Текст книги "Escape навынос (СИ)"

Автор книги: А. Колмогорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

8

Данил

Пятью часами ранее

До места приехали довольно быстро. Я смотрел на дом Курбинина и люто ненавидел это место. Три года ада. Зря мы столько тянули. Тоха надел бронежилет и вооружился. Я забрал с заднего сидения ноут и начал приготовления. Через пять минут друг посмотрел на меня и поднял бровь. Я кивнул.

Машина плавно двинулась с места к массивным воротам, я приготовился, на ходу пытаясь найти все глушилки по зонду на крыше авто и подключится к системе безопасности. Идиот даже ничего не поменял. Наверное, решил, что я действовал спонтанно. И был почти прав.

– Есть.

Тоха пробормотал в рацию, что всё готово и тут же вдавил педаль газа. Во вторые ворота с той же скоростью влетел ОМОНовский Тигр. Как только мы остановились в центре двора, по нам открыли огонь люди Кубрынина, которые столпились у заборов. Благо что вседорожник вояк, что наш джип бронированы.

Я включил ловушки и подал электричество на забор. Разбросанные по земле провода, что шли от ловушек, забрали с собой примерно половину и вызвали заминку. В это время из броневика вышли ОМОНовцы и начали стрелять по оставшимся. Я заблокировал все входы и выходы в здании, чтобы виновник «праздника» не выбрался раньше времени.

И на этом моя работа должна была быть окончена. Мне оставалось только прийти и забрать желаемое, пока люди Вадима зачищают дом. Оставалось. Но я увидел как от дома к гаражам шмыгнула тень. На территории особняка больше нет ни одной живой души. С той стороны та же схема. Значит, кто-то выскользнул из помещения.

Достал рацию, выходя из машины, в нетерпении порываясь сорваться с места.

– Тоха, он на улице. Я за ним.

– Стой, нет. Где именно? Мы скоро будем.

Не успеют. Он уже подбегал к просторному гаражу, прижимая к груди какой-то кейс.

– Даня! Клим!

Я отключил рацию и взял в руки пистолет, снял с предохранителя, но потом передумал и убрал. Я забью его также, как и моих родителей. Двинулся в присяди за ублюдком и остановился у стены. Выглянул быстро. Никого. Вошёл внутрь и скрылся в тени так же неслышно, как привык за эти три года. Кубрынин лихорадочно убирал чемодан в чёрную легковушку и озирался по сторонам. Идиот стоял в свете, поэтому я решил поиграть с ним. Одел перчатку с острыми пальцами и провёл по воротам, разрывая воздух скрежетом железа. В купе с криками и выстрелами из его дома, это произвело впечатление.

Глаза Бульдога забегали по темноте, подбородок и щёки задёргались от резких поворотов, а голос дрожал, как у индюшки во время дня Благодарения.

– Кто здесь? Кто? Выходите!

Как быстро меняются люди, когда им грозит опасность. Правду говорят – хочешь знать кто твой друг, влипни с ним в дерьмо. Мы, конечно, с Анатольевичем не друзья, но приятно видеть, как спеси поубавилось.

Вышел в свет, проходя перед капотом авто и так же провёл по ней перчаткой. Остались глубокие царапины.

– Климов? – удивился Кубрынин, а потом заелозил. – Данил. Так это ты. Зачем так людей пугать, тебя и не узнать под таким капюшоном?

Он оглянулся назад, пока я приближался к нему, и начал отступать. Я хотел его напугать. Хотел, чтобы он прочувствовал всё то же самое, что испытывали мои родители, когда его человек вот так же запугивал их, перед тем как раздробить лицо этой самой перчаткой.

– Климов, сынок. Давай договоримся. Забирай девчонку себе, ради бога. Живите себе долго и счастливо. Бог с ней, я же ради тебя её берег, не подкладывал ни под кого. Я же сдержал слово.

Нет. Ты его не сдержал. И если бы меня тогда не было в комнате, я бы и не узнал о твоих планах для Захарова.

А Бульдог тем временем дошёл уже до стены, где стоял стеллаж с инструментами, и схватил громадный разводной ключ. Только ничего у него не получится. В панике люди поступают опрометчиво, кривляя лицо перед ударом. Вот и сейчас Кубрынин сцепил зубы, оскалился и замахнулся. Придурок выбрал для себя слишком тяжёлое оружее, которое только помогло вывернуть ему руку до самого хруста. Раздался его крик, и мне надоело сдерживаться. Я втыкал шипа перчатки куда только попадал мой взгляд. Руки, грудная клетка, живот, бока. И лишь когда передо мной была мясистая масса, а я увидел белую твердь костей, позволил себе вдалбливать кулак в его рожу. Раз за разом. Удар за ударом. Я наслаждался хлюпающим звуком его крови и мозгов, дышал ржавчиной, которой воняла эта туша и любовался как проламывается череп. Только когда от его головы осталась лишь половина, я позволил себе остановиться. Упёрся ладонями в стену, к которой прижимал жирную тушу, сплюнул сухую слюну в бесполезный мешок костей и сделал глубокий вдох через нос.

Наконец-то. Я его убил. Больше эта мразь никому не причинит вреда. Не убьёт чьих-либо родителей, оставив их старшего сына с семилетней сестрой на руках. Говорят подобная месть не приносит удовлетворения. Нет. Приносит. Дикое, возбуждающее, ослепляющее, оглушающее. Удовольствие сравнимое с нирваной. Я плыл в пустоте облегчения и удовольствия, что наконец-то всё сделано, как услышал за спиной щелчок предохранителя.

Обернулся медленно, чтобы не напугать противника и чутка прифигел. Передо мной стояла девушка. Маленькое личико на тонкой шейке и огромные голубые глаза, полные слёз и ужаса. Губа разбита, на виске кровоподтёк. Она удерживала мой пистолет обеими руками и целилась в меня.

– Вы все чудовища, – прошептала она и выстрелила три раза.

Её слова меня настолько удивили в данной обстановке, что я и не понял что сейчас произошло. Лишь когда живот взорвался болью, я осознал произошедшее. Эта сумасшедшая сука подстрелила меня и причём серьезно. Я ухватился за рану обеими руками и тело подвело. Одно колено, второе. И я падаю в лужу крови Курбынина, а девушка бросает пистолет и убегает.

Неожиданно.

Перекатываюсь на спину и смеюсь. Вот как это будет, значит. Ни бомб над головой, ни выстрела в лоб. Ну, хотя бы с чистой совестью. Я выполнил все обещания. Месть за родителей, свобода для Миланы. О ней и сестре позаботятся и защитят, а с меня всё. С меня хватит. Слишком долго я боролся за пустоту. Я не нужен ей. А Крис переживёт. Она знала, что рано или поздно наступит этот момент. Она готова. А я устал.

А дальше события как в тумане, но с бешеной скорость. Надо мной появляется Илья, осматривает бегло, вкалывает что-то в самое сердце и прижимает снятую с себя куртку к животу. Друг что-то говорит, кричит куда-то. Затем толпа, меня на руки подхватывают и в машину уносят. Я прикрываю глаза, а когда открываю, чувствую уже едем. Нас пятеро в машине. Все что-то орут, а я опять отключаюсь. В третий раз вижу уже потолок и рожи Стаса и Влада. Хватают меня, к столу прижимают, потому что больше положить-то некуда. Прошу всех уйти, оставить меня в покое. Не помню что было дальше, но отчётливо слышу фразу её.

– Не бросай меня. Умоляю.

А меня болью простреливает всего, пока шепчет, что нужен ей, что любит меня, что без меня не сможет. И я снова жить хочу. Моя девочка. Моя Кнопочка.

* * *

Проснулся от дикой боли в животе и почти сразу увидел, как Милана что-то вводит в трубку катетера. Улыбнулась мне по тёплому и выкинула шприц в пакетик с другими такими же. Значит не первый.

– Как ты?

– Нормально.

Вышло резко, сдавлено и быстро. Она снова улыбнулась и села в кресло рядом с кроватью.

– Илья сказал вкалывать обезболивающее каждые пять часов. И тебе нужно принять таблетки. Правда не знаю, что там. Вроде сказал, чтобы не было заражения. Рана довольно серьёзная. Органы не задеты, но ещё чуть-чуть и началось бы внутреннее кровотечение… Твою мать, Климов, о чём ты думал?!

Вся её речь была быстрой, наигранно-веселой, но под конец сдалась, пнула тумбу рядом со мной и уронила лицо в ладони.

– Я так испугалась. – шепчет, глаза прикрыв. – Так долго тебя не было, а потом эти амбалы из машины тебя вытащили. Знала бы что так выйдет, не пустила бы. Хотела же остановить… Чёрт с ним с Кубрыниным, пусть в аду горит. Ты важнее для меня.

Взяла меня за руку и к губам прижала, на пол сползла. Необычно. Странно. Не привычно. Но приятно. Волновалась, значит. Переживала. Похлопал на вторую часть кровати.

– Иди сюда.

Кивнула, обошла и аккуратно устроилась чуть ли не в метре от меня. Я поднял руку над головой, пытаясь не обращать внимания на боль, которая становилась всё тише с каждой секундой, и пригласил её лечь мне на плечо. Медленно с опаской приблизилась и опустилась, уткнувшись носом мне в грудь. Сжал её плечи, второй рукой в волосы её зарылся и поцеловал в макушку. Девочка моя. Кнопочка.

Кулачок свой сжала и плотнее подползла ко мне.

– Я так испугалась. Ты прости меня. За всё. Я… Я дурой была, Данил. Ревновала тебя. Думала, что не нужна тебе. Думала, использовал. Прости. Я… Просто без тебя не могу.

– Шшш…

Носом шмыгает, кивает, слёзы вытирает.

– Знаю, шумная. Илья весь мозг этим вынес.

– Для него все шумные. Даже я.

Смеётся тихо, нервно. Рукой подталкиваю её ещё ближе лечь, а то поперёк легла, ноги с краю свисают. Требовал, пока её коленки не оказались на моих, и только тогда расслабиться позволил себе. Рядом. Цела.

– Ты теперь свободна. Что будешь делать?

Хохотнула, снова слёзы вытерла.

– Сначала тебя на ноги поставлю, а там посмотрим, что МЫ будем делать.

Сглотнул и кивнул. Наконец-то. Хоть какой-то просвет.

– Хорошо.

Долго лежали. Круги вырисовывала на коже, целовала, мною дышала. Я впервые был счастлив. Так спокойно, когда она рядом. Запах её с ума сводит. Персик, кажется. Голову её к себе поднимаю и в губы целую. Замирает, дыхание задерживает. В ней такая сильная перемена, что аж дух захватывает. Всё поняла, раскаивается. Только её вины по сути нет. Что Кубрынин, что я. Мы играли её жизнью в «холодно-жарко». И чего добились? Чуть не угробили её. Я чуть не угробил её. Чем я лучше Кубрынина?

Провёл пальцами по губам её, любуясь пьяными глазами. С полоборота. Как и всегда.

– Теперь всё будет иначе. Ради тебя я на всё пойду…

Закачала головой.

– Не надо мне «всё». Живи ради меня. Люби меня. Дыши ради меня. Этого мне достаточно.

Сама к губам моим потянулась и впилась в них, словно пиявка. Ручками по боку провела и под одеяло скользнула. В боксеры нырнула и за член ухватилась. Простонал с первым движением кисти, а она язычком по губам моим провела.

– Расслабся, любимый. Тебе нельзя живот напрягать.

– Насрать. Во мне обезболивающее. Ммм.

Улыбается, а я места себе не нахожу. К руке её двигаюсь в медленном, мучительном такте.

– Швы разойдуться. Лежи. Или уйду.

Глаза распахиваю и вижу, что не шутит.

– Серьёзно?

Усмехается.

– Да.

И пальцем по уздечке, что я вздрогнул аж всем телом.

– Не по правилам играешь, Кнопка.

– К чёрту правила. Ты мой, а я твоя.

Молчу в полном ауте, даже движения её ушли на второстепенный план, потому что слова её как обухом по голове подействовали.

– Скажи ещё раз.

– Ты мой. Только мой. А я только твоя. Мой любимый. Мой единственный. Я люблю тебя. Я так люблю тебя сильно.

От одних слов только кончаю с гортанным рыком и в губы её впиваюсь. Три года. Я ждал этих слов грёбанных три года. Долгих три года, а как только услышал, не нашёлся в ответе.

Меня скручивало и подбрасывало от плавных движений пальчиков и разрывало на части от вида, как она слизывает сперму с моего члена. Сидит боком ко мне, волосы в другую сторону перекинула, язычок свой остренький высунула и каждую каплю им подбирает, высасывает из головки губками своими пухлыми. Я никогда не смогу ею насытиться, никогда не смогу налюбоваться.

– Иди ко мне.

Тяну её к себе за руку, поцеловать меня заставляю, и из руки катетер выдергиваю. К чёрту капельницы, таблетки. И так выздоровлю.

– Ляг спиной на меня.

Ложиться беспрекословно, укладывается на плечо, джинсы её расстёгиваю и стаскиваю, на сколько могу. Дальше сама в нетерпении, пока я поворачиваюсь на бок, зубы стискивая. Под кофту её ныряю и грудь сжимаю, сасок пощипывая, теру, играю с ним, а второй рукой в трусики ей ныряю. Мокрая вся. Течёт прям. Где там кнопочка твоя? Стон гортанный слышу, как только клитор быстро тереть начинаю. В руку и ногу когтями своими цепляется, прямо в кожу втыкает их, а меня ведёт всего, кончаю и пальцы в неё сразу три ввожу с силой.

– Чёрт, Кнопка, ты меня с ума сводишь. Постони для меня, девочка. Давай.

И стонет с придыханием, выгибаясь и навстречу пальцам бёдрами двигаясь.

– Вот так. Молодец.

Дыхание аж задерживаю, когда выгибается с громким стоном, руку мою ножками обхватывая, в себя глубже толкает. Мышцы судорогой пальцы сжимает плотно, а я в соках её утопаю. Чёрт. Моя девочка. До мозга костей моя. Не просто мне принадлежит, а идеально подходит мне буквально, блять, во всём.

– Я люблю тебя, Кнопка, слышишь? Безумно люблю.

Ко мне голову поворачивает, улыбается блаженно, дышит глубоко, губки облизывает, и кивает, но и слово сказать не может. А я ножки её шикарные глажу, упиваясь гладкостью кожи.

– Вечность бы не выпускал тебя отсюда. Ты так прекрасна сейчас.

– Не выпускай. Не хочу уходить.

Погладил по щеке её и сильнее к себе прижал, чувствуя как уверенность во мне растёт. Два месяца так погуляем с ней. Пусть думает, что у нас конфетно-букетный период. А потом под венец утяну её. И в ЗАГСе распишемся, и в церкви обвенчаемся. Но сначало дело сделать надо.

– Кнопка.

Встрепенулась, на меня посмотрела.

– Позови парней всех, что в доме остались. Сказать им кое-что надо.

Она села прямо, меня осмотрела, повязки проверила, нахмурилась, но кивнула. Встала, одеваться начала.

– Да они все ещё здесь. Никто не уезжал. Молчаливые как… ты. А Илья придирается вечно. Тебе из еды принести что-нибудь? Если что – приготовлю. Антон продуктов купил, так что теперь не «навынос» кушать будем.

Знатно я ей настройки-то сбросил. Такой мне нравится даже больше. И это заставило задуматься о насущном. Мне тридцать четыре. Ей двадцать пять. Молода и красива. Не испорчу ли я ей жизнь?

– Милана?

Замирает, застёгивая брюки, и улыбается мне с вопросом в синих как небо глазах. А я понимаю какой же я трус. Не смогу спросить. Буду грызть себя, ненавидеть, но не спрошу, потому что боюсь потерять. Потому что боюсь, что стоит ей только об этом подумать, как начнёт остывать и уйдёт.

– Я люблю тебя.

Улыбается шире, на кровати на четвереньки встаёт, в губы меня чмокает.

– А я тебя. Очень, очень, очень сильно.

9

Милана

Мужчины собрались в комнате Данила, и я невольно съежилась в их присутствии. Они пугали меня. Все разных возрастов, но было в них что-то такое, что заставляло не просто бояться, а удирать со всех ног от дикого ужаса. Каменные лица, хмурые взгляды, напряжённые плечи, будто вот-вот начнётся война.

Первым в комнату пришёл Илья. Отчитал меня за катетер не на своём месте. Наорал на Данила, за то, что шевелится. Поворчал, ставя обратно иглу и выдавая порцию нужных лекарств пациенту. Этот странный парень постоянно был всем недоволен, но при этом высказывался только по делу. В остальное время из него слова не вытянуть. А вот остальных я очень плохо знала.

– Есть разговор, – начал Данил, подзывая меня к себе, когда я собралась уходить. Думала, что им лучше остаться наедине, но у Климова были свои соображения на этот счёт. Я устроилась рядом с ним, взяв широкую ладонь в свои маленькие. – В гараже…

– Может, не стоит? – спросил, кажется, Вадим, посмотрев на меня коротко, но Данил покачал головой.

– Нет, не в этом дело. В меня стреляла девчонка. Я её не знаю, но… Что-то в ней было не так.

Я удивилась. Все думали, что это мой отец пытался отбиться от Данила, но выходит… Нет, я не буду об этом думать. Я понимала то, что Данил сделал, выглядит как зверство, но я помнила его слова, что у него тоже было за что мстит.

– Как она выглядела? – спросил Антон. – Может, мимо нас проскочила? Прислуга или шл… эскортница.

Данил покачал головой.

– Нет, ни на ту, ни на другую она не похожа. Мне кажется, он её похитил с целью выкупа или шантажа. Девочка молодая совсем, может восемнадцати нет. И её явно били.

– И что ты предлагаешь? – фыркнул высокий брюнет с тёмно-синими глазами и шрамом на пол лица. Вот он меня пугал до чёртиков. Взгляд цепкий и вместо улыбки оскал. – Стать белыми рыцарями и отправился её спасать? Делать мне больше нечего, детей по всему городу искать.

– Успокойся Влад, – сказал последний парень, которому я автоматом влепила имя Кирилл. Обычный мужчина того же возраста, что и Данил, русые волосы, карие глаза. – Никто никого не будет искать. Она точно наших лиц не видела… – он замолчал и посмотрел на Климова. – Или видела?

– Это не важно. Важно, что девчонка прихватила с собой кейс, с который пытался ускользнуть Кубрынин. Сомнительно что там только бабки и документы, если он пытался сбежать, то побежал с самым дорогим. А что для Кубрынина важнее всего?

Кто-то выругался, причём смачно и от души и заговорил Илья:

– Каждый из нас занимается чем-нибудь нелегальным. У Кубрынина было на нас всё, вплоть до момента когда мы в последний раз срали. Её нужно найти. Как она выглядела?

– Светлые очень длинные волосы, маленькое лицо, большие голубые глаза, тонкая шея, остальное не запомнил.

Я нахмурилась. Такая внешность была только у одной девушки, которую я знала.

– Это Рина.

Данил сжал мои пальцы.

– Ты её знаешь?

Я покачала головой.

– Лично нет. Отец был болен этой девушкой. Молодая балерина. Она выступала как-то в Большом Театре, и отец запал на неё. Дочь губернатора какого-то города, но хоть убей какого не помню.

– Как её полное имя? – осторожно спросил Вадим.

– Эм, – я попыталась вспомнить. – Марина… Марина… Улинова! Точно! Марина Улинова!

– Градсбург. – подал голос Стас, который до этого момента молчал. – Её отец губернатор Градсбурга. Я как-то расследовал дело, где фигурировали их имена. Вячеслав Улинов тот ещё хмырь, но что она делала в доме Кубрынина.

– Он мог похитить её, – ответила я, чувствуя как дрожат мои руки. – Часто так делал, если ему отказывали. Видимо, Рине тоже не повезло.

Похищал, удерживал в своём подвале и носиловал сутки напролёт. Бедная девочка. Сейчас ей точно нужна была помощь.

– Что ж, – выдохнул Антон, – Подниму своих, пусть каждый угол прочешат.

– Узнаю у таможенников покидала ли она город, – сказал Стас и вышел из комнаты.

– Пробью по клубам, – подхватил Илья. – Может, где появлялась такая. Внешность необычная, запомнят.

Постепенно все разошлись, остался лишь Влад, который скрестил руки на груди и исподлобья смотрел на Данила. Меня это напрягало, но поражала их слаженность. Да, у них были недовольства друг к другу, которые они высказывали не боясь, но когда доходило до дела, то каждый вносил свою лепту. Однако мужчина не спешил покидать комнату, что было немного странным. Он будто хотел что-то сказать, но не знал как.

– Влад?

Голос Данила был ровный, но я чувствовала плечом, как он напрягся.

– Я по поводу Кристины.

Я тоже напряглась. Мне ещё было непривычно воспринимать её как сестру любимого человека, но я старалась. Правда старалась.

– Что с ней?

– Она… – мужчина твердо посмотрел в глаза друга и сказал: – Она мне нравится.

Данил сузил глаза и поддался вперёд. Видимо это не всё.

– И?

– И я имел её.

О как. А ниче что я тут? А может, именно на это Влад и расчитывал. Я положила руки на плечи Данила, удерживая его на кровати, но, кажется, он и не думал вскакивать и быть морду этому идиоту.

– Кристина взрослая девочка. У неё своя жизнь…

– Она беременна от меня.

Повисла тишина. Настолько мощная, что у меня даже в ушах зазвенело, но не надолго. Офигеть что сейчас будет, жопой чую.

– ТЫ ОБРЮХАТИЛ МОЮ СЕСТРУ?!

От крика Климова я чуть сама не обделалась. Вот так он орал впервые. Мне с трудом удалось удержать его на кровати, обняв за плечи.

– Данил, швы разойдутся. Успокойся.

– Ты! – не унимался Данил, тыча пальцем во Влада. Он был просто в бешенстве. Вены на шее вздулись, жилка на виске пульсировала, а в глазах осуждение. – Питекантроп ты доисторический! О презервативах и таблетка тебе не известно?! Тебе тридцать восемь лет, Влад, какого хуя? Я доверил тебе её безопасность, а вы, блять, киндеров штопаете?

Но Влад лишь выше поднял голову.

– Я так хотел.

И вот тут мы оба впали в осадок. Я вообще не понимала о чём идёт речь. В смысле, понимала, что сестра Данила в залёте, но не понимала к чему клонит Влад. В смысле он этого хотел?

– Я люблю твою сестру. И хочу женится на ней. Но ты сам её знаешь, так просто в ЗАГС не запихать.

Данил, кажется, понял в чём дело и мгновение переваривал услышанное. Я ослабила хватку на его шее и залилась краской от шока и страшного подозрения, которое, наверное, боялся озвучить Данил.

– Ты её… Ты изнасиловал её?

Он посмотрел на меня как на придурошную.

– И не думал. Всё обоюдно, клянусь. Кроме беременности. Она сделать аборт хотела, а я не дал.

Данил рассмеялся.

– Ты идиот. Ребёнок не удержит её рядом с тобой, если она тебя не любит.

– Она любит. Я знаю. У нас уже всё было нормально, но… – он провёл пятерней по волосам. Мужчина был не просто расстроен, он был в отчаянии. – Мы с тобой не дети. У нас были женщины. Сотни женщин и даже менялись ими между собой…

– Умно было сказать это сейчас, – с иронией заметил Климов, но Влад даже не заметил его реплики.

– Одна из бывших заявилась ко мне в неглиже. Я… я просто не ожидал этого, Клим. И я не знаю, что мне делать. Не верит ни одному моему слову. Посудой швыряется. Весь дом перевернула уже.

Данил скептически усмехнулся.

– Ты ей жизнь ребёнком разрушил, чего ты ожидал? И что тебе надо от меня?

– Я прошу, чтобы ты не вмешивался. Просто дай нам разобраться самим. Не увози её. Не забирай.

Было видно, как Влад страдает от бессилия и сдерживается от драки, разумно полагая, что Данил имеет право беситься. Но слова про женщин меня задели. Нет, я понимаю, что Данил взрослый мужчина в расцвете своих сил… Чёрт возьми, мой мужчина в расцвете своих сил, ещё и рожей удался. Это же пипец просто какой-то. Что если я перестану удовлетворять его в постели? Что если он остынет ко мне и найдёт себе более молодую, более сексуальную, ту что действительно ему подойдёт? Нет! Я не допущу этого!

Я наблюдала, как Данил лихорадочно думает над просьбой друга, и сама гадала, что он решит. Мой мужчина. Не какой-то там парень или любовник, а мой мужчина. Я переместилась из-за его спины и села сбоку, погладив его по груди и надавив на плечи, чтобы снова лёг на подушки, которые я положила под него. Он подчинился, но как-то нехотя, а я увидела кровь на повязках. Блин. И оставить его не могу наедине с этим верзилой. Данил же в драку может полезть. Как никак его сестру обрюхатил лучший друг, которому он доверил самое дорогое, что осталось. Но если Влад и Кристина любят друг друга, то, может, лучше действительно дать им шанс разобраться самим.

Наверное, Климов сделал те же выводы, потому что тяжело вздохнул и устало посмотрел на Влада.

– Кристина взрослая девочка. Разбирайтесь сами. Мне Милану защитить надо, а ты… если ты действительно любишь Тину, не позволь, чтобы до неё добрались. Или я сам убью тебя. Клянусь.

Влад кивнул и молча вышел, а я нервно хихикнула и принялась менять повязки на его животе.

– Он меня пугает. Он всегда такой?

Но он молчал, пока я промокала кровь с его ран старыми бинтами. Слава богу швы не разошлись.

– Тебе нельзя так реагировать, Данил. Нельзя так резко двигаться.

Я потянулась за новыми бинтами, но он остановил меня, схватив за кисть.

– Наори на меня. Скажи что ненавидишь. Ударь. Что угодно, только не вот это вот всё.

Я глубоко вздохнула, расслабляясь и напоминания себе, какой хотела стать для него. Только идиот не поймёт о чём просит Климов. Я должна закатывать истерики. Должна требовать и обвинять, но я не хочу. А может просто не сейчас. Он ранен и слаб. Это всё, что меня волновало.

– Данил. Я много об этом думала. И я прекрасно понимаю, что монахом ты точно не был все свои тридцать четыре года. И мне просто придётся с этим мириться каждый день. Я не собираюсь выносить мозг тебе за то, что было до меня.

Я посмотрела ему в глаза, чтобы выдержать драматический момент, и взяла его лицо в руки.

– Но если ты прикоснёшься хоть к кому-нибудь, пока мы вместе, я… По правде говоря, я не знаю, что сделаю, но терпеть точно не буду. И ещё я понимаю, что ты вполне зрелый мужчина, которого исправить уже невозможно. Знаю, что будет трудно. Знаю, что молода для тебя и поэтому слишком глупа, но я готова стать достойной тебя. Я преодолею всё, лишь бы ты был со мной.

Данил долго смотрел на меня, любуясь моим лицом, а потом притянул мою кисть к себе и поцеловал там, где вены. Это отозвалось лёгким теплом внизу живота и спазмом в груди. Потом он положил руку мне на щеку и провёл пальцами по коже.

– Я никому тебя не отдам. Ты единственная женщина до конца моей жизни. Остальные лишь пыль в сравнении с тобой.

Я вспомнила про его бывшую подружку, которая в разы красивее меня.

– Даже Лена?

– В особенности Лена. Да, мне нравилось проводить с ней время, не спорю. Это было удобно. Но так как тебя я не любил никого, Милана.

Он притянул меня к себе и поцеловал так, что я забыла как дышать. Нежно, тепло, будто вкладывая всю любовь в этот поцелуй. Несколько дней назад я могла только мечтать об этом, а сейчас я впитывала его в себя каждой клеточкой.

Когда он прервался, мы оба дышали как паровозы и оба были возбуждены. Упирались друг другу в лоб, пытаясь взять себя в руки, потому что секс ему противопоказан ещё как минимум сутки.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Хочу приходить домой и видеть твое счастливое лицо. Хочу, чтобы в нашем с тобой доме звучал детский смех. Хочу дочку с твоими волосами и сына с твоими глазами. Я хочу сделать тебя счастливой.

Я судорожно выдохнула, кивая головой, потому что слёзы буквально душили меня, но сейчас это были слёзы радости и счастья, потому что открывали завесу над будущим. Над нашим общим будущим. Возможно не через месяц или даже не через год, но, может быть, мы поженимся, а я буду…

– Выходи за меня замуж, Милана. Умоляю тебя.

Я распахнула глаза и в изумлении посмотрела в его янтарные глаза. Он это серьёзно? Дура, ответь что-нибудь, он же ждёт!

– Да. Да, я… я выйду за тебя замуж.

Наша любовь больная. Настолько, что причиняет физическую боль. Она сводит с ума и порабощает нас обоих. Доводит до бешенства и заставляет совершать невероятные поступки. Я любила его все эти три года ада и буду любить всегда. Без него моя жизнь не стоит и цента. Только с ним я чувствовала себя живой, а события в моей жизни имели смысл. Я не видела себя без него.

Сжимает мои ягодицы и заставляет сесть на него сверху, а я ахаю, потому что чувствую насколько он возбуждён. Сама уже дрожать начинаю и желаю его просто безумно, но нельзя ему.

– Тебе нельзя напрягаться, Данил.

– А мы осторожно.

Снимает с меня свитер, лифчик вниз спускает и сосок ртом захватывает, а я аж выгибаюсь вся от удовольствия. Как же приятно. Боже, как мне приятно! Его руки гладят моё тело и сжимают попу, придавливая к нему ещё плотнее. Пальце ловко справляются с оставшейся вещью на плечах, и я скидываю её с себя, цепляюсь за его волосы.

– Данил, подумай. У тебя уже кровь идёт. Пожалуйста.

Но вместо ответа он прикусывает самую вершинку груди, и меня простреливает диким желанием. Первобытным. Жаждущим удовлетворения. Я прижимаю его голову к себе, уже сама трусь об него. Слышу каким-то образом как щёлкает пуговица на брюках, что дала мне Нина, и… И всё. Меня больше нет с того момента как эти пальцы касаются меня. Я бесстыдно двигаю бёдрами, насаживаясь на них. Я так хочу его. Его всего. Но рука вдруг исчезает, вырывая из меня всхлип разочарования.

– Тише, Кнопка. Тише. Сейчас всё будет. Сними с себя штаны.

Я подчиняюсь, скидывая всё полностью, и снова к нему на колени, в губы целую, плечи ему царапаю. Он вдруг рычит, меня роняет на спину, а сам на колени садится, закидывает мои ноги себе на плечи и входит одним резким толчком до самого конца и дальше пытается.

– Господи! Да!

Вижу усмешку на его лице, а мне всё равно. Он вбивается в меня со скоростью пули, не давая мне и вдоха сделать, заставляя кричать.

– Какая же ты маленькая и сладкая…

В этот момент я понимаю, что он не только двигается как поршень во мне, но ещё и любуется мной. И это заводит до предела. Губу закусываю, руку себе на грудь, и сосок между пальцев сжимаю, оттягиваю. И ему это нравится. Ему нравится, что он видит! Но ощущения всё равно берут надо мной верх, и я выгибаюсь к нему, свободной рукой в волосы себе цепляюсь, слышу рык его и… Меня накрывает волной безумного оргазма, который взрывается в теле бомбой с каждым его последующим толчком, пока сам не кончает в меня и не падает сверху. Все ещё в неге я обхватываю его шею руками и губу его кусаю.

– Я тебя так сильно люблю.

Шепчу и ответа даже не жду, потому что знаю – он меня тоже любит и больше никогда не оставит.