The Sound of Settling (ЛП)

Текст добавлен: 16 июня 2021, 18:33

Текст книги "The Sound of Settling (ЛП)"

Автор книги: Yokan

Жанры:

Фанфик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Клаус дрожит до глубины души, когда идет за первой кистью, но его рука тверже, чем когда-либо за очень долгое время, так же тверда, как после первой дозы кофеина за день.

А потом, как по волшебству, он снова рисует.

Клаус засыпает на диванчике в своей студии. Потом просыпается и возвращается к ней, и больше ничего не делает до конца уик-энда.

Это лучшее, что Клаус чувствовал за всю свою жизнь.

Когда в понедельник он заходит в «Мистик кафе», за стойкой вместе с Кэролайн стоит мужчина. Сейчас 7.30, поэтому в заведении тихо, только пара других посетителей болтают на углу, и женщина протискивается мимо него, чтобы уйти со своим кофе.

На мужчине темно-красный фартук, точно такой же, как у Кэролайн. Она что-то объясняет ему об одной из машин, а он ловит каждое ее слово, старательно кивая, что заставляет Клауса задуматься о том, что он стоит, возможно, слишком близко, и его глаза прикованы к ее губам.

Что-то дикое шевелится в животе Клауса.

Парень замечает его первым.

– Доброе утро! – говорит он, подходя к кассе. – Что тебе принести, приятель?

У него акцент. Клаусу это вообще не нравится.

Лицо Кэролайн расплывается в улыбке, как только она замечает его.

– Все в порядке, Энзо, позволь мне, – говорит она, отталкивая мужчину в сторону.

Парень хмуро смотрит на нее.

– Как я должен учиться?

– Он постоянный клиент. Я сама обслужу его.

Она бросает на Энзо острый взгляд. Он выгибает брови и поджимает губы.

– Конечно. Пойду проверю духовку.

Он поворачивается на каблуках и исчезает в кухне.

–Я вижу, у тебя новая кровь, – говорит Клаус, подходя ближе, и его голос звучит более ехидно, чем он хотел.

– Это фантастика, что место становится очень оживленным, но я сходила с ума. Я немного помешана на контроле, поэтому откладывала это так долго, как только могла, но должна признать, мне нужна помощь.

– И тебе нравятся мужчины с акцентом, не так ли? – он дразнится.

Кэролайн закатывает глаза.

– Боже, как ты вообще можешь ходить, неся все это эго? – говорит она, по-доброму улыбаясь. – Энзо высоко квалифицирован, и акцент не имел к этому никакого отношения. Но я вижу, у вас много общего, так что, может быть, отныне вы предпочтёте, чтобы вас обслуживал он?

Клаус делает насмешливо-сердитое лицо.

– Даже не смей, милая.

Кэролайн смеется, и взгляд Клауса снова падает на ее красивую шею, вниз к ключице, к началу ложбинки между грудями, и его разум мгновенно вызывает образы того, что находится под этим V-образным вырезом.

Клаус прочищает горло и опускает голову, моля Бога, чтобы он не начал краснеть сейчас, после 32 лет достойного бесстрастия на этой земле.

– Сегодня я пропущу «милую», потому что у меня хорошее настроение, – говорит она. – Ты хорошо провел выходные?

– По правде говоря, так оно и было.

– О? Горячее свидание?

– Что-то в этом роде.

– Поздравляю! – напевает Кэролайн, возясь с кассой. Клаус не совсем уверен, но ему кажется, что он видит проблеск разочарования, прежде чем маска бодрого профессионализма сползает. – Итак, есть какие-нибудь предпочтения сегодня утром?

– Удиви меня.

– Мне нравится твоя смелость.

Мгновение она смотрит на прилавок позади себя, прикусывая губу, обдумывая варианты. Клаус фиксирует выражение её лица в своей памяти, снова страстно желая взять в руки карандаш и начать рисовать.

Через минуту она начинает двигаться с той же обычной находчивостью. Уверенные руки точно знают, куда идти и за что хвататься. Он старается не смотреть на ингредиенты, чтобы не испортить элемент неожиданности, вместо этого обращая внимание на нее. Как она улыбается про себя, когда выбирает пакет молока вместо другого, как подмигивает ему, когда ставит очередную четверную порцию эспрессо, с какой осторожностью посыпает его напиток нужным количеством какао-порошка.

– Вот, – протягивает она ему. – Это что-то новенькое.

Стон, срывающийся с губ Клауса, просто непристоен.

– Фруктовый вкус!

– Это абрикос.

– Как это ты смогла положить абрикос в кофе, если я его ненавижу?

Она пожимает плечами, дергая себя за конский хвост.

–Я просто очень хороша в этом.

***

– О, слава богу, – решительно заявляет Элайджа, входя в кабинет Клауса без стука. Всегда без стука. – Ты жив.

Клаус бросает на него сердитый взгляд из-под ресниц, не отрываясь от письма, которое печатает. Он сегодня в ударе. Еще нет и полудня, а он уже так много сделал. Его дни уже давно не были такими продуктивными, а всё благодаря этому кофе. Невозможно хорошему кофе.

– Если бы я был мертв, Элайджа, один из твоих шпионов уже сказал бы тебе.

– У меня нет шпионов.

– Кол сказал мне, что ты ему платишь.

Элайджа усмехается.

– Маленький засранец. Я заплатил ему не за то, чтобы он шпионил за тобой, а за то, чтобы он держал рот на замке.

– Юношеская ошибка, брат. Кол не знает, как это делается.

Элайджа встает прямо перед столом, засунув руки в карманы. Клаус поднимает глаза на старшего брата и видит, что тот смотрит на него тем самым холодным оценивающим взглядом, который он использует на перекрестном допросе. Тот, который заставляет людей раскрывать свои самые темные секреты. К несчастью для Элайджи, этот взгляд не действовал на Клауса с тех пор, как ему исполнилось десять лет.

– Неужели тебе нечем заняться, кроме как досаждать мне, брат?

– Ты в хорошем настроении.

– Не особенно.

– Это очевидно.

– Как проницательно.

– Почему ты в хорошем настроении?

– Ты говоришь так, будто это тебя касается.

– Я заинтригован.

– А почему тебя это волнует?

– Я не видел тебя в хорошем настроении со дня помолвки Финна, когда ты до неприличия напился и объявил, что переезжаешь в Лондон.

Губы Клауса непроизвольно растянулись в улыбке.

– Это была фантастическая ночь.

– Действительно. У тебя были прекрасные выходные?

Клаус откинулся на спинку стула, сосредоточив все свое внимание на неудобно любопытном брате.

– Разве ты не можешь просто взять свое благословение и оставить меня в покое?

– Я просто хочу понять.

– Тут нечего понимать. Я хорошо выспался, выпил хорошую чашку кофе, Майкл еще не показывался.

Элайджа наклоняет голову, издавая подозрительный горловой звук, как будто он действительно не купился на это. Клаус хмыкает.

– Ты все портишь, Элайджа.

– Прости меня. Я вижу своего брата без его постоянного хмурого взгляда, поэтому просто не могу сдержать любопытства.

Он тепло улыбается Клаусу, затем его глаза блуждают по столу, останавливаясь на пустой кофейной чашке. Он поднимает её, читает написанное сбоку послание

«Хорошего дня! :)» и кладет её обратно.

– Должно быть, это чертовски хорошая чашка кофе.

Улыбка Элайджи становится злой, прежде чем он вальсирует из кабинета Клауса.

***

В тот день Клаус делает то, чего никогда не делал: он отправляется пить кофе в середине дня. Он ограничивал свое посещение «Мистик кафе» одним разом в день – религиозно, но только один раз.

Он говорит себе, что это потому, что слишком много кофеина вредно, но логика звучит непостоянно даже для его собственного ума. Однако Клаус не зацикливается на этом, не углубляется ни во что. Пока он соблюдает лимит, с ним все в порядке.

В тот день он этого не делает.

Может быть, из-за озорной и понимающей улыбки Элайджи, а может быть, из-за того, что довольно многообещающий день резко обернулся к худшему, когда его вызвали на незапланированную встречу с Майклом и другими партнерами.

Каким-то образом, даже когда встречи не касаются его или его работы, Майкл находит способ указать на все критерии, по которым Клаус не соответствует его стандартам. Эти смехотворные, недостижимые стандарты, которые, кажется, предназначены только для его кровных родственников; внебрачные дети обречены на жалкое падение.

После этого ему нужно либо выпить кофе, либо просто выпить, но сейчас середина дня, а он еще не так далеко зашел, так что, на самом деле, есть только один вариант.

Он щурится от яркого свечения снаружи, не привыкший к такому количеству естественного света. Надо было взять с собой солнечные очки. Ребекка, с ее калифорнийским загаром, всегда дразнила его тем, как он бледен, называя его вариациями графа Дракулы или говоря, что в следующий раз он будет сверкать под солнцем, чего он никогда не мог понять. Одна из ее вампирских подростковых драм, без сомнения. Клаус безумно любит свою сестру, она, безусловно, его любимый родственник, но кажется, ей никогда не было больше семнадцати.

Клаус на мгновение ошеломлен тем, как переполнено кафе. Он так привык к медленному потоку клиентов в безбожно ранние часы, что никогда не знал, что это заведение становится таким оживленным.

Неудивительно, что Кэролайн нуждалась в помощи. Все столики заняты, и некоторые люди даже стоят у окон, потягивая кофе и просматривая свои ленты в твиттере и Инстаграмме. Энзо стоит за кассой, принимая заказ, а Кэролайн чуть впереди, весело болтая с ним.

Все лицо Клауса морщится от досады, огонь лижет его изнутри. Он целеустремленно шагает в сторону дружеской компании.

– Эй! – говорит Кэролайн, улыбаясь прежде, чем замечает выражение его лица. – Что случилось?

– Да, Никлаус, – говорит Элайджа, изображая беспокойство. – Ты выглядишь расстроенным.

– Я только что познакомилась с твоим братом! – добавляет она, указывая на Элайджу, чья улыбка становится шире, как будто он чрезвычайно горд собой. – Сколько вас всего?

– Боюсь, слишком много, – парирует Клаус.

– Это просто божественно, мисс Форбс, – говорит Элайджа, отхлебнув из чашки с таким одобрительным гулом, что Клаус ощетинился.

–Я горжусь тем, что оставляю прекрасные первые впечатления.

–Совершенно верно, – тут Элайджа поворачивается к нему. – Спасибо, что порекомендовал мне это место, Никлаус.

–Не упоминай об этом, – бормочет он.

– Это действительно изысканно. Я обычно просил свою помощницу сходить в ближайший «Старбакс»… – Кэролайн делает гримасу, а Элайджа ухмыляется. —Знаешь, о чем я подумал? Я позабочусь, чтобы с этого момента она приходила только сюда. На самом деле, я попрошу весь мой персонал приходить за кофе к вам. Они, без сомнения, поблагодарят меня.

– Это очень великодушно, спасибо! – Кэролайн кажется такой искренне счастливой, что Клаус даже не злится на Элайджу за очевидный укол.

– Ну что ж… Мне пора идти. Было приятно познакомиться с вами, мисс Форбс.

– Просто Кэролайн, пожалуйста.

– Кэролайн, – повторяет Элайджа, полный самодовольства и вежливого почтения. – Поздравляю с открытием прекрасного кафе.

Щеки Кэролайн слегка краснеют, когда Элайджа подмигивает ей, прежде чем повернуться на каблуках. Кровь Клауса течет горячее, чем тот кофе, который он хочет опрокинуть на своего брата за этот дешевый флирт.

– Никлаус, – кивает Элайджа, проходя мимо и выходя.

– Ты никогда не говорил мне, что у тебя хороший брат, – говорит Кэролайн.

– Потому что я сам не знал об этом.

– Что такого с Элайджей?

Элайджа. Едва познакомились, а уже идут по именам.

– От Кола всегда знаешь, чего ожидать, а этот – переодетый дьявол.

Кэролайн смеется, качая головой. Клаус хмурится.

– Что тут смешного?

– То же самое он говорил и о тебе.

***

Кофе Кэролайн действительно творит чудеса, вот только он сам еще не начал творить чудеса.

С тех пор неделя Клауса пошла под откос. Его несчастье имеет мало общего с Элайджей или его юношеской идеей провокации, но тот факт, что каждый человек в команде его брата, включая самого Элайджу, внезапно разгуливает по офису с чашками «Mystic Café» весь долбанный день, в то время как у Клауса едва есть время, чтобы дышать, только ухудшает его настроение.

Клаус, конечно, должен радоваться за Кэролайн. Ее бизнес процветает, и, каковы бы ни были мотивы Элайджи, он не лгал, слишком наигранно боготворя ее кофе. Это нечто иное, как послание Бога. И все же Клаус не может не чувствовать себя… Обманутым.

Его маленькие утренние ритуалы с Кэролайн были единственной частью жизни, к которой его семья не могла прикоснуться. Глупо, возможно, но в его все более хаотичные дни это стало единственной вещью, которую Клаус действительно ждал, наслаждаясь временем, которое он проводил в её компании, не думая о слиянии, клиентах или Майкле. Вид того, как работники компании Майклсона медленно стекаются в его убежище, одновременно раздражает и бесит его. Это несправедливо. Сначала Кол, потом Элайджа и его свита приспешников. Что дальше? Майкл?

Клаус до сих пор, насколько ему известно, единственный человек, который каждый день говорит «Удиви меня», когда Кэролайн просит его заказать, и искорка вызова в ее глазах бесценна. Никто не может этого отнять.

– Я возлагаю на него большие надежды, – возбужденно говорит она, готовя ему напиток.

– Расскажи.

– Я уже давно об этом думаю. Это полностью поглотило мою жизнь. После многих экспериментов, кажется, у меня получилось. Ты будешь моим подопытным кроликом.

– Вы оказываете мне честь быть первым, кто попробует оригинальное творение мисс Форбс? – говорит он, кривя губы в довольной улыбке. – Я постараюсь не льстить себе.

– А должен бы, – говорит она, надевая на стакан картонный рукав. – Я сделала это специально для тебя.

Сердце Клауса бешено колотится в груди.

– Специально для меня?..

Она кивает.

– Ты приходишь сюда каждый день, ожидая, что тебя удивят, а у меня в рукаве много тузов, но я поняла… Настоящая задача состоит не в том, чтобы заставить тебя любить что-то новое каждый день, а в том, чтобы заставить тебя влюбиться только в одно. Я взяла на себя непосильный труд найти для тебя идеальный напиток. Тот, который заставит тебя приходить сюда долгие годы и который ты больше нигде не найдешь. Я подумываю назвать его «Клаусом».

Клаус облизывает губы, пытаясь сдержать глупую улыбку, рвущуюся наружу, но безуспешно. У него такой неприличный вид. Клаус Майклсон не делает глупостей, несмотря на то, как часто он выставляет себя дураком перед Кэролайн Форбс.

– Ты меня заинтриговала, – говорит он, пытаясь скрыть неприличный уровень возбуждения, нарастающий в животе.

Кэролайн ставит чашку на стойку и медленно пододвигает ее к нему.

– Я внимательно наблюдала за тобой последние несколько недель. Перечислила все твои реакции, от наименее довольных до положительно влюбленных. Все эти едва заметные звуки, то, что ты делаешь своим ртом…

– Что я делаю?

– Растягиваешь губы в не совсем улыбке, выгибаешь брови и на щеках появляются ямочки. Это твое озадаченное лицо.

Клаус издает легкий смешок.

– У меня не озадаченное лицо.

–Продолжай обманывать самого себя. И это… – она дважды постукивает пальцами по чашке. – Должно быть что-то получше.

Кэролайн делает шаг назад, положив руки на талию, и застывает в напряжении.

– Это звучит как слишком большая ответственность, любовь моя.

– Я знаю. Но доверяю своему мужеству.

– Я уверен, что у тебя потрясающее мужество, но что, если мне не понравится?

– Тогда просто будь честен, и я постараюсь сделать что-то ещё.

– А как я узнаю, действительно ли мне понравилось? Может быть, реакция будет такой же, как и раньше.

– Позвольте мне судить об этом. Просто выпей.

Клаус заранее решает, что сделает вид, будто наслаждается этим чертовым кофе. Даже если это окажется самой отвратительной вещью, которую он когда-либо испытывал, хотя это было маловероятно, учитывая, что ее сделала настоящая ведьма. Но он все равно запрокинет голову и застонет, изо всех сил стараясь соответствовать растерянному выражению лица, которое она описала, даже если он никогда этого не осознавал.

Клаус был разочарованием для многих людей, но ему невыносима мысль о том, что он может не оправдать ожидания Кэролайн. Прошло слишком много времени с тех пор, как кто-то прилагал такие усилия только для того, чтобы доставить ему удовольствие.

Он хочет сказать ей, что она не обязана делать все это, что он уже по уши влюбился в ее кофе, что ничто в этом мире не может заставить его покинуть это место, но… По правде говоря, он вне себя от радости от того, что она сказала. Поэтому вместо того, чтобы говорить, он решает ответить на ее любезность немного театральным выражением признательности. Пусть Кэролайн пытается ухаживать за ним сколько угодно.

Но потом… Ему даже не нужно притворяться…

Эта смесь совершенно не от мира сего. Он может назвать несколько ингредиентов, но не все, это именно то, что делает его таким уникальным, таким отличным от всего, что он пробовал до сих пор. Кофе безупречно сбалансирован, имеет идеальную консистенцию. Корица, может быть, определенно миндаль, взбитые сливки и… это виски?

– Тебе нравится? Тебе точно нравится? Ты не можешь жить без него, да? – выпаливает Кэролайн.

– Я… Черт возьми, я хочу жениться на этом.

Она вскидывает руки вверх с торжествующим визгом, ее лицо сияет, как тысяча солнц. Клаус медленно моргает, в равной степени ошеломленный напитком и удивленный ее реакцией. Он еще даже не проявил ответной реакции, или думал, что не проявил, но оргазм на его языке, должно быть, сам всё показал.

– Я отдам тебе все, что у меня есть, – говорит он через мгновение. – Все деньги в банке. Мою квартиру. Можешь взять и машину. Это все твое, если ты пообещаешь никогда, никогда не прекращать поить меня этим.

Кэролайн смеется.

– Ну, я бы, наверное, села за это в тюрьму, но я польщена. Пожалуй, добавлю «Клауса» в меню прямо с сегодняшнего дня.

– Это… Ты серьезно? Ты называешь его в мою честь?

– Конечно. Я ведь сделала его для тебя. Там все твои любимые ингредиенты.

Клаус смотрит на нее, на гордую улыбку на ее губах, на радостные морщинки вокруг глаз. Что-то более мягкое, чем ее взбитые сливки, и теплое, чем ее кофе, наполняет его грудь.

– Да, – соглашается он. – Все мои любимые ингредиенты.

========== Часть 4 ==========

Когда наступают выходные, Клаус настолько погружен в работу, что не может даже передохнуть или дать себе паузу, чтобы изобразить свое разочарование. Как будто он проглотил гранату без булавок, и эта проклятая штука в любую секунду может разнести его в клочья. Клаусу потребовались долгие часы ворчания себе под нос и беспокойного хождения по квартире, чтобы понять, что он не должен ненавидеть свою жизнь в замкнутом домашнем пространстве только потому, что сегодня выходные.

Раньше ему и в голову не приходило работать где-нибудь в другом месте. В течение последних лет он вел свое призрачное существование между офисом и квартирой, почти без промежутков.

Однако, повинуясь прихоти, он упаковывает ноутбук, садится в машину и едет в центр города. Это не имеет никакого логистического смысла, учитывая, что он живет через реку; если все, что он хотел – это сменить место встречи и выпить приличный кофе, то между его домом и Мистик кафе есть по крайней мере 50 мест, некоторые из которых находятся всего в двух минутах ходьбы. Но ему даже не нужно много думать об этом, чтобы понять, что бесполезно подвергать сомнению инстинкт; никакое другое место не подойдет.

Клаус придумывает список оправданий: он должен оставаться рядом с офисом на случай, если ему понадобится что-то, что он мог случайно забыть там (естественно, он ничего не забыл); «Клаус» Кэролайн – это, безусловно, лучшее, что у него когда-либо было (хотя это и звучит совершенно эгоистично); лучше быть в уже полюбившейся уютной обстановке, чем в окружении незнакомцев (Клаус ненавидит людей и убегает от знакомых, как от чумы).

В конце концов, это просто неизбежно, почти сильнее него. Зависимость. Очевидно, он стал одним из этих невыносимых хипстеров. Следующим делом он создаст аккаунт в Инстаграме и выложит фотографии кофейных чашек и круассанов.

Сегодня выходной день, поэтому в кафе довольно много клиентов. Кэролайн стоит за прилавком одна, возможно, у Энзо сегодня выходной.

Клаус не может сказать, что ему жаль; ничто так не портит его настроение, как то, что его обслуживает этот Сент-Джон.

Некоторое время он стоит в стороне от очереди, ждет, пока Кэролайн выполнит все заказы и сделает перерыв. Она выглядит усталой, бедняжка, наверное, ей самой не помешало бы немного «Клауса». Когда она смотрит на него, ее рот открывается в удивленном изумлении, прежде чем она улыбается и машет ему вперед.

– Сегодня суббота!

– Да, я в курсе.

– Что ты здесь делаешь?

– У меня была работа, вот я и подумал…

– Ты собираешься работать отсюда?

– Если ты не против.

– Конечно, нет! Все в порядке! Иди садись, я тебе что-нибудь принесу.

Он одаривает ее довольной улыбкой и идет искать себе приличное место. Мужчина выбирает столик у окна, откуда отлично виден прилавок. Клаус снимает куртку, включает компьютер и принимается за работу. Через минуту появляется Кэролайн с кофе и пирожными.

– Что это?

– Датский сливочный сыр с ягодами и лимонной глазурью. Я попробовала новый рецепт.

Клаус ухмыляется.

– Опять я подопытный кролик?

– Мне нравится твой авантюрный вкус, – отвечает она с ухмылкой, которая заставляет внутренности Клауса трепетать. – Кроме того, мы уже установили, что я доверяю твоему мнению.

Его улыбка поднимается еще чуть-чуть. Уже сейчас решение покинуть свою квартиру и проехать полгорода кажется стоящим. Он снова смотрит на тарелку, заинтригованно вскидывая бровь на датчанина.

– Выглядит красиво, но, возможно, я не лучший судья. Ты же знаешь, я не очень люблю сладкое.

– Это не должно быть слишком сладко. А если и так, то значит я сделала что-то неправильно.

Он откусывает кусочек; пышное тесто, еще теплое из духовки, тает у него на языке.

– Это удивительно, – говорит он с набитым ртом. – Я бы променял брата на это.

– Хм… Кола или Элайджу?

– И того и другого. Обоих. Могу добавить ещё и Финна.

– Не думаю, что встречала такого.

– Слава богу! Врагу бы не пожелал, и уж тем более не тому, кто готовит такое вкусное угощение.

Кэролайн хмурится.

– Сильные слова, – говорит она. – Ты ненавидишь всех своих братьев и сестер?

Клаус обдумывает этот вопрос, жуя пирожное.

– Я не ненавижу Ребекку. Она самая младшая, живет в Калифорнии. Наверное, я также не ненавижу Элайджу, он просто… – Клаус неопределенно машет рукой. – Элайджа. И Кол… Ну, большую часть времени он идиот, но у него бывают моменты прозрения. Финн – совсем другой зверь, – Зверь, выкованный из недр моих родителей, Клаус не говорит.

Он был не единственным, кто испытал облегчение, увидев, как их старший брат переезжает в Атлантику.

Когда Клаус замолкает, то понимает, что Кэролайн положила подбородок на ладонь и смотрит на него с восхищением. На самом деле он обычно не говорит о своей семье. У него была девушка, которая порвала с ним, потому что он сказал ей, что является единственным ребенком, а оба его родителя умерли, чтобы не вдаваться в подробности. Камилла очень сильно переживала по поводу доверия и в итоге классифицировала у него патологическую склонность ко лжи. Это научило Клауса никогда не встречаться с кем-то, кто хоть немного связан с психологией. Просто не стоит даже напрягаться.

– Я не хочу утомлять тебе своими семейными проблемами.

– Мне не скучно. По-моему, это очень интересно.

– Ты понятия не имеешь, о чём говоришь.

– Может быть, но я единственный ребенок, и у людей, которых я знаю, был только один брат или сестра. У тебя же их целая куча. Я всегда хотела большую семью.

– Моя большая семья заставила бы тебя захотеть убежать в горы и спрятаться в пещере навсегда.

– Значит, вы не ладите?

– Это немного… Сложно.

– Ну, ты же не бежишь в горы и, по-моему, неплохо справляешься, если хочешь знать мое мнение, – Кэролайн отодвигает стул и подмигивает ему. – Долг зовет.

Клаус остается в состоянии абсолютного недоверия, когда она возвращается к стойке. Тридцать два года, и это, возможно, первый раз, когда кто-то утверждает, что у него все в порядке.

Он не знает, то ли Кэролайн совсем спятила, то ли она действительно видит то, чего не видел ни один другой человек, вот только Клаус почти боится поверить в последнее.

Он как раз читает самый скучный юридический документ в мире, когда Кэролайн ставит перед ним чашку.

– Еще один? Я думал, ты отказалась продать мне… – Клаус замолкает, когда она поворачивает чашку так, чтобы он мог прочитать надпись на боку – не ее уже знакомым каллиграфическим почерком.

«Ты симпатичный». А после следует номер телефона и подмигивающий смайлик.

Брови Клауса морщатся.

– Что это?

Улыбка Кэролайн выглядит слишком натянутой, чтобы быть хоть немного искренней.

– Рыжеволосая девушка за стойкой прислала его тебе. Ее зовут Женевьева.

Клаус поднимает глаза и тут же обнаруживает, что девушка смотрит прямо на него. Она машет рукой, алые губы растягиваются в очаровательной улыбке. Он застывает на мгновение, не зная, что делать. Через некоторое время, когда ему кажется, что уже неловко продолжать тупить, то решает помазать ей в ответ, кивая в знак признания.

– Это очень странно, – тихо говорит он себе под нос, хотя Женевьева вряд ли их услышит. – Не думаю, что кто-то когда-либо подсовывал мне свой номер телефона на чашке кофе. Что это вообще такое?

– Латте.

– Только латте?

Кэролайн пожимает плечами.

– Она спросила, какой хороший кофе можно отправить незнакомому парню, я сказала латте.

– То есть, это ты предложила ей?

– Я не знала, что она имеет в виду тебя.

– И ты посоветовала бы ей «Клауса», если бы она уточнила?

Кэролайн усмехается.

– Пожалуйста. Это было бы слишком легко для нее.

– Конечно, дорогая.

Клаус качает головой, делая глоток латте. Это неплохо, но как-то слишком просто…

Кэролайн погубила в нём любовь почти ко всем видам кофе, кроме своих особенных персональных миксов. Этот латте вполне мог быть нормальным до того, как он встретил ее. Теперь же он просто падает плашмя, невкусный и не впечатляющий.

Впрочем, бедняжка Женевьева тут ни при чем: в присутствии Кэролайн почти все теряет цвет.

– Что мне ей сказать? – спрашивает Кэролайн.

– Что ты имеешь в виду?

– Она просила меня спросить, не перезвонишь ли ты ей.

Клаус смотрит на нее, на внезапную напряженность в ее глазах…

– Хорошо. Скажи ей, что я занят.

– Значит, ты не позвонишь?

– Нет.

– А почему бы и нет?

– Разве это имеет значение?

– Может быть.

Он на секунду задумывается, снова украдкой бросая взгляд на Женевьеву. Несколько лет назад она была бы как раз в его вкусе. Кол, наверное, назвал бы его идиотом за то, что он упустил шанс на свидание. Год назад Клаус тоже так бы поступил. Внезапно, однако, он больше не чувствует себя таким отчаявшимся.

– Я не хочу, – просто говорит он.

– Она хорошенькая.

Клаус поджимает губы.

– Наверное.

Кэролайн на мгновение замолкает, а потом снова улыбается, на этот раз искренне и открыто.

– Я скажу ей, что у тебя есть девушка.

– Зачем?..

– Это лучше, чем быть просто занятым. Она только что купила тебе кофе, так что не наезжай на нее.

Кэролайн возвращается к стойке и что-то шепчет Женевьеве. Даже издалека он видит ее насквозь, пусть и через этот извиняющийся фасад. Она ужасная лгунья, но Клаус находит это странно милым.

Женевьева издает тихое «о», выглядя очень разочарованной, когда одними губами говорит ему: «Мне очень жаль», прежде чем выбежать из кафе.

От Клауса не ускользает, как Кэролайн возвращается к работе, перескакивая с ноги на ногу.

***

Когда Клаус выходит из лифта, Хейли, секретарша Элайджи, ждет его с какими-то бумагами на подпись. Они с Хейли никогда не встречались лицом к лицу, и он, честно говоря, не понимает, почему его брат нанял болтливую девицу, почти не имеющую квалификации для этой работы, но его был кофе божественен, и он в довольно хорошем настроении.

– Ну вот, дорогая, – говорит он ей, приветливо улыбаясь и возвращая подписанные бумаги без малейшего намека на жалобу.

Лицо Хейли сморщивается, как будто он только что ударил ее.

– Ты в порядке?

– В каком смысле?

– Ну, ты… – она оглядывает его с ног до головы. – Только что был милым.

– Тебя это беспокоит?

Она на секунду задумывается.

– Может быть.

– Ну, если хочешь знать, я в хорошем настроении.

Она, прищурившись, смотрит на него.

– Ты уверен, что не ударился головой? Может стоит сказать Элайдже?

Клаус хихикает, отпуская ее взмахом руки, прежде чем отпить кофе.

– Доброе утро.

– Бека, ты видишь то же, что и я?

– Мои глаза и уши обманывают меня, Кол, или Никлаус пожелал доброго утра секретарше Элайджи?

Клаус поднимает голову и видит, что оба его родственника не слишком осторожно шушукаются в нескольких футах от него; Кол щеголяет притворно-шокированным выражением лица, которое выглядит откровенно нелепо, а Ребекка слегка раздражена, впрочем, как и обычно.

Несмотря на поддразнивание, Клаус не может сдержать радостного трепета, который охватывает его сердце при виде сестры.

– Ребекка, – говорит он вместо приветствия, скривив губы в усмешке.

Хотя, возможно, слишком рано, потому что эти двое продолжают свою глупую пантомиму.

– Как ты думаешь, что это за странная штука у него на лице? – спрашивает Кол.

– Может, позвонить в 911? Возможно, у него инсульт.

– Забавно, – невозмутимо произносит Клаус. – Вам двоим стоит обзавестись собственным ситкомом.

У Кола отвисает челюсть, и он толкает сестру локтем.

– Бека… Ты же не думаешь, что это возможно… Улыбка?

– У Ника? Никогда. Мышцы его лица застыли в постоянной хмурой гримасе. Врачи сказали, что это необратимо. Хроническая заноза в заднице.

– Вы двое уже закончили?

– Не совсем, – отвечает Кол, и на его губах появляется хитрая ухмылка. – Но, к сожалению, мне нужно кое-куда. Ты ведь заберешь его отсюда, правда, Бека?

– Не забудь, что мы с тобой вместе обедаем! – кричит она ему вслед, когда Кол вальсирует по коридору.

– Почему ты не предупредила, что приедешь? – спрашивает Клаус.

Ребекка берет брата под руку, и они направляются в его кабинет.

– Тогда, это не было бы сюрпризом.

– Что привело тебя домой?

– Работа. Я должна посетить всевозможные места для нового телешоу, которое мы начнем снимать через пару месяцев.

– В Новом Орлеане?

– Да, Марсель играет главную роль.

– И о чём оно?

– Вампиры.

– О, ради всего святого! Ты еще не закончила с этим?

– Никогда! Не стоит недооценивать соблазн тьмы, Ник.