Текст книги "Лавка Каспера (С)"

Автор книги: Заязочка

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

– Большое спасибо! – улыбнулась Абигайль. – Вы тут со всеми знакомы? Если по старшинству, то это мой сын Реджинальд, Гарри Поттер, моя племянница – Тонкс. Друг моей племянницы – Ремус Люпин. И мой бывший одноклассник – Северус Снейп.

Все раскланялись.

– Прошу! – сказала хозяйка.

Перед гостями медленно распахнулись двери в столовую.

Большая комната представляла собой заснеженную опушку леса. Звездное небо освещалось сполохами северного сияния. Вековые ели тонули в пушистых сугробах. Тропинка вела к столу из цельной глыбы льда. Вокруг стола стояли ледяные же кресла и бронзовые треноги, в чашах которых горел огонь.

– Ах! – проговорила потрясенная миссис Грейнджер.

– Это чары, – объяснила Гермиона своим родителям, – мы не замерзнем.

Сириус Блэк переместился в раму рядом со столом.

– Вам не знакомы чары? – спросил он. – Надо же! Я никогда не разговаривал с магглами.

– Я тоже никогда не общался с портретами, – ответил мистер Грейнджер.

Абигайль рассмеялась.

– Все бывает в первый раз. А с чарами мне помог пра-и-так-далее-дедушка. Раньше мне не приходилось работать с такими большими помещениями.

– Здорово получилось! – сказал Гарри.

Хозяева и гости расположились вокруг стола. На блюдах появилось угощение. В бокалах заискрилось вино.

– Для молодежи – крюшон, – улыбнулась Абигайль.

Гермиона с интересом разглядывала присутствующих.

Реджинальд ей понравился. В симпатичном парне не было ни капли высокомерия. Гарри, судя по всему, чувствовал себя совершенно комфортно. Снейп не генерировал вокруг себя напряжения. Тонкс и Люпин нервничали намного больше. Вот интересно, Снейпа пригласила Абигайль? Или направил Дамблдор? Почему-то Гермионе показалось, что присутствие Мастера Зелий в замке явилось неприятным сюрпризом для остальных орденцев.

– А правда, что в этот замок не было доступа последние триста лет? – спросила миссис Грейнджер.

– Да, – кивнула Абигайль.

– Здесь, наверное, много интересного? – заметил Гарри.

– Мы сами еще всего не видели, – ответил Реджинальд. – Вот библиотека впечатляет.

– Библиотека? – переспросила Гермиона.

– Любишь читать? – спросила у нее Абигайль.

– Да.

– Тогда тебе будет чем заняться.

– Тут могут быть книги по Темной Магии, – пробормотала Тонкс.

– Разумеется, – ответил портрет, – а как же иначе. Самая большая подборка. Предки знали толк в Искусстве.

– Но…

– Сами разберемся, – ответила Абигайль.

Снейп хмыкнул.

Ужин продолжался. Реджинальд расспрашивал Гарри и Гермиону о Хогвартсе, а сам рассказывал о Шармбатоне. Как выяснилось, наследник Блэков не очень любил квиддич, но состоял в дуэльном клубе.

Мистер Грейнджер обсуждал с портретом Сириуса Блэка маггловский и магический транспорт и оружие. «Вот мой знакомый как-то раздобыл такую штуку, называется мушкет, – вещал покойный колдун. – А у вас есть мушкет?»

Миссис Грейнджер обсуждала с хозяйкой дома рецепты праздничных блюд и то, как отмечают праздники в разных странах.

Тонкс с интересом прислушивалась к разговору дам и иногда вставляла свои замечания.

Снейп и Люпин молча отдавали дань кулинарному искусству эльфов Блэк-мэнора.

Наконец появился пудинг, который поджег Реджи.

– Ой, уже так поздно, – засмущалась миссис Грейнджер.

– Вы ночуете у нас, – сказала ей Абигайль, – мы отлично устроимся. Возражения не принимаются.

– О, не стоит беспокоиться, – проговорил мистер Грейнджер, которому, впрочем, явно хотелось переночевать в замке.

И, пожелав друг другу счастливого Рождества, хозяева и гости разошлись по спальням.

– Думаю, вам будет удобно в Зеленой комнате, – сказала Абигайль, устраивая на ночлег мистера и миссис Грейнджер, – если что-нибудь понадобится, на столике у кровати стоит колокольчик для вызова эльфов. Все-таки триста лет назад многих современных удобств не было.

– Ничего, – улыбнулся мистер Грейнджер, – ночь в таком антураже. Сейчас во многих замках устроили гостиницы, но это совсем не то. А здесь ощущается дыхание времени.

– А для Гермионы – Лиловая комната. Доброй ночи.

– Доброй ночи.

Лиловая комната полностью оправдывала свое название. Стены были оббиты бледно-лиловым шелком с изысканным серебряным рисунком. Из того же шелка был полог на роскошной кровати и обивка кресел. В смежной комнате была большая мраморная ванна. Туалета не наблюдалось. Не обнаружив искомого, Гермиона заглянула под кровать, где и нашла горшок с крышкой. Да, уж… романтика романтикой, а в замках XVII века были и свои неудобства. Впрочем, знание заклинаний легко решало эту проблему. Зато здесь имелся восхитительный туалетный столик с большим венецианским зеркалом и просто потрясающий секретер с кучей потайных отделений.

Гермиона переоделась в пижаму, вытянулась на хрустящих простынях и пробормотала: «Нокс!». Уже через минуту она крепко спала.

Утром под елкой обнаружилась гора подарков. Гермиона с удовольствием перебирала кучу сладостей и книг. Неизменный свитер от миссис Уизли. Сверх обычной программы шли красивые заколки для волос от Абигайль и коробка шоколада от Реджи. Подарки были у всех. Снейпу досталось два свертка. Гермиона искоса наблюдала, как профессор разворачивает блестящую бумагу. Небольшая коробочка и шоколад, такой же, как и у Гермионы. Интересно, он получил подарки только от Абигайль и ее сына? Кто же дарил ему подарки раньше? Ответ был очевидным. От этого стало даже как-то неуютно. Снейп не был приятным человеком, но такого отношения не заслуживал даже он.

– Спасибо, Эбби, – негромко проговорил Снейп, – не стоило беспокоиться.

– Главное, что тебе понравилось, – улыбнулась Абигайль.

Мистеру и миссис Грейнджер помимо шоколада достались брелок-нетеряйка и набор ароматических свечей.

После завтрака родители Гермионы сердечно распрощались с новыми знакомыми и отправились домой с помощью эльфов.

– У вас такие славные родители, милая, – заметил портрет предка, – мистер Грейнджер обещал мне прислать журнал про эту… как ее… военную технику.

– Надеюсь, покупка танка не планируется, – хмыкнул Снейп.

– А что? – подмигнул Реджи. – Танк – это вещь.

Гарри рассмеялся.

– Там есть еще школьные альбомы, – сказала Абигайль, – со мной учился настоящий фанат колдографии Майк Арчер. Он сделал для меня копии. Если тебе интересно, Гарри…

– Там… там есть мои родители? И Сириус?

– Есть. Майк снимал все и всех. Очень много групповых снимков. Можешь отобрать для себя те, что потом скопируем.

– Спасибо, – восхищенно улыбнулся Гарри.

– И я бы взглянул, – заметил Люпин.

Снейп поморщился.

Гермиона тоже заинтересовалась альбомами. Вся компания направилась в библиотеку.

Помимо обычных альбомов здесь были и коробки с колдографиями.

– Майки погиб во время одного из налетов УпСов, – пояснила Абигайль, – его снимки оказались никому не нужны. Так что я взяла их себе.

– Даже родителям не были нужны? – удивилась Гермиона.

– Его родители погибли еще раньше.

– Мерлин! Вот это да! – пробормотал Люпин, доставая из коробки снимок, на котором профессор МакГоннагал что-то строго выговаривала Джеймсу Поттеру и Сириусу Блэку. Подростки слушали с постными физиономиями.

– Четвертый курс, – заметила Абигайль. – Только не перепутайте, там все по годам.

– А я и не знал, что Майки снимал все это, – сказал Снейп, откладывая снимок, на котором он сам получал какой-то приз из рук Дамблдора.

– Майки получал кучу удовольствия от того, что был в курсе всего происходившего в Хогвартсе, – ответила Абигайль. – У него была целая куча приспособлений для съемки. Очень интересно.

– Вот откуда ты всегда все знала, – хмыкнул Снейп. – Как только вас с Майком не прибили за такие увлечения.

– А мы никому не говорили, – пояснила Абигайль, – нам было достаточно самого знания. А проблемы были ни к чему.

– О, – сказала Тонкс, обнаружив снимок, на котором Сириус Блэк целовался с какой-то девушкой.

Гермиона с интересом разглядывала снимки. Большинство лиц было ей незнакомо. А вот и выпускной бал. Лили Эванс с Джеймсом Поттером, Сириус Блэк с незнакомой девушкой, Люпин в одиночестве. А вот и Абигайль Мерри с Северусом Снейпом. Юный Мастер Зелий вполне соответствовал своей очаровательной спутнице. Во всем этом было что-то странное, что-то беспокоящее. Со слов Люпина, Гарри рассказывал, что Снейп всегда завидовал Джеймсу Поттеру. Но на снимках Майка Арчера он вовсе не выглядел завистливым букой. Тот же Люпин сказал, что Абигайль была тихоней, себе на уме, с которой никто не дружил. А как же тогда Майк Арчер, который доверил ей свой самый главный секрет? Обманывался ли Люпин или обманывал их?

Гарри замер с приоткрытым ртом, уставившись на очередной снимок. Гермиона взглянула через его плечо. На картонном квадратике хорошенькая рыжеволосая девочка восторженно слушала черноглазого и черноволосого мальчика, который что-то объяснял ей, водя пальцем по странице учебника.

– Что тут у тебя? – спросила Абигайль. – А, Северус и твоя мама? Вроде бы это второй курс. Северус, ты не помнишь? Северус?

Младшее поколение обескуражено смотрело на окаменевшие лица Снейпа и Люпина. Абигайль вздохнула.

– А вот здесь снимки из Хогсмита.

Гермиона решила расспросить хозяев замка без свидетелей.

Случай представился после обеда. Снейп засел в библиотеке. Тонкс и Люпин скрылись в оранжерее. Гермиона и Гарри вместе с Реджи поднялись на главную башню замка.

– Похоже, тебя расстроили старые колдографии? – спросил Реджи у Гарри. – Это из-за твоих родителей, да?

Гарри кивнул.

– Реджи, а тебе мама не рассказывала про Хогвартс? – спросила Гермиона.

– Рассказывала, – кивнул Реджи. – Про отца, про своих друзей.

– Подожди, а Люпин говорил, что у твоей мамы не было друзей…

– Люпин? Мама сказала, что он оборотень.

– Да.

Реджи провел пальцем по старинному телескопу, стоящему в круглой комнате на вершине башни.

– Мама говорила, что она перестала общаться со всеми из-за того, что отца посадили в Азкабан. Она боялась, что Блэки расправятся с нами. Или что меня у нее отберут. А потом не хотела, чтобы меня оскорбляли из-за отца-заключенного. А я нашел эти снимки. Знаете, если вы ее спросите, она все расскажет. Она никогда не врет.

– В самом деле? – спросил Гарри.

– Да. Она считает, что у лжи короткие ноги. Так или иначе, правда станет известна.

– Мои родители тоже так считают, – кивнула Гермиона.

Реджи щелкнул пальцем по объективу телескопа.

– Поговори с маман. Если она что-то знает, то скажет.

– Ты думаешь?

– Уверен.

Может быть, все и прошло бы нормально, если бы за ужином Гарри не сел за стол напротив Снейпа. Некоторое время гриффиндорец просто сверлил взглядом ненавистного профессора. Наконец Снейп не выдержал: – Что вам, Поттер? Вы на мне дырку протрете.

Абигайль и Люпин подняли глаза от собственных тарелок. Тонкс затаила дыхание. Гермиона и Реджи положили столовые приборы.

– Это неправильно! – выпалил Гарри.

– Что именно? – ледяным тоном осведомился Снейп.

– Вы и моя мама! Это неправильно!

– Гарри! – страдальческим тоном начал Люпин.

– А что именно тебе кажется неправильным, Гарри? – спросила Абигайль. – Что мальчики дружат с девочками? Но ведь ты сам дружишь с Гермионой.

– Гарри, не надо, – попросила Гермиона.

– Отчего же, – нарочито спокойно проговорил Снейп, – пусть продолжает.

– А мне тоже интересно, – сказала Абигайль, – Гарри, тебе что, совсем ничего не рассказывали про твоих родителей?

– Рассказывали, – ответил Гарри.

– Но не сказали, что твои родители стали встречаться, когда учились на седьмом курсе? Ты серьезно считаешь, что они общались только между собой?

– Нет, – ответил Гарри.

– Тогда что тебя смущает? Северус, ты не мог бы просто объяснить мальчику, что тебя связывало с Лили Эванс в детстве? А то я тоже начну придумывать всякие ужасы.

Снейп смерил хозяйку дома тяжелым взглядом.

– Мистер Поттер, – сказал он, – мы с вашей матерью жили по соседству. И были знакомы еще до поступления в Хогвартс. Лили Эванс была магглорожденной, она ничего не знала о волшебном мире. Я мог рассказать ей о нем. И это все. Я удовлетворил ваше любопытство?

Гарри смотрел на него, приоткрыв рот от изумления. Гермиона тяжело вздохнула. Она чувствовала, что это далеко не все, но, если честно, ее просто пугало то, что они могли узнать. Старые скелеты зашевелились в своих шкафах.

– Да, сэр, – медленно проговорил Гарри, – спасибо, что сказали.

Снейп кивнул.

Обед продолжался в молчании.

После обеда Гарри, Гермиона и Реджи, не сговариваясь, двинулись вслед за Абигайль, которая направлялась в кабинет.

– Решили загнать меня в угол? – спросила она.

– Мэм, – Гарри поднял на нее страдальческие глаза, – вы не могли бы…

– Рассказать тебе о твоих родителях? – со вздохом спросила Абигайль.

– Да.

– Ладно, садитесь.

– Я тоже с удовольствием послушаю, – послышался голос пра-и-так-далее-дедушки.

Подростки устроились перед массивным столом красного дерева, за которым расположилась хозяйка дома.

– Знаешь, Гарри, я не дружила с твоими родителями. Мы учились на разных факультетах. Так что вряд ли я смогу рассказать тебе много интересного, – сказала Абигайль.

– Но ведь мама дружила со Снейпом.

– Гарри, почему тебя так шокирует, что Северус и твоя мама играли в детстве?

– Это неправильно! Он назвал ее грязнокровкой!

– Гарри, расскажи все по порядку. Так будет проще и тебе, и мне.

Поттер рассказал историю с Омутом Памяти.

– Так вот почему… – пробормотала Гермиона.

– Что?

– Вот почему ты тогда так рвался поговорить с Сириусом.

– Да.

Абигайль покачала головой.

– Я знаю эту историю, хотя у озера меня не было. О ней потом много говорили.

Гарри напряженно смотрел на волшебницу.

– Почему они так с ним?

– Это началось с первого курса, – ответила Абигайль. – Сириус Блэк и Джеймс Поттер – троюродные братья. Они дружили еще до Хогвартса. А в школе радостно включились в вечную войну Гриффиндора и Слизерина. Оба богатые, заносчивые, избалованные. Если бы Северус и Лили сразу признали их звездный статус, совершили бы все эти ритуальные танцы, скорее всего, ничего бы не было.

– Снейп завидовал моему отцу, – упрямо сказал Гарри.

– Конечно, нет, – фыркнула Абигайль.

– Но…

– Гарри, в Хогвартсе есть кто-то, кто считает, что может издеваться над другими только потому, что у этих других нет денег? Или потому, что их родители не занимают высокого положения?

– Есть. Малфой.

– И как? Ты ему сильно завидуешь?

Гарри стиснул зубы.

– Меня тошнит от Хорька! С чего вы взяли…

– А с чего ты взял, что Северуса не тошнило от Блэка и Поттера? И не только Северуса. Хотя были и те, кто составлял свиту звездных мальчиков. И, кстати, это Джеймс Поттер завидовал Северусу.

– Ч-что?

– Насколько я знаю, твой отец стал интересоваться твоей матерью примерно на третьем курсе. А она дружила с Северусом. Более того, плевать хотела на межфакультетские разборки и общалась со слизеринцем. Думаешь, ей это спускали?

Гарри задумался.

– Но потом…

– А потом эта дружба стала сходить на нет. Так часто бывает. Джеймс и Сириус к седьмому курсу несколько угомонились. Отчасти, я думаю, на них подействовало то, что они чуть не убили Северуса. Ты знаешь, что Сириус заманил его в Визжащую Хижину, когда там был Люпин в момент трансформации?

– Мой отец спас Снейпу жизнь, – сказал Гарри.

– Думаю, что в тот момент он менее всего думал о Северусе, Гарри. Нужно было спасать Блэка от Азкабана, Люпина от уничтожения, а Дамблдора – от следствия. Ну и себя, любимого, тоже.

Реджи вызвал эльфа и приказал принести чай. Со стены послышался кашель старого портрета.

– Сдается мне, девочка, ты не учитываешь многих факторов, – сказал он.

– В самом деле? – спросила Абигайль.

– Видишь ли, возможно молодого человека просто оберегали от негативной информации. А возможно, что и специально многое скрывали. Если этот юноша действительно тот самый Избранный.

– Думаете, его втемную готовят к чему-то? – спросила Абигайль.

– Похоже на то.

– Я не хочу втемную, – сказал Гарри.

Гермиона обдумывала информацию. Снейп дружил с Лили Эванс, потом дружба закончилась. Так бывает, она это знала. А Джеймс Поттер цеплялся к Снейпу из-за Лили. Тоже понятно. Непонятно, почему Дамблдор, который всегда говорил, что полностью доверяет Снейпу, просто не сказал Гарри про эту детскую дружбу. Гарри, вполне возможно, стал бы спокойнее относиться к профессору. И тот мог бы не так зверствовать. Или не мог? Снейп был еще одной загадкой. Даже большей, чем Абигайль Мерри и Майк Арчер.

– Придумаем что-нибудь, – ободряюще улыбнулась Абигайль Гарри.

В дверь постучали. На пороге стоял Люпин.

– Эбби, – начал он и осекся, увидев компанию, собравшуюся в кабинете.

– Проходи, Ремус. Мы тут мои школьные годы обсуждаем.

Оборотень выглядел не лучшим образом. Гермионе почему-то показалось, что он пришел убеждать Абигайль не рассказывать Гарри о его родителях.

– Как интересно, – пробормотал Люпин.

Гарри смотрел на него исподлобья.

– Ты что-то хотел? – спросила Абигайль у Люпина.

Он покачал головой.

– Я, пожалуй, пойду. Извини, Эбби.

Обсуждать полученную информацию не хотелось. Каждый ушел в себя

========== Глава 3 ==========

Было уже поздно, но сон не шел. Гермиона решила сходить в библиотеку и взять себе что-нибудь почитать. Из-под приоткрытой двери пробивался луч света. Похоже, что в библиотеке кто-то был. Гермиона уже подняла руку, чтобы постучать, как вдруг услышала скрип отодвигаемого кресла и голос Снейпа.

– Надо было тебе вываливать все это на Поттера.

– Это все-таки нечестно по отношению к мальчишке, ты не находишь? – ответила ему Абигайль.

– С каких-то пор тебя интересует честность происходящего, Эбби? Да и Лили ты терпеть не могла.

– У Эванс был выбор, – ответила Абигайль. – А мальчишка просто теленок какой-то.

Гермиона чуть толкнула дверь. Ей стал виден Снейп, расслабленно сидящий в кресле, и склонившаяся над ним Абигайль. Дверь предательски скрипнула.

– Кто там? – окликнула Абигайль. – Входи, не бойся!

Деваться было некуда. Гермиона вошла в комнату.

– Мисс Грейнджер! – насмешливо проговорил Снейп. – Проходите, располагайтесь!

– Не спится? – спросила Абигайль.

– Я хотела взять книгу, – пробормотала Гермиона.

– Заходи, садись. Выпьешь?

На столе стояли бутылки и бокалы. Абигайль слегка покачивалась. Щеки Снейпа порозовели. Похоже, старые знакомые отдавали должное винным погребам Блэк-мэнора.

Гермиона слегка поежилась. Профессора в таком состоянии она не видела еще никогда. Его губы оказались неожиданно яркими, всегда бледные щеки окрасил румянец, глаза загадочно мерцали. Довершали картину разлохмаченные волосы, расстегнутый сюртук и распахнутый ворот рубашки. Гермиона как-то сразу вспомнила, что на ней только пижама и пушистые домашние тапочки.

Абигайль ловко налила вина в хрустальный бокал.

– Держи. У нас тут продолжение вечера воспоминаний. Страсти-мордасти и прочие ужасы.

– Спаиваешь мою студентку, Эбби? – спросил Снейп.

– Ничего с твоей студенткой не сделается.

Гермиона отхлебнула вина. Оно было вкусным и терпким.

– Должен тебе сказать, Эбби, что у мисс Грейнджер есть одно неприятное свойство – она не может не задавать вопросов.

– Пусть спрашивает, – лениво ответила Абигайль, почти падая в мягкое кресло. – Любопытство не порок. Это естественно.

– А вы правда не любили маму Гарри? – неожиданно для себя спросила Гермиона.

– Не любила… – словно пробуя слова на вкус, проговорила Абигайль. – Да дело не в этом. Смешная она была и глупая. Все всем что-то доказывать пыталась. А что доказывать? Хоть на уши встань – нет влиятельной родни, и ты никто. Ты хоть не такая?

– Такая, такая, – ответил Снейп, – вечно рвется все баллы на свете заработать.

– Да уж, – фыркнула Абигайль. – Их Величества Баллы… А все правильные девочки потом находят дорожку к Касперу и Мюриэль.

– Вы тоже нашли туда дорожку? – грубо спросила Гермиона.

– А мне не надо было находить, – ответила Абигайль, – я выросла в лавке Каспера.

– Ч-то? – спросила Гермиона.

– Именно это. У Каспера есть что-то вроде сиротского приюта. Для таких, как я. Мой отец аккуратно платил, поэтому меня не продали какому-нибудь старичку-затейнику и не пустили на ингредиенты. А возиться с ингредиентами мне всегда нравилось.

Гермиона с ужасом смотрела на нее.

Снейп налил вина себе и Абигайль.

– Ну просто вечер откровений, – сказал он.

– Поэтому я всегда знала, кто из девчонок бывал в лавке, – продолжала Абигайль, – я не шантажировала их, нет. Я не такая дура. Но заткнуть кого-то вроде Эванс я могла.

Снейп поморщился.

– Ладно, Северус, проехали, – Абигайль одним глотком осушила бокал.

Скрипнула дверь, и в библиотеку вошел Люпин.

– Большой сбор, – прокомментировала его появление Абигайль.

– Вы что тут… – обалдело оглядел присутствующих оборотень.

– Пьем и неформально общаемся, – ответила Абигайль.

Снейп отсалютовал бывшему коллеге бокалом.

– Гермиона, что здесь происходит? – спросил Люпин.

– Ничего. Я зашла за книгой.

– Наливай себе, Ремус, и не выпендривайся.

– Отстаньте от девочки! – вспылил Люпин.

– Ко мне никто не приставал! – ответила Гермиона.

– Мы об это поговорим позже, – жестко сказал Люпин, – и будьте уверены: Дамблдор обо всем узнает.

– Ты стал таким принципиальным, Ремус? – промурлыкала Абигайль. – Ах, да! Твоих дружков больше нет, покрывать их не надо. Можно не держать язык в заднице.

– Что ты несешь?! Ты пьяна!

– И что дальше? Мы тут вспоминаем прошлое. Вот я и собираюсь рассказать Гермионе, каким фиговым старостой ты был. Твои дружки могли вытворять что угодно. Любое дерьмо. А ты молчал. Покрывал их.

– Эбби…

– Что, «Эбби»? И не ори на меня. Делаете из мальчишки жертвенного агнца. А он тоже имеет право знать.

Снейп хмыкнул.

– Должен сказать тебе, Люпин, что заткнуть Эбби еще не удавалось никому. И сдается мне, ты не будешь исключением. Так что или садись и пей, или проваливай.

В дверях появились встревоженные физиономии Гарри, Реджинальда и Тонкс.

– Я же говорила – большой сбор, – сказала Абигайль.

– А что тут происходит? – послышалось со стены.

– Жаль, что не могу налить вам, дорогой предок.

– Ничего-ничего.

– Мам, тебя на улице слышно, – сказал Реджи, – кого ты тут строишь?

– Пока никого, Реджи. Но завтра утром мы с тобой проведем один обряд.

– Догадываюсь какой, – кивнул Реджи, – и я согласен. Ты совершенно права, мама. В конце концов, так хотел мой отец.

– Вы о чем? – подозрительно спросила Тонкс.

– Думаю, речь идет об обряде принятия в род? – ответил портрет дорогого предка. – Вполне разумная мера. Мальчик получит дополнительную защиту. А так как он крестник одного из Блэков, то никаких проблем не будет.

– Вы с ума сошли? – спросил Люпин.

– А тебя никто не спрашивает, – ответила ему Абигайль.

Гарри удивленно смотрел на всех.

– Я тебе объясню, – сказал ему Реджи.

– Вы не можете ничего такого делать, не посоветовавшись с Дамблдором! – уже орал Люпин.

– Чего разошелся, Ремус? – ехидно поинтересовался Снейп, явно получающий удовольствие от происходящего. – Критические дни? Так до полнолуния еще две недели.

Люпин хлопнул дверью и выскочил из библиотеки. Тонкс понеслась за ним. Абигайль разлила вино по бокалам.

– Прошу!

Студенты переглянулись и разобрали бокалы.

Обряд принятия в род был проведен на рассвете. Снейп и Гермиона выступали свидетелями. Люпин закрылся у себя в комнате и отказывался общаться с кем бы то ни было. Тонкс слонялась по замку.

Гермиона искренне не понимала такой реакции. Из пояснений Абигайль и портрета пра-и-так-далее-дедушки, а затем и из сведений, почерпнутых из книг, следовало, что теперь Гарри получал очень сильную поддержку. Он мог пользоваться правом убежища в Блэк-мэноре, мог позвать на помощь остальных членов рода, на него распространялось действие родовых артефактов. Более того, никто из тех, в ком текла кровь Блэков, не мог теперь причинить ему вреда. Это дорогого стоило. Даже странно, что Сириус не предложил ничего подобного. Настолько ненавидел свою семью? Понятия не имел о родовой магии? Или послушался кого-то, кто запретил? Кого? Дамблдора? Странно…

А на большом гобелене, занимающим всю стену в главном зале замка и изображающим генеалогическое древо Блэков, появилась надпись «Гарри Поттер». Единственное отличие: она была не золотая, а серебряная. На том же гобелене не было выжженных имен. Портрет дорогого предка объяснил это тем, что именно этот гобелен был оригинальным, а тот, что находился в доме на площади Гриммо – копией.

Для Гарри же главным было то, что он теперь был не обязан возвращаться в ненавистный дом своей тетки.

– Ладно, – сказал Снейп за завтраком, – все это страшно весело, но я предпочел бы продолжить свои исследования. Эбби, ты обещала, что я смогу воспользоваться библиотекой замка и лабораторией.

– Да, конечно.

– А… – начала Гермиона.

– А вас, мисс Грейнджер, все это совершенно не касается, – отрезал Снейп. – Если мне что-то понадобится от ученицы – я поставлю вас в известность.

Гермиона уткнулась в тарелку. Стало так обидно. Вредный Мастер Зелий снова указал ей на место. Отвратительно. Да как он смеет?! Она… она ему не дойная корова!

Абигайль подмигнула своей гостье.

– Библиотека и в твоем распоряжении, Гермиона, – сказала она. – Там есть очень интересные книги из Восточной Европы. И по зельям в том числе.

– Все, что касается зелий, сперва просмотрю я, – отрезал Снейп.

Гермиона вздохнула. Спорить с профессором было бесполезно.

Мальчишки собирались полетать на метлах в заснеженном парке. Абигайль принялась за разборку бумаг в кабинете.

Гермиона направилась в библиотеку. Снейпа видно не было, видимо, закрылся в лаборатории. Гриффиндорка осмотрела книжные шкафы. Так и быть, до откровенно темно-магических фолиантов она даже не дотронется. А вот эти пачки тетрадей просмотрит.

И она углубилась в чтение.

Это оказался дневник некоего Алоизия Кондрашека, жившего в XV веке. Чтение было печальным и познавательным.

Молодой талантливый алхимик не отличался привлекательностью. Более того, бедолага был горбат. И, как водится, угораздило его влюбиться в первую красавицу. Легкомысленная девица не отличалась ни умом, ни добротой. Так что несчастному Алоизию приходилось ой как несладко. А тут еще постоянные насмешки и издевки более успешных поклонников красавицы.

Алоизий мечтал создать зелье, которое смогло бы дать почувствовать окружающим, как они ранят и обижают его. И чтобы неприступная красавица поняла, как сильна его любовь. Идея зелья, которое могло бы передать одному человеку чувства и ощущения другого, захватила алхимика. Он подвел под нее идеологическую базу. Выходило, что если ударивший другого тоже почувствует боль, то впредь уже никогда ни на кого руку не поднимет. А если он сделает для кого-то что-то приятное, то и сам получит удовольствие. Таким образом, негодяи исправлялись, а добрые поступки поощрялись. Расчеты для зелья прилагались.

Гермионе понравилась эта идея. Действительно, если бы негодяи могли почувствовать боль и ужас своих жертв! А те, кто делает добро – удовольствие. Разве от этого мир не стал бы добрее и лучше?

Обсуждать эту идею с кем бы то ни было не хотелось. Нет уж. Она сама все исследует и потом преподнесет всем такую замечательную вещь.

Время шло своим чередом. Абигайль обнаружила в одной из комнат магический кукольный театр. Реджинальд показывал Гарри боевые заклинания, которым его научили в дуэльном клубе. Тонкс комментировала их и дополняла с точки зрения аврора. Люпин сменил гнев на милость и зарылся в книги по ЗОТИ. Снейп практически не вылезал из лаборатории. Портрет дорогого предка пребывал на седьмом небе от счастья. Старик ужасно скучал последние триста лет.

А каникулы стремительно летели к концу.

Реджи отправился в Шармбатон посредством порт-ключа. Во Франции не так блюли традиции, как в Англии. На вокзале Кинг-Кросс Гарри и Гермиону провожали Абигайль и Тонкс.

– Пишите, – сказала на прощание Абигайль. – И я всегда буду рада вам обоим.

– Спасибо за все, – улыбнулся ей Гарри.

– Спасибо, – подхватила Гермиона.

Хогвартс-Экспресс дал гудок и медленно двинулся от платформы.

В купе заглянул Рон. На нем буквально висела Лаванда.

– Как вы тут? – спросил Рыжий.

– Замечательно, – ответил Гарри.

Рон и Лаванда расположились в купе.

– И как прошло Рождество?

– Весело, – ответила Гермиона.

Ей не очень понравилось, что Рон так бесцеремонно привел Лаванду в их компанию.

– Мне пора, – сказала она, вставая, – нужно проследить, чтобы все было в порядке.

Гарри кивнул.

Обязанности старосты не отняли у нее много времени. Младшекурсники почти не шалили.

Возвращаться в купе не хотелось. Гермиона остановилась у окна. Ей было о чем подумать.

И ей, и Гарри очень понравился Реджи. Юный Блэк был добрым и веселым парнем. В нем совсем не было высокомерия. От своего отца, помимо внешности, он унаследовал только открытость и некоторую бесшабашность. Кроме того, он великолепно учился, был первым на своем курсе по некоторым дисциплинам. Гарри как-то заметил, что здорово было бы учиться всем вместе.

– О, нет! – сказала Абигайль. – Только не Хогвартс! Пока там есть Гриффиндор и Слизерин, а директором Дамблдор, от этой школы стоит держаться подальше.

– Почему? – удивилась Гермиона. – Ведь вы сами учились в Хогвартсе.

– Именно поэтому. Знаешь, Гермиона, Шармбатон тоже не идеал, но там нет этих собачьих свар. И подростковых шаек тоже нет. Дети везде дети, они ссорятся, мирятся. Кто-то с кем-то враждует, не без этого. Но чтобы несколько хулиганов терроризировали других учеников, или чтобы в открытую шла вербовка в УпСы… Такое даже вообразить невозможно. А Хогвартс временами напоминает какой-то полигон.

А потом как-то Гермиона застала Абигайль одну. И снова завела разговор о Хогвартсе.

– Я никогда не прощу Дамблдору того, что он сотворил с Сириусом, – сказала Абигайль. – Ничто так не развращает, как вседозволенность. Безнаказанность. А потом этого самоуверенного мальчишку бросили в Азкабан. И забыли про него. Как про игрушку, которая сломалась…

– Что, грязнокровка, довелось погостить в родовом гнезде Блэков? – послышался голос Малфоя.

– Завидуешь? – обернулась к нему Гермиона.

– Было бы чему!

– Ну да, конечно! То-то твоя матушка так рвалась попасть туда и прибрать к рукам фамильные драгоценности. А не вышло!

– Да как ты смеешь?!

– Отвали, Хорек! – из купе появились Рон и Гарри.

Малфой смерил их презрительным взглядом, потом картинно развернулся и ушел.

– Чего он хотел? – спросил Гарри.

– Завидует, что Абигайль и Реджи не пригласили его сиятельную задницу в замок, – ответила Гермиона.

Мальчишки рассмеялись.

В Хогвартсе Гарри и Гермиону пригласили к директору. Там уже были Снейп и МакГоннагал.

– Я говорила, что это опрометчивое решение, Альбус, – раздраженно выговорила декан Гриффиндора.

– В любом случае, Минерва, ничего страшного не произошло, – доброжелательно ответил Дамблдор.