Текст книги "Бескрылый ангел"

Автор книги: Аделина Белая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

В углу кабинета стоял большой красный шар с фосфорическим блеском, тот самый, из которого появится Король Звездных Эльфов.

Карине пришла в голову забавная мысль: неожиданно появиться перед Вебером из шара. Девушка быстро закрыла дверь и подошла к шару. На его глянцевой поверхности оказалась маленькая, еле заметная кнопочка. Как только Карина нажала ее, верхняя половина шара стала медленно подниматься. Запрыгнув в нижнее полушарие, девушка обнаружила внутри шара другую кнопку и, нажав на нее, очутилась в красном замкнутом пространстве. Полулежа на дне шара и глядя, как скупой зимний свет проникает в расположенные сверху отверстия для воздуха, Карина стала ждать появления Эдуарда.

Вскоре в коридоре послышался женский смех, перемежающийся с красивым баритоном. Карина вздрогнула: этот голос был ей до боли знаком. Другой, женский, оказался неприятно тонким и визгливым:

– Н-нет, сначала пообещай, что дашь мне эту роль.

Дверь громко открылась.

– Я не хочу торговаться с тобой. Особенно сейчас, – Эдуард осыпал обладательницу визгливого голоса быстрыми, еле слышными поцелуями.

– Ну пожалуйста, пообещай, что на следующий год я – буду Королевой Звездных Эльфов. Или я стара для этой роли?

– Ну что ты! Ты прекрасно выглядишь! Лучше многих шестнадцатилетних. Обожа-аю женщин бальзаковского возраста. Особенно с такой миниатюрной фигуркой.

Карину больно укололи последние слова Вебера. Ей вдруг показалось, что он догадывается о ее присутствии.

– Просто Королева Звездных Эльфов должна быть брюнеткой, – добавил красивый баритон.

– Нет, блондинкой, блондинкой! – заверещал капризно-жеманный голос. – Я ведь могу и парик черный надеть! Пообещай…

Неприятный, визгливый голос смолк, задушенный поцелуем, но потом попытался козырнуть еще одной фразой:

– Ты ведь любишь меня?

Карина с ужасом и тоской ожидала ответа, но он так и не последовал. Пока Эдуард Вебер и его новая любовница задыхались от страсти, Карина задыхалась от душивших ее слез обиды и гнева. Ей хотелось закричать от боли, заплакать навзрыд, выйти из шара и убить Эдуарда и ненавистную блондинку бальзаковского возраста. Но девушка решила выдержать пытку до конца. Она только изо всех сил сжала уши ладонями и обречено закрыла глаза, но воображение предательски рисовало ей ужасную картину измены…

Выйдя на улицу, Карина жадно вдохнула морозный воздух. Чтобы хоть немного успокоиться, девушка решила прогуляться по городу. Натолкнувшись случайно на скромную вывеску «Парикмахерская», Карина завернула в старую, обитую деревом дверь.

– Девушка, покрасьте меня, пожалуйста, в белый. В самый светлый тон. И сделайте мне какую-нибудь стрижку.

Парикмахерша с удивлением посмотрела на Карину, красивую брюнетку, с длинными, до пояса, блестящими волосами.

– И вам не жалко такую красоту?

– Нет.

* * *

На следующий день Карина шла в кабинет Вебера с торжествующим злорадством. Она представляла, как будет негодовать Эдуард Вебер, когда увидит, как варварски нарушены его неукоснительные правила. Но Эдуард отреагировал куда менее бурно, чем ожидала Карина.

– Гм, с длинными волосами было лучше. И вообще, не люблю блондинок. Могла бы сначала посоветоваться со мной. Кстати, почему ты вчера ушла с репетиции, даже не спросив у меня разрешения?

Девушка дерзко развалилась в кресле.

– Вчера вечером, как ты видишь, я приводила себя в порядок. Решила сменить имидж. Извини, что не зашла к тебе. Мне не хотелось… – Карина томно добавила. – Кажется, мы начали надоедать друг другу…

Лицо Вебера помрачнело. Он грозно заходил по кабинету.

– Ты не должна была уходить с репетиции без моего разрешения. И ты не имеешь права менять имидж, когда захочешь. Тем более перед самым карнавалом. Все, кто работает у меня, должны выполнять мои требования!..

Карина развязно и с каким-то радостным торжеством спросила:

– Я уволена?

– Нет, отправляйся на репетицию.

– Но подойдет ли мой новый имидж для этой роли?

– Подойдет, – раздраженно ответил Эдуард.

Девушка, соблазнительно покачивая бедрами, неспеша приблизилась к столу владельца «Звездного Эльфа» и небрежно бросила на кипу бумаг Вебера контракт о приеме на работу.

– А я думаю, нет! Мне почему-то кажется, что Королева Звездных Эльфов должна быть именно брюнеткой. Конечно, я могу надеть парик. Но… ты мне надоел, я больше не люблю тебя.

С этими словами девушка быстро направилась к выходу и, хлопнув дверью, оставила Эдуарда в растерянности. Когда Карина была уже в конце коридора, Вебер выбежал из кабинета:

– Карина!

Девушка даже не обернулась.

– Ну и катись ко всем чертям! – крикнул ей вслед Эдуард Вебер.

* * *

Карина с радостью согласилась на предложение Вячеслава Софонова работать в его шоу-клубе «Манго». За эти пять лет она не раз представляла, как станет звездой другого шоу-театра или хотя бы клуба, и Эдуард будет кусать локти, рвать на себе волосы и умолять ее вернуться. Но этого не произошло, постепенно Карина привыкла к спокойному, размеренному укладу жизни, и воспоминания о «Звездном Эльфе» казались ей красивым полузабытым сном, окончившимся неожиданным и неприятным пробуждением. И вот младенец и голубые розы снова привели ее к истокам того вечного пьянящего праздника, похожего на тот красный шар, яркий и блестящий снаружи и пустой изнутри. И все-таки Карине снова хотелось оказаться на этом сверкающем, нескончаемом карнавале жизни. И на этот раз все будет по-другому. Теперь она осмотрительна и не позволит себе роскоши и глупости влюбиться в первого встречного. К тому же, Эдуард Вебер и Вячеслав Софонов очень разные. Первый – вечный холостяк и дон-жуан, неуправляемая, демоническая личность, а второй, кажется, примерный семьянин, приятный человек, хоть и эгоист. Но у кого из нас нет недостатков? Конечно, шоу-клубу «Манго» далеко до шоу-театра «Звездный Эльф». Но, с другой стороны, последний и существует гораздо дольше. К тому же, Эдуарду далеко за тридцать, а Вячеславу не больше двадцати пяти. Кто знает, не переплюнет ли «Манго» через год-другой «Звездного Эльфа»…

Глава 4

Разоблачение

После операции у ребенка начались тяжелые осложнения. Но когда у профессора N уже не осталось никакой надежды спасти жизнь младенца, его состояние резко улучшилось.

Назвали мальчика Марк.

К трем годам на месте крыльев у Марка начал расти горбик. Мария и Вячеслав обращались ко многим светилам науки, но все они единодушно пророчили, что мальчик навсегда останется горбуном.

Впрочем, несмотря на неприятный нарост на спине, Марк рос веселым и подвижным.

…Прохожие с улыбкой останавливали взгляд на красивой молодой маме, прогуливающейся по парку с хорошеньким голубоглазым ребенком с золотисто-русыми, слегка вьющимися волосами.

Весенний ветер играл черными локонами Марии, почти доходящими до плеч. Трехлетний мальчик, весело чему-то смеясь, бежал впереди матери по парковой асфальтовой дорожке.

Младенчески-невинная зелень покрывала газоны и кроны деревьев.

Апрельскую умиротворенность парка нарушил дребезжащий старческий голос:

– По-ода-айте… Пода-айте Бога ради.

Навстречу Марии и Марку, нащупывая перед собой палочкой дорогу, шла сгорбленная, серолицая, слепая женщина с протянутой рукой. Сердобольные прохожие подавали ей мелкие монетки. Вот уже три года Мария не отказывала в милостыне ни одному нищему, жертвовала, вызывая недоумение мужа, довольно крупные суммы на реставрацию и строительство храмов. И на этот раз, увидев нищенку, она поспешила достать из сумочки кошелек. Но едва пальцы Марии коснулись протянутой ладони, как слепая испуганно отдернула руку. Монеты покатились по асфальту и в нежно-зеленую траву. Мария наклонилась, чтобы собрать их. Но нищая, размахивая палкой, в ужасе закричала: «Нет, не подходи ко мне! Прочь! Прочь! Господи, прости ее!»

Слепые глаза нищенки округлились от страха, сухие губы судорожно шептали молитву: «Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй».

Мария попыталась отдать деньги слепой нищей, но та в ужасе попятилась назад:

– Прочь, не прикасайся ко мне, детоубийца! Ты… ты убила своего ребенка!..

Мария крепко стиснула ручонку Марка.

– Нет, нет, это неправда! Я не убивала своего ребенка. Вот мой сын!

– Да что вы вообще разговариваете с ней? – бросила на ходу проходившая мимо тучная женщина с огромными сумками. – Не видите что ли, она же сумасшедшая, бомжиха! Вот ходят такие побирушки и пристают к нормальным людям. Мало того, что ни на рынке, ни в церкви из-за них не протолкнуться, так они еще и в парке не дадут спокойно с ребенком погулять.

Но нравоучительная тирада случайной прохожей не произвела ни на Марию, ни на слепую нищую ни малейшего впечатления. Проворчав что-то и в адрес молодой матери, женщина с сумками воинственно удалилась. Мария быстрым движением взяла Марка на руки и, подгоняемая каким-то мистическим ужасом, поспешила прочь из парка.

Молодой женщине очень хотелось, чтобы муж оказался дома, но, когда она открыла дверь, на нее повеяло холодом пустой квартиры. Мария почувствовала страшное внутреннее одиночество. Ей казалось, что ее маленький сын знает, что она рисковала его жизнью ради собственного благополучия и спокойствия Вячеслава. Как бы он поступил, если бы узнал, что она, Мария, родила ему ребенка с крыльями? Это известие пронеслось бы по всем газетам. И даже если нет, все равно Вячеслав, сам того не желая, возненавидел бы и своего сына и жену. Он не способен рассуждать трезво. Он всегда будет вечным избалованным ребенком, капризным и легкомысленным эгоистом. Стоил ли он такой жертвы?

Мария сдавила голову руками.

«Ты не могла поступить по-другому! – судорожно и неуверенно кричал провинившийся голос здравого смысла. – Ты слишком любишь Вячеслава!»

«И его денежки!» – ехидно добавил непреклонный голос совести.

Женщина подошла к зеркалу, лихорадочно убрала непослушную прядь за ухо. По ту сторону зеркальной поверхности Мария увидела худенькое личико с огромными испуганными темно-серыми глазами и полуоткрытым маленьким ртом, из которого готов был вырваться крик. Вдруг Марии показалось, что сейчас вместо ее отражения в зеркале появится та слепая нищенка, которая из зазеркалья будет смотреть на нее слепыми глазами и кричать: «Ты, ты убила своего ребенка!»

Комната поплыла у Марии перед глазами и она успела подумать, что сейчас, наверное, потеряет сознание или будет кричать, биться в истерике и напугает сына.

Взяв Марка на руки и прижав к себе так, будто кто-то хотел отнять у нее сына, Мария выбежала из квартиры.

Она ворвалась в «Манго» почти в бессознательном состоянии. Уютная, поблескивающая, искусственная атмосфера шоу-клуба Вячеслава Софонова убаюкивала своим лоском, отгораживала от реальных проблем. Поставив сына на пол, Мария прошла в кабинет Вячеслава. Кабинет был пуст. Тогда Мария заглянула в отделение бара, где среди столиков возвышались на декоративных подставках пальмы, а вдоль стен располагались высокие прямоугольные аквариумы. Круглым был только один, стоящий у входа. В нем плавала одна-единственная большая серебряная рыба. Она беспомощно открывала рот и печально смотрела на Марию и Марка. От этого взгляда Мария почувствовала беспокойство и ей захотелось немедленно увидеть всегда беспечного мужа. В баре Вячеслава не оказалось. Только нарисованные улыбки барменов, приглушенная музыка и кокетливый смех танцовщиц, отдыхавших за столиком.

В просторном, сияющем диско-зале с возвышением для сцены царила глянцевая пустота. Взяв Марка на руки, Мария зашла за кулисы. Тишину закулисья нарушал доносившийся из-за плотно закрытой двери женский смех. Мария насторожилась.

– Повтори еще! Повтори еще раз! – смеясь, просил женский голос. – Мне так редко признаются в любви.

– Я люблю тебя, Карина. Я люблю тебя! Я люблю тебя! – беспечно повторил голос Вячеслава.

Вернувшись в пустую квартиру, Мария безвольно опустилась на кровать. Боль обрушившегося на нее предательства растопила ледяную глыбу страхов и вылилась наружу бурными рыданиями. Осталась только безысходая пустота одиночества. Нет, нельзя отчаиваться, ведь есть еще Марк.

Мария подошла к окну. Вдали горел на солнце купол храма. Да, только там, в церкви, ее душа сможет снова обрести покой…

Хотя колокола не возвестили еще о начале вечерней молитвы, верующие уже начали собираться под свод храма.

– Господи, помоги мне. Спаси меня. Я знаю, что очень грешна, но все-таки не оставляй меня. Ты сильный, Ты все можешь. Прости меня и помоги мне принять правильное решение.

Мария с мольбой смотрела в отрешенные глаза распятой фигуры Иисуса.

Помолившись, Мария хотела взять за руку Марка, но его не оказалось рядом. Она оглянулась в поисках сына и чуть не вскрикнула от ужаса. Марк шел пряма на слепую нищую, напугавшую Марию в парке.

– Господи, прости ее, Господи, прости ее, – быстро забормотала нищенка.

Мария снова почувствовала суеверный страх и, схватив Марка, почти бегом направилась к выходу.

– Господи, прости ее, Господи, прости ее, – раздавалось ей вслед.

«Ты, ты убила своего ребенка», – услышала вдруг Мария совсем рядом с собой голос слепой нищей, или это ей только показалось. Не перекрестившись перед выходом, Мария выбежала из церкви.

Ее охватила мелкая дрожь. Апрельский ветер беспечно играл ветвями берез. Весенний воздух наполнился чистым радостным колокольным звоном. Слезы прозрачными ручейками потекли по щекам Марии. Колокол вдохновенно рассказывал о чем-то прекрасном, величественном и простом и, смолкнув, оставил в небе с белыми, как бы наклеенными облаками радостный всхлип.

Вячеслав вернулся домой уже под утро. Мария не спала. Увидев заплаканное лицо жены, владелец «Манго» почувствовал, что именно он явился причиной ее слез.

– Мы с Марком были у тебя, – голос Марии дрожал от обиды, – И… и я все знаю.

Вячеслав виновато опустил глаза и покорно спросил:

– Ты меня простишь? – потом робко добавил. – Ты ведь знаешь, я люблю только тебя.

Мария разрыдалась:

– Ты как избалованный ребенок! Привык получать от жизни одни наслаждения! Если я, действительно, люблю тебя, то я ради тебя готова на все! Да, на все! И никогда не изменю тебе, потому что, когда любят, не причиняют боль. А ты… ты любишь только себя. На других тебя просто не хватает. Знаешь, чего мне сейчас хочется? – возбуждение Марии улеглось, на смену ему пришла тоска. – Уехать… уехать отсюда… Забрать Марка и уехать… Утром я соберу чемоданы.

Мария смотрела в глаза мужа, но, казалось, видела перед собой обжигающую холодом пустоту. Взгляд Вячеслава стал немигающим, а губы попытались изобразить улыбку.

– Хорошо, если хочешь, поедем куда-нибудь на Кипр.

– Ты не понял… Мы с Марком поедем без тебя. И я не хочу на Кипр. Южная природа будет мне напоминать твое «Манго», – грустно улыбнулась Мария.

– И ты еще говоришь, когда любят, не причиняют боль. Пожалуйста, не оставляйте меня одного.

– Ты не умеешь страдать, – с печальной улыбкой заметила Мария. – Когда жизнь причиняет тебе хотя бы малейшие неприятности, ты становишься беспомощным, как ребенок. Счастье дается тебе слишком легко. Поэтому ты даже не ценишь его.

Вячеслав молча смотрел на жену, чувствуя, что ему нечего возразить ей. Действительно, вкус трудностей был незнаком владельцу «Манго». Он родился в богатой семье и привык, что ему, единственному сыну, ни в чем не отказывали. И свою последнюю игрушку, шоу-клуб «Манго», Вячеслав приобрел на деньги отца-банкира. После свадьбы сына родители уехали в Прибалтику. Они давно мечтали купить домик на берегу моря.

Мария же выросла в бедности и работала официанткой в ресторане, где и познакомилась с Вячеславом.

– Пообещай, что поедешь к моим родителям, – виновато улыбаясь, попросил Вячеслав, и Мария устало согласилась.

Глава 5

Открытие «New-Атлантиды»

Склонившись над бокалом и бессмысленно гладя в янтарную жидкость, Вячеслав грустил за круглым столиком в баре «New-Атлантиды», нового шоу-клуба. Легко, как таинственный ночной мотылек, к Вячеславу подсела Карина. Оправив атласные волны красно-кораллового платья, бывшая Королева Звездных Эльфов соблазнительно выставила из большого разреза стройную ножку в черной паутине колготок.

Карина больше не работала в «Манго», ставшим теперь модным клубом. Протанцевав на сцене «Манго» несколько месяцев, она получила от Эдуарда Вебера предложение вернуться в «Звездный Эльф». Карина согласилась, а позже стала женой Эдуарда и родила ему девочку.

– Ну как тебе открытие? – бывшая королева Звездных Эльфов обнажила в коралловой улыбке жемчужно-белые зубы.

– Открытие? Ничего особенного.

– Ничего особенного? А по-моему, это просто шик! И «Манго», и «Звездному Эльфу» далеко до «New-Атлантиды», – переливчато смеясь, Карина подставила руку под фонтанчик, бьющий из мраморного углубления в полу, и брызнула водой в лицо Вячеславу. – И почему ты такой грустный?

– От меня ушла жена. И сына с собой забрала. Она знает о наших с тобой отношениях. И теперь…

– И теперь ты целую неделю будешь изображать из себя примерного семьянина. Скажешь, что нам лучше расстаться, – со смехом докончила фразу Карина и закурила.

Вячеслав удивленно посмотрел на любовницу. Как она угадала, что он собирается порвать с ней?

– Нет, все останется по-прежнему.

– Премного благодарна! Удивлен, что прочитала твои мысли? Ты бы все равно вернулся ко мне. Мы похожи с тобой. Оба живем одним днем, как мотыльки. И никто не понимает тебя лучше, чем я. Ты ведь не любишь меня. Просто тебе приятно проводить со мной время. К тому же, тебе льстит мысль, что жена владельца «Звездного Эльфа», твоего главного соперника, – твоя любовница. Ведь я права?

Вячеслав нахмурился и ничего не ответил.

Из входа в диско-зал полился ровный розовый свет, потом – лазурно-голубой, вибрирующий, как морские волны.

– Хотите перенестись в прошлое? – спрашивал завораживающий низкий женский голос.

– Да-а-а!.. – визжал зал.

– Сейчас на ваших глазах со дна океана поднимется таинственная Атлантида.

– Пойдем посмотрим, – предложила Карина.

– Иди одна, – мрачно ответил Вячеслав. – Меня не интересуют дешевые спецэффекты.

– Вот как? – бывшая Королева Звездных Эльфов лукаво повела бровью. – Зачем же ты тогда пришел сюда? Сравнить «New– Атлантиду» и «Манго»? Хотел позлорадствовать, а теперь боишься оказаться в нокауте? – Карина вспорхнула со стула и легкой походкой направилась в диско-зал.

Зал был переполнен танцующими. Впрочем, слово танцующими следовало бы взять в кавычки, потому что из-за тесноты, царившей на танц-поле, можно было позволить себе только слегка переступать с ноги на ногу или, в лучшем случае, подпрыгивать на месте.

Карина остановилась у входа. Даже она, знавшая изнутри многие сложные спецэффекты, так популярные в «Звездном Эльфе», была удивлена увиденным.

Создавалось впечатление, что весь диско-зал до самого потолка был заполнен голубоватой морской водой. Играющий свет имитировал волны океана.

И вот вода в миражном океане начала убывать, оставляя залитое солнечно-золотистым светом пространство. И когда призрачный океан почти иссяк, в ослепительном золотом сиянии начали вырисовываться очертания таинственных голубых башен, поднимающихся из воды.

Зал взорвался криками и аплодисментами.

Когда Карина вернулась к Вячеславу, тот был уже изрядно пьян.

– Празднуешь успех «New-Атлантиды»? Не слишком ли ты рано сдался? – Карина заглянула в мутные глаза Вячеслава. – Вот если бы объединить «Манго» и «Звездный Эльф» в один большой клуб… Жаль, что ни тебе, ни тем более моему мужу самолюбие не позволит признать превосходство «New-Атлантиды» и собственное поражение…

Вячеслав наполнил бокал.

– Мне нечего признавать. «Манго» – лучший клуб… Еще один бокал, – обратился он к официанту и, когда его просьба была исполнена, протянул Карине сосуд с янтарным вином, – За то, чтобы «New-Атлантида» поскорее пошла ко дну!

Глава 6

Домик у моря

Родители Вячеслава, Артур Валентинович и Любовь Андреевна, жили на берегу Балтийского моря, недалеко от небольшого старинного городка. Мария не видела Вячеслава уже больше трех месяцев. Из недолгих телефонных разговоров с мужем она поняла, что у него проблемы с «Манго» и он очень занят. Мария давно простила мужу измену и скучала по нему, но не торопилась с возвращением в К. Здесь, вдали от города, подарившего ей крылатого ребенка, в живописном домике с высокой резной крышей и русалками на ставнях, рядом с жизнерадостными родителями Вячеслава, обожавшими внука и невестку, и крылья, и слепая нищенка казались Марии странным полузабытым сном. Почти четыре месяца она просыпалась в спокойной уверенности, что новый день принесет только приятные неожиданности, и не заметила, как наступил август. Август, непредсказуемый и величественный, с первыми холодными слезами дождя и первыми желтыми листьями, нарушающими темную зелень крон, предчувствующих яркую осеннюю седину, с последними восхитительно-нежными вечерами, которым лето, предвидя неминуемое увядание, придает особое очарование, блистающее великолепие, которое, кажется, будет длиться вечно. Волшебный, ослепительный август, красивая агония лета, волнующее предзнаменование осени.

И этот день, а вернее, надвигающийся вечер обещал быть приятным, ведь сегодня…

– Сегодня особый день. Праздник Белой Дамы. Я не рассказывала вам эту легенду? Нет? Вот увидишь, это необыкновенный праздник! А когда взойдет луна, появится призрак Белой Дамы, – щебетала Любовь Андреевна, пока Мария заканчивала туалет Марка. В легком светло-голубом комбинезоне он был похож на маленького златокудрого ангела. Сама же Мария оделась просто и элегантно – в длинное черное платье с декольте и белой накидкой. Любовь Андреевна – с лоском – в переливающийся розово-фиолетовый костюм, идущий к ее пепельным распущенным волосам. Артур Валентинович – под стать жене – в серый с металлическим блеском.

– Призрак? – насторожилась Мария. – Но Марк может испугаться. Может, мне с ним лучше остаться дома?

– Нет, – решительно запротестовали в один голос Артур Валентинович, Любовь Андреевна и Марк, и белый начищенный автомобиль покатил по извилистому асфальту дороги.

Было еще светло, но около крепости уже образовалась праздничная толпа из репортеров и охотников за автографами, поджидающих звезд, туристов и фотографов, запечатлевающих на фотопленках и видеокассетах отреставрированные осколки прошлого, и просто романтиков и зевак, заполняющих оставшееся до начала праздненства время поглощением черничного эскимо с шоколадно-молочным коктейлем, мятных пирожных с соком из тропических фруктов и крабовых палочек с пивом.

Августовское солнце лениво и нежно освещало темно-зеленую листву, как бы дразня предвечерний город, и словно говорило: «Сейчас я скроюсь. Сейчас я скроюсь. Но если вы меня очень попросите, то, может быть, я останусь еще ненадолго». И ветер, и потемневшая на склоне лета трава, и астры, и старинные стены тихо шептали: «Останься, останься». И солнце, упоенное этой всеобщей любовью, жмурилось от полноты счастья и в благодарных порывах оставляло на траве, клумбах и серых каменных глыбах золотисто-розовые поцелуи. И, может быть, в блеске предзакатного солнца старая крепость, превращенная в музей, с грустью вспоминала прошлое, бывшее когда-то настоящим.

Любовь Андреевна остановилась у больших железных ворот, напротив пустыря, заполненного в этот праздник аттракционами и смехом.

– Я обещала рассказать вам о Белой Даме… – обратилась она к Марии и Марку. – Кажется, это произошло на самом деле.

Когда-то эти изъеденные временем и залеченные реставраторами развалины были мужским монастырем.

Восемь веков назад по нему в задумчивости бродил монах, пылкий юноша, спрятавший жар своего сердца под черной рясой. Он еще свято верит, что все земное чуждо ему, что его крылатая душа и красивое сильное тело принадлежат одному только Богу. Но однажды в душе юноши смолк хор ангельских голосов, померкли нимбы. Их затмил земной ангел с невинно-голубым взглядом и мягким сиянием длинных золотых волос. Он увидел ее здесь, на лугу. Она пасла гусей и, беззаботно напевая, собирала цветы. Монах зачарованно смотрел на златовласое, голубоглазое создание. Господи, как совершенно твое творение! Кровь прилила к щекам юноши. Девушка перестала петь и с удивлением и любопытством смотрела на подошедшего к ней совсем близко юношу-монаха с одухотворенным лицом. От восторженного, пылающего взгляда юноши она опустила глаза и смущенно порозовела. Легкий ветерок перебирал их волосы, раздувал складки одежды. А на горизонте в предзакатном сиянии ветер играл крыльями мельницы. Девушка засмеялась и убежала. Но на следующий день снова пришла на луг, зная, что юноша-монах тоже будет там. Так продолжалось целый месяц. Девушка и монах подолгу смотрели друг на друга, между ними не было произнесено ни слова, но тем сильнее было очарование.

Конец этим безмолвным встречам положил настоятель монастыря. Прогуливаясь по окрестностям обители, он увидел вдали черную монашескую рясу и золотые косы. Опасаясь, что влюбленные заметят его, аббат спрятался за толстым дубом. Улыбнувшись на прощание, златовласая красавица сорвала цветок ромашки и протянула его монаху. Юноша долго смотрел вслед возлюбленной, а потом, прижимая ромашку к губам, направился к монастырю. Он все еще видел перед собой нежное лицо в ореоле золотых волос. Божественное видение было внезапно разрушено: из-за дерева показалось пылающее лицо настоятеля:

– Недостойный, как ты посмел нарушить святой обет? Ты совершил… – Настоятель поперхнулся словом. – Гнусное грехопадение. Никакое раскаяние не спасет тебя от расплаты! Ты будешь гореть в аду!

В маленьких глазках отца церкви засверкали мстительные огоньки.

После визгливого тенора аббата мелодичный баритон юноши-монаха звучал еще красивее:

– Мне не в чем раскаиваться. Я не нарушал обета. Я не совершал грехопадения.

Услышав спокойный ответ юноши, настоятель монастыря еще больше распалился от гнева:

– Лжешь, несчастный! Вот, вот доказательство твоего греха!

Настоятель выхватил из рук юноши ромашку, с презрением отбросил ее.

Юноша бережно поднял цветок:

– Святой отец, я не сделал ничего дурного. Ведь это Бог послал мне эту любовь. Значит, она так же священна, как и вера.

Настоятелю приходилось слушать исповеди в грехах, подчас самых грязных и гнусных. Но это… это было уже слишком.

– Да как ты смеешь прикрываться Богом! Ты, жалкий отступник! Ты обманул, ты предал Бога! Ты будешь гореть в аду! – аббат судорожно сжал маленькие кулачки и поднес их к своему пылающему лицу.

Юноша с жалостью посмотрел на священнослужителя.

– Я не отрекался от Бога. Раньше в моем сердце была одна любовь, теперь их стало две. И я не знаю, какая из них чище.

– Несчастный грешник! Ты поддался искушению дьявола, и у тебя даже не хватает духа покаяться во грехе! Гордыня затмила твой разум.

На другой день девушка с золотыми волосами так и не дождалась своего возлюбленного монаха. Нет, он не мог разлюбить ее… С ним что-то случилось. Но что? Смерть? Нет! Она бы сразу почувствовала это. Не пришел юноша в рясе и на следующий день. «Иди к нему! Больше нельзя медлить!» – настойчиво твердила любовь. Идти! На как? Разве возможно женщине войти в мужскую обитель? Ну конечно! Она сошьет черную рясу. Такую же, как у него. От этой мысли стало весело и страшно. Но как быть с длинными золотыми локонами? Что может быть проще! Девушка радостно засмеялась. На перевернутой вверх дном корзине лежали огромные ножницы для стрижки овец…

…Августовское солнце нежно ласкало темно-зеленые листья, скользило трепетно-заботливыми лучами по прохладной траве и обрывистым крышам, заглядывало в мутные окна, звало, обещало, торопило… Оглянувшись на свой дом, девушка почувствовала прилив нежданной грусти. Нет, уже слишком поздно о чем-либо раздумывать и о чем бы то ни было сожалеть. Назад дороги нет. И, боясь еще раз обернуться, переодетая пастушка побежала вдоль узкой улицы, устланной соломой и исполосованной колесами телег.

Солнечные лучи медленно скатывались по плющу, спускавшемуся по серой стене монастыря, и пытались отогнать надвигающийся вечер, раскрашивая холодные камни прозрачной позолотой.

Юноша сидел в прохладной полутьме кельи на низкой скамье и жадно ловил взглядом золотистый поток предвечерних лучей, проникавших в высоко расположенное окно. Скоро они окрасятся в розовый цвет и, озарив безмятежное небо ярким заревом, погаснут. А потом будет ночь.

В руке монах держал увядшую ромашку. Где сейчас та, чья рука прикасалась к этому цветку? Увидеть бы ее еще хоть раз. Хотя бы раз, один-единственный раз… И это мучительное чувство голода… Третий день без еды и золотистого сияния ее волос… Юноша бросил тоскливый взгляд на кувшин с водой, уныло стоявший в углу. Серые стены запертой кельи давили с четырех сторон. А за этими каменными стенами – бесконечное небо, предзакатное солнце… И златовласая девушка. Где она, там любовь. А где любовь, там и Бог. В этих серых стенах больше нет Бога. Есть только настоятель. Скоро он снова подойдет к двери. Спросит: «Готов ли ты покаяться, сын мой?» Но в чем? В том, что познал совершенство? В том, что познал любовь?

В обители царил покой. Монахи еще не вернулись с работы. На скамье перед часовней дремал старый, невысокий, тучный человек, облаченный в роскошную ризу – настоятель монастыря.

Юноша поднялся со скамьи, подошел к двери и с силой толкнул ее. Дверь осталась глухой к его отчаянию. Нечего было и думать о том, чтобы взломать ее. А окно слишком узко и мало: в него едва ли протиснется трехлетний ребенок. И, обречено вздохнув, юноша-монах подошел к прорези окна, в которую сочились, дразня, лучи предзакатного солнца. Темно-зеленый закат лета в ореоле предвечернего сияния звал монаха, как будто не знал о каменных стенах, преграждавших путь к свободе. Легкие дуновения ветерка пьянили и тоже звали, звали к тому прекрасному, что до сих пор было скрыто от юноши. И как только может спать настоятель, когда навсегда уходит такой восхитительный летний день?.. А кто этот монах, так странно озирающийся по сторонам?.. Внезапная догадка озарила сознание юноши.

Девушка совсем близко подошла к каменной стене и в нерешительности остановилась, раздумывая, куда идти дальше. К ногам ее упал увядший цветок ромашки. Радостный вздох, и голубые глаза встретились с глубоко-карим взглядом монаха. Он будет с ней! Он убежит с ней из монастыря!

Человек на скамье встрепенулся ото сна, помотал головой, чтобы прогнать остатки видений и потянулся, лениво возвращаясь к действительности. На грани сна и яви он увидел ускользающую тень в рясе. Розовое сияние заката уже слегка тронуло небо. Колокола, наполнив чуть прохладный воздух восторженным волнующе-умиротворенным гулом, звали к вечерней молитве. Молчаливой толпой монахи возвращались с работ. Мысли лениво шевелились в отяжелевшем мозгу настоятеля. «Долго я проспал сегодня. Что-то хорошее снилось. Солнышко. Луг… Лучше бы не просыпаться… Покается ли он сегодня? А если нет… Господи, наставь его на путь истинный. Нет, я не хочу брать грех на душу. Сколько он протянет без еды? Но потворствовать греху – еще больший грех».