Текст книги "Escape навынос (СИ)"
Автор книги: А. Колмогорова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Данил тихо выругался, но больше спорить и сам не стал.
– Ладно. Жди тут.
А куда мне деваться?
6
Данил
Вот же… дерьмо! Только это слово и крутилось в голове. Я пересмотрел видео занова и убедился, что нельзя показывать его Милане, но девочка упёрлась и ни в какую не сдаётся. Даже давить попыталась. А я согласился. Потому что нужно было, чтобы верила мне. Необходимо.
Принёс ноут и поставил перед ней, а сам сел позади и обнял. Пусть сама нажмёт на кнопку. Сама решит нужно ли ей это. Руку вытянула, но замерла над клавиатурой. Я молился, чтобы она этого не делала. Однако палец опустился вниз. Ролик сразу же начал движение, показывая какую-то парковку и женщину освещённую светом от фар. Она прижимала к груди закутанного в плед младенца и катила перед собой одноместную коляску. Вперед вышла тёмная мужская фигура. Были видны только вытянутая вперёд рука с пистолетом и голова. Выстрел. Женщина даже не успевает толком прикрыть собой младенца и падает на асфальт. Малыш выпадает из её рук, шевелится, и тёмная фигура стреляет в него, а затем забирает из коляски второго и уходит. Быстро. И грамотно. Никаких следов. Кроме этого.
Милана прижимает руку ко рту, а я тут же обнимаю её крепче. Да, кадры сняты на старые пиксельные камеры и звука нет, но цветные. Видны те же пшеничные волосы и из-за дальности женщины на видео, я бы подумал что там стоит Милана.
Девушка долго сидит, просто пальцы к губам прижав и в огонь смотрит, а я с ума схожу не зная, что в голове у неё сейчас творится. Сходил на кухню, взял сперва вина, оглянулся, подумал, взял виски и прихватил пару бокалов. Вернулся к ней и в руку сунул уже наполненный стакан. Девушка отстранённо посмотрела на него, но приняла. Попыталась что-то сказать, не вышло, ротик захлопнула, затем челюсти сжала, а взгляд ненавистью лютой налился.
– Когда? Когда вы его убьете?
Голос и руки дрожат, в стакан вцепилась.
– Выпей.
Понимаю, что сейчас ей это надо, иначе делов натворит сейчас, мне ещё ночью уехать нужно, а она головой машет.
– Ответь. Пожалуйста!
Говорит гортанно, будто слова из себя выдавливает. Лбом к её лбу прижался.
– Кнопка. Выпей.
Качает головой, потом кивает и залпом стакан опрокидывает. Дышит глубоко, но, кажется, помогает ей. Дрожать перестает и на меня смотрит.
– Когда, Данил? – спрашивает, уже полностью себя в руки взяв.
– Сегодня. Ночью.
Глаза прикрывает и кивает коротко.
– Обещаю. Он будет страдать. И долго.
Понимаю, что не такие обещания должен ей давать, но в то же время знаю, что необходимо. Именно это она хочет услышать. Именно его смерть сейчас представляет. Невольно задаюсь вопросом, а правильно ли я поступаю, что втягиваю её в это? Правильно ли поступаю, что она знает что мы собираемся сделать? Один раз я уже взял на себя ответственность и решил за двоих. Вот к чему это привело. Мы сидим в доме её жениха, который по совместительству мой лучший друг. Она мечтает о смерти своего отца, а я гадаю – не втянет ли её в эту трясину с головой? Не выскочит ли она потом с ножом на улицу? И что самое главное, я настолько на ней помешан, что готов пойти на убийство. Даже нет. Я уже убивал из-за неё. Убивал всего лишь за то, что кто-то осмелился с ней просто заговорить.
Милана. Что же ты со мной сделала? Я годами мечтал убить этого урода, но иду мстить не за себя, не за своих родителей. Я убрал её волосы за ухо, открывая взору больше лица, а она на меня посмотрела и взгляд на губах остановила. Протянула руку, пальцем провела поперёк, оттянула вниз нижнюю, и взгляд вспыхнул диким желанием, отзываясь у меня в паху. Ко мне поддалась, садясь сверху и в поцелуе голову вскружила. Страстном, яром, жёстком. Будто выпивала до дна меня, будто впитывала и не могла насытиться. Кофту мою расстёгивать начала, сняла и сразу за футболку принялась, по груди мне ладошками водить начала, пока я с неё джемпер снимал. За попу ближе придвинул и к шее присосался, каждый изгиб целовал, ласкал её, любил её, хриплыми вздохами наслаждался.
На меня всем весом навалилась, заставляя лечь на пол и сама шею целовать мне начала, ниже спускаться. Закусил губу, понимая что сделать хочет и расслабился полностью, волосы её в кулак собрал, пока с ремнём возилась. А потом охренел от губ её на члене моём. Горячий ротик так плотно и яростно ходил вверх-вниз, вырывая из меня стоны вперемешку с ругательствами. Охренительное чувство, крышесносно просто. И язычок её то и дело до сумасшествия доводил то уздечку шлифовал, пока рукой двигала словно озверевшая, то на дырочку давил, то головку полировал.
Просрал момент, когда к кульминации подходил, и прямо в рот ей кончил с диким рыком, потому что стерва эта когти свои в меня воткнула. От яркости финала меня аж выгнуло всего, а паршивка всё не успокаивалась, сперму с меня слизывала и в кулаке сжимала, будто упустить боялась. Я смотрел на неё сверху и не понимал, как эта женщина так сильно вжилась в моё сердце. Как так вышло, что я готов терпеть её ненависть, валяться в её ногах, лишь бы она просто рядом была?
Я сел, сцепив кулак сильнее на её волосах, и в губы эти волшебные впился. Солёные от меня. Влажные. Опухшие. Вдруг представил, что они не меня целуют, а Захарова или ещё кого, что не мне сосёт член, не меня ручками своими дразнит, и ревность такая сильная накрыла, что в узде себя удержать не смог. В глаза ей посмотрел, чтобы не было сомнений у неё и по дебильному в рот ей прорычал:
– Каждого убью, кто прикоснётся к тебе, Милана. Ты ни с кем не будешь. Только со мной.
Она усмехнулась и нижнюю губу облизала.
– Всего лишь минет, а ты уже расклеился? Стареешь.
Я челюсти сжал, а она улыбаться перестала, и в глазах снова лютая ненависть появилась.
– Мне не нужен бракованный товар. Наслаждайся обществом своей шлюхи…
Во мне ярость такая поднялась, что я намеренно до боли кисти ей сжал и встал вместе с ней. На диван её кинул, насильно заставил через спинку перегнуться. Руки скрутил ей на спине, чтобы брыкаться не вздумала, и брюки белые с попы содрал вниз, оголяя задницу её. По ягодице провёл ладонью, смял, оставляя красные полосы от пальцев, и ниже руку опускать начал.
Дышит прерывисто, ждёт, губы приоткрыла, и грудь быстро вздымается. Вошёл в неё медленно указательными и средним, чувствуя влагу и пламя в ней, и услышал ее стон сдавленный. Стенку заднюю потёр, и её мышцы вокруг обручами цепкими сжались. Встал позади неё и прижался к попке сильно, чтобы член между булочек был. За шею взял, чтобы не рипнулась и руки отпустил.
– Не шевелись, – то ли прохрипел, то ли прошептал, а малышка за диван схватилась, но не сдвинулась, все так же в пол смотрит, глазки свои распахнув.
Расстегнул лифчик и каждую лямку медленно снял, проводя пальцами по нежной коже. Мне нравилось к ней прикасаться. Нравилась эта бархатистость, мягкость и мурашки. Провёл пальцами по изогнутому дугой позвоночнику, по осиной талии, упругим ягодицам. Сильно похудела. Раньше попа была чуть больше.
Взгляд зацепился за линию поперёк спины от пряжки ремня её отца. Багровые края, желтые и фиолетовые пятна на синей области. Прижался к нему губами, жалея, что его нельзя просто стереть. За эти три года она часто ходила в синяках, а я бесился от бессилия. Я ничего не мог сделать, потому что было бы хуже. Даже подойти к ней не мог, чтобы утешить.
– Прости меня, умоляю.
Вздрогнула, а я за талию её обнял и щекой к лопатками прижался.
– Прости.
– Не в этом твоя вина, Данил…
– В этом тоже. Я решил всё за нас. Решил, что так защищу тебя, а в итоге отдал ему в лапы, что он и хотел. Если бы я не поспешил и подумал бы, то нашёл бы другой выход. Прости.
Попыталась вырваться, а я не дал, только выпрямится позволил.
Она замерла и повернула лицо ко мне.
– Значит, Нина права? Я видела то, что ты хотел мне показать? Ты это хочешь сказать?
– Да. Кристина моя сестра. У нас одна мать…
– Инцест дело семейное.
– Да очнись ты, дура! – заорал я, встряхивая её. – Погрязла уже с говном в своей ненависти!
Она замолчала, долго всматриваясь мне в глаза, нахмурилась и заморгала быстро.
– Ты… ты не врёшь.
В плечо её поцеловал.
– Я соврал тебе лишь однажды, сказав, что не люблю. Я безумно люблю тебя, Милана. И кроме тебя, у меня никого не было.
Глаза вспыхнули и тут же погасли. Думает. Губу кусает. А меня трясёт всего от близости с ней.
– Не верю.
Не верит. Перехватил её в одну руку и подбородок сжал до боли.
– Тогда может в тот клуб съездим, и ты спросишь у постояльцев когда, как и где я тебя имел. Под коксом ты очень сговорчивая, а с алкоголем еще и сама на шею вешаешься. Посреди танцпола прыгала на мне резвой коняшкой, отсасывала так же в туалетах и орала в кабинках мое имя.
Вырываться начала, а я решил рубить уже все с плеча. Будь что будет.
– Думаешь мне в кайф было пидоров с тебя стаскивать? Думаешь они живы все. Я убил их всех. Каждого кто осмеливался на тебя только посмотреть, избивал до смерти и выкидывал где-нибудь у мусорок. А потом к тебе шел и любил тебя только весь этот гребанный год. Обдолбаную, пьяную и измазанную в собственной блевотине.
Она уже перестала вырываться и щеки лишь покраснели от стыда. Отпустил ее и по губам пальцем провел.
– Я ради тебя все это делал, дура. Ради тебя работал на Кубрынина, ради тебя игнорировал тебя. Чтобы он не продал тебя никому. А на мосту ты только на руку мне сыграла. Рано правда, но это мелочи. Захаров бы тебя и пальцем не тронул, но я знал как ты к этому отнесешься. Знал, что не позволишь. И ты меня напугала. Никогда в жизни так не боялся.
Последнее прошептал уже касаясь ее губ и лбом к ее лбу прижимаясь.
– А ты только и орешь как ненавидишь меня. Обнимешь и тут же отталкиваешь. Даришь надежду и забираешь. Я не могу так больше. И я не собираюсь просить у тебя что-то, Милана. Ты моя. Всегда была моей. И будешь моей, пока я не сдохну.
Она молчала. И смотрела лишь в мои глаза. А я ждал отлично понимая, что сейчас именно прошу согласиться, успокоиться, дать нам еще один шанс. Крохотный, маленький шанс на примирение. Давай же. Скажи что-нибудь. Ударь меня. Поцелуй. Что угодно. Но раздался звонок в дверь, а я напрягся и выматерился. Захарову еще рано.
– Оденься, – попросил, опуская ее на диван и натягивая джинсы и боксеры.
Со столика взял пистолет и выглянул из-за угла арки, всматриваясь в окна по бокам двери. Нихрена не видно. Надо было свет все-таки выключить.
– Клим, открывай, – услышал я голос Захарова.
– Да-да, открывай, красавчик! – вторил ему насмешливо-томный голос Нины.
И тут же заголосили дети, вторя девушке. Они еще и с детьми приехали? Открыл. Окинул взглядом недовольного Антона с девочкой лет пяти на руках и Нину с точной копией первой девочки. Обе черноволосые, смуглые, черноглазые. И в глупых одинаковых платьях.
– Какого…
– Заматеришься – язык вырву, – буркнул Антон, а я скосился на детей.
Так вот о каких девочках говорила его подруга. А я подумал о подружках ее. Открыл дверь шире и оглядел округу, пока семейство заходило внутрь.
– Ммм, а мы на самое интересное пришли, – протянула девушка, отпуская дочь на пол.
– Нина.
Оба ребенка умчались куда-то в зал под грозным взглядом отца, а Нина поцеловала Тоху в нос и убежала, словно натворила что-то. Друг так же мрачно проводил любовницу взглядом и направился на кухню.
– Ты готов?
– Да, – ответил убирая со стола ноут.
Тоха налил себе выпивки из бара и обвел девушек в гостинной.
– Пускай пока тут все побудут. Сука, чуть не свихнулся с ними в одной машине.
Я посмотрел на голосящих детей и смеющихся женщин и кивнул.
– Шумно.
Мы оба не привыкли к такому. После контрактов в армии Русской Республики и выстрелов над головой сложнее всего привыкнуть к смеху других людей. У меня это более или менее как-то получилось и Милана не знала моей другой стороны, которую я тупо запер, но теперь не смогу стать тем, кого она помнила. Да и не нужно ей это. По ужасу во взгляде понял. Не примет она меня.
– По периметру территории выставил много охраны. Столько же еще вокруг дома. Все вооружены и знают свое дело. Можно работать спокойно.
Я кивнул, доставая футболку, и натянул её. Можно. Да. «Нужно» будет правильным словом. Слишком резко я говорил. Слишком много. Краткость сестра Таланта. Знал же, а все равно дал себе волю. Думал, что если буду собой, она поймёт. Ошибся. Снова.
– Ветровку щас заберу и поедим. Остальное по дороге обсудим.
Сунул за пояс пистолет и вышел в другую комнату. Как я раньше игрушек детских не заметил? Хотя когда тут замечать. Забрал ветровку и уже двинулся к выходу, как Нина окликнула.
– Дааань, я тут подумала.
Остановился, на Антона посмотрел, который глаз с девушки не спускает, видать тоже чудит, и все свое внимание к ней обратил.
– Вы тут с такими лицами ходите деревянными, вот и решила предложить. У меня подруга есть, ей винду установить надо, а то системник давно пылью покрылся. Поковыряешь там пальчиками умелыми…
– Фризер, мать твою! – гаркнул Захаров, и у них перепалка началась, а я тупо смотрел на Нину и понять не мог, какого хера она творит?
Я оценил игру слов, но подобное было мне не приемлемо. Я хакер, а не ремонтник и места в моей жизни для другой ещё очень долго не будет. Молча развернулся и прошёл в коридор. Обулся, надел пальто и вышел на крыльцо. Холодный ветер конца осени приятно пощипывал лицо. Достал сигарету и зажигалкой чиркунул. Дым втянул…
– Данил?
Голос её, как бензопила по сердцу прошлась. Хмыкнул, повернул лишь голову в бок.
– Не надо, Милана. Не ври. Я всё понял.
Надел капюшон и к машине пошёл. Похер. Хватит. Устал я. Устал.
7
Милана
Я так привыкла его ненавидеть, привыкла к его безразличию и отстраненности, что просто не знала как реагировать. Он до безумия напугал меня своими словами, но в то же время я будто ожила в тот момент, будто действительно восстала из пепла. И он не врал мне. Ни словом. Он… Господи. Так это всё было не сном. Я думала, что мне снился секс с ним из-за выпитого и кокса. Он говорил тогда, что любит, что скучает, просил дать ему время, а я? Я думала, всё это бред, что выдавала желаемое за действительность. Но в его глазах было столько боли. И то же самое тепло, что и раньше.
Я привыкла к его грубости. Привыкла к злости, жестоким словам. Но и он привык жить по другому, привык быть другим. И он не дал мне шанса сказать. Просто ушёл и сел в машину. Опять решил всё за меня. Что-то надумал, сделал свои выводы и ушёл. Шли часы. Нина уже уложила своих дочек, а от них ни слуху, ни духу. Меня колотило словно отбойником работала. Я не могла ни думать, ни говорить. В голове был только страх и панический ужас от мысли, что я возможно его больше не увижу.
– На. Пей.
Я опустила взгляд с огня в камине на протянутый мне стакан с водкой, выпустила из руки футболку Данила и выпила залпом. Горло обожгло, но стало значительно лучше. Я вышла из оцепенения и уткнулась в ткань носом. Она пахла его телом и сигаретами. Тот самый единственный запах, который кружил мне голову. Терпкий аромат выдержанного коньяка.
– Удивительно, да? Мы начинаем прощать, только когда понимаем, что больше не увидим.
Я посмотрела на Нину. Странная девушка. Тоже циничная. Тоже эгоистка. Но то, как они ладили с Антоном… Казалось, они сейчас либо в глотку друг другу вцепятся, либо одежду срывать начнут. Их любовь была дикой. Наша больной. Мы были больны друг другом. Ослеплены. Оглушены.
Из моих глаз хлынули слёзы. Он ведь может не вернуться. Он… Почему я не остановила его? Почему не сказала? Стояла и смотрела как он уходит. «Не ври. Я всё понял». Что ты понял, что?! Упрямый, твердолобый.
– Не реви. Всё с ним будет хорошо. Не накручивай себя.
Легко сказать. А сердце сжимается в предчувствии беды.
– Что если нет? Он ушёл, думая… – я покачала головой, – вдруг он не захочет вернуться? Вдруг…
– Вернётся. Выпей.
Она налила мне ещё один стакан. Кажется, девушка решила что лучше меня напоить до отключки. Я покачала головой.
– Мне больше нельзя.
И я не хочу. Больше ничего не хочу. Больше мне не нужен ни алкоголь, ни наркотики. Если он будет рядом, я преодолею всё, стерплю любую боль. Только бы он вернулся живым.
Нина села на диван рядом со мной. На часах уже пять часов утра, а их всё нет. И девушка лежит на спинке дивана, глаза прикрыла. Ей что, вообще насрать, что её парень где-то там?
– Почему ты так спокойна?
Она усмехнулась.
– Я привыкла к такому. Не подумай, я переживаю за Антона и тоже боюсь страшного. Но биться в истерике ничем не поможет. Мой отец тоже владел холдингом. Но он работал в одном направлении – медицина. Сыворотки, допинги, волшебные пилюли по увеличению члена, поп и сисек, – я против воли посмотрела на её четвёрочку под свитером, и девушка рассмеялась. – Да-да. Я была подопытным кроликом. Все свои разработки отец экспериментировал на мне, а в качестве платы за молчание дарил побрякушки, квартиры, бизнес. Антон разорил моего отца, уничтожил его репутацию и забрал холдинг себе. Думал, так сможет найти меня. И даже спустя пять лет поисков он любил меня, а я его.
Она отпила водки и улыбнулась.
– Я к чему веду. Антон мне кое-что рассказал про вас, и, поверь, Данил будет и дальше заботиться о тебе, защищать, возвращаться, как преданный пёс, не требуя при этом косточки. Он любит тебя, Мила. Настолько сильно, что прошёл через ад. Думаешь, так просто наблюдать как твой любимый человек погибает на твоих глазах? Ты травила себя наркотой восемь раз, Милана. Прыгнула с моста. Ты была в шаге от смерти. А он тебя спасал. Вытаскивал с того света. Убийство одного человека, вернее гнили этого мира, самое малое, что он мог тебе дать за это время.
Почему она везде права? Я прижала футболку Данила к лицу и снова вдохнула его запах. В комнате было темно и только пламя было источником света. От этого было уютно, но волнительно. Все казалось, что он вот-вот выйдет из тёмного угла и положит мне на плечо руку. Всё казалось, что я чувствую его присутствие здесь. Что он рядом.
– Эй! Ну хватит, Мил. Всё будет в порядке. Твой негатив скоро ко мне перейдёт.
И всё-таки она мне не нравилась. Я встала и в который раз за эти восемь часов подошла к окну. Было так темно, что ничего не видно. Лишь свет луны освещал верхушки деревьев и высокую сухую траву. Я не сразу поняла, но как оказалось пошёл снег. Большие хлопья падали на землю и тут же таяли. Мне было страшно. Снова. Только в этот раз страх перерастал в панический ужас. В голове крутилось только его имя, а в ушах стоял его стон, когда ранили в отеле. Что если это скажется на нём? Что если он пострадает? Я не прощу себе этого.
Я всматривалась в даль, вылавливая хоть малейший намёк на их автомобиль. Нина, наконец, отстала от меня, что позволило мне вздохнуть хоть капельку свободно. Я понимала, что она пытается меня успокоить, но у неё не очень выходит. Я только всё больше и больше тонула в воспоминаниях и мрачных мыслях. Я испортила ему жизнь своим появлением на работе отца. Я столько гадостей ему говорила. Всё делала, чтобы выбесить его. Простит ли он меня? Примет? Да пофигу, главное чтобы вернулся!
– О! Смотри! Тут новости.
Нафиг мне твои новости? Где-то там Данил. Он один и думает, что не нужен мне. А он нужен. Очень нужен.
– Мил, лучше взгляни.
Нина протянула мне свой сотовый, где показывали мой дом. Я схватила его, жадно вглядываясь и вслушиваясь в слова диктора.
«По данным экспертов это не является терроризмом, а скорее народной казнью. Кубрынин Андрей Павлович, владелец холдинга «ТрайгерИкс» был жестоко убит сегодня в собственном доме. Преступники скрылись в неизвестном направлении и до сих пор не найдены. Напоминаем, что дочь Кубрынина Андрея Павловича была похищена несколькими днями ранее и о ней до сих пор ничего не известно. Просим сообщить любую информацию по месту нахождения Кубрыниной Миланы Андреевны…»
Дальше я уже не слушала. Мой отец мертв. Дом сгорел. А от Данила ни слуху, ни духу. И последнее пугает больше всего. Я вернула телефон Нине и уже было сделала шаг обратно к окну, как комнату осветили фары. Девушка пыталась меня остановить, но я уже вылетела в двери и остановилась на крыльце, прирастая к полу.
Было два джипа с неизвестными мне номерами. Из первого вышел Антон и ещё какой-то парень лет тридцати-тридцати пяти, а из второго вышли четверо и… Боже. Они несли на руках Данила. Серая футболка была в крови и он был без сознания. Я прижала руку ко рту, чтобы не заорать в голос и не требовать объяснений, и побежала придерживать для них двери. Пыхча и переговариваясь, незнакомые мужчины внесли Данила в дом и уложили на стол в кухне. Что мне делать? Кто-нибудь из них сможет ему помочь?
Пять мужчин отошли сразу в сторону, но не вышли, а один остался, распаковывая свой чемоданчик. Доставая приборы, которые были явно для операций, заполненные чем-то шприцы, какие-то тюбики, пакеты с кровью и бутыли под систему с чем-то прозрачным.
– Что с ним? – идиотка, его подстрелили! – То есть, вы сможете помочь?
Все мужчины как по команде посмотрели на меня, а я наплевав на их осуждение во взгляде, всматривалась в их лица, выискивая хоть намёк на положительный ответ.
– Выведите её, – приказал тот, что, кажется, был врачом.
Один самый молодой двинулся в мою сторону. Я лихорадочно вытащила один из ящиков в шкафу и выставила в его сторону вилку.
– Только тронь меня, я тебе глаз выколю!
Парень остановился и нахмурился, но продолжение сцены не последовало. Данил пришёл в себя и застонал, пытаясь встать.
– Держите его! – приказал все тот мужик, надевая очки. – И включите гребаный свет!
Я нашарила выключатель и включила остальные светильники. Данил вырывался. Он выгонял всех и требовал, чтобы его отпустили, но парни даже не слушали его. Действовали слаженно и чётко. Но даже эти пять здоровых лбов не могли его удержать. Доктор разрезал ему футболку, и я ахнула. В его животе было три пули, а кровь до сих пор сочилась из ран. И все из-за меня.
– Да успокойся ты, баран! – не выдержал парень, наклоняясь над Климовым с инструментами в руках. – Если не вынуть, ты сдохнешь. Ты это понимаешь?
– Насрать.
А я отшатнулась. Именно этого я и боялась. Он всегда цеплялся за жизнь. Не первое его ранение, но именно сейчас он отказывался жить. Потому что больше не видел смысла. Потому что знал, что Захаров меня защитит. Потому что думал, что мне он не нужен.
– Думаю, пришла твоя очередь его спасать, Милана.
Я посмотрела на Нину. А вот тут она права. Я понеслась к нему, отпихивая в сторону блондина справа и наклонилась над Данилом, взяв его лицо в руки.
– Послушай меня…
– Убирайся! – рыкнул он на меня, вырываясь.
Я покачала головой, чувствуя как слёзы жгут глаза.
– Послушай! Я… пожалуйста, Данил, дай им тебе помочь…
– Пошла вон! – был мне ответом новый рык в разы громче первого.
Он даже не слушал меня! Я не знала, как ещё заставить его лежать спокойно… нет. Знала. Я обняла его за шею, прижимая к себе.
– Не бросай меня. Умоляю.
Он вздрогнул всем телом и замер. Слава богу.
– Ты нужен мне. Ты очень мне нужен, Данил. Без тебя я не хочу жить.
Его грудь медленно поднималась и опускалась. Тяжёлое дыхание с хрипом вырывалось с бледных губ, которые я тут же поцеловала.
– Я буду рядом. Хорошо? Я просто не смогу уйти. Если потребуешь меня увезти, я каждому выколю глаза.
Он коротко кивнул, а врач по другую сторону пришёл в движение. Он проткнул одну из бутылочек катетером и закрепил её на полке в верхнем шкафу.
– Раз ты собралась мешаться под ногами, то будешь помогать.
Я глянула на Данила и тот кивнул. Мне вручили несколько щипцов с ватными тампонами, и он снова повернулся к Климову, начал обрабатывать инстремнты.
– Меня зовут Илья. Антона ты знаешь. Это Стас, Влад, Кирилл и Вадим. Будешь вручать турникет, как только скажу. Заменяй, как только потратиться хотя бы один. И молчи, пожалуйста. Никто из нас не любит шум.
Я кивнула. Они все действовали как хорошо слаженный механизм. И это поражало. Кто они такие?
Мужчина ввёл вторую сторону катетера в вену Данила и ощупал раны. Климов сдавленно застонал, а я вздрогнула, тут же опустила руку ему на плечо. Сейчас я была в ужасе от происходящего, но точно знала, что не отступлю. Я должна быть рядом сейчас. Больше он не будет один.
Антон, господи, я его даже не заметила, отпустил голову Данила и сделал шаг назад, но остальные четверо продолжали держать ноги и руки. Из головы напрочь вылетели их имена, я могла думать только о том, чтобы ему не было так больно.
Илья положил на две раны толстый слой бинтов и приказал зажать их свободной рукой, а сам сунул в зубы Климову какой-то толстый жгут, похожий на ручку от ножа. Я всё делала как мне говорили, но когда Илья начал с закрытыми глазами вводить в третью рану ножницы в виде щипцов, я с отчаянием посмотрела на Антона.
– Почему вы не дадите ему снотворное? Ему же больно!
Захаров криво усмехнулся.
– Потому что нужно, чтобы выжил. По другому никак.
Я попыталась взять себя в руки и посмотрела на Данила. Он жмурился, крепко закусывая резиновую штуку во рту, но молчал, впиваясь пальцами в руки, кажется, Стаса и Вадима. Но когда врач начал вытаскивать пулю, Климов не сдержался. Крик был тихим, слышен лишь на кухне, но у меня чуть сердце не остановилось. Его боль мне казалась моей собственной. Хотелось остановить это, потребовать увезти его в больницу, но тут же понимала, что нельзя. Для всех Данил террорист и похититель. Его тут же арестуют и даже помощи не окажут.
Когда первая пуля со звоном упала в раковину, Климов значительно расслабился, тяжело дыша, а Илья потребовал тампон. Он сразу же принялся зашивать что-то внутри, а потом и кожу, но Данил этого уже не чувствовал, смотря в потолок. Мне хотелось успокоить его, пожалеть, поцеловать, прошептать какую-нибудь ерунду, но хорошо помнила наказ странного мужчины в очках, который сейчас менял бутылку на пакет с кровью. Четвёртая. Редкая. Подходящая всем группам. Кто же они такие?
Вторая пуля прошла так же, только в этот раз Климов не кричал, а после закрыл глаза. Пока зашивалась вторая рана, я наклонилась к нему.
– Данил! Посмотри на меня! Не отключайся, сволочь!
Он слабо улыбнулся, но посмотрел на меня и выкинул кляп изо рта.
– Доиграешься, Кнопка.
Я вытерла слёзы тыльной стороной ладони и кивнула.
– Хорошо. Только не отключайся.
Он ничего не ответил, лишь дышал тяжело, а Илья принялся за третью. Я смогла отойти и заменить ватные шарики в щипцах и снова вернулась на место. Тишина и стоны от боли давили на меня. Пять истуканов стояло вокруг и уже почти не применяли силы, чтобы сдержать Климова неподвижным. Он слабел на глазах, но боролся за сознание. Однако Илья не выдержал и начал отчитывать друга.
– Говорили же тебе не высовывайся, баран. Какого чёрта пошёл в тот гараж?
– Мог сбежать…
– Никуда бы он не делся. Твоё дело было маленьким, сидеть и по кнопочкам тыкать своим. Сколько ещё раз мне вытаскивать вас с того света? Мы не на войне. Пора бы начать просто жить.
– Я пытался…
– Плохо пытался.
На войне. Восемь лет после армии Данил был контрактником. Горячие точки. Был даже в Афганистане. Значит, все они воевали вместе. Одной бригадой. Я обвела взглядом мужчин, которые были почти одинаковы по телосложению. У всех был один и тот же взгляд. Одно и то же хмурое выражение лица. Они были одним организмом. Были семьей. Братьями. И всем им я была так благодарна за его жизнь.
Илья зашил последнюю рану, а я кинула все приборы на столешницу гарнитура и наклонилась к Данилу. Он весь вспотел и был таким горячим и бледным.
– У него жар.
Мужчины отпустили его и Климов тут же пошевелился.
– Тише. Тише, любимый. Не двигайся. Всё позади, – и тут же гаркнула на остальных, чтобы убирались. Пятеро вышли, гипнотизируя меня взглядом, а Илья всё ещё вкалывал в трубки какие-то вещества из шприцов, обрабатывал швы и накладывал повязки. А я шептала, что всё теперь будет хорошо, что главное он жив, просила его не оставлять меня одну, говорила как сильно люблю его. Слова всё лились и лились, пока хирург, или кто он там, не подал голос:
– Ты шумная.
Я подняла на него взгляд с немым вопросом, а мужчина лишь усмехнулся.
– Клим прошёл многое, Милана. Заботься о нём, но говори мало.
– Я шумная, я поняла. Это всё?
– Нет, – он поднял на меня взгляд, полный то ли печали, то ли тоски, – Береги его. Достаточно с него битв.
