Текст книги "Проданная Луна"

Автор книги: Абрам Кнопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

– А, это ты, голубчик! Куда же ты спешил, приятель?

Голос этот показался Гонсало знакомым. Всмотревшись, он узнал агента Круса из Центрального сыскного бюро, известного провокатора, которого он видел во время своего последнего ареста.

После того как Крус, посланный работать в лабораторию Ренара по заданию сыскного бюро, показал "недостаточное служебное рвение", он получил понижение по службе. Недовольное начальство послало сыщика на оперативную работу, и он лез из кожи вон, чтобы реабилитировать себя.

– Ребята! – вскричал Крус. – Я поймал опасную птицу. Этого парня я знаю. Он "красный" и уж, конечно, здесь заправила. Возьмите-ка его.

Несколько дюжих полицейских схватили Гонсало и втолкнули его в закрытую полицейскую машину.

Глава 14

Небольшой поселок у подножия седого Казбека вырос за несколько недель. В суровую тишину гор ворвалась жизнь, стремительная и бурлящая, как потоки, несущиеся с гор. День и ночь не прекращается трудовой гул на строительстве первого в мире межпланетного вокзала. С вершины горы открывается грандиозная панорама стройки: нескончаемым потоком идут могучие автомашины-самосвалы, рычат экскаваторы, бульдозеры, скреперы; далеко, на несколько километров, протянулись гигантские ленты транспортеров; высоко в небе плывут на стальных тросах подвесной дороги пятитонные вагонетки с грузами.

Люди уже не удивлялись быстроте, с какой изменялся пейзаж. Вот, словно паутина, сплетенная исполинским пауком, выросли ажурные конструкции огромного ангара. Он дуст, но люди-муравьи, неустанно над чем-то копошатся там, двигаются мостовые краны, вспыхивают огни сварки. От ангара побежала вверх по склону горы широкая и прямая эстакада – взлетная полоса межпланетного корабля. С каждым днем она подымается всё выше и выше, преодолевая овраги и ледники и, наконец, достигнув серебристой вершины Казбека, застывает.

Вот уже за паутиной ферм ангара можно видеть гигантское сигарообразное тело, напоминающее не то фантастических размеров рыбу, не то чудовищную птицу, пойманную в металлические сети. В средней части ее блестят громадные двухметровые буквы:

СССР

ЦИОЛКОВСКИЙ

Да, первый космический корабль назван в честь великого основоположника астронавтики, неутомимого энтузиаста звездоплавания. Люди с удивлением смотрят на создание рук своих.

Сборка корабля закончена, но впереди еще непочатый край работы. Об этом прекрасно знают четверо советских ученых, хозяйским глазом осматривающих грандиозную ракету. На их долю выпала величайшая честь открытия эры полетов человека в космос.

Имена будущих астронавтов известны всей стране. Командир корабля конструктор Андрей Егорович Рощин прославился своими автоматическими ракетами, посланными на Луну. Его помощник профессор Петр Васильевич Коваленко, крупнейший знаток небесной механики, руководивший запуском многих искусственных спутников, возглавлял научную работу экспедиции. Самый молодой член экипажа штурман Сергей Владимирович Лядов был участником знаменитых стратосферных перелетов. Врач экспедиции кандидат медицинских наук Юсуп Габитович Касымов являлся автором оригинальных исследований в области астромедицины – этой новой науки, изучающей воздействие на человека необычных условий космоса.

Свыше года все они напряженно готовятся к небывалой экспедиции. Последние два месяца члены экипажа упорно тренируются в том, чтобы переносить перегрузку, возникающую при взлете ракеты. С этой целью они систематически совершают полеты на ионосферных самолетах, летающих в верхних слоях атмосферы на высоте 100-400 километров – в ионосфере.

Постепенно увеличивая ускорение при взлетах, будущие космонавты добились возрастания перегрузки в четыре-пять раз, перенося таким образом в течение шести-семи минут увеличение веса своего тела до 300-350 килограммов.

Надо сказать, что эти тренировочные полеты занимали сравнительно мало времени, хотя их общая протяженность равнялась нескольким окружностям экватора. Совершая однажды прыжок из Москвы в Аргентину, они не пожелали отдохнуть там хотя бы один день, так как у командира экипажа профессора Рощина был день рождения – ему исполнилось сорок лет. Друзья решили отметить эту дату на Родине, и к вечеру уже возвратились в Москву.

Ионосферные самолеты представляли собой две ракеты: задняя бескрылая ракета поднимала переднюю крылатую ракету с экипажем на высоту 25-30 километров и, израсходовав все топливо, отделялась от нее; затем вступали в работу двигатели передней ракеты, забрасывающие ее на высоту 300-500 километров. Затем ракета летела уже с выключенным двигателем в ионосфере, совершая свободный планирующий полет на гигантские расстояния в несколько тысяч километров. Начиная с момента свободного падения, пассажиры переходили от состояния перегрузки к полной невесомости. Жидкостный реактивный двигатель ионосферного самолета, работая только во время взлета, расходовал сравнительно немного топлива.

Эти ракеты развивали скорость свыше 12000 километров в час, ибо летали на таких высотах, где атмосфера не оказывала практически никакого сопротивления.

Международные комиссии не успевали регистрировать рекорды, следующие один за другим. Перелет Москва – Владивосток был совершен за полчаса, прыжок из Москвы в Дели потребовал 35 минут. Стали обычными перелеты с Северного полюса на Южный. Так, перелет с постоянно действующей дрейфующей станции "Северный полюс" в Антарктиду занимал около 45 минут. Проходило немного времени, и недавние рекорды превращались в будничные события, прочно вошедшие в быт советских людей. Уже никого не удивляло, если москвичи или ленинградцы вылетали в воскресенье искупаться в Черном море и вечером возвращались.

Как ни велики были успехи реактивной техники, прежде чем организовать межпланетный перелет, надо было решить ряд важных проблем. По-прежнему вопрос о двигателе и источнике энергии для его работы являлся основным. Как известно, единственным двигателем, способным совершить подъем корабля и разогнать его до так называемой скорости отрыва 11-12 километров в секунду, при которой космическая ракета, преодолевая земное притяжение, устремляется по параболе в бесконечность, является жидкостный реактивный двигатель. Только этот двигатель способен работать в безвоздушном мировом пространстве. Однако ракету для полета на Луну можно было построить, только имея особое топливо. Над созданием такого топлива работали сотни ученых, и их усилия увенчались крупным успехом. Теперь было решено использовать для полета на Луну не ракету с атомным двигателем, как предполагалось ранее, а ракету с жидкостным двигателем. Тем самым отпадали заботы о защите экипажа от опасного радиоактивного излучения.

Как ни сложна была задача постройки первого в мире космического корабля для полетов человека, коллективное творчество советских людей блестяще разрешило эту проблему. Металлурги создали высокопрочные сплавы легких металлов с удельным весом меньше, чем у железа, но не уступающие по прочности лучшим сортам стали. При помощи быстродействующих счетно-решающих машин и специальных испытаний была найдена конструкция, в которой не было ни одного лишнего грамма, а объем корабля использовался наиболее целесообразно. Внутри корабля отсутствовали перегородки, и всю нагрузку нес корпус ракеты.

С тех пор как закончилась сборка гигантского корабля, один из его создателей Андрей Егорович Рощин почти не покидал свое детище, занимаясь проверкой и налаживанием многочисленных механизмов. Впрочем, и остальные члены экипажа ревниво и кропотливо проверяли все, что относилось к их участку работы. Подбор снаряжения, испытание и проверка многочисленной аппаратуры занимали почти все время.

Каждому астронавту предстояло овладеть несколькими профессиями. Командир корабля готовился не только управлять двигателем, но и следить за всеми механизмами и устранять их неисправности. Его помощник профессор Коваленко серьезно занимался геологией. Помимо ведения астрономических наблюдений, физических и химических исследований, он должен был собрать на Луне минералогические и петрографические коллекции. Штурман Лядов побил рекорд в "совмещении профессий", собираясь выполнять обязанности радиста, картографа, астронома, метеоролога и, наконец, кинооператора. Доктор Касымов деятельно готовился к роли биолога, физиолога, шеф-повара, завхоза и специального корреспондента столичной газеты.

Неудивительно, что каждый из участников экспедиции был загружен до предела. В напряженной работе незаметно проходило время. День отлета приближался.

Глава 15

Полицейский инспектор Гомес вместе с двумя помощниками был неожиданно вызван в местное управление полиции. Все трое ехали в открытой машине, изнывая от жары, от которой не было защиты. Автомобиль, подпрыгивая на каждой рытвине, уже в третий раз останавливался. Шофер вздыхая вылезал из машины, подымал капот и продувал насосом бензопровод.

Инспектор и его помощники ругаясь бродили около машины, безуспешно пытаясь найти тень. Инспектор Гомес постоянно прикладывался к фляжке. Все знали особенность инспектора: его круглое, как небольшой бочонок, брюшко, странно выделяющееся на тощей, длинной фигуре, способно было вместить содержимое целой спиртной лавки, и хотя пристрастие к спиртным напиткам, было у Гомеса необычным, никто не видел его совершенно пьяным. Правда, никто не видел его и совершенно трезвым.

Они приехали после полудня. Начальника полиции уже не было. Он, не дождавшись, ушел, оставив дежурному сержанту инструкции для инспектора. Гомес долго и внимательно читал; буквы двоились у него в глазах. Вытерев потный лоб, он разразился руганью.

– Какого черта надо было трястись целых 30 миль по этой проклятой дороге! – возмущался он. . Подумаешь, срочный вызов. Ищут какого-то черномазого, а ты изволь всё бросать и мчаться сюда!

Успокоившись, он стал рассматривать фотографию негра и удивленно спросил:

– Послушай, сержант, убей меня бог, никогда в жизни я не мог бы подумать, что за поимку негра дадут тысячу диархов. Что это за негр? Может, он ограбил банк? – и в голосе его послышалось уважение.

– Да нет, это какой-то ученый негр, – ответил сержант.

Гомес поднял голову.

– Ученый негр, а теперь его ловят. И что за мода учить негров! Я бы устроил им академию на плантациях.

Как всегда, он нашел успокоение, приложившись к фляжке.

– Проклятье! Когда ты теперь довезешь нас домой на своем старом муле? обратился он к шоферу, пряча флягу в карман.

– Надо выезжать немедленно, а то застрянем где-нибудь ночью, – ответил тот.

Компания снова уселась в машину. На обратном пути все происходило точно так же: шофер вылезал из машины и невозмутимо продувал бензопровод; инспектор замысловато ругался и уничтожал остатки виски; помощники его всю дорогу мирно дремали.

Машина уже сворачивала в темный, погруженный в сон переулок, к дому инспектора, когда в стороне от дороги шофер увидел толпу народа. Остановив машину, он всмотрелся в темноту. Тусклый свет уличного фонаря дал ему возможность различить какого-то гиганта, стоявшего в центре толпы. Толпа, словно свора шавок, наседала на него со всех сторон.

Инспектор Гомес, порядком уставший, сидел, откинувшись на спинку сидения. Его осовевшие глаза слипались, и он с нетерпением ожидал, когда уже можно будет повалиться в постель.

– Что там? – недовольно заворчал он. – Какого черта ты остановился?

– Там какая-то драка, инспектор, – ответил один из помощников.

Гомес всмотрелся, подумав с досадой, что можно было бы в конце концов не заметить ее. Он не обязан, черт возьми, присутствовать на каждой драке. Через минуту он мог бы уже отдыхать. Но теперь было неудобно. Все-таки он инспектор охраны порядка, и его помощники должны это помнить.

– Ишь ты! – удивился Гомес, увидев, как исполин расшвырял, как щенков, несколько человек.

Когда Гомес заметил, что гигант упал и вся свора с криком и улюлюканием бросилась на него, он решил, что пора вмешаться. Еще, чего доброго, в его округе будет убийство, а это всегда связано с беспокойством. Он толкнул шофера в спину:

– А ну, поворачивай туда своего мула.

Резкий свет фар на мгновенье ослепил толпу. Инспектор вылез из машины, стараясь придать себе величественную осанку. Вместе с ним из автомобиля выскочили его помощники.

– Что здесь происходит? – начальственным тоном загремел Гомес.

Толпа на минуту притихла. Золоченые бляхи инспектора и его помощников, их револьверы в массивных кобурах подействовали отрезвляюще.

– А ну разойдись, ребята, – говорили полицейские, стараясь пробраться к лежащему человеку.

Толпа неохотно расступилась, и подошедший Гомес увидел лежащего на земле негра. Лицо его было в крови, на голове – большая рана.

– Кто это? – спросил он.

Толпа молчала. Никто не мог ответить на вопрос. Наконец, кто-то сказал:

– Какая разница, инспектор, кто он. Он ударил белого. Вот что важно.

Конечно, за такое преступление негра следовало немедленно повесить… И в другое время, сделав вид, что он "не заметил" этого происшествия, Гомес не препятствовал бы этому, но сейчас его поразило сходство негра с приметами разыскиваемого. Действительно, тот же рост, то же могучее сложение. Очевидно, об этом подумали и его помощники, так как понимающе переглянулись. "

Неужели тысяча диархов плывут сами в руки?" – не веря такой удаче, подумал Гомес. Он вынул инструкцию, развернул ее и, свирепо крикнув кому-то: – А ну отойди от фар! – стал рассматривать фотографию. Сомнений не было, этот негр Педро Гаррет. Инспектор ликовал.

Грозно посмотрев на толпу, он повелительно крикнул:

– А кто позволил нарушать закон? Кто разрешил самоуправство? Этого негра разыскивает полиция и его повесят законным образом. А теперь разойдись и живо!

Но толпа не желала расходиться. Почувствовав, что жертва может от них ускользнуть, все опять начали волноваться.

– Ну, разойдись, разойдись, ребята, . примирительно говорили полицейские, – давайте поспокойней.

Но "ребята" не успокаивались. Расталкивая толпу, к Гомесу подошел пьяный плантатор, из-за которого произошла драка.

– Послушай, инспектор! Этот негр ударил меня. И говорю тебе, Гомес, – ты меня знаешь, – лучше не мешай нам вздернуть эту черномазую дылду. Мы все равно не отдадим негра.

– Прочь отсюда! – взревел инспектор. – Тащите негра в машину, – приказал он стоявшим поблизости. Но те отошли в темноту, а в толпе раздались угрожающие крики.

– Никуда ты не увезешь негра, инспектор! Мы должны проучить его!

– Проколите скат в машине! Они не потащат его на спине, – крикнул кто-то в толпе.

Несколько человек направилось к машине. Гомес вы хватил из кобуры револьвер и выстрелил в воздух. Этот выстрел, прозвучавший неожиданно громко, заставил их остановиться. Инспектор был в бешенстве. Страх потерять тысячу диархов сделал его решительным, и на удивление всем он проявлял непонятное рвение в выполнении служебного долга.

– Пристрелю, как собаку, каждого, кто подойдет к машине или негру! крикнул он, угрожающе наводя дуло револьвера на толпу. – Всех, кто здесь останется через две минуты, я арестую!

Его помощники также вынули револьверы. Толпа притихла и начала медленно расходиться. Тогда инспектор с помощниками подняли негра и усадили его на заднее сидение машины. Гомесу уже не хотелось спать. Он радостно потирал руки, довольный собой.

– Везите негра ко мне. Я спрячу его до утра в сарае. Надо будет постеречь его. А то, чего доброго, компания опять явится.

Но беспокойство инспектора было напрасным. Люди разошлись по домам. На следующий день Гомес благополучно доставил негра в местное управление полиции.

При обыске у Педро нашли письмо Гонсало.

Спустя некоторое время Педро отвезли в Центральную бабельскую тюрьму.

Глава 16

К Педро применили самые изощренные пытки, но заставить его говорить не удалось.

И тогда добиться от Гаррета нужных сведений взялся сенатор Баррос. После промаха с Ренаром он безуспешно искал способов восстановить свой былой престиж. Желанию сенатора не стал препятствовать шеф Бабельского отделения сыскного бюро Варгас. Палачи, потерпев неудачу, проявили к замыслу Барроса чисто профессиональный интерес. Заключалось пари: удастся ли "старому болтуну" добиться чего-нибудь от негра или нет? Высказывались разные предположения о "способах" Барроса, но никому и в голову не приходил садистский план, какой возник у него.

Приехав в тюрьму, сенатор попросил привести к нему заключенного. Зная атлетическую силу Педро, он особенно предупредил, чтобы проверили кандалы на его руках и ногах.

Когда ввели Педро, Баррос с удовлетворением убедился, что на заложенных за спину могучих руках арестованного надеты надежные наручники. В течение длительной паузы сенатор, сидевший за столом и воображавший себя глубоким психологом, изучал негра.

– Как же это получается, Гаррет, – наконец начал он соболезнующим тоном. Такой хороший негр и вдруг оказался государственным преступником? Я только не пойму, почему ты проявляешь такое упрямство и не говоришь, где хранятся материалы по препарату. Разве ты не видишь, что коммунисты толкнули тебя на плохую дорогу? Ты передал их этому красному Гонсало и хочешь, чтобы они попали в руки врагов Альберии? Говори прямо, негр, я не собираюсь делать тебе ничего плохого.

– Я считаю, что у Альберии не будет врагов, если мы будем поступать так, как профессор Ренар, . сказал Педро.

– Ну, ты просто наивный и глупый негр, хотя и ученый. Из-за твоего упрямства задерживается полет на Луну. Ведь без препарата невозможно отправиться в рейс.

Педро молчал.

– Так ты, значит, не скажешь, где хранятся материалы?

– Нет.

– Ну что ж, очень жаль, что ты такой неразумный и вынуждаешь применять к тебе крайние меры. Ты хотел бы видеть своих родных? Я доставлю тебе это удовольствие.

Глаза Педро удивленно расширились, и он с тревогой посмотрел на Барроса. Заметив, что его слова произвели на Педро впечатление, Баррос, не торопясь, тихим голосом, продолжал:

– Их привезут на полигон в пустыне Могада, где испытывают новейшие атомные бомбы, и предложат пройти по зараженному полю. Нам же надо испытать, в конце концов, действие снарядов Диаса. Тебя, негр, мы тоже свезем туда, чтобы ты полюбовался на их прогулку, хотя одного твоего слова будет достаточно, чтобы их немедленно отпустили домой.

Слова сенатора долго не доходили до сознания Педро. Наконец он понял их ужасный смысл. Непреодолимое желание уничтожить, раздавить сидящее перед ним отвратительное существо, охватило Педро. Задыхаясь от гнева, он яростно рванулся. Цепи его залязгали и заскрипели. Вбежавшие часовые схватили его за плечи. Он успокоился, и только взгляд его, полный неукротимой ненависти и презрения, обжигал Барроса.

– В твоем распоряжении, негр, – произнес тот, . остается время до 12 часов ночи. Если ты не передумаешь, все будет так, как я тебе говорил.

Педро увели, а Баррос отправился к Варгасу и рассказал ему о своем "блестящем" плане. На самодовольном лице Варгаса с жесткими черными усиками на толстой губе отразилось искреннее удивление. Он сознался, что подобный план сделал бы честь любому деятелю сыскного бюро. В глубине души он испытывал сильное чувство досады из-за того, что такая "великолепная" идея созрела не у него. Тем не менее он не показал своего недовольства и обещал организовать арест семьи Гаррета, если негр до 12 часов ночи не одумается.

– Но ведь вы знаете, – предупредил его Баррос, . что это может вызвать грандиозный скандал, поэтому все надо делать без лишнего шума. При аресте родных Гаррета следует объяснить им, что через несколько дней они будут отпущены; их везут, якобы, только для допроса по делу члена их семьи, оказавшегося государственным преступником… Нам нужно только, чтобы Гаррет увидел их на полигоне, когда мы привезем его туда. Он не догадается, что мы хотим лишь попугать его. Эти черномазые доверчивы, как дети.

Прошла ночь. Педро молчал, и только тяжелые стоны доносились по временам из его камеры.

Поселок Кервил был похож на взбудораженный улей. Старожилы не знали еще подобного случая.

Никто не мог припомнить, чтобы целую семью вывезли ночью на полицейском автомобиле неизвестно куда.

Ходили самые невероятные слухи: одни говорили, что Педро собирался бросить бомбу в здание ареопага Альберии, что он знает какой-то важный секрет и не хочет сообщить его правительству. Утверждали даже, что Педро покушался на жизнь короля. Но толком никто ничего не знал.

Глава 17

Спустя неделю после испытания снарядов Диаса пригласили присутствовать при изучении действия радиоактивного излучения на зараженной местности. Сообщали, что предварительные опыты над животными, которых загоняли на зараженную территорию, дали нужные результаты: животные гибли через 10-12 часов. Теперь предстоял еще последний, как сообщили ему, решающий опыт. Диас не имел желания ехать, но позвонивший ему по телефону генерал Рамирес просил его непременно присутствовать.

– Я хотел бы поговорить с вами о вопросе, непосредственно касающемся вас, – заявил он Диасу.

Последнее время Диасу опостылела его работа. Иногда у него даже появлялось желание порвать с Сан-Луи и уехать. Но он находил десятки доводов, не позволявших ему сделать этого шага: с клеймом "нелояльного" его не примет на работу ни одно государственное учреждение, и тогда его удел – безработица, нищета. Не так-то легко расстаться со всеми материальными благами, к которым он так привык.

Диас сидел в машине, мчавшейся по знакомому асфальтированному шоссе, и с мрачным видом смотрел на мелькавшие перед ним пески. Лишь одинокие кактусы, похожие на гигантские подсвечники, вносили разнообразие в этот унылый пейзаж. Подъезжая к полигону, Диас вдруг увидел, как в небольшую норку юркнуло желтоватое тело суслика. Оказывается, и в этом месте, казалось бы, проклятом самой природой, есть жизнь. А благодаря ему, ученому, уже создана радиоактивная пустыня, где не может существовать ничто живое.

На полигоне, кроме Барроса, Рамиреса, представителя Центрального разведывательного управления и нескольких вооруженных полицейских, никого не было. Направляясь к наблюдательному пункту, Диас увидел странную группу: высокая негритянская девушка поддерживала старую, седую, сморщенную, как высохшее яблоко, негритянку. Рядом с ними с решительным видом стояли два черных юноши лет 14 и 16. Недалеко от них сидел полицейский с автоматом и с безразличным видом жевал резинку.

Сцена эта, такая необычная здесь, где за сотню миль нет жилья, настолько ошеломила Диаса, что он долго не мог понять, что от него хочет подошедший Рамирес.

Генерал, взяв его под руку, без умолку тараторил:

– Я хотел бы сделать вам одно предложение, которое, я полагаю, вас заинтересует. Нам необходимо разработать строгую классификацию ваших снарядов по длительности радиоактивного заражения, например, в пределах от нескольких часов до нескольких недель. Вы не представляете, какую бы это внесло гибкость и маневренность при разработке штабами той или иной операции. В ближайшее время мы перейдем уже к внедрению ваших снарядов в производство. При Комитете национальных ресурсов создается специальная комиссия, цель которой координировать деятельность научно-исследовательских работ по классификации бомб и оказывать практическую помощь заводам.

Рамирес помолчал и затем конфиденциальным тоном произнес:

– Позвольте вас поздравить, молодой человек. На пост председателя этой комиссии намечается ваша кандидатура. Надеюсь, черт возьми, вас устроит такой поворот в вашей карьере?

В другое время Диас был бы обрадован таким предложением, но теперь он с трудом разбирал, что ему говорил генерал. К удивлению Рамиреса, он не проявил никакого энтузиазма, сказав только:

– Благодарю. Я должен подумать.

Одна мысль все время мучила Диаса. Не выдержав, он спросил Рамиреса, указав на негритянское семейство:

– Скажите, генерал, что это за люди?

Рамирес рассмеялся.

– Вы не читали сегодняшних газет? – спросил он и протянул Диасу номер "Бабельского вестника".

Диас развернул газету. Крикливые заголовки что-то сообщали о Ренаре, но он ничего не понял.

– Можете не читать текста, – сказал Рамирес, . в этих сообщениях вы все равно толком ничего не разберете. Я сам вам расскажу, в чем дело. Представьте, Ренар и его помощник, негр, забыл, как его фамилия, выкинули номер, который чуть было нам дорого не обошелся. Впрочем, еще неизвестно, чем все кончится. Дело в том, что они решили передать свой препарат красным, а пока упрятали куда-то все материалы исследований. Ну не открытое ли это предательство, Диас? Я бы за это расстреливал без суда.

Диас вздрогнул. "

Жалкий, трусливый глупец, – подумал он о себе, – когда Ренару и Гаррету стало ясно, что их открытие собираются варварски использовать против человечества, они, не колеблясь, мужественно вступили в борьбу. А что сделал ты с тех пор, как узнал, что снаряды твои . наступательное оружие, несущее страшную гибель!"

– Ну, так Ренара арестовали, – продолжал Рамирес, – а негра, пытавшегося скрыться, поймали. Но негр оказался очень строптивым, и от него никак не удается добиться сведений, где хранятся материалы. Уж на что опытные в этих делах ребята из сыскного бюро – и те отказались. И вот тогда, – вы только подумайте Диас, . добиться от негра признания взялся Баррос! Старик задумал устроить спектакль в пустыне. Он договорился, чтобы сюда привезли семью этого негра, якобы для проведения над ними испытания, и предлагает ему выбор: или сообщить, где материалы, или совершить семейную прогулку по этой поляне. Но какова старая бестия! . восхищенно подмигнул он Диасу. – Подумайте, он превзошел самого Варгаса!

Чувство омерзения охватило Диаса. Он был бледен, лицо его выражало страдание.

Рамирес, заметив его состояние, удивленно спросил:

– Вы, кажется, больны, старина? Что с вами?

Диас ничего не ответил, он смотрел в другую сторону. По асфальтовой ленте мчалась закрытая полицейская машина.

Автомобиль быстро приближался и через несколько минут въехал на полигон.

Рамирес, не выпуская локтя Диаса, направился к небольшой группе людей, среди которых был Баррос. Сенатор волновался, чувствуя себя режиссером на премьере. Успех постановки зависел от поведения Педро.

Машина остановилась. Выскочивший из нее полицейский распахнул дверцу.

Педро, низко пригибаясь, вылез и, потягиваясь, расправил онемевшие мускулы. На руках у него были кандалы. Лицо, серое от бессонной ночи, говорило о невыносимом страдании.

Все присутствующие застыли в напряженном внимании, ожидая чего-то необыкновенного. Стало тихо. Лишь металлический звон цепей нарушал мертвую тишину пустыни. Педро осмотрелся; заметив Барроса, он перевел взгляд и вдруг увидел своих родных. В немом изумлении, совершенно не понимая, в чем дело, они широко раскрытыми глазами смотрели на Педро.

Как ни был подготовлен Педро к этой встрече, где-то в глубине его души теплилась надежда, что угрозы Барроса лишь иезуитский способ добиться от него нужных сведений. Но сейчас он понял, что надежды больше нет.

Он рванулся с такой невероятной силой, удесятеренной охватившим его гневом, что цепи не выдержали. Оттолкнув стоявших около него полицейских, Педро побежал прямо на Барроса. Лицо его, горевшее ненавистью, было страшно, белки глаз резко выделялись на черно-сером, измученном лице. Теперь он боялся только одного: как бы ему не помешали уничтожить этого человека.

Баррос побледнел; он с ужасом смотрел на приближавшегося негра.

Сержант полиции, вскинувший автомат, прицелился в бегущую фигуру, но не решался выстрелить.

– Какого черта вы мешкаете, сержант? – закричал испуганно Рамирес.

Раздался выстрел. Пуля задела плечо Педро, но он не обратил на это внимания. Еще несколько метров . и цель достигнута.

И тогда генерал Рамирес, поняв, что этот безоружный, но доведенный до исступления негр может наделать немало бед, поспешно вынул автоматический пистолет и хладнокровно всадил всю обойму в надвигающуюся черную массу. Педро согнулся и, пройдя еще несколько шагов, рухнул. Темные ручейки крови быстро исчезали, впитываясь в песок.

Невозмутимый генерал вложил пистолет в кобуру и, обращаясь к бледному и трясущемуся Барросу, заметил:

– Ваш психологический эксперимент, сенатор, кажется, не удался.

Диас бросился к Педро и вместе с подошедшим сержантом осторожно перевернул его на спину. Затем он приложил ухо к его груди. Педро был мертв. Одна из пуль попала в сердце. Диас поднялся и долго смотрел на убитого. Сердце его бешено колотилось.

Он очнулся от криков и причитаний старой негритянки, вырвавшейся от полицейских и бежавшей к убитому.

– Что с вами, молодой человек? – холодно спросил оправившийся от испуга Баррос. – Не находите ли вы, что эта чрезмерная чувствительность здесь совсем неуместна?

Диас с ненавистью посмотрел на него.

– Когда-нибудь, – медленно произнес он, . ученые объяснят, откуда на свете берутся такие негодяи, как вы. А этим делом я займусь сам и позабочусь, чтобы обо всем, что здесь произошло, стало известно.

Диас повернулся и решительно зашагал к машине. Баррос удивленно и злобно смотрел ему вслед. Затем он обернулся к Рамиресу и с глубокомысленным видом произнес:

– Надо полагать, что негр сам искал смерти, чтобы избавиться от мучений.

– Безусловно, – согласился Рамирес.