Текст книги "Миллионерша-подросток"

Автор книги: А. Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Голос её звучал интимно и в нем было достаточно сексуальности, чтобы это было похоже на правду. Я почти слышал, как Cол рычал и плевался в телефонную трубку. Я усмехнулся. Девчонка знала толк в своем деле. Грейс продолжала рассказывать ему о том, что мы были у меня с семи часов вечера и никуда не выходили из-за сильного дождя, и что я не мог ничего натворить, потому что был все время с ней. При этом она настолько превозносила мои мужские достоинства, что я не выдержал и забрал у неё трубку.

– Убедился, Сол?

Он знал, что я вру, так как, прежде чем повесить трубку, спросил:

– Когда ты мне расскажешь все, как было на самом деле?

– Почему ты спрашиваешь?

Внезапно он перестал сдерживаться и прорычал:

– Ты знаешь, почему я спрашиваю! Убитый парень давно известен полиции, он был не последним человеком в местной мафии. Если не хочешь, чтобы мафиози сели тебе на хвост, постарайся, чтобы твое алиби было железным.

Я повесил трубку и несколько минут сидел на кровати около телефона. Девушка неподвижно стояла рядом и несмотря на весь спектакль, который она только что разыграла для Сола, на лице её застыл страх.

– Что ... – начала она.

– У нас неприятности, киска, – сказал я ей. – Это парень, с которым я вчера расправился, был членом местной бандитской группировки.

– О Господи, – только и сказала она.

– Ты не хочешь рассказать мне теперь обо всем? – спросил я. – Это может мне помочь.

Она с отчаянием покачала головой.

– Мне нечего тебе сказать, Джерри. Я ничего не знаю. – В её голосе послышалась истерика и она схватила меня за руку, поворачивая лицом к себе. – Я говорила тебе, я ничего не знаю! Я как персонаж из книги – несчастная маленькая богатая девочка, которая убегает из дома, потому что ей втемяшилось в голову посмотреть на жизнь, какая она есть на самом деле. Я не разрешила тебе отвезти меня в Мемориальную больницу прошлой ночью, потому что прохожу там практику как медсестра, а числюсь под совершенно другим именем, и мне бы не хотелось, чтобы они узнали, кто я на самом деле. Никто об этом не знает, кроме тебя.

– Никто? – спросил я.

Для начала это было не так уж много, но, по-крайней мере, хоть что-то.

Она кивнула, затем продолжила:

– Знает только ещё один человек, но он живет в Нью-Йорке.

– Итак, что же произошло прошлой ночью? Кто тебя так отделал? Почему кто-то хотел убить тебя? Объясни мне. Я хочу, чтобы ты рассказала мне все, что можешь вспомнить о прошлой ночи. Между прочим, под каким именем тебя знают в больнице?

– Стил. Рени Стил. Я поступила туда по фальшивым документам, которые мне устроил в Нью-Йорке мой адвокат, который возглавляет опекунский совет. Он сделал это, потому что иначе я могу уволить его в любое время, когда захочу. Он единственный, кто знает, где я. Как бы то ни было, я устроилась медсестрой около четырех месяцев тому назад и все шло прекрасно вплоть до недавнего времени. Одна из девушек, с которой мы живем в одной комнате, начала рассказывать нам о своем новом приятеле. Этот парень каким-то образом был замешан в игорном бизнесе в этом городе. Его зовут Анджело Перуцци. Я прочитала некоторые газетные вырезки, которые хранила Лола – так её зовут, Лола Иммер – и он стал в наших глазах ещё более смелым и загадочным. Все другие медсестры завидовали ей и обычно собирались в нашей комнате, когда она возвращалась после свидания с ним, чтобы послушать про его подвиги. Она даже расхаживала по общежитию в джинсах, на которых сзади было вышито его имя. Обычно все девочки охали и ахали и слушали с раскрытыми ртами её рассказы о нем и его друге по имени Нерсис.

– Однажды Лола влетела в нашу комнату и предложила нашей соседке пойти вместе с ней на свидание с Анджело и Нерсисом. Девушку, которую она пригласила, звали Мэри Сли, и, конечно, она согласилась. Через некоторое время Лола и Мэри пригласили меня на ужин домой к Анджело. Так как я никогда нигде не бывала и ни с кем не встречалась, то я согласилась. А кроме того, проводить в общежитии семь дней в неделю было очень скучно. Все остальные девушки завидовали Лоле и Мэри, и я боялась, что если откажусь, начнутся ненужные вопросы. В общем, я пошла. Я познакомилась с Анджело и Нерсисом и со многими другими парнями, бывавшими в его доме, – она вздрогнула, – и в том числе с парнем по имени Эл.

– Прошлой ночью, когда ты нашел меня, Джерри, я была на вечеринке в доме Анджело, и поверь мне, я не знаю, почему меня избили. Честно. Я вышла в сад за домом и сидела у маленького бассейна – хотела подышать свежим воздухом – когда два человека схватили меня и запихнули в машину. Они проехали некоторое время, а потом ни с того ни с сего начали бить меня мокрыми полотенцами и резиновым шлангом до тех пор, пока не решили, что меня можно уже где-нибудь выкинуть из машины – я не знаю, где – и убить. Я слышала, как один из них говорил, что они должны убить меня, потому что они уже потратили половину денег, полученных по контракту. Улучив удобный миг, я выпрыгнула из машины и побежала. Двое кинулись за мной, а двое остались в машине. И это все, Джерри. Это все.

– Понятно, – сказал я, когда Грейс замолчала. – Оденься. Возможно, скоро нам придется выйти.

– Одеться? – спросила она слегка раздраженно. – Во что одеться? Ты изрезал ножницами все, что на мне было вчера ночью. Кроме того, я не собираюсь выходить отсюда, пока не буду уверена, что я в безопасности.

Я перевел взгляд с её лица туда, где её маленькие груди гордо выступали под тканью пижамы.

– Если ты не наденешь на себя что-нибудь, то я не могу гарантировать тебе безопасность.

– Хорошо, если тебе не нравится, как я выгляжу в твоей пижаме, я могу одеться, как леди Годива. – Она захихикала. – Или тебе не нравится леди Годива?

– Только не на лошади. Но если она смотрит на потолок через мое плечо, это другое дело.

– Мне все равно, – сказала она с досадой. – Кажется, мне сказали прошлой ночью, что я ещё не достаточно взрослая, чтобы представлять интерес.

– Да, – сухо ответил я.

Я забыл про её одежду. Прошлой ночью, вернувшись от девушек, перед тем, как лечь спать, я подумал, что первым делом утром должен позвонить Лорне. Лорна – длинноногая и пышногрудая брюнетка, с которой я провел немало приятных часов – была владелицей нескольких магазинчиков. Еще она была лучшей минетчицей, с которой я когда-либо имел дело. Некоторые мои приятели считали так же.

– Разве я не могу быть интересной, Джерри?

– Можешь, – усмехнулся я, протягивая руку к телефону, – если интересы мужчин вдруг переключатся на детей.

– О! – произнесла она с возмущением.

Затем в трубке послышался темпераментный голос Лорны.

– Привет, детка, – сказал я ей. – Как поживает моя любимая брюнетка?

– Джерри! – Ее голос был полон радостного удивления. – Куда ты пропал? Я не слышала тебя целую вечность.

– Подожди, дорогая. У меня к тебе дело.

– Что случилось, Джерри? Что у тебя на этот раз?

– Я точно не знаю. Сейчас мне нужно, чтобы ты сделала для меня несколько покупок – срочно. – Затем я передал ей размеры и список вещей, которые назвала мне Грейс.

– Она хоть хорошенькая, Джерри? – спросила Лорна прежде, чем я повесил трубку.

– Кажется, ещё слегка маловата. – Может быть я ошибался, но мне показалось, что я уловил нотку ревности в голосе Лорны, поэтому ответил ей:

– Выкинь эти мысли из головы. Она ещё ребенок, а рассказывать детям о птичках и пчелках никогда не представляло для меня интереса.

Полчаса спустя, приняв душ, я был готов выйти из дома, когда зазвонил телефон. Это снова была Лорна.

– Джерри, – сказала она взволнованно, – я только что вернулась в офис с покупками, о которых ты просил, и одна из моих девушек передала мне, что окружной прокурор пытался связаться с тобой! Его люди сейчас едут к тебе домой! У тебя какие-то неприятности? Девушка слышала, как он приказал кому-то из своих людей ехать за тобой. Если ты собираешься удрать, лучше поторопись!

– Оставайся на месте, крошка, – ответил я ей. – Я заеду за покупками через десять минут.

– Но, Джерри...

Я повесил трубку, схватил махровый купальный халат из ванной и бросил его Грейс, сказав:

– Накинь пока его. Я скоро приеду.

Когда я вернулся, Грейс встретила меня полностью обнаженная.

– Я тебе нравлюсь? – кокетливо спросила она, вертя грудками и выпячивая животик с детским пушком на лобке.

У меня сжалось горло. Член мгновенно затвердел и отчаянно рвался наружу. Бросив ей одежду и велев одеваться, я выскользнул из квартиры и помчался к Эмме. Обуревавшая меня страсть была столь необузданной, что всего три минуты спустя я уже вернулся, удовлетворенный.

Грейс ещё одевалась в спальне. Есть девушки хорошенькие, есть прелестные, есть смазливенькие, бывают восхитительные, но некоторые настолько прекрасны, что просто не поддаются описанию. Когда впервые видишь одну из них, то чувствуешь себя так, будто тебя ударили тяжелым молотом прямо под дых. Когда Грейс вышла из спальни, я почувствовал примерно такой удар.

Дыхание у меня перехватило, в ушах зашумело и внутри все сжалось несмотря на то, что я только что вернулся, излив свою страсть в упругое влагалище Эммы Проделл. Думаю, что выглядел полным идиотом, пока стоял, уставившись на Грейс, как приезжий из глухой провинции впервые в жизни пялится на небоскреб. Она была воплощением мечты, в облегающих брюках и элегантном болеро. Не знаю, что она с собой сделала, но это было прекрасно. Ее ресницы казались длиннее, губы мягче и теплее.

– Тебе нравится? – спросила она, изящно повернувшись, чтобы я мог лучше её рассмотреть. Не получив ответа, она направилась ко мне. – В чем дело, Джерри? Ты себя плохо чувствуешь?

– Все в порядке, – проквакал я, судорожно сглотнув.

– А в чем дело?

– Нет, ничего. Просто мне показалось, что ты выглядишь как-то странно.

– Катись к черту, – прорычал я, сам не зная, почему, и в ту же секунду Грейс порхнула через всю комнату прямо в мои объятья.

– Дорогой, с тобой действительно что-то не так. – Ее прелестное лицо выражало глубокую озабоченность. Сквозь ткань одежды тепло её тела опалило меня, как раскаленное железо, её острые юные грудки упирались в мою грудь, её стройные бедра тесно прижались к моим. Мой член предательски затрепетал и начал выпрямляться. Прежде чем я успел остановить её, она поднялась на цыпочки и приблизила свои пухленькие нетерпеливые губки к моим губам, застигнутым врасплох. Я прижал её к себе, упиваясь её щедростью и ненавидя себя в то же время. Трезвый голос моего подсознания твердил мне, что я трижды дурак. И я грубо оттолкнул её, не обращая внимания на выражение обиженного удивления на лице девочки. Я не мог допустить, чтобы это далеко зашло. В мои планы не входило серьезное увлечение кем-то. А особенно Грейс Брамли, которая – если я правильно её понял – отдаст все, отдаст от чистого сердца и навсегда.

– Сядь, – резко сказал я ей. – Нам с тобой нужно кое о чем поговорить.

– О, – произнесла она тоном маленькой девочки.

Но она не могла меня обмануть. Лучше, чем кто-либо другой я знал, что она не была больше маленькой девочкой. Ее поцелуй сказал мне об этом.

Грейс села на кушетку около приемника, поджав под себя ноги, а я начал мерить шагами комнату. Не знаю, почему, но мне лучше думается, когда я хожу. Она не проронила ни звука с тех пор, как я оттолкнул её – просто сидела и пожирала меня глазами.

– Как ты собираешься уладить свои дела в больнице? Там строго следят за своим персоналом.

– Я позаботилась об этом, пока ты уходил куда-то. Я позвонила Самуэлю Гинзбергу в Нью-Йорк. Это мой адвокат. И попросила его сообщить в больницу, что умерла моя тетя и я уехала на несколько дней.

– Они в это поверят?

– Не знаю. – Она пожала плечами. – Я не уверена, что останусь там работать. – Она подалась ко мне. – Мне кажется, я нашла кое-что поинтереснее.

Я пропустил её реплику мимо ушей, понимая, что она имела в виду.

– Вот что я придумал, – сказал я ей. – Ты не побоишься снова пойти в тот дом к Анджело Перуцци?

– Одна? – спросила она, глаза её широко раскрылись.

– Конечно, нет. Я пойду с тобой как твой приятель. Он поверит? Ведь у нас такая разница в возрасте...

– Кстати, а сколько тебе лет? – спросила она. Когда я ответил, она слегка нахмурилась. – Ты старше меня на каких-то четырнадцать лет. И я не вижу, почему он не поверит. Он намного старше Лолы, а она лишь на два года старше меня. А кроме того, он и Эл одного возраста.

– Кто такой Эл? – Она опустила глаза и взрогнула, затем посмотрела мне прямо в лицо и с неприязнью в голосе ответила: – Он что-то вроде телохранителя Анджело. По-крайней мере, он так говорит.

– Хорошо, котенок, выкладывай. Что из себя представляет этот Эл?

– Ну, в общем так. Анджело – это приятель Лолы, а Гресис – приятель Мэри, и он... я тогда не знала, но меня пригласили, чтобы я подружилась с Элом. Он... он... – Грейс снова вздрогнула. – Мне хотелось каждый раз вымыться после того, как он прикасался ко мне.

– Ты уверена, что никогда не видела никого из тех парней, которых я убил прошлой ночью? Никто из них не околачивался раньше около дома Перуцци?

Грейс покачала головой.

– Куда они тебя повезли, чтобы заняться тобой?

– Они ездили по каким-то темным улицам. – Она замолчала и глубоко вздохнула. – Что я должна сделать, Джерри? Если ты со мной, то мне абсолютно все равно. Я согласна на все.

– Тогда свяжись с Лолой или Мэри и выясни, когда они будут у Перуцци. Напросись на приглашение. Расскажи им обо всем, что произошло прошлой ночью и скажи им обо мне. Поняла?

– Я попрошу Лолу принести мои вещи к Анджело и мы сможем там их забрать, – сказала она, идя к телефону.

Пока она разговаривала по телефону, я достал из холодильника два ломтя вырезки, положил их на решетку, затем засунул разогреваться в духовку пакетик картофеля-фри, размышляя при этом о том, что мне нужно посетить миссис Джон Л. Брайн, чтобы отыскать её сына Cидни, иначе Старик в Вашингтоне подумает, что я совсем забросил свою работу. К тому времени, когда Грейс закончила разговаривать по телефону, еда была уже на столе.

– Я разговаривала с Лолой, – сказала Грейс, с большим аппетитом налегая на бифштекс. – Она беспокоилась обо мне, и Мэри тоже. Очевидно, консьержка нашего общежития не рассказала им о моей бедной умершей тете. Лола никому не проболтается, что я здесь, а впрочем, мне все равно, если и проболтается.

– Когда мы пойдем к Перуцци?

– Сегодня днем. Лола будет там. Я сказала ей, что мы тоже зайдем.

Я растянулся на кушетке, слушая пластинку, наполнявшую комнату мягкими звуками, когда Грейс пришла из кухни с передником вокруг пояса и с посудным полотенцем в руке.

– Да, однако, – я с улыбкой посмотрел на нее. – Взгляните только, кто у меня в роли домработницы. В моей жизни случалось всякое, но мультимиллионерша занимается у меня домашним хозяйством явно впервые.

Грейс присела на пол, опершись рукой о кушетку, её лицо было очень серьезно.

– Я потому убежала из дома, что не могу вести себя там так, как я хочу, Джерри, – сказала она тихо. – Ты знаешь, один раз, когда я убежала из дома, я работала официанткой в ресторане в Вашингтоне, просто, чтобы почувствовать себя полезной, потому что хотела делать что-то сама. Опекунский совет, управляющий моим капиталом, кажется, считает меня общественным достоянием – из-за того, что я Грейс Брамли, я должна быть членом какого-то клуба или принадлежать к какому-то комитету, всегда быть на виду и на слуху. Это как компенсация за то, что я богата – из-за этого я полностью лишена личной жизни. – Она со злостью стукнула своим маленьким кулачком по коленке. – Я не хочу так жить! Все, чего я хочу от жизни – это чтобы меня оставили в покое. Я сказала Гинзбергу, что если он не оставит меня в покое, то в день, когда я вступлю во владение своим капиталом, я потрачу все до единого цента на то, чтобы разорить его и пустить по миру всех членов опекунского совета. Вот почему они меня теперь не трогают. Выражение её лица снова изменилось, и на этот раз оно было какое-то торжественное и даже одухотворенное. – Ты знаешь, чего я в действительности хочу от жизни, Джерри Рэм? Я хочу любить человека, который будет любить меня, и обзавестись детьми. – Она замолчала и сидела не двигаясь. Ее близость, её нежный девичий запах, это было уже слишком – любой нормальный мужчина. Моя кровь горячей волной начала медленно подниматься от шеи к лицу. Член мой восстал, трепеща в тесных брюках. Внутри снова все напряглось и мне стало трудно дышать.

– Ну, – я попытался, чтобы мой голос звучал равнодушно, – ты скоро встретишь какого-нибудь парня, с которым обретешь счастье. – Чтобы не смотреть на нее, я повернулся на спину, сцепив руки за головой, и уставился в потолок. – Ты ещё так юна. У тебя все впереди.

Никто из нас больше не проронил ни слова, звуки вальса Штрауса медленно заполняли комнату, то усиливаясь, то затихая вокруг нас.

– Джерри... – начала она.

– Выбрось меня из головы, киска. Ничего не получится. Может быть у двух других так и было бы, но не у нас.

– Но ты ведь сам чувствуешь. Ты знаешь, что что-то случилось между нами.

– Я этого не говорил, но даже, если это и так, все равно ничего не выйдет.

– Почему, Джерри? Почему у нас ничего не получится? – Мне показалось, в её голосе послышались слезы.

– Для этого есть две причины, – сказал я медленно и отчетливо, чтобы она поняла каждое мое слово. – Во-первых: я знаю, что не смогу долго оставаться с какой-то одной женщиной, какой бы замечательной она ни была. Мне нужно разнообразие. Случайные связи, назови их так, если хочешь. Я не могу привязаться к какой-то одной женщине. Для других мужчин это нормально, но не для меня. Я не хочу этого. Вторая причина заключается в том, что у нас с тобой разные жизни. Ты всегда жила, как за каменной стеной, а я... ты сама видела, как я провел последние два дня. За небольшими исключениями это моя обычная жизнь.

Ни один мускул не дрогнул у неё на лице, когда я замолчал – она просто сидела неподвижно и крупные слезы катились у неё по щекам.

– Ты привел очень убедительные доводы, – сказала она наконец, шмыгая носом. – Получается, что ты прав. Я никогда раньше не была влюблена. Мне казалось, что я влюбилась однажды – когда работала официанткой – но он совсем не обращал на меня внимания. А теперь мне показалось, что я встретила свое счастье.

– Это все пройдет, киска. – Я старался говорить равнодушно. – Дай только время. И ты забудешь обо мне.

– Я вижу, – сказала она. – И я понимаю. – Слезы внезапно прекратились, и её голос лишь слегка дрожал. – Если бы я была проституткой или одной из этих доступных девок, которые всегда готовы повеселиться с тобой, тогда я была бы нужна тебе. Разве это не так, Джерри?

Следи за собой, сказал я себе. Она может так же легко обвести тебя вокруг пальца, как и окружного прокурора сегодня утром.

– Ты близка к истине, но это не совсем так.

– Тогда, что ты имеешь в виду? – Я не ответил и она снова спросила: Разве ты не это имел в виду? Я буду больше тебе нравиться, если устроюсь в какой-нибудь отель, чтобы предложить свои услуги в качестве девушки по вызову, а потом вернусь к тебе? Тогда твое отношение изменится? Тогда я буду больше подходить тебе?

Она потрясла меня до глубины души. Уложила наповал. Почему? Просто потому, что я знал: она и вправду способна сделать то, о чем говорила. К тому же, она была в отчаянии.

– Послушай, все слишком необычно для нас обоих. Я не хочу иметь восемь детей и маленький коттедж с белым палисадником. Ты же мечтаешь о семейном счастье. Но никто не мешает нам попробовать, что у нас могло бы получиться. Давай поиграем в такую жизнь. Может быть, мне и понравится, а может – нет. Но в любом случае – никаких обязательств. Ничем себя не связывать. Поняла?

По-крайней мере, это не даст ей превратиться в девушку по вызову.

– Я поняла, Джерри. Когда мы начнем играть?

– Прямо сейчас, киска. Иди сюда. – Я повернулся к ней, но она уже ждала меня. Ее губы были мягкими, как летний ветерок – мягкими и зовущими, такими мягкими, свежими и упоительными, каких я не знал никогда в жизни. Ее лицо светилось каким-то внутренним светом, когда мы прервали наш поцелуй, от этого сияния выражение её лица изменилось, оно не было больше унылым, а безмятежно счастливым. От одного взгляда на неё я почувствовал себя совершенно умиротворенным.

Она вздохнула и с такой же радостью в голосе сказала:

– О, Джерри, подумать только, что такое могло случиться со мной, пусть даже мы и разыгрываем представление.

– Да, – сказал я, и так как в ту минуту я больше ни о чем не мог думать, я повторил. – Да.

Она весело засмеялась и дразня меня, спросила:

– И теперь я стану твоей женщиной?

– Это вряд ли, – сказал я, принимая серьезный вид. – Очень сомневаюсь, даже если бы мы и не играли.

– Почему? – Она вскочила на ноги и встала около меня, расставив ноги и уперев свои маленькие кулачки в бедра. Голова её была наклонена в одну сторону, как у прислушивающейся птички, на лице появилось озорное выражение. – Сейчас же скажи мне, почему, Джерри Рэм!

– Ты не способна стать моей женщиной, вот почему.

Мое заявление выбило её из колеи. Она явно не поняла, что я имел в виду. Она сосредоточенно наморщила одну бровь, затем подскочила к зеркалу около двери и стала рассматривать себя, поворачиваясь так и эдак, все ещё подперев бока руками, тщетно пытаясь найти ответ.

Я рассмеялся, потому что не мог больше вынести этого. Но, главным образом, я смеялся потому, что мне было хорошо. Я все ещё продолжал смеяться, когда она оторвалась от зеркала и подбежала ко мне, на её прелестном личике было выражение шутливой решимости.

– Джерри Рэм! Объясни мне сейчас же, над чем ты смеешься, или я... я...

– Да? – я с трудом перевел дух, мой смех заглушал звуки музыки в комнате.

– Я буду щекотать тебя! – воскликнула она и набросилась на меня.

– Перестань, – крикнул я, хватая её за руки.

– Ты! – наскакивала она в притворной ярости. – Ах, ты! – Затем она стала жалобно канючить. – Пожалуйста. скажи мне, что ты имел в виду.

– Хм, – сказал я, переставая смеяться. – Пойди и спроси у медэксперта, с которым мы встречались у окружного прокурора сегодня утром.

Ее лицо абсолютно ничего не выражало, пока значение моих слов не дошло до нее. Затем она смущенно хихикнула, яркая краска залила её шею и лицо. Внезапно она перестала смеяться и почти с идиотским выражением уставилась на меня, а потом вдруг прыснула. И громко, уже совсем в открытую захохотала.

– Но я всегда думала, что это считается ценным качеством.

Несколько минут мы молчали, потом я ответил:

– Киска, невинность является одной из самых бесполезных вещей на свете. И не спрашивай меня, почему. Если ты до сих пор этого не знаешь, то нет смысла тебе говорить об этом.

Затем она снова сразила меня наповал. Из двух стволов сразу, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь привыкнуть к тому, как эта девочка может провести кого угодно.

Она молча склонилась надо мной, неуловимым движением расстегнула "молнию" на моей ширинке, ловко извлекла мой член и, оттянув вниз кожицу, обхватила головку губами. Я настолько опешил, что добрых секунд пять не шевелился, и лишь потом оттолкнул её и спрятал бьющийся в конвульсиях член в спасительные брюки.

Грейс как в ни в чем не бывало утерла губы и спокойно посмотрела на меня; в прекрасных глазах светился вызов:

– Даже если мы только играем, тебе некого винить, кроме себя, в том, что мой статус остается без изменений.

– Ничего, – сказал я ей, садясь на кушетку, – игра может заходить очень далеко. За маленьким исключением, она становится реальностью. Пойдем – надо подготовиться к встрече с Анджело Перуцци и его приятелями.

Белокаменный особняк Перуцци был большим, но невысоким, со множеством окон, закрытых жалюзи. Он высился вдали от дороги, окруженный с одной стороны большим изумрудно-зеленым садом. В нем росли обычные деревья и кустарники. В центре торчала неухоженная цветочная клумба. Когда мы выходили из машины, я разглядел сквозь высокую ограду плавательный бассейн овальной формы в дальнем углу сада. Перуцци и в самом деле не бедствовал.

Высокая стройная девушка, открывшая дверь на звонок Грейс, выглядела просто сногсшибательно: темные волосы, забранные наверх, черные глаза, оливковая кожа, пышная грудь и узкие бедра. Увидев мою спутницу, красавица радостно взвизгнула.

– Ты напугала меня до смерти, – накинулась она на Грейс. – Где ты пропадала?

Девушки кинулись друг другу в объятия и стояли так до тех пор, пока я не принялся так громко покашливать, что меня можно было услышать с другой стороны улицы.

– О, Джерри. Извини. – Грейс повернулась ко мне. – Это Лола, моя соседка по комнате в общежитии, я тебе о ней рассказывала.

Лола лучезарно улыбнулась, внимательно разглядывая мою физиономию, сделала легкий реверанс, затем взглянула на Грейс:

– Вы тот самый, кто... это он, Рени? Газеты полны сообщений об убийстве. Они называют это убийством гангстеров, но ваши имена нигде не упоминаются.

– Это он самый, – ответила ей Грейс. – В её голосе слышалась гордость.

– Что же вы, входите, – воскликнула Лола. – Не стойте в дверях. – Мы вошли в дом, а она продолжала: – После твоего исчезновения, Рени, я на неделю отпросилась из больницы и даже не приходила на вечернюю проверку. Я здесь сейчас совсем одна. Анджело с друзьями поехали в город потренироваться в тире. Они вернутся с минуты на минуту.

Гостиная была обставлена роскошной мебелью из дуба и липы, пол устилали пушистые персидские ковры; прекрасные стереомагнитофон и телевизор дополняли картину общего великолепия.

– Расскажи мне обо всем, что произошло, – попросила Лола, обращаясь к Грейс.

– О прошлой ночи?

Темноволосая девушка кивнула, и Грейс начала рассказывать. И пока она рассказывала, я сидел как болван, а Лола все охала да ахала. Когда Грейс закончила, Лола снова заметила, что наши имена не упоминались в газетах. Я подумал, что это Cол Конвейл пытался защитить нас.

– Подумать только, – сказала Лола, – они похитили тебя прямо здесь, около бассейна, и никто из нас ничего не знал об этом. Я подумала, что ты вернулась в больницу, но когда ты не явилась на вечернюю проверку, я начала беспокоиться.

Бывает, что стоит только увидеть такую рожу, и ты уже знаешь, что будешь бить его, и знаешь также, что будешь лупить по своим правилам разбивать вдребезги мерзкую рожу и отделывать его по всем правилам уличного боя. Я понял это, как только этот ублюдок появился в дверях. Лола представила его как Эла, и я понял, почему Грейс хотелось каждый раз вымыться после его прикосновения.

Это был настоящий гигант – не менее шести футов с четвертью – и весил, по-крайней мере, двести пятьдесят фунтов, широкоплечий, с длинными, нелепо свисающими вниз руками. В этом не было бы ничего необычного, если бы не его голова, которая была под стать телу. Она была гладкой, как бильярдный шар, и вытянутой, как яйцо. Да, именно так – как яйцо. Но даже и это не так бросалось бы в глаза, если бы не его физиономия, грубо налепленная на переднюю часть головы. У него были отвислые, темно-красные губы, огромный приплюснутый нос и крохотные поросячьи глазки; подбородок вообще отсутствовал.

Грейс ничего не сказала и даже не взглянула на него, когда Лола представляла его мне.

– Привет, – сказал я, не потрудившись встать.

Он что-то промычал и посмотрел на Грейс, идиотская восхищенная ухмылка появилась на его роже.

– Привет, куколка, – пророкотал он.

Я сидел в кресле у окна, выходящего в сад. Лола и Грейс болтали на кушетке, лицом к телевизору. Они сидели там, пока Грейс пересказывала события прошлой ночи. Эл бесцеремонно плюхнулся между ними и потянулся к Грейс. Он сграбастал обе её руки в свою огромную лапищу и хотел другой рукой обнять её за плечи и притянуть к себе.

– Прекрати! Вставай оттуда, свинья! Не сметь лапать моих женщин, прорычал я, поднимаясь на ноги.

Громила посмотрел на меня, как на инфузорию, будто и не подозревал, что я здесь нахожусь.

– О Господи! – взволнованно воскликнула Лола. Затем обратилась к Грейс, шепча в отчаянии: – Рени, останови их! Эл убьет его.

Грейс ничего не ответила и я почувствовал на себе её взгляд. Идиотская ухмылка снова появилась на свинячьей морде Эла, только теперь в ней отражалось и горячее нетерпение.

– Супермен, – сказал он, его усмешка стала ещё шире. – Супермен хочет, чтобы ему преподнесли урок.

Он поднялся на ноги и приблизился ко мне. Мне это начинало нравиться и я громко рассмеялся, чувствуя, как внутри у меня разливается приятное тепло. Мне всегда нравится смотреть, как эти недоумки, которых я собираюсь проучить, начинают заводиться. Я отступил на шаг, чтобы отвести его подальше от девушек, и он попался на крючок, как голодная форель. Отвратительный запах вырвался из его пасти, когда я нанес сокрушительный удар правой ему под дых. Его глаза бешено завращались и он стал сгибаться пополам, теряя сознание. Но я не хотел, чтобы этот подонок так легко отделался. Без сознания он не почувствует боли, а я хотел, чтобы ему было очень больно. Я хотел, чтобы он страдал. Я вмазал ему снизу прямо под скошенный подбородок.

Он резко выпрямился и издал звук, вроде "Гаа...!" Затем попытался дотянуться до меня. Какие же идиоты бывают на свете. На этот раз я сломал ему четыре пальца на правой руке. Когда он ринулся на меня, его пальцы были растопырены. Я тоже расставил пальцы на своей правой руке, переплел их с его пальцами, сжал его запястье левой рукой, затем резко рванул правую руку назад и вниз. Послышался хруст костей и его дикий вопль от невыносимой боли.

"Супермен", вспомнил я, снова рассмеявшись. "Супермена нужно проучить". Ха!

Он придерживал свою сломанную кисть левой рукой, я подошел ближе и резко ударил ребром ладони по голове сначала с одной стороны, потом с другой. Громила жалобно всхлипнул, а я усмехнулся. Мне приятно было смотреть на содеянное. В следующий раз он дважды подумает, прежде, чем класть свои грязные лапы туда, куда не следует. Надеюсь, я преподал ему хороший урок, ему же на пользу.

Он схватился за голову и снова стал сгибаться пополам, на этот раз ему бы это удалось, если бы я не врезал ему коленом прямо в лицо. Это заставило его распрямиться, и я нанес рубящий удар ребром ладони по его широкому приплюснутому носу. Я почувствовал, как хрустнули кости. Теперь его нос станет совсем плоским. Кровь струилась из разбитого рта и сломанного носа, и слабые булькающие звуки вылетали из горла. Я с силой ребрами ладоней ударил сверху по шее, там, где она соединяется с телом. Это окончательно добило его. Руки повисли, а он стоял, качаясь, заливаясь кровью и всхлипывая.

Прежде, чем он смог очухаться, я отвел назад правую ногу и нанес ему страшный удар по яйцам. Эл заревел, как смертельно раненый бык и свалился на пол.