Текст книги "You belong to me (СИ)"
Автор книги: Ykurenaya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
Повинуясь мимолётному порыву, Чимин накрывает бледную холодную руку своей, всегда тёплой, почти горячей. Чуть улыбнувшись резкому контрасту их кожи, он почти невесомо начинает поглаживать большим пальцем худые жилистые пальцы, что чуть ли не в два раза больше его. Это было странно, но Пак больше предпочитал сидеть вот так, рядом со спящим Мином, нежели в компании других друзей, которые вечно без умолку болтают. Пак всегда мечтал видеть вот такого Юнги, в какой-то степени домашнего, снявшего всё это множество ненужных масок, уязвимого и почему-то родного. Чимин знает, что по большей части сам виноват в том, что их отношения находятся в такой неопределённости, но всё равно, даже спустя столько времени, он не мог выбросить из головы мысли о том, что всё могло сложиться по-другому. Это злило настолько, что хотелось плакать от этой безвыходности.
Сжав кулаки, он зажмурился, пытаясь прогнать незваные слёзы, что противной пеленой застелили глаза. Пак так и просидел бы с опущенной головой и спутавшимися мыслями, если бы не внезапная, почти не ощутимая хватка на запястье. Удивлённо раскрыв глаза, он мгновенно перевёл взгляд на блондина, пристально вглядывавшегося в него.
– Ты опоздал, – прошептав, Мин с силой дёрнул младшего на себя, заставляя упасть на кровать, в его грубые холодные объятья.
Чимин не понимал, что происходит: почему руки Юнги покоятся на его спине, и почему он плачет. Мин, вслушиваясь во всхлипы, тонувшие где-то в его пижамной кофте, наконец почувствовал то, что так долго ждал. Теперь всё было так, как нужно. Это было так непривычно, но так приятно, что хотелось забыть о существовании всего мира и просто лежать вот так до скончания веков. Ведь именно сейчас не было ноющей боли, противного чувства неполноценности. Сейчас было лишь тепло и потребность, вечная потребность в Чимине. Ведь это так приятно, когда к твоей груди прижимается маленький рыжий котёнок, когда он, отбросив весь тот ненужный страх выглядеть глупо, ищет твоей защиты, утешения. Мин не понимал, как смог причинить боль этому всё ещё ребёнку. Где-то внутри уже давно зародилось неукротимое желание врезать себе, отпинать до потери сознания и нагадить в душу так, чтобы потом жить не мог.
Зарывшись пальцами в неестественно яркие волосы, Юнги небрежно начал перебирать пряди, радуясь их мягкости. Свежий воздух из приоткрытого окна, запах ванильного геля для душа или шампуня, которым пользовался Чимин, погружали в липкую, вязкую негу наслаждения. Закрывая глаза, Мин ближе прижал его к себе, полушёпотом говоря то, что должен был сказать уже давным-давно:
– Я самый настоящий идиот.
***
Юнги не заметил, как тихий вечер в честь его выписки плавно перерос в пьяный поход в клуб. Сидя на одном из множества диванчиков, он наблюдал за весьма весёлым и в стельку пьяным Тэхёном, ни на секунду не отлипающим от Чимина, Чонгуком, неотрывно следящим за братом, и Паком, что, откинувшись на спинку в объятья Кима, что-то кричал тому на ухо. Вся сложившаяся картина была просто замечательной, ведь они наконец вместе вырвались куда-то, могут повеселиться и забыть об учёбе, полностью утопая в алкоголе. Только вот было одно «но». Юнги, в честь которого и была вся эта вечеринка, сидел в сторонке и в отличие от остальных просто пил сок, довольствуясь запахом сигарет, алкоголя и пота, что полностью поглотили это небольшое помещение. Возможно, он был бы в лучшем настроении, если Хосок соизволил бы выделить час своего драгоценного времени и побыть с ними, но чоновская задница теперь каждую минуту проводила в больнице или дома за прочтением очередной книги – а он отродясь не читал – благодаря которой за очередной посиделкой с Намджуном ему будет, о чём поговорить.
Но всё же Мина больше всего злило то, что чёртов Ким Тэхён так нагло обнимает рыжика и, касаясь порой его уха и щеки губами, что-то нашёптывает ему. Последней каплей терпения становится то, что этот засранец зарывается своими пальцами в волосы Чимина – в чертовски мягкие и просто прекрасные волосы – притягивая его голову ещё ближе к своей, соприкасаясь лбами.
– Ты куда? – Чимин, пытаясь перекричать до невозможности громкую музыку, удивлённо смотрел на удаляющуюся спину старшего. Кажется, никто бы и не заметил, что Мин ушёл, ведь сам Чимин был увлечённым разговором с Тэ, а Чонгук был вновь околдован красотой брата, поэтому до происходящего вокруг ему не было никакого дела.
Так и не получив никакого ответа, Пак вновь откидывается на спинку дивана. Он не понимал, почему старший весь день ходит хмурым, и в какой именно момент начала ломаться стена в их отношениях, выстроенная тем же старшим. Иногда он пытался разобраться, понять, что происходит в голове Мина, и какие на этот раз тараканы одержали там победу, но, понимая всю бесполезность этого занятия, он просто сдавался, оставляя всё так, как есть.
– Чимин-а, ты так и будешь сидеть и пялиться в одну точку? – низкий глубокий голос Тэхёна в самое ухо заставляет Чимина поёжиться от той толпы мурашек, что вмиг пробежалась по телу.
Глаза Кима пьяные-пьяные, кажется, сегодня он действительно напился в стельку. Хотя Пак уверен – его глаза такие же туманные, наполненные чем-то тайным, вязким и, возможно, личным.
– Ну, как хочешь, – так и не получив ответа, Ким поднялся с места, подмигивая рыжику и направляясь в толпу таких же пьяных людей.
Чимин лишь чуть улыбнулся, когда его друг наконец добрался до центра танцпола, начиная двигаться в такт музыки. Не то, чтобы он хорошо танцевал, но двигался он действительно красиво, используя свою гибкость и чаруя ею окружающих. Тэхёну было плевать, смотрят на него или нет, обсуждают ли, он просто наслаждался моментом.
– А ты так и будешь сидеть на поводке? – покрутив стакан в руке, Пак сделал глоток, вопросительно поднимая бровь и смотря на младшего. Кстати о младшем, Чимин вообще не понимал, как его пустили в этот чёртов клуб, ведь даже у него просили паспорт, дабы подтвердить возраст, а этот мелкий засранец как-то умудрился незаметно проскользнуть мимо охранников.
– Ты о чём, хён? – присев на подлокотник, Гук наконец отвёл взгляд от брата, смотря на собеседника.
– О Тэхёне, о ком же ещё? – поставив пустой стакан на столик, Чимин чуть улыбнулся. – Не думаю, что он сможет сам разобраться в своей каше мыслей. Ему нужен толчок, если Тэ действительно не понравится что-то, он сразу же остановит тебя. Уже скоро у тебя начнутся экзамены, поэтому у вас не так много времени в запасе. Действуй. Только не слишком напирай, иначе он сбежит.
Чонгук не из тех, кто нуждается в советах, касающихся личной жизни, он вообще редко их выслушивает, стараясь изначально дать понять человеку, что они ему не нужны. Но сейчас почему-то слушает, слушает и вникает. Чон сам прекрасно осознаёт, что остались считанные дни до экзаменов, а там не за горами уже и выпуск, поступление в университет и прочая, взрослая рутина жизни. Кажется, их отношения с Тэхёном так и застыли на мёртвой точке, с которой они никак не сойдут. Гук порой замечает какие-то изменения в поведении, взглядах и прикосновениях брата, но это происходит так быстро, мимолётно, что он не может понять, что это всё означает. Даже сейчас, когда Тэ о чём-то говорил с Чимином, Чонгук замечал, как он поглядывал в его сторону, то подмигивая, то внезапно спрашивая что-то.
Повинуясь своим желаниям, Чон неспешно поднялся с места и, чуть улыбнувшись рыжику, без сопротивления отдался сносящей волне людей, что уносила его в самый центр. Ему не составило особого труда найти Кима. Стоило только мельком пробежаться по толпе, как глаза сами нашли того, за кем он пришёл. Кажется, Чонгуку уже неоднократно говорили, чтобы он свалил и не мешал танцевать, но ему было плевать. Он, не двигаясь, даже забывал дышать, ведь Тэхён пленял своими движениями, малейшими взглядами, которые были направлены куда-то вдаль, сквозь всю эту суету и нескончаемое количество людей. Чон правда не понимал, как старшему удаётся выглядеть столь привлекательно в обычной, повседневной одежде. Мокрая, прилипшая ко лбу чёлка завораживала, а стекающая вдоль скул капля пота заставляет желать прикоснуться к ней. Что ,собственно, и делает Чонгук. То, как дёрнулся старший, вызывает лёгкую улыбку на губах, полностью выбивая из головы любые мысли. Сейчас есть только он и Тэхён, который, даже не посмотрев на младшего, делает несколько шагов назад, упираясь спиной в твёрдую грудь Чона.
Чонгук, положив руки на чужую талию, блаженно прикрывает глаза, вдыхая еле уловимый запах старшего. Плевать, что на них искоса глядят люди. Плевать, что они не попадают в такт музыки, слегка покачиваясь из стороны в сторону. У них своя музыка, написанная ими, играющая совсем тихо, не слышно, исходящая из сердец. Кажется, проходит целая вечность перед тем, как до их ушей наконец начинает доходить более-менее тихая, спокойная мелодия. Танцпол заметно беднеет, ведь многие не желают танцевать под медленную песню, отдавая предпочтение быстрой, резкой, грубой.
Тэхён изо всех сил пытается понять, какой из стаканов был лишним. В его глазах всё плывёт, двоится, тело окутывает приятная нега наслаждения. Собрав, кажется, последние силы, он разворачивается лицом к брату, пытаясь разглядеть огонёк в его глазах. Улыбка безумца, покоящаяся на его губах, даёт понять Чону, что старший перестал соображать ещё несколько часов назад. Это не первый раз, когда Тэ напивается, поэтому Гук уверен, что теперь ему придётся проследить за тем, чтобы он добрался до дома в целостности и сохранности.
Опустившиеся на плечи руки Кима слегка удивляют, заставляют мозг работать, пытаться предугадать его дальнейшие действия, но как бы Чон не пытался – всё тщетно. Секунда гляделок перерастает в минуту, та в ещё одну и так до бесконечности. Тэхён такой тёплый и родной, что не хочется отрываться ни на секунду. Поэтому Чонгук лишь притягивает его ближе, заставляя чуть приподняться на цыпочки и соприкоснуться лбами. Прикрыв глаза, парни утопают в образовавшемся безумии, сводящем с ума. Температура, кажется, переваливает за сотню, по телам обоих текут неприятные липкие капли пота, скрываясь где-то под одеждой. Одно дыхание на двоих лишает какой-либо возможности думать, здраво оценивать ситуацию. Хотя Тэхён уже давно ничего не соображает. Он сдаётся первым.
Приоткрыв глаза, он из-под опущенных ресниц наблюдает за умиротворённым лицом младшего, кожа которого выглядит до неприличия манящей, притягивающей. Повинуясь каждой своей прихоти, Ким перемещает ладони на лицо Чонгука, слегка поглаживая щёку пальцем. Удивлённый взгляд младшего вызывает на его губах улыбку и дикое желание увидеть дальнейшую реакцию.
– Милый-милый Чонгук-и, – прошептав, Тэхён улыбается шире, притягивая брата к себе и почти невесомо касаясь его губ своими.
Ким видит всю палитру эмоций Чона в его широко раскрытых глазах, и ему это нравится. Нравится вот так видеть настоящего Чонгука. Не торопясь, Тэхён ловко проводит языком по ровному ряду зубов и, чуть надавив на них, просит открыть рот. В старшем взрывается фейерверк чувств, заставляющий закрыть глаза и с большим напором впиваться в чужие губы. Это неправильно – всё это – но чертовски заманчиво. Именно поэтому сам Гук не выдерживает, перехватывая инициативу и опуская руки на поясницу старшего.
Неважно, что думают окружающие, что говорят и как смотрят. Неважно, что они не попадают в такт вновь сменившейся музыки и мешают танцевать другим. Им хорошо, внутри них зарождается своя новая мелодия, готовая в любой момент вырваться наружу и захватить всё вокруг. Но это позже. Сейчас им нужно дописать ноты.
***
Чимину в конец скучно. Хосок не отвечает на его сообщения и, судя по времени, либо читает, либо уже уснул, Чонгук занят Тэхёном, а Юнги так и не объявился. Чимин задумывался над тем, чтобы тоже пойти танцевать, но резко отбрасывал эту мысль, стоило предпринять попытку подняться – голова начинала неистово кружиться. Прошло уже много времени с того момента, как Пак выпивал такое количество алкоголя, поэтому его организм был довольно сильно потрясён. Быстро написав короткое сообщение Тэхёну о том, что он уходит, Чимин всё же поднялся с места, лавируя меж танцующих людей и медленно направляясь к выходу.
Наверное, он бы так и прошёл мимо, если бы не дикое желание пить и светлая макушка за барной стойкой.
– Тебе нельзя пить, – скрестив руки на груди, Чимин пытался говорить чётко и внятно, но выходило у него не очень.
– Тебе-то какое дело? – выгнув бровь, Мин внимательно смотрел на чуть шатающегося парня. Ему почему-то захотелось увести рыжика отсюда, посадить на лавочку в каком-либо парке и принести воды, чтобы тому полегчало. Но Юнги лишь продолжал пристально смотреть на Пака, делая глоток какого-то коктейля, который должен был быть очень вкусным по словам бармена.
– Да чтоб тебя, – злясь, младший выхватил бокал из его рук и резким движением выпил всё содержимое, ставя перед парнем пустой бокал. – Врач запретил, поэтому будь добр, придерживайся этих правил. Не хочу вновь сломя голову бежать в больницу, надеясь, что ты всё ещё жив.
– Вау, – присвистнув, блондин развернулся к нему лицом. – Так ты оказывается прибежал. Ещё скажи, что в самый первый день.
– Представь себе, – закатив глаза, Чимин всё же присел на стул – его начало шатать ещё сильней. – Какого чёрта ты кинул меня там одного?
– Я? Кинул? – хмыкнув, Мин подпёр голову рукой, вовсю разглядывая младшего.
– Вроде это вы с Тэхёном кинули меня и Чонгука, мило о чём-то беседуя.
– Что за бред? Я теперь со своим другом поговорить не могу?
Покачав головой, Мин лишь просто отвернулся, вновь наблюдая за барменом, что со статным видом протирал чистые бокалы.
– Не думал, что вы так близки с Тэхёном, – наконец разрушив молчание, что затянулось почти на десять минут, Юнги вновь посмотрел на рыжика, что не сводил всё это время с него взгляда.
– Разве это странно? Мы друзья, поэтому да, мы близки.
– Нет, я не про это, – покачав головой, Мин пересел на разделяющий их до этого стул – ему надоело громко говорить, чтобы его собеседник услышал хоть что-то. – Ты ведь не особо любишь прикосновения, вернее, ты всегда смущаешься их, а сейчас сам льнул к Тэ, расплываясь в улыбке, когда он приобнимал тебя.
– Кажется, у тебя совсем мозги после таблеток отключились, – рассмеявшись, Пак покачал головой. – Это игра твоего больного воображения, не больше.
– Даже если так, – придвинувшись ближе, Мин опёрся о край стула за спиной младшего, исподлобья глядя ему в глаза. – Знаешь, что я ненавижу больше всего на свете?
Кажется, Чимин теряет связь с реальностью, ибо выпитого алкоголя было слишком много, а Мин Юнги находится до опасного близко. Пак чувствует его лёгкое дыхание на своей коже, и, ёжась, он всё же заставляет свой мозг включиться и обработать заданный старшим вопрос. Сделав пару вдохов, Чимин сглатывает и качает головой, наблюдая за малейшими изменениями на лице старшего. Сердце готово выпрыгнуть из груди, когда на губах Мина появляется лёгкая усмешка, а его глаза опускаются на чужие пухлые губы.
– Когда трогают то, что принадлежит мне. – Подняв глаза, Юнги ухмыляется сильнее, перемещая руку на талию младшего и притягивая его к себе, соединяя губы в поцелуе.
Чимин пьян, он не соображает, пытается, но не соображает, что происходит, лишь чувствует лёгкую боль в районе груди и какую-то вязкую тёплую жидкость, текущую по венам. Чимин отдаётся порыву эмоций, вновь доверяется Юнги, надеясь, что в этот раз будет не так больно, когда его выкинут.
Юнги абсолютно трезвый целует Чимина так, что, кажется, ещё немного и он трахнет его прямо на этой чёртовой стойке. Юнги знает, что он делает, полностью контролирует своё тело, и поэтому ему немного страшно. Страшно, что всю эту массу эмоций и чувств в таком холодном существе как он, вызывает до сих пор наивный и ранимый парнишка напротив, что так сладко скулит в поцелуй. Юнги знает, он не причинит ему боли. По крайней мере попытается этого не допустить.
========== Другого такого нет ==========
В приоткрытое окно дует прохладный ночной воздух, пытаясь хоть как-то охладить накалившуюся до предела атмосферу, царившую в небольшой машине. Кажется, водитель уже давно выкинул бы этих двоих, если бы они не были единственными клиентами за всю ночь. Но было как-то плевать. Именно из-за этого чувства незначительности окружающего мира Чимин забил на все свои принципы и манеры, когда садился на колени Мина. Именно из-за этого чувства Юнги, только почувствовав чужую тяжесть, положил руки на упругие ягодицы, крепко сжимая их и впиваясь потрескавшимися губами куда-то в район ключиц, начиная то издевательски медленно, то до нереальности быстро и грубо оттягивать кожу и чуть посасывать её. Всё казалось таким запредельным. Мозг Мина до сих пор не мог осознать то, что он наконец получил тот мучительно прекрасный наркотик, о котором в тайне мечтал, кажется, целую вечность.
Каждая кратковременная остановка машины, каждая маленькая неровность дороги отдавались по-своему прекрасным чувством в телах парней. Чимин, проклиная всё на свете, желал скорее оказаться в квартире старшего, там, где никто не станет свидетелем их слабости, помешанности друг на друге. Юнги же был готов кланяться каждой, казалось бы, преграде, на самом же деле думая, что все эти замедления как нельзя лучше подходят для данной ситуации, ведь он может чуть дольше насладиться именно таким Чимином, сидящим на его коленях, сжимающим до боли светлые волосы на затылке, чуть оттягивая их, и скулящим на каждой кочке, на каждой маленькой остановке.
Как только дверь квартиры закрывается, у Юнги полностью срывает крышу, и он всем телом вжимает Пака в дверь, попутно стягивая с его прекрасного тела всё, что на его взгляд сейчас ему совсем не нужно. Скомканные поцелуи, наполненные каким-то животным желанием, не дают Чимину сделать и полноценного глотка столь необходимого сейчас воздуха. Но Юнги это не волнует. С жадностью наслаждаясь пухлостью губ напротив, он тянет мешающую футболку младшего вверх, и как только она оказывается на полу, он с неизведанным до селе задором и огоньком в глазах начинает рассматривать изменившееся до неузнаваемости тело.
– Я говорил, что ты прекрасен? – выгибая бровь, Мин смотрит на ничего не соображающего Чимина, из-под ног которого медленно начинает уходить твёрдая поверхность, потому что нельзя, нельзя, чёртов Мин Юнги, быть таким прекрасным и таким одетым в такой момент.
– Нет, – пожав плечами, Пак собирает последние остатки здравого смысла и гордости в кулак. Он не может проиграть, не может первый сдаться, Юнги должен первый потерять контроль.
– Вот как, – хмыкая, Мин улыбается так, что по оголённой спине младшего проходится лёгкий холодок.
Оперевшись руками о дверь, не давая тем самым Чимину никакой возможности сбежать – хотя он и не хочет – Юнги тянется к его уху, обводя мочку языком и начиная слегка посасывать её. По телу расходится волна наслаждения, стоит только томным срывающимся полувзходам слетать с находящихся до неприличия далеко губ Пака.
– Признаю вину, буду говорить чаще, – шёпот срывается куда-то в скулу, смешиваясь с громким дыханием парней.
Кажется, ещё чуть-чуть и Чимин сойдёт с ума из-за этой слишком далёкой близости. Кончиками пальцев цепляясь за одежду Мина, он нащупывает ремень, крепче сжимая его в руках и притягивая парня ближе, так, что он может почувствовать, как от вечно мёрзнущего Юнги исходит до невозможности одурманивающее тепло. Когда Пак всё же срывается, припадая губами сначала к бледной шее, а после медленно поднимаясь выше, к таким желанным губам, он чувствует, как чужая рука начинает медленно поглаживать бёдра, неспешно двигаясь в сторону слишком сильного возбуждения.
– Ты ведь понимаешь, что этой ночью мы играем по моим правилам? – сжимая пах сильнее, Мин пошло ухмыляется, когда прекрасные губы напротив раскрываются в немом крике.
– Как будто было по-другому, – пробираясь пальчиками под до сих пор мешающую футболку старшего, Чимин неспешно поглаживает мягкую кожу, непроизвольно начиная выводить на ней известные лишь ему узоры.
Глаза Чимина пьяные-пьяные, но в них слишком сильно виднеется вышедшее наружу желание. Желание похоти и подчинения, подчинения Мин Юнги. А Мин не любит, когда в нём разочаровываются, поэтому он заставит младшего извиваться под ним, кричать его имя, срывая голос и забывая, что помимо них в мире существуют ещё люди.
***
Тэхён почти не помнит, как они добрались до дома, в памяти лишь всплывают кратковременные картинки, на которых он идёт рядом с братом, крепко переплетая пальцы и изредка поворачиваясь в сторону Чона, дабы получить очередной дразнящий поцелуй. Киму абсолютно наплевать на то, что будет, когда алкоголь выпустит его из этой сладкой клетки, оставляя беспомощного Тэхёна один на один со всем тем, что он сейчас творит. А творит он сейчас довольно странные для понятия трезвых людей вещи.
Пустая квартира вновь встретила братьев тишиной и домашней атмосферой, позволяя полностью расслабиться. Только вот Чонгук не мог как обычно просто сбросить с себя лёгкую кожанку и кеды и направиться к себе в комнату, залипать всю ночь в видео игры. Сейчас он должен напоить хёна крепким чаем, дать ему что-нибудь перекусить и уложить в мягкую кровать, ибо если не сделать всего этого, то старший будет слишком сильно умирать на утро.
– Хватит бегать туда-сюда, как курица наседка, просто иди ко мне, – раскинув руки, Тэхён начал сжимать ладошки, призывая младшего прийти к нему в объятья. Почему-то ему сейчас было так одиноко и до дикости хотелось ощутить тёплые сильные руки брата на спине, вдохнуть его запах и наконец понять, что он хоть кому-то нужен.
Сдавшись, Чонгук всё же присел рядом со старшим, притягивая его обмякшее тело ближе, так, чтобы Ким смог обвить своими руками его талию и положить голову на грудь. Тэхён чувствовал себя лучше, чем несколько часов назад, но Чон знал, что он до сих пор находится под сильным действием алкоголя, поэтому ему и было паршиво. Паршиво из-за того, что его хён продолжает мучить его, прижимаясь всем телом ближе, выдыхая куда-то в район шеи и чуть касаясь губами горячей кожи. Чонгук знал, что старший на утро будет умирать из-за стыда, будет пытаться как-то забыть всё, что сейчас происходит, а может и вовсе сделает вид, что ничего не произошло, избегая Чона. Вот последнего совсем не хочется.
– О чём задумался? – подняв голову, как-то слишком трезво и внятно для пьяного в стельку человека проговорил Ким, улыбаясь замешательству в чужих глазах.
– Не важно.
– Всегда ты так, – пожав плечами, Тэхён сильнее прижимается к телу младшего, упираясь головой об его плечо. – Никогда не рассказываешь, что происходит в твоей голове.
– Не лги, – обняв его талию, Чон чуть улыбнулся.
– Ты рассказываешь, но не то, что тебя действительно волнует. Сильные переживания и проблемы ты перевариваешь в себе, забывая, что у тебя есть люди, которые волнуются о тебе, желают помочь и хоть как-то приблизиться к такому далёкому и прекрасному Чон Чонгуку.
– О чём ты говоришь?
– О том, что ты хочешь, чтобы я ответил тебе взаимностью, но как я могу, если ты даже не позволяешь быть ближе к тебе? Я знаю, что являюсь единственным человеком, который знает про тебя абсолютно всё, знает твои недостатки и малейшие привычки, но это не то. Я не знаю, что происходит у тебя здесь, – не поднимая взгляда, Тэхён кончиками пальцев дотронулся до лба младшего, еле ощутимо проводя рукой вниз, чуть задерживаясь на кончике носа и мягких, чуть приоткрытых губах, следуя вниз, к груди парня, останавливаясь лишь тогда, когда пальцы начинает пробивать дрожью из-за бешено стучащего сердца, которое прямо здесь, под кожей, – и здесь.
– Хён, почему…
– Спокойной ночи, Гуки, – сжав ткань кофты, Ким невесомо поцеловал плечо брата, чуть улыбаясь и поднимаясь.
Чонгук хотел задать тысячу вопросов, но ни один не хотел сходить с его губ, так и оставаясь звучать лишь в его сознании. Всё, на что он был сейчас способен – это, оставаясь неподвижно сидеть на диване, наблюдать за чуть шатающимся старшим, пытающимся идти ровно и совладать со своим телом.
***
Ноющая боль во всём теле, противный гул в голове и тёплые руки, крепко обнимающие за талию – абсолютно противоположная смесь ощущений, встретившая Чимина в первые минуты утра. Наверное всё было бы намного хуже, если бы не свежий воздух, проникающий в квартиру через настежь открытое окно. Удивительно, но парню не было плохо, как он думал. Видимо, Чимин всё же не растерял навыки, пока был погружён в учёбу, и пить всё также может без последствий. Пересиливая себя, он всё поднялся с кровати и, чуть прихрамывая, направился на поиски ванной – до дикости хотелось ощутить струи холодной воды на теле.
Как только Пак скрылся за дверью, Юнги неспешно открыл глаза, зевая и ёжась от холода – ему нужен был мягкий котёнок, гревший его ночью. Закутавшийся с головой в одеяло, кокон направился на кухню, делать что-то наподобие завтрака. Время тянулось до неприличия медленно. За те, казалось бы, малые полчаса Мин успел выпить кофе, пролистать новостную ленту в телефоне и отлежать спину. А Пак всё ещё мылся.
– Бесит, – скинув одеяло, Юнги чуть надул губы. Его действительно бесило то, что Чимин до сих пор в ванной, до чёртиков бесило, ведь суровый и холодный Мин Юнги хотел тепла, а эта прекрасная задница оставила его одного.
Присев на подоконник и подняв с него пачку, Мин потянулся, делая первую затяжку. Странно, но почему-то сегодня совсем не хотелось курить, но привычки брали своё, поэтому он, передёрнувшись от внезапного порыва ветра, продолжал сидеть в одном нижнем белье на окне, травясь очередной порцией никотина.
– Мне вновь прочитать тебе лекцию о том, что тебе нельзя это делать? – вышедший из ванны Чимин стоял в дверях, с укором глядя на старшего. На самом деле ему до безумия было страшно сейчас, ведь кто знает, может Мин Юнги вновь решит выставить его за порог, перед этим учтиво нахамив?
– Думаю, ты знаешь, что будет, сделай ты это, – чуть улыбнувшись, Мин выпустил дым в квартиру, наблюдая за тем, как он медленно рассеивается, смешиваясь, растворяясь в воздухе. – Кстати отлично выглядишь, – усмехнувшись, он наклонил голову в бок, разглядывая проделанную ночью работу.
– Заткнись, – швырнув в старшего полотенце, которым он всего секунду назад вытирал мокрые волосы, Чимин прошёл в комнату, начиная искать свои вещи, которые ещё буквально вчера они так бессовестно раскидали по всей квартире.
Юнги, наблюдая за младшим, не мог не отметить, что ему нравится. Нравится, когда Чимин как малый ребёнок дует губы, пытаясь отыскать все вещи. Ему нравится, что первым, кого он увидел за день был именно Чимин. Полураздетый Чимин, из одежды на котором было только небольшое полотенце, чудом держащееся на шикарных бёдрах. Был бы Юнги полотенцем, он бы свалился на пол, ибо нельзя скрывать такое прекрасное зрелище от людей.
– И зачем столько засосов? – остановившись напротив зеркала, Пак вновь провёл по одному из них пальцами. На самом деле он раньше вышел бы из душа, если бы не вот эти кровоподтёки, которыми было усыпано всё его тело. Единственное, что Чимину действительно не нравилось, так это то, что мама обязательно заметит один из них – например тот, что красуется почти на скуле – и непременно засыплет его вопросами, пытаясь узнать, как давно её сын состоит в отношениях. А ещё она захочет познакомиться с его девушкой. А вот это самая большая проблема, ибо в отношениях он не состоит, а вместо девушки у него имеется слишком наглый, саркастичный хён, который просто до безумия сексуален.
– Чтобы все знали, что у тебя есть тот, кто трахает тебя, – пожав плечами, Юнги вновь выдохнул терпкий дым в комнату и, смотря на отражение Чимина, ухмыльнулся проделанной работе.
– А если я захочу поменять этого человека? – Чимин повернулся лицом к Мину, скрестив руки на груди и чуть прищурившись. «Что у него в голове творится?»
Юнги, неспешно спрыгнув с подоконника, и направился к рыжему, чуть улыбаясь, и сладко пропел:
– Не захочешь. – По пути оставив почти дотлевшую сигарету в пепельнице, Юнги подошел почти впритык к Чимину, проговаривая то, что так сильно резало тому сердце. – Мы оба прекрасно понимаем, что ты любил меня, любишь меня сейчас и будешь продолжать меня любить ещё очень долго.
– Тебе что, мало баб, которые ошиваются вокруг тебя и в любой момент, как ты только захочешь, поманишь пальчиком, готовы раздвинуть ноги перед ахуенной звездой баскетбола, Мин Юнги? – чувствуя, как какое-то неприятно чувство вмиг начинает охватывать всё тело, Чимин с каждым словом повышал голос, начиная чуть истерить.
– Идиот, – улыбаясь, проговорил парень, кладя руку на всё ещё чуть пухлую щёку Пака, поглаживая её большим пальцем. – Мне мало тебя, Чимин.
Застыв, Пак удивлённо хлопал глазами. Мин Юнги, будучи абсолютно трезвым, выспавшимся и, кажется, пребывая даже в хорошем настроении, говорил подобные вещи ему, Пак Чимину, которого вечно любит упрекнуть в чём-то или съязвить ему. Продолжая неподвижно стоять и смотреть на старшего, он понимает, что даже забывает дышать. В попытке сделать спасительный глоток воздуха Пак открывает рот, но почему-то сразу же закрывает его, так и не сделав то, что хотел.
Юнги стоит прямо напротив, такой сонный и домашний, с нежностью смотря на прекрасное лицо напротив, время от времени на которое падают всё ещё не высохшие капли воды с волос, но Мин считает, что это прекрасно. Он вообще почему-то теперь всегда считает, что Чимин слишком прекрасен для этого мира и для него в частности. Сам же Чимин чуть взволнованно смотрит на светлую кожу, тонкую шею и чуть вздымающуюся грудь. А ещё на еле заметный шрам прямо по середине. И в его голове сразу образуется столько вопросов, что он не знает, какой озвучить первым. Откуда он? Это ведь не то, о чём он думает? Почему Чимин вообще заметил его только сейчас? Перебарывая себя, Пак медленно, боясь сделать что-то не то, тянет руку к груди напротив, кончиками пальцев касаясь неровной кожи, проводя сверху вниз по всей длине шрама.
– Мне не больно, поэтому можешь смелее, – с такой лаской говорит Юнги, что хочется прижать его к себе и никуда не отпускать. Это был первый раз, когда Мин был не против того, что кто-то прикасается к этой метке, напоминанию, что всё в жизни имеет свою цену, даже сама жизнь.
– Тебе было страшно? – еле слышным шёпотом задавая вопрос, Пак не может отвести взгляда, убрать руку и выкинуть из головы всю эту массу вопросов.
