Текст книги "Хельсрич"

Автор книги: Аарон Дембски-Боуден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Артарион поднимает цепной меч, запуская мотор. Зубья завывают, вспарывая воздух.

– Нет.

Сначала брат-рыцарь оцепенел, не поверив своим ушам. Его взгляд метнулся ко мне.

– Что ты сказал?

– Я сказал, – я приближаюсь к умирающему орку, смотря вниз через маску-череп, – нет.

Артарион опустил меч, зубья неохотно остановились.

– Они всегда кажутся мне совершенно невосприимчивыми к боли, – говорю я, понизив голос до шепота. Ставлю сапог на кровоточащую грудь существа. Орк на меня клацнул челюстями, выхаркивая кровь, что бежит из разорванных легких.

Артарион наверняка расслышал усмешку в моем голосе.

– Ну нет. Посмотри в его глаза, брат.

Знаменосец повинуется. Понимаю по его замешательству, что он не замечает того, что вижу я. Он смотрит вниз, но не видит ничего, кроме бессильной злости.

– Я вижу ярость, – говорит он. – Разочарование. Даже не ненависть. Только гнев.

– Тогда взгляни получше.

Я надавливаю ногой посильнее. Ребра хрустят с таким звуком, словно одна за другой ломаются сухие ветки. Орк вопит, пуская кровавые слюни и огрызаясь.

– Видишь? – спрашиваю я, зная, что усмешка все еще чувствуется в моем голосе.

– Нет, брат, – ворчит Артарион. – Если тут и есть урок, то я к нему глух.

Я поднял ногу, позволив орку выкашлять остатки жизни из заполненной кровью утробы.

– Я видел это в глазах твари. Муку поражения. Его нервы могут быть нечувствительны к физической боли, но то, что у него вместо души, способно страдать. Зависеть от милости врага… Посмотри на его лицо, брат. Посмотри, он умирает так, потому что мы смотрим на столь бесславный его конец.

Артарион смотрит и, я думаю, возможно, тоже это видит. Однако зрелище не завораживает его так, как меня.

– Дай мне покончить с этим, – говорит он. – Его существование оскорбляет меня.

Я качаю головой. Так не пойдет.

– Нет. Его жизнь оборвется в считаные минуты. – Я чувствую, что взгляд умирающего чужого не отрывается от моих красных линз. – Пусть он умрет в этой боли.

Неровар помедлил.

– Неро? – позвал через плечо Кадор. – Ты что-нибудь видишь?

Апотекарий движением век кликнул по нескольким визуализирующим рунам на ретинальном дисплее.

– Да. Что-то вижу.

Вдвоем они обшаривали разрушенные каюты инжинариума уровнем ниже, чем Гримальд и Артарион. Неровар нахмурился, смотря на бегущие перед глазами показания. Потом взглянул на большой нартециум, встроенный в предплечье левой руки.

– Ну так просвети меня, – промолвил Кадор столь же неприветливым голосом, как всегда.

Неровар ввел код, нажимая разноцветные кнопки дисплея на облаченном в броню предплечье. Рунический текст мелькал с такой скоростью, что размывался.

– Это Приам.

Кадор с ворчанием согласился. Этот воин не доставлял ничего, кроме проблем.

– Что, как всегда?

– Я не вижу его жизненных показателей.

– Такого не может быть, – рассмеялся Кадор. – Здесь? Среди всего этого сброда?

– Я не ошибаюсь, – ответил Неровар. Он активировал общий канал отряда. – Реклюзиарх?

– Говори. – Голос капеллана звучал несколько смущенно и слегка удивленно. – В чем дело?

– Я потерял жизненные показатели Приама, сэр. Ничего, полное отсутствие.

– Немедленно проверь.

– Проверено, реклюзиарх. Удостоверился до того, как связаться с вами.

– Братья, – голос капеллана внезапно стал ледяным, – продолжайте поиски и уничтожайте врагов.

– Что? – Артарион не мог не вмешаться. – Нам нужно…

– Помолчи. Приама найду я.

Рыцарь не понял, чем в него попали.

Зеленокожие высыпали из своих убежищ в темноте, один из них нес тяжелую мешанину обломков, лишь отдаленно напоминавшую оружие. Приам убил одного, смеясь над тем, как сморщилась морда твари, когда та рухнула на пол, и напал на следующего ксеноса.

Оружие из обломков рявкнуло в руках зеленокожего. Окутанный потрескивающей энергией коготь вылетел из странного приспособления и вонзился в грудь рыцаря. Тело Приама пронзила острая боль, когда волокна его доспеха, соединенные с мускулами и костями, затрещали.

А затем внезапно почернел визор. Доспех превратился в безжизненную груду брони, лишенную мощности. Они дезактивировали его доспех.

– Кровь Дорна…

Приам сорвал шлем как раз вовремя, чтобы увидеть, как орк копается в своем оружии, похожем на примитивную пусковую установку, стреляющую металлическими болванками. Коготь, вонзившийся в нагрудную пластину и осквернивший крест Храмовников, все еще был соединен с устройством при помощи кабеля. Приам поднял клинок, чтобы рассечь эту связь, но орк, торжествующе захохотав, дернул второй рычаг.

На этот раз направленная энергия не только перегрузила электронные системы доспеха. Она выжгла нервные соединения и мускульные интерфейсы, заставив воина судорожно скорчиться.

Как и все Астартес, благодаря генным изменениям Приам был способен вытерпеть любую боль, какую только могли причинить ему враги человечества. Но сейчас он готов был даже закричать, только не смог. Его мускулы свело судорогой, челюсти сжались, попытавшийся вырваться крик стиснутые зубы превратили в вой.

Приам рухнул на землю спустя четырнадцать секунд после полученного удара.

Зеленокожие столпились над телом Астартес.

Умудрившись повергнуть врага, они, казалось, понятия не имели, что делать с добычей. Один крутит в неуклюжих руках черный шлем моего брата. Если тварь задумала превратить броню Приама в трофей, она заплатит за такое святотатство.

Идя по темному коридору, я веду булавой по стене – изукрашенная ударная часть оружия клацает по стальным аркам. Я не собираюсь прятаться.

– Приветствую, – выдыхаю через маску-череп.

Твари поднимают отвратительные свирепые морды, челюсти отвисают, обнажая ряды острых зубов. Один из врагов держит тяжелую мешанину осколков и обрезков, явно служащую оружием.

Она выстреливает… чем-то… в меня. Мне все равно чем. Ударом деактивированной булавы я отбиваю снаряд. Звон металла эхом наполняет коридор, и тогда я нахожу руну на рукояти крозиуса. Булава ожила, сверкая энергией, и я направляю ее на ксеносов.

– Вы осмелились явиться во владения человечества? Вы смеете разносить свою порчу на наши миры?

Они не ответили на вызов. Вместо слов твари кинулись на меня, поднимая тесаки; примитивное оружие, под стать их примитивным натурам.

Когда они добегают до меня, я смеюсь.

Гримальд взмахнул булавой, держа ее двумя руками, и отбрасывая первого противника прочь. Потрескивающее силовое поле крозиуса ярко вспыхнуло, прибавив свою энергию к кинетической, и еще больше усилило и так нечеловечески мощный удар. Зеленокожий уже был мертв, а его голова просто расщепилась на атомы, когда труп отлетел назад по коридору и врезался в поврежденную переборку.

Второй попытался улизнуть. Попятившись, он развернулся и по-обезьяньи неуклюже побежал в ту сторону, откуда появился.

Но Гримальд был проворнее. Он поймал тварь через долю секунды, схватил облаченными в перчатку пальцами бронированный воротник существа и ударил его о стену коридора.

Барахтаясь в мертвой хватке рыцаря, ксенос испустил череду ругательств на готике.

Гримальд вцепился в шею орка, черными перчатками сжимая, душа и сокрушая кости.

– Ты смеешь осквернять язык чистой расы… – Он вновь ударил чужого, раскроив ему голову о стальную стену.

Зловонное дыхание зеленокожего окружило лицевую пластину шлема Гримальда, когда попытка орка взреветь переросла в панический визг.

– Ты смеешь осквернять наш язык?

Он еще раз впечатал башку зеленокожего в стальную балку.

Орк перестал сопротивляться и с глухим стуком рухнул на металлический пол.

Приам.

Гнев утихал. Реальность заявляла о себе с холодной ясностью. Приам лежал на палубе, повернув голову набок. Лицо заливала кровь. Гримальд подошел к нему, там, в темноте, преклоняя колени.

– Неро, – негромко сказал он.

– Реклюзиарх, – отозвался молодой рыцарь.

– Я нашел Приама. На пути к корме, четвертая палуба, третий основной коридор.

– Уже в пути. Состояние?

Целеуказатели визора Гримальда сфокусировались на неподвижном теле брата, а затем на странном оружии, которое сжимал один из убитых им орков.

– Его ранили чем-то вроде силового разрядника. Броня дезактивирована, но он дышит. Оба сердца бьются.

Последний аспект был самым важным в состоянии поверженного рыцаря. Если резервное сердце начало биться, значит, рана была серьезной.

– Три минуты, реклюзиарх. – Вместе со словами донесся грохот огня из болтера.

– Кадор, какое сопротивление?

– Ничего стоящего.

– Одиночки, – пояснил Неровар. – Три минуты, реклюзиарх. Не больше.

Они уложились в две. Когда Неровар и Кадор примчались на место, от них шел химический запах боевых стимуляторов, содержавшихся в крови, и острая вонь нагревшихся от выстрелов болтеров.

Апотекарий опустился рядом с Приамом, осматривая раненого брата при помощи медицинского ауспик-биосканера, который был встроен в предплечье с нартециумом.

Гримальд посмотрел на Кадора. Самый старый член отряда перезаряжал болт-пистолет и переговаривался по воксу.

– Говори, – сказал капеллан. – Я хотел бы услышать твои мысли.

– Ничего, сэр.

Гримальд вдруг понял, что сузил глаза и стиснул зубы. Он почти повторил слова как приказ. Но его остановила не вежливость, а дисциплина. Он был не простым рыцарем, чтобы давать волю страстям. Как капеллан, он придерживался гораздо более строгих норм. Сделав над собой усилие, он холодно произнес:

– Поговорим об этом позднее. Я не слеп и вижу твою напряженность.

– Как скажете, реклюзиарх, – отозвался Кадор.

Приам открыл глаза и сделал две вещи одновременно: дотянулся до своего меча, все еще прикованного цепью к запястью, и процедил, едва открывая рот:

– Вот сволочи. Они попали в меня.

– Какой-то вид нервно-паралитического оружия. – Неровар все еще сканировал брата. – Атаковало твою нервную систему через интерфейс передачи брони.

– Отойдите от меня, – сказал рыцарь, поднимаясь на ноги. Неровар протянул ему руку, но Приам оттолкнул ее. – Я сказал, отойдите!

Гримальд вручил рыцарю его шлем.

– Если закончил с разведкой в одиночку, возможно, ты теперь останешься с Неро и Кадором.

Пауза, последовавшая за словами капеллана, была заполнена горечью Приама.

– Как пожелаете, мой повелитель.

* * *

Когда мы выбираемся из разбившегося корабля, бледное солнце только начинает вставать, пронизывая тусклыми лучами запятнанный облаками небосвод.

Остальные мои силы, сотня рыцарей Крестового Похода Хельсрич, собрались в пустоши вокруг металлических останков корабля.

Три «Лендрейдера», шесть «Рино», воздух вокруг них дрожит от работы двигателей на холостом ходу. На какой-то миг мне кажется, что эта жалкая охота насмешила даже наши танки.

На моем визоре прокручиваются доклады командиров отделений об успешной охоте. Простая ночная работа, не более, но смертные за городскими стенами получили первую кровь, которой они так сильно желали.

– Ты не радуешься, – сказал Артарион по вокс-связи мне, и только мне.

– Слишком мало очищено от грязи, слишком мало очищено от грехов.

– Долг не всегда славен и блистателен, – сказал он, и я подумал, не имеет ли он в виду нашу ссылку на эту планету.

– Я полагаю, вы намекаете, что мне это пойдет на пользу?

– Возможно. – Он карабкается на наш «Лендрейдер», все еще разговаривая со мной. – Брат, унаследовав мантию Мордреда, ты изменился.

– Глупости.

– Нет. Выслушай меня. Мы разговаривали: Кадор, Неро, Бастилан, Приам и я. И мы слушали, что говорят другие. Мы все должны свыкнуться с этими изменениями, и мы все должны выполнять свой долг. Твоя тьма распространяется на весь Крестовый Поход. Сотня воинов, и все страшатся, что огонь в твоем сердце исчез, оставив лишь тлеющие угли.

На мгновение его слова озвучили правду. Моя кровь холодна. Сердце слишком ровно бьется в груди.

– Реклюзиарх, – сквозь потрескивания пробился голос по воксу. Я не сразу узнал его – слова Артариона занимали все мои мысли.

– Гримальд. Говори.

– Реклюзиарх. О Трон Бога-Императора… Это в самом деле началось. – В голосе полковника Саррена звучит благоговение и почти страстное нетерпение.

– Уточни, – велю я ему.

– Флот Армагеддона отступает. Флот Астартес следует за ним. – Голос полковника пропадает в шуме помех, но затем возвращается. – Обрушились на систему орбитальной обороны. Уже пробиваются через нее. Началось.

– Мы немедленно возвращаемся в город. Были какие-нибудь сообщения от «Вечного крестоносца»?

– Да. Планетарная вокс-сеть пытается справиться с нагрузкой. Мне переслать сообщение вам?

– Немедленно, полковник.

Я забираюсь внутрь и захлопываю за собой боковой люк «Лендрейдера». Внутри танка все залито приглушенным светом аварийных лампочек. Я оставался с моим отделением, схватившись за поручни над головой, когда машина тронулась с места.

Наконец, соединив несколько вокс-каналов, я услышал слова верховного маршала Хельбрехта, брата, плечом к плечу с которым сражался столь долго. Его голос, даже в записи низкого качества, передавал ощущение его присутствия.

– Хельсрич, это «Крестоносец». Мы отступаем от планеты. Война на орбите проиграна. Повторяю: орбитальная война проиграна. Гримальд… когда ты услышишь эти слова, будь готов. Ты наследник Мордреда, и я верю в тебя. Грядет ад, брат. Враг могуч, его флот не имеет числа. Но вера и ярость помогут тебе исполнить свой долг.

Я мысленно выругался, не желая выказывать злость. И безмолвно поклялся, что никогда не прощу маршалу этого изгнания… Будь я проклят, если умру напрасно.

За словами Хельбрехта я слышу какофонию ужасающего обстрела. Глухие взрывы, ужасная громоподобная дрожь, – щиты «Вечного крестоносца» были пробиты, когда отправлялось это сообщение. Я не мог припомнить ни одного врага за всю историю, который бы сумел причинить такой урон нашему флагману.

– Гримальд, – важно, с ледяной холодностью произносит Хельбрехт мое имя, и его последние слова обидно ранят меня: – Умри достойно.

ГЛАВА VI
Высадка на планету

Гримальд смотрел, как извергалась на Хельсрич ярость.

Они прошли сквозь утренние облака, эти массивные транспортные суда, испещренные полосами пламени после входа в атмосферу и царапинами от схватки с орбитальной защитой.

Громоздкие посудины вздрагивали, пока их двигатели изрыгали огонь, замедляя ход перед посадкой. Они приходили из-за горизонта или спускались из облачного покрова вдалеке от города. Те немногие, что пролетали достаточно близко, чтобы их смогли достать защитные платформы города, подверглись ужасающим залпам и были разрушены с такой быстротой и силой, что пламенеющие обломки дождем сыпались на улей.

Рыцарь стоял вместе со своим отрядом, положив руки на зубцы стены, и смотрел, как массивные корабли садились в северных пустошах. Имперские истребители всех типов и моделей быстро проносились между неторопливыми транспортами, используя все свое вооружение, с минимальным результатом. Корабли были слишком велики, чтобы оружие истребителей как-то им повредило. По мере того как все больше инопланетного хлама прорывало ядовито-желтый облачный покров, появились и вражеские истребители. Барасат и эскадрильи «Молний» перехватывали их в воздухе, нанося удары.

По всему городу, заглушаемая яростным грохотом зенитных установок, выла сирена вперемешку с автоматическими объявлениями, требовавшими, чтобы каждая душа бралась за оружие и каждый человек был на отведенной ему позиции.

На стенах.

На начальной стадии вторжения защитники Хельсрича должны были находиться на городских стенах и быть готовыми отразить первые атаки. Сотни тысяч солдат и ополченцев несли дежурство на стенах высотой с титанов.

Несколько чересчур самонадеянных орочьих судов решили приземлиться в самом городе. Орудийные башни, пушки на стенах и батареи на крышах зданий пресекли их наглую попытку. Самые удачливые смогли продержаться достаточно долго для того, чтобы вылететь за стены и рухнуть в пустошах. Но большинство были разнесены в клочья непрестанным огнем и обрушились на землю, объятые пламенем.

Отряды гвардейцев, расквартированные по улью и специально отобранные для этой задачи, двинулись к подбитым судам, уничтожая выживших ксеносов. По всему городу пожарные команды тушили пожары.

Гримальд осмотрел стены. По обе стороны неплотными группами стояли тысячи людей, одетых в охристую униформу Стального легиона. Это был не 101-й легион Саррена. Подчиненные полковника остались в командном центре и были рассредоточены взводами по городу в ключевых для защиты местах.

Слова Артариона все еще пылали в голове капеллана.

– Братья, – позвал реклюзиарх по вокс-связи, – ко мне.

Рыцари подошли ближе: Неровар, молчаливо наблюдавший за далекими посадками кораблей; Приам – уже с клинком в руке, лезвие покоится на наплечнике; Кадор, проявляющий невиданное терпение; Бастилан, мрачный и молчаливый; и Артарион, державший знамя Гримальда, единственный без шлема. Казалось, он наслаждался взглядами, которые кидали на его иссеченное шрамами лицо солдаты-люди. Время от времени рыцарь ухмылялся им, демонстрируя металлические зубы.

– Надень шлем, – промолвил Гримальд, его слова вырываются из динамика низким рычанием.

Артарион со смешком подчиняется.

– Мы должны поговорить, – сказал реклюзиарх.

– Ты выбрал для этого не самый удачный момент, – усмехнулся Артарион – стена под их ногами вновь вздрогнула, когда пушки изрыгнули очередной залп огня во вражеский скрап-крейсер, ревевший в небе.

– Город пробудился и исполняет свой долг, – промолвил Гримальд. – Время и мне сделать то же самое.

Рыцари стояли и смотрели, как транспорты ксеносов осуществляли посадку в нескольких километрах от города. Даже с такого расстояния Храмовники видели, как орды зеленокожих изливались из приземлившихся кораблей.

Донесения перекрывали друг друга по вокс-связи, говоря об аналогичных высадках к востоку и западу от города.

– Говорите, – потребовал Гримальд в ответ на дружное молчание братьев.

– Что ты хочешь, чтобы мы сказали, реклюзиарх? – спросил Бастилан.

– Правду. Ваш взгляд на этот Крестовый Поход и его начало.

Корабль орков, пролетевший над ними пару минут назад, теперь неспешно снижался в пустошах с рычащей, сотрясающей землю мощью. Он врезался в землю, подняв облако пыли и пламени, и Хельсрич вздрогнул до самого основания.

На стенах раздался дружный крик – тысячи солдат радостно завопили.

– Мы защищаем крупнейший город на планете вместе с сотнями тысяч солдат, – сказал Кадор. – А также с бесчисленными опытными офицерами Гвардии и ополчения. И у нас есть Инвигилата.

– И каково твое мнение? – спросил Гримальд, смотря, как полыхал разбившийся корабль. – Думаешь ли ты, что этого хватит, чтобы выдержать осаду?

– Нет, – отозвался Кадор. – Мы умрем здесь, но я не это хотел сказать. Я считаю, что у армии и без нас имеется командование.

Бастилан присоединился к брату:

– Гримальд, ты не генерал. И послан сюда не для того, чтобы стать им.

Реклюзиарх кивнул, его разум, отрешаясь от пожара в пустошах, вернулся к бесконечным совещаниям и встречам командующих, на которых смертные просили его присутствовать.

Он считал участие в этих заседаниях своим долгом, дабы держать под контролем ситуацию в улье. Но, высказав это братьям, встретил лишь ухмылки.

Капеллан смотрел, как расползалось болото зеленокожих, по мере того как приземлялось все больше и больше ксеносов. Казалось, от их числа потемнело само небо. Словно стальные жуки, они заражали пустоши, извергая из себя полчища ксеносов.

– Мой долг был изучить каждую душу, каждое оружие, каждый метр улья. Но я ошибся, братья. Верховный маршал послал меня сюда не для командования.

– Я знаю, – мягко произнес Артарион, тронутый переменой в голосе Гримальда. Реклюзиарх почти стал самим собой.

– До того момента, когда я сам взглянул на врага, я не мог смириться с мыслью, что умру здесь. Я был… взбешен… тем, что Хельбрехт обрек меня на эту ссылку.

– Как и все мы, – ухмыльнулся Приам. – Но мы создадим здесь легенду, реклюзиарх. Мы заставим верховного маршала запомнить тот день, когда он отправил нас сюда умирать.

«Хорошие слова, – подумал Гримальд. – Подходящие».

– Он и так не забудет тот день. Но нужно не его заставить запомнить Крестовый Поход Хельсрич, – капеллан кивнул в сторону собиравшейся армии, – а их.

Гримальд посмотрел вправо и влево. Стальной легион выстроился рядами, наблюдая, как скапливаются твари на равнинах. Реклюзиарх вновь повернулся к врагу, и по его губам зазмеилась коварная улыбка.

– Это Гримальд из Черных Храмовников, – произнес он в вокс. – Полковник Саррен, ответьте.

– Я здесь, реклюзиарх. Командир Барасат докладывает…

– Потом, полковник. Потом. Я смотрю на врага. Их десятки тысяч, и с каждой минутой количество увеличивается. Они не будут ждать, пока приземлятся все их развалюхи-титаны. Эти твари жаждут кровопролития. Первый удар придется на северную стену в течение следующей пары часов.

– Со всем уважением, реклюзиарх, но как они доберутся до стен без титанов, что смогут их разрушить?

– Реактивные ранцы и лестницы, чтобы забраться наверх. Артиллерия, чтобы проделывать в стенах бреши. Они сделают все, что только могут, и так скоро, как смогут. Эти твари были недели, а возможно, и месяцы заперты в своих посудинах. Не ждите от них здравого смысла. Ждите безумия и ярости.

– Понял. Я прикажу эскадрильям Барасата подготовиться к бомбардировке вражеской артиллерии.

– Я бы предложил то же самое, полковник. Ворота, Саррен. Мы должны следить за воротами. Стена крепка, но это ее слабейшее место. Они придут к северным воротам со всем, что имеют.

– Подкрепления уже перенаправлены к…

– Нет.

– Простите, что?

– Вы меня слышали. Мне не нужно подкрепление. У меня здесь пятнадцать рыцарей и целый полк Стального легиона. Я сообщу вам, по мере развития событий. – Гримальд отключил вокс прежде, чем Саррен успел возразить.

Храмовник еще несколько минут смотрел, как скапливался враг вдали, и слушал болтовню стоявших неподалеку гвардейцев. Люди вокруг него носили отличительные знаки 273-го Стального легиона. На погонах красовался черный стервятник, сжимавший в когтях имперского орла.

Реклюзиарх закрыл глаза, припоминая сведения об этих воинских частях. 273-й полк. «Пустынные Грифы». Их командиром был полковник Ф. Насетт. Следующими по рангу – майоры К. Джоан и В. Орос.

В отдалении послышались громкие вопли. Тысячи и тысячи орков испускали боевой клич.

Они решили нападать.

Рядом ревели собранные из мусора транспортные средства. Машины для переброски пехоты, украденные у Империума и соответствующим образом поломанные в духе «усовершенствования»; рычащие танки, уже стрелявшие снарядами, которые падали вдали от городских стен; даже колоссальные чудища, размером с разведовательных титанов, с обшарпанными металлическими паланкинами на качающихся спинах, набитыми ревущими орками.

– У нас есть шестнадцать минут, прежде чем они окажутся в зоне поражения настенных орудий, – сказал Неровар. – И двадцать две, прежде чем они достигнут ворот, если не изменится скорость их движения.

Гримальд открыл глаза и вздохнул. Люди негромко переговаривались. Они были тренированными и закаленными в боях ветеранами, но генетически улучшенные чувства Гримальда все равно улавливали запах холодного пота и учащенное от страха дыхание в их респираторах. Ни один смертный не мог бы остаться спокойным при виде катящихся на него орд зеленокожих. Даже без мощных военных машин первая атака орков была впечатляющей.

Но город был готов. Пришло время встретиться с тем, ради чего капеллана и послали сюда.

Гримальд шагнул вперед.

Ветер был сильным – следствие нарушения атмосферы из-за столь большого числа тяжелых кораблей, опускавшихся на планету, – но, несмотря на мощный шквал, трепавший шинели солдат-людей, реклюзиарх оставался непоколебимым.

Он шел вдоль края стены, держа наготове оружие. Катушки генератора в задней части плазменного пистолета светились ядовитым светом, и крозиус-булава искрил смертоносной силой. Солдаты не отрывали от него глаз. Ветер трепал его табард и пергаментные свитки, прикрепленные к броне. Сам реклюзиарх не обращал ни малейшего внимания на ярость стихии.

– Вы видите это? – негромко спросил он.

Сначала ответом ему было молчание. Гвардейцы лишь обменялись нерешительными взглядами. Им было неуютно от присутствия капеллана, да и поведение его сбивало их с толку.

Теперь уже все взгляды были прикованы к нему. Гримальд указал булавой на приближавшихся врагов. Тысячи тварей. Десятки тысяч. И это только начало.

– Вы видите это? – прорычал он, обращаясь к людям. Ближайшие ряды вздрогнули от механического рыка, который с почти оглушающей громкостью вырвался из шлема-черепа.

– Ответьте мне!

Несколько дрожащих кивков в ответ.

– Да, сэр… – выдавила горстка воинов, лица говоривших было не вычленить из безликих рядов солдат в масках-респираторах.

Гримальд вновь повернулся к пустошам, потемневшим от собравшихся в хаотичные шеренги врагов. Сначала его шлем издал низкий, искаженный воксом смешок. Через несколько секунд рыцарь уже смеялся, смеялся в пылающие небеса, все так же направляя крозиус-булаву на врага.

– Все вы так же оскорблены, как и я? Ведь это все, что послали против нас!

Он повернулся обратно к людям, смех стих, но изумление все так же наполняло его речь, даже через коммуникатор шлема, делавший голос совершенно нечеловеческим.

– Это и есть то, что они послали? Этот сброд? Мы защищаем один из могущественнейших городов на этой планете. Ярость его орудий в пламени низвергает врагов с небес на землю. Нас тысячи, наше оружие не имеет числа, правота наша бесспорна, и наши сердца гонят храбрость по нашей крови. И вот эти нападают на нас?

Братья и сестры… Целый легион нищих инопланетных подонков ползет к нам через равнину. Простите меня, когда наступит подходящий момент и они будут скулить и потеть под нашими стенами. Простите меня, когда я прикажу вам тратить боеприпасы на этих ничтожеств.

Гримальд сделал паузу, наконец опустив оружие, и повернулся спиной к захватчикам, словно утомленный их присутствием. Все его внимание было теперь сфокусировано на солдатах.

– Я слышал, как многие шепотом произносили мое имя с тех пор, как я прибыл в Хельсрич. Я спрашиваю вас: вы знаете меня?

– Да, – ответили несколько голосов, несколько среди сотен.

– Вы знаете меня? – прорычал рыцарь, перекрывая грохот пушечной стрельбы.

–  Да! – прозвучал целый хор.

– Я Гримальд из Черных Храмовников! Брат Стальных легионов этого непокорного мира!

Слабые крики приветствовали его слова. Недостаточно, но уже что-то.

– Никогда больше ваши действия не будут столь важны. Никогда вы не послужите так, как сейчас. Мы – защитники Хельсрича. В этот день мы вырезаем нашу легенду на трупе каждого убитого нами ксеноса. Вы со мной?

Теперь ликование стало искренним. Крики солдат сотрясли воздух.

– Вы со мной?

Вновь рев.

– Сыны и дочери Империума! Наша кровь – это кровь героев и мучеников! Ксеносы осмелились осквернить наш город! Они имеют наглость ступать по священной земле нашего мира! Мы сбросим их трупы с этих стен, когда придет рассвет последнего дня!

Громкие крики волнами врезались в его броню. Гримальд поднял булаву, грозя атакуемым небесам.

– Это наш город! Это наш мир! Скажите это! Скажите это! Выкрикните это так, чтобы эти ублюдки на орбите услышали вашу ярость! Наш город! Наш мир!

– НАШ ГОРОД! НАШ МИР!

Вновь ликование. Гримальд обратился к приближавшимся ордам:

– Бегите, чужеродные псы! Идите ко мне! Идите к нам! Придите и умрите в крови и огне!

– В КРОВИ И ОГНЕ!

Реклюзиарх прорезал воздух крозиусом, словно приказывая своим людям наступать.

– За Храмовников! За Стальной легион! За Хельсрич!

– ЗА ХЕЛЬСРИЧ!

– Громче!

– ЗА ХЕЛЬСРИЧ!

– Они не могут слышать вас, братья!

– ЗА ХЕЛЬСРИЧ!

– Бросайтесь на эти стены, уродливые шакалы! Умрите на наших клинках! Я Гримальд из Черных Храмовников, и я сброшу ваши мерзкие трупы с этих священных стен!

– ГРИМАЛЬД! ГРИМАЛЬД! ГРИМАЛЬД!

Гримальд кивнул, не отрывая взгляда от пустошей, позволяя радостным крикам смешаться с ревущим ветром и зная, что тот донесет крики до приближающихся врагов.

Голос по вокс-связи выдернул его из задумчивости.

– Впервые со времени нашего прилета, – промолвил Артарион, – ты стал самим собой.

– У нас здесь война, – ответил капеллан. – С прошлым покончено. Неро, сколько времени в запасе?

Апотекарий склонил набок голову, несколько мгновений созерцая полчища врагов.

– Шесть минут до зоны досягаемости настенных орудий.

Гримальд встал среди гвардейцев. Продолжая славить имя рыцаря, они тем не менее почтительно отступили от него на полшага.

– Грифы! – позвал он. – Я должен поговорить с полковником Натеттом и майорами Оросом и Йоханом. Где ваши офицеры?

Много чего может случиться за шесть минут, особенно если кто-то располагает силами целого города-крепости.

Дюжины серых истребителей 5082-й эскадрильи «Рожденных в небе» несутся над вражескими ордами, обрушивая на них смертоносный огонь. Застрекотали автопушки, поливая металлом врага. Лазпушки испускают лучи, от яркости которых слепнут глаза, уничтожая немногочисленные тяжелые танки, представленные в этой первой атаке орков.

Гримальд стоял на стене с оружием в руках, наблюдая, как «Громы» и «Молнии» Барасата сеяли с небес опустошение и смерть. Он был ветераном двух сотен войн. И с холодной ясностью осознавал, когда что-либо оказывалось бесполезным.

Каждая вражеская смерть облегчает нашу задачу, думал он, заставляя себя верить в это, пока безбрежное море врагов подкатывалось все ближе.

Приам также остался равнодушным.

– В лучшем случае действия Барасата не эффективнее плевков в волну прилива.

– Каждая смерть на счету, – возразил Гримальд. – Каждая жизнь, отнятая там, означает меньше врагов, нападающих на стены.

Громадное чудовище, этакий мамонт в броне, заревел, обрушиваясь на землю, когда брюхо и ноги ему прорезало очередью из лазпушки. Орки вывалились из паланкина, исчезая в пучине ревущего войска. Гримальд молился, чтобы тварей раздавили их же собратья.

На его ретинальном дисплее красным замерцали руны обратного отсчета.

Он воздел крозиус.

Вдоль северной стены сотни бочкообразных башен начали наводиться на цели. Скрипя механизмами, они принимали горизонтальное положение, оставляя город уязвимым сверху.

Вокруг каждой башни в готовности стояло по группе солдат – заряжающие, наводчики, вокс-связисты, адъютанты, все в ожидании приказа.

– Настенные орудия, – по воксу сообщил Гримальду Неро. – Теперь настенные орудия.

Реклюзиарх рассек воздух сверкающей булавой, выкрикнув лишь одно слово:

– Огонь!

Кратеры разверзлись в ордах врага. Ужасные взрывы, разбрасывая грязь, осколки металла, куски тел и внутренностей, ежесекундно сотрясали землю. Канониры Хельсрича просто не могли промахнуться, имея перед собой сплошную стену из вражеских тел.