Текст книги "Право на сына (СИ)"
Автор книги: Адалин Черно
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 10
Открыв рот от удивления, наблюдаю за тем, как сын спокойно сидит на руках у Стаса, правда, проходит всего несколько секунд, и он начинает вырываться и звать меня. Я тут же подбегаю и беру его на ручки, успокаивающе обнимаю за плечи и ничего не понимаю. Почему он вообще подошел к чужому человеку?
– Зайчик, ты почему к дяде побежал? – спрашивать это в присутствии Стаса и под его пристальным изучающим взглядом оказывается настоящей пыткой, но Даня напуган, а я совершенно ничего не понимаю.
– Там, – сын показывает в сторону Стаса, стоящего у автомобиля. – Не Мас.
– Не Мас, – соглашаюсь и выдыхаю я, понимая, что ребенок попросту перепутал. Не удивительно, на улице заметно стемнело, поэтому малыш мог и правда не видеть, кто стоит у машины.
Господи, а я уже подумала!
Успела кучу вариантов в голове прокрутить за каких-то несколько секунд. И что кто-то в саду сказал ему об отце, возможно, увидев Лебедева по телевизору, или же подруга… о последнем я подумала сразу, но и тут же отмела эту версию. Лерка ни за что бы не стала этого делать, зная, как я боюсь за сына.
– Настенька! – позади слышится голос воспитательницы. – У вас все в порядке?
Она заботливо кладет руку на мой локоть и заглядывает в лицо, стараясь узнать, что случилось.
– Извините, Ольга Ивановна, – начинаю оправдываться. – Отец попал в больницу, я ездила к нему, а Даню должен был забрать мой молодой человек, но, видимо, что-то не получилось. Мне жутко неловко за то, что заставила вас ждать.
– Ничего страшного, – она сжимает мое плечо своей мягкой ладонью и ободряюще улыбается. – Здоровья вашему папе.
– Спасибо, – улыбаюсь ей в ответ и смотрю за тем, как она, подхватив сумку, удаляется.
Я же неловко поворачиваюсь к Стасу и не знаю, что ему сказать. Извиняться, оправдываться, благодарить?
Набравшись смелости, смотрю ему в глаза и снова говорю спасибо за сегодняшнюю помощь.
– Насть, прекращай меня благодарить, – строго произносит он, хотя у самого на лице играет улыбка. – Садитесь в машину и называй адрес.
– О, нет, – поспешно отказываюсь. – Мы пройдемся, нам тут близко.
– Ты правда хочешь, чтобы я отпустил вас одних идти по темным улицам? Не выдумывай, садитесь в авто.
– Мы прогуляемся, – говорю Стасу. – Правда, у нас спокойный район.
Он недоверчиво осматривается по сторонам, скептически хмурится, после чего произносит:
– Хорошо.
Я успеваю выдохнуть, правда, Лебедев тут же ставит автомобиль на сигнализацию.
– Пойдемте, провожу вас, раз вы хотите прогуляться.
Перспектива провести с ним около двадцати минут времени совсем не радует, поэтому я соглашаюсь на поездку, помогаю сыну залезть на заднее сиденье, с удивлением отмечаю, что тут есть автокресло и усаживаю его туда. Сама размещаюсь рядом и выдыхаю, потому что Стаса не будет рядом со мной. Это заметно расслабляет и позволяет мне отодвинуть напряжение, сковывающее тело, и откинуться на спинку.
До дома мы добираемся за считанные минуты. Вечерних пробок нет, ехать нам чуть меньше километра, поэтому мы с Даней не успеваем понять, как машина останавливается. Стас тут же покидает салон и, пока я выбираюсь со своей стороны, отстегивает сына с кресла и помогает тому слезть. Он больше не отбивается от него, как от прокаженного, но как только появляется возможность, тут же сбегает ко мне.
Мы останавливаемся у подъезда. Я хочу снова поблагодарить Стаса за все, но вовремя одергиваю себя и просто прощаюсь.
– Стася, мы можем поговорить наедине? – задает неожиданный вопрос.
В его планы, видимо, не входило быстро распрощаться.
– Не думаю, что…
– Брось, я не из тех, кто лезет к девушкам без их согласия. Можно я поднимусь? Это касается твоего сына.
От его слов на мгновение замирает сердце, но совсем скоро оно начинает биться в ускоренном ритме. Я боюсь этого разговора, поэтому руки дрожат, когда я пытаюсь нажать код домофона и открыть дверь. Наконец, мне удается это сделать, мы проходим вначале в старенький, далекий от идеальной чистоты подъезд, а затем заходим в квартиру. Здесь все не так печально. Ремонт свежий, мебель, пусть и не дорогая, но новая и привлекательная, правда, стоит Стасу закрыть за собой дверь, как в нашей крохотной прихожей не остается места.
Несмотря на это, Лебедев ничего не говорит, разувается и проходит на кухню после моего приглашения.
– Подождите меня несколько минут, – прошу у него. – Я вымою Дане руки и отведу в комнату.
– Я не спешу.
Быстро вымыв руки Дане и усадив его в комнате, рассыпав игрушки, прохожу на кухню. Сыну нужно поесть, поэтому я не сажусь рядом со Стасом, а достаю из холодильника кастрюльку с супом и кладу ее на плиту.
– Кофе, чай? – предлагаю я и прячу трясущиеся руки за спину, чтобы он не увидел моего волнения.
– Нет, спасибо, – отказывается Лебедев. – Я не уверен в том, что хочу сказать, – произносит Стас, – заставляя меня нервничать еще сильнее. – Постарайся не поднимать панику, а выслушай меня и только потом примешь решение.
Я быстро киваю, правда, от спокойствия уже не осталось и следа. Стараюсь вспомнить, где же я оставила аптечку и есть ли в ней успокоительные, но с треском проигрываю своей памяти, потому что в голове творится сумбур. Напротив сидит настоящий отец Дани, и сейчас он хочет поговорить о сыне. Внутри все трясется от напряжения, я крепче сжимаю руками столешницу и с душевным скрипом натягиваю на лицо улыбку.
– О чем именно ты хочешь поговорить? – спрашиваю, сглатывая и делая продолжительный выдох.
Глава 11
– Ты не замечала у Дани проблем со зрением?
– Нет, – отвечаю, не до конца понимая, о чем пойдет речь. – Почему ты вообще об этом спрашиваешь? – я второй раз перехожу на ты, но сейчас это вовсе не то, о чем стоило бы думать.
– Потому что там, у детского сада, он перепутал меня с твоим парнем. Это должно насторожить.
– Было темно, – ищу оправдания, не желая признаваться, что я и сама подумала о зрении.
Хорошего обследования у нас с сыном не было. В годик нас осмотрел педиатр, а перед садом дали направление к хирургу, офтальмологу и еще нескольким специалистам. Всех мы прошли без проблем, да и я никогда не замечала за сыном проблем со зрением. До сегодняшнего дня. Можно, конечно, списать все на темноту, но ведь и правда, нельзя было не понять, что там не Максим.
– Я не говорю, что у него есть проблемы, – замечает Стас аккуратно. – На улице и правда уже стемнело, но я знаю, о чем говорю и лучше провериться. У Тимофея была такая проблема. Мы заметили ее несколько месяцев назад, сейчас болезнь на стадии активного лечения и уже есть успехи. Это не смертельно опасно, – спешит заверить Стас, видимо, замечая мое состояние.
Я могу лишь предположить, как выгляжу со стороны: пусть сжатые до боли костяшки за спиной не видно, но шок, явно написанный на лице и тяжелое дыхание не заметить невозможно. Поверить не могу, что у сына могут быть проблемы, но он прав, лучше перепроверить. Сходить в хорошую клинику.
– Кажется, ты в который раз за сегодня спасаешь меня, – с улыбкой произношу я, хотя страх за здоровье сына никуда не уходит.
– Мы тоже не заметили у Тимофея проблем, – замечает Стас. – Нам сказали совершенно посторонние люди.
Я киваю, только сейчас понимая, что Стас все еще находится в неведении относительно своего отцовства. Это помогает мне расслабиться. Я почему-то боялась, что стоит ему увидеть Даньку, как он все поймет, посмотрит на меня другими глазами, спросит, почему такая схожесть и мне придется рассказать, но нет.
Он не узнает.
Ни меня, ни сына.
Видимо, их схожесть все же заметна только мне. Этот поворот головы, взгляд из-под опущенных бровей, улыбка, трогающая ямочки на щеках и недовольное поджатие губ. У них даже мимика одинаковая, хотя Даня никогда не то, что не общался со Стасом, он его даже не видел до сегодняшнего дня.
– Может, и правда кофе?
Почему-то именно сейчас хочется его удержать, послушать его голос, посмотреть за тем, как он будет пить горький напиток из моей чашки.
– Я бы с радостью, но меня ждет Тим. В другой раз обязательно, – улыбается Стас и поднимается. – Извини, что отнял время.
– Вам спасибо, – говорю дежурно, голосом, полностью лишенным эмоций.
Чувствую себя роботом, которого быстро перестроили на функцию правильных ответов. Он женат, напоминаю себе. А еще дома его ждет сын. Я успела забыть о том его разговоре в автомобиле и о фотографии женщины, которая высветилась на экране, о ее голосе и тревоге, которая слышалась даже через динамики сотового. Она там ждет его домой, наверняка приготовила ужин, да и сын… он тоже жаждет любви и внимания отца.
– Мы снова на вы? – Стас усмехается и задирает правую бровь в удивлении. – Только что же нормально говорила.
– Я была в шоке, – язвлю. – Извините. До свидания. Еще раз спасибо за помощь, кофе вы не хотите, чего-то большего я, увы, предложить не могу.
Слишком поздно понимаю, что лучше бы мне промолчать и провести неожиданного гостя за дверь с закрытым ртом. Зрачки Стаса сужаются, взгляд становится ледяным, а сам мужчина смотрит на меня так, будто я нанесла ему ужасное оскорбление. Я невольно пячусь назад, хотя он не делает и шага ко мне. Стоит на месте и смотрит, кажется, в самую душу. Оценивает. Проверяет. Изучает.
Я сглатываю и попытаюсь сгладить напряжение улыбкой, но ничего не получается.
– Всего доброго, – все, что произносит Стас прежде чем направиться к входной двери.
Я выхожу следом.
Неуверенно передвигаюсь, засовываю руки в задние карманы джинс и растерянно смотрю на мужчину. Мне стыдно за то, что я не сдержалась и намекнула на его желание получить меня в постель, хотя неловко должно быть ему.
В конце концов, это не я таскаюсь с бабами по отелям, имея законную супругу под боком и сына, который ждет его домой.
– Передавай матери привет. И пожелай отцу здоровья, – произносит Стас, обувшись. – Впрочем, я заеду к твоему папе через несколько дней и сам проведаю его, – добавляет он после небольшой паузы.
– Зачем это? – поспешно спрашиваю его, делая несколько шагов к двери. Ближе к нему.
– Я не могу приехать в больницу? – удивленно спрашивает Стас. – Желание у меня такое – узнать о том, как он себя чувствует.
– И деньга заодно заберете, – соглашаюсь. – Я передам маме нужную сумму и…
– Ты умеешь слушать, Стася? – перебивает Стас, вмиг преодолевая разделяющее нас препятствие. – Сколько раз я сказал, что не возьму ни одной потраченной копейки? Или ты считаешь, я шутил?
– Я не…
Он снова меня перебивает, не давая договорить, правда, на этот раз не словами, а движением. Его рука внезапно оказывается на моей талии, а взгляд проходится по ложбинке груди и поднимается выше, фокусируясь на губах.
Я же смотрю примерно туда же, куда и он.
На его губы.
Они изогнуты в улыбке и находятся так близко, что я без труда различаю мелкие трещинки и несколько едва заметных светлых пятнышек на коже рядом. Я не видела их, когда он находился так близко два года назад, а может… их вовсе не было?
– Думаю, ты можешь предложить куда больше, чем хочешь показать, – произносит он тихо, но я слышу каждое слово.
Глава 12
– Ма! – кричит сын из спальни, понимая, что в квартире стало слишком тихо.
– Иду, зай, – отвечаю ему громко и подхожу к двери, чтобы закрыть ту на ключ.
Стас ушел несколько минут назад, оставив меня в ступоре после своих слов. Я откровенно не понимала, почему он решил приехать к отцу, чтобы проведать его, почему не хотел брать денег. Поверить в искреннее желание помочь? Как много в мире мужчин, которые способны на такие поступки в отношении совершенно чужого человека? Пусть ему позволяет финансовое состояние, но ведь он не может помогать всем. Так почему я?
Эти вопросы не дают мне покоя. Я хочу знать, но понимаю, что кроме Стаса никто не даст ответ.
Иду к сыну в комнату и зову его ужинать. Наливаю суп с тефтельками и ставлю перед ним тарелку. Даня уже научился кушать самостоятельно, поэтому проблем с кормлением у нас нет.
– Ма, ням-ням.
Я улыбаюсь, прекрасно понимая, что сын просит печенье или фруктовое пюре. Я почти всегда покупаю ему детское питание в качестве дополнения. Йогурты, творожки, пюре из фруктов, соки, которые он обожает. Даня охотно кушает и ждет, что после основного приема я расщедрюсь и дам ему что-то вкусненькое.
– Держи! – протягиваю ему детское овсяное печенье.
Сын с радостью хватает его у меня из рук и неуклюже слезает со стула.
– Куда? – останавливаю его на полпути. – Сначала съесть, потом играть.
Даня смешно надувает губы, но все равно делает то, что я прошу, садится обратно и съедает печенье, только после этого идет играть.
Я не была готова к материнству и после ночи, проведенной со Стасом, расслабилась, зная, что выпила таблетку. За прошедший месяц я успела свыкнуться с мыслью, что мне никогда не стать матерью, не выносить ребенка и не быть мамой сыну, которого рожу сама.
Узнав о беременности, я не представляла, как буду воспитывать сына или дочь. Более того, я не была готова к этому, хотя врач и настаивала. В свои двадцать два я успела не только закончить учебу, но и стать мамой. Учиться воспитанию пришлось в процессе. Помню момент, когда боялась взять Даню на ручки, потому что он родился таким крохотным. Всего два восемьсот я увидела на весах в день его рождения, и я понятия не имела, как держать его, укутанного в пеленки, не говоря уже о том, чтобы переодеть ему памперс.
Все это пришло со временем. Когда няни в роддоме попросту отказались помогать, я стала делать это сама. Со страхом и слезами, застилающими глаза, я аккуратно касалась нежной, почти прозрачной кожи сына и переодевала ему ползунки и распашонки. Когда вернулась домой, стало проще, потому что мама научила меня купать Даню, правильно носить на руках, когда ему исполнилось три месяца, чуть раньше переворачивать на животик.
Сама бы я ни за что не справилась.
Сейчас же мы живем отдельно, снимаем квартиру, и я занимаюсь воспитанием сына одна. В чем-то, возможно, я не права, где-то перегибаю, но я делаю это так, как умею. Знаю, что мама часто балует Даню конфетами, позволяет ему играть на кровати, разбрасывать игрушки и не собирать их. У нас был разговор по этому поводу, но мама упорно продолжает, не понимая, что делает только хуже, ведь сын старается поступать так же и дома.
Вспоминая о маме, решаю позвонить ей и узнать о состоянии отца. Оказывается, оно стабильное, причин переживать нет. Лекарства уже начали капать, отец понемногу отходит от анестезии. Я выдыхаю и иду к сыну, чтобы поиграть с ним. Через час включаю мультики и в десять укладываю Даню спать, а сама иду в ванную, позволяя себе расслабиться.
Несмотря на то, что Стас категорически отказался брать деньги, решаю все же сказать Максу об этом, когда он, наконец, возьмет трубку. Его поведение категорически не свойственно ему. Обычно он перезванивал сразу после того, как видел пропущенные. Сегодня же с момента моего последнего звонка прошло уже более шести часов, но он все еще не отвечает, хотя в мессенджер заходил. Я категорически ничего не понимаю и обещаю себе сходить завтра к нему домой, чтобы разобраться.
Когда я вылезаю из ванной и полностью готовлюсь ко сну, раздается звонок в дверь. Я вздрагиваю и выхожу в коридор, наклоняюсь, смотрю в глазок и вижу там Макса с букетом цветов. Он выглядит расстроенным и виноватым, а еще видно, что что-то бормочет себе под нос, но слышать, что именно он говорит, я не могу. Быстро открыв дверь, пропускаю его внутрь.
– Привет, – Макс виновато смотрит на меня и протягивает букет белых лилий.
– Привет.
Я беру цветы из его рук и тут же вдыхаю их запах. Мне о многом нужно его спросить, но я не знаю, с чего начать. Не ссориться же, в конце концов, нужно дать ему возможность самому сказать, почему он не забрал Даню и не оповестил меня.
– Извини, я заработался и решил не звонить, а заехать, – произносит Макс, наклоняя ко мне, чтобы поцеловать.
Его холодные губы проходятся по моей щеке, задевают ухо, спускаются к шее. Я вздрагиваю, но вовсе не от удовольствия, а потому что мне неприятно. Он только что с улицы, я едва успела вылезти из горячей ванны.
– Макс, ты холодный, – шепчу я, отстраняясь. – У тебя все в порядке? Ничего не случилось?
– Нет, все в порядке, малыш, – шепчет он на ухо, продолжая покрывать поцелуями мою кожу.
– Максим, – я резко отталкиваю его и смотрю непонимающе.
– Извини. Я просто сильно соскучился.
– Ты не забрал Даню из садика и не предупредил об этом.
По его недоумевающему выражению лица понимаю, что он не знает, о чем речь.
– Я написала тебе сообщение с просьбой забрать его.
– Я не видел.
– Ты его прочитал и…
Закусываю губу, понимая, что мои слова звучат, как претензии, хотя я совсем не хочу ссориться.
– Я не видел сообщения, – с нажимом повторяет он, давая понять, что спорить не хочет. – Что-то случилось?
– Папу забрали в больницу, – говорю потерянным голосом. – Даня задержался в саду до закрытия. А еще нужны деньги на реабилитацию, лекарства, необходимо заплатить за операцию.
Я говорю и говорю, забыв о том, что нужно пригласить Максима в квартиру. Мы так и стоим в крохотном коридорчике друг напротив друга и разговариваем. Удивительно, но его присутствие не делает эту комнату меньше, как было совсем недавно со Стасом.
– Много денег нужно?
– Я пока не знаю. Мне сегодня один из постояльцев помог. Отвез в больницу, купил лекарства, ему нужно будет вернуть денег. Там десять тысяч нужно. Ты поговоришь с ним?
– Поговорить? О чем?
– Он отказывается брать деньги, – поясняю. – Говорит, что просто помог, но я не хочу оставаться в долгу, ну и это не такая маленькая сумма.
– Конечно, я поговорю, – соглашается, быстро снимает ботинки и подходит ко мне.
Он прижимает меня к стене совсем так, как недавно Стас, обнимает крепко за талию и смотрит в глаза, целует в шею, пытаясь вызвать желание, но его нет.
– Макс, – я толкаю его. – Я не хочу, – поясняю, когда он удивленно смотрит на меня. – Прости, столько всего навалилось сегодня.
– Я понимаю, – кивает он, вздыхая. – Все в порядке. Я… пойду? – он спрашивает, смотря на меня с надеждой.
– Да, наверное. Мне утром вставать. Завтра с Даней идти к врачу.
– Хорошо, – Максим кивает и обувается, прощается и, повернувшись ко мне спиной, уходит, даже не спросив, почему нам с сыном нужно к врачу.
Глава 13
Просыпаемся мы с Данькой пораньше. Я звоню воспитательнице, чтобы сообщить, что сына не будет в саду, и мы начинаем собираться к окулисту в одну из частных клиник. Я не стала откладывать обследование в долгий ящик и записала сына к одному из лучших специалистов. Я совсем недавно получила зарплату, поэтому деньги на обследование у меня есть, а с отцом Макс обещал помочь.
Я все еще не знаю, что делать с нашими отношениями. С одной стороны, он давно намекает на то, что нам стоит жить вместе, говорит, что готов взять на себя ответственность по воспитанию сына, но я почему-то сомневаюсь. Впустить мужчину в свою жизнь куда проще, чем допустить его к ребенку. Даня любит Максима, но готов ли парень стать его отцом и полюбить его, как родного? Они неплохо ладят, играют, но что если два три часа встреч в неделю сменят сутки напролет.
Это ведь и недоспанные ночи, болезни, необходимость делать рутинную работу, от которой Макс сейчас избавлен. Он забирал к себе Даню несколько раз. Без труда укладывал спать, купал, играл, кормил, но… я все еще не уверена, что однажды ему не надоест, и он решит, что наигрался в папу. Что будет тогда? Я переживу наше расставание, ведь не испытываю глубоких чувств, которые бы ранили мое сердце, а сын? Сможет ли он так же легко отвыкнуть от мужчины, ведь два года его растила только я.
Клиника находится на другом конце города, поэтому из дома мы выходим пораньше. Такси туда стоит дорого, и я решаю воспользоваться общественным транспортом. К клинике мы добираемся за час, за полчаса, что у нас остаются до приема, успеваю покормить Даньку сырниками и позвонить маме, чтобы узнать, как дела у папы.
В кабинет врача захожу взвинченная и тревожная. Беспокоюсь за здоровье сына и, как оказывается, не напрасно.
– У вашего сына астигматизм, – поясняет доктор Белова. – В этом нет ничего страшного, но главное, болезнь лечится.
Я машинально киваю и смотрю впереди себя, пока женщина пишет. Она что-то ищет в компьютере, а я будто оглушена новостью. Понимаю, что в этой болезни нет ничего ужасного, но ведь Дане всего два. Что будет потом? Насколько успешным будет лечение и сможет ли он жить обычной жизнью, как и его сверстники?
Эти и множество других вопросов роятся в моей голове, пока врач уверенными движениями что-то пишет на листочке. Я осматриваю ее тонкие сухие пальцы, перевожу взгляд на сосредоточенное постаревшее лицо. На вид ей около пятидесяти, но тридцатипятилетний стаж работы говорит о том, что ей куда больше. Доктор Таисия Ивановна Белова выглядит куда моложе своего возраста и видно, что знает свою работу.
Она поднимает голову, смотрит на меня добрыми глазами и улыбается, обнажив ряд ровных зубов.
– Я написала вам рецепт очков и капли. Не знаю, сможет ли ребенок носить очки, – она вздыхает. – Если болезнь запустить, возможно развитие амблиопии, тогда бороться будет сложнее.
Я киваю, делая вид, что все понимаю, хотя на самом деле не знаю, как быть дальше. Понятия не имею, как вообще уговорю сына одевать очки, где их покупать, как выбирать. К счастью, доктор все объясняет, дает несколько адресов магазинов, где можно купить все необходимое и провожает нас до двери.
Я совершенно потеряна и разбита, но все же нахожу в себе силы выйти из больницы и вернуться домой, а потом даже приготовить обед и ужин. По приезду вспоминаю о том, что обещала Максу встретиться, но понимаю, что не получится. Мне сегодня отрабатывать свою вчерашнюю смену, из которой я ушла, поэтому… звоню ему, чтобы извиниться.
– Да, малыш, – тут же отвечает он.
– У нас, наверное, не получится встретиться, – произношу. – Мне нужно на работу, потому что вчера я ушла пораньше.
– Встретиться? – переспрашивает Макс, будто слышит об этом впервые. – Прости, я… забыл, что мы должны были увидеться. Я уехал на несколько дней. Мне утром с работы позвонили, отправили в Москву. Я только приехал.
На несколько минут я теряю дар речи и даже смотрю на экран смартфона, чтобы убедиться в том, что точно разговариваю со своим парнем. Ошибки быть не может. Это действительно Максим, просто… я не помню момента, когда он срывался и уезжал, не предупредив.
– Да, да, конечно, извини, – сбивчиво шепчу. – А как быть с деньгами, что мы должны?
– Я все отдал, – произносит Макс в трубку. – Еще утром.
– Отдал? – непонимающе произношу. – Но как? Ты ведь даже не знал, кому.
– Малыш, давай потом, я сильно занят. Люблю.
Я совсем ничего не понимаю, когда Макс напоследок отключается, не дождавшись моего ответа. Он просто обрывает нашу связь, оставляя кучу вопросов. Отдал? Кому он отдал деньги? Я звоню маме, чтобы спросить, не приезжал ли он или Стас, но она говорит, что никого не видела. Я решаю спросить его об этом позже и звоню Лере, чтобы узнать, где она. Подруга трубку не берет, зато раздается звонок в дверь. Я открываю и пропускаю ее внутрь.
– Привет. Где там мой мелкий сорванец?
– Слушает сказку, – с улыбкой произношу.
– Как хорошо, что сейчас есть интерактивные игрушки, да? – со смехом произносит она. – Включил и можешь заниматься делами.
– Ле-е-е-ер! – тяну. – Обещай, что вы соберете с ним конструктор, и мультики не больше получаса. И покорми его, ужин в синенькой кастрюльке, да и печенья не больше двух, – говорю, предостерегающе тыкая указательным пальцем. – Ну все, я побежала.
Чмокаю подругу в последний раз и выбегаю из квартиры. До работы недалеко, я добираюсь пешком, заменяю Аню, которая выглядит, как выжатый лимон. Она не хочет вдаваться в подробности и говорит, что спешит, а я не настаиваю, встаю за стойку и перевожу дух. К папе получится заехать только послезавтра, но мама говорит, что его состояние стабильно, поэтому поводов для переживаний нет.
Решаю, что послезавтра поговорю с подругой о деньгах, ведь мама сказала, что лечение отца не оплачено, а Макс говорил, что поможет. Я не хочу настаивать на его помощи, хватит уже того, что он отдал деньги Стасу. Остальное придется одолжить у Лерки и постепенно отдавать. Ближе к девяти в холл отеля входит Стас. Его я замечаю сразу. В дорогом, строгом костюме, он уверенно шагает к стойке администрации, останавливается в полуметра и говорит:
– Привет, Стася.
Он улыбается, а я смотрю назад, но почему-то сегодня ни за его спиной, ни рядом с ним нет длинноногой красотки, претендующей, по меньшей мере, на звание мисс Гондурас.
