Текст книги "Змейка для Наста (СИ)"

Автор книги: Янтарная Вишня

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

«Зато у меня магия есть. Когда-нибудь же это зелье из организма выветрится».

Раздевшись догола, они дружно шагнули под прохладный душ. Наст встал под льющуюся воду и застыл, как будто ожидал указаний. Бесник не нашел слов и начал осторожно смывать глину уцелевшей левой рукой. Горсть воды себе, горсть – Насту. Короткие волосы чуточку потемнели, на них не было ни изморози, ни седины, заинтересовавшей Бесника в первую встречу. Омовение позволяло знакомиться прикосновениями: бесстыдными, но лишенными горячки возбуждения. Встреча с големами и бегство лишило сил, предвкушение дымящейся кружки чая и шерстяного одеяла легко брало верх над мыслью о плотских утехах.

Избавившись от самых явных нашлепок глины, Бесник сделал воду потеплее. Наст зашевелился – создалось полное впечатление, что заработала какая-то вложенная программа – взял мыло и губку, игнорируя предложенный гель, и начал намыливаться. Движения были быстрыми и расчетливыми, как у человека, сызмальства приученного экономить воду. Бесник щедро облился гелем, взбил море пены, добавил горячей воды, изгоняя поселившийся в костях холод. Наплескался, отфыркался, взглянул на мокрого Наста и замер. Горячая вода подействовала как проявитель, очерчивая границу драконьего выдоха. Иней выступал на висках, шее, правой ключице, плече, подбородке. Размывался теплыми струйками, стекал по кадыку и груди, огибая крупные светлые соски, терялся, путаясь в русой дорожке волос на животе. Бесник не выдержал, протянул руку, тронул ледяную каплю, растер полоску изморози на подбородке. Наст не отреагировал. Он не был похож на человека, испытывающего какие-то неудобства. Глаза из синего льда не темнели и не меняли выражение. Бесник вздохнул и скомандовал:

– Вытираемся. Одеваемся. Вот, смотри, халаты. Идем на кухню пить чай. Чай. Если захочешь – ешь, что найдешь.

Наст согласился пройти на кухню только вместе с охапкой оружия. Бесник, заподозривший, что следующим пунктом будет переезд оружия в спальню, проявил гостеприимство: выдал Насту крепкое покрывало образца «фальшивый гобелен» и помог сложить ледниковое приданое в компактную кучу. Чай пили в молчании. Наст не обронил ни слова с первой минуты знакомства, как будто драконий выдох лишил его голоса. От еды он отказался – просто не прореагировал на кастрюли и контейнеры, которые ему показали.

В кухне было прохладно. Бесника начала бить дрожь, и он сходил в спальню за пледом. Организм требовал вторую чашку чая и что-нибудь сладкое. В шкафчике нашлась большая коробка с печеньем – сама упала на голову – и это пришлось весьма кстати. Наст к печенью не прикоснулся. Выпил чай и замер, уставившись на занавеску. Изморозь то появлялась, то пропадала, дразнила серебристой полосой в вырезе халата и мертвой испариной на висках.

Наваливалась неотвратимая дремота. Бесник подумал, что рискует проснуться под дулами автоматов «Ледника», который найдет дорогу к ускользнувшему объекту похищения и товарищу по оружию. Или, наоборот, не проснуться, потому что Наста перемкнет, и он его задушит, выполняя отсроченный приказ.

Правое запястье болело все сильнее. Бесник стянул к локтю рукав халата, осмотрел опухоль, коснулся ссадин. К врачу – завтра. Сделать рентген, проверить, есть ли перелом. А содранную кожу надо бы чем-то намазать перед сном. Он дотянулся до руки Наста, осмотрел его левое запястье. Тоже досталось. Хоть и отмороженный, а не железный.

И снова как будто вложенная программа заработала: Наст поднялся, отыскал в бронежилете аптечку, достал бинты, два тюбика с мазями. Ощупал свое запястье, следом – Бесника, деловито нанес мази на поврежденную и чистую кожу, сделал перевязки, натянул сверху эластичные бинты.

– Спасибо, – растерянно сказал Бесник, гадая, что побудило Наста оказать ему помощь. Забота о подопечном, которого надо доставить начальству в целости и сохранности? Или теплый душ и чай сбили с толку, и он начал считать Бесника товарищем по оружию? Как бы то ни было, на благодарность Наст не отреагировал. Собрал аптечку, спрятал в грязный бронежилет и застыл, глядя на испачканные руки.

– Пойдем, – Бесник отвел его на кухню, чтобы не перетаскивать оружие обратно в ванную, помог смыть глину с ладоней. – А теперь спать. Отбой.

Слово «отбой» Насту было знакомо. Он огляделся по сторонам, явно выбирая место для ночлега.

– Нет-нет, – всполошился Бесник. – Я покажу, где можно лечь.

Кровать в спальне честно называлась «траходром», на ней и шестеро могли разместиться, если локти не растопыривать. Бесник стянул покрывало, достал из шкафа большое двуспальное одеяло и еще один плед. Камин разжигать не стал, дождался, пока Наст принесет и сложит рядом с кроватью оружие, и похлопал ладонью по простыне:

– Ложись.

Он ожидал колебаний, и снова полез в шкаф: на этот раз за пижамами, футболками и бельем – предложить Насту выбор. Вышло по-другому. Наст без раздумий сбросил халат, улегся в постель нагишом, укрылся одеялом по грудь и замер, вытянувшись на спине. Искушение – проспать бок о бок без тряпок, поймать отголосок утреннего тепла и разморенного тела – мгновенно взяло верх. Бесник выключил свет и нырнул под одеяло, укладываясь на вторую подушку. Наст не шелохнулся. Ровное дыхание успокаивало, и, прежде чем заснуть, Бесник успел подумать, что у Наста нет и намека на хрипы в легких, а у него, кажется, начинаются.

На рассвете Бесник проснулся от приступа кашля. Отдышался, утирая слезы, добыл носовые платки, отсморкался и пробурчал Насту:

– Доброе утро.

Тот и ухом не повел. Сидел на полу, сосредоточенно чистил оружие.

«Шмотки из шкафов добыл, даже подобрал по размеру, – оценил Бесник, глядя на равномерные движения. – Не пропадет».

Он продремал около часа – полусидя, подложив подушку под спину. Замучавшись кашлем, доплелся до ванной, переворошил аптечку, выпил пару капсул, заварил крепкий кофе. Наст на его перемещения не реагировал, занимался своими хозяйственными делами: закинул вещи в стиральную машинку, начал отмывать бронежилет. После второй чашки кофе и десятка безуспешных попыток сотворить хотя бы безобидный сноп искр, Бесник убедился – магия не вернулась. Он с трудом отскреб себя от стула, оделся, позвал Наста:

– Идем. Надо заглянуть в штаб, купить телефон и зайти к врачу.

Перед выходом возник молчаливый спор о ношении оружия. Бесник познакомил Наста с сейфом, в котором лежал гладкоствол и охотничий карабин, и жестами велел оставить автомат и гранаты. Наст сопротивлялся. Бесник кашлял и настаивал. Кое-как договорились: автомат и две гранаты Наст положил в сейф, а одну все-таки взял с собой. В дополнение к двум пистолетам, двум ножам и удавке.

К штабу не пошли, а побрели. Бесник чувствовал, что у него поднялась температура, и уговаривал себя расправиться с неотложными делами, пока болезнь позволяет хоть как-то стоять на ногах. В штабе «Пепла» – да и рядом со штабом – было людно. От малиновых курток в глазах рябило. Слова «wizе tan-nar» – «огненный волшебник» расплывались, в какой-то момент Беснику показалось, что на куртке Земира написано «wizе tad-demm» – «волшебник крови». Нет. Только показалось.

Тот факт, что Наст пришел в штаб без наручников и конвоя, никому не понравился. Вайзы загомонили, начали требовать, чтобы Бесник немедленно вызвал драконов: пусть, мол, забирают этого отморозка, пока за ним россы не явились. Пока он кого-нибудь не убил. Пока…

– Заткнитесь, – вяло сказал Бесник. – Я его Ортлейху обещал. Ортлейха сейчас в Зоне нет. Прилетит – заберет.

– Ландольфу позвони!

– Ландольфа тоже нет. Он то ли в отпуске, то ли уволился. Остальным звонить не хочу. Потом вознаграждение не обломится, – отоврался Бесник.

Покричали и замолкли. Бесник просмотрел сводки, убедился, что вчерашние големы не добрались до поселков, расплылись бесформенными кучами где-то в полях. Попытался раздать ценные указания и тут же смолк. Какие указания? Где стоят водометы, там попробуют отбиться, где нет – только на драконов и надежда. Зачем попусту воздух сотрясать? Земир, наконец-таки, заметил, что у командира щеки пылают и из носа ручьем течет. Всполошился, стал прогонять, обещая принести новый телефон и доставить врача на дом. Бесник шевельнул запястьем – сильнее не болело – решил, что обойдется без рентгена, и поклялся, что прямо сейчас вернется к родному очагу.

– Не надо меня отвозить. И такси не надо. Тут пятнадцать минут ходьбы. Мы в магазин зайдем, а то у меня ни еды, ни хлеба. И кофе заканчивается.

Наст все это время просидел на подоконнике, глядя поверх голов суетящихся вайзов. Казалось, что под потолком висит что-то очень интересное, доступное только посвященным. Бесник пару минут посмотрел в затянутый паутиной угол, сменил дутую куртку на теплый пуховик – нашел средство от повышающейся температуры – и тронул Наста за руку:

– В магазин? А потом заляжем дома. Согласен?

Он не ждал ответа словами, и не ошибся – Наст, конечно же, промолчал. Зато откликнулся жестом. Шевельнул пальцами, прижимая подушечки к подушечкам – слабо, словно боялся прикосновения отпечатков. От этого движения Бесника размазало как тающее масло по хлебу. Он осторожно усилил сцепку и повел Наста за собой, буксируя кончиками пальцев. Так и вышли на улицу, будто снова в наручниках.

Аптека у Наста любопытства не вызвала. Он немного оживился в магазине – правда, рассматривал только консервы, и, после уговоров Бесника, прикоснулся сначала к банке с морской капустой, потом к сладкой кукурузе и томатной пасте. Выбор озадачил, но Бесник послушно набросал водоросли с кукурузой в тележку.

Дома он первым делом разжег камин. Показал Насту выход во внутренний двор, дверь кладовки-поленницы, колоду и топор. Бесстрастный синий взгляд скользнул по булыжникам, устилающим путь к поленнице, глухим стенам соседних домов и пристроек и тощему деревцу хурмы, почти дотянувшемуся ветками до чердака.

– Она еще не поспела. Поздний сорт, декабрьский.

Объяснение пропало впустую – чердак понравился Насту куда больше хурмы. Бесник пожал плечами, вернулся в комнаты. Есть не хотелось, горячий чай обжигал саднившее от кашля горло. Купленные лекарства лежали на столике, дожидаясь одобрения врача. Примерный набор Бесник знал – не в первый раз болезнь свалила – а если что-то дополнительное понадобится, Земир купит.

Так и получилось. Врач настоял на замене чая травяным сбором, добавил в комплект витамины и пообещал зайти через пару дней. Земир, неодобрительно фыркавший при виде Наста, смотался в аптеку за травами и еще банку меда принес. Бесник положил новый телефон возле подушки, впихнул в себя лекарства, завернулся в одеяло и задремал. Его немного мучила совесть – Наст оставался без присмотра и мог творить все, что душе угодно. Надежда была только на милость Ин-Нара: пусть удержит хотя бы от убийств, со всем остальным, поправимым, можно как-то разобраться.

К вечеру Беснику немного полегчало. Зелье опустошения начало терять силу, магия возвращалась, согревала дом и дарила силы хозяину. Касси плясала в камине. Красовалась перед Настом, который подкармливал пламя поленьями. Немедленно полыхнуло любопытство. Бесник протянул ладонь, позвал змейку. Убедился, что Наст следит за передвижениями, позволил Касси повертеться, заплестись в кольца. Спросил:

– Возьмешь? Смотри, она не обжигает. Потрогай. Она ручная.

Касси пружинисто поднялась на хвосте, потянулась к Насту. Тот не отпрянул, но и не подставил ладонь. Жалко. Беснику хотелось проверить, целы ли воспоминания о первом огне или их вытравил драконий выдох. Он не решился настаивать. Касси скользнула в камин, продолжила прерванную пляску. Наст улегся на пол, опираясь на локти, и прилип к ней взглядом.

«Это хорошо, – подумал Бесник. – Он с самого начала откликался на мою магию. Касси упрямая, она все равно к нему за пазуху пролезет. Проверим, крепка ли изморозь».

Он проваливался в тревожные сны, наполненные големами и драконьими выдохами. Выныривал из кошмаров по принуждению – Наст разбудил его, чтобы сменить повязку на запястье; выныривал по доброй воле, тянул ладонь к огню, гладил Касси, убеждался, что гость-пленник дремлет возле камина, и снова отключался. В два часа ночи спохватился, сообразил, что забыл отдать команду. Потряс Наста за плечо, сказал:

– Отбой.

Реакция была немедленной. Наст разделся догола и залез на «свою» сторону кровати под одеяло. Бесник перебрался поближе, коснулся твердого прохладного бедра и подумал, что Ин-Нар послал ему искушение не по силам. Это сейчас кашель, сопли и температура. А что будет через пару дней? Захочется протянуть руки, ох, захочется… проще будет, если Наст его в ответ на притязания прибьет. Нельзя пользоваться помутнением разума и брать такой грех на душу.

Утром Бесник обследовал кухню, обнаружил в мусорном ведре пустые банки из-под кукурузы и морской капусты. Томат стоял на столе, открытый и потревоженный вилкой.

– Яичницу будешь?

От завтрака Наст отказался. Не пожелал трогать содержимое тарелки – а Бесник ему подкладывал и сыр, и колбасу, и маринованные овощи, надеясь хоть как-то разжечь аппетит. Дождался, пока стол очистится, съел два куска хлеба и выпил полкружки сладкого чая. Сахар в чай положил Бесник, которого диета из хлеба смутила.

В обед Наст достал из холодильника банку морской капусты, щелкнул кольцом, и съел водоросли со знакомой пайкой хлеба. Ни суп, ни салат из контейнера, ни ветчина, ни печенье его не привлекли. Бесник занервничал. Он чувствовал, что упускает какую-то важную деталь, без которой не складывается картина потусторонне-ледяного мира, утянувшего Наста в невидимый и непроходимый лабиринт. Понимание пришло вечером, после того, как Бесник выманил своего гостя-пленника с чердака и попытался накормить ужином. Разносолы опять пролетели мимо. Щелкнула, открываясь, банка кукурузы. Бесник подпрыгнул и схватился за телефон:

– Земир, ты сильно занят сейчас? Хорошо. Не в службу, а в дружбу. Можешь где-нибудь достать несколько упаковок росских армейских пайков? Там каша с мясом в банках, банки чуть пониже и пошире нашего стандарта. И кольцо не круглое, а с выемкой под палец. Проследи, чтобы банки были именно такие, ладно?

Земир поворчал, пообещал заехать через час. Бесник зазвал на ладонь Касси, подбросил, поймал, позволил пуститься в пляс. Наст оторвался от кукурузы, не улыбнулся, конечно, но еле заметно смягчился, приветствуя змейку.

– Земир привезет пайки, наши с вашими на границе постоянно меняются. Если я правильно понял, ты ешь только из банок определенного размера. Другая еда тебя не привлекает. Или привлекает, но кто-то приучил тебя отказываться.

Наст аккуратно собрал рассыпающиеся зерна кукурузы, доел хлеб и уставился на Касси. Змейка спрыгнула на стол, проползла между крошек, сбила хвостом желтое зернышко и тронула раздвоенным языком палец Наста. Тот отдернул руку. Касси свернулась в корявый вензель и замерла. Магия Бесника ластилась к Насту, накидывала невидимый теплый шарф на плечи, подманивала, уговаривала: «Погладь меня!»

Земир прибыл через полчаса. Касси и Наст продолжали сидеть, не шелохнувшись. Бесник забрал тяжеленный вещмешок, рассыпался в благодарностях. Земир вытянул шею, пытаясь заглянуть на кухню. Недовольно покачал головой, ворчливо заметил:

– Он не игрушка, командир. Ты слишком увлекся. Позвони драконам.

– Нет. Я должен разобраться.

– Это не твоя печаль. Драконы облажались – пусть драконы и исправляют.

– Кто сказал, что драконы облажались?

– Все говорят, – пожал плечами Земир.

«Сдадут меня, – понял Бесник. – Не россам, так драконам заложат. Кто-то решит, что беду от Таркшина отводит, а кто-то почует навар. Россы заплатят».

Он выпроводил Земира и принес добычу в кухню. Увидев консервы, Наст почти обрадовался. Взял банку с кашей, вскрыл и быстро съел, не обращая внимания на путавшуюся под руками Касси: та осмелела, тыкалась мордочкой ему в запястье, щекотала хвостом пальцы. А на Бесника навалилась тоска. Сейчас угадал. А если бы не осенило? Так и заморил бы голодом?

Что еще встанет барьером? А вдруг есть какой-то приказ – на случай, если «Ледник» переманят или умыкнут драконы? Сунет Наст ствол в рот, и слово «нет» сказать не успеешь. Отмывай потом мозги со стены и оплакивай, укоряя себя самонадеянностью. В горле застрял горький комок, как будто беда уже случилась. Бесник поставил на стол вторую банку, подтолкнул:

– Будешь?

Наст облизал ложку, побарабанил пальцами по банке и помотал головой: «Нет».

– Ты меня понимаешь? Почему не отвечаешь?

Вопросы пропали впустую. Наст встал, выкинул пустую тару из-под каши, ушел к камину. А Бесник остался гадать, что это было. Минутное включение в реальность? Промах в тщательно выстроенной линии притворства? Реакция на знакомый предмет, ответ на вопрос, задававшийся во время реабилитации-дрессировки? Он выпил две чашки травяного отвара, ни до чего не додумался и понял, что пора приступать к тягостной и приятной процедуре купания.

Тело предало почти сразу, в процессе совместного раздевания. Наст запутался в футболке, и Беснику пришлось оглаживать плечи, коротко стриженый затылок, а когда коснулся соска и добрался до границы выдоха – как током прошибло. Не было жадной похоти, желания навалиться и взять. Накрыла неуместная нежность. Бесник трогал обнажающиеся участки тела, вел кончиками пальцев по коже, дул на топорщащиеся от прикосновения светлые волоски. Осмелился, отогнал дыханием россыпь мурашек на пояснице, и тут же отстранился. Наст на его шалости никак не реагировал – то ли терпел, то ли не понимал, что происходит.

– Ну-ка… смотри, бери гель. Давай, я налью на мочалку. Сладкий, вишневый. Ты вишни любишь?

Бесник болтал всякую чушь, глядя на появляющийся иней, взбивал пену, ловил ледяные капли, не позволяя им стекать на член Наста. Ни грана заинтересованности: ни отклика на прикосновения, ни мимолетного возбуждения от водных процедур. Глухо. Даже магия, щекотавшая пальцы, смиренно утихала, признавая превосходство драконьего выдоха.

Спать опять улеглись под одним одеялом, голыми. Бесник подобрался ближе, выяснил, что левое плечо Наста может служить отличной подушкой, приткнулся, улегся и начал думать. Нормально ли то, что к незнакомому человеку, с которым ты и двух слов не сказал, тянет как железную стружку к магниту? Может, к Насту чары какие-то прицепились и искорежились от драконьего выдоха? Нет, непохоже… Если признаться честно – пока никто не видит и не слышит, Наст не в счет – состояние было точь-в-точь как влюбленность, которую описывали в дамских романах. Десяток таких книг Бесник прочитал в ранней юности, стащив у мамочки, и до сегодняшнего дня считал, что авторы выдумывали томление и желание наделать глупостей из-за объекта симпатий. И вот, пожалуйста! Он готов ввязать в драку и с россами, и с драконами, которые могут забрать отмороженного спецназовца. Готов переругаться со своими соратниками, бросить поселения на произвол судьбы, увезти Наста на край света, спрятать от чужих глаз и попытаться отогреть, побороть драконий выдох. При этом Бесник прекрасно понимал, что Наст, после возвращения разума и прежних привычек, может первым делом съездить ему по зубам за фривольные прикосновения. А вторым – велеть валить и больше не приближаться. Возможно, даже не поблагодарив.

«Самый простой и правильный выход – позвонить Янмару. Он доложит, кому положено, Наста отвезут в клинику. Подлечат, насколько смогут. А уже потом он сделает выбор: хочет ли со мной знакомиться и насколько близко».

Тут-то и начинались сложности. Бесник не желал расставаться с подарком судьбы, и злился при мысли, что ему придется стать третьим лебедем в пятом ряду спасителей. Сейчас Наст – его добыча и награда. Его собственность. В Таркшине полно укромных мест, куда не доберутся ни враги, ни друзья, ни правительственные войска. Здравый смысл одергивал, подсказывал, что запирать Наста в подвале негуманно, да и не просидит он долго, сбежит, потому что надоест. Жадность ныла: «Придумай что-нибудь! Давай оставим его себе». Бесник глубоко вздохнул, решился, повернулся к Насту лицом и положил руку на грудь, уточняя границу кожи и одеяла. Наст приоткрыл один глаз, повел плечами, позволяя ощутить движение мышц, и снова заснул. Ин-Нар милостивый, как будто специально искушает!

Бесник задремал, чувствуя пальцами пунктир изморози, прислушиваясь к равномерному дыханию. А в пять утра подскочил от телефонного звонка Земира. Солнечные и сухие дни, давшие передышку после первого явления големов, закончились. Ночью в горах пошел дождь. Не гроза, нудная морось, почему-то оживлявшая застоявшуюся воду в оросительных каналах, побуждавшая болота и сырые овраги исторгать выползней. Людей, нашедших смерть, но не обретших официальной могилы, в Северном Таркшине насчитывалось немало. В первые годы големы растекались саркофагами, хороня целые поселки. Тела, искавшие упокоения, выходили к людям осенью и весной. В этом году весна спокойная была, понятное дело, что неприятности на осень перекинулись.

По провинции кочевали долго: переезжали, на вертолете добирались, а сотню километров отмахали пешком, догоняя выползней из взбесившегося горного ручья. Наст после слова: «Тревога» вооружился, без колебаний последовал за Бесником, и – глупо было бы врать – принес немало пользы. Он не боялся ни выползней, ни умертвий. Драконий холод изгнал человеческий страх перед магией. Кто-то об этом знал, и научил Наста ослеплять и отсекать мертвые головы, оставляя нежить беспомощной. Обезглавленные и копошащиеся тела бросались на поживу магам. Земир дожидался, пока пяток, а то и десяток наберется, и устраивал поминальный костер. Гроз по-прежнему не было, и Бесник радовался этому неимоверно. С выползнями «Пепел» справлялся, просить помощи у драконов не приходилось. Наст оставался рядом. С вайзами не подружился, но и не конфликтовал. А те прониклись его хладнокровием и заботились о наличии росской каши с тушенкой в рационе.

Беснику маленькая война пошла на пользу. Он и покрасоваться перед Настом успел, раскручивая девятихвостую плеть, рассыпающую сноп искр, и признал, что граната иной раз работает лучше магии – возле Плешивой Сопки, когда выползни толпой навалились. И остыл немного: растерял часть собственнических чувств, обуздал жадность, припрятал нежность в тайники – до лучших времен. Касси добилась своего. Забралась к Насту на ладонь, наплясалась, скользнула браслетом на запястье. Прикосновение раздвоенного языка к вене принесло разочарование. У Наста не было никаких воспоминаний об огне. Ни хороших, ни плохих. Касси как будто в ледяную глыбу тыкалась, сизую, из морской воды.

В Таркшин вернулись в середине декабря. Бесник сверился с прогнозом погоды, убедился, что остаток года обещает быть солнечным и теплым, и официально объявил, что берет отпуск. Это вызвало ропот боевых товарищей, которые не смогли безболезненно переварить тот факт, что командир раз в десять лет хочет отдохнуть. Бесника попытались стыдить, но он ни капли не устыдился, а самых настойчивых говорунов послал в центр лесного пожара. Земиру он клятвенно пообещал не выключать телефон и не уезжать за пределы провинции, чтобы успеть прибыть к месту чрезвычайной ситуации, если таковая случится.

Дом встретил их прохладой и сыростью. Наст обстановку узнал, без понуканий убрал оружие в сейф, сходил за поленьями, разжег камин, выпустил в пламя Касси, спрыгнувшую с запястья. Накатили знакомое томление и нежность, подогреваемые совместными купаниями и ночевкой в одной постели. Бесник честно держался неделю. Он пробовал растормошить Наста разными способами: водил его на рынок, знакомя с завалами зимних фруктов, уговаривал попробовать мандарины, хурму и фейхоа. Готовил разнообразную еду, складывал в отмытые банки из-под каши и кукурузы, подсовывал во время трапезы. Наметились небольшие подвижки. Наст съел половину спелой хурмы: после того как они съездили в сад, на сбор фруктов – не столько собирать, сколько посмотреть на деревья, погулять среди людей и ящиков. Дважды попробовал мясо и яичницу с колбасой и помидорами, а от тушеной рыбы отказался наотрез, не поленился встать и сразу выкинуть банку в мусорное ведро.

Они гуляли по улицам Таркшина, иногда забирались в полуразрушенные заброшенные дома, иногда доходили до железной дороги. Насту нравилось смотреть на грузовые поезда, а Беснику нравилось смотреть на Наста.

Дома Бесник начал звать Наста по имени, надеясь пробудить от морозного сна дремлющую часть личности. Денис. Имя легко слетало с языка и не вызывало в синих глазах никакого отклика.

Через неделю такой жизни Бесник согрешил. Вошел под душ уже возбужденным, не выдержал, обхватил ладонью член, роняя клочья мыльной пены, и не остановился, пока не пометил спермой мокрое бедро Наста. Долетело. Накопилось. А ведь не впритирку стоял. Наст на покушение и внимания не обратил. Домылся, вытерся, улегся в постель и заснул, оставив Бесника наедине с притихшей Касси и муками совести.

На следующий день телевизор сообщил заморские новости. Его величество Линдгарт от имени королевской семьи поздравил Ортлейха с рождением ребенка. Кадры, сопровождавшие речь, были расплывчатыми и размазанными. Беснику пришлось скачать выпуск новостей из Интернета и рассматривать по секундам. Драконы стояли на ступенях, возле огромных колонн какого-то сооружения – вероятно, храма. Короля, его сыновей и внуков приветствовала толпа. Ландольф выглядел краше в гроб кладут, камера по нему только скользнула, младенца держал принц-консорт Эрханг, а Ортлейх прямо во время съемки обратился, закрывая родителей, мужа и первенца от полетевших из толпы букетов цветов. Бесник вспомнил о своей откровенности в разговоре с Ортлейхом, вздохнул и еле слышно прошептал: «Поздравляю».

К вечеру новость обсуждали во всех уголках Таркшина. Ландольфа узнали, удивлялись: не столько тому, что родил, сколько скрытности – надо же, а ведь они с Ортлейхом даже за руки никогда не держались. Немедленно нашелся какой-то свидетель, уверявший, что он видел, как Ортлейх с Ландольфом десять лет назад миловались на бережку ясконской речки, неподалеку от драконьего научно-исследовательского центра, но ему никто не поверил.

Насту обилие разговоров, шума и выкриков не понравилось. Вечерняя прогулка скомкалась. Наст уперся, потянул Бесника домой. За ужином категорически отказался от предложенных дополнений к каше, и смягчился только под теплым душем. Бесник стоически выдержал помывку, удерживаясь от самоудовлетворения и греховных поползновений. Наст, по сложившейся традиции, вытерся и ушел в спальню первым. Постоял возле камина, и, неожиданно, улегся на кровать поверх покрывала, не снимая халата. Бесник привалился к дверному косяку, застыл – изменение стандартной программы вызвало любопытство и настороженность одновременно.

Наст вытянулся, повел лопатками. Прикоснулся к границе изморози под правой ключицей. Тронул сосок, спустился ниже, проверяя ребра. Пальцы неторопливо скользили по коже, приподнимая ткань халата. Закрытые глаза не позволяли понять, растаял ли хоть один осколок синего льда. Бесник погрузился в наблюдение и не сразу заметил, что повторяет чужие движения: гладит свой живот, прослеживает дорожку волос, спускающуюся к паху, касается члена. Наст изучал себя, обводя головку пальцем, подбадривая возбуждение осторожной лаской. Пришлось зажмуриться: нестерпимо захотелось встать коленями на кровать, приникнуть, вылизать, оставляя мокрые следы на теле. Бесник не открывал глаз, пока не кончил – под учащающееся дыхание Наста. А когда открыл, застонал, жадно запоминая изгиб выгнувшейся спины, завершающее движение ладони, стекающее в кулак семя.

«Кажется, я влип глубже, чем по уши».

Драконы праздновали рождение очередного королевского внука, в прессе и по телевидению обсуждалось удивительное известие – наследник престола Фарберт решил отметить свой день рождения в одном из самых дорогих ресторанов Самина, возжелав посетить страну, где появился на свет. В Таркшине новости особого интереса не вызвали, вайзы и не-вайзы славили милость Ин-Нара, избавившего их от ноябрьских големов, шепотом вспоминали год, когда армия из глины ожила в декабре, молились, готовились к празднованию Тnax-il lejl tan-nar – Дюжине ночей огня. Бесник напоминал себе, что надо бы не грешить и начать поститься, но проснувшийся аппетит Наста губил благие намерения на корню.

Синий лед подтаял. Наст съел кусок мяса с тарелки, разделив трапезу с Бесником. После этого они усаживались за стол бок о бок, открывали неизменную кашу, и ели консервы и стряпню вперемешку, сталкиваясь вилками и ложками. В кровати тоже наметилось потепление – навязанное Бесником. Он поддался искушению. Пользуясь тем, что Наст всегда закрывает глаза, подобрался и проследил языком линию, очерченную пальцами. Вобрал головку в рот, помог кончить, распробовал семя, а сам излился на бедро Наста. После слепых ласк они дружно укладывались спать – Наст позволял ложиться на свое плечо, а Бесник этим беззастенчиво пользовался.

Тnax-il lejl tan-nar начинали праздновать за неделю до Йоля. На дверях появлялись венки из соломы, перевязанные алыми лентами и сухофруктами. Огонь в домашнем очаге подкармливали сушеными яблоками и хурмой, чтобы подсластить ежегодную смерть и день рождения. В Йоль в пламя швыряли горсти сырых семечек, тыквенных и подсолнечных, открывали двери на улицу, выпуская треск накопившихся обид. День смерти огня – jum tal-mewt tan-nar – ныне прочно связывался с поражением в войне. Король-линдворм сумел взломать стены Самина, открывая путь человеческим войскам и драконам, а в ночь смерти огня добрался до главного Огненного храма и обрушил подземные своды, похоронив под ними цвет нации, гордившийся пламенем в крови.

Бесник всегда зажигал лампаду, поминая двоюродного прадеда Дейнека, сгинувшего в мешанине зелени и храмового камня. Понимал, что если бы был рожден в те времена, вышел бы на защиту столицы без раздумий. Возможно, возложил бы жизнь и магию на алтарь вызова Огненного Вихря, встав плечом к плечу с дедом Кармином – в двадцатую годовщину поражения и победы. Сейчас, в нынешней жизни, отделенной от войны без малого веком, Бесник проводил ночь смерти огня в молении, искренне желая мира своей истерзанной магией земле. Мира и благоденствия, с чистым огнем в очагах и храмовых чашах.

Lejl tal-mewt tan-nar – ночь смерти огня – собирала прихожан на черную всенощную. В храме тушили прошлогоднее пламя, оставляя одну-единственную лампаду. Вайзы несли пропитанные болотной водой и кровью гнилушки, освещая проходы рдеющими угольками. Ночь скорби, ночь смерти, мольба о мире и рождении.