Текст книги "You belong to me (СИ)"
Автор книги: Ykurenaya
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
А сейчас закрывай глаза, засыпай.
Сколько я протяну вот так – мне доподлинно неизвестно.
Мне говорили: увидишь, и в горле затихнет звук,
Кудри черные обволокут плечо
И дракон, что живет в позвоночнике,
Тут же расправит крылья и опустит голову
На твои ключицы.
Мне говорили: в глазах тех не сыщешь дна,
Пропадешь и не вынырнешь – и погубит тебя она,
И беда с тобой приключится.
Что любовь это дар, книги, конечно, лгут:
Тысячи брошенок ищут твой стылый след,
Но когда ты заносишь над ними свои слова —
Сердце за сердцем падает в талый снег.
Падает, угасая.
Оставляя горькие полыньи.
Я стою ближе всех
Обожженная и босая,
Прикрывая подолом кусочек живой земли…
Мы случились однажды – больше мы не смогли,
И весна отказалась просить за нас.
Платье мокнет в студеной твоей воде,
Не пуская под кожу смертельных фраз,
Губы бережно повторяют:
Все рассветы творятся только в живой душе,
Остальное лишь тени, лишенные Божьих глаз,
Остальное – лишь тени, лишенные Божьих глаз…
И твоя вода меня накрывает.*
Закончив, Чимин прикрыл глаза, пытаясь привести в норму чуть сбившееся дыхание. На протяжении всего выступления ему было неудобно, он чувствовал на себе тяжёлый взгляд Мина. Казалось, ещё чуть-чуть и Юнги поднимется на сцену и врежет ему, потому что уж очень «сопливый» стих. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Пак думал именно о блондине, поэтому ему было немного страшно спускаться со сцены, подходить к Мину, ведь тот пришёл именно за ним.
Открыв глаза, Пак делает несколько глубоких вдохов, а после смотрит туда, где стоит Юнги. Вернее, стоял. Сейчас на его месте чуть удивлённый Хосок, который сразу улыбнулся, как только поймал взгляд младшего.
***
Мин брёл по улице, пиная попавшийся на его пути камень. Почему-то внутри вдруг стало так пусто, что парню не хотелось абсолютно ничего. Он уверен – завтра надоедливые донсены обязательно засыпят его вопросами, желая узнать, почему он просто прошёл мимо них, игнорируя их оклик, и не отвечал на звонки, а после и вовсе выключил телефон. Но это будет завтра, поэтому плевать. Сейчас Юнги должен был понять, что за странное чувство охватило его несколько часов назад.
Парень сам не заметил, как оказался у до боли знакомого дома, как позвонил в дверь. Он очнулся лишь тогда, когда на него удивлённо смотрели светло-карие глаза, а мелодичный голос чуть зло спросил:
– Какими судьбами тебя занесло в эти края?
Скрестив руки на груди, девушка сверлила блондина взглядом. Её чуть растрёпанный домашний вид вызвал у Юнги еле заметную улыбку.
– Мы можем поговорить? – почти прошептал Мин и, получив лёгкий кивок, прошёл в дом.
Ничего не изменилось с его последнего визита. Это радовало. На стенах по прежнему висело огромное множество фотографий, сделанных, кажется, буквально недавно. Но среди всех этих снимков парень ищет лишь одну – ту, на которой он чуть обнимает Лиён, а она, словно котёнок, прижимается к нему. Юнги хорошо помнит этот день, они тогда в первый раз выбрались вдвоём на природу, устроив что-то вроде пикника. Наверное, он никогда не забудет всю ту неловкость, что тогда царила между ними.
– Так что за разговор? – с кухни донёсся спокойный, но чуть усталый голос.
– Где родители? – присаживаясь за стол, блондин внимательно наблюдал за каждым действием девушки.
– Уехали в отпуск, – ставя перед Мином кружку, она присела на стул. – Так что за разговор в два ночи, Юнги?
Тёмные глаза удивлённо смотрели на настенные часы. Юнги даже не заметил, что столько часов пролетели мимо, что на улице уже давным-давно темно, а прохожих почти нет. Будучи увлечённым своими мыслями, он, кажется, слишком сильно ушёл в себя.
– Давай… – обхватив руками кружку, он начал греть замёрзшие ладошки и, тряхнув головой, посмотрел на собеседницу. – Прости меня. Ты права, я, действительно, уделяю слишком много внимания друзьям, забывая о тебе. Мне жаль, я исправлюсь, только, прошу, прости меня.
– Юнги, – чуть приподнимая уголки губ, Лиён покачала головой, – знаешь, первые дни нашей ссоры я правда хотела услышать эти слова, но сейчас я поняла, что ты не должен меняться, не должен уделять мне больше внимания. Ты не должен уделять его мне вообще. Не знаю, что произошло, но ты изменился. Раньше ты был такой колючий, грубил и хамил. Да, я знаю, что ещё когда ты был в школе, ты был более дерзким, но сейчас ты изменился. Даже когда мы были наедине, твои мысли были где-то далеко отсюда. Я знаю, что та нежная улыбка, царившая на твоих губах в те моменты, принадлежит твоим друзьям, а не мне. Знаешь, мне было очень больно осознавать это… – потупив взгляд, она не надолго замолчала. – Я люблю тебя, но ты любишь своих друзей. Я не виню тебя, не упрекаю. Я понимаю – они – твоё всё. Ты должен найти ту, кто будет принимать тебя таким, какой ты есть. Я же пытаюсь поменять тебя. Пойми, это происходит непроизвольно, но я не могу ничего с этим поделать. За все эти дни я пришла к одному простому, но такому тяжёлому выводу: мы не подходим друг другу. Поэтому…
– Поэтому что? – наверное, Юнги ещё никогда в жизни не был так подавлен. Он понимал, что девушка права, но он не мог принять этого факта, не мог поверить, что всё идёт к концу. – Ты предлагаешь поставить точку, но я…
– Любишь меня? – перебив, Лиён внимательно смотрела на его бледное лицо. Почему-то привычная фарфоровая кожа казалась совсем прозрачной, а потрескавшиеся нежно розовые губы вызывали неукротимое желание поцеловать их. Но девушка лишь сильнее сжала ткань домашних шорт. – Ответь, пожалуйста.
– Я… я не люблю тебя, – опуская голову, Юнги прошептал куда-то в район груди.
– Так и знала, – в мягком голосе слышалась лёгкая усмешка. – Всегда кто-то более глуп, кто-то любит сильнее… Так если я не вызываю у тебя этих чувств, зачем ты хочешь, чтобы мы помирились? Я думаю, нам пора остановиться. Будет трудно первое время, но мы можем продолжать общаться, поддерживать связь, чтобы если что случилось, прийти на помощь, хорошо?
Легонько кивнув, Мин пробормотал тихое: «Я пойду», на ватных ногах поднимаясь с места и направляясь на выход.
Юнги не помнит, как прошёл большую часть дороги, как остановился на светофоре рядом с домом. Он не понимал, почему сказал, что не любит, если любит. Любит улыбку, щёлочки смеющихся глаз, такой непривычно высокий тоненький голос, заразительный смех и короткие рыжие волосы. «Рыжие?» – удивлённо хлопнув глазами, он резко оторвал взгляд от ботинок, смотря на другой конец улицы. Почему-то безлюдная доселе улица была забита уставшими людьми. «Что происходит? Почему всё моё существо идёт против привычного образа жизни? Какого чёрта Пак Чимин вызывает у меня такие эмоции?»
– Почему? – прошептав, Мин поднял взгляд на ночное небо, на котором не было ни единой звёздочки – тучи полностью заполонили всё пространство.
До ушей доносился лёгкий писк, отсчитывающий последние секунды красного света пешеходов, заставляя всё нутро сжиматься от неприятного звука. Почувствовав лёгкое головокружение, Юнги схватился за столб, хватаясь за сердце. Каждый удар отдавался дикой болью, заставляя парня сжать зубы. Сильнее сминая футболку в руках, парень пытался сделать несколько спасительных глотков воздуха, но каждая попытка заканчивалась неудачей. Рядом стоящие люди не обращали никакого внимания на блондина, что упал на колени, всё ещё пытаясь совладать с организмом, заставить его работать нормально.
Боль, сопровождающаяся шумом ночного города, вмиг утихла, как и абсолютно все звуки. Мгновенная слабость во всём теле не давала никакой возможности контролировать его. Юнги в попытке ухватиться за ускользающее сознание вновь смотрит на переход, по которому уже начала течь толпа ночных жителей, но, кажется, ему не было суждено сдержать себя в руках. Мелькнувшая вдалеке рыжая макушка стала последней каплей полного безумия. Невольно сдавшись, Мин теряет сознание, падая на жёсткий бетон.
Ночной Сеул продолжает бежать в сумасшедшем ритме, полностью скрывая от глаз людей лежащего на земле парня. Снующие туда-сюда прохожие идут мимо, не замечают того, кому нужна помощь. А в мыслях этих бессердечных лишь: «Спившийся парень, сам виноват».
*Автор стихотворения Катерина Султанова.
========== Неизменный хозяин триста двенадцатой палаты ==========
Парень скучающим взглядом осматривал врачей, что в спешке бегали туда-сюда, пытаясь справиться с внезапно нахлынувшим притоком пострадавших. Из-за какой-то там аварии людей, нуждающихся в срочной помощи, было более чем предостаточно, а вот врачей, наоборот, было довольно мало. Как на зло именно на этой неделе большая часть квалифицированных специалистов отправилась в Америку на какую-то там конференцию, а, может, вообще на что-то другое – Намджун не особо разбирался во всём этом. Запахнув края кофты, он не спеша направился к себе в палату – пусть в больнице и царил переполох, но процедуры никто не отменял.
Сколько себя помнит, он всегда был в больнице. Корея, Америка, Германия – этот список можно продолжать вечность, ведь за эти десять лет – если не больше – он, кажется, объездил весь мир. Сначала врачи просто пытались его вылечить, но после они сдались, ведь все эти препараты, операции, таблетки плохо сказывались на здоровье Кима. Пытаясь вылечить что-то одно, они гробили что-то другое. В конечном итоге сердце парня больше не могло нормально функционировать, и теперь, когда он был почти здоров, ему требовалась пересадка одного из главных органов. Это было настолько глупо, что Намджун каждый раз не мог сдержать горького смеха. Ему было двадцать, а он ничего не знает об этом мире, ведь всё, с чем он имел дело, – это кипенно-белый потолок, такого же цвета пол и всё, что окружает. Хотя на задворках памяти у него иногда и всплывала яркая, украшенная, кажется, все возможными цветами больница в Финляндии, но она быстро меркла, ведь он пробыл там от силы несколько недель – меньше, чем обычно.
– Джун, уже закончил? – девушка-медсестра мило улыбнулась проходящему мимо парню, протягивая ему несколько таблеток и стакан воды.
– Да, всем немного не до постоянных посетителей, – усмехнувшись, он чуть улыбнулся, демонстрируя ей милые ямочки, что свели уже не одну аспирантку с ума, заставляя всем сердцем желать прикоснуться к ним.
– Да, сегодня очень суматошный день, – забирая пустой стакан, она вернулась за стойку, присаживаясь за стол. – Хотя, у нас более-менее спокойно. Хорошо, что я пошла в кардиохирургию, – чуть улыбнувшись, девушка, вспомнив что-то, полезла в ящик, доставая из него книгу. – Вот, твои родители заходили утром, просили передать.
– Спасибо.
Как только книга оказалась в руках Кима, он с нескрываемой нежностью провёл по обложке кончиками пальцев. Каждую неделю его родители привозили что-то новое, что-то, что он ещё не успел прочитать. Пусть они и редко навещали сына лично, но парень чувствовал их заботу даже в этом, кажется, простом поступке. Намджун понимал, что родители работают как проклятые, чтобы оплатить его лечение, чтобы накопить на операцию, чтобы их ребёнок просто мог жить. Уже неоднократно случалось так, что в тот момент, когда подходила очередь Кима, цену на операцию резко поднимали, и у семьи парня просто не было возможности оплатить её. Горечь всей этой ситуации добавляло ещё и то, что у Джуна была младшая сестра, на образование которой тоже требовалось не малое количество денег. Ким ненавидел себя за то, что такой беспомощный, за то, что не может помогать родителям, как это делают все нормальные дети.
Сжав книгу крепче в руках, он вновь улыбнулся медсестре, что не отрывала от него взгляда. Чуть поклонившись, он развернулся в сторону длинного коридора, который, признаться честно, всегда пугал его ночами. Ведь зная, что твоё сердце может отказать в любой момент, тебе невольно становится не по себе, когда, еле переплетая ногами, ты бредёшь по этому длинному пустому коридору.
– Ты заходила в триста восьмую палату? – Ким не успел далеко уйти от холла, поэтому отчётливо слышал разговор медсестёр.
– Ещё нет. Я как раз собиралась, – голос девушки, с которой несколько минут назад беседовал Намджун, звучал виновато – она отвлеклась и до сих пор не проверила нового пациента. Ким знал, что нового, – он знал каждого, кто лежал в его отделении. Из года в год действовало одно единственное правило – пациенты меняются, у палат появляются новые временные хозяева, а Ким Намджун остаётся.
Проходя мимо палаты, в которой в спешке скрылась молодая девушка, чуть задев Кима плечом, Джун бросил кроткий взгляд на висящую на стене табличку. «Врач: О Чунхон. Пациент: Мин Юнги 1993 года рождения».
«Не думал, что ты вернёшься», – покачав головой, Ким направился в свою «комнату», делая в голове пометку, что он должен навестить старого друга.
***
Мальчик, встав на цыпочки, пытался заглянуть в маленькое дверное окошко. Буквально несколько часов назад привезли нового пациента, Джун услышал, что мальчик почти его возраста, поэтому ему не терпелось скорее увидеть его, возможно даже подружиться. За три года путешествий по больницам он ни разу не смог пообщаться хоть с кем-то своего возраста – люди, лежавшие в его отделении, были либо слишком взрослыми, старыми, либо это были совсем ещё дети, на уме у которых были лишь всякого рода глупости. То ли дело Ким Намджун, которому было почти двенадцать.
– Его состояние ухудшилось, не думаю, что мы сможем сделать хоть что-то, – спокойный голос врача резал слух Кима. Он не понимал, как тот, кто давал клятву спасать чужие жизни, мог так просто опустить руки. – Болезнь слишком сильно прогрессирует, а сделать пересадку мы не можем – в нашей стране запрещено донорство детских органов.
– А что если провести её где-нибудь в другом месте? В другой стране? – пожилая женщина, держа мужчину за руку, не отводила от него взгляда.
– Он не переживёт перелёта, его сердце не выдержит. Любая нагрузка приведёт к смерти, мне жаль, – положив ладонь поверх её руки, врач покачал головой.
– Но как так, он ведь… – женщина не договорила, – из её глаз полились слёзы.
– Мама, успокойся, – стоявшая до этого в стороне женщина подошла к ней, кладя руку на плечо. – Мы не можем ничего поделать, нам просто нужно смириться.
Наблюдавший эту картину Намджун резко прекратил подглядывать – спокойствие и некая отчуждённость звучащие в словах матери мальчика заставили его тело покрыться мурашками. Как она может так спокойно говорить об этом? Почему так спокойно приняла тот факт, что её ребёнка ждёт смерть?
***
– Почему ты постоянно приходишь ко мне? – почти прошептав, Юнги попытался сесть, но после нескольких провальных попыток отбросил эту мысль.
– А я не могу приходить к своему другу? – Ким, удобней устроившись на стульчике, болтал ногами, которые никак не доставали до пола.
– Что-то я не помню, чтобы мы стали друзьями, – фыркнув, Мин скрестил руки на груди, демонстрируя своё недовольство.
– Мы с тобой единственные погодки, так что нам придётся подружиться, – пожав плечами, Ким взял с тумбочки сок, открывая его и начиная пить. – Тем более мы оба здесь надолго, так что будет хорошо, если мы поладим. Я устал терять тех, с кем подружился, – опустив голову, мальчик грустно вздохнул.
Юнги лишь окинул его внимательным взглядом, а после чуть улыбнулся и протянул ему руку:
– Мин Юнги. Если ты окажешься дебилом, я тебя побью.
Намджун, растянув губы в улыбке, немедля пожал его руку, поражаясь тому, насколько кожа его нового друга бледная. Ким перевёл взгляд на чуть улыбающегося старшего, улыбаясь ещё сильнее и быстро закрывая глаза. Просто Ким знал каково это, когда на тебя смотрят полные жалости глаза. Но сам, как бы не старался, не мог избавиться от этого чувства, ведь Мин, действительно, выглядел паршиво: тёмные мешки под маленькими щёлочками-глазами, худое, осунувшееся лицо, такое же худое тело и почти прозрачная кожа, из-под которой видны голубо-синие вены. Ким сам не единожды был в плачевном состоянии, но у него всегда был шанс на возможность выжить, пусть малый, но был. У Мина же его нет.
***
– Почему ты здесь? – после просмотра какого-то мега-крутого фильма, от которого Джун был в восторге, Юнги решил задать давно интересующий его вопрос.
– Я в этом плохо разбираюсь, там много каких проблем, но сейчас главным является то, что мне нужно новое сердце, а я ещё маленький. Говорят, что через пять лет мне подарят новое, и я буду жить как нормальный ребёнок, – Ким чуть улыбнулся, пряча пухлые щёчки в ладошках.
– Чушь, – усмешка, – ты уже не будешь ребёнком. Тебя и сейчас-то трудно им назвать, – опустив голову, Мин ненадолго затих. – Но, знаешь, я тебе завидую – у тебя хоть какая-то надежда есть.
Младший перевёл взгляд на Мина, смотрящего пустыми глазами куда-то перед собой. Джуну было интересно каково это, знать, что тебе осталось недолго, считанные месяцы, возможно даже меньше. А ещё Киму было интересно, как этот парнишка, всего на год старше него, может быть таким сильным. Как он может оставаться спокойным, зная, что скоро умрёт. Как не плачет, не скучает по родителям, что ни разу не навестили его – Ким знает, что они не приходили, ведь всегда был рядом, также, как и бабушка Юнги.
– Джуни, как думаешь, это больно, умирать? – прошептав одними губами, Мин всё же надеялся, что его не услышат.
– Думаю, нет. По крайней мере тем, кто остаётся жить, больнее.
– Понятно.
Укрывшись одеялом с головой, Юнги отвернулся от младшего, пробурчав тихое: «Я спать».
***
Юнги всей душой ненавидит эту атмосферу и излишнюю опеку. Время медленно текло, а настенные часы, что, между прочим, ужасно громко тикают, показывали только начало десятого. Весь день парень неподвижно лежит на кровати, а бабушка то и дело спрашивает про его самочувствие, изредка пытаясь накормить.
– Говорю же, что всё хорошо, – в очередной раз отвечая на однотипный вопрос, Мин положил руку поверх руки женщины, чуть сжимая. – Лучше иди домой и отдохни, я буду в порядке, а если что случится – здесь кругом врачи, всё нормально.
– Я приду завтра, – всё же послушав внука, она медленно поднялась с места, собирая со стола все использованные одноразовые салфетки, которых было несчитанное количество. Для женщины стало настоящим потрясением то, что Мин вновь попал в больницу. – Прошу, не огрызайся с врачами и медсёстрами.
– Да-да, хорошо, просто иди отдыхать, – обняв бабушку, парень чуть улыбнулся, заглядывая ей в глаза. – Позвони, как доберёшься.
Как только пожилая родственница покинула палату, Юнги облегчённо выдохнул. Он терпеть не мог, когда она нервничала из-за него. Проведя кончиками пальцев по кровати, Мин хмыкнул, прошло уже не мало времени с того момента, как он последний раз вот так вот лежал здесь. «В последнее время ты слишком нагружал своё тело, поэтому-то и упал в обморок. Юнги, ты ведь знаешь, что тебе нужно постоянно наблюдаться, а на осмотре ты был последний раз года три назад. Мисс Мин сказала, что ты занимаешься баскетболом, серьёзно? Тебе даже бегать нельзя, а тут игра, причём довольно жёсткая. В подростковом возрасте можно было делать такие небольшие поблажки на твою деятельность, но сейчас – нет. Твой организм сейчас наиболее слабый, чем когда-либо. Надеюсь, ты не пьёшь и тем более не куришь, иначе, боюсь, ты совсем отчаянный», – как же парня бесил этот разговор с врачом, правда. Вот почему Мин должен быть фарфоровой куклой, если он такой же парень, как и все. Да, с проблемами сердца, но парень же.
– Чего грустим? – тихий бас со стороны двери моментально привлёк внимание Мина, заставляя обернуться и чуть улыбнуться.
– Какие люди, – продолжая усмехаться, Юнги похлопал по кровати, приглашая парня пройти. – Ты всё ещё торчишь в этой дыре?
– Если бы ты звонил чаще и отвечал на мои вызовы, то знал бы, что да.
Закрыв дверь, Ким неспешно прошёл к кровати друга, присаживаясь на стул.
– Паршиво выглядишь, – осмотрев младшего, Мин покачал головой. – Всё так плохо?
– Семь-восемь месяцев и я умру, – Джун шмыгнул носом, обнимая себя руками – в палате было открыто окно, поэтому ему было слегка холодно.
– Да что за херня-то такая? – задавая вопрос в никуда, блондин откинулся на подушку. – Сначала я, теперь ты.
– Только сомневаюсь, что мне повезёт так же, как и тебе. Уже не первый год мне не могут провести эту долбанную операцию. Что-то от меня изначально удача отвернулась, – усмехнувшись, он запрокинул голову наверх, вглядываясь в идеально белый потолок.
– Сам мне говорил, что нельзя сдаваться, так какого хуя нос повесил? – бросив короткий взгляд на Кима, Юнги заметил почти невидимую безысходность в карих, таких тёплых и родных глазах.
Намджун был не просто друг, наверное, он был ему даже ближе, чем Хосок, ведь с этим парнем, прожившим всю жизнь бок о бок со смертью, он чувствовал какую-то неподвластную объяснению связь. Пусть в далёком детстве их изначально и объединял лишь общий недуг, но сейчас они были как одно целое, помещённое в разные тела.
– Ты прорвёшься, слышишь? Я обещаю, всё наладится, – сжав руку младшего, Мин чуть улыбнулся. Он ненавидел эти слова, ведь сам неоднократно слышал их и знает, какого это, когда кто-то пытается тебя утешить, хотя в этом нет никакого смысла, ведь всё уже давно решено. Но также он ненавидел обманывать, поэтому Мин постарается, разобьётся в лепёшку, но выполнит своё обещание.
***
Хосок не помнит, как добрался до больницы, кажется, его мозг начал нормально функционировать только тогда, когда он оказался у палаты друга. Раз за разом вчитываясь в надпись, он не мог поверить, что Мин Юнги на самом деле находится по ту сторону двери, что он действительно является пациентом кардиохирургического отделения. Наверное, он бы так и простоял, если бы не внезапно открывшаяся дверь и парень, что удивлённо смотрел на Чона.
– Ты к Юнги? – получив в ответ лишь кроткий кивок, Ким чуть улыбнулся и похлопал шатена по плечу. – Он только что уснул, лучше не буди его, а то убьёт ещё, – рассмеявшись от собственных слов, Джун закрыл дверь и с ног до головы осмотрел Чона. – Ты Чон Хосок, верно?
– Да, но откуда ты.?
– Я экстрасенс, вот и всё, – пожав плечами, Намджун скрестил руки на груди, стараясь изо всех сил не улыбаться, глядя на озадаченное выражение лица Чона. Не выдержав, он всё же прыснул от смеха. – Да ладно тебе, я же пошутил. Или ты из этих, ну тех, кто верит во всю эту чушь?
– Н-нет, – тряхнув головой, Хосок продолжал сверлить парня напротив взглядом. Как бы он не старался, но его взгляд останавливался на глубоком вырезе больничной пижамы, который открывал вид на острые, слишком сильно выпирающие ключицы. – Ты кто? Откуда знаешь Юнги? Сомневаюсь, что вы познакомились здесь вчера – он не самый дружелюбный, так что…
– Давай так: ты покупаешь мне сладкое, а я отвечаю на все твои вопросы, по рукам?
Хосок, выгнув бровь, смотрел на протянутую руку Кима и, подумав с минуту, ударил по ней, получая довольную улыбку в ответ и тоже начиная улыбаться. Ведь как можно сдержаться, если на тебя смотрят счастливые глаза незнакомого человека, а на его лице красуется поистине детская улыбка и две глубокие ямочки.
***
– Не верю, – рассмеявшись, Хосок начал хлопать в ладоши, – Юнги что, действительно, был таким придурком в детстве?
– А мне есть смысл врать? – неспешно попивая яблочный сок, Намджун, чуть улыбаясь, смотрел на счастливого старшего.
Ким мог с полной уверенностью сказать, что эта неделя была лучшая в его жизни, ведь ежедневно к нему приходил этот слегка странный, вечно оптимистичный парнишка, который каждой своей историей заставлял его смеяться. Искренне, по-настоящему. Помимо Хосока в его серых буднях теперь появились ещё и Тэхён с Чонгуком, которые сначала казались совсем далёкими. Киму казалось, что они находятся за гранью его понимая, но спустя всего пару дней он понял, что эти братья просто-напросто слишком сильно привязаны друг к другу, поэтому и кажутся отстранёнными.
Сейчас Намджун мог с полной уверенностью сказать, что доволен своей жизнью, ведь у него наконец появились люди, которых он с гордостью может назвать друзьями. Возможно, это и глупо, но почему-то он знал, что даже когда Мин выпишется, они будут навещать его. Ким не видел в их глазах, поступках той жалости и сострадания, что были сплошь и рядом всё это время, и это не могло не радовать. Вечные шутки Хосока, ворчание Юнги, громкие разговоры ни о чём с Тэхёном и тихие, но всегда интересные споры с Чонгуком стали такими родными, что было даже страшно представить, что всё это кончится. Нет, Джун не боялся, что они уйдут, что забудут его, оставят в этой больнице, как делали до этого, кажется, сотни его «друзей». Он боялся не этого. Ему было страшно, что он оставит их.
– Хён, – Чимин, крикнув чуть громче, чем рассчитывал, смущённо улыбнулся обернувшимся на его голос парням. Подойдя к одному из множества столиков, он внимательно смотрел на лицо брата, которое, кажется, должно было вот-вот начать светиться.
– Чимина, ты быстро добрался. Или стой, ты что, прогулял занятия?
– М, что-то вроде, – кивнув, Пак попытался сделать милое выражение лица, но дикий смех брата дал ему понять, что вышло у него не очень. Понимая, что если продолжит смотреть на старшего, он зальётся краской, Чимин перевёл взгляд на Кима. – Намджун? Я ведь правильно понимаю?
– Да, а ты младший брат этого «солнышка», который почему-то не хочет навещать своего друга. Не подумай, это я со слов Хосока и остальных говорю, – чуть улыбнувшись, Джун протянул новому знакомому небольшую коробку с соком. – Мне вообще как-то по боку ваши взаимоотношения, так что не переживай.
– Да я и не собирался, – рассеянно улыбнувшись, он всё же принял протянутый напиток, благодаря.
– Он уснул, может зайти, – заметив немой вопрос во взгляде брата, Чон чуть улыбнулся, прикрывая глаза и кивая. – Мы где-то полчаса сидим, так что он навряд ли уже проснулся.
– Хорошо, – пробурчав себе под нос, Пак начал вести долгую войну с крышкой сока, всеми силами пытаясь сделать вид, что он ни капельки не смущён, и что всё так, как должно быть. – Я пойду. – Когда крышка всё же сдалась, он огорчённо выдохнул и похлопал брата по плечу, оставляя старших наедине.
– Они не ладят, да? – провожая рыжика взглядом, спросил Ким, наконец освобождаясь от этого давно засевшего в его голове вопроса. Он неоднократно слышал про Чимина, у него даже сложилось впечатление, что они были знакомы лично. Но всё же Джун заметил, что выглядит Пак далеко не так, как его рисовало его воображение. Этот парнишка был красив, это было глупо отрицать, но перед глазами Кима всё равно продолжал стоять тот образ несуразного Чимина, который он придумал в самый первый день, когда всплыло его имя.
– Не то чтобы не ладят, это долгая история.
Ким заметил, что взгляд друга стал подавленным, но вовремя натянутая Хосоком улыбка отвлекла его от подобных мыслей, заставляя полностью погрузиться в этот неловкий смех и какую-то очередную историю из жизни Чона.
– Я хочу сходить с тобой на свидание.
Резко наступившая тишина резала уши, а удивлённый взгляд напротив сильно смущал. Намджун даже не успел подумать перед тем, как озвучить свои мысли.
– Я хочу, вернее, хотел бы, если бы ты был девушкой, – усмехнувшись, он продолжал смотреть в широко раскрытые глаза. – Что за реакция? Ты просто похож на мой тип, – пожав плечами, он отвёл взгляд. Вся эта ситуация очень смущала, но нельзя было этого показывать, ведь иначе Чон может понять, что он действительно хочет сходить с ним в тот же самый Лотти Ворлд, который, вроде, сейчас был очень популярен у парочек.
– Ну, я, конечно, не девушка, но сходить мы туда можем. – отойдя от шока, Хосок широко улыбнулся, глядя на слегка удивлённого младшего. – Как только ты выпишешься, мы обязательно сходим. Не на свидание, а просто погулять, – рассмеявшись, он потянулся за соком, спешно притягивая бутылку к губам и делая маленькие глотки.
Хосок не знал почему, но его с самой первой встречи как магнитом тянуло к этому парню, который старался не рассказывать о себе абсолютно ничего, ссылаясь на то, что его жизнь всегда однообразна и скучна. Он не понимал, почему каждый раз как угорелый несётся в больницу, надеясь, что Мин ещё спит, и у него будет возможность пообщаться с Кимом наедине. Это было так странно, что хотелось убежать, закрыться где-нибудь и разобраться со всеми этими эмоциями, которые как калейдоскоп сменяют друг друга, стоит только Джуну улыбнуться или чуть смутиться, замешкаться, сделать хоть что-то. Это было странно, хотелось убежать, но ещё больше хотелось вновь прийти и увидеть до безумия привлекательные глаза, услышать глубокий хрипловатый голос, узнать что-то новое из рассказов Кима, просто побыть рядом хоть минуту.
Чон Хосок не хотел признавать этого, но ему начал нравиться парень, к которому он изначально ревновал лучшего друга. Ему начал нравиться тот, кто въелся под кожу как наркотик, заставляя думать о себе ежесекундно. Ему начал нравиться тот, у кого почти не было шанса дожить до конца этого года, и это было невыносимо больно.
Комментарий к Неизменный хозяин триста двенадцатой палаты
Эм, я не очень разбираюсь в медицине (вообще не разбираюсь), поэтому вполне возможно, что это всё будет выглядеть далеко не реалистично, но, надеюсь, сильно уж глаза резать не будет. Воть.
========== У каждого своя мелодия ==========
Чимин, сидя рядом с кроватью Мина, не мог отвести взгляда от его умиротворённого лица. Да, Юнги был бледным, но он всегда был таким, поэтому причин для переживаний особо не было. Это радовало. Пак не мог не заметить, как за эти дни изменился старший. Он стал выглядеть более здоровым, даже чуть поправился, хотя до нормального состояния всё равно было далеко. Светлые волосы Юнги, хаотично раскиданные по подушке, слишком чёрные, чуть подрагивающие ресницы, розоватые пересохшие губы и тишина, нарушаемая лишь тихим сопением Мина, стали столь привычными, что Пак даже начал забывать, как звучит голос старшего. Но это не пугало – скоро, когда Мин выпишется, Чимин вновь будет слышать его чуть шепелявую речь, состоящую в основном из оскорблений и саркастичных фразочек.
Пак неоднократно выслушивал укоры от друзей, ведь все они замечали, как Юнги каждый долбанный день вглядывается в дверь, когда они приходят. Мин хотел, пусть и не признавал этого, чтобы хоть раз Чимин пришёл к нему, посидел рядом. Ему нужно было увидеть его, ведь все мысли Юнги с самого первого дня в больнице были заняты им. Это бесило. Мину нужно было разобраться во всей этой каше чувств и желаний, что с каждой минутой поглощали всё сильнее. Но Пак не приходил, каждый раз заставляя старшего испытывать противно ноющую боль где-то в районе груди.
