Текст книги "Узник опала"

Автор книги: А Мейсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Очко в вашу пользу, друг мой! Мое галльское легкомыслие! Эта фраза больно жалит! Но выслушайте мою защиту! Сколько раз вы говорили мне, а еще чаще себе: "Бедняга Ано! Он никогда не будет хорошим детективом, потому что не носит фальшивую бороду. Он не знает правил и не хочет их знать". Всю зиму я горевал из-за этого, а летом подумал: "Я должен заставить моего дорогого друга гордиться мною! Я продемонстрирую ему детектива его мечты!"

– А вместо этого вы продемонстрировали мне головореза,– холодно отозвался мистер Рикардо.

Ано снял шляпу, плащ и бороду и печально посмотрел на собеседника:

– Вы сердитесь на меня?

Мистер Рикардо не стал унижать себя ответом на столь бессмысленный вопрос. Он вернулся к письму, и некоторое время температура в комнате, несмотря на утреннее солнце, оставалась весьма низкой. Тем не менее Ано не был обескуражен. Он курил одну за другой свои черные сигареты, вынимая их из ярко-голубой пачки, улыбаясь своему рассерженному другу. В конце концов любопытство мистера Рикардо одержало верх над возмущением.

– Взгляните на это письмо,– сказал он, подойдя с ним к детективу,– и скажите, находите ли вы в нем что-нибудь странное.

Ано прочитал адрес отеля в Биаррице, подпись и само письмо, повертел его в руках и посмотрел на мистера Рикардо.

– Вы морочите мне голову, не так ли?– осведомился он, гордый, как всегда, знанием английских идиом.

– И не думаю,– все еще сердито ответил мистер Рикардо.

Ано подошел к окну, поднес к свету лист бумаги и ощупал его пальцами.

– Нет,– сказал он наконец.– Я вижу лишь то, что леди приглашает вас в Шато-Сювлак на сбор винограда. Поздравляю, так как бордо из Шато-Сювлак принадлежит к самым тонким винам второй категории.

– Это мне известно,– проворчал мистер Рикардо.

– Несомненно,– поспешно согласился Ано.– Но я не нахожу в этом письме ничего необычного.

– Однако вы ощупали его кончиками пальцев, как будто испытали какое-то странное ощущение.

Ано покачал головой.

– Я просто подумал, нет ли чего-нибудь странного в самой бумаге, но ничего не обнаружил. Такую бумагу тысяча отелей предоставляет своим клиентам. Что вас беспокоит, друг мой?

Мистер Рикардо повторил ему рассказ Джойс Уиппл о ее тревожных реакциях на письма, написанные этим почерком. Джойс сама признавалась, что, когда пытается об лечь эти реакции в слова, они распадаются на мельчайшие неуловимые кусочки. Какими же они должны казаться, сообщаемые из вторых рук человеку, привыкшему иметь дело с конкретными фактами? Но Ано не смеялся. Морщины все сильнее обозначались на его лице, а когда мистер Рикардо закончил повествование, он некоторое время сидел молча. Наконец детектив поднялся и занял место за столом напротив своего друга.

– Признаюсь вам откровенно,– заговорил он, оперевшись локтями на скатерть.– Я ненавижу такие истории. Мне приходится заниматься делами, от которых зависят человеческая жизнь и свобода. Поэтому я должен действовать с крайней осторожностью, чтобы не причинить вреда. Если из-за моей ошибки человек отправится в тюрьму или на гильотину, ничто не сможет искупить мою вину перед ним. Прежде чем положить ему руку на плечо, я должен полностью убедиться, что этот человек нарушил закон. А в таких случаях, как ваш, мне остается только спрашивать себя: "Что я знаю? Могу ли я в чем-нибудь быть уверен?"

– Значит, вы не будете смеяться?– с облегчением воскликнул мистер Рикардо.

Ано развел руками.

– Я иногда смеюсь над моими друзьями и надеюсь, что они тоже посмеиваются надо мной. Но такие истории не вызывают у меня смех. Я знаю мужчин и женщин, которым достаточно заглянуть в кристалл, чтобы увидеть незнакомых людей в незнакомых помещениях более отчетливо, чем актеров на сцене. В отличие от них я ничего там не вижу. Никогда! Так кто же слеп – я или они? Не знаю. Но меня беспокоят эти вопросы. Они заставляют меня сомневаться в себе – да, сомневаться в Ано! Представьте себе такое, если можете!

Он взмахнул руками театральным жестом, но это не обмануло мистера Рикардо. Его друг говорил правду. Бывали моменты, когда Ано сомневался в самом себе – когда он, подобно мистеру Рикардо, ощущал трещины в опале.

Ано снова посмотрел на почерк, который послужил тревожным сигналом для Джойс Уиппл и ровным счетом ничего не значил для остальных.

– Она разорвала помолвку – эта юная леди, мисс Тэсборо.– Он произносил фамилию как "Тэсбрафф".– Это тоже странно. Возможны три объяснения, друг мой, из которых мы можем сделать выбор. Первое: ваша мисс Уиппл сыграла с вами шутку по неизвестной нам причине. Возможно, чтобы заявить, если что-нибудь произойдет: "Я это предвидела и пыталась предотвратить. Я предупредила мистера Рикардо". Такое приходило вам в голову?

Детектив кивнул своему другу, который явно не помышлял ни о чем подобном. Но по пути домой после разговора с Джойс Уиппл он думал о предлоге, который она использовала для объяснения своей неспособности вмешаться. "Золушке следует покинуть замок к полуночи". Что за предлог для молодой леди, владеющей нефтяной скважиной в Калифорнии?

Но Ано, прочитав его мысли, предостерегающе поднял руку:

– Давайте не будем торопиться. Остаются еще два объяснения. Второе: мисс Уиппл – истеричка и должна вызывать суматоху. Она тщеславна, как и все истерички.

Мистер Рикардо покачал головой так же энергично, как Ано только что кивнул. Эта элегантная и опрятная молодая леди пребывала на расстоянии десятков тысяч миль от страны истерии. Мистер Рикардо предпочитал первое объяснение – оно казалось более вероятным и более возбуждающим. Но торопиться не следует.

– А ваше третье объяснение?– спросил он.

Ано вернул письмо Рикардо, поднялся со стула и хлопнул себя по бедрам.

– Мисс Уиппл говорила правду. Этот почерк о чем-то предупредил ее, хотя автор письма об этом не догадывался.

Детектив повернулся к окну и некоторое время смотрел на курорт с его купальнями возле парка, казино, виллами и отелями среди зеленых улиц. Но при этом он был погружен в свои мысли и с таким же успехом мог смотреть на стену. Мистер Рикардо и раньше видел его в подобном настроении и знал, что в такие минуты ему лучше не мешать. Им овладел страх – он чувствовал, что опаловый пол колеблется у него под ногами.

Ано обернулся к своему другу.

– Шато-Сювлак в тридцати километрах от Бордо?– спросил он.

– В тридцати восьми с половиной,– ответил мистер Рикардо со свойственным ему педантизмом.

Детектив вновь обернулся к окну. Спустя минуту он пожал плечами и расслабился.

– Я в отпуске! Не будем же его портить! Пошли! Ваш слуга, бесценный Томпсон, упакует мои аксессуары для роли Анодского и отошлет их за ваш счет в театр "Одеон", где я позаимствовал их вчера. А мы с вами отправимся в вашем превосходном автомобиле на озеро Бурже, где съедим ленч, а затем, как подобает туристам, совершим экскурсию на пароходе.

Ано был полон веселья и дружелюбия. Но он уже нарушил план своего отпуска, и в течение дня мистер Рикардо не раз замечал, что его беспокоят тревожные мысли.

Глава 4

Загадки для мистера Рикардо

Отбыв из Бордо, мистер Рикардо продвигался весьма неторопливо, останавливаясь день здесь и ночь там, пока не прибыл в Шато-Сювлак в шесть вечера 21 сентября в среду. Последнюю милю он ехал по частной дороге, ведущей вверх по пологому склону. Наверху находился прямоугольный розовый дом с круглыми башенками по бокам основного флигеля и двумя длинными крыльями, вытягивающимися в сторону дороги. Перед фасадом возвышалась арка, напоминающая триумфальные арки Древнего Рима. Эта сторона здания выходила на юго-запад – отсюда виноградник тянулся вниз к обширному пастбищу, за которым виднелся холм, а на нем, сквозь деревья, маленький белый дом. Стоя спиной к Шато-Сювлак, мистер Рикардо увидел, что в конце виноградника еще одна дорога, проходя мимо фермерских построек и гаража, поднималась на холм к белому дому.

В Шато-Сювлак не оказалось никого из хозяев и гостей, за исключением миссис Тэсборо, тети Дайаны, которая прилегла отдохнуть. Молодой слуга Жюль Амаде подал мистеру Рикардо чашку чая в большую гостиную, выходящую на каменную террасу над Жирондой, несущей свои воды к туманному северному побережью. Выпив чай, мистер Рикардо вышел на террасу. Четыре узкие ступеньки вели в сад. Справа, почти до самой ограды, тянулась аллея, густо усаженная деревьями, прикрывавшими дом снаружи и не позволявшими видеть из него винный склад с цистернами.

Мистер Рикардо спустился по лужайке к изгороди и, выйдя через калитку на заливной луг, увидел справа маленькую бухточку с причалом, у которого была пришвартована габара – парусное судно, оснащенное для речной торговли. Шкипер с двумя подручными разгружали товары, предназначенные для дома. Мистер Рикардо, как всегда любопытный, обратился к нему с вопросами. Шкипер – крупный чернобородый мужчина – был рад закурить предложенную сигарету и сделать перерыв в работе.

– Да, мосье, это мои сыновья. Мы трудимся всей семьей. Нет, габара еще не моя. Мосье Уэбстер, агент мадемуазель, купил ее и назначил меня шкипером, а когда я выплачу стоимость, она перейдет ко мне. Скоро ли?– Шкипер удрученно развел руками.– На Жиронде трудно стать богатым. Половину времени мы ждем прилива. Если бы не эти чертовы приливы, мосье, я мог бы закончить здесь работу и ночью отплыть в Бордо. Но нет! Я должен ждать прилива, а его не будет раньше шести утра. У бедняков трудная жизнь, мосье!– Сидя на фальшборте и выражая свойственное крестьянам Франции сострадание к собственной персоне, он поглаживал корабельное дерево, как ребенка.– Это хорошая габара. Она прослужит много лет, и, может быть, я приобрету ее скорее, чем многие думают.

Его маленькие, близко посаженные глазки неприятно блеснули под густыми черными бровями. Шкипер отличался не только жалостью к себе, но и в той же мере присущей французским крестьянам алчностью, однако, как подумал мистер Рикардо, отнюдь не блистал умом. Умный человек не стал бы демонстрировать свое коварство перед посторонним. Заметив, что его сыновья также прекратили работу, шкипер свирепо рявкнул:

– Господин разговаривает не с вами, бездельники! Вы годны только на то, чтобы вертеть колеса на "Ле Пти Мусс" {"Маленький юнга" (фр.).} в ботаническом саду!

Мистер Рикардо улыбнулся. Только вчера он прогуливался в ботаническом саду Бордо и видел "Ле Пти Мусс" – прогулочную лодку в форме лебедя, плавающую в декоративном пруду. Два мальчика вращали гребные колеса, катая по воскресеньям и праздникам посетителей под каштанами и пальмами.

Оба парня возобновили свою работу. Мистер Рикардо заметил на носу габары название "Ла Бель Симон" {"Прекрасная Симона" (фр.).}. Он бы не обратил на это внимания, если бы первые два слова не успели потускнеть, а третье не было бы написано свежей белой краской.

– Вы изменили название габары?– поинтересовался мистер Рикардо.

– Да. Я назвал ее "Ла Бель Диан" {"Прекрасная Диана" (фр.)} – в качестве комплимента. Но мосье Уэбстер сказал, что название следует изменить, так как, если мадемуазель поймет его, ей может показаться, что она выглядит глупо. Я послушался, хотя мадемуазель в эти дни мало что понимает.Маленькие черные глазки вновь блеснули под приспущенными веками.

Мистер Рикардо повернулся от причала и зашагал назад по широкой аллее. За деревьями на дальней стороне дома он заметил маленькое двухэтажное шале, стоящее на открытом пространстве, позади сада с белой калиткой. Но было уже семь вечера, поэтому мистер Рикардо не стал его исследовать и вернулся в гостиную.

Никаких признаков гостей по-прежнему не было. Он вызвал звонком Жюля Амаде, который проводил его в спальню в самом конце восточного крыла. В просторной комнате было два окна: одно, в передней стене, выходило на виноградник, пастбище и лесистый холм напротив; другое, в боковой стене,– на аллею и маленькое шале за деревьями. Мистер Рикардо оделся со скрупулезной тщательностью, от которой не отказался бы за все королевства мира, и все еще приводил в порядок узел галстука, когда увидел в зеркале за окном молодого человека в смокинге, пересекающего аллею в сторону шато. Функция шале стала ясна мистеру Рикардо.

– Гостиница для молодых холостяков,– произнес он.– Томпсон, пожалуйста, мои туфли и рожок для обуви.

Мистер Рикардо зашагал по коридору, удивляясь его длине и количеству пустых комнат с открытыми дверями, свернул налево в его конце и подошел к гостиной, расположенной в самом центре главного здания. Когда он стоял у двери, холл и парадный вход находились позади него. Мистер Рикардо подождал некоторое время, прислушиваясь к звукам голосов и испытывая странное возбуждение. Сможет ли он разгадать с помощью одной вспышки интуиции тайну писем Джойс Уиппл? Удастся ли ему, кинув взглядом комнату, идентифицировать зловещую личность, удерживавшую Дайану Тэсборо все лето в Биаррице?

"Пора!" – решительно сказал себе мистер Рикардо, мелодраматическим жестом распахнул дверь и шагнул через порог. Он был слегка разочарован. Разумеется, последовал момент молчания, но причиной послужила внезапность его появления. Никто не вздрогнул, и прерванный разговор быстро возобновился.

Дайана Тэсборо, необычайно хорошенькая в светло-зеленом платье, поспешила к нему.

– Как я рада, что вы приехали, мистер Рикардо!– вежливо заговорила она.– Вы знакомы с моей тетей, не так ли?

Мистер Рикардо обменялся рукопожатием с миссис Тэсборо.

– Но с миссис Девениш вы, кажется, незнакомы?

Миссис Девениш была молодой женщиной лет двадцати пяти, высокой, темноволосой, с влажными темными глазами, скорее блестящей, чем красивой. У мистера Рикардо она вызывала ассоциации с бурными и дикими страстями. У него мелькнула мысль, что если бы он когда-нибудь принимал пищу с ней наедине, то это был бы чай, а не ужин. Миссис Девениш небрежно протянула ему правую руку, но взгляд мистера Рикардо случайно упал на левую. Она не носила ни обручального кольца, ни других драгоценностей, достойных упоминания.

– Не думаю, чтобы мы когда-либо встречались,– с улыбкой сказала миссис Девениш, и внезапно – благодаря не ее голосу, так как он до сих пор ни разу его не слышал, а, возможно, какому-то жесту, когда она повернулась, чтобы возобновить прерванный разговор,– мистер Рикардо ощутил триумф. Как быстро он разгадал проблему Джойс Уиппл! Миссис Девениш являла собой зловещую силу, угрожающую Дайане Тэсборо! Они действительно не были знакомы, но он видел ее при таких ужасных обстоятельствах, что это сразу решило вопрос.

– Тем не менее, мне кажется, я видел вас девять дней назад в Бордо,отозвался мистер Рикардо и мог бы поклясться, что в глубине ее глаз мелькнул страх. Но это продолжалось лишь мгновение.

Миссис Девениш окинула его взглядом, от лакированных туфель до аккуратно причесанных седеющих волос, и засмеялась.

– Где?– спросила она.

Мистер Рикардо колебался. Ответив на этот прямой вопрос, он мог бы выглядеть страдающим ребяческим пристрастием к ужасам.

– Возможно, я ошибаюсь,– сказал он.

Миссис Девениш снова засмеялась, и ее смех звучал не слишком приятно.

Мистера Рикардо спасла от неловкой ситуации молодая хозяйка дома, положив ладонь на ее руку.

– Вы должны познакомиться с вашим несостоявшимся хозяином,– сказала она,– мосье виконтом Кассандрой де Мирандолем.

При виде виконта мистер Рикардо был шокирован. Конечно, крестоносцы бывали разные, но он никак не мог себе представить этого человека штурмующим степы Акры {Акра – арабская крепость в Палестине, осажденная и захваченная крестоносцами в 1191 году}. Виконт был высоким тучным мужчиной с детским лицом, румяным и круглым, чересчур маленьким ртом с полными красными губами и абсолютно лысой головой.

– Я считаю, мистер Рикардо, что ваш визит ко мне всего лишь отложен,заговорил он топким писклявым голосом, протянув дряблую бескостную руку.

Мистер Рикардо сразу же решил, что он скорее откажется от ежегодного паломничества, чем будет гостем этою потомка крестоносцев. Еще никогда в жизни он не встречал столь неприятную личность. Мистер Рикардо едва сумел скрыть облегчение, когда Дайана Тэсборо подвела его к человеку, которого он видел идущим из шале.

– Это мистер Уэбстер, мой управляющий и кредитор,– сказала Дайана с очаровательной улыбкой.– Ибо я обязана ему успехом моего виноградника.

Мистер Уэбстер вежливо отказался от похвалы своей хозяйки.

– Я не возделываю почву, не сажаю виноград и не творю никаких чудес, мистер Рикардо. Я всего лишь выполняю мои скромные обязанности, которые доброта мисс Тэсборо делает скорее удовольствием, чем трудом.

Самоуничижение могло бы показаться чрезмерным, если бы не подкупающая искренность его манер. Уэбстер был среднего роста, с ярко-голубыми глазами и абсолютно белыми волосами, которые, однако, не являлись признаком возраста. На вид ему можно было дать от тридцати пят до сорока лет, и мистер Рикардо не помнил, чтобы когда-либо видел более красивого мужчину. Он был гладко выбрит, изысканно одет, а его четкое произношение по некоей необъяснимой причине что-то напомнило мистеру Рикардо, сразу же очарованного новым знакомым.

– Надеюсь, вы завтра покажете мне виноградник, мистер Уэбстер,– сказал он.

В этот момент чей-то голос окликнул его из открытого французского окна, выходящего на террасу:

– Л для меня у вас не найдется ни одного слова приветствия, мистер Рикардо?

В окне на фоне вечернего света стояла Джойс Уиппл в серебристом кружевном платье. От беспокойства, омрачавшего ее лицо во время их прошлой встречи, не осталось и следа. На ее щеках играл румянец, и она весело улыбалась.

– Значит, вы в конце концов отложили возвращение в Америку,– сказал мистер Рикардо, направляясь к ней.

– На месяц, который уже на исходе,– отозвалась она.– Завтра я уезжаю в Шербур {Шербур – портовый город в северо-западной Франции на берегу Ла-Манша}.

– Если мы позволим вам уехать,– галантно произнес де Мирандоль. Впоследствии мистер Рикардо вспомнил эту фразу.

Его представили двум молодым дамам, живущим по соседству, и двум молодым людям из Бордо, но они были всего лишь гостями на один вечер, поэтому он не придал им особого значения.

– Кого мы ждем теперь, Дайана?– недовольно осведомилась миссис Тэсборо.

– Мосье аббата, тетя,– ответила Дайана.

– Ты должна убедить своих друзей быть пунктуальными,– сурово упрекнула ее миссис Тэсборо.

Мистер Рикардо вновь был удивлен и шокирован. Это была уже третья загадка за сегодняшний вечер. Он помнил миссис Тэсборо как самую покорную из бедных родственниц, как компаньонку, прекрасно знавшую, что в ее обязанности не входит вмешательство в личную жизнь племянницы, как молчаливый символ респектабельности. Тем не менее она позволяла себе вмешиваться, и притом весьма властно. Не менее удивительным был и кроткий ответ Дайаны:

– Прости, тетя. Аббат так редко опаздывает к обеду, что я боюсь, не случилось ли с ним чего. Я ведь давно отправила за ним машину.

Миссис Тэсборо пожала плечами, но явно не была удовлетворена. Мистер Рикардо переводил взгляд с одной на другую. Пожилая леди в поношенном старомодном платье восседала в кресле, как на троне, а ее хорошенькая племянница в пышном современном наряде выглядела робкой, как деревенская служанка. Эта перемена позиций заинтриговала мистера Рикардо. Он посмотрел на Джойс Уиппл, но в этот момент дверь открылась, и Жюль Амаде доложил:

– Мосье аббат Форьель.

Маленький толстенький человечек в сутане, с румяным лицом и проницательными серыми глазками, запыхавшись, ворвался в комнату.

– Я опоздал, мадам. На коленях прошу прощения,– заговорил он, поднеся к губам руку миссис Тэсборо. Было заметно, что он смотрит на нее как на хозяйку.– Но когда вы услышите о моей беде, то простите меня. Мою церковь ограбили!

– Ограбили?– переспросила Джойс Уиппл весьма странным голосом, в котором звучал страх, но не удивление. Похоже, ограбление было неожиданным, но не невероятным.

– Да, мадемуазель. Какое святотатство!– Маленький человечек всплеснул руками.

– Вы расскажете нам об этом за столом,– оборвала его миссис Тэсборо. Она была протестанткой и у себя на родине слушала проповеди кальвинистского пастора {Кальвинизм – радикальное течение протестантизма, основанное французским богословом Жаном Кальвином (1509-1564)}. Ограбление католической церкви для нее было незначительным происшествием, из-за которого не стоило откладывать обед.

– Простите, мадам. Я забыл о хороших манерах,– снова извинился аббат Форьель. Ему едва хватило времени поздороваться с остальными, прежде чем объявили, что обед подан.

Остаток вечера внешне был так же небогат событиями, как большинство вечеров в сельских домах. Но мистер Рикардо, чья наблюдательность обострилась до предела, подметил кое-что странное. Например, по словам аббата, из церкви не были похищены ни деньги, ни священные сосуды, а только облачение – стихарь, который он надевал, служа мессу, а также алая сутана и белый стихарь молодого служки, который размахивал кадилом.

– Просто невероятно!– воскликнул старик.– Конечно, эти вещи представляли определенную ценность. Их презентовала церкви покойная мадам де Фонтанж. Но грабителям придется разрезать их на куски, и тогда они ничего не будут стоить. Кто мог совершить святотатство ради такой мелочи?

– Конечно, вы сообщили полиции?– спросил виконт де Мирандоль.

– Разумеется, мосье виконт, через час после того, как я обнаружил пропажу.– Аббат усмехнулся.– Не будь вы язычниками, то знали бы, что завтра праздник святого Матфея – один из самых священных дней в церковном календаре. Я пошел в ризницу убедиться, что с облачением все в порядке, и увидел, что оно исчезло. Но не буду портить вам вечер, мадам Тэсборо, своими неприятностями.– И он переключился на забавные причуды прихожан.

Однако через несколько минут разговор резко прервали, и причиной этого была миссис Девениш. Она не принимала участия в беседе, лишь кратко отвечая, когда к ней обращались, и сидела, погруженная в свои тайные мысли. Но внезапно она вздрогнула, и с ее уст сорвался слабый возглас. Звук привлек всеобщее внимание, и миссис Девениш виновато огляделась по сторонам. Когда она встретилась взглядом с Джойс Уиппл, та произнесла странным пронзительным голосом:

– Смотреть на меня бесполезно, Эвелин. Холод распространяю не я.Спохватившись, она покраснела и в свою очередь стала посматривать на других.

Это стало первым признаком, по которому мистер Рикардо понял, что беспечный разговор скрывает нервное напряжение, грозящее выйти из-под контроля. Аббат Форьель заметил это еще быстрее мистера Рикардо. Его взгляд метнулся к Эвелин Девениш, а от нее к Джойс Уиппл, и пухлое лицо заострилось, став похожим на птичье.

– Итак, мадемуазель,– медленно обратился он к Джойс,– холод распространяете не вы. Тогда кто?

Аббат не настаивал на ответе, но, когда вскоре непринужденная болтовня возобновилась, скрывая смущение Джойс, мистер Рикардо заметил, как он тайком перекрестился.

Пока что мистер Рикардо ощущал всего лишь любопытство и возбуждение. Но спустя четверть часа он заметил проблеск страсти, потрясший его своей яростной силой. Согласно французской традиции, мужчины поднялись из-за стола вместе с дамами, и компания разделилась на меленькие группы. Джойс Уиппл сидела в кресле у камина, закинув одну стройную ножку в серебряной туфельке на другую и нервно покачивая ей, покуда сидящий рядом на кушетке Робин Уэбстер что-то тихо ей говорил с сосредоточенным видом, который ясно давал попять, что для него в комнате больше никого нет. Виконт де Мирандоль болтал с миссис Тэсборо и аббатом. Эвелин Девениш стояла у окна вместе с Дайаной и двумя молодыми французами. Один из них внезапно произнес слова, которые услышали все:

– Пещера мумий.

Эта пещера была одной из знаменитых достопримечательностей Бордо. На площади перед церковью Святого Михаила находилось подземелье, где похороненные там тела, мумифицированные благодаря какому-то редкому свойству почвы и стоящие в ряд на железных постаментах, могли обозревать все желающие, заплатив несколько монет.

– Это просто скандал!– воскликнул аббат.– Несчастных следует похоронить достойно, а не показывать, как экспонаты на выставке, при свече, которую держит эта жуткая старуха!– Он с отвращением пожал плечами и посмотрел на Джойс Уиппл.– Теперь и я ощущаю холод, мадемуазель.

Эвелин Девениш засмеялась:

– Однако мы все туда ходим, мосье аббат. Должна покаяться – я была в пещере восемь или девять дней тому назад. Думаю, там меня и видел мистер Рикардо.

Она с улыбкой бросила ему вызов, ожидая, что он будет отрицать обвинение. Но бедный джентльмен, увы, не мог этого сделать. Тяга ко всему причудливому всегда вступала в конфликт с его респектабельностью.

– Это правда,– признался мистер Рикардо, переминаясь с ноги на ногу.Проезжая через Бордо, я часто слышал об этой пещере. Но теперь, увидев ее, я готов поддержать мосье аббата.– Он вновь обрел самообладание и добавил с видом непоколебимой добродетели: – Это ужасное зрелище, и его следует закрыть.

Эвелин Девениш снова засмеялась, явно поддразнивая его. "В высшей степени неприятная молодая женщина,– подумал мистер Рикардо.– Сплошная дерзость и ни капли уважения". Он испытал облегчение, когда она отвернулась от него, по заметил, как ее глаза задержались на Джойс Уиппл. Они были прикрыты веками, но не настолько, чтобы спрятать ненависть, сверкающую в них подобно пламени, уничтожавшему все на своем пути. Мистер Рикардо никогда в жизни не видел столь явных проявлений страсти. Казалось, темные глаза не могут оторваться от девушки в серебристом платье. Остановившись на покачивающейся в воздухе туфельке, они скользнули вверх по стройной ножке в шелковом чулке к согнутому колену. Интуиция подсказала мистеру Рикардо, какие жестокие мысли таятся под этим взглядом и улыбкой. "Безусловно, это должен быть чай, а не ужин",– говорил он себе, думая о воображаемой трапезе наедине с Эвелин Девениш.

Дайана Тэсборо подошла к нему.

– Вы сыграете в вист с моей тетей, аббатом и де Мирандолем?– спросила она.– Это должен быть вист, так как аббат не умеет играть в бридж.

Пытаясь вспомнить правила виста, мистер Рикардо побрел к карточному столу.

До сих пор он, несомненно, заработал несколько хороших оценок, не столько за умение сложить два и два, сколько за проницательную догадку, что эту процедуру, возможно, придется производить впоследствии. Но сейчас, в половине десятого вечера, мистер Рикардо дал маху, и самое важное обстоятельство этого вечера ускользнуло от его внимания. Он был слишком поглощен усилиями оживить воспоминания о висте, что осложнялось действиями более молодых участников вечеринки.

Столовая, гостиная и библиотека Шато-Сювлак образовывали анфиладу с гостиной посредине. Окна всех комнат выходили на широкую террасу. Дайана, как только старшие расположились за карточным столом, пошла в библиотеку и поставила граммофонную пластинку. Через минуту вся молодежь уже танцевала на террасе. Дверь между гостиной и библиотекой была закрыта, но из-за теплого вечера все окна были распахнуты настежь, поэтому музыка вкупе с ритмичным шарканьем ног танцующих ко каменным плиткам отвлекала мистера Рикардо от игры. Луну скрывала тонкая дымка белых облаков, и матовый серебристый свет делал сад и реку похожими на волшебную страну. На дальнем берегу сквозь туман поблескивали огоньки, а черные и неподвижные, как металл, деревья прикрывали террасу, словно какое-то древнее тайное капище. Однако вместо жертвоприношений мистер Рикардо видел белые плечи и светлые, расшитые серебром платья девушек. Танцующие появлялись и исчезали вновь. В результате мистер Рикардо наделал столько ошибок, что его партнеры радовались, когда роббер подходил к концу.

Робин Уэбстер вошел с террасы.

– Прошу прощения, миссис Тэсборо, но для меня утро начинается на рассвете, а я еще должен сделать кое-какие приготовления, прежде чем отойти ко сну.

– Я тоже.– Виконт де Мирандоль поднялся со стула.– Увы, вино "Мирандоль" не сравнить с "Шато-Сювлак"! Все же я должен заботиться о моих виноградниках.– Он с беспокойством выглянул в окно.– Не слишком сильный дождь на пару часов среди ночи пошел бы нам на пользу, мосье Уэбстер. Заклинаю вас, мосье аббат, помолиться о дожде.

Робин Уэбстер обменялся рукопожатием с мистером Рикардо.

– Вы хотели пойти завтра со мной на виноградник,– сказал он.– Я живу в шале за аллеей. Там и мой офис. Вы найдете меня в шале или у винного склада.

Он вышел через окно, а мосье де Мирандоль – через парадную дверь, где его ожидал автомобиль. Жюль Амаде принес поднос с закусками.

– Дайана!– недовольно возвысила голос миссис Тэсборо.– Немедленно иди сюда и приготовь напиток для мосье аббата!

Однако аббат не захотел мешать девушке развлекаться.

– Я прекрасно могу сам смешать себе грог, мадам. Пусть мадемуазель танцует, и тогда я смогу добавить в мой бокал чуть больше вашего превосходного виски, чем это сделала бы она.

Когда он направился к столу, Джойс Уиппл преградила ему дорогу.

– Так как я не разбираюсь в пропорциях,– смеясь, сказала она,– то благодаря своему невежеству добавлю вам в бокал еще больше виски, чем добавили бы вы.

Подойдя к буфету в углу комнаты, Джойс занялась напитками, стоя спиной к остальным. Лимонад для миссис Тэсборо, виски с содовой для мистера Рикардо, горячий грог для мосье аббата... Молодежь вернулась в гостиную. Джойс обносила их пивом, сиропами и вином, весело смеясь и заявляя, что у нее большое будущее в качестве барменши. Дайана вернулась из библиотеки, последней присоединившись к группе.

– Я выпью бренди с содовой и со льдом,– сказала она со смехом, в котором мистеру Рикардо послышались истерические нотки.

Джойс бросила быстрый взгляд через плечо.

– Выходит, я все-таки распространяю холод!– воскликнула она. Несмотря на беспечные слова, в ее голосе также ощущалось странное возбуждение, а бокал, который она наполняла, звякал о сифон, как будто ее руки дрожали.

Гости уже расходились. Через несколько секунд Шато-Сювлак погрузился в тишину, а мистер Рикардо вернулся в свою комнату и открыл оба окна. Открывая окно в боковой стене, он увидел, что в комнате на первом этаже шале горит свет. Очевидно, мистер Робин Уэбстер все еще работал в своей конторе. Из переднего окна нигде не было видно света – белый дом на холме с таким же успехом мог быть черным. Мистер Рикардо завел часы и лег в постель. Было без десяти одиннадцать.

Глава 5

Ано появляется вновь

Мистер Рикардо не принадлежал к людям, которые спокойно спят в чужой постели, и хотя он заснул достаточно быстра, но просился, когда было еще темно и со смутным чувством тревоги. Потянувшись к выключателю, который у него в спальне на Гроувнор-сквер помещался прямо над изголовьем кровати, мистер Рикардо забеспокоился, не обнаружив его, по вскоре вспомнил, что находится не дома, а в Шато-Сювлак. Он сразу перестал волноваться, но сна как ни бывало.