Текст книги "Битва драконов"

Автор книги: А. Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

А. Дж. Лейк
Битва драконов

Особая благодарность Линде Кэрри

Пролог

Стены каменной пещеры покрывал лед, но в недрах ее пылал огонь. В глубокой трещине, пронзившей скалу, пульсировало и урчало пламя. Пещера – полость, оставшаяся от испарившейся невесть каким образом горной тверди, – была озарена неверным, тревожным светом. Над огромной дырой в полу громоздился кусок черного базальта, служивший наковальней. От ударов молота стонала вся гора, по базальту пробегала дрожь.

Кузнец, коротышка с могучей грудью, неутомимо молотил по полоске металла. Ему можно было дать лет пятьдесят, судя по седине в густой шевелюре и в бороде, но богатырское телосложение и пылающий взор свидетельствовали, что силы в нем вовсе не поубавилось. Он не отрывал глаз от дела своих рук, ревниво горбясь над сверкающей сталью.

Удары молота становились все чаще, громче и резче, сталь из ослепительно белой превращалась в алую. Наконец, кузнец отступил от наковальни и тяжело перевел дух.

– Готово?

Из темной глубины пещеры выступила молодая женщина. Она выглядела частью подземелья, скованного льдом, тонувшего в глубоких тенях: тоненькая, темноволосая, с кожей, лишенной красок, почти как ее белый хитон; только лицо ее выражало нетерпение.

Кузнец впервые поднял голову, среди глубоких морщин на его физиономии сверкнул живой взгляд.

– Ковка завершена, – молвил он тяжко, сурово. – Ты твердо решила?

– Да! – выкрикнула она.

– Тогда не будем терять времени.

Кузнец опустился на колени перед горном. В полу пещеры был грубо вырезан широкий круг, в нем покоилась латная перчатка, составленная из бесчисленных резных пластинок. Кузнец осторожно поднял ее, словно она была хрустальной, и горделиво залюбовался. Даже во тьме, на расстоянии от кузнечного горна, перчатка лучилась, составлявшие ее пластинки переливались, как рыбья чешуя. Кузнец снова вздохнул и надел перчатку на правую руку. Она облегала его кисть так удобно, будто это была вторая кожа.

Он выпрямился и с усилием, напрягая плечи, поднял, как непомерную тяжесть, еще дымившийся меч. Немного помедлив и набрав в легкие воздуху, он поднял оружие над головой и ступил в каменный круг.

Женщина торопливо присоединилась к нему. Войдя в круг, она запела. Сначала голос ее был тих, потом усилился, превратился в пронзительный вопль. Взор ее был прикован к озаренному огнем мечу. Песня стихла, женщина уронила голову. В тот же миг старый кузнец приставил кончик меча к ее груди, там, где билось сердце. После недолгого колебания женщина схватила обеими руками дымящееся полотно и вонзила его в свою плоть. То был один короткий, в сотую долю секунды, рывок, хотя казалось, ему не будет конца.

Раздалось шипение, лицо женщины исказилось от страдания, но уста ее не издали ни звука. Вместо этого крик вырвался у старого кузнеца, не выпускавшего рукояти. По полотну меча побежала кровь, на белом одеянии женщины расплылись алые пятна. Мужчина и женщина смотрели друг на друга, стоя в круге, окруженные паром, валящим от шипящего и холодеющего от крови меча. Постепенно гримаса мучения на лице женщины сменилась безмятежностью. Руки ее озарились светом, казалось, меч посылает ей волны ледяного свечения. Круг в каменном полу заполнился сиянием, будто это было солнце, способное растопить лед на дальних стенах пещеры. На женщину снизошел покой, на устах ее заиграла улыбка. Тело приобрело прозрачность, пронзенное волшебными лучами.

Тут раздался шум, послышались торопливые шаги. В пещеру вбежал человек:

– НЕТ!

Судя по звуку его голоса, он был молод, но разглядеть его во тьме, непроницаемой там, куда не доходил свет от меча, было невозможно. Он ринулся к кругу в полу – и отшатнулся, словно бивший оттуда слепящий свет оказался для него непреодолимой преградой. Он беззвучно замолотил по этой преграде кулаками.

– Умоляю! – взывал он. – Лучше я!

Женщина, стоящая в круге света, повернула голову в его сторону и с сожалением улыбнулась ему. Казалось, она окаменела, приросла к месту, лишалась плоти, таяла в невиданном свечении. С ее губ слетел едва слышный шепот:

– Ты бы не смог, только я…

Вся она уже искрилась, кожа распадалась на сгустки света. Только темные глаза еще жили в ставшей уже невидимой фигуре. Но длилось это недолго.

– Прощай, любовь моя…

Свет от меча тускнел, и вместе с ним угасала она; тело превращалось в дым, в прозрачный завиток вокруг гаснущего полотна меча. Потом начал исчезать и сам меч, начиная с полотна. Еще немного – и единственным источником света в пещере остался тусклый огонек в горне; обратилась в голый и холодный камень расплавленная твердь под ним. Двоим мужчинам в пещере нечего было сказать друг другу: юноша рыдал, упав на колени, старик, не веря собственным глазам, взирал в ужасе на свою пустую правую ладонь.

Глава первая

«Уже тогда я знал, что огненный сполох на севере означает войну. Но не ведал я, как много отнимет у меня эта война».

«Книга Меча»

Элспет вскрикнула.

Правую руку пронзила знакомая острая боль, к ней вернулось чувство невыносимого горя и утраты. В темноте за ее веками не гасло видение: коленопреклоненный юноша с поникшей головой, старик, в ужасе таращащийся на свою правую ладонь, – оба в сполохах багрового зарева. От этого зрелища проснулись ее собственные воспоминания: другая освещенная костром пещера, латная перчатка, найденная в прибившемся к берегу после кораблекрушения сундучке, меч, неожиданно выросший в ее собственной руке. Что за странный сон! Она знала, что хрустальный меч ковался у нее на глазах, ведь он был ее неотъемлемой частью, совсем как ее рука! Но кто эта молодая женщина, немного, вероятно, старше самой Эслпет? Кто эта несчастная, добровольно принявшая участие в таком болезненном ритуале и потом исчезнувшая?

У нее все еще дергало руку; нет, боль оказалась даже сильнее, чем во сне! Элспет вдруг сообразила, что ее руки плотно прижаты к туловищу, а ног она вообще не чувствует. Опять тюрьма? Неужели она снова во власти колдуна? Не может быть, ведь они с Эдмундом спаслись, одолели Оргрима! Разве не чествовал их как победителей сам король Уэссекса?..

На лицо дохнуло холодом. Она приоткрыла глаза – и не увидела ничего, кроме морозного тумана, несущегося над ней на ветру. Совсем как на отцовском корабле, пробирающемся в зимней мгле… Но нет, слишком крепко она стиснута, слишком опасно раскачиваются ее ноги, слишком больно рукам, придавленным к туловищу. Роль тисков исполняют огромные чешуйчатые когти!..

Память разом вернулась, и она чуть не лишилась чувств от ужаса: дракон! Да, именно он сорвал крышу с зала торжеств королевского дворца и похитил ее и Эдмунда!

Сердце у Элспет забилось так сильно, что его стук перекрыл свист ветра и едва не оглушил ее. У девочки перехватило дыхание. Борясь с желанием завизжать от страха, она закрутила головой, пытаясь разглядеть в темноте Эдмунда. Но нет, вокруг клубился один только туман, от которого впору было задохнуться. Она была одна. Совсем одна…

Впрочем, одиночество совсем не грозило ей. В голове раздался грозный глас, по всему телу пробежала горячая молния. Кисть снова задергалась; скосив глаза, Элспет увидела знакомый свет хрустального меча в правой руке – бледный и неверный вначале, но быстро разгорающийся, набирающий мощь.

Казалось, свет меча разгоняет туман внизу. Там, в головокружительной дали, Элспет уже различала землю, черно-белую шахматную доску наделов и перелесков в разрывах облаков. Еще мгновение – и туман окончательно рассеялся, вокруг засияла ослепительная небесная лазурь, в глаза ударили лучи утреннего солнца. Элспет догадалась, что дракон вырвался на простор из облаков. Внизу простерлась снежная равнина, залитая мягким светом. Темный штрих – это, видимо, лес, слепящий блеск – обледенелые горные склоны и вершины.

«Я с тобой, покуда не исполнится наша задача».

Что за задача? Элспет без устали ломала голову: что бы это могло быть? Что ей предстоит совершить в этом чужом краю? Неужто у меча даже сейчас есть какой-то план? Полотно его как будто замигало в ответ на ее догадку. Меч вел себя, как живое существо. В душе Элспет родилось подозрение: не оказалась ли она в когтях дракона по воле меча?

«Что ты со мной вытворяешь? – взмолилась она. – Это по твоей милости со мной происходит такое?»

Ответа не последовало.

«Отвечай!» – мысленно прикрикнула она.

«Мы там, где нам надлежит быть, – вымолвил наконец голос. – Но не там, не в драконовых когтях».

Ее сердце наполнилось ужасом: сам меч боится, что его великий план сорвется, если Элспет не сумеет освободиться!

– Что за план? – От отчаяния Элспет задала вопрос вслух, но ветер унес слова прочь, прежде чем она сама успела их расслышать.

В то же самое мгновение чудище, сжимавшее ее в когтях, накренилось в вираже, да так сильно, что ее затошнило. Впереди показались горы. Зато изменение направления полета позволило ей увидеть Эдмунда.

Он безжизненно висел в другой драконьей лапе, слишком далеко, чтобы окликать его, даже если бы в ушах не свистел так оглушительно ветер. Она не видела почти ничего, кроме светлых волос юноши да края плаща, некогда голубого, а теперь превращенного в грязные лохмотья. Его голова моталась из стороны в сторону, словно он лишился чувств, лицо было бледным, одного цвета с рубахой.

В воздухе над Эдмундом произошло какое-то движение, и Элспет в ужасе подняла глаза. Державшая беднягу драконья лапа в темно-синей чешуе была толстой, как бревно, изогнутой, как у ящерицы, прижатой к мерзкому брюху, заменявшему обоим пленникам небосвод. Размеры чудища, уносившего их неведомо куда, были таковы, что Элспет невольно съежилась от ужаса. Однако где-то еще выше нечто продолжало двигаться само по себе. Она вытянула шею, желая удостовериться в правильности своего впечатления, и умудрилась разглядеть крохотную бурую фигурку, прицепившуюся к драконьему плечу. Собственно, фигура была не такая уж крохотная: то был взрослый мужчина с веревкой и с мечом на поясе. Он смотрел вниз и мотал головой в знак приветствия.

«Кэтбар!»

Она не успела задуматься о том, каким образом капитан стражников оказался у дракона на плече. Он висел на веревке, мог вот-вот свалиться, тем не менее умудрялся размахивать обеими руками, привлекая внимание Элспет. Потом он указал на заснеженную равнину внизу, широко взмахнул рукой и извлек из-за пояса меч.

Элспет сразу поняла его, и первым ее ответом было решительное «нет». Нечего и думать нападать на дракона в полете! В падении оба они, нет, все трое – погибнут! Но Кэтбар продолжал жестикулировать, лицо его выражало нетерпение. Она снова посмотрела вниз. Земля стремительно приближалась. Уже можно было различить отдельные деревья, снег на верхних ветках. Но Эдмунд все так же безжизненно висел в когтях дракона. Как переживет падение он?

Кэтбар снова указал рукой, на этот раз прямо перед собой. Элспет проследила глазами его жест и наконец-то смекнула, что он имеет в виду. Впереди громоздились горы, острые скалы, отвесные кручи. Падение ТАМ наверняка окажется смертельным. Если они не вступят в бой, если позволят чудовищу отнести их его повелителю, кто бы это ни был, то… Оргрим ослеплен, лишился рассудка. Кто же отдает приказы Погибели теперь? В одном можно не сомневаться: тот, кто велел дракону похитить их с пиршества у Беотриха, никак не мог быть их другом и союзником.

Стараясь удерживать Кэтбара в поле зрения, Элспет решительно кивнула головой. Смельчак не ждал ни секунды: со всей силы он вонзил меч в плоть дракона. Лапа, сжимавшая Элспет, от этого всего лишь чуть заметно дрогнула, зато воздух заколебался от низкого рокота. От второго удара мечом Элспет дернулась в драконовой лапе, как рыба на удочке. Белая земля и лазурное небо закувыркались, стремительно меняясь местами, чудовищная глотка исторгла мерзкий рев. Уголком глаза она увидела взмах в воздухе подобной стволу дерева лапы и падение вниз выпущенного из когтей Эдмунда, мелькнувшего, как подбитая птица.

Она успела произнести несколько слов молитвы, надеясь хоть этим помочь Эдмунду, прежде чем драконову лапу снова забила дрожь. Изгибаясь на пределе сил, она наблюдала схватку, вернее, отдельные ее эпизоды: из груди дракона била черная кровь, Кэтбар, застряв ногами в веревочной петле, пытался вонзить меч дракону в горло. Потом огромная мерзкая голова заслонила от нее картину боя.

Пока дракон пытался достать зубами собственную грудь, Элспет успела заглянуть в его бездонную пасть, узреть дымящиеся сопла ноздрей; потом все поле зрения ей заслонил один огромный злобный глаз. Она готова была поклясться, что дракон уставился на нее, что во взоре его читается холодная, лютая ненависть: «Никуда не денешься!»

«Меч!» – прошептала она в отчаянии, и тот вырос у нее в ладони, пульсируя в одном ритме с ее бешеным сердцебиением. Увы, поднять руку, размахнуться она не могла. Когти сжимали ее так сильно, что дышать и то было больно.

Дракон тем временем обнаружил источник терзавшей его боли. Из пасти вырвался язык синего пламени, лизнувший плечо. Кэтбар успел отпрянуть, но его одежда вспыхнула, веревка, на конце которой болтался этот бесстрашный воин, взметнулась в воздух. Элспет со слезами проследила взглядом его последний полет, сопровождавшийся геройской попыткой нанести чудищу еще хоть один разящий удар.

Дракон взревел, и сжимавшие Элспет когти ослабили хватку. Рука так онемела, что воспользоваться ею было почти невозможно, тем не менее девочка превозмогла боль и рубанула по чешуйчатой конечности у себя над головой. Внизу падал Кэтбар, преследуемый языком синего пламени, похожим на комету. Мгновение – и она устремилась за ним следом, вращаясь в воздухе. Меч озарял ее падение сиянием, ветер завывал в ушах. Потом весь мир побелел.

Глава вторая

«Они подошли к моим дверям зимой. Их было трое. По их замашкам и по росту я понял, что они из эльфов.

Они знали, что мой отец, смертный человек, был кузнецом и что их сородичи похитили меня когда-то, поэтому обратились ко мне по имени, присвоенному мне эльфами: они назвали меня Брокком, карликом, ведь я в сравнении с ними был коротышкой. Еще они говорили о вещах, которые эльфам, на мой взгляд, лучше было бы забыть: как они прогнали меня, когда я подрос, потому что железо в моей крови оказалось им не по вкусу, и как я увел с собой их прекраснейшую дочь, сделав ее своей женой.

– Что вам от меня надо? – спросил я их.

– Чтобы ты выковал меч, – был их ответ».

Эдмунд открыл глаза. Над ним пленительно синело небо. Вокруг громоздились белые стены разной высоты, лицо щипал мороз. Он зачерпнул что-то мягкое и холодное: снег!

Он лежал на спине в снегу, провалившись гораздо глубже, чем когда-либо прежде. Казалось, это была снежная могила. Где он?

Мальчик попытался сесть, но тут же упал. Тело пронзила нестерпимая боль. Затем накатила волна страха: вокруг стали рушиться снежные стены. На него рухнула мягкая тяжесть, и он задвигался, стараясь освободиться, принялся обмахивать обеими руками лицо. Голову он откопал, зато забросал снегом все тело; он кашлял и чихал – снег набился в ноздри и в рот. Вокруг простиралось заснеженное поле; с одного края его простору не было предела, с другого виднелся лес. Впереди, между двумя зубчатыми горами, всходило солнце. Все выглядело так странно, что Эдмунд просто лежал и таращил глаза.

А потом он увидел дракона.

Чудище появилось словно ниоткуда – огромное изгибающееся тело в сверкающей на утреннем солнце иссиня-черной чешуе. Он тут же узнал его: Погибель! Враг человечества, отправивший его по извилистому пути, погубивший корабль Элспет и ее отца. Теперь эта тварь похитила его из королевского дворца в Венте-Булгарум, когда он находился уже совсем близко от дома. Вспомнилось тошнотворное ощущение, когда он взмыл в темноту, отчаяние, от которого впору было сойти с ума. И вот дракон вернулся – не для того ли, чтобы прикончить его? Тварь парила совсем низко, в считанных футах от земли, и Эдмунд следил за ее глазом – огромным, холодным, злобным. Глаз этот был, впрочем, поврежденным, в черной пелене, но угрозу в его взгляде невозможно было вынести. От ужаса стиснуло горло, руки зарылись в снег, словно была надежда скрыться, исчезнуть в снегу…

Но нападения не последовало. Со звуком, похожим на удар грома, чудовищные крылья сложились, и длинное тело взмыло вверх, разметав вокруг Эдмунда снежные вихри. Дракон уносился в сторону гор, огромный и неуклюжий, волоча одну повисшую лапу. Считаные мгновения – и он исчез из виду.

Облегчение, разлившееся по всему телу Эдмунда, на некоторое время лишило его всяких сил. Он не сводил с гор слезящихся от утреннего солнца и мороза глаз. Когда дракон похитил его и Элспет, был вечер, только зажгли свет. Значит, они провели в воздухе всю ночь. Судя по пейзажу, дракон унес их далеко на север. Местность выглядела еще более дикой, чем Гиберния из рассказов его отца. Почему дракон бросил его здесь? Где Элспет?

Элспет! Он вспомнил волочащуюся лапу и почерневший глаз чудовища. Не иначе, девочка как-то исхитрилась пустить в ход свой волшебный хрустальный меч.

«Боги, сделайте так, чтобы она спаслась, сохраните ей жизнь!»

Он неуклюже сел в снегу, отряхиваясь. Ног не чувствовалось, все тело ныло от боли, словно превратилось в сплошной кровоподтек. Превозмогая боль, Эдмунд стал разрывать морозный снег, накрывавший его бесчувственные ноги. Под его хруст он принял сидячее положение и стал растирать ноги, морщась от возвращения чувствительности, сопровождавшейся болезненным покалыванием. Встать было невероятно трудно: колени подгибались, снег был неверной опорой. Но в конце концов он смог выпрямиться и, дрожа от холода и слабости, стал озираться, надеясь высмотреть хоть какое-то движение.

Сначала ничего не было заметно. Белая пустота простиралась во все стороны, ровная и голая. Солнце, поднявшееся над горами, слепило глаза, и он отвернулся, чтобы вглядеться в далекую полосу леса. Неужели там, среди деревьев, мерцает свет, или это ему показалось? Он поморгал, прищурился. Среди леса высился холм, и по нему медленно двигалась полоска света, словно приветствуя его, посылая ему сигнал…

Увязая в рассыпчатом морозном снегу, Эдмунд перешел на неуклюжий бег. Десятки раз он падал, несколько раз проваливался по пояс. Преодолев половину расстояния, он убедился, что не ошибся: вдали действительно поблескивал хрустальный меч, отражая свет низкого зимнего солнца. Хвала богам! Элспет торопилась ему навстречу, опираясь на меч, как на посох.

Ее бег по снегу был не менее неуклюж, она тоже то и дело падала и вязла в сугробах. И вот они – желанные объятия! Она стиснула его одной рукой, потому что в другой сжимала спасительное оружие.

– Я думала, что ты погиб! – пролепетала она. Ее лицо было мокрым – не то от снега, не то от слез.

– А я боялся за твою жизнь! Почему мы здесь, Элспет? Зачем дракон затащил нас в такое место?

Она пожала плечами:

– Откуда мне знать? Боюсь, это меч… – Она удрученно закусила губу. – Думаю, кому-то здесь понадобился меч, вот он и отправил за ним дракона. Если бы он нас не бросил…

– Как же вышло, что он выпустил нас? Ты воспользовалась мечом?

– Нет! Я ничего не успела предпринять. Это все Кэтбар… – Ее глаза горестно расширились, она отвернулась. – Мы должны отыскать его, Эдмунд!

– Кэтбар? Каким же это образом?..

– Скорее всего, он привязался веревкой к хвосту дракона, прежде чем тот схватил нас, – объяснила Элспет дрожащим голосом. – Он забрался ему на спину и давай его разить, дракон изрыгнул в него огонь, и тот свалился вниз…

Девочку уже била дрожь. Эдмунд стискивал ее руку, стараясь выглядеть спокойным, хотя ему было не менее тревожно.

– Мы тоже упали – и остались живы. Надеюсь, и Кэтбар выжил и сейчас выбирается из снега. – Голос его звучал уверенно, хотя откуда было взяться уверенности? – Мы обязательно найдем его.

Элспет кивнула. Было видно, как она старается взять себя в руки.

– По крайней мере, у нас в распоряжении целый день. Но снег так глубок…

– Выше голову! Нам не придется его искать, – прервал ее Эдмунд. – У нас есть для этого свои средства!

Считаные недели назад он стыдился своего дара, обретение которого оказалось таким болезненным. К Провидцам – людям, умеющим видеть чужими глазами, – слишком часто относились как к шпионам и изменникам.

С другой стороны, если бы не этот его дар, оба они были бы уже мертвы. Он едва ли не с облегчением опустился в снег, скрестил ноги, закрыл глаза – и устремился на поиски.

Вблизи не было никого. Слева снежная безжизненная пустыня, горы за спиной – тоже. Но и это заключение было радостным: ведь поблизости не оказалось дракона! Он мысленно устремился в сторону леса, где его ждала мелкая живность, птицы, четвероногие охотники, не вызывавшие опасений – существа не превышали размером лисицу. Одно такое существо наткнулось на нечто, сильно превосходившее его, и теперь пребывало в нерешительности, не зная, можно ли приблизиться: добыча могла оказаться живой… Глазами рыжей плутовки Эдмунд мог видеть только неясные очертания в тени под деревьями. Потом фигура зашевелилась, лисица в страхе отпрянула и была такова. Но Эдмунд успел увидеть ее острым взором носок кожаного сапога.

– Нашел! – обрадовался он. – Туда!

Сначала они пробирались к деревьям так медленно, что впору было сесть в снег и отказаться от попыток добраться до леса. Они проваливались так глубоко, что Эдмунда стала бить усиливающаяся дрожь. Его синий плащ, подарок благодарного короля Венты-Булгарум, был, конечно, красив, но теперь, изодранный в лохмотья, спасти от холода никак не мог. Он старался забыть о морозе и думать только о Кэтбаре. Смельчак был жив («Еще жив», – поправлял нерешительный внутренний голос). Его веки иногда подрагивали, и Эдмунд мог, сильно сосредоточившись, увидеть какие-то тени, почувствовать жизнь. А ведь он знал, какой опасности подвергается. Его предостерегали: не пользуйся зрением человека, находящегося при смерти, иначе навсегда лишишься своего собственного! Но он ничего не мог с собой поделать, уверенный в том, что Кэтбар должен остаться в живых.

– Он без сознания, – только и сказал он Элспет. – Надо торопиться!

После этого они почти не разговаривали, употребляя все силы на то, чтобы пробиться сквозь сугробы. Ближе к опушке снег, на их счастье, стал менее глубоким, и Эдмунд ускорил шаг, подгоняемый в равной степени холодом и тревогой за Кэтбара. Со стороны лес казался раем, но выяснилось, что там ничуть не теплее, чем на открытой местности, разве что не так светло. Меч Элспет померк, и они заковыляли в темно-зеленой мгле, вдыхая пьянящий аромат хвои. Мир сузился до нагромождения стволов и ветвей, накрытых шапками снега. Желанное разнообразие преподнесла широкая, залитая солнцем поляна. Там, под двумя крупными обломанными ветвями, лежал Кэтбар.

К своему облегчению, Эдмунд увидел, что глаза у того открыты, грудь приподнимается и опадает. Лежал Кэтбар скрючившись, привалившись к толстому стволу, на сбитых при падении с неба ветках. При их приближении он напрягся, попытался привстать, но снова рухнул. Взгляд его мало что выражал.

– Он весь обожжен! – крикнула Элспет, подбежав к бедняге. – Помоги мне, Эдмунд!

Она уже зачерпывала снег и посыпала им лицо и плечи Кэтбара. Эдмунд убедился, что кожа на лице их спасителя обожжена докрасна, а одежда на левом боку почернела от огня.

– Что мне делать? – спросил он, почувствовав себя вдруг глупым неумейкой.

– Принеси чистого снега. Я видела на корабле у отца обожженных кипящей смолой, выглядит очень похоже. Нужен холод!

Отдыхать им не приходилось: снег на ожогах быстро таял, необходимо было торопливо менять его, отчего обожженная кожа переставала пылать, хотя выглядела по-прежнему ужасно. Когда в лицо Кэтбару ударил прямой солнечный свет, он застонал и открыл глаза.

– Выходит, вы меня нашли, – пробормотал он. – Молодцы! Сильно я обгорел?

– Ничего, все пройдет, – утешила его Элспет. Правда, уверенности в ее голосе не было. Глядя на изуродованное лицо смельчака, Эдмунд сомневался, верит ли она хотя бы чуть-чуть в то, что говорит.

– Кэтбар, – не вытерпел он, – ну зачем ты за нами увязался? Ты так рисковал… Мы теперь перед тобой в неоплатном долгу.

– Какие еще долги, сынок? – возразил Кэтбар. Чтобы расслышать его слова, пришлось низко склониться над ним. Его голос уже успел обрести уверенную хрипотцу. – Я выполнял свой долг, только и всего. – Он оглядел поляну, сильно дрожа. – Старался сохранить жизнь вам и себе. Вот что я скажу: если нам хочется еще пожить, пора позаботиться о костре и, возможно, о шалаше. Сдается мне, мы угодили в Снежные земли, а это не то место, где можно безопасно разгуливать после наступления темноты.

Элспет кивнула, и они с Эдмундом принялись усердно собирать хворост для костра. На душе у юноши было неспокойно. «Не то место…» Ему припомнилась настороженность лисицы, в сознание которой он недавно наведался. Уж нет ли в этом лесу других охотников, покрупнее лисы? Он поостерегся высказывать свои опасения вслух, только стал мысленно прощупывать окрестности в поисках глаз, которыми можно было бы воспользоваться.

Пока спасители Кэтбара раскладывали костер, он рассказывал о том, как воевал на Дальнем Севере, и о некоторых привычках жителей Снежных земель, с которыми он сталкивался. Он уже мог сидеть, ему определенно полегчало, голос набирал силу. Элспет с интересом внимала рассказу наблюдательного скитальца, Эдмунд же продолжал свой мысленный поиск, все больше наполняясь тревогой. Что-то совсем рядом лишало его покоя… Вот оно!

Опасность кралась, волоча брюхо по снегу, тонко чуя каждое дуновение ветра. Донесшийся издали дух плоти усилил чувство голода. По обеим сторонам крались соплеменники, гладкие, серые, они были моложе и сильнее, но не так свирепы, не так голодны…

Эдмунд выпрямился.

– Здесь оставаться нельзя, – отчеканил он. – Выбирайтесь-ка из-под ветвей. Нас выслеживают.

Кэтбар изрек какие-то проклятия и попытался приподняться, но со стоном осел в снег. Пришлось Эдмунду и Элспет вдвоем ставить его на ноги. Он тяжело повис на юноше, хрипло дыша и багровея обожженным лицом.

– Погодите, дайте отдышаться, – простонал он.

Держась за руку Эдмунда, он сделал шаг вперед, вновь простонал и замер, восстанавливая дыхание. Новая попытка… Оказалось, он все же в состоянии передвигаться сам.

– Теперь все будет в порядке, – заверил он ребят. – Принесите-ка мне мой меч, вон он, видите? И захватите хворост, он нам еще пригодится.

Элспет повела их из лесу, ступая в собственные глубокие следы в чаще. Солнце уже клонилось к закату и светило слабее. Кэтбар и Эдмунд ковыляли за ней следом. Эдмунд с радостью ускорил бы шаг, но их грузный раненый не мог двигаться быстрее: он не жаловался, но обильно потел. Теперь его лицо, несмотря на мороз, заливала бледность. Эдмунд то и дело оглядывался и шагал со всей осторожностью. Преследовавшие людей невидимые существа рассыпались в надежде окружить их, прежде чем они достигнут опушки. Эдмунд чувствовал, как уверенно они сокращают расстояние, отделяющее их от растерянной добычи: стая настигала двуногих без всякой спешки. Только старый самец, самый голодный из всех, чье зрение юноша недавно позаимствовал, опередил остальных и подползал все ближе, готовый первым приступить к кровавому пиршеству…

Эдмунд споткнулся о корень, пришел в себя и огляделся. Оказалось, он едва не перешел на бег, волоча за собой раненого.

– Скоро мы выйдем из лесу! – подбодрила их Элспет.

Лицо Эдмунда заливал пот. Впрочем, деревья явственно расступались, он уже видел впереди снежную равнину, солнечный свет, зазубренные гряды серых гор вдали. Элспет, ушедшей далеко вперед, опасность больше не грозила. Но за их спинами раздался сначала плохо различимый, потом быстро нарастающий волчий вой.