого…

– Может, он приходил, но… увидел тебя с Вебером? – грозно предположил Вячеслав.

– Да нет же… Я сразу сказала Эдуарду, что сейчас у меня здесь очень важная встреча.

– И вас никто не видел вместе?

– Никто.

– И он сразу ушел?

– Да.

– Гм, сомневаюсь, чтобы от Вебера можно было так просто отвязаться. Наверняка, ты пообещала заглянуть к нему сразу после этой самой важной встречи.

В ответ – молчание.

– Значит – пообещала. Так вот… Даже и не думай о Вебере.

– Ревность?

– Ревность здесь ни при чем. Просто я не хочу, чтобы мой сын застал тебя с Вебером.

– А если он застанет меня с тобой?

В ответ – молчание, потом неуверенное:

– Этого не произойдет. Мы не должны больше встречаться.

Молчание и холодное:

– Даришь меня сыну?

Раздраженное:

– Ну зачем же так, Жанна? Мне итак нелегко расставаться с тобой. Пожалуйста, не начинай все сначала. Мы ведь, кажется, обо всем договорились. – Затем примирительное. – Послушай, я ведь тебе уже говорил, если у Марка появится интерес к «Эйфории», я не останусь в долгу…

Горячая волна стыда захлестнула Марка с головы до ног. Как они могли так унизить, растоптать его! С обидой, доходящей до ненависти, Марк смотрел в начинающий лысеть затылок отца и аккуратно приглаженный – Пиковой Дамы. Как они могли! Зачем, зачем эта глупая комедия! Выйти из-за пальмы и высказать им все! В их бесстыжие лица! Но Марк не сделал этого. Проглотив немой крик, он беспомощно огляделся по сторонам. Его взгляд встретился с глазами, полными тоски. Из небольшого аквариума, стоящего на подставке, обвитой зеленью, на Марка смотрела серебряная рыба, страдальчески открывая рот. Непостижимый, тревожащий знак судьбы! Какая-то невидимая таинственная нить связывала Марка и серебряную рыбу.

Длинные пальцы с красными ногтями снова коснулись темной головки:

– Хорошо, буду играть роль романтичной и верной влюбленной.

– И получишь за нее оч-чень неплохой гонорар, так что в твоих интересах понравиться Марку. Подожди еще немного, может быть, он еще и придет, – и Вячеслав поднялся с диванчика.

Как это подло, подло, подло! Грязно, гадко, гнусно! Как они могли! «Серебряная рыба, как они могли так поступить со мной!»

Пиковая Дама сидела, опустив темную головку на грудь. Через пятнадцать минут поднялась и медленно направилась к выходу.

«Ну уж нет, я тоже хочу сыграть свою роль!»

Неслышно и быстро прокравшись за пальмами, Марк преградил путь Пиковой Даме.

– О, Богиня Ночи! Не покидайте Эдем так скоро, молю, без вас он станет для меня адом, – и, упав на колени, Марк протянул Богине Ночи какое-то невзрачное колючее растение, сорванное на ходу. – Я раб ваш навеки. Позвольте поцеловать вашу божественную ручку… или ножку.

Сжав в своей ладони растерянно протянутые ему длинные пальцы с красными ногтями, Марк потащил Пиковую Даму вглубь сада.

– Я здесь в первый раз. Надеюсь, вы… ты не откажешься показать мне местные достопримечательности?

– Нет, но…

– Здесь просто рай для влюбленных. Меня зовут Марк. Ты ведь ждала – меня?

– Да, но… Вот… Там очень красивый фонтанчик, – пальчики с кроваво-красными ногтями показали в сторону маленького мраморного кита-фонтана в круглом бассейне. – Там такие красивые рыбки!

– Красивые рыбки? А они умеют говорить?

Пиковая Дама натянуто и настороженно засмеялась:

– Они умеют… плавать…

– Все понятно, – вздохнул Марк. – Они не умеют говорить. Пожалуй, мы не пойдем к ним. Нам с ними будет неинтересно. Откровенно говоря, я предпочитаю говорящих рыб. А если рыба при этом еще и умна, тогда это просто незаменимая собеседница.

Глаза Богини Ночи испуганно округлились, Марк грустно усмехнулся:

– Вижу, вы никогда не видели говорящих рыб. Ну что ж, это легко исправить. Прямо сейчас я познакомлю вас с одной из них.

И Марк потянул Пиковую Даму в сторону приглушенно-красного диванчика напротив огромного аркообразного окна с цветными мозаичными стеклами, к пальмам, из-за которых он смотрел на затылки отца и его соучастницы.

– Вот она! Можешь называть ее просто Серебряная Рыба.

Богиня Ночи недоуменно хлопала ресницами. Ее пугал этот красивый русоволосый юноша с горбом за спиной. Надо же! Вячеслав не предупредил, что его сын сумасшедший… Или… разыгрывает сумасшедшего… Но зачем? Нет-нет, он просто сумасшедший. Недаром у него в глазах какой-то странный, безумный блеск. Главное – не противоречить ему. Пожалуй, стоит потребовать повышения гонорара. По крайней мере в два раза.

Серебряная рыба беспомощно открывала рот и печально смотрела на Жанну и Марка.

– И правда, есть что-то необычное в этой рыбе.

– Даже очень необычное, – Марк приложил ухо к аквариуму. – Она всегда говорит правду. Вот прислушайся… Слышишь?

Почти неосознанно Жанна напрягла слух.

– Но… нет, ничего не слышу. И что же говорит Серебряная Рыба? – с кокетством, не уместным по отношению к безумному, спросила Пиковая Дама.

– Она говорит… – Марк сморщил нос. – Какие-то гадости о вас, моем отце, Вебере и каком-то Андрее…

– Она врет! – испуганно закричала Жанна и тут же растерянно замолчала. – Кажется, она тоже начинает сходить с ума. Но откуда эта рыба… Тьфу! Откуда этот мальчик знает о Вячеславе, Вебере и Андрее? Рассказал сам Вячеслав? Но тогда почему он боится, что его сын увидит ее с Вебером? Да и откуда Вячеслав Софонов мог узнать об Андрее? Рой мыслей немного улегся в голове Богини Ночи, когда Марк спокойно произнес:

– Я так и знал. Даже серебряные рыбы иногда врут. Но вы не способны сказать неправду. Вы так танцевали!.. Вы побледнели… Вам плохо? Выйдем на воздух? Где здесь балкон?

– На той стороне Эдема, – устало ответила женщина. – За Звездной каруселью.

И, держась за руки, Жанна и Марк двинулись вдоль огромных аркообразных окон с цветными мозаичными стеклами.

– Звездная карусель? Да, кажется, папа что-то говорил о ней.

– Она появилась совсем недавно. Изобретение какого-то француза. Это лучшее, что есть в «Эйфории».

– Лучшее в «Эйфории» – Дама под Вуалью, – задумчиво возразил Марк. – Как она танцевала!

– Спасибо за комплимент, – кокетливо опустила ресницы Жанна.

– Я сделал вам комплимент? – удивился Марк и тотчас же спохватился. – Ну конечно, я сделал комплимент и вам.

– А вот и Звездная Карусель, – радостно сообщила Жанна.

Сквозь заросли пальм поблескивало шатерообразное устройство из толстого стекла цвета маренго. Марк обогнул звездный шатер и, увлекая за собой Богиню Ночи, вышел на балкон.

Город уже окунулся в таинственную ночную жизнь, загадочно мерцая огнями и звездами. Марк полной грудью вдохнул вечернюю прохладу и, свесившись с балкона, стал с интересом наблюдать за выходящими из «Эйфории».

Дамочка в красном платье махала рукой господину в белом костюме, легко опирающемуся на черный зонтик-трость. Девушка с пепельно-коричневыми длинными волосами ожидала кого-то у входа. Откуда-то доносился пьяный смех, показавшийся Марку знакомым.

Когда Марк обернулся, Жанна смотрела на него и загадочно улыбалась. Легким движением руки повернула звездную карусель входом к балкону. Грациозно опустилась на изящный черный диванчик внутри шатра. В своем платье цвета индиго и ультрамариновой накидке она показалась Марку очень красивой. Он уже не казался Жанне полусумасшедшим – всего лишь немного странным.

– Иди ко мне, – позвала Богиня Ночи, и Марк послушно сел на изящный черный диванчик.

Да, она красива. Даже очень. Но она не та. Как во сне… Это не то, что должно быть с ним… Но не все ли равно? Ведь ее большой жаркий рот так близко…

Тихий смех. «Подожди, сейчас ты увидишь что-то забавное». Богиня Звезд вспорхнула с черного диванчика, захлопнула дверь шатра. Щелчок и маренговая темнота. Богиня Ночи наощупь добралась до диванчика, обняла Марка. Маренговый купол заискрился созвездиями. С каждой секундой их становилось все больше. Купол закружился, и галактики поплыли, окутывая сына владельца «Эйфории» и Богиню Ночи густым звездным туманом. И все ближе в маренговом полумраке таинственные зеленые глаза и большой жаркий рот. Да, она очень, очень красива. Такая же близкая и чужая, как эти искусственные звезды. И такая же пьянящая, обворожительная… Теперь поплыл и пол. Любит ли ее Андрей? Андрей! Эта мысль обожгла Марка сильнее, чем большой жаркий рот, прикоснувшийся к его губам. Нет! Довольно надругательств над дружбой и любовью! Освободившись от объятий Богини Звезд, Марк встал на вращающийся пол. Сильно закружилась голова. Вместе с Марком плыли звездно-маренговое небо, Богиня Ночи в индигово-ультрамариновом одеянии, удивленно застывшая на изящном черном диванчике.

«Звездный Эльф» и манговое мороженое предательски подступили к горлу. Марка стошнило.

* * *

Марк шагнул из «Эйфории» в темноту, и ночь приняла его в свои прохладные объятья.

На фонтане восседали два темных силуэта.

– И ангелы спустились к нам с небес! – продекламировал один из них голосом Андрея.

– Андрей! Никита!

– Мы ждем тебя уже два часа, – зевнул Никита.

Андрей засмеялся:

– И за это время этот придурок искупал меня в бассейне.

– Это потому что кое-кто перебрал и начал буянить, – пояснил Никита.

– О, божественный эль, напиток богов! – патетически воскликнул Андрей, приканчивая пластиковую бутыль медового пива, и бросил опустошенную посуду в бассейн, под струи фонтана. Резко посерьезнев, поймал взгляд Марка:

– Вы с ней… были… близки?..

– Ты ее любишь?

Андрей кивнул.

– Нет, мы же друзья.

Андрей облегченно засмеялся, хлопнул Марка по плечу.

– Премного тебе благодарен. О, мой бескрылый ангел, известно ли тебе, что принципы – помеха счастью, а друзья хороши только тогда, когда приносят пользу? Наша жизнь – полет мотылька… Как мог ты упустить такую женщину!.. А-а, Никита, сделай что-нибудь, спаси меня от этого изверга!

Но спасать было уже поздно. Смеясь, Марк окунул в бассейн поднадоевшего философа.

А потом, обнявшись, друзья еще долго шатались по городу, смеялись и орали песни.

– Андрей, твой «Крылатый мальчик»… Ты закончил его? – нарушил Марк пьяное веселье.

– Почти. Надо еще имя придумать…

– Пусть он останется жив…

Андрей непреклонно замотал головой:

– Нет, Марк, я не могу. Моя гениальность обязывает меня быть правдивым в искусстве. Какая судьба может быть у человека с крыльями? Приемник-лаборатория для жертв экологических катастроф. Или цирк… А потом…

– Почему тогда ангелов рисуют с крыльями? Может, это все мы – бескрылые уроды?

– А знаешь, я назову его Марком. В честь тебя. Ты ведь у нас тоже в каком-то смысле крылатый. Ангел как никак. Так выпьем же за то, чтобы у всех людей выросли крылья! – вскричал Андрей, подняв вверх только что открытую бутылку рубинового вина.

Глава 13

Цветы и змеи

Ангелина и Кристина очень быстро стали близкими подругами. Во-первых, дочь Вебера не видела в фаворитке Вячеслава Софонова соперницу. Да, поет Ангелина, конечно, совсем неплохо. Но ведь с тех пор, как к Даме под Вуалью пропал интерес после того, как та открыла свое личико, именно она, Кристина Вебер, стала первой танцовщицей «Эйфории». Во-вторых, разница в возрасте совсем небольшая. Кристине скоро исполнится восемнадцать. Ангелина на восемь месяцев старше. Но держалась Кристина Вебер с подчеркнутой взрослостью, говоря всем своим видом: «Посмотрите на меня! Я могу взять от жизни все, что хочу. Восхищайтесь и завидуйте!», и относилась к несколько застенчивой подруге с некой материнской опекой. И, наконец, им вместе никогда не было скучно.

Внимание Вячеслава льстило Ангелине, теперь Королине Рубиновой, хотя сам понемногу начинающий лысеть и седеть владелец «Эйфории» был ей не слишком приятен. На приглашения своего влиятельного поклонника на ужины при свечах, пикники за городом и в поездки на море девушка неизменно отвечала мягким отказом. А он неизменно включал ее во все программы, вкладывая в ее номера немало сил и средств, и дарил восходящей звезде огромные букеты. Но постепенно, видя, что все его старания напрасны, переключил внимание на другую начинающую певицу, менее талантливую, но более доступную.

– Могла бы быть и поблагосклоннее. Как-никак один из владельцев «Эйфории», – давала наставления подруге Кристина. – Здесь, чтобы чего-нибудь достичь, нужно быть либо любовницей Вячеслава, либо любовницей моего отца, либо его дочерью…

Не прошло и месяца, как Ангелина последовала совету Кристины Вебер. Однажды после блистательного шоу Вячеслав застал Ангелину возле зеркал вытирающей размазанную тушь с заплаканного лица. Что случилось? И он еще смеет спрашивать? Ее не включили в программу! Но, конечно, не стоит ему ничего объяснять! Просто тушь попала в глаза. Вот и все! Может быть, завтра она вообще расторгнет контракт с «Эйфорией». И когда она станет знаменитой, этот подлец еще будет кусать себе локти, умолять ее хоть раз выступить в его паршивой «Эйфории»!.. Что? Подняться в бар? А впрочем, бокал шампанского или этого знаменитого эля-коктейля ей сейчас, действительно, не помешает.

На лестнице, опираясь об руку Вячеслава и посапывая, Ангелина несколько раз наступила на свое длинное белое платье. Что заказать? Шампанское, нет, лучше эль-коктейль «Звездный Эльф». Ну вот, теперь хорошо. Ка-ак хорошо-о! И стоило расстраиваться из-за пустяков?.. Подняться в Эдем?

– Не знаю, дойду ли я до лифта…

– Я донесу тебя на руках…

Немного детский смех и «но во мне пятьдесят восемь килограммов».

– Ха! Разве это много? Осторожно, платье… зацепилось… Так…

«Ха– ха– ха», – и немного позже «уже девятый этаж?»

– Да! Мы в Эдеме.

– Почему он называется Эдемом?

– Потому что здесь хорошо, как в раю.

– Ха– ха– ха…

– Почему ты смеешься?..

– Ха– ха, да нет, ничего, ха– ха– ха, просто я представила, что мы Адам и Ева. Представляешь…, представляете, пьяные Адам и Ева…

– Хо– хо, н-да… А можно мне обнять мою прекрасную Еву?

– Ева была блондинкой?

– Никогда не любил блондинок. Пойдем, я покажу тебе Звездную Карусель.

– Я ее уже видела.

– Когда же?

– Позавчера. С Кристиной.

– Ну так посмотришь еще раз.

– Да. Как я иду? Ой, мое платье. Я почему-то все время на него наступаю. Ха-ха!

– Ничего. Иди ко мне, моя Ева.

Вячеслав на руках внес Ангелину в ультрамариновый шатер и, опустив ее на диван, покрыл быстрыми жаркими поцелуями. Длинное белое платье упало на пол.

– Нет!

Вячеслав зажал рот девушки страстным поцелуем.

………………………………………………………………………………………………….

На следующий день Вячеслав надел на шею Ангелине ожерелье из черного фианита, которое предназначалось для Дамы под Вуалью.

* * *

Марк повесил рядом с дверью только что оконченную картину и отступил на несколько шагов назад полюбоваться своим творением.

– Твое? – в комнату вошел Никита.

– Нравится?

– Необычные цветы.

– Что-то давно ничего не слышно об Андрее.

– Скоро услышишь. По крайней мере, он в этом уверен. Ну ты же знаешь этого непризнанного гения. Засел дома на целую неделю. Никуда не выходит. На звонки не отвечает. Дописывает свою пьесу.

На лестнице послышались быстрые шаги, и на пороге комнаты Марка появился Андрей в темно-сером костюме, вишневом галстуке в голубых разводах, с бордовой папкой в руках.

– А вот и наш гений. Легок на помине, – усмехнулся Никита. – Закончил пьесу?

– Да.

– Он все-таки погиб? – Марк оторвался от картины.

– Да, погиб, – Андрей остановился посередине комнаты. – Твой шедевр?

Марк кивнул.

Андрей сморщил нос:

– Странные какие-то змеи. Признаться, не люблю я этих тварей.

– Змеи? – удивился Марк. – Это цветы.

– Цветы? – удивился Андрей и подошел поближе к картине, пристально всматриваясь в полотно. – И правда, цветы!.. А теперь опять змеи! «Цветы и змеи». Гениально!

Марк пожал плечами:

– Там нет никаких змей. Почитай нам своего «Крылатого мальчика».

– В другой раз, Марк, ладно?.. Извини. – Андрей странно смутился. – Я, собственно говоря, к твоему отцу.

– К моему отцу? Да, он сегодня дома.

– Я знаю. Извини, Ангел, я спешу. Потом сам все узнаешь… Из газет, – и Андрей направился в кабинет Вячеслава.

Марк задумчиво подошел к окну:

– Придется читать газеты. Звездная болезнь лечится?

– Не бери в голову, Марк. Каждый живет так, как считает нужным, – рассудил Никита. – Никто тебе ничем не обязан, но и ты тоже – ничем, никому…

…………………………………………………………………………………………………..

Марк осторожно заглянул через плечо отца. Бордовая папка. Почерк Андрея. Неровные буквы плясали на листе, складываясь в слова.

«Марк: Отец… Как странно называть тебя отцом… Но я имею на это право, потому что ты мой отец, отец, отец! Взгляни на меня! Я ведь человек! Пусть не такой, как все, но человек! И я не могу больше так! У меня ведь тоже есть сердце. Оно хочет любви и свободы. Но для тебя я лишь гвоздь программы, диковинный уродец, который приносит прибыль! Ты никогда не назовешь меня сыном. А когда я был маленьким, я мечтал, что однажды купол цирка лопнет, и я улечу далеко– далеко отсюда… Туда, где нет зла. Туда, где живут крылатые люди…»

Крылатые люди!

– Гм, – Вячеслав потер лоб, обернулся и увидел Марка.

– «Крылатый мальчик»?

– Да. Довольно талантливо. Твой друг не упустит своего.

– Спокойной ночи!

Андрей приносил «Крылатого мальчика» отцу. И он, Марк, даже не был первым, кто прочитал рукопись. «Каждый живет так, как считает нужным. Никто тебе ничем не обязан, но и ты тоже – ничем, никому…» Хорошо, наверное, быть таким, как Никита. Или таким, как Андрей. И, наверное, скоро «Крылатого мальчика» поставят в «Эйфории». Отец поможет лучшему другу своего сына. Тем более, такому талантливому. «Друзья хороши только тогда, когда приносят пользу».

Марк упал на застеленную кровать и долго бессмысленно смотрел на собственную картину, висевшую напротив, и вдруг увидел ужасные спутанные клубки змей.

Глава 14

«Перекресток»

В этот дождливый день, слишком холодный для июня, Мария вышла из дома без зонтика. Но не беда: все равно на лице нет косметики. А возвращаться – плохая примета. Мария только накрыла голову черной накидкой, в которой всегда ходила в церковь. В своем закрытом по-монашески черном и длинном платье Мария была похожа на призрак. Худенькая, с бледным лицом в дымке темных с легкой проседью волос, на котором жили только огромные глаза цвета пепла. В этот холодный дождливый день Марию неудержимо потянуло в церковь. Это было единственное место, где она чувствовала себя спокойно.

Жена владельца «Эйфории» уже много лет подряд ходила в одну и ту же старинную церковь в самом центре города, но маленькую и неприметную. Гулкие, пасмурные улицы наполнились колокольным звоном. Становясь неслышными для человеческого уха, звуки колоколов еще долго дрожали в воздухе, оставляя в душе ощущение последнего всхлипа после плача или после дождя.

У входа в церковь стоял старый слепой нищий, заросший, в нелепой шляпе с оборванными краями. Мария положила несколько медяков в его протянутую дрожащую руку. Неподвижные холодные синие глаза вдруг испуганно заморгали, и, пьяно покачиваясь, старик преградил Марии дорогу в церковь. Женщина испуганно попятилась. «Он не слепой! Он пьян! Что ему надо от меня?» И самым ужасным было то, что заросшее лицо нищего показалось ей знакомым. Леденящий ужас упал в душу Марии, и она попятилась назад, и быстро пошла, почти побежала вниз по улице, чувствуя холодный взгляд в спину. Она уже видела когда– то эти страшные глаза! Но когда? Где? Может быть, в прошлой жизни? Это какая– то мистика! Да нет же! Просто какой– то сумасшедший. Просто расшатались нервы, разыгралось воображение. Нужно будет принять дома настойку из лаврового листа.

Сзади послышался звук приближающихся шагов. Мария в ужасе завернула в первую попавшуюся дверь.

Скучающая за стойкой девушка с грязно– белыми волосами с удивлением посмотрела на испуганную женщину, похожую на монашенку.

– Что будете заказывать?

Мария вздрогнула, потом, окинув взглядом ряд третьесортных напитков, купила стакан минеральной воды и направилась к дверному проему, за которым в полутемном помещении пьяные посетители закусочной оживленно беседовали и шумно играли в домино.

Мария села за единственный свободный столик и, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды, поднесла стакан к губам.

Видел ли этот человек, куда она зашла? А может быть… это были не его шаги? Может быть, он так и остался на паперти?.. Мария подняла глаза и встретилась с холодным синим взглядом, поблескивающим сквозь заросли волос. Она хотела встать, но ноги не слушались ее. Это сон! Кошмарный сон! Сейчас он кончится!

Чувство реальности вернулось к Марии с первыми словами нищего:

– Не думал, что жены богатых мужей проводят свободное время в «Перекрестке».

«Откуда вы знаете…»

«Что я жена богатого человека», – хотела добавить Мария, но слова застряли в горле.

«Откуда я знаю? – нищий улыбнулся, и улыбка эта не предвещала ничего хорошего. – А у вас короткая память… Вы, я вижу, тоже не слишком счастливы, раз ходите в церковь… Наверное, я очень изменился за эти двадцать лет?..»

Огромные глаза Марии стали еще больше от ужаса. Нет, этого не должно было случиться!

– С тех пор, как родился мальчик с крыльями… Вы знаете, я был довольно известным хирургом. А после этой операции… Сначала умерла жена. Я стал много пить. Потом несколько неудачных операций, и жизнь моя пошла наперекосяк. Влез в долги, продал машину и дом… Видите, до чего я докатился. Но теперь я свободен! Знаете, что я сделал вчера? Я не мог решиться на это двадцать лет! Я сжег эти крылья!

– Крылья? – усталым эхом отозвалась Мария.

– Все эти годы они были со мной. И в моей домашней лаборатории, и в грязной коморке в подвале. Я писал трактат об этих крыльях. Я сжег и его. Я сделал это! И вот сегодня я встретил вас!.. Это знак. Я сразу вас узнал. Вы почти не изменились.

– Бог наказал вас. Вы обещали, что никто не узнает об этих крыльях.

– Все мы не святые. Вы, например, если мне не изменяет память, готовы были пожертвовать своим сыном…

– Нет! Это неправда! – в ужасе закричала Мария.

– Вы сами отлично знаете, что правда. Ребенок ведь мог умереть при операции. Нужно было подождать. Хотя бы полгода. Ну да, конечно, понимаю, удачный брак – не хотелось рисковать… Не известно, как бы отреагировал муж, узнав, что его жена родила ему урода… Да, мы с вами совершили преступление. И совершили бы его, даже если бы операция и была перенесена на полгода, год или двадцать лет.

Глаза Марии умоляли о пощаде.

– Может быть, это родился, – старый нищий возвел глаза к облупившемуся потолку. – …Ангел… А мы взяли и отрезали ему крылья. Может быть, крылатый мальчик помог бы людям узнать такую истину… А мы убили его.

Глаза нищего стали бессмысленными, и Мария поняла, что пред ней сумасшедший.

Глава 15

Искупление

Не по-июньски холодный влажных вечер печально заглядывал в окна. Сидя в кресле, Мария бессмысленно смотрела в темноту. Она словно постарела за этот день лет на двадцать. Марку хотелось включить свет, но он не решался сделать это.

Часы пробили семь раз, нарушив тишину оцепенения.

– Сейчас будут показывать новое шоу «Эйфории»! Шоу-пьесу! И знаешь, кто ее написал? Андрей! – Марк старался казаться веселым, но его разъедали жалость к матери и что– то, похожее на зависть, – к Андрею.

Огромный голубой экран вспыхнул, и на нем появилось радостно и самодовольно улыбающееся лицо Андрея, отвечающего на вопросы телеведущего.

– Да, я не случайно выбрал библейское имя. Мой герой – это обобщенный символ добра.

– Вы считаете, что добро погибает в реальном мире?

Андрей придал своему лицу беззаботно– философское выражение:

– Абсолютное добро беззащитно. В мире и в каждом человеке добро должно уравновешиваться злом. Жизнь – это баланс добра и зла.

– Не кажется ли вам, что обилие спецэффектов убивает глубину мысли вашей шоу-пьесы?

– Нет. Просто каждый здесь найдет то, что ему ближе. Ведь большинству все– таки интересны спецэффекты, а те, кого интересуют еще и мысли, увидят их как со спецэффектами, так и без них, – цинично ответил Андрей и добавил. – Ведь вы же разглядели эту самую глубину.

– И последний вопрос: ваши творческие планы.

– Стать известным сценаристом и ведущим шоу-программ. Я уже придумал себе псевдоним – Серебряный Элвин.

– Ну что ж, пожелаем Серебряному Элвину удачи и посмотрим шоу– спектакль по его пьесе «Крылатый мальчик».

Мария вздрогнула.

Прожектора высветили центральную часть сцены, куда на фоне видеодекорации, изображающей синие горы, выплыло облако, на котором два ангела болтали ножками и разговаривали.

– Сегодня на земле родится ангел.

– Ангел из плоти и крови?

– Из плоти и крови.

Ангелы уплыли за кулисы, погасла декорация. Темноту нарушили вскрики.

– Это какая-то мистика!

– Ужас!

По сцене разлился золотисто-розовый свет. Человек в белом халате держал в руках крылатого младенца.

Оторвав голову от подушки, актриса, игравшая мать новорожденного, закрыла лицо руками:

– Нет! Сделайте что-нибудь! Умоляю, не говорите моему мужу. Умоляю!.. Или вы еще очень пожалеете! Я заплачу! Хорошо заплачу! Вы пожалеете! Пожалеете…

На несколько секунд сцена снова погрузилась в темноту, побежденную яркой вспышкой света.

Теперь видеодекорация изображала больничную палату. Человек в белом халате сидел у койки роженицы:

– Вероятно, генная мутация произошла вследствие воздействия радиации. Вам, милочка, следовало обратиться ко мне гора-аздо раньше…

Мария пронзительно закричала.

Марк нажал кнопку на пульте.

– Что случилось?

Судорожно закрыв лицо руками, Мария зарыдала.

– Что случилось? – повторил Марк.

Мария виновато посмотрел в обеспокоенные глаза сына. Нет! Она больше не может, не имеет права притворяться хорошей матерью, она, рисковавшая жизнью сына ради собственного благополучия и спокойствия Вячеслава. Пусть Марк возненавидит ее. Что ж, она заслужила это!

Глаза Марка ожидали откровения. Мария боялась, что в ней погаснет прилив решимости.

– Я очень плохая мать, – начала она. – Меня вообще нельзя назвать матерью. Когда ты родился, я… Ты родился не таким, как все… И тебе сделали операцию…

– Какую операцию, мама?

Во взгляде Марии засквозил ужас.

– У тебя были крылья, Марк!..

Глаза Марка округлились от ужаса.

– Да, Марк, у тебя были крылья. Их можно было удалить только через полгода. А я боялась, что твой отец бросит меня, и заплатила хирургу и его ассистентке. – Мария уже не могла остановить поток слов, хлынувших, как вода из прорвавшейся плотины. – Но я очень страдала. Я ненавижу себя и твоего отца! Я недостойна быть твоей матерью!

– Ты самая лучшая мать на свете, – испугался Марк. – Тебе нужно отдохнуть. Я вызову врача.

Мария поймала сына за руку.

– Нет! Я не сумасшедшая! Я говорю правду! Я знаю, что в это трудно поверить. Это похоже на страшный сон. Но сегодня я встретила того хирурга. Он просил милостыню. Он двадцать лет хранил твои крылья, а вчера сжег их. Он сказал, что ты был ангелом…

Высвободив руку из ладони матери, Марк ринулся к телефону. Мария почувствовала, что реальность уплывает у нее из-под ног. Крылатый мальчик, сожженные крылья, ангелы… Взгляд Марка красноречиво говорил, что этого не могло быть. Этого никогда не было. И самое главное – она никогда, никогда не умоляла сделать эту проклятую операцию. И она никогда не рисковала жизнью своего сына. Ведь Марк уже взрослый. И у него есть крылья. Прекрасные былые крылья. Потому что он ангел!

– Ангел! – блаженно улыбаясь, повторила Мария и упала на колени перед диваном.

* * *

– Сегодня репетиции не будет. Ты уже знаешь последние новости?

– Закинув за плечо летнюю светло– фиолетовую сумочку в тон брюкам, Кристина выскользнула из стеклянных дверей «Эйфории» и сбежала по ступенькам, увлекая за собой Ангелину.

– Какие новости? И почему не будет репетиции?

– Потому что папа сломал ногу, а у Софонова… – Кристина выдержала интригующую паузу, – Жена сошла с ума, а сын ушел в монастырь. Пойдем погуляем по городу. Сегодня такая хорошая погода.

Слегка прохладный и ветреный июньский день с солнышком, время от времени проглядывающим из– за туч, после недели не но– летнему холодных дождей, действительно, казался великолепным.

Ангелина изумленно захлопала ресницами.

– Я была так же удивлена. Сын Вячеслава Софонова – и вдруг в монастырь, – продолжала Кристина. – Ты когда-нибудь видела его?

– Нет.

– Я тоже. Знаю только, что его зовут Марк. Он красив и высок. И у него горб. Правда, романтичный образ? И еще мне рассказывала одна танцовщица, что он приставал к ней прямо на сцене. Пьяный.

– Да?

– Да. Хорош монах!

– Мне бы хотелось увидеть его.

– Мало папочки, хочешь и сына заполучить?

Ангелина обиженно надула губки.

– Ну ладно, это же шутка, – улыбнулась Кристина. – Завернем в парк?

Оправив шелковые волны длинного синего платья, Ангелина села на голубую скамью. Кристина небрежно опустилась рядом, подперла рукой подбородок.

– Странная штука жизнь. Никогда не знаешь, что ждет тебя впереди. Думал ли Вячеслав Софонов, что его ждет такое?..

– Да… – задумчиво согласилась Ангелина. – Смотри. Монахи!

– Это не монахи. Это семинаристы. Здесь недалеко духовная семинария.

Какое– то время девушки смотрели на вереницу юношей в развевающихся рясах. Молчание нарушила Ангелина.

– Они похожи на богов. Такие же неземные.

– Скорее на ангелов… Интересно, что заставляет молодых и красивых уходить в монастырь?

Солнечные лучи дрожали на листьях, заставляя сожалеть о том, что лето когда-нибудь кончится.

– Ты могла бы соблазнить монаха? – жмурясь от неяркого света, лениво спросила Кристина.

Ангелина немного смутилась:

– Конечно, нет. Я не хочу быть для кого-то искушением.

– Разве искушение – это плохо? Легко быть праведным, когда тебя никто не искушает.

– Мы не боги, чтобы испытывать других…

– Кого– то испытываем мы. Кто-то испытывает нас. Плох тот монах, который не может побороть искушения.

– Что ты задумала?

Глаза Кристины блестели на солнце.

– Как ты думаешь, легко соблазнить Марка Софонова?

Глаза Агелины округлились.

– Не надо! Ты это серьезно? У него ведь мать сошла с ума…