Текст книги "Проданная Луна"

Автор книги: Абрам Кнопов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)

Глава 30

Касымов едва не споткнулся о человека, распростертого на полу. В руке он судорожно сжимал древко с флагом Альберии. Астронавт был в скафандре, и трудно было определить, жив ли он. Касымов снял с него скафандр и, опустившись на колени, взял его руку.

Слабые удары пульса свидетельствовали о том, что человек (это был Линье) жив.

Доктор поднял его и уложил в кресло.

Второй астронавт тоже был без сознания.

Третий смотрел на Касымова широко открытыми глазами, в которых выражались испуг и удивление.

– Вы из Советского Союза? – спросил, догадавшись, он.

Доктор, неплохо знавший альберийский язык, ответил утвердительно.

– Но что с вами? – спросил Касымов. – Я врач и хочу вам помочь.

Тот, с трудом произнося слова, объяснил:

– У всех нас лучевая болезнь. Я это хорошо знаю. Скажите, что с Линье и Альваресом, моими спутниками?

– Ваши товарищи живы. Сколько времени, как вы заболели?

– Мы почувствовали себя плохо, когда ракета уже начала падение на Луну.

Диас закрыл глаза.

– Не волнуйтесь, – сказал Касымов. – Думаю, что можно будет вам помочь.

Касымов открыл сумку с медикаментами и инструментами.

– Где у вас вода и электрическая плитка? . спросил он Диаса.

Больной открыл глаза и слабым движением руки указал на розетку и выключатель. Касымов включил свет и без труда нашел все необходимое. Пока на плитке кипятились инструменты, он распечатал коробку, в которой лежали ампулы с жидкостью. Это были ампулы с препаратом от лучевой болезни, открытым советскими учеными.

Хотя пассажирам "Циолковского" не грозила опасность подвергнуться на ракете радиоактивному облучению, тем не менее они могли попасть под ионизирующее облучение на Луне, поэтому в аптечке у них был препарат.

Сделав пострадавшим инъекцию, Касымов увеличил содержание кислорода в кабине. Затем подождал 15 минут и ввел всем троим один из сильнейших антибиотиков, появившихся недавно в Советском Союзе.

Тут доктор услыхал сверху слабый стук. Подняв голову, он увидел Рощина, наблюдавшего за ним через окно кабины. Доктор дал знак, что собирается выходить.

Поставив перед больными воду и еду, Касымов одел скафандр и вышел к ожидавшим его товарищам.

– У них лучевая болезнь, по-видимому, третьей степени. Трудно определить дозу облучения, которой они подверглись, – сообщил он. – Я сделал все необходимое, но оставить их без ухода нельзя.

Некоторое время астронавты молчали, обдумывая положение. Работы было по горло. Еще до наступления лунной ночи необходимо найти ракеты с топливом, пищей и водой, найти и приспособить танкетку для передвижения по Луне, смонтировать гелиостанцию, которую через несколько дней должны прислать с Земли. Но нельзя оставлять пострадавших одних, без всякой помощи.

– Оставайтесь с ними, Юсуп Габитович. – сказал Рощин. – Попытаемся выполнить все работы втроем. Будем кулинарничать по очереди.

Астронавты попрощались с доктором и ушли, оставив его у альберийской ракеты.

Несмотря на предельную занятость, Лядов упорно продолжал поиски вымпелов. Он нашел уже много отдельных осколков, а однажды в его руках оказался кусочек меди и даже уцелевший каким-то чудом полупроводник, по-видимому, от радиопередатчика.

Теперь уже не было сомнений, что в этом районе упал контейнер с научной аппаратурой, а не последняя ступень ракеты. И, наконец, наступил момент, когда упорство штурмана было вознаграждено. Все произошло просто. Звук в телефоне резко изменился, и Лядов увидел под ногами небольшую воронку. Ему не пришлось отгребать долго лунную пыль, чтобы извлечь предмет, копии которого бережно хранятся на Земле в музеях многих стран. Он с гордостью поднял драгоценный шаровой вымпел, на пятиугольных элементах которого были выбиты герб Союза Советских Социалистических Республик и надпись "Сентябрь. 1959 г.". Он ярко блестел, отражая лучи Солнца.

Когда Лядов сообщил по радио о своей удаче Рощину, тот приказал ему не уходить с места находки и ожидать прихода всего экипажа. Вскоре появился Рощин, а затем Коваленко и Касымов. В руках доктора был киноаппарат. Пока астронавты рассматривали находку, Касымов успел запечатлеть этот волнующий момент на пленку.

В конце недели больные почувствовали себя значительно лучше, хотя были еще очень слабы. Касымов мог теперь оставлять их на некоторое время и принимать участие в работе экспедиции.

Когда состояние здоровья Линье не вызывало уже опасений, Касымов решил выяснить некоторые чрезвычайно странные обстоятельства космического рейса альберийских астронавтов.

– Должен признаться, господин Линье. – сказал он, – что весь наш экипаж не может понять, что заставило вас отправиться в космос на атомной ракете, не имеющей надежной защиты от радиоактивного излучения. Я, например, крайне удивлен, что вы не имеете даже препарата, разработанного вашим соотечественником, профессором Ренаром.

И тогда Линье рассказал, при каких обстоятельствах, уже известных читателю, он отправился в этот рискованный рейс.

– Перед отлетом мы сделали инъекцию препарата. Но, как видите, – вздохнул Линье, – действие препарата оказалось менее эффективным, чем мы предполагали. К тому же случилось так, что атомный двигатель работал значительно дольше, чем было предусмотрено. Боюсь, что двигатель сильно поврежден. Нам не удалось отрегулировать тепловой режим еще на стенде – и вот последствия. Ракета достигла скорости десять и пять десятых километра в секунду не через десять минут, как я рассчитывал, а лишь спустя пятнадцать минут. Только тогда мы выключили двигатель. Таким образом, двигатель при взлете проработал на пять минут больше. Каждая же лишняя минута была для нас губительна. Мы благополучно пролетели нейтральную зону и начали падение на Луну, когда почувствовали себя скверно. Да, до того чертовски скверно, что я стал опасаться, сумеем ли мы совершить посадку. Мои спутники лежали в бреду. Взглянув на спидометр, я с ужасом обнаружил, как стремительно растет скорость падения. По-видимому, до Луны было несколько сотен километров. Нельзя было больше терять ни одной секунды. Но я чувствовал, как становлюсь все слабее и слабее.

И тогда меня озарила мысль – превратить ракету в спутник Луны. Собрав последние силы, я с трудом дополз до щита управления и, включив двигатель, повернул ракету параллельно поверхности Луны. Как только ракета развала достаточную скорость, я выключил двигатель, и тотчас же силы оставили меня.

Не помню, сколько времени я пролежал без сознания. Когда я пришел в себя, то увидел Диаса, прикладывающего к моему лбу смоченную водой губку. Нам сделалось легче. Но мы знали, что это облегчение обманчиво, после него приступ болезни станет еще ожесточенней. Нельзя было терять времени, надо было совершить посадку, пока наше состояние позволяло это сделать. Я поднялся и выглянул в окно. Ракета летела над какой-то горной цепью. Казалось, нас отделяло от нее всего несколько километров. Это было непонятно. Я отлично помнил, что ракета превратилась в спутник на значительно большей высоте. Если ракета опустилась, то только вследствие тормозящего действия атмосферы. Не значит ли это, что на Луне на большой высоте есть атмосфера?

– Вы угадали. Мы пришли к тому же выводу, . сказал Касымов. – Никто из нас не обнаружил до сих пор падения метеорита.

– Следовательно, метеорная опасность на Луне не больше, чем на Земле! воскликнул конструктор.

Касымов ответил утвердительно.

– Итак, – продолжал Линье, – мы решили произвести посадку. Долгое время я не находил удобного места для посадки. Не успевала кончиться одна горная система, как начиналась другая. Прошло около часа, прежде чем мы увидели равнину и смогли опуститься. От сильного сотрясения Диас и Альварес потеряли сознание. Я же еще держался и попытался выйти. Но у меня хватило сил только надеть скафандр, а дальше я уже ничего не помню. Если бы не ваша неожиданная помощь, наша ракета превратилась бы в первую гробницу на Луне. Сумеем ли мы отплатить вам за все, что вы сделали для нас?!

– Но почему у вас в аптечке не оказалось препарата? – поинтересовался Касымов.

– О, это длинная история, – неохотно ответил Линье после небольшого молчания. – Я расскажу вам как-нибудь в другой раз.

Касымов поспешил к своим товарищам и передал им рассказ Линье.

– Значит, Ренар ошибся в действии препарата? . задумчиво спросил Рощин.

– Нет, Андрей Егорович, он, оказывается, предупредил Линье, что препарат ненадежен, . заявил Лядов среди общего молчанья.

– Предупредил? – переспросил Рощин. – Откуда вам известны такие подробности?

– Да, я совсем забыл рассказать вам, какие получены новости с Земли.

– Ну, ну, рассказывай, в чем дело!

– Передают, что в Альберии в связи с этим космическим рейсом поднялась небывалая шумиха. Профессор Ренар возбудил дело против главы компании "Альберия – Луна", обвиняя этого господина в том, что он не передал Линье адресованную ему телеграмму. В этой телеграмме Ренар предупредил Линье, что действие препарата недостаточно проверено, что человек, над которым проводились испытания, умер.

Сообщение Лядова вызвало негодование астронавтов.

– Значит, Линье даже не подозревает, какую "шутку" сыграл с ним этот негодяй? – спросил Коваленко.

– Да, для него это будет открытием. Пожалуй, не стоит пока рассказывать им об этом, – решил Касымов.

Весь экипаж согласился с мнением доктора.

Глава 31

Приближалась 14-суточная лунная ночь с ее сто шестидесятиградусными морозами. Ночь на Луне, как и день, наступает из-за отсутствия воздуха внезапно, без перехода через сумерки. Так же быстро происходит переход от тепла к холоду. Палящий зной сменяется холодом межпланетного пространства. Лишь в лунных пещерах колебания температуры не так резки.

Ночевка на Луне требовала серьезной подготовки. Людям нужны были энергия, топливо, воздух, продукты питания. Все настоятельней ощущалась потребность в дополнительных источниках энергии. Мощности батареи фотоэлементов не хватало для полной зарядки аккумуляторов, которые постепенно разряжались. Немало энергии уходило на отопление, освещение, питание приборов, радиосвязь.

Астронавты с нетерпением ожидали с Земли ракеты с гелиоэлектростанцией. Наконец, на седьмые земные сутки прибыла автоматическая ракета с долгожданным грузом. Она была быстро найдена, так как имела периодически работающий радиопередатчик, позволивший запеленговать его.

В сборке гелиоэлектростанции приняли участие все астронавты. Зеркало диаметром в шесть метров установили на той же вершине, где стояла антенна. Специальное часовое устройство поворачивало изогнутое зеркало вслед за Солнцем. Сконцентрированные солнечные лучи падали на парообразователь, помещенный в фокусе зеркала. Полученный в нем пар высокого давления поступал в паровую турбину, вращающую электрогенератор. Энергетический баланс научной станции резко возрос. Теперь под сводами пещеры горело, отражаясь в бесчисленных кристаллах, множество электрических лампочек. Мощность гелиостанции была достаточной не только для питания всех потребителей, но и для непрерывной зарядки множества аккумуляторов, накапливающих энергию на долгую лунную ночь.

До начала лунной ночи оставалось четверо земных суток. Альберийские астронавты к этому времени почувствовали себя настолько хорошо, что доктор разрешил им совершить первую лунную прогулку.

Почувствовав себя нормально, Линье прежде всего попробовал установить связь с Альберией. После многих попыток он, наконец, услыхал знакомые позывные и коротко сообщил обо всем, что произошло. Дежурный радист долго не мог поверить, что они живы.

. В печати сообщают, – сказал он, – что экипаж альберийского корабля зверски уничтожен высадившимися на Луну русскими коммунистами. Можно ли быть уверенным, что у микрофона Линье?

– Откуда у вас такие сведения? – спросил Линье.

– Это утверждает господин Оливейра.

– Передайте ему, что это вздор, – закричал Линье. – Мы не знаем, что теперь делать…

На этом связь неожиданно оборвалась. "

Зачем понадобились господину Оливейра эти измышления, – подумал Линье, ведь штурман Лядов регулярно сообщает все новости с Луны. О том, что мы обязаны русским своим спасением, вероятно, знает весь мир".

В тот же день он сообщил Касымову о своем разговоре с Альберией и о странном поведении председателя общества "Альберия – Луна".

– Оно покажется вам менее странным, если вы узнаете кое-какие подробности, касающиеся вас, . ответил Касымов и рассказал альберийским астронавтам об иске, предъявленном профессором Ренаром господину Оливейра.

Узнав о поступке Оливейра, Линье и Диас долго не могли прийти в себя. Конструктора охватил приступ бешенства, он задыхался от негодования, потом он впал в не свойственное ему состояние уныния. В глазах Диаса вспыхнул мрачный огонь.

– Если бы судьбе было угодно, чтобы мы встретились! – прошептал он и больше не проронил ни слова.

Один Альварес отнесся ко всему безразлично,

Экипаж "Циолковского" всячески старался рассеять мрачные мысли альберийских астронавтов.

– Ну, ну, не вешать носа, друзья, – говорил Рощин. – Побудете с нами, поработаете, а потом свезем вас на старушку-Землю. Здесь не оставим.

Осуществить космический рейс с Луны было гораздо проще, чем с Земли. В свое время Рощин очень неохотно согласился увеличить экипаж ракеты с трех человек до четырех. Ведь на каждый килограмм полезного груза приходилось девять килограммов ракетной оболочки и сто двадцать килограммов топлива. Таким образом, из-за одного человека приходилось брать лишних десять тонн топлива, не считая запаса пищи, питья и воздуха. Ни при отлете корабля с Луны увеличение экипажа на три человека не представляло больших трудностей. Во-первых, ракета была теперь на много десятков тонн легче за счет израсходованного топлива, пищи и воздуха. Во-вторых, отсутствие атмосферы на Луне и меньшее притяжение, чем на Земле, намного облегчало старт. Поэтому скорость отрыва от Луны значительно меньше, чем от Земли. Чтобы добраться от Луны до точки равного притяжения, достаточно развить скорость два и четыре десятых километра в секунду.

После достижения этой скорости двигатель выключается. При этом траектория выбирается такой, чтобы корабль входил в земную атмосферу полого.

Узнав, что советские астронавты озабочены тем, что не нашли ракеты с топливом, Линье и Диас предложили разрешить им заняться поисками. Получив согласие Рощина, они отправились в район кратера Архимеда и после длительного отсутствия вернулись с радостной вестью о том, что ракета найдена.

В тот же "день" астронавты были обрадованы удивительным сюрпризом. Выйдя из пещеры, все остановились: навстречу им, искусно объезжая все препятствия, двигалась танкетка. Повинуясь командам "водителя" с далекой Земли, она остановилась поблизости от астронавтов. Поистине, даже в век автоматики это казалось чудесным. Космонавты с благодарностью подумали о предусмотрительности ученых на Земле, оставивших в танкетке достаточно горючего, чтобы провести ее через все препятствия. Как кстати оказался этот неожиданный подарок!

– Земля прислала нам "такси"! – с восторгом воскликнул Лядов и, открыв дверцу танкетки, пригласил всех воспользоваться транспортом.

С помощью танкетки содержимое ракеты, найденной альберийцами, было быстро перевезено в лагерь. Кроме топлива, в ней оказались аккумуляторы, оборудование для специальных научных наблюдений и ряд предметов для создания людям на Луне нормальных бытовых условий.

Участвуя в строительстве научной станции на Луне, альберийские астронавты отвлекались от мрачных дум.

Теперь затея господина Оливейра с продажей лунных участков представлялась Линье не столько бессмысленной, сколько бессовестной аферой. А еще совсем недавно продажа Луны казалась ему обыкновенной коммерческой операцией.

Ближе познакомившись с советскими учеными, которые ни разу не заикнулись о колонизации Луны Советским Союзом и о своих правах на спутник Земли, Линье был удивлен. Все их помыслы были устремлены только на научные исследования. Еще не развернув как следует станцию, они сделали множество ценных наблюдений и открытий.

Рощин и Лядов составляли подробные карты лунной поверхности. Доктор Касымов проводил многочисленные наблюдения, изучая человеческий организм в условиях Луны.

А профессор Коваленко успел собрать богатейшую коллекцию лунных пород и минералов, неутомимо вел астрономические наблюдения, составлял карты, фотографировал лунное небо. Его энтузиазм передавался всему экипажу, часто отказывающему себе в отдыхе.

– Мы должны изучить и сообщить как можно больше фактов, – говорил Коваленко.

Часто во время отдыха он развивал перед слушателями планы освоения Луны.

– Луну вполне можно освоить, – говорил астроном. – Метеоритная опасность отпала. Остается научиться добывать кислород и воду. Это трудно, но возможно. На Луне возникнет промышленность. Добыча топлива станет главной отраслью. Заводы по производству топлива для ракет снабдят своей продукцией межпланетные корабли и искусственные спутники Земли и Луны. В энергии недостатка не будет. Гигантские солнечные электростанции покроют Луну. Они снабдят электроэнергией и теплом предприятия и жилища лунных поселений. А уж чего-чего, а солнечной энергии на Луне хоть отбавляй. С одного квадратного метра здесь можно получить мощность более полутора лошадиных сил. Мощные атомные электростанции обеспечат энергией в течение долгой лунной ночи. Потребуется много металла. Не возить же его с Земли. Я уверен, что мы найдем здесь залежи чистейшего железа. Появится металлургическая и машиностроительная промышленность. На Луне построят заводы и шахты, обсерватории и телевизионные станции! Человек превратит Луну в удобную пересадочную станцию на пути полетов в Космос.

Диас часто перебивал рассуждения Коваленко ироническими замечаниями. Он все время был в мрачном настроении, и оптимистические предсказания профессора часто раздражали его и вызывали у него желание противоречить.

– Ну откуда на Луне может быть вода и кислород, . говорил Диас. – Ваши поиски ископаемого льда . химера! Мы находимся на Луне достаточно времени, чтобы отказаться от этой вздорной мысли, профессор.

Однажды, когда астронавты отдыхали в лунном доме, Коваленко вынул с таинственным видом несколько кусков какого-то минерала и подошел к Диасу.

– А ну-ка, взгляните-ка на эти камни! – произнес он с торжествующим видом, обращаясь к физику.

Диас взял несколько камней и, равнодушно повертев их в руках, вернул Коваленко.

– Не понимаю, профессор, что вас так взволновало в них. Во всяком случае, на драгоценные камни они не похожи.

– Для будущего Луны они дороже драгоценных камней! – вскипел Коваленко. Это же окись кремния, а вот окись магния. Конечно, свободного кислорода на Луне нет, но заводы будут добывать кислород из этих окислов. А в этом кристалле, уважаемый, вода. Кристаллизованная вода! Вы понимаете, что это значит! А затем мы окружим Луну искусственной атмосферой.

– Напрасный труд. Она все равно улетучится, . заметил Диас.

– Улетучится, но не сразу. Увеличить силу тяжести Луны мы, конечно, не в состоянии. Но если на Луне создать атмосферу, она способна удержаться на ней несколько тысяч лет, прежде чем улетучится. В масштабах мироздания это ничтожный срок, а для людей вполне достаточно. И когда-нибудь люди оживят Луну, ведь назначение человека в том и состоит, чтобы творить прекрасное! произнес с энтузиазмом увлекшийся Коваленко.

Астронавты обступили спорящих и с интересом рассматривали минералы, найденные астрономом.

– Вы все слишком упрощаете, дорогой профессор, . возразил Диас. – И вообще, я прихожу к выводу, что даже то немногое, что может завоевать человечество в космосе – ничего ему не даст. Не лучше ли обратить наши усилия на улучшение жизни на Земле?

– Позвольте, позвольте, батенька. О чем это вы? . несколько оторопел Коваленко. – Мы напрасно стремимся в космос?!

– Вот именно, профессор. В завоевании космоса больше романтики, чем практической необходимости. Надеюсь, вы не станете возражать, что в пределах солнечной системы нет ни одной планеты, где люди могли бы жить без вспомогательных приспособлений. Давайте вспомним. На Меркурии нет атмосферы и воды. К Солнцу он обращен всегда одной стороной. Значит, на одном полушарии жара 400 градусов, на другом . страшный мороз – 270 градусов ниже нуля. Туда опасно высаживаться и в скафандрах.

Дальше – Венера. Густая облачная атмосфера скрывает ее поверхность. Фактически мы ничего не знаем о ней. Но и то, что известно, подтверждает, что жизнь на Венере имеет иные формы, чем на Земле. Человек не приспособлен к ней. В атмосфере Венеры нет водяных паров, зато много углекислого газа.

Теперь – Марс. О нем шумят больше всего. Но и атмосфера Марса также не годится для человека: в ней слишком мало кислорода и водяного пара. А какие суровые условия жизни: плюс пятнадцать градусов в самое теплое время года, минус сорок ночью и минус сто градусов зимой. Ну, а дальше . планеты-гиганты. О них и говорить не приходится. Уж слишком они удалены от Солнца. На Юпитере средняя температура минус сто тридцать восемь градусов, на Сатурне – минус сто пятьдесят три, на Уране – минус сто восемьдесят, на Нептуне . минус двести. Атмосфера их состоит из кристаллов аммиака и метана. И, наконец, ни один летательный аппарат не сможет совершить посадку и взлет из-за чудовищной силы тяжести. Человек на Юпитере весил бы в два и шесть десятых раза больше, чем на Земле, и едва волочил бы ноги.

Я не сомневаюсь, что в пределах Солнечной системы ни на одной планете мы не встретим существа, обладающего интеллектом. Итак, к чему мы стремимся?

– Позвольте, уважаемый, всё это известно, . начал Коваленко, снимая очки.

– Извините, я не кончил, – перебил его Диас. . Не сомневаюсь, что известно. Но я хочу довести до конца свою мысль. Перейдем к другим системам. Что из того, что даже в пределах только одной нашей Галактики могут быть миллиарды планет, на которых возможна цветущая и разнообразная жизнь, если они никогда не будут доступны человеку. Если бы даже наша ракета сумела достичь скорости света, что, конечно, невозможно, то и тогда мы не имели бы права считать себя победителями Вселенной. В самом деле, только до ближайшей звезды нам пришлось бы добираться четыре и три десятых года, а до остальных десятки, сотни и тысячи лет. Лишь потомки астронавтов, покинувших Землю, смогут достичь более отдаленных звездных систем. Больше того, передвигаясь со скоростью света, путешественники не увидят на небесном своде ни одной звезды, ибо длины волн, идущих от звезд, к которым мы приближаемся, сделаются бесконечно малыми и бесконечно большими для звезд, от которых мы удаляемся. Мы не увидим ни одного небесного тела. Да, эффект Допплера сделает бесполезным все путешествие. Покорители Вселенной превращаются в слепых котят, их окружает черная, необъятная пустыня.

Нет, господа, мы можем более или менее освоить эту мертвую планету, но человечеству нет смысла пытаться проникать дальше в космос.

– Нет уж, позвольте, уважаемый, – произнес Коваленко и, надев очки, внимательно посмотрел на Диаса. – Удивительно! Оказавшись в числе первых астронавтов, вы стали рассуждать, как обыватель.

Нельзя не согласиться с вами в том, что в пределах Солнечной системы действительно нет планеты, кроме Земли, удобной для человека. Но не забывайте, что люди будут в состоянии активно вмешиваться в жизнь Солнечной системы. Человек покорит Вселенную и изменит порядки, существовавшие там миллиарды лет.

Да, потрясающей грандиозности дела будущих людей! Они изменят относительное расположение планет и создадут на них искусственным путем необходимую атмосферу; при помощи атомной энергии люди превратят планеты в гигантские космические корабли. Они отодвинут от Солнца Меркурий и приблизят к нему Марс и Юпитер. Люди создадут на планетах и их спутниках условия, сходные с земными, и заселят, как предсказывал мой великий земляк Циолковский, все околосолнечное пространство. И, кто знает, быть может, когда люди смогут обеспечить освещение и отопление Земли, помимо Солнца, они превратят свою планету в космический корабль и направят ее к далеким звездам для их изучения и использования на благо человечества. И разрешать такие задачи будет по плечу только объединенным усилиям ученых и тружеников всего мира.

Да, друзья мои, как ни велико значение первого полета на Луну, но по сравнению с делами будущих людей, оно лишь робкое начинание, первый шаг ребенка.

– Но вы просто мечтатель, – сказал Диас, пожимая плечами.

– Мы не "просто мечтатели", а реальные мечтатели, – строго поправил его Коваленко, и с воодушевлением продолжал. – Вы, Диас, утверждаете, что ракета не может достичь скорости света. А фотонная ракета? Мы уверены, что звездолет, использующий энергию атомов, превращенных в кванты света – создадут. И тогда человек будет вправе считать себя победителем Вселенной. Достигнут отдаленных звездных систем сами астронавты, покинувшие Землю, а не их потомки! Вы, физик, не желаете считаться с выводами теории относительности. Вам прекрасно известно, что при скорости, близкой к скорости света, время на космическом корабле будет протекать значительно медленнее земного. Даже если скорость звездолета будет меньше скорости света на одну сотую процента, то время на нем будет протекать примерно в семьдесят раз медленнее, чем на Земле. Жизнь астронавтов как бы удлинится, хотя сами они этого не заметят. Пространствовав по земному счету сто пятьдесят-двести лет и посетив отдаленные миры, они вернутся на Землю, постарев лишь на два-три года и, вероятно, уже не застанут в живых многих из тех, кто провожал их в этот полет.

– Вы недооцениваете, Петр Васильевич, успехи медицины в будущем, запротестовал неожиданно доктор. – К тому времени сто пятьдесят – двести лет будет средним возрастом человека, и астронавты застанут всех своих современников живыми. Но не об этом хочу я сказать. Если фотонная ракета и не будет создана, то существует другой способ достичь отдаленных миров, например, на атомной ракете с небольшой скоростью, скажем, сто километров в секунду. И если путешествие продлится тысячу лет или больше, то пассажиры только выиграют от этого.

– Что еще за парадоксы! Вы, вероятно, шутите, Юсуп Габитович. А то наши спорщики выглядят чересчур серьезно, – заявил, улыбаясь, Лядов.

– Я не шучу, – ответил Касымов. – Вы слышали о работах по приостановке клеточных процессов? Если вся цитоплазма тканей пребывает в состоянии, названном "полной безжизненностью", то организм может находиться в самых суровых условиях неограниченно долгое время, после чего может быть снова возвращен к нормальной жизни. Но это не главное. Предполагают, что состояние полной безжизненности оказывает удивительное влияние на резервы биофизической энергии тканей тела. Если организм находится в состоянии полной безжизненности три года, то, обретя нормальную жизнь, он будет обладать дополнительным запасом биофизической энергии, достаточной для продления его жизни еще на три года.

Астронавты слушали с напряженным интересом.

– Все ясно, Юсуп, – перебил его Коваленко. – Вы хотите сказать, что если человек во время тысячелетнего путешествия на дальнюю планету находился в состоянии полной безжизненности, то, прибыв на нее и очнувшись, пришелец с Земли сможет дополнительно прожить еще тысячу лет.

– Совершенно верно, Петр Васильевич, и это продление жизни можно повторять неограниченное число раз, – ответил Касымов.

– Следовательно, религиозные сказки о бессмертии и рае мы полностью поставили на научную основу, – резюмировал не без иронии Лядов.

– Не удивляйтесь! Наука способна на значительно большее, чем можно найти в любой сказке, – произнес подошедший Рощин. – Но вы слишком увлеклись, друзья мои! Не забывайте, что на носу лунная ночь! Или вы собираетесь прозевать заход Солнца на Луне?

Астронавты быстро надели скафандры и заторопились к выходу.

Солнце, стоящее на горизонте, казалось неподвижным. Закат Солнца на Луне очень медленен. Вот нижний край солнечного диска коснулся лунного горизонта; проходит 30 минут, но только половина диска скрылась в черной зияющей мгле. Жара резко спала. Еще полчаса, – и лучезарное светило исчезло в черной бездне. Зари нет. Но множество горных вершин, сияющих отраженным светом, еще долго будут светиться. Лишь спустя сутки, когда потухла последняя вершина, лунная ночь вступила полностью в свои права. Но что это за ночь! Как светло! Можно свободно читать книгу. Земной диск, висящий в лунном небе, кажется громадным: поперечник его в четыре раза больше, чем поперечник Луны в земном небе. А свет полной Земли освещает Луну в девяносто раз сильнее, чем полная Луна освещает Землю.

Жуткий холод начал сковывать планету. С наступлением лунной ночи Линье, Диас и Альварес переселились в лунный дом советских астронавтов. Жить в своей ракете альберийские астронавты уже не могли из-за очень низкой температуры. В пещере не было резких колебаний температуры, но тем не менее она понижалась. И тогда на выручку астронавтам пришла покоренная атомная энергия. Атомная энергетическая установка, не превышающая вместе с защитной оболочкой, размеров обычного чемодана, поддерживала в громадном зале пещеры температуру выше нуля.

Профессор Коваленко не уставал восхищаться чудесными фотографиями лунного неба. Усаживаясь в лунном доме за свое рабочее место, чтобы изучать необыкновенные фотографии, он говорил:

– Сколько, однако, неприятностей доставляет нашему брату-астроному земная атмосфера! Представляю, как завидуют мне мои коллеги на Земле. Здесь с моим, к сожалению, ослабевшим зрением, я вижу невооруженным глазом спутники Юпитера и уже несколько раз наблюдал их затемнения. С тех пор как я установил на Луне телескоп, Вселенная расширилась для нас в полтора раза. Взгляните-ка на это чудо, – сказал он, протягивая Линье фотографию.

Профессор Коваленко быстро сдружился с Линье, который помогал астроному обрабатывать материалы исследований. Впрочем, весь экипаж советского корабля полюбил отважного конструктора, активно участвовавшего в общей работе.

Среди деятельных, поглощенных своими занятиями людей Альварес был воплощением полного безразличия. Почти все время он неподвижно сидел, находясь в каком-то состоянии полусна. Казалось, что он решил освободить себя от всех жизненных забот. Только однажды, когда Коваленко, разбирая очередную партию добытых лунных пород, взволнованно объявил, что некоторые из них радиоактивны, Альварес неожиданно встрепенулся и проявил интерес к находке профессора.

Озлобленный и разочарованный, Диас также не мог найти себе занятия. Его угнетала мысль, что альберийская экспедиция спасена советскими астронавтами и оказалась в таком жалком, по его мнению, положении. Диас стал чуждаться команды и искать одиночества. "Утром" после завтрака он одевался и молча уходил. Скафандр с отоплением надежно защищал его от страшного холода. По-видимому, он находил какую-то прелесть в жуткой красоте мертвой планеты. Земля, почти неподвижно висевшая в небе, освещала неповторимые лунные ландшафты то слабее, то сильнее, в зависимости от того, какой стороной она обращалась к Луне – водной или материковой. Когда Земля поворачивалась к спутнику водной гладью Атлантики или Тихого океана, ярко освещала дикие контуры скал, трудно было представить более сказочную картину. Мрачное величие мертвой планеты подавляло Диаса. Казалось, он созерцал вечность, и человеческая жизнь представлялась ему мгновением. Еще недавно Диас мечтал о триумфальном возвращении в Альберию, о славе и богатстве, но судьба словно решила насмеяться над ним. Диас терзался из-за необходимости быть обязанным жизнью и возвращением на родину русским.