Текст книги "Проданная Луна"

Автор книги: Абрам Кнопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Глава 6

Войдя в гостиную, Ренар увидел ожидавшую его женщину. Ему бросилось в глаза ее встревоженное миловидное лицо. Было очевидно, что поздний визит вызван какими-то чрезвычайными обстоятельствами. При появлении ученого женщина быстро встала.

– Садитесь, пожалуйста… – предложил Ренар.

– Я прошу извинить меня, профессор, за беспокойство, – взволнованно заговорила посетительница. – Только что я прилетела из Сан-Луи, чтобы обратиться к вам за помощью. Вы единственный человек, который может оказать ее. С моим мужем, Антонио Диасом, произошел несчастный случай. При аварии атомного котла он попал под сильное облучение.

Женщина отвернулась.

– Успокойтесь, прошу вас, – произнес Ренар, усаживая ее в кресло. – Но почему вы решили, что я могу помочь вашему супругу?

– Мой муж, профессор, знаком еще со времен войны с вашим помощником Гарретом. Не так давно он случайно встретил его в Арагонской лаборатории, и Гаррет рассказал ему, что работает у вас над проблемой лечения лучевой болезни. Когда произошло несчастье, муж вспомнил об этом разговоре.

– Известна ли доза облучения? – спросил Ренар.

– Пленочный индикатор, который был на муже во время аварии, показал дозу около пятисот пятидесяти рентген. Но, может быть, этот метод неточен, профессор? – произнесла Роберта с надеждой. – Я так срочно выехала на аэродром, что не могу сообщить вам более точных сведений.

Наступило тягостное молчание, особенно томительное для Роберты. Ренар не знал, что ответить женщине, смотревшей на него глазами, полными надежды. Он думал о многих осложнениях, которые вызовет этот случай.

Видя его раздумье, Роберта встревожилась.

– Умоляю вас, профессор, помогите ему, . воскликнула она. – Самолет вылетает на рассвете.

– Не волнуйтесь, мы еще располагаем временем, а пока вам необходимо отдохнуть перед тем, как отправиться в обратную дорогу. Я оставлю вас на попечение жены. Сейчас я ее позову. Мне же нужно хорошо продумать, в состоянии ли я помочь вашему супругу.

Ренар вышел озабоченный.

– Ну, что там за таинственная посетительница? . поинтересовался Гонсало, когда на веранде появился профессор.

Ренар рассказал о случае в Сан-Луи и о своих колебаниях.

– Это первое испытание комплексина на человеке произойдет в необычных условиях, – сказал он. . Мы не вводили еще препарат после облучения.

– Ты считаешь, что после облучения действие его будет неэффективно? спросил Гонсало.

– Во всяком случае, эффект будет значительно слабее. Дело в том, что в этой болезни, по-видимому, решающее значение имеет так называемый "латентный период", то есть промежуток времени между исчезновением первичных и появлением вторичных симптомов лучевого заболевания. Надо полагать, что тогда и начинается интенсивное образование токсических веществ. Поэтому, если ввести препарат до облучения, то организм, подготовленный заранее к компенсаторным процессам, будет бороться успешнее.

– Как бы там ни было, мне кажется, надо помочь пострадавшему, – произнес Гонсало. – Тебе или лучше Педро следует вылететь в Сан-Луи.

Ренар прошелся в мучительном раздумье несколько раз по веранде. Наконец лицо его приняло решительное выражение.

– Ты прав, Луис, капитуляция или борьба . другого выхода нет! Да, я не имею права отказать в помощи. Завтра я ожидаю приезда Барроса и вылететь не смогу. Полетит Педро, – решил Ренар и пошел в кабинет вызвать по телефону своего помощника, жившего поблизости на территории института.

С Педро Гарретом Ренар работал много лет. Будучи еще техническим работником, Педро сдал экстерном экзамен за три курса медицинского факультета. По протекции Ренара Педро был зачислен в списки студентов университета, с условием не посещать общих лекций.

Накануне войны он блестяще окончил медицинский факультет, получив диплом врача. Во время войны Педро был призван в армию и служил в качестве военного врача в одном из фронтовых госпиталей. Вскоре после окончания войны его демобилизовали. До сих пор в памяти Ренара сохранился день, когда Педро еще в форме военного врача явился к нему и заявил о своем желании работать в его клинике.

В это время Ренар разрабатывал широкий план исследований лучевого заболевания. Ему нужен был надежный помощник, не боящийся черной работы и опасности радиоактивных излучений, бескорыстно преданный науке. А Педро был именно таким человеком. Вот почему его предложение было принято охотно.

Высшее начальство очень неодобрительно отнеслось к выбору Ренара. "Настоящий альбериец обязан всегда указать негру его место, если он не желает допустить коммунизма в Альберии". Однако авторитет ученого был слишком велик, чтобы кто-нибудь решился открыто высказать ему осуждение.

Нет ничего удивительного, что между Ренаром и Педро установились отношения безграничного доверия и полного взаимопонимания. Ренар полюбил всей душой способного и самоотверженного молодого ученого. Не приходится и говорить, что Педро платил ему тем же.

Педро вел самостоятельно почти всю экспериментальную работу. Он проводил дни, недели и месяцы в душной лаборатории, пропитанной запахами животных и реактивов, рискуя подвергнуться опасному воздействию радиоактивного излучения. С поразительным упорством этот исполин мог часами сидеть, согнувшись над микроскопом, повторяя один эксперимент за другим. Если бы не категорическое запрещение Ренара, он, не задумываясь, подвергнул бы себя смертельной дозе облучения, чтобы испытать действие препарата.

Вскоре явился Педро, и Ренар коротко рассказал ему о случившемся и о своем решении опубликовать материалы исследований по комплексину в нейтральной стране.

– Нам нужна твоя помощь, Луис, – обратился Ренар к Гонсало. – За последние годы я убедился, что вы, коммунисты, действительно боретесь за мир, и потому я доверяю вам наше открытие. Ты заберешь, Луис, сегодня же всю техническую документацию и рецептурные материалы. Я решил дать согласие на проведение опыта с осужденным Бичером, и все материалы необходимо доставить на Женевскую конференцию. Как только результаты опыта станут известны, Педро приедет к тебе и передаст мой доклад с описанием этого решающего этапа нашей работы.

– Будь спокоен, Артур. Я так и сделаю, – ответил Гонсало, – документы будут в надежных руках. Но все-таки не мешает подумать и о всяких случайностях. Не лучше ли передать на конференцию только твой доклад, а основные документы мы сохраним до тех пор, пока это необходимо?

– Ты прав, – согласился Ренар. – Однако уже половина второго, – сказал он, взглянув на часы, . а вы, друзья мои, должны еще отдохнуть.

Спустя несколько часов, на рассвете, Педро и Роберта вылетели в Сан-Луи. В то же утро уехал и Гонсало; в чемодане его лежала вся научная документация по созданию и исследованию препарата "Комплексин".

Глава 7

Произошел необъяснимый случай.

Диас почувствовал себя здоровым; никаких угрожающих симптомов лучевой болезни не было обнаружено. Анализ крови показал лишь незначительное уменьшение белых телец. Было ли это результатом действия препарата, введенного ему Педро, или же выздоровление произошло естественным образом, вследствие небольшой дозы облучения – оставалось не совсем ясным. Тем более, что карманные дозиметры Диаса не были проверены накануне аварии котла, а пленочный индикатор не проявлялся около трех недель. Но Диас ни минуты не сомневался, что полученная им доза облучения была смертельной, и свое исцеление целиком приписывал действию необыкновенного препарата.

Однако Педро не был уверен в этом. По его мнению, выздоровление Диаса не могло явиться достаточно убедительным доказательством действия комплексина. Для точных выводов требовались еще опыты.

Диас чувствовал себя хорошо и все еще не мог поверить в исцеление. Он с недоверием осматривал свое мускулистое тело, как бы сомневаясь в его полноценности. Еще недавно воображение рисовало ему, как оно постепенно разрушается, становится дряблым и беспомощным. Несколько раз в день он требовал зеркало и, тщательно осматривая лицо, старался найти в нем какие-то изменения. Но изменений не было: по-прежнему на него смотрело энергичное лицо с правильным овалом и живыми черными глазами. Гладкие темные волосы, росшие на лбу мыском, по-видимому, не собирались выпадать. И когда Диас убедился, что мышцы его по-прежнему упруги и крепки, все его существо охватил бурный прилив радости. Перед отъездом Педро зашел в больницу, чтобы проститься с Диасом. Они поговорили недолго. Оба чувствовали какую-то натянутость. Уходя, Педро сказал:

– А знаете, Диас, если бы я был физиком, то никогда не согласился бы работать в Сан-Луи, даже на очень выгодных условиях!

Диас удивленно приподнял брови и пристально посмотрел на Педро. В душе его шевельнулось чувство досады.

При других обстоятельствах он резко ответил бы на такой упрек, но теперь только спокойно спросил:

– Почему, Педро?

– Я не знаю, Диас, над чем конкретно вы работаете, но, надо полагать, не над конструированием детских колясок. Все, что исходит из Сан-Луи, несет смерть и уничтожение.

– Вот как! Ну, у меня другое мнение. Я считаю, что тот, кто отказывается ехать работать сюда из якобы моральных соображений, играет на руку врагу, – в голосе Диаса проскользнуло сдерживаемое раздражение. – К сожалению, только продукция Сан-Луи и других наших атомных центров способна воздействовать на нашего противника. Я бы не работал здесь, если бы думал иначе. Русские угрожают моей стране, и мое место здесь.

– А почему вы так уверены, что русские угрожают нашей стране?

– Почему я так уверен? – переспросил Диас в некотором замешательстве. Есть много подтверждающих фактов. Они и вам известны. Да, черт возьми, я слышу об этом уже много лет. А разве вы сомневаетесь в этом?

– Я как раз уверен в обратном.

Позже, вспоминая вопрос Педро: "Почему он так уверен, что русские угрожают его стране?" . Диас подумал, что он не может ответить на него. В своих исследованиях он привык анализировать факты и тщательно искать причины и следствия. А вот в вопросах политики он всегда все принимал на веру и не любил раздумывать, да и не считал это нужным. Однако какое-то сомнение не давало ему покоя.

Когда после небольшого отпуска Диас приступил к работе, он опять обрел былую уверенность. Этому способствовало также и то обстоятельство, что его честолюбие было до некоторой степени удовлетворено. Ему дали понять, как высоко ценит правительство его работу: он получил денежную компенсацию за несчастный случай в размере 5000 диархов и повышение по службе. Высокопоставленные лица оказали ему внимание. Когда сенатор Баррос пожал ему руку и в присутствии членов правительственной комиссии и многочисленных сотрудников осыпал его похвалами, слегка пожурив за неосторожность, Диаса охватило радостное чувство полезности людям. Его уверенность, что он делает нужную работу, окрепла.

Материальное положение Диаса стало вполне обеспеченным. После выздоровления он поселился в предоставленной в его распоряжение вилле. Этот чудесный загородный дом был оборудован всем необходимым для создания самого совершенного комфорта. Роберта ахнула, очутившись в сверхусовершенствованной кухне, напоминающей скорее пульт управления современной гидростанции, чем скромное место для приготовления пищи. Все процессы домашнего хозяйства, начиная с уборки помещения и кончая установкой для кондиционирования воздуха, были полностью автоматизированы.

Дом окружал великолепный сад с бассейном. В гараже стояла последняя модель "Метеора" . этого автомобиля высшего класса, который был в почете даже у альберийских миллионеров.

Работа Диаса успешно продвигалась вперед. Большинство технических трудностей уже было преодолено. Он довольно удачно разрешил вопрос о геометрической форме снаряда и ядерного горючего. Это позволило сделать атомный снаряд сравнительно небольшим, что являлось основной задачей. Теперь его можно было использовать в артиллерийском орудии обычного размера. Много сил потратил Диас на поиски материала для оболочки снаряда и создание устойчивого радиоактивного вещества, которым начинялся снаряд. Здесь ему пришлось преодолеть большую трудность: используя радиоактивные изотопы с большим периодом полураспада, он не мог получить достаточно интенсивное излучение, с другой стороны, изотопы с небольшим периодом полураспада, дающие интенсивное излучение, быстро теряли свою активность. Тем не менее, он успешно преодолел и эту трудность. Облучая в ядерном реакторе мощным потоком нейтронов несколько сотен образцов из порошкообразной смеси различных химических элементов, он нашел, наконец, нужный состав. Радиоактивный песок устойчиво излучал интенсивный поток гамма-лучей; лучи эти, представляющие собой электромагнитные колебания с очень короткой волной, обладали громадной проникающей способностью, от которой не было защиты. Таким образом, толстая оболочка снаряда, изготовленная из специального сплава и "клейкие" радиоактивные частицы, способные прилипать к любой поверхности, составляли главную особенность этого дьявольского создания человеческого мозга. При взрыве снаряда образующиеся свободные нейтроны поглощались оболочкой, и сплав делался радиоактивным. Затем происходило разбрызгивание радиоактивной пыли сплава и клейкого песка, после чего местность на несколько недель, а иногда и месяцев, становилась недоступной для живых существ.

Глава 8

Знойная, выжженная пустыня. До самого горизонта, подобно застывшим океанским волнам, тянутся бесконечные песчаные холмы. Вдали мрачные, лишенные всякой растительности горы и обломки скал. Ослепительно блестят полувысохшие соленые озера, похожие на расплавленный металл. Неминуемая гибель ждет путника, заблудившегося среди этих песчаных холмов. Недаром пустыня Могада вся усеяна пожелтевшими костями людей и животных. Даже сейчас, когда здесь проложены железнодорожные пути и шоссе, она по-прежнему несет смерть.

Здесь, в одной из котловин, расположен новый полигон для испытания атомных бомб. Сегодня на полигоне необычное оживление. Непрерывно подъезжают машины, собираются многочисленные группы людей. Среди присутствующих – военные, ученые, представители различных правительственных комитетов. Ожидается испытание нового типа атомного артиллерийского снаряда. Все возбуждены и нетерпеливо посматривают на часы.

Появление Диаса вызывает всеобщий интерес: сегодня испытывается снаряд его конструкции.

– О! Диас! Идите же сюда! – слышит он знакомый голос.

– Господа, разрешите представить вам героя дня, . обращается к присутствующим генерал Хуан Рамирес.

Рамирес – один из новоявленных военных теоретиков атомной стратегии, представляющий Главный штаб. Во время Большой войны бронетанковая дивизия, которой командовал Рамирес в Андеррах, была почти полностью уничтожена. Генерал, не считаясь с обстановкой, гнал своих солдат на верную гибель. Солдаты не любили его за бессмысленную жестокость. После войны он подвизался в различных штабах, а позже углубился в военно-теоретические исследования, в которых чувствовал себя значительно свободнее, чем на поле сражения.

На правой стороне его мундира всегда блестит значок с изображением грибовидного облака . символа атомного века. Военно-теоретические измышления он успешно сочетает с чисто деловой деятельностью, являясь одним из совладельцев гигантских мясокомбинатов в провинции Кордоба.

Представив Диаса группе военных, он тут же забыл о нем и продолжал что-то рассказывать. До Диаса, который отошел в сторону, доносились слова:

– В будущей войне стратегическое использование атомной бомбы будет ограничено. Мы создали тактическое атомное оружие исключительно против военных объектов. Точность тактического атомного оружия гарантирует безопасность мирному населению. В сущности, господа, я рассматриваю создание тактического оружия, как один из гуманных актов.

При этих словах кто-то иронически кашлянул, но Рамирес, вытянув грудь, с апломбом продолжал:

– Теперь это обычное оружие, и нет оснований считать его незаконным, как об этом кричат русские. Используя его, мы можем захватывать, не разрушая, стратегически важные пункты. Лично я считаю атомную артиллерию более надежным средством, чем тактическая авиация, действие которой ограничено метеорологическими условиями. Разумеется, я имею в виду новые, легкие пушки, а не эти неуклюжие чудовища, – генерал указал рукой на батарею огромных, двухсотвосьмидесятимиллиметровых атомных орудий старого образца, длинные стволы которых слепо смотрели в пустыню. Рядом с ними – около двух десятков новых атомных пушек, мало отличающихся по своим размерам от обычной полевой артиллерии. Эти пушки предназначены для снарядов Диаса. Их расположили вблизи от орудий-гигантов, чтобы показать разницу в размере, весе и маневренности.

– Главная цель нашего сегодняшнего испытания . проверить действие нового снаряда, . продолжал Рамирес. – Это снаряд, сочетающий достаточную взрывную силу со свойством устойчиво и интенсивно заражать местность. Учтите, что снаряды, начиненные только боевыми радиоактивными веществами, не являются тактическим оружием; они не сразу воздействуют на живую силу, и в зараженном районе можно будет некоторое время продолжать операции.

– Не скажет ли Диас, сколько времени зараженная местность будет недоступна войскам? – спросил кто-то из присутствующих.

– Ну, это покажет испытание! – ответил за Диаса генерал. – Автор указывает сроки, измеряемые неделями и даже месяцами.

Среди присутствующих раздались возгласы удивления.

– Позвольте узнать, генерал, – начал один из физиков, – каким образом можно будет вести наступательные операции, если местность становится недоступной и для наших войск?

Этот вопрос вызвал повышенный интерес, и все с любопытством ожидали ответа Рамиреса.

Рамирес загадочно улыбался.

– Не спешите, господа, – ответил он. – Я предупреждал, что кое о чем говорить еще не время.

Стоявший рядом сенатор Баррос одобрительно кивнул и многозначительно добавил:

– Есть основания, господа, считать этот вопрос разрешимым. На сегодняшний день ваше любопытство должно быть удовлетворено этим заявлением.

Диас больше не слушал, о чем говорили военные. На душе у него было скверно. Каким он все же был наивным, каким ослом! Он был уверен, что его снаряд предназначен только для обороны. Он представлял себе противников, разделенных невидимой, но смертельной радиоактивной преградой, которую ни один из них не решится преодолеть. Оказывается, что его наивное представление о войне ничего общего не имеет с действительностью. Несомненно, его оружие наступательное; ничто не остановит такого, как Рамирес, использовать его бомбы и в авиации, чтобы сбросить их на мирные города. Он представил себе громадные, вымершие города, мало поврежденные, но безжизненные, как эта пустыня. Города, к которым долго не рискнет приблизиться ни одно живое существо.

В этот момент в репродукторе раздался голос, объявивший, что до начала испытания осталось пять минут. Все приглашенные поднялись на площадку наблюдательной башни.

Суетившаяся у орудий прислуга застыла. Раздалась команда. Земля дрогнула под ногами, и оглушительные взрывы, чередуясь через равные интервалы, прокатились в пустыне. Стреляло одновременно только два орудия, чтобы не вызвать слишком сильной ударной волны и световой вспышки. Тучи песка и пыли на несколько минут застлали горизонт. Когда пыль осела, все присутствующие поднесли к глазам полевые бинокли.

На расстоянии свыше 20 километров были сооружены строения различных типов: многоэтажные жилые дома, бетонированные здания с железным каркасом, имитирующие заводские корпуса, всевозможные виды укрытий и бетонных укреплений. На другом участке громадного опытного поля были расставлены многочисленные образцы различной военной техники: танки, бронетранспортеры, артиллерийские орудия, автомобили, самолеты.

– Господа! – воскликнул генерал в восторге. . Обратите внимание, как снижена ударная сила атомных снарядов. Несомненно, эти снаряды имеют тротиловый эквивалент не больше пятисот тонн!

Несколько лет тому назад, присутствуя на испытании стратегической атомной бомбы, Рамирес восхищался ее колоссальной разрушительной силой. Тогда, захлебываясь от восторга, он кричал, что создано "абсолютное оружие, являющееся средством победы в будущей войне и завоевании мирового господства".

– Господа, я вполне удовлетворен, – продолжал восторгаться Рамирес. – Мой основной тезис: полное уничтожение живой силы при сравнительно небольшом ущербе материальным ценностям . реально воплощен в этом оружии.

Слова "полное уничтожение живой силы" он произнес с особым удовольствием.

– Когда будут обработаны результаты испытаний, я смогу сделать более подробное заключение.

Обнадежив присутствующих этим обещанием, возбужденный генерал отвел в сторону сенатора Барроса и, понизив голос, сказал:

– Нам необходимо провести второй этап испытаний.

– Непременно, – ответил Баррос, – но, разумеется, только в узком кругу.

Рамирес понимающе кивнул головой и тихо добавил:

– Для того чтобы установить кривую спадания интенсивности излучения, необходимо хотя бы раз в пять дней прогонять через зараженный участок животных.

Увидев стоявшего неподалеку и нервно курившего Диаса, Баррос подошел к нему.

– Поздравляю, молодой человек, – сказал он. – Я расцениваю сегодняшний опыт как начало вашего крупного успеха.

Диас промолчал.

– Какого черта вы повесили нос? – удивился Баррос.

– На вашем месте я был бы вполне доволен результатами. Правда, пока не будет решен вопрос о защите от радиоактивного излучения, эти снаряды вряд ли сыграют значительную роль. Ваши работы связаны между собой, и каждая в отдельности не имеет никакой ценности.

– Я не совсем понимаю, кого вы имеете в виду, о чьих работах вы говорите.

– Я говорю о работе профессора Ренара и вашей.

Лицо Диаса вспыхнуло от гнева.

– Простите. Не стану спорить в отношении оценки моей работы. Но как можно сомневаться в ценности работы Ренара и высказывать это мне, обязанному ему жизнью.

– Ну, ну, успокойтесь! – Баррос покровительственно похлопал Диаса по плечу и примирительно добавил: – Я не имел намерения умалять ни вашей работы, ни работы Ренара. Кстати, почему вы так уверены, что своим выздоровлением обязаны Ренару? Я слышал, что неизвестно точно, какой дозой вы были облучены. Возможно, и без его вмешательства был бы тот же результат. Да и сам Ренар сомневается, действительно ли он помог вам.

– Я обязан Ренару жизнью, – упрямо повторил Диас.

– В чем, собственно, заключалось лечение? Говорят, он вводил вам какой-то препарат?

Хищное лицо Барроса насторожилось и его колючие темные глаза сузились, зорко всматриваясь в Диаса. Диас почувствовал, что у него что-то выведывают. Он знал, что Педро ввел ему новый, еще неизвестный препарат, и ему показалось, что Ренар не хотел, чтобы об этом знали.

– Не знаю, что мне вводили. Вероятно, как всегда в таких случаях, какой-нибудь антибиотик, . ответил он.

Диас возвращался с полигона в мрачном настроении: он не мог избавиться от преследовавших его мыслей.

А что если и в самом деле русские не думают нападать? Зачем понадобились тогда эти дьявольские бомбы? Кому нужно превращать цветущую, политую потом многих поколений людей землю в мертвую радиоактивную пустыню?

Чтобы отвлечься, Диас попросил шофера прибавить скорость, открыл ветровое стекло. Горячий воздух с силой врывался в кабину, обдувая жарким дыханием, не принося свежести.