Текст книги "Огонь и крапива (СИ)"
Автор книги: Зола
Жанры:
Ужасы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
– Хорошо, – сказал Энмор, стараясь говорить спокойно и уверенно, хотя внутри у него всё разрывалось от тревоги – губы Иола посинели, а глаза смотрели туманно, словно ничего не видя. – Я пойду. Только скажи, куда.
– Иди… к Синей скале. Иди… Не забудь про крапиву, Энмор… Помни: крапива…
С этими словами он опустил дрожащие веки и откинулся на подушку.
– Иол… – пробормотал Энмор, весь дрожа и борясь с подступившими к горлу слезами. – Я пойду, только сначала помогу тебе.
– Нет… – закашлялся Иол. – Я сам всё сделаю. Мне нужно только отдохнуть. Иди, Энмор! Скорее!
Пришлось повиноваться. Энмор вскочил на ноги и быстро, чтобы не передумать, вылетел за дверь.
– Висельник! – закричал он, кутаясь в плащ. Кричал громко, чтобы заглушить полные ужаса мысли о том, что не надо было слушаться Иола, надо было остаться и помочь ему, хоть как-то, хоть чем-то. – Висельник, где ты шатаешься!
Кот тут же спрыгнул с крыши ему на плечи, как лесной хищник, кем он, в сущности, и являлся. Энмор пробежал через тёмный сад, затворил за собой калитку и помчался вниз по склону.
Обогнув деревню, он вышел на опушку леса и остановился. Со стороны леса дул слабый ветер, он нёс с собой запахи мокрой опавшей листвы и грибов. Тёмные ветви сосен шевелились, как живые. Ночь становилась всё холоднее, и дыхание, вылетавшее изо рта Энмора, превращалось в облачка пара.
Внезапно он заметил где-то слева, вдалеке, проблеск слабого света. Обернувшись туда, Энмор увидел дом Риды – маленький островок среди моря тьмы. В низком окошке, полускрытом тяжело нависшей соломенной крышей, метался тревожно-жёлтый свет. Не задумываясь, Энмор двинулся туда.
Весь пол был завален свежесрезанными пучками крапивы. Повсюду топорщились жёсткие, уже начавшие увядать листья; в воздухе стоял крепкий кисловатый аромат. Посреди всей этой зелени, словно в зарослях, сидела Рида. Лицо её в свете огня казалось мрачным и торжественным, как у древней жрицы; руки в плотных холщовых рукавицах проворно связывали и переплетали между собой стебли крапивы.
– Рида, – изумлённо сказал Энмор, оглядываясь по сторонам, – как ты догадалась?
– Я не догадывалась, Энмор, я знала, – отрезала знахарка, не глядя на волшебника. – Может быть, твой учитель и считает меня никчёмной, но ты-то, надеюсь, не забыл, что знахарство – это Первая ступень Знания. Служителей Зелёной Грани часто недооценивают, я уже привыкла.
Судя по её язвительному голосу, ни капельки она не привыкла. Энмор перешагнул через крапивный сноп, приближаясь к Риде.
– Не обижайся на Иола, – виноватым голосом сказал он. – Он был пьян. На самом деле он уважает тебя, ты же знаешь. Он так расстроился, когда я рассказал ему, что он натворил…
– Ох, Энмор, – раздражённо махнула рукой знахарка, – он может хорошо относиться ко мне лично, но волшебники Гильдии презирают знахарей. Мы знаем всё о травах, грибах и кореньях, но в их глазах это ерунда по сравнению с фокусами и формулами!
– Хорошо, – с внезапным ожесточением сказал Энмор, – тогда, будь добра, скажи ему это сама. Он как раз лежит дома при смерти.
Рида резко подняла голову, её глаза сверкнули мрачным огнём:
– При смерти? О чём это ты?
– Некромант напал на нас возле Новых клыков и ранил его.
За что Энмор уважал Риду – так это за то, что она, при всей своей раздражительности и вспыльчивости, умела владеть собой, когда это было нужно. Она не стала ахать и сыпать вопросами. Её большие тёмные глаза сузились, губы сжались, и без того суровое лицо стало похожим на лицо древнего языческого идола.
– Он был в сознании, когда ты уходил? – спросила она. Руки её заработали быстрее, отрывая новые стебли крапивы и связывая их между собой.
– Да. Но ему очень плохо.
– Ему необходим покой. И укрепляющий сбор. Наше счастье, что я заготовила его побольше. Достань горшочек, он третий слева на полке.
Энмор достал с полки пузатый горшочек, горлышко которого было завязано тряпицей. Но даже сквозь ткань он ощутил приятный аромат трав.
– Завари полкружки, и пускай пьёт маленькими глотками, – сказала знахарка. – Но запомни: не заливай крутым кипятком. Вода должна постоять минут пять, прежде чем зальёшь травы.
– Хорошо.
– Беги, Энмор. Возвращайся сразу, как только он выпьет настой. Если будет без сознания – просто оставь, накрыв полотенцем. А я пока закончу свою работу.
– А ты успеешь?
– Ты плохо меня знаешь, – загадочно улыбнулась Рида.
Иол был вялым и измученным, но настой выпил, не возражая. Сразу после этого он заснул. Энмор укрыл учителя одеялом и, склонившись, поцеловал в наконец-то разгладившийся лоб. А потом побежал к Риде.
Её работа уже была закончена. Она встретила его на пороге, держа в руках широченный крапивный мешок, в который можно было поместить человека. Чтобы мешок было удобнее тащить, Энмор снял куртку и обмотал свёрнутый мешок вокруг талии, поверх рубашки, а потом завязал ремнём. Снова напялив куртку, он почувствовал себя донельзя неудобно.
– Будет тебе наука, Энмор, – сказала Рида, оглядывая его округлившуюся фигуру, – не ешь слишком много выпечки, а не то останешься таким навсегда.
– Да ну тебя! – воскликнул Энмор, закутываясь в плащ. – Мне и так страшно, а ты ещё больше пугаешь…
Он развернулся и шагнул вперёд.
– Энмор, – окликнула его Рида. Он обернулся. Знахарка смотрела на него тёмными, мрачно мерцающими глазами.
– Запомни, – сказала она, – ты не должен упустить ни одного.
– Я помню, Рида, – ответил Энмор и шагнул за порог. Но тут же вновь обернулся и твёрдо сказал:
– Сам бы я не смог сделать этот мешок. Спасибо тебе.
Лицо Риды немного смягчилось.
– Удачи тебе, Энмор, – тихо сказала она.
Со всех ног Энмор поспешил в лес. Верный Висельник мчался за ним, как маленькая серая тень.
Вскоре ему удалось найти след некроманта, но сперва он решил подготовиться. Сойдя со следа, он отыскал рядом небольшую полянку и принялся за работу: натаскал хвороста и сухой травы, соорудил невысокий шалаш, посыпал его павшими листьями.
– Лучше останься здесь, Висельник, – сказал он, почесав кота за ушком. – Я постараюсь скоро прийти.
Хвост кота встревоженно задёргался из стороны в сторону. Он тихо мяукнул, как будто спрашивая: «Тебе обязательно идти туда?»
Вздохнув, Энмор опустился на одно колено и обнял кота. Тот на миг вцепился в его куртку когтями и неохотно отпустил.
Не оборачиваясь, Энмор побежал обратно.
Тёмные корявые ветки перепутались над его головой. Свет луны почти не проникал сквозь завесу туч. Энмор шагал по бурым, мокрым листьям, которые совсем ещё недавно были такими красивыми и яркими. Его красные глаза, почти не мигая, вглядывались в темноту. Впрочем, не столько зрение вело его в эту ночь, сколько интуиция. Энмор чувствовал, что некромант впереди, и знал, что отставать нельзя, но и догонять слишком быстро не следует. Если он нападёт на лича раньше времени, то либо спугнёт его, либо разозлит, а нет ничего хуже мертвеца, испытывающего злость.
Длинна, длинна была эта тёмная осенняя ночь… По подсчётам Энмора, до рассвета оставалось ещё два часа, когда он наконец добрался до места. Здесь след лича был таким широким, его покрывало так много мёртвой, сгнившей, травы, что противный сладковатый запах разносился повсюду. Впереди, сквозь ветви деревьев, пробивался свет от костра. Спрятавшись за одним из нетронутых злой магией кустов, Энмор осторожно выглянул вперёд.
Перед ним открылась небольшая поляна, почти идеально круглая, поросшая густой травой, в которой прятались последние цветы. Со всех сторон поляна была окружена лесом, но с южной стороны, прямо перед глазами Энмора, возвышалась скала. Вершина и склоны скалы поросли мелким кустарником, ежевикой и ёлочками, но тот склон, который выходил к поляне, был обрывистым и гладким, как стена. То была Синяя Скала – древний Кладезь волшебства. Иол рассказывал Энмору, что Кладезей волшебства было не так уж много, и побывать там было мечтой и одновременно страхом для всех волшебников. Мечтой – потому что Кладези наделяли пришедшего могуществом. Страхом – потому что сила таких мест была слишком велика, и порой могла поглотить неудачливого искателя приключений.
Похоже, некроманта это не испугало. Он сидел прямо в центре поляны, спиной к Энмору.
Молодой волшебник вглядывался в его фигуру – и в самом деле, невысокую, бедный страдалец Рихан не обманул – закутанную в чёрный, как ночное небо, плащ. На первый взгляд, некромант сидел абсолютно неподвижно, но через несколько минут Энмор заметил, что он чуть-чуть раскачивается. Осторожно, стараясь не зашелестеть ни одним листком, Энмор двинулся в сторону, огибая поляну по кругу, и вскоре его глазам открылся плоский, как стол, камень, лишь на дюйм поднимавшийся над травой. Некромант сидел перед камнем, расставив на нём маленькие бутылочки. Всего бутылочек было четыре. Даже на таком расстоянии Энмор каким-то чутьём понял, что в бутылочках – кровь.
Внезапно некромант запел, и Энмор оцепенел от ужаса и изумления – потому что из-под грубого чёрного капюшона полился нежный, мелодичный девичий голос, который он последний раз слышал лишь сегодня утром.
Голос пел негромко, но старательно, выводя жутковатую монотонную мелодию. Все слова были Энмору непонятны, но слушая их, он ощущал, как будто холодные сухие щупальца лезут ему под одежду, трогая его кожу и пронзая до самых костей холодом и страхом. Оцепенев от потрясения, он не мог сдвинуться с места, и не сразу заметил, что песня вдруг прервалась, и скрытое чёрным капюшоном лицо повернулось к нему.
Энмор отпрянул – слишком быстро, врезавшись спиной в предательски зашуршавшую траву. Но он уже понял, что слишком поздно – некромант заметил его. Щупальца магии схватили Энмора, не давая пошевелиться, сдавили ему грудь и горло, и прежде, чем потерять сознание, он успел увидеть в темноте над собой милое лицо Тиориль, искажённое странной, болезненной улыбкой.
========== Глава 11 ==========
Энмор очнулся и не сразу смог открыть глаза. Вокруг него царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием костра. Болела голова и почему-то руки – как только Энмор смог наконец открыть глаза и посмотреть на свои ладони, то увидел, что они сплошь залиты кровью, вытекшей из аккуратных надрезов между всеми пальцами.
– Не пытайся колдовать, – донёсся до него голос Тиориль, странно глухой и безжизненный. – Я не хочу тебя убивать, но если почувствую волшебство, то мне придётся это сделать.
Помолчав, она добавила:
– Тебе не стоило сюда приходить. Тебе грозит опасность.
– Да что ты, – только и смог выговорить Энмор. Лёжа на траве, он смотрел на невысокую фигуру Тиориль, окутанную чёрным плащом. Бутылочки исчезли: вместо них на каменном алтаре был разведён маленький костёр, отбрасывающий мрачные отсветы на серьёзное лицо девушки. Хотя он осознавал, что перед ним убийца трёх человек, в том числе собственной матери, больше всего его почему-то поражал тот факт, что она изрезала ему руки. Как ни пытался, он не мог представить себе Тиориль, которая забирает кровь у Ильси и Сейдо, или убивает собственную мать – а вот представить то, как она спокойно, аккуратно режет кожу между его пальцев, чтобы он не мог сжать кулаки, оказалось очень даже легко.
Как же глуп он был раньше! Как мог не догадаться с самого начала! Вот что показалось ему странным, когда они с учителем нашли сломанную кибитку: засохшая кровь Ксайомэры и свежая – Тиориль. Это совсем не вписывалось в ту версию, к которой он пришёл сначала: что некромант ранил обеих женщин, а потом загнал и убил одну из них. В таком случае кровь Ксайомэры тоже была бы свежей. Выходит, всё было по-другому. Тиориль сама изранила и убила свою мать, довела ритуал до конца, а потом вернулась назад и нанесла себе несколько лёгких ран, чтобы притвориться окровавленной и умирающей. А он и поверил… И оставил своего учителя наедине с некромантом!
– Почему ты это сделала? – тихо спросил он. – Как ты могла?
– Это делала не я, – напряжённым голосом отозвалась Тиориль.
– А кто же?
– Я не стану произносить его имя. Это один из тех, кто живёт за пределами нашего мира.
– Демон? Но что ему нужно?
Лицо Тиориль дрогнуло, как будто она хотела заплакать. Справившись с собой, девушка тихо сказала:
– Я просто хотела научиться колдовать. Только и всего. Но у меня мало что получалось. Тогда я и обратилась за помощью к нему.
– Обратилась за помощью? Ради всего святого, кто научил тебя призывать демонов?!
Тиориль обернулась к нему, как тогда, возле Холодного озера. Только сейчас Энмор заметил, какое измученное у неё лицо. Когда она заговорила, губы у неё дрожали и шлёпали друг о друга:
– Этому не обязательно учиться. Иногда достаточно просто позвать…
Внезапно лицо девушки изменилось, да так резко, что у Энмора перехватило дыхание. Её брови нахмурились, лоб разрезали морщины, а из перекошенных губ послышался низкий, нечеловеческий голос:
– Довольно! Хватит болтать! Заканчивай это быстрее. Я… должен… снова… возвратить… себе… тело!
Последние слова она буквально выкрикнула. Её спина напряглась так, что, казалось, вот-вот сломается, глаза смотрели в никуда. Энмор замер, вне себя от отвращения, перемешанного с жалостью.
– Тиориль! – громко позвал он. – Тиориль, пожалуйста, послушай меня! Скорей погаси костёр. Нам нужно уходить отсюда. В Гильдии чародеев тебе помогут. Ты слышишь меня?
Тиориль всё продолжала сидеть, будто окаменелая. Наконец она с огромным трудом повернула к нему голову. Губы её были горестно искривлены, по лицу текли слёзы.
– Прости, Энмор, – тихо сказала она. – Прости, что обманула тебя. Это он меня заставил. Он очень силён. Поначалу он был добр ко мне… я почувствовала в себе силу, у меня стали получаться многие заклинания, которые до этого не удавались. Но потом он подчинил себе мою волю… и мои мысли.
Дрожь пробежала по её телу, и на миг она закрыла глаза, борясь с охватывающим её злом. Потом вновь открыла их и прошептала:
– Я действительно любила Сейдо. И безумно ревновала его к той девушке. И злилась на маму. Он воспользовался моими чувствами… и убил их всех.
– Назови его имя, Тиориль! – закричал Энмор. – Пожалуйста, назови его имя!
Тиориль тяжело покачала головой.
– Не могу, Энмор, – прошелестел её голос. – Он мучает меня. Прощай… Уходи, пока можешь.
В ту же секунду земля под Энмором задрожала. Огонь, разведённый в алтаре, вспыхнул ярче, и вся фигура Тиориль окуталась чёрным дымом. Дым рос и закручивался, образуя высокий столб, и откуда-то из самой середины этого столбы раздался и стих слабый тонкий крик. Энмор смотрел на это, оцепенев от ужаса. Дым был чем-то неестественным, не от этого мира; от одного его вида начинало резать глаза, а запах словно наполнял лёгкие ядом.
Дым рассеялся так же быстро и внезапно, как появился, и на траве вновь возникла замотанная в чёрное фигура. Но это уже была не Тиориль. Её милое лицо чудовищно изменилось. Пухлые щёки ввалились, кожа стала серой и морщинистой и натянулась на скулах и вокруг глаз. Рот растянулся от уха до уха, за рядом пепельно-серых, острых зубов зияла жуткая чернота. Глаза провалились внутрь черепа, и на дне глубоких пустых глазниц горели жёлтые огоньки. Вся фигура девушки вытянулась и истончилась; руки стали длиннее и тоньше, и Энмор был уверен, что эти руки невероятно гибкие, как змеи. Прижавшись к земле, скованный невыносимым ужасом, он беспомощно наблюдал за превращением. Порыв ветра донёс до него запах некроманта – запах тяжёлой могильной земли, перемешанный с запахом дыма – а потом раздался хохот. То, что совсем недавно было девушкой, воздело высоко к тёмному небу свои длиннющие руки, запрокинуло безобразную голову и хохотало во всю силу своей иссушенной глотки. Да, лич смеялся – но эти звуки, заставившие замереть в ужасе весь лес, меньше всего напоминали человеческий смех. В них слышался и визг крысы, и вопль кота, и уханье филина, и лошадиное ржание, и рёв коровы. Энмор почувствовал, как холод безумного страха охватывает его, пробираясь сквозь мышцы к костям, протягивая ледяные пальцы к самому сердцу. Он чувствовал, что все эти крики, что слышатся в смехе некроманта – крики живых существ, которых убивала Тиориль на своём долгом пути, и знал, что совсем скоро услышит крики людей.
И это случилось. До ушей Энмора долетели голоса Сейдо и Ильси, слившиеся в один испуганный и удивлённый вскрик; полный боли вопль Рихана; но протяжного предсмертного стона Ксайомэры он уже не услышал. Сжав в кулаки комочки земли, он до боли зажмурил глаза, и магия текла по его жилам, а кровь оглушительно шумела в ушах. Вместо смеха некроманта он слышал топот копыт; целые табуны диких лошадей мчались по зелёному весеннему лугу… печальный старый конь переступал с ноги на ногу в холодном стойле… маленький жеребёнок, пушистый и очаровательный, застенчиво прятал голову под живот матери… наконец, из всего лошадиного царства в его сознание ворвался один-единственный конь, чёрный, нервный, с тонкими ногами и острыми копытами. Он был чёрен, как сажа, и лишь глаза у него были красными, как кровь.
Мгновение спустя некромант тоже увидел коня. С бешеным ржанием конь взвился на дыбы посреди клубов дыма, окутавших поляну, его красные глаза горели, как угли. Некромант захлебнулся смехом. Скрипнув зубами, он выбросил вперёд руку, чтобы защититься, но конь оказался проворнее. Бросившись на некроманта, он ударил его обоими копытами в грудь и повалил на землю.
Смех сменился криками. Снова и снова конь поднимался на задние ноги, и опять обрушивал свои копыта на извивающееся тело; снова и снова исступлённое ржание смешивалось с безумными воплями и хрустом ломающихся костей. Человек давно бы погиб, не выдержав этой муки; но некромант не был человеком. Чудовищным усилием воли он справился с болью, и когда конь в очередной раз поднялся на дыбы, готовясь к последнему, смертельному удару, невидимая сила ударила его в грудь и отбросила на Синюю Скалу.
Конь сполз на траву, издав почти человеческий стон, и спустя несколько мгновений перевоплотился. На примятой траве, среди медленно рассеивающегося дыма, съёжился Энмор Кровеглазый. Моргая слезящимися глазами, он посмотрел в сторону лича.
Тот уже поднялся; кости его ног, позвоночника, неестественно длинных рук были неоднократно сломаны, но уже не они двигали телом, а магия. Голова повисла на сломанной шее; раздавленная челюсть болталась на лоскутке серой кожи. Лич расхохотался: сжавшийся на земле волшебник показался ему хрупким и мелким. И это насекомое пыталось справиться с ним!.. Он подошёл ближе, скрипя сломанными костями, его длинная рука, извиваясь, поднялась в воздух, тощий палец указал на Энмора, смертельное заклинание было уже готово вылететь из перекошенной чёрной пасти. Но лич передумал: не стоит убивать волшебника сразу, сначала стоит позабавиться…
Невыносимый холод охватил Энмора. Зубы его застучали, волосы покрылись инеем. Он почувствовал, как трескается его кожа, как холод проникает в лёгкие, замораживая в них весь воздух… Дрожащими, негнущимися пальцами он терзал застёжку ремня. Все заклинания вылетели из его головы… Или не все? Какие-то строки звучали в его мозгу… что-то невероятно знакомое, близкое, истинное…
– Нич-что… н-на свете… не своб-бод-ней мысли… – прошептал Энмор, и губы его потеплели. Пальцы внезапно обрели гибкость, и пряжка ремня расстегнулась словно сама собой.
– Она пронзает стены, мрак, века…
– Что ты несёшь? – прошипел лич. – Жалкий червяк! Ты умрёшь…
– Играючи крушит любые цепи! Её шаги звучат в любой тюрьме!
Энмор вскочил на ноги, и лич отпрянул назад, слишком поздно увидев, что волшебник держит в руках:
– Нет! НЕТ! Умри…
Его рука случайно коснулась крапивы, и он взвыл от боли. В этом вопле Энмор уловил слабый отголосок крика девушки… Сжав зубы, он бросился на некроманта, смял его, повалил на землю. Последовали несколько минут отчаянной и грязной борьбы, меньше всего походившей на поединок двух магов – серые ногти некроманта царапали кожу Энмора, длинные руки завивались вокруг него, как канаты, но Энмор оттолкнул их от себя, прижал к телу. Тот изловчился, и мерзкие серые зубы вонзились Энмору в плечо, чуть не прокусив плотную куртку и рубашку.
– Ай! Ничто на свете не сильнее воли!
В её руках – и слава, и позор,
Она возводит города и рушит,
И раны лечит, и войска ведёт…
С огромным трудом Энмору удалось наконец накинуть некроманту мешок на голову, пропихнуть в него плечи, а затем и всё остальное тело. Всем весом навалившись на бьющийся, ревущий свёрток, он дотянулся до шнурков, принялся завязывать их разными узлами.
– Ничто на свете не глупей удачи… – усталым голосом прохрипел он. – Напрасно на везенье уповать…
Но договаривать до конца он не стал. Потому что сейчас это было ложью – ведь чем, кроме как сумасшедшим везением, можно было объяснить то, что справиться с некромантом ему помогла не магия, не заклинания, а всего лишь монолог из популярной пьесы?! Хотя, возможно, эти строки затронули то, что ещё оставалось от души Тиориль, и она ослабила силы тёмного мага, попыталась напоследок исправить то, что натворила.
… Дрожа от усталости, на подкашивающихся ногах Энмор донёс свёрток до поляны, где построил шалаш. Его кот давно уже ждал его там, сверкая в темноте зелёными глазами. Уронив некроманта на землю, Энмор затолкал его в шалаш, потом шагнул назад и прошептал заклинание.
Сухие листья, покрывавшие крышу шалаша, вспыхнули, как спички. В несколько секунд шалаш запылал, превратившись в высокий костёр. Немного отойдя, Энмор обошёл поляну кругом, чертя кинжалом круг на земле и шепча заклинания. Потом сел на землю, вытер кинжал о траву и сжал его в правой руке. Левую он положил на спину Висельнику, поглаживая его между лопаточек. Кот весь напрягся, его уши неподвижно торчали вверх, а кончик хвоста нервно подёргивался. Костёр медленно разгорался, пламя отражалось в зелёных глазах кота и красных глазах человека.
– Пилиэро фаэнтарум, – проговорил Энмор, и пламя окружило поляну, вспыхнув в той самой черте, которую он сам только что провёл. Шерсть Висельника поднялась дыбом, хвост метался туда-сюда. Глухой, полный боли вой раздался из самой середины костра, постепенно нарастая и иглой вонзаясь в уши.
И вдруг из костра во все стороны посыпались посланники некроманта – отвратительные химеры с телом змеи и кожистыми крыльями летучих мышей, с крысиными головами на телах ворон. Бросаясь туда-сюда, они разлетались в разные стороны, но огненное кольцо, окружавшее поляну, не выпускало их наружу, а волшебник и его кот ловили их на земле и в воздухе. Много раз в ту ночь поднимался и опускался кинжал Энмора, но он бы не справился без Висельника, который с дикими воплями, совсем не похожими на его обычное мяуканье, бросался на маленьких чудовищ сверху, ловил их в воздухе, душил и пронзал когтями. Ни вороньи крылья, ни крысиные зубы, ни змеиные жала не помогли некроманту спастись; ни одно из существ, содержащих в себе частичку его силы, не вырвалось в лес.
Когда всё было кончено, Энмор собрал тела и выбросил их в огонь. Вновь опустившись на землю, он начал медленно чистить кинжал. Мало-помалу лезвие очистилось от крови, шерсти и перьев, и вновь засияло, отражая свет костра. Убрав кинжал обратно в ножны, Энмор почти без сил упал на спину. Изрезанные руки заболели с новой силой, и тут же болью отозвались перетруженные мышцы.
Он лежал и смотрел на звёзды, что виднелись сквозь скверный, удушливый дым костра. Рядом с ним, вернувшись к своей обычной невозмутимости, вальяжно мурлыкал Висельник. Подождав, пока костёр догорит до конца, Энмор прошептал:
– Аэлькарэ дамарео.
Огненное кольцо исчезло, и на поляне стало темно. Но не совсем – над верхушками деревьев забрезжил серый рассвет
========== Глава 12 ==========
Проснувшись, Иол открыл глаза не сразу. Чувствовал он себя прескверно: в левом виске угнездилась плотная, горячая, настойчивая боль, горло покалывало от жажды. Хуже всего было то, что он не мог как следует дышать: заклятие некроманта повредило грудную клетку, и каждый вздох давался Иолу с трудом, заставляя его морщиться от боли.
Он провёл языком по шершавым губам, и тут ему в голову пришла простая, понятная, давно знакомая мысль: надо выпить – и сразу станет легче. Глухо охнув от боли, Иол приподнялся на кровати, спустил ноги на пол, встал и нетвёрдыми шагами подошёл к шкафу, где у него хранились бутылки. Распахнув дверцу, он придирчиво осмотрел свои запасы.
Сидр свежего урожая; тёмное пиво; три бутылки вина и две – сливовой водки. Подумав, Иол вытащил вино. Он подошёл к столу, поставил перед собой стакан и уже приготовился открыть бутылку, как вдруг кто-то резко постучал в дверь.
От неожиданности Иол чуть было не выронил бутылку из дрожащих рук. Поставив её на стол, он подошёл к двери и открыл её.
Свет огня выхватил из темноты худую фигуру в плаще, заколотом у плеча фибулой со знаком Гильдии Чародеев. Из-под капюшона Иолу сухо улыбнулось худое, энергичное лицо с острым носом и тонкими губами.
– Магистр Авелон, – удивлённо пробормотал Иол, отступая на шаг, чтобы боевой маг смог пройти.
– Доброй ночи, магистр Иол, – отозвался Авелон, скидывая капюшон и оглядываясь по сторонам. – Как здоровье?
– По правде говоря, не очень, – устало ответил Иол.
– Я вижу, – острый взгляд Авелона на миг задержался на бутылке, потом стрельнул обратно на лицо Иола. – Где ваш ученик?
– Зачем вам Энмор? – насторожился Иол. – Разве предыдущего раза было недостаточно? Ведь это вы проводили у него проверку памяти тогда, в сентябре.
– Вы до сих пор это помните?
– Ещё бы не помнить! – язвительно отозвался Иол. – Странно, что Гильдия не направила сюда магистра Отогара…
– Да, – кивнул Авелон, насмешливо глядя на старого волшебника. – Мне известно о ваших… хм… непростых отношениях с магистром Отогаром.
– Непростых?! Да вы только полюбуйтесь, что он мне написал в день окончания нашей учёбы! – Иол подошёл к книжной полке, достал оттуда старинный фолиант, вытащил вложенный между страниц листок бумаги и протянул его Авелону. Тот развернул листочек и прочитал:
Дорогой Иол!
Счастливых тебе каникул, и готовься к смерти.
Твой Отогар
– Как мило… И вы до сих пор храните это?
– Да, я решил оставить это на случай, если со мной что-нибудь случится – сразу будет ясно, кто виноват. Не хочу показаться невежливым, магистр Авелон, но вы чего сюда пришли?
– Сказать по правде, прийти следовало уже давно, – спокойно ответил Авелон. – Ещё месяц назад у меня возникли кое-какие вопросы насчёт вашего ученика, но мне захотелось обдумать их и посмотреть на ситуацию со стороны.
– Какую ситуацию?
– Просматривая память Энмора, я поддался соблазну и заглянул немного дальше и глубже, чем следовало. То, что я увидел в потаённых воспоминаниях юноши, мне очень и очень не понравилось.
Иола точно ударили по голове чем-то большим и мягким, вроде набитого соломой матраса. Сам не свой от потрясения и гнева, он молча смотрел на Авелона, медленно сжимая кулаки.
– Вы… поддались соблазну? – выдавил он, когда дар речи наконец вернулся к нему. – Да вы хоть понимаете, что натворили? Вы же фактически надругались над его разумом! Вы совершили преступление!
– А вы, магистр Иол? – спокойно парировал Авелон, – не совершали никакого преступления? В тех воспоминаниях Энмора и вам нашлось место. Мне бы хотелось для полной картины заглянуть и к вам в голову…
Иол отвернулся, не в силах смотреть на это спокойное насмешливое лицо. Гнев в его душе постепенно сменялся горечью, и он глухо рассмеялся.
– Заглянуть ко мне в голову? – с кривой усмешкой переспросил он. Взяв со стола бутылку, он выразительно помахал ею в воздухе: – Вот всё, что вы найдёте в моей голове, магистр Авелон. Я – всего лишь старый, ни на что не годный пьяница, и поверьте мне, что бы вы ни увидели в воспоминаниях Энмора, мне этого никогда не повторить. Всё кончено. Моё время безвозвратно ушло. Но Энмор… – тут его изрезанное морщинами лицо внезапно обрело твёрдость и решительность, – Энмор – хороший маг, и хороший человек. У него большое будущее. Я горд и рад, что воспитал такого волшебника… что бы там ни было в начале.
– Это похвально, – сухо произнёс Авелон. – В самом деле, похвально. Но если посмотреть на всё это со стороны, то картина вырисовывается не в вашу пользу, магистр Иол.
– Я и сам прекрасно знаю это. Я ошибся, пытаясь излечить Энмора. Я допустил чудовищную ошибку. Не было дня в моей жизни, когда я не жалел бы об этом…
– И правильно жалели, – поддакнул магистр Авелон. – Какая ирония! Энмор Кровеглазый, самый правдивый человек на свете… всю свою жизнь был окружён ложью!
– Что это значит? – воскликнул Иол.
– Я много думал над тем, что увидел, магистр Иол, – торжественно произнёс Авелон. – Я увидел немногое – да много ли может сохранить в памяти малыш, которому едва исполнилась неделя? – но этого было достаточно. И чем больше я думал, тем слабее становилась моя уверенность в том, что это вы заколдовали Энмора двадцать один год назад.
– Чего вы хотите? – затравленно спросил Иол.
– Всего лишь одного магистр, – ответил Авелон, подходя ближе. – Я хочу задать вопрос. И получить на него правдивый ответ.
Иол побледнел ещё сильнее, когда Авелон склонился к нему и тихо, но настойчиво спросил:
– Как долго вы намерены скрывать от вашего ученика правду о его природе?
Морщины на лице Иола стали глубже. Он отступил на шаг, глядя на Авелона отчаянными глазами.
В этот момент до ушей волшебников донёсся слабый шелест травы и шорох плаща по опавшим листьям. Потом – звуки тяжёлых усталых шагов. Кто шёл к двери. Скорее даже не шёл, а плёлся, еле-еле переставляя ноги.
Иол и Авелон замерли.
– Это Энмор, – тихо сказал Иол, делая шаг к двери. На полпути он обернулся и умоляюще посмотрел на Авелона: – Прошу, не говорите с ним на эту тему… Пока что он не готов, да и я тоже.
Тонкие, сухие губы Авелона недобро сжались.
– Когда-нибудь, Иол, – негромко сказал он, – я расскажу вам о том, почему не следует слишком привязываться к ученику. Он не ваш сын. И в нём живёт зло. Советую вам подумать над этим, пока не стало слишком поздно.
И в этот момент дверь распахнулась.
Тяжело перешагнув порог, в комнату вошёл Энмор. С трудом подняв голову, он увидел учителя и магистра Авелона, глядевших на него во все глаза.
Энмор быстро снова опустил голову и, посмотрев на себя, понял их реакцию. Его одежда, обувь и руки были сплошь покрыты кровью и перьями. Наверняка лицо и волосы выглядят не лучше. Висельник, отойдя поближе к тёплой печке, уже вовсю вылизывался.
– Чёрт, – сказал Энмор. – Это был мой лучший костюм.
Вырвавшись из оцепенения, Иол чуть было не бросился обнимать Энмора, но в последний момент раздумал. Не потому, что здесь был посторонний. Просто он чувствовал: Энмору сейчас не до радости. Он только что убил… пусть и убил то, что уже было неживым. Вместо этого он спросил: