Текст книги "Большие детки (СИ)"
Автор книги: ZelSa
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)
– Джаспер, – проговорила она, – а тебе разве не хорошо сейчас?
– Безумно, – признался парень, – вот ты мне скажи, на тебя работает ЦРУ? Как ты умудрилась достать фотографии, которых даже у меня никогда не было?
– Мы с Эриком перерыли весь архив школы, – ответила, улыбнувшись, девушка.
– Ты мое солнце, – проговорил Джаспер.
– Только твоё, – подтвердила это Элис, – только твоё…
Вырвавшись из воспоминаний, Джаспер вдруг встрепенулся.
– Ну, уж нет, – заявил он сам себе, – Элис, ты обещала любить меня. Тебе придётся сдержать своё слово.
Хватить жалеть себя, хватит ждать, хватить довольствоваться темнотой. У него есть солнце, и он, несмотря ни на что, он разгонит любые тучи, только чтобы быть с ней.
====== Глава 40. В Долине.. ======
Эльф, как мне быть, если я люблю тебя, всегда любил… Прости меня, обещаю, не будет дня, когда ты пожалеешь об этом.
Эльф, я просто чокнутый параноик…
Эльф, без тебя моя жизнь теряет смысл…
Эльф…
Элис сидела, уставившись в свой ноутбук, и не понимала, что ей делать. Такого рода письмами была забита вся ее электронная почта. И чем больше она их читала, тем отвратительней себя чувствовала. Девушка окончательно запуталась в том, что от нее теперь хочет Хейл. Мария, Джаспер и она в ее воображении составляли причудливый треугольник, в котором Элис себя чувствовала лишней. Одна из причин – всепоглощающая ее ревность. Мария с Джаспером дополняли друг друга. Гордая осанка, леденистые красивые глаза и эти какие-то аристократичные манеры, данные им от природы. Свойственная только им гордыня, сдержанность, высокомерие. На их фоне Элис с ее простодушием и дружелюбием чувствовала себя просто крестьянкой.
От этой мысли она сглотнула, чувствуя, как горло жжет от обиды. Девушка встряхнула головой, будто пытаясь избавиться от этих мыслей. Она станет серьёзней, уговорила она себя, выпрямившись, но тут же плюхнулась обратно. Кого она обманывает, этот парень нужен ей, нужен до боли. Девушка любила идти с ним, держась за руку, словно говоря всем: «Смотрите, кто с вами будет разбираться, если меня обидят». Элис где-то слышала, что средний ребёнок в семье растет безвольным, доверчивым. Быть может, это и так. Ведь она была зависима от внимания. Конечно, она не обижалась на родителей, но даже несмотря на то, что разница между сестрами была небольшая, Элис чувствовала, что на неё не хватило времени. Быть может, это просто бредовые, эгоистичные мысли, но с появлением в ее жизни Джаспера, эта мысль посещала ее все чаще. Дело в том, что Розали была старшей, естественно, ее рождение стало большим событием, потом родилась сама Элис. Она была вторая, а в детстве это имеет большое значение. Как только девочка стала понимать, что такое родители, на свет появилась Белла. Она была совсем маленькой, что первое время врачи опасались за ее здоровье, естественно, к Белле было повышенное внимание.
– Розали, ты старшая, следи за Беллой, – часто повторяли родители.
И так получилось, что Элис была больше времени предоставлена сама себе. Конечно, как таковой обиды не было, но все же было странно, для всех была старшая Каллен, младшая Каллен, а вот золотую середину, Элис, таким понятием не оделяли.
И тут появился Джаспер, которому, казалось, нужна была только Элис, и никто больше. По крайней мере, она была уверена в этом до недавних событий. То, что даже у Джаспера она не первая, стало для неё неприятным сюрпризом. Ведь оказалось, даже для этого парня она была заменой, запасным вариантом. От этих мыслей ее передернуло в отвращении.
Элис начала машинально удалять все его бредовые письма, при этом проклиная себя за то, что открыла ему свой секрет. Он своими сообщениями мешал помочь другим людям, чьи письма она считала гораздо важнее, чем его непонятные извинения.
Смирившись, что его писем меньше не становится, девушка забросила это занятие и, аккуратно открыв занавеску с краю окна, взглянула на соседский дом. Почему-то ей представилось, как Мария и Джаспер, обнявшись, лежат на его кровати. Что он так же заботливо проводит рукой по ее волосам, а она в благодарность тихо мурлычет. Ей стало обидно, что Мария может провести рукой по его теплой груди и почувствовать, как сильно бьется его сердце, как стремительно бежит кровь, заставляя его кожу гореть. Что девушка может мимолетно коснутся губами его шеи и почувствовать, как от этих невинных действий у него перехватывает дыхание. А лучше прижаться к нему и насладится ароматом его кожи, разбавленным мужским одеколоном.
Элис так живо это представила, что, очнувшись от этих мыслей, ощутила легкий озноб. Это сейчас чувствовала другая, и пусть он и пишет эти слезливые извинения, это не объясняет его горячих поцелуев с первой красавицей школы. Девушке почудилось дуновение ледяного ветра, который словно смеялся над ней, демонстрируя Элис, что согреть ее некому. Что рядом с ней нет того надежного плеча. И этот ветер, с каждой новой горькой мыслью, проникал куда-то глубоко, внутрь ее существа.
Marina and the Diamonds -Valley of the Dolls…
В Долине Кукол,
Мы спим, мы спим…
Меня, что-то сдерживает изнутри, изнутри…
Доносились слова песни из динамиков. Если бы девушка имела такую возможность, то она растворилась бы в песне. Ей не хотелось ничего, кроме одного, забыть все, что связывало ее с фамилией МакКартни.
Почему она была столь наивна, спрашивала она себя, и чувствовала, к горлу подступает волна. Яростное желание со всей силы закричать, выдохнуть ту адскую боль, что, кажется, окутала ее сердце тяжелыми железными прутьями. Каждый раз, когда она пыталась вдохнуть глубже без мыслей о нем, прутья стягивались так сильно, что это болью отзывались во всем теле.
Она обняла колени и, спрятав лицо, тихо заплакала. Слёзы, которые она так ненавидела как признак слабости, сейчас не могла остановить. Розали чувствовала себя раздавленной, растоптанной…
– Моя Розали, – шептал Эмметт, гладя ее по волосам, так часто, что девушка запомнила это до мельчайших подробностей.
Как тёплая волна окутывала все ее существо, заставляя вздрагивать, тянутся к его рукам. Розали часто прятала лицо на его груди, смущаясь мыслей, которые ее целиком захватывали. Она словно оказывалась под его гипнозом, тонула в его глазах, почти ощущая, как из простой девушки превращается в неземную нимфу.
Сирена, Русалка, Богиня…
Как только он ее не называл, и всегда она верила, что он восхищен, поражён ее красотой.
Убегая от охвативших ее мыслей, прошлых воспоминаний, Розали падала в суровую действительность, где она просто глупая девочка, ставшая пешкой, разменной картой в чужих руках.
Его лживое восхищение, подогретое ее самолюбием, стало его козырем, хорошей кнопочкой, через которую он манипулировал ею.
Встрепенувшись, Розали сама не поняла, как оказалась в своей ванной. Забавно, но вся ее комната, была укором, напоминанием о ее наивности. Она перестирала все свое постельное белье, но чувствовала на подушках его запах. Розали даже думала о том, что ванная станет ее убежищем, но поздно поняла, что здесь, на этом кафельном полу, в ней зародилась заразная мысль, что в его объятиях она в безопасности.
Девушка скинула свой халат, надеясь, что под напором воды забудет о его поцелуях, но мельком взглянув, на своё голое тело замерла.
«Приучил к мужским рукам…» – вдруг вспомнились ей слова…
Розали быстро накинула халат, но не смогла унять чувство стыда. Словно она осталась голой перед всеми, кого знает. Ее не покидало стойкое отвращение к тому, что всегда, когда Эмметт касался ее, она была убеждена, что только он имеет на это право. Ей нравилось, как даже через одежду, проведя рукой по ее груди, парень вызывал у нее дикое желание отдаться ему. Хотя это немного пугало Розали, в своих мыслях она верила, что рано или поздно ее первая ночь произойдёт, и это будет именно с ним.
Сейчас эти мысли вызывали у неё горечь. Она села на бортик своей ванной и силой схватилась за живот, словно пытаясь выдавить то отвращение, что засело внутри.
В Долине Кукол мы спим,
Меня что-то сдерживает изнутри.
Моя личность,
Мне не принадлежит…
Слова песни словно преследовали ее, отдаваясь в сердце глухой болью. Девушка, вдруг устыдившись своей потерянности, снова взглянула на себя в зеркало. Смотря на свои белокурые локоны, она вновь почувствовала тошноту. Даже пытаясь избегать воспоминаний о нем, помимо воли ловила себя на том, что скучает по его рукам, по бархатистому смеху, по его шуточкам, которые ее иногда раздражали.
Розали взглянула на свое отражение и была разочарованна собой. То ли желая наказать себя за свою болезненную тягу к Эмметту, или за растоптанную гордость, девушка схватилась за ножницы и, смяв свои волосы в пучок, загорелась желанием отрезать их. Отрезать свои длинные волосы казалось таким простым решением. Словно это избавило бы ее от всех проблем.
Она готова была пожертвовать ими, лишь бы избавиться от этих мук…
«Моя Розали…» – вновь послышался ей голос парня.
Девушка на секунду закрыла глаза, ясно ощущая его теплые руки, обнимающие ее. Представила, как он целует ее волосы и тихо проговаривает комплименты…
Розали распахнула глаза, чувствуя, что ей снова не хватает воздуха. Прутья, железные прутья сжимали ее грудь с такой силой, что, казалось, она ничего не чувствует, кроме боли.
Она нервно вскрикнула, но боль не отступала. Слезы брызнули из глаз, и она решительно сжала ножницы и занесла их над волосами. Одно движение – и волосы рассыплются возле ее ног.
– Что ты делаешь? – вклинился в ее мысли другой голос. Она, раздавленная всем пережитым, обернулась и увидела встревоженное лицо Беллы.
Ножницы выпали у Розали из рук, но решение не стричь волосы было вызвано не появлением сестры, а лишь страхом, что Эмметт не сможет ими больше любоваться. Столь пылкое отвращение победило лишь глупое, жалкое желание быть с ним.
В своей жизни я очень далеко зашла,
И теперь готова прокричать последнее
«Ура!»
Умирая, как падающая звезда,
В Долине…
Розали почему-то именно сейчас осознала, что больше нет ее. Есть просто частичка Эмметта. Подчинённая, околдованная им частичка…
Мысль эта поразила ее так остро, что она почувствовала боль. От отчаяния она рукой смахнула все, что стояло над раковиной, на пол, закрыв практически перед носом у Беллы дверь, упала на колени и разрыдалась. На том самом месте, где однажды проснулась в объятиях МакКартни.
В Долине, В Долине…
Музыка не умолкала, и девушка понимала, что ее сердце тоже осталось в долине, где ещё не было предательства…
====== Глава 41. И что теперь? ======
– Привет, вы дозвонились до Эдварда, если…
Белла сбросила вызов и плюхнулась на кровать. Запись автоответчика она выучила наизусть, но это была единственная возможность слышать его голос.
Девушка вздохнула, понимая, как сильно его не хватает. Казалось, что Эдвард был всегда в ее жизни, более того, ей казалось, что так всегда будет, но…
«Как много в жизни «но». И это было первой мыслью, с которой она просыпалась в последнее время. Девушка чувствовала себя ураганом, который разрушал все, что есть вокруг. Сестры, которыми она всегда гордилась, которыми она так восхищалась, теперь ее ненавидели. И самое ужасное, что она не знала, как с этим справится, с кем поговорить. Отец уехал, а Эсми ещё не жила вместе с ними. Хотя она и так понимала, что едва бы смогла признаться в том, что натворила.
Девушка накрыла лицо подушкой и завопила во весь голос, выплескивая хоть немного отвращения, которое испытывала к себе.
Было утро, и Белле нужно было собираться в школу. Это значило, что ей предстояло спуститься вниз. Обычно, до появления в их жизни парней, Белла ездила в школу с Розали, поскольку Элис чаще всего опаздывала. Карлайл справедливо рассудил, что Белла получит свою собственную машину, когда пойдёт в выпускной класс. Но что ей делать сейчас?
Девушка робко зашла на кухню и поняла, что день уже не задался. Розали хмуро ковыряла завтрак, а Элис стояла с кружкой кофе возле окна.
– Доброе утро! – едва слышно пробормотала младшая из сестёр.
Элис виновато взглянула на Беллу и вновь отвернулась к окну.
Розали же, в отличие от Элис, не стала сдерживаться и наградила Беллу самым презрительным взглядом, затем, вытащив ключи от своей машины, подтолкнула их в ее сторону.
Даже лязг ключей по столу был до жути неприятным.
– Подумала, что тебе нужна машина, на случай если тебе трудно ходить пешком. Мало ли, а то ударишься в бизнес…
– Роуз, – одернула сестру Элис, – опять начинаешь?
– Ничего я не начинаю, – рявкнула на неё Розали, – может, ты уже соберешься, и мы поедем? Кого ты там высматриваешь, Хейла?
Элис прикусила губу и, с шумом поставив свой бокал, пошла к выходу.
Белла хотела их остановить, вот только что бы она сказала?
Равновесие оказалось таким хрупким, что после пощечины Розали, Эмметт почувствовал, что он просто упал. Упал морально. Он понимал, что это не банальная ссора, которая бывает между парами, что он жестоко раз и навсегда разочаровал свою девушку. Каждый раз, когда он падал духом, понимая, что у него вряд ли получится вырваться из этого замкнутого круга, из бедности, она всегда выдергивала его. Словно протягивала руку и показывала мир, каков он есть. Умело убеждала его, что у него так же полно амбиций, стремлений, благодаря которым он сможет пробиться вперед. Разочарование было отвратительным явлением его жизни, он боялся разочаровывать своих близких. А в случае с Розали он понимал, что именно этого и добился.
– И что теперь? – спросил его Джаспер, прикуривая сигарету.
Друг был хмурым и неразговорчивым, впрочем, как и он сам. Как странно, но их компания распалась так быстро, что никто не успел понять из-за чего. Все оказались разбросаны, растеряны, словно их связывала лишь сделка, но Эмметт отказывался в это верить.
– И что теперь? – повторил он вопрос друга, пригладив волосы. – И что теперь?
Он не может сдаться. А времени так мало, становилось страшно, что он не успеет, что он не переубедит ее, не успеет доказать, как сильно дорожит ею. Но разве она не знает этого, разве он притворялся, когда был с ней? «Почему она настолько гордая», – подумал парень, наблюдая, как тлеет его сигарета. Почему, даже впустив ее в свою семью, открыв ей все свои страхи, он все равно оказался для неё предателем. Что он только ни делал за эти дни, чтобы заслужить прощение, но натыкался на глухую стену. Было бы легче, если бы она отпиралась, злилась, но, кажется, для Розали он даже этого был недостоин. В любых спорах страшнее всего тишина без чувств и эмоций. Тишина – залог непредсказуемости, этого он боялся.
– И что теперь?
Вопрос звучал так обреченно, что Эмметту казалось, будто его загнали в тупик.
Наконец машина Розали вырулила на парковку, и Эмметт воодушевился, но, вопреки ожиданиям, из неё вылезла Белла.
Парни все равно поспешили к ней, надеясь, что она им поможет.
– Ребята, – проговорила та растерянно, – мне пора.
– Что значит «пора»? – хмуро проговорил Джаспер.
– Я не могу вам помочь, серьёзно.
– То есть, «спасибо, но я умываю руки»? Это так понимать? – разочарованно спросил девушку Эмметт.
– Слушай, меня ненавидят сёстры, если они узнают, что я с вами говорила… – Белла прикусила губу и крепче сжала свои книги, – простите, парни, вы не понимаете, каково мне дома, я просто не могу…
Розали откинула капюшон своей толстовки только тогда, когда зашла в женскую раздевалку. Она ненавидела эту школу и толпу неудачников, которые не переставали обсуждать ее роман с МакКартни. Всех позабавило то, что гордячка Розали оказалась глупее ребёнка.
Желая отвлечься от жалости к себе, она обернулась к Элис.
– Заходи, его тут нет, – с усмешкой проговорила Роуз.
– Очень смешно, – буркнула Элис, уже жалея о том, что погорячилась и попросила Розали о помощи.
Она хотела увидеть своего бывшего, хоть издалека, мельком, но Розали принялась за дело очень серьёзно. Они пробирались в школу либо очень рано, либо уже после звонка. У Элис невольно сложилось впечатление, что ее сестра могла бы составить отличную пару Джеймсу Бонду.
Стряхнув эти дурацкие фантазии, она принялась стягивать с себя своё платье, а вот Розали уже переоделась в свою спортивную форму.
– Что это такое?
Элис вздрогнула, услышав голос сёстры, который был чересчур строгий. Девушка скинула платье и испуганно посмотрела на нее. Розали была в бешенстве, и, последовав за ее взглядом, Элис поняла почему. На ее левом боку было вытатуировано имя Джаспера.
Это было накануне той злосчастной вечеринки. Элис готовилась к тесту, в то время как Джаспер изнывал от скуки от того, что девушка уделяет ему слишком мало времени. Но это длилось недолго, поскольку ему в руки попался водостойкий маркер. Сначала он баловался, грозя Элис, что всю ее разрисует, но после небольшой шуточной борьбы они оба оказались на полу. Тогда-то Элис и взбрело в голову попросить любимого написать на ее теле его имя. Ее футболка была задрана на боку, что вопрос, где будет красоваться его имя, решился сразу.
Это казалось так волнительно и одновременно смело…
– Успокойся, – проговорила она, чувствуя, как краснеет от стыда, – это не тату, мы с… – Элис не хотела озвучивать имя, которое и так у всех на слуху, – просто дурачились, я уверена, через пару дней все пройдёт, она смоется.
– Понятно.
Розали чуть-чуть смягчилась, но, вновь взглянув на смущавшую ее татуировку, решила задать вопрос, мучавший ее. Она наклонилась к сестре поближе, чтобы спросить:
– Элис, вы же с ним…
– Нет, – живо перебила ее Элис, чувствуя смущение.
Ей хотелось добавить, что ее парень не такой, но она вовремя опомнилась, понимая, что и сама не знает, какими были дальнейшие планы Джаспера по отношению к ней. Розали оказалась намного умнее, когда пыталась развести её и этого парня. Ей хотелось закрыть тему, как можно скорее, но, похоже, этому не суждено было сбыться.
В раздевалку с шумной толпой ввалилась Мария. Она весело смеялась, но наткнувшись на Элис, которая стояла в одном белье, внезапно остановилась. Заметив вытатуированную надпись у неё на боку, Мария на секунду растерялась. В ее взгляде на доли секунды отразилась боль вперемешку с завистью. Она помнила, что именно такими завитками и печатными буквами Джаспер рисовал меню в баре. Быстро справившись с собой, девушка обернулась к своим подругам и сделала вид, что не заметила сестер Каллен.
– Знаете, кто был у меня прошлой ночью? – проговорила Мария, подмигнув девушкам. Ее подруги с готовностью приняли игру.
– И кто это был? – захихикала Миа
– Джаспер Хейл, – не без удовольствия проговорила Мария, – секс с ним это что-то…
Элис показалось, что она не поняла, о ком идет речь. «Джаспер, мой Джаспер», – стучало у неё в голове, но она отказывалась этому верить, будто можно разделить этого парня надвое, один был чутким и отзывчивым, а другой путался с Марией. Элис не хотелось, чтобы Розали видела, как она рассыпается от услышанного, но не могла ничего собой поделать. Девушка вздохнула, желая не обращать на слова соперницы внимания, но собраться с мыслями Мария ей не дала.
– Девочки, вы бы знали, что он творит своими руками…
У Элис начала кружится голова, как на каруселях. Шум в ушах, тошнота, поступающая к горлу…
– Хэй, – звонкий голос провёл ее в чувства, но, оказалось, Розали обращалась вовсе не к сестре.
– Ты можешь заткнуться, Мария? – угрожающе проговорила Каллен.
– Оу, Роуз, – театрально удивилась Мария, затем перевела взгляд на ее сестру, – ой, и ты тут, как неудобно вышло, кстати, тату просто класс…
Попытки Элис спрятать надпись вызвали на лице Марии торжествующую улыбку. Но ей этого было мало. Обида требует мести, и это правило она не собиралась забывать.
– Элис, не обижайся, но в следующий раз не держи своих мужиков голодными, а то Хейл не даёт мне даже передохнуть.
– Заткнись, – истерически крикнула Элис.
– О, какие мы злые, но я не виновата, когда он пробирается под юбку, ему сложно отказать. Ох, кому я рассказываю тебе ли не знать.
Лицо Элис вспыхнуло от смущения. Мария поняла насколько она неискушенная в таких делах, что уже во второй раз испытала зависть.
– Ох, ну надо же, ты что, настолько скучна? – не упустила она еще одной возможности уколоть Элис.
– Какая же ты сука, – вмешалась Розали, разочарованная тем, что ее сестра не может как следует ответить своей сопернице.
– Сука, – ехидно улыбнувшись, согласилась Мария, – вот только меня по-прежнему хотят, а вас поимели.
Брови Розали взметнулись вверх, она приготовилась сказать что-нибудь грубое, но Мария ее опередила:
– Причём за деньги.
Сказанное было совершенно лишним, поскольку разбудило в Розали слепую ярость.
– Ну все, шлюха, ты сейчас получишь, – прокричала она и кинулась на Марию.
Сначала она дала ей пощечину, а затем, грубо толкнув, навалилась на несчастную. Мария не могла даже как следует защититься. Движения Розали были быстрые. Девушка накопила так много злости, что казалось, она выплескивала ее наружу. Теперь в ней было сложно угадать ту хрупкую девушку, что была в объятиях МакКартни.
Элис проворно надела платье и кинулась спасать от сестры бедную Марию. Розали успела ещё пару раз ударить ту прежде, чем Элис смогла оттащить ее подальше от противницы.
Мария с перепуга расплакалась и, казалось, совершенно не могла встать. Но самое унизительное было то, что в окружении стольких подруг, за нее заступилась только Элис Каллен. Унизительно было то, что, как бы она ни пыталась выглядеть сильной, пока использовали и унижали только ее, всегда только ее…
====== Глава 42. So Cold ======
Ben Cocks – So Cold
Oh, you can hear me cry
О, ты слышишь мой плач,
See my dreams all die
Видишь гибель моих мечтаний
From where you’re standing
Оттуда, где стоишь
On your own.
Сам по себе.
It’s so quiet here
Здесь теперь так тихо,
And I feel so cold
А мне так холодно.
This house no longer
Это здание больше не
Feels like home.
Ощущается домом.
Когда-нибудь это должно было случиться. Сколько она сдерживала себя? Сколько обид, горя копила в душе? Все эти чувства внезапно взбунтовались, требуя выхода. И вдруг в голове Розали что-то замкнуло. Она не хотела драться, более того, не думала, что найдет в себе столько злости. Не сейчас, когда всем доказала насколько ручной она может быть. Но слова Марии вывели ее из себя. С каждым хлестким ударом Розали чувствовала себя свободнее. Словно бурлящая вода, прорвавшая плотину, ее злость выплескивалась наружу. Как это легко, подумалось ей тогда, легко высвободиться через боль, через всепоглощающую ярость. Когда адреналин зашкаливает в крови так сильно, что ты не чувствуешь зудящий боли в руках. Она отчетливо помнила, как с каждым ударом ей казалось, что она возвращается к той Розали, что была до Эмметта. Так странно, делить свою жизнь по этому принципу. Смутно припоминать, что было до того, как абсолютно чужой человек становится тебе родным. Как он меняет тебя.
И что теперь? Она летит вниз… в кипящий котел своих же терзаний. Ее мысли, бесконечный поток ненависти к себе не оставляли ее в покое. Она захлебывалась ими каждый раз, когда пыталась начать все заново. Без Эмметта.
Ей хотелось бы быть сильнее, не чувствовать дрожи в руках, когда он порывался с ней поговорить, не чувствовать противный скрежет в душе, когда парень звонил ей. Розали вдруг почувствовала, что разучилась говорить. Словно она потеряла голос. И ей захотелось, просто безумно захотелось крикнуть. Сжать кулаки, вобрать в себя столько воздуха, сколько позволят ей ее легкие, и со всей силы завопить.
– Розали… – тихо проговорила Эсми, – пожалуйста, поговори с нами.
Девушка упрямо молчала. Даже несмотря на то, что она глубоко уважала Эсми, она не могла что-либо сказать. Не хотела оправдывать себя. Сейчас она ненавидела всех. Где бы она ни была, чувствовала себя потерянной. Больше не было той спасительной лесенки, при помощи которой Розали выстраивала свои мечты, желания.
Но самое страшное было то, что ей было все равно. Ей почти не было стыдно, почти… Все дело в Эсми. Эта женщина напоминала ее маму. Она так же смотрела на девушку с разочарованием.
У девушки было ощущение, что история снова повторяется. Она снова теряла себя, как уже было несколько лет назад…
Эмили, мать Розали, сидела чуть сгорбившись. Она тихо проговаривала слова, словно это могло смягчить то, что с ней произошло. Но девушка не могла понять, что она хочет сказать. Точнее, не могла принять этих слов. Ее раздражал солнечный свет, который заливал комнату. Розали казалось, что эти яркие лучи поглощают ее мать, что уже разлучают их.
Это было так больно и страшно. Но так трудно что-то сказать. Вот тогда и зародилась у нее в душе эта злость.
– Ты умрешь? – достаточно грубо спросила она, сминая в руках салфетку.
– Роуз, – виновато выдохнула ее мать, что девочка поняла ответ.
Розали просто не смогла выдавить из себя что-то милое. Не могла сказать, как ей жаль. Она чувствовала растерянность. Привыкшая говорить прямо, она не смогла лицемерить.
– Когда ты умрешь? Завтра или послезавтра? Скажи, когда это случится? – ее голос срывался на крик.
Эмили вскочила, в то время еще достаточно здоровая, чтобы проворно обнять Розали, но та нервно отскочила.
– Милая… – пролепетала женщина, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы.
– Ты умрешь, – выдохнула девочка, чувствуя, как по щекам бежали слезы, – но мне только одиннадцать, мама. Ты не можешь заставлять меня проходить через такое, это нечестно!
Нечестно…
– Мисс Каллен, мисс Каллен… – требовательный тон директора вернул ее на землю.
Вся эта пережитая боль вновь обрушилась на нее новой волной. Она видела перед собой свирепое лицо Вольтури, участливое лицо Эсми и торжествующую ухмылку Марии.
Прошло столько лет, но она даже сейчас чувствовала чудовищный гнет в душе за те слова, что произнесла.
Розали вцепилась в подлокотник кресла, желая отогнать те воспоминания. Общение с Эмметтом приносило ей облегчение. Она часто рассказывала ему те вещи, за которые ей было особенно стыдно. Он понимал ее. В такие моменты ей казалось, что они делят пережитое, освобождая место для новых чувств, для новых, общих воспоминаний. Но теперь эта половина была пуста, а сама она чувствовала себя разграбленной.
Розали жутко боялась всех тех откровений, которые ему сделала. Если бы они были материальны, то девушка обязательно забрала бы все себе. Она была безумно осторожной, если не жадной, когда кто-то касался ее чувств, секретов.
Мария сидела рядом. Сказать, что она ненавидела Розали, ничего не сказать. Девушка просто не могла выносить одного ее имени. И дело даже было не в том, что Каллен была популярна. Нет, она просто была счастлива. Девушка светилась счастьем, что Марии было не понять. Ее никто не любил, ни мать, одевающая голливудских звезд, ни отец, владеющий своей сетью ресторанов. Вы скажете, разве за это можно наказывать? Да, Мария отчаянно пыталась стать счастливой. Эти многочасовые тренировки, строгие диеты, ежедневные процедуры в салонах, все это было для того, чтобы кто-то ее полюбил. Чтобы для кого-то она смогла стать самой красивой. Но этого не случилось. Так почему бы не утешиться, наблюдая за теми, кто из-за этой любви страдает.
– Мисс Каллен, чем вы можете объяснить ваш поступок?
Розали устало посмотрела на мужчину.
– Аро, – вмешалась Эсми, – позволь, я сама поговорю с девочками, я уверена, что тут произошло недопонимание. Розали, ведь я права?
Каллен вздрогнула. Она не могла заставить себя посмотреть в сторону Эсми.
Опасаясь, что всю эту ситуацию могут спустить на тормозах, Мария засуетилась.
– Мистер Вольтури… – подала она голос, – она накинулась на меня, как ненормальная… едва ли это можно объяснить простым недопониманием?
– Может, хватит драматизировать, ты все-таки жива… – раздраженно кинула Розали.
Девушке хотелось поскорее закончить с этой разборкой и убраться подальше от этих ненавистных стен. Розали сама не могла сказать, что сейчас с ней происходит. Сначала после разрыва с Эмметтом она просто пыталась выжить, слиться с толпой неудачников, пережить предстоящий выпускной бал. Но случай с Марией доказал, что смирение и кротость не про нее. Она жаждала освободиться от боли. Наполнить ту пустоту в душе чем-то другим. Не воспоминаниями наивной девочки, а силой дерзкой самовлюбленной эгоистки. Розали вдруг ясно осознала, что отрекается от себя, от своего имени.
– Нет, ну, посмотрите на нее! – вспыхнула Мария. – Мистер Вольтури, я требую, чтобы ее немедленно исключили из школы.
– Что? – ошарашено переспросила Эсми.
Аро тоже переменился в лице. Какой же скандал разразится, если девушка с блестящими оценками будет исключена из школы за три недели до выпускного.
Потеребив ненавистный узел галстука, мужчина проглотил полный стакан воды и уставился на учениц.
– Думаю, мы можем договориться, верно, мисс Мейсон? – проговорил Аро, бросив взгляд в сторону школьного психолога.
– Мистер Вольтури, моему отцу, члену попечительского совета, не очень-то понравится, что вы не можете, обеспечить безопасность его дочери в стенах этой школы.
Аро понял, что эта шантажистка взяла его на крючок.
– Мария, подумай тщательно, – вмешалась Эсми, – это серьезная проблема, решение которой отразиться на всех.
– Знаете, я скажу отцу, что вы испытываете к Розали особую симпатию. Сомневаюсь, что правильно пользоваться служебным положением.
Эсми удивленно уставилась на девушку, но Марию это даже не смутило. Она победно улыбнулась и посмотрела на Розали.
– Каллен, – проговорила она весело, – готовься к худшему, как только ты окажешься за воротами школы, я подам на тебя в суд. Свидетелей достаточно, чтобы закрыть тебя на принудительное лечение…
– Мария, – возмутилась Эсми.
– Думаешь, испугала? – усмехнулась Розали и придвинулась к девушке ближе. – Валяй, я с удовольствием посмотрю, как у тебя это получится.
– Девочки, – проговорила Эсми, – нам нужно успокоиться…
– Я успокоюсь, когда она получит по заслугам, – перебила ее Мария.
Но тут всем пришлось отвлечься, поскольку в кабинет ворвались несколько учениц.
– Как справедливо, Мария, – проговорила одна из них, ничуть не смущаясь того, что вклинилась в чужой разговор.
– Как вы смеете врываться в мой кабинет вот так? Разве вы не должны быть на занятиях? – строго спросил директор
– Мистер Вольтури, – выступила вперед Хлоя, одна из подруг Марии, – но у нас веские причины вмешаться…
– Да, – оживилась Мария, – вот и свидетели.
– Прости, Мария, – проговорила Хлоя и перевела взгляд в сторону директора, – мистер Волтури, мы пришли сказать, что в драке виновата Мария.
– Что? – переспросила Мария, – девочки, остановите ее.
– Мария всегда была жестокой, она спровоцировала Каллен, – вмешалась в разговор Миа.
