Текст книги "Взаимозависимые. Поколение Сандрин"

Автор книги: Zago

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Золото глаз мне сейчас на руку, будет меньше думать о моих радужках, по странным стечениям обстоятельств, похожие на его собственные. Ох! Идет!

Энергию сына ощутила издалека. Моя путеводная звезда, прости за то, что я сейчас сделаю.

Выскочив из-за колонн, сломя голову побежала к нужным дверям. Как только те начали открывать фигуру Кристиана, зажмурилась и тараном устремилась на него.

Будь что будет. Или поймает, или собью с ног.

Однако Луноликая предпочла третий вариант событий. На бордюре я споткнулась и позорно упала перед носками мужских туфель. Больно ударившись коленями, травмируя ладони и выбивая весь дух из груди, пораженно лежала поперек тротуара.

Шаги послышались откуда-то сбоку. Кажется, он обошел меня. Правильно, уходи, оставь меня лежать. Я не готова сейчас с тобой говорить.

Длинные пальцы обхватили, цепко сжав мою талию. Аккуратно приподняв, Кристиан посадил меня на ближайшую лавочку. Я словно со стороны наблюдала за всей ситуацией. Вот он ошарашенно рассматривает меня, спрашивая о чем-то. В ушах звенит, слов не разобрать. Дальше он становится на одно колено, приподнимает подол юбки, осматривая мою ушибленную ногу. Озадаченный взгляд переходит с ноги на содранные ладони. Вдох – и он идет к своей машине, еще три вдоха – он возвращается с барсеткой. Открыв ее, достает несколько пластырей и антисептик. Бормоча, он обрабатывает ушиб:

– И куда так бежать? Еще на каблуках.

Отклеивая защитную пленку, прижимает пластырь к моей лодыжке. Переходит к моим ладоням. Действия четкие, профессиональные. Взгляд из-под бровей и вопрос:

– Головой не ударились? С родителями пришли?

Я не смогла ответить. Застыв под прицелом золотых глаз, ликовала. Доли секунды хватило на подтверждение всех моих мечтаний. Моя сила учуяла родственную, устремилась к ней для воссоединения. Серебристый иней, змейкой скользя по земле, жадно впитывался в Кристиана, наполняя его силу, делая сына полноценным. Родственная связь канатом связала наши души. Легкая эйфория пьянила, расслабляла, растворяла былые страхи, дарила крылья за спиной. Я птица, я облако, я воздух.

Расплываясь в счастливой улыбке, стерла нежданные слезы. Я была права… во всем всегда права. Мой сон оказался не бредом. Вот он! Подтверждение моей жизни в девятнадцатом веке.

Анна Новицк равно Белла Волуар.

Кристиан, хмурясь, подчинил и вобрал в себя излишек наших сил, посмевших выйти из-под контроля. Золото сына граничило с рубинами. Встревоженный Зверь в его крови боролся с разумом мужчины.

Он тоже чувствовал нашу связь. Не понимал, однако принимал ее.

Разрывая рубашку неосознанно выпущенными когтями, Кристиану удалось взять эмоции под контроль. Вздувшиеся вены на шее указывали на напряжение в теле оборотня.

– Мы с вами раньше не виделись? – поинтересовался, наклоняя голову набок, совсем как в детстве.

– Не думаю, – прошептала сухими губами.

Прости, милый, однако я не могу раскрыться тебе.

– Странно, мне показалось, что знаю вас, – Кристиан говорил скорее себе, чем мне, – вижу знак академии. Первогодка?

– Да, – ответила, расправляя плечи. Когда-нибудь ты тоже будешь мной гордиться. Твоя мама постарается стать лучшей.

– Поздравляю! На факультете Сандрин вам понравится, а когда закончите, жду в своей продюсерской компании. Вот моя визитка, – подал он пластиковую карточку.

Прочитав данные на карточке, постаралась унять дрожь восторга. Спрятав первый подарок от сына, сделала мысленную пометку купить чехол для его визитки. Будет моим талисманом.

– Я не подведу, господин Волуар.

Усмешка смущения отразилась на его лице. Проведя пятерней по волосам, оборотень внимательнее осмотрел меня. С ног до головы, блуждал двумя золотыми сканерами. Ищешь ответы в моей внешности? Не в этой жизни, сын.

– Ваше имя?

– Для вас просто Анна.

– Анна, давайте я вас проведу к медику. У меня есть подозрение, что у вас сотрясение.

Если он меня проводит к медику, это еще десять минут рядом. Конечно я согласна. Встав с лавочки, зашипела от боли в ноге. Кристиан, подавая свой локоть, попросил:

– Обопритесь.

Несмотря на боль, хотела танцевать джигу. Мое первое касание ребенка после долгих лет ожидания. Подавляя вскрик счастья, оперлась об предложенный локоть. Запах сандалового дерева окутал, а потоки силы Кристиана стеной встали вокруг нас. Волк оберегал меня.

– Спасибо, господин Волуар.

10 глава

Кристиан

После разговора с Ливеем в третий день вступительного экзамена

В самолете до Монпелье

Отложив отчеты о проделанной работе из филиала, жадными глотками отпил американо. Третью кружку за день. Из-за постоянных перелетов голова частенько болела. В иллюминатор виднелись черные облака, а гроза прерывала связь, что позволяло сделать перерыв в работе.

– Господин Волуар, будут пожелания? – стюард, склонившись в вежливом поклоне, ожидал моих указаний.

Окинув взглядом свой заваленный столик, сжал переносицу. Чего же я хочу? Вопрос, ставящий меня в тупик вот уже двести лет. Услужливый парень не всесилен, значит, заветные мечты озвучивать не буду.

– Плед, мятную воду и разбудить за полчаса до посадки.

Стюард кивнул и собирался уходить, однако мой вопрос остановил его:

– Пастила на борту есть?

Тот кивнул, подавляя улыбку. Все члены клана Волуар знали о моей слабости к данному десерту. Один из заводов во Франции производил пастилу по рецепту моей матери. Я только ее и ел.

– Неси все упаковки.

Отточенным движением руки отпустил стюарда. Пока тот исполнял мое поручение, я в последний раз осмотрел бумаги. Мозг отказывался усваивать информацию, полученную от Роулана. Сложив все в свою сумку, расчистил столик от мусора и чашек. Стюард, белее Луны, просил меня остановиться, однако я, отмахиваясь, закончил уборку. Армейская привычка убирать самому за собой.

Отрегулировав сиденье, надул подушку для отдыха. Надо поспать, пока есть возможность. Как только окажусь на земле, вновь начнутся проблемы и неотложные дела. Аирподсы в ушах отрезали меня от шума двигателей. Подавляя зевок, вскрыл желанную упаковку пастилы. Тонкий слайс десерта растворился на языке, оставляя приятный яблочный вкус с нотками кардамона. Укрывшись пледом, вытянул ноги, расслабляясь. На телефоне включил одну из мелодий, погрузился в ласковое звучание.

Линзы высокого качества можно было не снимать во время сна. Прикрыв глаза, слушал восхитительную игру на скрипке. Несмотря на все старания, я музицировал отвратительно, однако не переставал любить мелодию, созданную струнным инструментом. В далеком прошлом написал партию для скрипки и передал ее Ливею с просьбой улучшить мелодию и записать ее для меня. Запись получил на дискете спустя несколько недель. Слушая ее, неосознанно провалился в небытие. Впервые за сотню лет я спал мертвецким сном. Проснувшись, в срочном порядке набрал друга и потребовал имя написавшего партию. Тот позволил себе меня послать. Сказал, что своих не выдает. С тех пор я одержимо зазываю всех бюджетников факультета шестого элемента в свою продюсерскую контору. Ребенок Сандрин, позволивший музыке свалить с ног матерого двуликого, просто обязан работать под моим покровительством.

Я ежегодно получал свою мелодию в разных интерпретациях. Под каждую спал и видел фантастические сны. Правда, несколько лет назад, прослушивая очередной вариант, поймал себя на мысли, что эту партию написал другой. Меня раздражала мелодия, чувствовал другую руку, другое надавливание пальцев по струнам. Я перестал спать. Рычал на подчиненных и в конечном итоге сорвался к Ливею. Прижав друга к его же столу, требовал объяснений. Тот нагло заявил, что ребенок Сандрин, писавший для меня музыку, выпустился, обрел свою любовь и перестал играть на скрипке. Ошеломленный новостью, я просидел несколько часов на кожаном диване под сочувствующим взглядом друга. Не мог поверить в идиотизм ситуации. Предлагал хорошие деньги за информацию, тем не менее получил отказ. Конечно, искал всех выпускников. Они писали для меня партии – все мимо. Хорошие мелодии, но не для меня. Не те пальцы, не то звучание. На этом моя одержимость неизвестным творцом подошла к концу. Не может наследник дома Волуар гоняться за простым музыкантом с просьбами творить лично для него. На память у меня остались ранее написанные партии. Ими и довольствовался.

Открыл глаза и сразу же зажмурился. Слепящий свет резанул по роговице не хуже бритвы. Потирая глаза, приподнялся, втягивая запах пространства, хмыкнул.

Я во сне.

Только здесь не ощущал запахов. На заднем фоне продолжала играть музыка из аирподсов. Перед моим взором раскрылась знакомая картинка. В данном сне я являлся зрителем, не влияющим на ход событий.

Сев у костра, наблюдал за шумной компаний, отдыхающей после долгой дороги на поляне, окруженной экзотическими деревьями. Две оборотницы сидели отдельно, у края поляны, вели беседу и делали друг другу прически. Их движения я знал наизусть: вот блондинка вплетает ленты в косы русоволосой, а та осторожно подглядывает за брюнетом, стоящим у костра. Тот, в свою очередь, общается с шатеном, мешающим что-то в котле у костра. Самыми громкими были изрядно пьяные близнецы, орущие припев песни. Им аккомпанирует сидящая рядом со мной двуликая. Ее темные волосы украшают несколько шпилек. В руке она держит кокю, глаза прикрыты, если бы не быстро перебирающие струны пальцы, подумал бы, что она спит.

– Сестрица, спой для нас! – по-детски просит темноволосый близнец, наклоняясь к обортнице-музыканту.

Та, открыв глаза, с нежностью смотрит на просившего.

– Я пою в особых случаях.

– А у нас особый! Брат женится! – не унимается темноволосый близнец.

– Вот когда обряд состоится, спою, – лаконично отвечает оборотница.

– Скучная ты… сама посуди, у нас сейчас каждый день как праздник. Спой, порадуй наши сердца, – просит светловолосый близнец.

Обортница, прикрыв рукавом губы, тихо смеется. Щеки на бледном лице распускаются розами. Я, чуть дыша, завороженно смотрел на двуликую, чей смех походит на дождь, льющийся в синий океан.

– Хорошо, только сегодня и только для моих братьев и сестер.

Девушка, прокашлявшись, поет, подыгрывая себе на кокю. Замерев поначалу, я разочарованно кинул камень в костер. Опять ничего не слышу. На данном моменте сна звук выключался, и я довольствовался картинкой, дико завидуя компании двуликих, которые слышат ее голос.

– Господин Волуар, проснитесь, мы приземляемся через полчаса, – голос стюарда выдернул меня из омута сна. Несколько мгновений пялился на потолок самолета.

Уже прилетели? Так быстро?

Сев, потер лицо, прогоняя остатки сонливости. За окном виднелись городские пейзажи в солнечных лучах. Голова не болела, а во всем теле чувствовалась легкость. Полная перезагрузка. На смартфоне виднелись пропущенные от сестры, несколько десятков мессенджеров от замов, один файл от Ливея.

Проигнорировав всех, выпил мятную воду. Из головы не выходила девушка с кокю. Она точно плод моих фантазий, однако после каждого сна с ее участием я все отчетливее осознавал свою тягу к ней. Проведя пятерней по челке, усмехнулся своей мысли.

Совсем спятил, влюбляться в элемент.

****

– Господин Волуар, добро пожаловать во Францию, – поприветствовал меня Коул.

Приветливо улыбнулся первому из Преданных, передавая свой багаж.

– Здравствуй, Коул. Я дома.

Надев солнцезащитные очки, направился вниз по трапу. Полуденное солнце нещадно жарило. Стопы туфель плавились на раскаленном асфальте. У посадочной полосы меня ожидали две машины и еще трое двуликих. Склонившись в низком поклоне, они ждали моего дозволения подняться. Окинув взглядом их знакомые лица-маски, махнул рукой, позволяя прекратить изображать покорные статуи.

– Юдо, Элли, Тео. Я рад вас видеть на родине, – пожал руку каждому из двуликих. Даже малышке Элли. Правда, сейчас она далеко не малышка, а взрослая опасная оборотница, однако я через силу заставлял себя не склоняться к ее ручке в поцелуе, а жать пятерню в мужском приветственном жесте.

– Господин Волуар, аэропорт на оцеплении. Журналисты штурмуют зал ожидания. Нам стоит как можно скорее покинуть посадочную полосу, – сообщил Тео, поправляя очки. Оборотень отвечал за безопасность семьи Волуар. Его нервировало скопление зевак, журналистов и моих поклонниц.

– Ваш маршрут неизменен? – уточнил Юдо. Они с Элли работали непосредственно на отца. Предполагаю, он направил близнецов за мной.

Кивнув второму из Преданных, направился к своей машине, у багажника которого стоял Коул, складывая чемоданы. Остальные сели в служебное Audi, ожидая, пока я заведу свой Porsche.

Тео прав, надо поскорее добраться домой. За воротами клана нам всем будет спокойнее.

Ударив по газам, мы выехали с территории аэропорта. Дорога к клану занимала приблизительно час. Я успею послушать отчет Ливея, но сначала:

– Кенна, милая, здравствуй!

Через экран телефона увидел лицо рыжеволосой сестрицы. Она сидела за рабочим столом кабинета своего благотворительного фонда.

– Кристиан, хвала Луноликой, ты долетел без приключений. По новостям передавали грозу именно по твоему маршруту. Ты на связь не выходил. Я волновалась, – рассказывала оборотница с нескрываемым облегчением в голосе.

Оторвав взгляд от дороги, посмотрел в родные карие глаза. Несмотря на все испытания судьбы, мы не перестали считать друг друга семьей. Искусственно созданная родственная связь крепла с каждым прожитым веком. Я был ее опорой долгое время, а она моей поддержкой.

– Напрасно переживала, я проспал весь полет. Мы успели проскочить зону турбулентности, а отсутствие связи подарило мне крепкий сон.

Сестра хотела что-то сказать, однако экран смазался. Теперь я лицезрел недовольное лицо зятя. Опять прячется от своих замов у жены. Рэйнальдо частенько пропадал в кабинете Кенны. Его люди знали, где искать альфу клана Сансес, однако тревожить запертую в одном помещении пару равносильно смерти от рук вспыльчивого испанца.

– Buenas tardes, Кристиан, я рад видеть вас живым, – почти искренне рыкнул испанец.

Не то чтобы мы не любили друг друга, скорее, ревновали к Кенне. Испанец не позволял себе обвинить ее в чем-то порочном, ибо мама воспитала ее исключительной оборотницей. Но я огребал за всех Волуаров перед зятем. Конечно, воплощением зла был отец, а я… ну просто свободный самец, проживший с Кенной достаточно долгое время под одной крышей. И меня Кенна любила особой сестринской любовью. Рэйнальдо с трудом принимал факт, что его «mi cielo» может думать о ком-то помимо его персоны. Правда, отец так же думал по отношению к маме. Возможно, это особенность двуликих, встретивших свою пару.

– Buenas tardes Рэйнальдо. Я тоже рад видеть вас в здравии. Надеюсь, вы смогли утешить мою сестру? – спросил, подтрунивая над испанцем.

– Кристиан! – услышал на заднем фоне осуждающий возглас Кенны.

Как же они поднимали мне настроение. Оба такие счастливые, полноценные, живые. На их фоне мы с отцом казались винтиками сломанного механизма. Лицо главы Тигров начало покрываться черными полосами полутрансформации. Сестру он не обидит, попыхтит чайником вокруг и остынет. Вновь картинка смазалась, и недовольное лицо сестры, с прищуренными глазами, посмотрело на меня осуждающе.

– Ты специально?

– Конечно, я очень хочу поскорее стать дядей, – простодушно улыбнулся во все тридцать два.

На задней фоне слышалось: «Я убью его!» Зажигается как спичка. Неудивительно, с каждым годом без Тигрят двуликого кроет от любого дуновения в сторону пары.

– Ты же знаешь, что пока не время.

– Мы все так не думаем, одна ты упираешься.

– Брось, Рэйнальдо тоже так думает.

Ага, вижу, чем он там думает. Еще годик-другой, и будет сестра сидеть за закрытыми дверями поместья Сансес.

– Хотела узнать, я могу приехать на годовщину?

Я как раз проезжал мимо фатального торгового пути. Резко затормозив, свернул на него. На руке завибрировало уведомление из служебной машины. Подтверждая новый маршрут, подъехал к цветущему маковому полю, с тяжелым сердцем ответил:

– Прости, Кенна. Не в этом году. Будет много журналистов, клан. Давай через неделю после годовщины. Все успокоятся и не так будут наседать на территорию поместья, а там у отца день рождения. Отметим, отдохнем. Как думаешь?

Кенна понуро кивнула и, пожелав хорошего отдыха дома, отключилась. Обиделась.

Все ради защиты, сестра. Смертников навредить тебе хватало во все века.

Припарковавшись у протоптанной тропинки, из бардачка достал защитную маску. Без нее на маковое поле не войдешь. Сейчас самый сезон цветения и опыления. Надев маску, вышел из машины. Первые из Преданных уже стояли у Audi. Жестом отпуская их, направился вниз по тропинке. Мне не нужны свидетели. Свое горе я привык вкушать в одиночестве. Наслаждаться его тошнотворно горьким вкусом, приучая себя не морщиться, пока сердце наполняется болью.

****

У дома меня ожидал Коул. Двуликий после смерти Франциска занял пост дворецкого в поместье Волуаров, параллельно занимаясь административными делами клана. Его родители работали на мою маму, возможно, через кровь передалось желание оберегать очаг глав клана французских оборотней.

– Где отец?

В последнее время новых уведомлений об передвижениях Жерара не поступало. Последний всплеск агрессии у отца был в марте. Затишье перед бурей. Неконтролируемое безумие Зверя всегда залегало на дно перед новым нападением. На календаре август, скоро годовщина смерти мамы, годовщина обещания.

– Глава клана у госпожи, – уведомил Коул, ожидая моего распоряжения.

«У госпожи» означало, что отец сидит у статуи матери, на краю сада. Его излюбленное место пребывания. Мне стоило самому догадаться.

Попросив Коула подготовить обед, направился по тропинке к саду. Окидывая фасад дома, сделал мысленную пометку обновить декорный камень, перекрасить ограждение, расширить дорожку в сад.

Последний капитальный ремонт в поместье был больше века назад, после того как горело поместье при попытке глупцов похитить Кенну. Тогда здание сгорело подчистую, унося за собой жизни многих двуликих. В том пожаре погибла Дороти. Моя дорогая, любимая няня. В силу возраста Лисице не удалось выбраться из ловушки огня. Скончалась из-за угарного газа в своей постели. Ее смерть я не смог себе простить. Впервые в жизни, отравленный маком, я был бесполезен.

Из сохранившегося после огня была подземная сокровищница. В ней, помимо капитала Волуаров, находились вещи мамы, ценные книги из библиотеки и картина из цикла «Мессия». Семейные портреты тогда были на реставрации – это их и уберегло.

Пришло время капитального ремонта, так к чему мелочиться. Попрошу Кенну, она свяжется с Моник, и они вдвоем создадут новое логово глав клана Волуар.

Приблизившись к нужному повороту, замер от открывшейся картины: отец сидел на лавочке у статуи матери, пересматривая документы. В домашней одежде, очках он выглядел обманчиво нормальным. Такой себе политик в отставке. Мало кто мог принять Жерара за моего отца. С возрастом я стал больше походить на маму, да и внешность Жерара изменилась после возвращения в человеческую оболочку. Многие незнающие (на удивление, и такие были) считали его моим старшим братом. Я-то знал, что звериная часть души не стареет.

Чуть погодя дал возможность отцу услышать меня. Он, глядя на меня из-под бровей, не перестал читать документы. Вновь обманный трюк с его стороны. Невежды, не подозревая, пошли бы прямо в пасть Зверя, а я с ним прожил много лет. И видел, как горят рубины в его глазах.

– Ветви персиков в алом цвету небо скрыли от глаз, – начал цитировать излюбленный стих матери.

Родители любили одну игру. Частенько слышал, как они декламировали известные стихотворения, надеясь сбить оппонента с толка и выиграть некий эфемерный приз. Сейчас я с отцом играл в эту же игру. Медленно наступая, продолжил:

– Вешние воды быстрой реки

Лижут подножья скал.

Алые быстро вянут цветы,

Так и любовь твоя, – перевел взгляд с Жерара на статую.

Мраморное изваяние как живое смотрело на меня. Творец передал все изгибы, черты лица Беллы Волуар, однако она не улыбалась, как моя мама. Не тянулась ко мне, как моя мама. Она была статуей. Холодной, безразличной к окружающим. Отец боготворил ее за идеальную копию.

– Но бесконечно теченье вод,

Точно моя тоска…

– Зелены ивы и тополя,

Реки незаметен ток, – бас отца заглушил мой баритон.

Он поднялся с лавочки, откладывая документы. Привычным жестом встряхивая волосы, повернулся к мрамору. Стих Ван Вэя стоит посвящать своей возлюбленной. Жерар обращался точно не ко мне:

– Слышу, любимый песню запел

Над гладью молчащих вод.

Солнце вдруг озарило восток,

На западе – снова дождь.

Обойдя статую, Жерар коснулся лица копии пары, ногтем обводя контуры камня. Голос на последних строках усилился:

– Ты говоришь, непогожий день, А день куда как погож!

Подняв ладони, я зааплодировал. Сколько лет прошло? Череда событий, женщин не смогли стереть его жажду обладать мамой. Вот она, зависимость во всей красе. Черный плющ, украшенный бурыми плодами. Хочу ли я так же? Боюсь, что нет.

Поравнявшись с отцом, смотрел на пейзаж позади статуи. Та самая поляна, озеро и мост. Той зимой я повзрослел быстрее, чем все думали. Тогда впервые я испытал страх, замораживающий внутренности, останавливающий сердце. Неоцененный опыт.

Тяжелая рука Жерара легла на мое плечо. Наклонив голову к нему, услышал приветливое:

– Добро пожаловать домой, сын.