Текст книги "You belong to me (СИ)"
Автор книги: Ykurenaya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)
– Не то слово.
Юнги не знает, что его толкает на то, чтобы так спокойно отвечать на этот вопрос из полностью «закрытой» темы, но следует этому толчку, ибо понимает, что Чимину сейчас почти также страшно, как и ему когда-то. Чимин такой человек – переживания, проблемы других он слишком сильно принимает к сердцу, пытается помочь избавиться от всех плохих мыслей, хотя сам разрывается на тысячи кусочков из-за собственной боли и тревог. Но он никогда не скажет, не покажет этого. Таков Пак Чимин. И именно поэтому Юнги восхищается им, никогда не скажет об этом, но восхищается.
– Я хочу поцеловать тебя.
– А что мешает?
Юнги, чуть улыбнувшись, тянется к губам напротив, невесомо соприкасаясь с ними и раскрывая глаза, когда Пак, обвив его шею руками, углубляет поцелуй, проходясь языком по нёбу, чуть щекоча его. Нежность, окутывающая этих двоих, разливается по телам, проникая даже в самые труднодоступные места, заставляя забыть обо всём, что существует за пределами квартиры, комнаты.
До боли сжав талию младшего, Мин отступает назад, падая на мягкую кровать и ближе прижимая чужое тело. Паку не нужно большего, он понимает Юнги и без слов, поэтому зарывшись пальцами в светлых волосах, он оставляет скомканный поцелуй на тонких губах, спускаясь ниже, к шее, и, чуть оттянув кожу, посасывает её, получая в ответ на свои действия тихое ругательство. Юнги не нравится, когда у него забирают лидирующую позицию. Он, наконец скинув мешающее полотенце, сжимает упругие ягодицы, вновь оставляя на них синяки от пальцев.
Пак, ухмыляясь, отстраняется от его шеи, возвращаясь к желанным губам, и, обводя ключицы, спускает ниже, задерживаясь у сосков и чуть сжимая один, вновь целует старшего. Почему-то только сейчас он чувствует вкус кофе и горький привкус сигарет, портящий всю романтичность действий. Юнги, продолжая сжимать его ягодицу, другой рукой мягко проводит чуть выше, к пояснице, задевая её немного отросшими ногтями и вновь возвращая её вниз. Пак, чувствуя, как длинные пальцы проходятся по колечку мышц, начинает тереться уже давно затвердевшим пахом об ткань трусов старшего, чуть хныкая в поцелуй. Этого хватает, чтобы Юнги сорвало крышу.
Резко перевернув младшего на спину, он навис над ним, отрываясь от его губ, и нарочно медленно начал стягивать ненужную тряпку. Мин, наконец представ перед парнем абсолютно голым, пошло ухмыляется, видя, как глаза Чимина полностью стали какими-то пьяными, наполненными неистовым желанием чужого тела. Пройдясь языком по губам, блондин чуть наклонил голову, позволяя чёлке спасть на глаза, и прикусил губу, смыкая пальцы вокруг своего члена и не отрывая глаз от глаз напротив. Безумно хотелось достать фотоаппарат и запечатлеть вот такого вот Чимина, пошло облизывающего пересохшие губы, полностью раздетого, обхватившего своё возбуждение и чуть стыдливо сдвигающего ноги.
– Не стоит, – наклонившись к младшему, Мин провёл одной рукой по его внутренней стороне бедра, начиная медленно двигать второй рукой, задерживая большой палец на головке.
Пак полностью теряет контроль, а вся его стыдливость машет ему рукой, когда блондин, наклонившись ещё ближе, соприкасается своим членом с его. Не в силах контролировать себя, Чимин начинает надрачивать, пытаясь синхронно двигать рукой вместе со старшим. Первый стон, слетевший с пухлых губ, раздаётся по квартире слишком громко, так, что у Юнги начинают трястись руки, а в голове появляется одна единственная мысль.
Постепенно замедляя движения, он рвано дышит, наблюдая за прикрывшим глаза Паком, стонущим на всю квартиру и продолжающим двигать рукой на своём члене. Чимин, кажется, так увлечён, что не замечает, что его ноги разводят шире, чуть приподнимая за поясницу и подкладывая под неё маленькую подушку, так вовремя оказавшуюся под рукой.
Юнги не хочет причинять боль Чимину, но и искать крем, который, если его не подводит память, вообще валяется где-то под кроватью, поэтому он просто надеется на то, что последствия этой ночи ещё не прошли, и, размазав по члену появившуюся жидкость, устраивается между ног младшего, плавно надавливая, входя. Пак, изогнувшись в спине, громко стонет, откидывая руки в стороны. Накрывший оргазм, сопровождающийся чувством заполнения – это лучшее, что он когда-либо испытывал в жизни. Испачканные в сперме младшего тела парней сливаются воедино, в то время как Юнги сходит с ума от узости Чимина и его пульсирующих мышц. Закинув его ноги на плечи, Мин рывком притягивает к себе рыжика, остервенело впиваясь в его губы. Сумбурные движения, безумно узкий Чимин, его тихие стоны в поцелуй и громкие шлепки мокрых тел создают поистине прекрасную симфонию звуков, полностью заполняя всё вокруг. Мин, чуть шикнув, сильнее сжимает мягкое тело под собой, заставляя младшего ощутить приятную боль, заставляющую громко стонать, срывая голос.
Юнги чувствует приближающийся оргазм и, обхватив член младшего, рвано двигает рукой, даря Чимину тысячу смешивающихся ощущений.
– Твою мать, Юнги, – крича, Пак обхватывает руку старшего, задавая нужный ему ритм, и, спустя пару движений, вновь изливается на их тела, сводя Мина с ума.
Мин не выдерживает и почти следом кончает, заполняя младшего тёплым семенем, стекающим вниз, пачкая светло-голубую простынь. Навалившись на Пака, он пытается привести сбившееся дыхание в норму, но всякие попытки оказываются тщетными, ведь Чимин, уткнувшись ему в плечо, начинает медленно расцеловывать выпирающие ключицы, чуть покусывая.
– Пак Чимин, – делая паузу после каждого слова, Юнги громко дышал, зарываясь пальцами в крашенных волосах, – ты ахуенен.
Чуть позже они обязательно встанут с кровати, направляясь в душ, и помогут друг другу отмыть испачканные тела, в перерывах целуясь. А ещё Юнги отметит, что ему до безумия нравится мыть голову младшему, ведь тот так мило жмурится, боясь, что шампунь попадёт в глаза. Они ещё долго будут сидеть на диване в гостиной, крепко обнимаясь и говоря о какой-то ерунде. Их идеальный день, начавшийся с прекрасного утреннего секса, будет разрушен сообщением, пришедшим на телефон Чимина от мамы, которая в срочном порядке хочет видеть сына дома. Но даже это не убьёт хорошее настроение младшего, который долго будет уговаривать его остаться ещё ненадолго. Но Пак останется непреклонным, ведь дома, видимо, что-то произошло, и он должен вернуться.
– Тебя точно не нужно провожать? Уже поздно…
– Юнги, я не маленькая девочка, сам доберусь.
– Ты далеко не маленький, – усмехнувшись, Мин скрестил руки на груди, смотря на одевшегося младшего.
– Я… я пошёл, – чуть смутившись и улыбнувшись, Чимин помахал рукой, разворачиваясь, чтобы открыть входную дверь, когда его резко развернули лицом к себе и впились жадным, чуть грубым поцелуем в его губы.
– Ещё раз увижу тебя с каким-нибудь геем или любвеобильным Тэхёном, оттрахаю так, что год ходить не сможешь, – впервые за сегодня холодный голос заставляет тело покрыться мурашками, а по телу разлиться какому-то теплу, такому родному и знакомому. – И позвони, как придёшь.
Получив в ответ кивок, Мин открыл дверь, выпуская младшего и по-детски мило улыбаясь напоследок, оголяя дёсны и ровные маленькие зубы.
Всё же Юнги странный. Слишком странный и родной. Поэтому Чимин и любит его всё это время. Ведь другого такого нет.
========== Передружба-недоотношения ==========
Хосок, переминаясь с ноги на ногу, нервно треплет край толстовки. Разыгравшийся весенний ветер беспощадно играется с волосами парня, которые укладывал он добрые полчаса, если не больше. Почему-то всё утро Хосок был взволнован до предела, не находя себе места, метался из стороны в сторону и постоянно ронял всё, что держал в руках. Закрыв все долги по учёбе, он решил вытащить-таки друга из больницы хотя бы на несколько часов. И вот теперь, стоя на улице в ожидании Намджуна, он никак не мог успокоиться. В планах было столько всего, что можно было бы сделать за этот день, но сейчас в голове не было ни одной дельной мысли. Наверное, он так и простоял бы с кашей из мыслей, если бы не тихий бас над ухом:
– Давно пришёл?
Обернувшись, Хосок расплылся в улыбке, а всё волнение куда-то испарилось. Перед ним стоял такой же взволнованный Ким, приглаживающий волосы, которые, как только он вышел на улицу, подхватил ветер. Хосок не мог не отметить, что обычные, чуть драные джинсы и широкая, размера на два-три больше футболка отлично сидели на высоком парне, которого до дикости было непривычно видеть в чём-то, кроме больничной пижамы.
– Нет, минут пять, – нервно улыбнувшись, Чон засунул руки в карманы, чуть сутулясь. – Куда хотите пойти, принцесса?
Увернувшись от подзатыльника, который так учтиво хотел отвесить Намджун, он рассмеялся. Всё же Ким ненавидел, когда ему давали различные прозвища.
– Мне плевать, главное, чтобы не в больницу.
– Тогда ты полностью в моём распоряжении, и не жалуйся потом, что что-то не понравилось, – вновь расплывшись в улыбке, Хосок, взяв друга под руку, направился вперёд по улице, в самый центр куда-то спешащих людей.
На самом деле Чон очень волновался, ведь ему пришлось довольно долго уговаривать врачей, чтобы Намджуну разрешили хоть немного прогуляться. После долгих, почти двух недельных уговоров, главврач всё же дал своё согласие, прочитав перед этим трёхчасовую лекцию о том, что можно, а что нельзя. Хосок, как примерный мальчик, даже пересказал все наставления – ночь без сна, отведённая на учение нового, совсем незнакомого ранее материала, не прошла бесследно. И вот теперь он со спокойной душой водил Намджуна по всем своим излюбленным местам, рассказывая с кем и когда он здесь чудил.
Поток новой информации градом обрушился на Намджуна, спутываясь в конечном итоге в одну непонятную кучу. Как бы ему не хотелось, но запомнить всё он не мог. То ли это из-за того, что мысли его друга слишком сильно скакали, и Хосок начинал рассказывать несколько историй одновременно, то ли из-за того, что большую часть времени Намджун просто смотрел на счастливого ребёнка, проснувшегося в Чоне и без умолку болтавшего. День, наполненный стольким количеством эмоций и телодвижений неумолимо изматывал. Он был особо трудным, ведь Ким уже давно столько не двигался и не дурачился.
Когда время показывало только начало восьмого, у парня совсем не осталось сил, и он, заметив свободную скамейку, без особых раздумий поспешил к ней, присаживаясь и вытягивая изрядно уставшие ноги.
– Не думал, что ты такой энергосберегающий, – растрепав и так бывшие в беспорядке волосы друга, Хосок только собирался присесть рядом, как его резко дёрнули за руку.
Приземлившись на чуть костлявые колени Намджуна, он, широко распахнув глаза, удивлённо смотрел на тяжело дышащего Кима, уткнувшегося куда-то в район его плеча.
– Ты в порядке? – казалось, волнение, слышимое в голосе, сейчас потечёт через край, но ничего, кроме полуулыбки на губах Джуна оно не вызвало. Почему-то ему было приятно, что кто-то так заботится о нём, действительно переживет за его состояние. Хотя это был не просто «кто-то», а Хосок. Тот самый Чон Хосок, который чуть ли не ночевал в больнице, приходил каждый день и всегда был наполнен таким оптимизмом, что иногда, если честно, даже врезать хотелось. Чтобы Хосок понял, что мир-то тот ещё кусок дерьма.
– Да, устал только. Посиди так немного, ты тёплый.
Хосок мысленно уже давно раз десять ударил себя по лбу. Как он мог не заметить, что Намджуну прохладно? После того, как солнце скрылось за многочисленными многоэтажками, на улице и впрямь похолодало, даже ему, одетому в тёплую кофту, было чуть зябко, а Намджун был лишь в одной футболке, которая навряд ли грела его хоть как-то.
– Может, пойдём в какую-нибудь кафешку? – приобняв парня за плечи, Хосок чуть наклонился к нему, пытаясь услышать, что пробурчали ему в ответ.
– Совсем стыда никакого нет, – проходящая мимо старушка остановилась напротив парней, зло сверля взглядом и замахиваясь сумкой. – Устроили тут не пойми что. Мало того, что парни, так ещё и на улице решили подобным посветить. Совсем стыда никакого нет что ли?
Подняв на говорившую женщину голову, Намджун лишь хмыкнул, сильнее обвивая талию смутившегося Чона руками и притягивая его ближе к себе, чуть грубо отвечая:
– А вам-то какое дело? Своих забот что ли нет, чего пристали?
– Да как ты со мной разговариваешь, сопляк? – дерзость и спокойствие парня окончательно вывели её из себя.
– Джун, давай просто пойдём? Зачем ссориться со старыми маразматиками? – поднимаясь, Хосок взял под руку парня и, мило улыбнувшись старушке, потянул друга в сторону магазинчиков.
– Ни стыда, ни совести, их родители вообще не воспитывали? – провожая смеющихся парней взглядом, женщина хмыкнула, продолжая свой путь.
***
Четверо парней, развалившись по всей комнате, лениво о чём-то болтали, неспешно переходя с одной темы на другую. Намджун, как только оказался в квартире, устроился на кровати Юнги, который так кстати позвонил и пригласил к себе, прикрывая глаза и сонно вставляя свои пять копеек в разговоры. Слишком энергичный день полностью забрал все его силы, поэтому всё, чего ему действительно хотелось – это лечь в кроватку и уснуть. Но буквально через несколько минут ему придётся покинуть обитель друга и направиться в больницу, ведь прогулка прогулкой, а на ночь его никто не отпускал. Он правда не знает, как сильно Хосок вынес мозг главврачу, что тот его вообще отпустил, считай на весь день.
Атмосфера была не очень радужной, а малейшее веселье, которое излучал Хосок, было беспощадно растерзанно Чонгуком. Он был сейчас даже холоднее Юнги, который почему-то с улыбкой на лице отвечал на редкие сообщения, приходившие на его телефон. Хотя поведение младшего было весьма очевидным – Гук почти две недели не видел Тэхёна, так незаметно свалившего к Чимину «погостить». Родители Пака уехали в какую-то командировку или что-то в этом роде, поэтому Ким решил не терять времени зря и свалить с глаз братика, который почему-то в последнее время был более прилипчив, чем обычно. Ну, по крайней мере, Тэхён обосновал свой поступок именно так.
– У тебя ведь последний экзамен завтра, да? – Хосок, откинувшись спиной на кровать, чуть пнул младшего ногой, привлекая тем самым внимание ещё сильнее помрачневшего Гука.
– Ага, а в пятницу выпускной. Вы, кстати, придёте или кинете меня там одного с этими дебилами?
– Эти «дебилы» – твои одноклассники, с которыми ты проучился дохрена времени. Не слишком ли ты груб к ним? – Намджун, более-менее придя в себя, лёг на живот, смотря на насупившегося младшего и, заметив знакомую макушку рядом, начал перебирать волосы Хосока.
– Я с ними не общаюсь – бесят они меня, – фыркнув, Гук поднялся с места, разминая затёкшие мышцы и подбирая со стола пачку сигарет.
– Ещё скажи, что они не твой уровень, – молчавший большую часть вечера Юнги рассмеялся, резко становясь серьёзным, когда Чон по привычке собрался курить прямо в комнате. – Э, не наглей. Я ведь говорил: если куришь, пиздуй на балкон, я тут как бы бросаю, да и Джун не переносит запах сигарет.
Подняв руки в знак поражения, Чон усмехнулся, растрепав светлые, с начинающими темнеть корнями волосы хёна, и, зная, что старшему будет лень подняться и отвесить ему подзатыльник или хотя бы пнуть его, неспешно скрылся в гостиной, выходя на балкон. Хосок, наслаждаясь неспешными манипуляциями со своими волосами, растянул губы в улыбке, поворачивая голову и чуть приоткрывая глаза, смотря на слегка расстроенного Намджуна, кивающего на наручные часы.
– Уже? – получив кивок в ответ, Хосок с грустью в глазах смотрел на поднявшегося с кровати парня. Схватив Кима за руку, он потянул его на себя так, что тот упал поверх Хосока. Обвивая талию друга руками, Чон умоляющего протянул ему на ухо: – Может, не надо? Ещё часик?
– Знаешь же, что если опоздаю, то больше вообще не будут пускать, да и таблетки мне выпить надо и ещё кучу всего сделать, чтобы до завтра хотя бы выжить. – Вырываясь из объятий парня, Ким вновь поднялся на ноги, улыбаясь шатену и хихикая над его обиженной физиономией.
– Голубки, вас проводить? – Юнги, быстро напечатав сообщение, кинул телефон на кровать и, скрестив руки на груди, смотрел на чуть смущённого Хосока и язвительно улыбающегося Намджуна.
– Благодарствую, миледи, но боюсь, если вы это сделаете, нам с мистером Чоном придётся переживать из-за вашей целостности, ведь вы столь миловидны, что многие не очень приятные личности непременно захотят оказать вам внимание.
– Ты хоть сам понял, что только что спизданул? – выгнув бровь, Мин, сдерживая смешок, смотрел на серьёзное лицо Джуна.
– Да какая разница, – вздохнув, Хосок, цепляясь за Кима, поднялся и лениво потянулся. – Мы сами дойдём, а ты проследи, чтобы Чонгук сегодня не пил и был в состоянии завтра. Всё, мы пошли. – Хватая младшего за край футболки, он поплёлся в сторону коридора, по пути что-то ворча про срач в квартире.
Как только входная дверь хлопнула, а основной источник шума оказался за пределами квартиры, Юнги облегчённо выдохнул. Всё-таки он окончательно запутался в том, что происходит между его друзьями. «Передружба-недоотношения», – хмыкнув своим мыслям, он, сняв с вешалки пару курток, направился на балкон к притихшему младшему.
На самом деле желание налить этому маленькому «мужчине» было настолько сильным, что Мин даже, наверное, сделал бы это, если бы не Хосок, который не поскупится на силу и нецензурные выражения, если узнает, если бы не экзамен младшего завтра, если бы не Тэхён, который сожрёт его с потрохами, если Гук завалит. Балконная дверь противно скрипнула, оповещая гостя, что он теперь не один. Чонгук, даже не повернувшись, продолжал смотреть куда-то перед собой. Темнота иссиня-черного неба обволакивала, казалось ещё чуть-чуть и в ней можно будет утонуть, захлебнуться такими же тёмными волнами облаков. Только вот сколько бы Гук тут не стоял, этого не происходило. А жаль.
– Может, всё-таки расскажешь, почему ты выглядишь так, словно тобой туалеты в дешёвом борделе помыли? – Юнги, накинув ветровку на плечи младшему, опёрся спиной о перила, заглядывая в его пустые глаза. Это было странно. Чонгук не из тех, кто долго убивается по чему-то. Он не особо зацикливался на проблемах, решая отложить их в дальний ящик, чтобы со спокойной душой наслаждаться беззаботными деньками. Но сейчас что-то пошло не так, как обычно. И это бесило. Бесило потому, что Юнги не знал, как разговорить этого молчаливого мелкого, возомнившего себя взрослым.
– Многословно, – хмыкнув, Мин, так и не получив никакого ответа, забрал из рук Чона только что прикуренную сигарету. – Не смотри на меня так. Я заебался не меньше твоего. Расскажешь кому-то из наших – получишь, ясно? – Получив лёгкий кивок в ответ, Юнги сделал небольшую затяжку, тут же морщась от неприятного чувства, растекающегося по горлу.
– Вы ведь с Чимином теперь вместе? – впервые за долгие десять минут произнеся хоть что-то, Чонгук прочистил горло – голос чуть хрипел, видимо, Гук таки простудился. «Надо было тогда на автобусе ехать, а не под дождём херачить», – кивнув, он перевёл взгляд на задумавшегося Мина, уголки губ которого были чуть приподняты.
– Да хер его знает, – растягивая каждое слово, лениво и так легко проговорил Юнги и широко улыбнулся, оголяя дёсны. – Мне так плевать на то, что именно происходит между нами. Просто не хочу, чтобы он принадлежал кому-то другому. Хочу, чтобы только мой, чтобы просыпаться и чувствовать тепло под боком, или, на крайний случай, чтобы какая-то очередная ванильная херня от него в сообщении. Чтобы были рядом и никогда не по отдельности, чтобы вот так ещё очень долго. – Понимая, что слишком разошёлся, Юнги резко затих и, сбавив несколько тональностей, продолжил. – Впервые я не знаю, что я чувствую. Это точно не просто симпатия – что-то намного большее. Наверное, любовь? Хуй его знает. Я уже думал, что любил, но ошибся. Что, если и в этот раз будет промах?
– Ты слишком много думаешь. Всё это ты должен говорить не мне, а Чимину. Уверен, он и половины этого монолога не слышал, даже не догадывается о нём. Он симпатичный, да и характер у него классный, если вообще не идеальный. Не боишься, что протупишь, и его кто-нибудь уведёт? Не слишком ли самонадеянно полагаться на то, что он влюблён в тебя по уши? Вдруг найдётся кто-то, кто сразу подарит ему всё то, что ты понемногу начинаешь отдавать только сейчас?
Чонгук, достав из кармана телефон, на который кто-то слишком настойчиво звонил, выключил его, вновь убирая и смотря на Мина. Даже без особых усилий было видно, как изменился старший. На вечно хмуром лице сейчас была еле заметная улыбка, глаза блестели так, словно внутри них были маленькие звёздочки, снятые с небосвода и спрятанные в них на сохранение. Даже само поведение Юнги изменилось за какие-то долбанные две недели. Если посмотреть со стороны, то может сложиться впечатление, что Мин просто-напросто неспешно забирал все жизненные силы Чонгука, подпитываясь им, словно вампир. Если бы всё было так просто.
– Тэхён сказал, что я не рассказываю ему ничего. Сказал, что не знает, что происходит у меня в голове. Но я ведь и так ему чуть ли не о каждой мелочи рассказываю!
Парни сидели в гостиной, удобно устроившись на диване и смотрели какую-то сопливую дораму, которую крутили по первому попавшемуся каналу. Юнги уже начинал клевать носом, даже, возможно, он бы уже уснул, если бы не внезапно громкий, чуть обиженный голос донсена, сидящего совсем близко.
– Да что ты говоришь, – сонно потирая глаза, саркастично произнёс Мин и вскользь посмотрел на время. «Начало второго. Надо мелкого спать укладывать, а то проспит завтра», – зевнув, он нащупал пульт, делая бессмысленные разговоры из колонок тише. – Даже о том, что он тебе нравится, он бы не узнал, если бы не Хосок и случайно подслушавший разговор сам Тэхён. Соглашусь, ты говоришь очень много, но такой бред иной раз. С Тэ не прокатит, как получилось у меня с Чимином – тебе придётся всё сказать. Если Минни хватило действий и не совсем внятных изречений, чтобы меня понять, то Тэхёну надо подробно и по полочкам, так, чтобы и до самого тупого дошло. А теперь спи, а ещё лучше – поговори об этой любовной херне с каким-нибудь Хосоком или ещё с кем. Я в этом не разбираюсь, могу своими недосоветами только хуже сделать. Всё, спи, мелкий.
Договорив, Юнги стянул с кресла одеяло и накинул на неподвижно сидящего Чонгука. Теперь, когда Юнги выполнил свой, как он считал, дружеский долг, мелкий, нагруженный новой информацией, мог со спокойной душой ложиться спать. Ну или до рассвета раскладывать услышанное по полочкам. Теперь-то Мин может сам лечь в кровать и, закутавшись в одеяло словно в кокон, разблокировать телефон и прочитать все те «ванильные сообщения» Чимина, которые вызывали детскую улыбку и чуть порозовевшие щёки.
========== Я скучаю ==========
Бывало ли такое, что каждый прожитый день заставляет вас чувствовать, что всё, что происходило с вами в прошлом, не имеет абсолютно никакого значения, ведь сейчас всё настолько идеально, что даже ежедневная рутина становится приятной и хочет петь, кричать о своём счастье? Чимин находится сейчас именно в таком состоянии, ведь его наконец не отталкивают, не хамят (ну, разве что самую малость) и в случае небольшой ссоры или разногласий прижимают к груди и тихо, еле слышно, говорят на ушко, что Пак Чимин – это самый большой дурак на свете, ведь как можно променять такого ангела, как он, на какую-нибудь девушку или ещё хуже – парня.
Наверное, Чимина можно назвать не совсем хорошим другом, ведь за всё то время, что Тэхён живёт у него, парень только и делает, что рассказывает о своём счастье в лице Мин Юнги. Он не замечает, что Ким с каждым днём становится всё более закрытым, всё больше молчит и думает о чём-то, известном только ему. Или Чимин не хочет замечать?
– Я не буду лезть к тебе с расспросами и советами, не буду утешать, если наконец-то поймёшь, какой ты идиот. Я буду делать вид, что всё в норме, что так и должно быть. Ты должен сам разобраться со своими чувствами и мыслями, ведь любое решение должно быть именно твоим, а не нашептанным кем-либо, – сказанные в самый первый день слова до сих пор звучали в голове Тэхёна, словно надоедливое радио. Поначалу ему казалось, что это слишком жестоко и несправедливо, но со временем до него начало доходить горькое осознание того, что старший прав. Только одному Тэхёну известна вся палитра его эмоций и чувств, он сам заварил всю эту кашу (не без помощи брата, но не суть), поэтому только ему одному предстоит расхлёбывать всё это. Признаться честно, выходит у него не очень.
– Я соскучился, – на выдохе прошептал Пак, смотря на что-то объясняющего преподавателя. Вот зачем им высшая математика? Как она вообще пригодится им в жизни?
– Вы не виделись сутки, успокойся, – закатив глаза, Тэхён сосредоточенно записывал какие-то формулы в тетрадь, где-то в глубине души злорадствуя другу. Хоть не один он страдает. Тэхён ни за что на свете не признается, что до дикости соскучился по младшему брату, что хочет обнять его и вдохнуть такой родной и любимый аромат чонгуковского тела. Почти закончилась вторая неделя, а они всё также играют в негласную молчанку, желая, чтобы другой нарушил правила и позвонил, заговорил первый. Сегодня у Чона последний экзамен, математика, а он в ней полный ноль. Волновался ли Тэхён? До дикости, ведь знает, что если младший завалит, а он вполне может, то он пролетит со всеми институтами.
– Ты долго сидеть ещё будешь? – Чимин, собрав все свои вещи, внимательно смотрел на друга, что был где-то далеко в своих мыслях и уже минут пять просто смотрел на ручку, что крутил в руках. – Обеденный перерыв уже как бы, – слегка стукнув Тэхёна по лбу, он улыбнулся, видя полное непонимание в его глазах. «Если так продолжится, я забью на все свои принципы и сказанные тогда слова, я заставлю его выговориться», – выдохнув, Пак принялся складывать вещи всё ещё растерянного друга.
– Юнги и Хосок сегодня в универе? – поправив сумку, Тэхён продолжал смотреть перед собой, изредка бросая взгляд на часы. С минуту на минуту у Чонгука закончится проверка результатов, а значит, решится его судьба.
– Юнги только что пришёл, ждёт нас в столовой, а Хосок опять у Намджуна-хёна, совсем с ним учёбу забросил…
– Значит, я опять буду третьим лишним, – чуть улыбнувшись, Ким поморщился, когда острый локоть друга пихнул его в ребро.
– Ещё раз что-то подобное услышу, и ты труп, – зло прошептав, Чимин сделал глубокий вдох, снимая портфель и протягивая его другу. – Иди, я в туалет схожу, догоню попозже.
– А теперь я ещё и посыльный, – как только рыжая макушка засеменила в сторону уборных, Тэхён покачал головой. В последние дни его настроение всё сильнее ползёт вниз, и с этим надо что-то делать, иначе он станет вторым Мин Юнги.
***
Намджун с радостью бы попросил совета отца, чтобы разобраться, что вообще происходит между ним и его другом. Только вот пусть именно отец и был тем, с кем он всегда делился самыми сокровенными мыслями и чувствами, но рассказывать о том, что он влюбляется в своего друга, парня, Ким желанием не горел. Вообще он с огромным желанием рассказал бы обо всём хоть кому, даже незнакомому человеку, ведь так надоело всё хранить в себе, но не мог. К превеликому сожалению, люди в наше время не так радушно принимают нетрадиционные отношения, именно поэтому парень держал язык за зубами, не хватало ему ещё нападок на его самое сокровенное.
Вообще Хосок единственный, кого никак не может понять Намджун. С ранних лет Ким привык читать людей, узнавать их и изучать, но вот с этим парнем это что-то вообще не получалось, ведь буквально за полчаса он мог сменить три-четыре абсолютно разные, не похожие друг на друга роли, и это пленило. Именно из-за этой неординарности хотелось постоянно наблюдать, быть рядом и чуть ли не записывать каждую перемену. Походит на сдвиг, не правда ли? Но Намджуну как-то по боку, ведь каждое движение, каждый поступок пленяет, очаровывает и сводит с ума. Хосок не похож на того, кто будет размышлять ночами о глобальных проблемах, не спать, изучать всё новые просторы вселенной и пытаться добиться в этой жизни каких-то запредельных высот. Джун знает, что он тот, кто будет думать именно о том, что важно для любого человека, будет пытаться помочь кому-то, кто в этом нуждается, и именно делает его таким особенным. Этого не видно, но Хосок является одним из немногих людей на этой давным-давно свихнувшейся планете, кто действительно переживает за других больше, чем за себя. Удивительно, но пройдя по всем тем грязным дорожкам с Юнги, он не разучился видеть хорошее, верить в добро и справедливость, что давно оставила этот мир.
– Так можешь мне объяснить, почему из всех мест в Сеуле ты выбрал именно каток? – крепко держась за бортик, Намджун недовольно сверлил взглядом парня, что радостно улыбался, делая первые шаги на лёд.
– Я подумал, что гулять по городу очень скучно, поэтому вот, – чуть ли не пропев, Хосок гордо подпер бока руками и приподнял носик. – Тем более я катался последний раз в начальной школе, а на днях такое дикое желание напало вспомнить детство, что я не мог сдержаться. И кстати я удивлён, что врач тебя отпустил, зная, куда я тебя поведу.
– Хо, я не фарфоровый, – буркнув, Ким чуть нахмурился, ловя на себе сомневающийся взгляд карих глаз, но как только Чон сделал первую попытку проехать немного, на лице младшего расцвела довольная улыбка – Хосок, проехав всего полметра, начал активно размахивать руками, пытаясь сохранить равновесие, и спустя несколько секунд, рухнул на лёд, смачно ударившись копчиком. – И почему мне кажется, что мне придётся тебя выносить отсюда?
– Я просто давно не стоял на коньках, – принимая руку помощи, Чон надул губы. – Всего десять минут и я буду не хуже любого фигуриста, вот увидишь.
– Уверен? Может, всё-таки не стоит так упорствовать?
– Я справлюсь! Стой, а ты какого фига так спокойно себя чувствуешь на коньках?
– Меня родители с трёх лет учили, так что я вроде как неплохо катаюсь, ну, катался, – почесав затылок, Намджун виновато улыбнулся. Наверное, он должен был сказать раньше, чтобы Хосок не строил больших надежд посмотреть на неуклюжего Кима на льду. – Давай так, если ты меня сможешь догнать, я плачу за сегодняшнюю прогулку?
– Я же не согласился даже! – смотря вслед удаляющегося друга, Хосок недовольно хватал ртом воздух. «Всё не так должно было быть, не так!»
Пусть на льду было и не так уж много людей, ведь сейчас был день и все либо учились, либо были на работе, но Хосок умудрялся врезаться во всех, каждый раз знакомя свою пятую точку всё с новыми местами замёрзшей воды. Парень не мог не радоваться, что всё же сейчас была весна, и единственным местом, где можно было насладиться катанием, был крытый каток на окраине города, иначе бы он просто-напросто уже давно бы замёрз. Раз за разом Хосок пытался приноровиться к столь неудобным конькам и проехать чуточку дальше, но, видимо, у вселенной на это были свои взгляды, и дальше пяти метров он проехать не мог. Спустя всего каких-то полчаса тело неистово болело, а самооценка с каждым падением летела всё ниже. Вот какого хрена Намджун так спокойно передвигает ногами и даже спиной вперёд кататься умудряется? Чертыхаясь в очередной раз, Чон предпринимает попытку подняться, но ведомые какой-то неизвестной силой ноги вновь скользят, отправляя парня прямиком лицом вниз, на такой ровный и холодный лёд.
