Текст книги "Загадки Отдела Тайн (СИ)"
Автор книги: WhiteBloodOfGod
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Мист был уверен, что Арка опасна и что если как-то довести эти разработки до Министра, можно будет если не сместить Поттера с поста (что все-таки вряд ли), то значительно подточить доверие к нему и взять в свои руки, наконец, непокорный Отдел Тайн.
Вот если бы начальником Отдела Тайн был рейв, которому плевать на все, кроме науки, или слизер, который уж точно своего не упустит… Да вот отпрыск Малфоев бы подошел, если бы его допустили. Ох уж это неудобное «если»! Кингсли все-таки сделал тогда много «хорошего» приспешникам Темного Лорда: выбил почву из-под ног, вытащил у этих драконов из-под задниц приличный бюджет, обломал клыки змеятам и, конечно, закрыл для них высокопоставленные должности в Министерстве. Змеята, однако, не обиделись, а подхватили волну, употребляя свою предусмотрительность и хватку по всем фронтам в других странах. Вот Забини, например, по слухам, вертел Министром Франции как хотел, даром что она баба видная.
Но Малфой… Ах да, Малфой.
Под руку людям Миста на черном рынке удачно попался человек Малфоя с весьма специфическим запросом на артефакт. Разумеется, Малфой не знал, кто «выдал» информацию его человеку. Но самое главное – Малфой не знал, кто стоит за этим случайным информатором. Он просто не вдавался. Бизнесмен, любимчик публики, холеный идиот с цифрами в глазах – тьфу, он перестал быть умен и опасен, а ведь мог бы, мог бы… Деньги не равны власти, по крайней мере, не здесь, не в Британии под твердой рукой Кингсли и зорким глазом Миста. Ошибся Малфой, не хватает ему проницательности папаши, ох не хватает. Клыки, выбитые Шеклболтом, отросли, но не отточились.
Кто может лучше знать Героя, как не его старый враг, полная противоположность? Заносчивый мальчишка, привыкший вертеть миллионами, из нужды и принципа (может даже больше из принципа), вытащит из Поттера все, что можно вытащить вообще. Мист даже не ожидал, что Поттер согласится на встречу с Малфоем, это вовсе не в его стиле, ткнул пальцем в небо… Но поглядите-ка!
А если случится какой-то шум, какие-то искры от этого противостояния долетят до кабинета Министра… тогда будет даже лучше, Поттера можно будет подставить, и он здорово потеряет в доверии Шеклболта за шашни с Малфоем и нелегальную торговлю артефактами, являющимися собственностью страны.
Идеальная ситуация.
Был у всей истории еще один прелестный бонус: Мист нюхом чуял, что не так все просто в этих отношениях, что грызня эта старая и на чем-то еще, кроме идеологии, основанная, что противостояние может быть веселым и выгодным.
Совсем сместить Гарри Поттера с поста нереально – примерно так же, как звезду с неба. Но звезды, бывает, и сами падают, особенно в теплые августовские ночи.
Было как раз начало августа.
========== Застенки Отдела Тайн ==========
Поттера Колин нашел утром не на привычном месте в кабинете. Гарри сидел в зале с Аркой, тени сгустились под его глазами, взгляд на артефакт был жадным, печальным и почему-то обвиняющим. Больше никого в зале не было.
– Ты что здесь, всю ночь сидел? – пошутил Колин, чтобы разрядить обстановку.
Гарри вздрогнул, на его лицо постепенно, с заминкой усталости, вползло привычное спокойное выражение.
– Так заметно? – хрипло спросил он совершенно серьезно.
Криви несколько раз моргнул, поняв, что начальник не шутит. И впрямь, мантия была слегка помятой, руки вцепились друг в друга слишком сильно, все тот же нервный тремор с войны, сизый налет щетины на щеках.
– Мерлин, Гарри! – вздохнул Колин. – Иди в кабинет, я схожу хотя бы за кофе и завтраком. Что стряслось? Ты себя в гроб раньше времени загонишь… Что-то новое открылось?
Поттер кивнул на известие о завтраке равнодушно, как о досадной необходимости. Зато ответил.
– Я узнал, кто сливает информацию. И уже, видимо, давно.
Колин мгновенно посерьезнел. Это было плохо, очень плохо. Предатели в Отделе Тайн – это не какая-нибудь корпоративная этика. Это возможность второго Волдеморта. Все зависит от того, какой человек и до чего доберется, на что хватит ума и не забудет ли про предосторожность.
– Кто?
– Эрзингер, второй разряд.
Криви кивнул. Опять целители.
– Логично. Там набор происходит чаще и критерии ниже. Да и запросов больше.
– Меня не это беспокоит. Правила всегда можно отрегулировать, – Гарри поморщился. – Меня беспокоит то, что он не один.
– Почему ты так думаешь?
Поттер посмотрел на него с горькой иронией.
– Не дури. Ты же знаешь, чем мы тут занимаемся и кому стоим костью в горле. В первом работает минимум четверо людей Кингсли – ну да они не в счет, это нормально. Одного я пустил в дело с Аркой, чтобы наш дорогой Министр не беспокоился, что я верчу чем-то за его спиной. Он не особенно их скрывает, вот в чем суть. А вот Мист…
– Понял, – прервал его Колин. – Что собираешься делать?
В глазах Поттера появился нехороший блеск, Криви знал его еще с войны: решение неприятное, но принято и будет исполнено, даже если придется платить. С этим взглядом Гарри Поттер шел на смерть: спокойный, осознающий действие и последствия, требовательный, очень строгий взгляд.
Война научила их смотреть на мораль как на красивую картинку, прикрывающую мрачную действительность. Но главное – она научила их откладывать метания совести на потом. Гарри Поттер был по натуре не жестоким человеком, только очень упрямым и принципиальным. «Принципы, – как-то сказал он, – это то, что остается, когда умирает мораль. Последнее препятствие перед превращением в Миста, если подумать».
– Убери всех из шестого.
«Черт, – подумал Колин, кивая и поспешно удаляясь, – он же не собирается..?». Кажется, Поттер решил провести чистку как следует. Но ведь это может обозлить Миста… На что еще способен хитрый третий помощник Министра? Об этом стоит подумать, но не сейчас.
Время кормить Поглотителей.
========== Шестой разряд ==========
Если бы Колину когда-нибудь пришлось выбирать лучшее место для снятия маггловского фильма ужасов, он бы назвал шестой. Не потребовалось бы ничего, кроме простой съемки внутренностей. Хотя там ничего толком и не было, именно эта гулкая пустота черных мраморных стен, пустое холодное пространство, потерянный в тени потолок и легкое белесо-голубое свечение сфер вокруг трех разведенных по углам артефактов пугали больше всего. Для особо бесстрашных зрителей можно было бы поместить в кадр добровольца без защиты и отправить его к любому из трех.
Вот хотя бы к Менгиру.
Мало кто из магов знает, хотя кое-кто и догадывается, что Стоунхендж – гигантская артефактная установка, кровавая магическая шарада, с помощью которой не знающие морали маги глубокой древности возводили города и дарили процветание гектарам земли, с ее же помощью и вырезались, топились и сжигались целые страны. Недаром второе имя артефактов Создателей – Поглотители. Менгир – центральный камень Стоунхенджа, изъятый очень-очень давно, наверное, самый первый артефакт Отдела Тайн, тогда называвшегося как-нибудь иначе, более мистически и страшно.
Два остальных, по слухам, извлекались из озера Лох-Несс и с Тропы Великанов, больше Колин не знал. Узкая специализация, чтоб ее.
На каждом из артефактов стояла сложная сфера из нескольких десятков заклинаний, сдерживающая их мощь и направляющая ее излишки на поддержание защиты Министерства. Никакая магия не сможет скрывать такое количество магов от магглов, кроме этой, вечной. Страшно подумать, что случится, если убрать такую сферу. От губительного же магического поля Поглотителей научных сотрудников защищала другая магия, более тонкая, ментальная, воссозданные артефакты четвертого разряда.
Еще страшнее представить, что будет с человеком, вошедшим сюда без защиты. Да его просто разорвет и сплющит одновременно взбесившаяся в крови магия!
Эрзингера (в полной защите) ввел в шестой сам Поттер.
Это был крепкий молодой мужчина, бывший ученик Рейвенкло, с тонкими чертами лица, наводящими на мысль о ласке. Сходство подчеркивали острые мелковатые зубы и прилизанные гелем волосы. Невыразимцу необязательно быть незаметным, достаточно лишь, чтобы тебя принимали за кого-то другого. Этого вот точно можно было принять за чиновника Международного Отдела.
Кажется, Эрзингер (Андреас Отто Эрзингер, тридцать пять, не женат) понимал, зачем его вызвали. Судя по бледности, он готовился стоять до конца, но никак не ожидал, что Поттер, известный пацифист, погруженный в себя, помнит о методах ведения допроса.
– Располагайся, – вежливо предложил Гарри, сделав жест рукой, и посреди зала появился стул.
Колин нахмурился. Беспалочковость – ладно. Иллюзия? Из ничего не получится ничего, каким бы сильным магом ты ни был. Что происходит?
Кажется, Эрзингер тоже это понял. Походка его, пока он шел к стулу, несколько раз сбивалась, а садясь он явно медлил, думая, что грохнется на пол. Не грохнулся, даже пощупал стул на предмет реальности. Реален. Что творится?
Колин доверял Гарри безоговорочно со школьных времен. Он был озадачен, но не нервничал, зная, что ему тоже оказывают доверие, позволяя присутствовать здесь. И все же творилось что-то на грани его понимания. Кажется, Поттер один знал точно, что здесь происходит.
– Итак, – начал Герой спокойно, гулкое эхо сопровождало его будничный тон, – дело в деньгах, я полагаю?
Эрзингер растерялся, глупо моргая. Поттер выдохнул сквозь зубы.
– Мист тебе платит? Или дело в чем-то другом?
– Я не понимаю… – пробормотал тот. – Господин третий помощник Министра разве…
– Ну тогда по-другому, – согласился Поттер и пошевелил палочкой очень скупым движением.
Вначале Колину показалось, что ничего не произошло, то же, видимо, подумал и допрашиваемый. Потом Эрзингер зашевелился так, будто ему было некомфортно. Раздраженно почесал руки в области вен. А дальше…
А дальше глаза у него стали большими, он принялся безудержно чихать, и каждый чих сопровождала магическая вспышка, ударявшаяся искрами об защиту Криви и Поттера, с кончиков пальцев мужчины били прерывающиеся фонтаны магии, перетекающие в огонь или воду, разбрызгиваемую по полу и тут же поглощаемую неведомо чем. Судя по лицу, ему было и хорошо, и плохо одновременно. Гарри снова сделал скупое движение палочкой.
Вернул часть защиты обратно, – догадался Колин. Так вот что это такое – магическая перегрузка. Этакий неконтролируемый бесформенный магический оргазм. Теперь ясно, почему волшебники строили на этом города и делали садами пустыни – надо ж куда-то слить все это безумие.
Но оказалось, это не все.
Эрзингер упал на стул совершенно измученный. Артефакты не только дали ему силу и поглотили остатки, они еще…
– Неделю колдовать не сможет. Слизнули на закуску его собственную, – пояснил кивком Поттер и подошел к Эрзингеру. – Теперь поговорим. Следующее снятие части защиты, как было сейчас, даст им слизнуть часть тебя самого – возможно, ты станешь овощем. Что давал тебе Мист?
– Деньги, – прохрипел тот.
Гарри сплюнул.
– Будто вам здесь мало платят!
– У меня долги… казино…
– Ясно, – с нескрываемой иронией бросил Поттер. – Кто еще с тобой работает?
– Я один, – помотал головой Эрзингер.
Глава отдела вздохнул с нескрываемой злостью.
– И почему вы все время пытаетесь врать? – в сердцах выдохнул он. – Что тогда, что теперь… Думаете, мне приятно это делать?! А приходится! – рявкнул он, развел руки в стороны, слегка встряхнул (с кончиков пальцев слетели белые искры) и неожиданно сжал ладонями виски мужчины с двух сторон.
Колин опешил. Прямой легилиментический контакт. Либо Гарри Поттер обладал запредельными для мага возможностями, либо… Конечно, эти ужасные артефакты. Он прав, их никому и никогда нельзя показывать, теперь ясно, почему сюда отбирают лучших и самых надежных, такое искушение, если любое движение с направленной магией так работает…
Поттер отошел через несколько секунд от потерявшего сознание допрашиваемого. В свете магических сфер, с капельками пота на лбу и нехорошо блестящими зелеными глазами он выглядел прекрасно и пугающе. Колин сглотнул ставшую вязкой слюну.
– Пошли отсюда, тяжело, – буркнул Поттер, мановением руки (!) левитируя бессознательное тело.
В коридоре Эрзингер шмякнулся, а Гарри вытер лоб и привалился к стене.
– Отлевитируй его куда надо и вели медикам быть аккуратнее. Я стер там почти все наше, что смог достать.
– Тебе плохо? – вместо этого спросил Криви дрожащим голосом.
– Черт, а что, не видно? – рявкнул Герой. – Ты когда-нибудь оперировал чистой магией без палочки?! Неприятно, блять! – он зажмурился и, видимо, постарался успокоиться. – Да, такие возможности есть только там, ты правильно понял. И действует она сильнее и непредсказуемее.
– Я не спрашивал, – робко улыбнулся тот.
– Все в первый раз об этом думают, – хмыкнул Поттер слабо. – Иди. И ты обещал мне завтрак… или уже обед.
Колин наконец-то сообразил, почему Гарри просил его не колдовать там. Первозданная магия, парадокс, создающий и поглощающий одновременно… Черт, красиво и ужасно в ту же секунду!
Отдел Тайн действительно имел в своих внутренностях много чудес. Даже для магов.
А у Гарри были имена еще двоих, виденных Эрзингером у Миста. Эти два увольнения будут проще, потому что пройдут обыденно.
Хвост кабинетной гадюки надо было подрубить.
========== Границы желаний ==========
День Гарри совершенно вымотал. Он не любил всех этих чисток, поисков шпионов, подозрений и особенно – применений силы. Как человек, прошедший войну, он знал цену всему этому, испытывая однозначное нежелание все это делать, однако знал и то, что каждая такая вещь иногда необходима.
Алистер Мист слишком далеко зашел.
Думая и думая, проведя в итоге ночь сначала в кабинете, а потом возле успокоительно поющей Арки, Гарри решил рискнуть. Он не собирался отдавать эту тайну своего прошлого в хозяйственные и ловкие ручонки Миста, а значит, мог окопаться здесь и ничего не делать. Но еще ночью стали приходить записки. Сначала вежливые, затем все более типично малфоевские, каким Поттер его помнил со школы: шило в заднице, мерзкий характер, холодная усмешка и невообразимо тонкие, почти прозрачные пальцы и прямая спина…
Он одернул себя слишком поздно, поняв, что вспоминает бывшего школьного врага совсем не из письма, сочащегося ядом, а скорее из тех оставшихся в памяти образов детства. И юности, в которой неизвестно кто за кем таскался и следил.
Гарри редко читал газеты, но тут решил посмотреть. Малфой был везде – холеный, жизнерадостный, и такой невыносимо не-Малфой, что терпение Поттера быстро истощилось. Все эти улыбочки и шутки подошли бы скорее Симусу Финнигану, а жесты – вообще приснопамятному Гилдерою Локхарту. Формулировки выхолощены до блеска, ничего, ничего знакомого.
Но Гарри помнил и другого Малфоя, того, который проглядывал через эту личину: прежний самодовольный мерзкий ублюдок, которому он, Гарри, отдрочил в какой-то кладовке и которого целовал…
Поттер нервно вздохнул и достал колдографию Астории Гринграсс.
Это все от безысходности, девочка. От долгого одиночества. Ты бы, конечно, не поняла… А может, и поняла бы. Не одиноко ли тебе живется в твоей семье, о чем ты думаешь, что читаешь, что беспокоит тебя, морщит твой тонкий носик? Наверняка ты умеешь бросаться колкими словами и пальцы у тебя тонкие, а запястья прозрачные…
Конечно, она слишком запала ему в голову, он ведь так настойчиво и часто видел ее черты в Малфое. Сквозь него, сидящего рядом, проглядывала она, зацепившая такими же серыми глазами. Просто наваждение от сумасшедшего одиночества. Просто тяга к недоступному через доступное.
Взрослые люди. Секс есть секс, хотя там не было и его. Каждый скучает по ласке, хоть бы мимолетной, по удовольствию, когтистыми лапками взбирающемуся по венам к сердцу… Малфой тут вовсе ни при чем, он просто попался под руку, ведь так?
И однако, он не отстанет. Выхода два: отдать Мисту секрет, а Малфою артефакт или не давать ни того, ни другого, а вместо того подрезать Мисту хвост.
И начать войну, ага.
Впрочем, не так уж важно. Гарри был к ней готов, всегда готов, если уж на то пошло. Он был знаменем и Героем, какая разница, где допрашивать шпионов и вести боевые действия – в кабинетах или на равнинах и в лесах? Начнет ли Мист войну или побоится? Не стоит ли прекратить все и сразу откровенным разговором с Кингсли? Нет, последнее – чистый бред. Кингсли так удобно и уютно жить в своем мирке, что он не станет ломать стены ради эфемерной справедливости. Только не он, не теперь.
Но перед самым уходом, когда Гарри казалось, что он выдохся совсем (чертов шестой, чертовы «уши», чертов Мист), на столе появилась другая записка.
«Я просто хочу тебя увидеть. Понимай это как знаешь. Буду ждать по адресу в полночь. Д.М.»
«Никуда я не пойду, слизеринский ублюдок», – устало подумал Гарри. Его тоскливый взгляд снова упал на колдографию Астории…
Колин Криви давно уже не видел такого Гарри Поттера: с нервными горящими глазами быстрым целеустремленным шагом спешащего неведомо куда. Это при его-то усталости.
«С такими глазами домой не спешат. Если только там кто-то не ждет», – Колин прикусил нижнюю губу и слепо уставился в отчет.
========== Танцы на лезвиях ==========
Очередной дурацкий бар с приглушенным светом, пробирающей до костей музыкой и этими модными магическими напитками. Охранники по всему залу, тощая спина малфоевского секретаря. Небольшой танцпол, заполненный людьми. Феи и светляки под потолком, разбрасывающие разноцветные искры и маленькие визитки. Чуждо, чересчур молодежно, броско и ярко. Все равно – слишком ярко. Особенно – глазам, привыкшим к мерцаниям сфер в Отделе Тайн.
Гарри хмуро огляделся. Плохая была идея, необдуманная, слишком резкая, как и все в последнее время. Чертова тоска по неизвестно чему. Что с ним происходит? Столько лет прошло с тех пор, как он в последний раз чувствовал эти сжимающие сердце мягкие лапки, внутри которых прячутся когти.
– Не думал дождаться, – раздался голос из-за спины, Гарри резко обернулся, напрягшись.
Малфой с бокалом серебристого напитка стоял почти рядом. Над бокалом клубилась маленькая снежная буря с палец, ее свечение бросало на лицо слизеринца холодные блики, придавая глазам странный блеск.
– Очередной твой продукт? – спросил Поттер, не зная, что сказать.
– И очередной мой бар, – кивнул он. – Нравится «Зимняя буря»? Смотри, – он, заговорщицки улыбнувшись, глотнул и резко выдохнул совсем близко от лица Гарри; того обдало волной снежинок с запахом мяты, мгновенно растаявших на лице.
Где-то внутри кошачья лапа мягко ударила сердце, оно ёкнуло, а сам Гарри зажмурился, справляясь с собой.
Он так и не понял, зачем сюда шел, не собираясь отдавать артефакт.
– Теперь ясно, почему в твоих барах вечно много народу, – проговорил он тихо, приоткрыв глаза; Малфой выглядел довольным и дружелюбным. Свет бара причудливо плясал по нему, сверху сыпались крохотные звезды.
Неизвестно, куда придет разговор. Смешно, ведь Малфой его использует. Зачем давать ему такую возможность? Зачем приходить и смотреть на..?
А пальцы все такие же тонкие, прозрачные запястья будто бы и не изменились со школьных лет, кажется, сожмешь чуть сильнее – и из голубых венок польется такая же голубая кровь, смешиваясь с падающими звездами…
Поттер спешно поднял взгляд. Малфой и сам ждал неизвестно чего, будто давая присмотреться и сделать что-нибудь… что угодно.
– У меня прекрасная команда зельеваров, заклинателей и сомелье – негромко ответил слизеринец. – Я знаю вкусы публики, которая сюда ходит. Видишь, как они довольны? Они знают меня. Многие здороваются со мной за руку. Я – один из них, – криво улыбнулся он. – Смотри!
Он быстро прошел к небольшой сцене, залихватски вспрыгнул на нее, пошептался с ди-джеем, и музыка стала тише. Приставив палочку к горлу, Малфой заговорил.
– Доброй ночи, магический Лондон! – толпа взревела. – Как вам здесь? Уютно? Весело? Забыли о своих проблемах?
Ему ответило хоровое «да», хлопки и свист.
– Я тоже вас люблю! – ответил Драко, махая рукой. – Всем по бесплатному «Урагану»! Я знаю, вы их любите! Только чур по одному, иначе кто-нибудь не сможет аппарировать! – он спрыгнул со сцены так же легко, влился в толпу молодежи, жал руки и обнимал кого-то, девушки целовали его в щеки (несколькие даже ухитрились что-то сказать на ухо), пока охрана настойчиво не отстранила их.
Наконец, он оказался возле Гарри, казалось, только помрачневшего.
Поттер… С теперешним Поттером ничего не знаешь. Когда-то давно Драко мог говорить гадости сколько пожелает, о, он знал, как оскорбить того зеленоглазого мальчишку, похожего на встрепанного воробья. Он бы и сейчас не отказался поиграть на его нервах, просто чтобы узнать границы, как тогда, как в молодости, без попыток сделать больно, просто немного раздражения на эту каменную рожу, такого живого и яркого, как в прошлый раз, в темном чулане…
Но с этим Гарри Поттером нужно было договариваться. По-доброму, через подарки и услуги, что угодно. Быть таким же, как всегда: вежливым, веселым, чуточку язвительным и легким в беседе. Он шел по очень тонкой ниточке, по очень острому лезвию. Шанса дойти до конца и получить желаемое почти не было. Была только интуиция, ведшая в правильном направлении, вслепую.
Он оттащил замершего Героя к ВИП-столику, где было тише, и что-то заказал официантке. Перед ними появились два коктейля, Поттер с сомнением взглянул на свой; по цвету – жидкое золото, клубника, красная трубочка со львом.
– Хотел назвать его «Гриффиндор», но передумал и назвал «Золотой лев». Белое вино и примеси, – просто сказал Малфой, улыбаясь. – Видишь, я изменился.
– Я вижу, что это не ты, – вдруг холодно сказал Поттер, неподвижно уставившись прямо в глаза Драко. – Я тебя знал, и неплохо знал. Обманывай кого-нибудь другого. Ты всегда плохо умел притворяться.
Звучало брезгливо донельзя.
От кого угодно – нет разницы, разве только от матери, но не от этого… этого…
Стоп, Драко. Держаться. Он тебе нужен. Может быть, это такое взятие на «слабо». Он сам не понимает, зачем пришел, а ты не понимаешь, на что рассчитываешь. Комфортный разговор? Черта с два, уж точно не теперь. Лезвие под ногами шатается, да?
Драко растянул губы в более комфортной усмешке. Улыбку он бы все равно не удержал, или она бы получилась такая язвительно гадостная, что все стало бы понятно.
– Пришлось научиться, – нейтрально ответил он. – Те, кто меня знают, сюда не ходят. А на остальных мне плевать.
Герой кивнул, на лице – пренебрежение.
– Сейчас тебя можно принять за хаффа. Ты не устаешь притворяться добреньким и «своим» парнем? Я бы устал.
Малфой постарался не сжимать бокал слишком крепко. Чего он добивается? Пытается вывести из себя?
– А как же Нарцисса? Ей приходится терпеть это или хотя бы дома ты – это ты?
Красная пелена застлала глаза. Он не смел, только не этот паршивый Герой, вечный мученик! Какое он имеет право лезть?!
Дернув палочкой, Драко заставил плотные шторы запахнуться, надежно скрывая их от глаз публики. Одним быстрым движением он навис над Поттером, приставил палочку ему к горлу:
– Ты забываешься, Поттер! – прошипел он. – Кто бы ты ни был, у меня есть достаточно средств, чтобы прикончить тебя.
– Убей меня, и толпа возненавидит тебя, – выплюнул Гарри яростно. – Она переменчива, а деньги помогут тебе разве только скрыться. Это тебе не стоит забываться! Лондон – не Древний Рим, толпа здесь слишком законопослушна!
– Ты все равно не имеешь никакого права лезть в мою жизнь! Она тебя не касается, чертов Золотой Мальчик!
Лезвие уходило из-под ног, готовясь изрядно порезать напоследок. И вдруг кончилось.
Гарри Поттер, начальник Отдела Тайн, сам по себе чертова тайна с холодными зелеными глазами, хренова недоступная принцесса…
…оттолкнул палочку и за волосы притянул Драко к себе, яростно целуя.
========== Выхода нет ==========
Опомнился Малфой, только когда Поттер придавил его к кожаному дивану всем весом и уже расстегивал штаны, жадно дотрагиваясь до голой кожи. Опомнился и ответил со всей возможной яростью.
Какого черта он выводил его из себя? Не мог по-другому предложить потрахаться? Не хотел предлагать? Не знал сам, чего хочет?
Горячие губы приклеились жестким поцелуем между шеей и плечом, мазнули отросшей щетиной, больно-приятно укусили и выгнали все мысли из головы к чертям.
На сей раз Драко не собирался отступать так просто.
– Я тебе кое-что должен, – выдохнул он Поттеру на ухо и, вывернувшись из-под тяжелого тела, потянулся к его брюкам.
Герой отбивался как-то не слишком настойчиво, скорее, борясь с внутренними ограничителями. Борьба затихла сразу же, как Малфой добрался до его члена, сжав его и яростно двигая рукой, почти до боли. Поттер не издавал ни звука, откинув голову и зажмурившись.
«Черта с два я это так оставлю», – подумал Драко и впился губами в подставившуюся шею.
Ответом ему был сдавленный стон сквозь зубы. Слишком хорошо тебе, ублюдок? Охренительно? Этого ты добивался? Может тебя еще и трахнуть? С каких пор ты по мальчикам?
Две минуты спустя Драко тянулся за салфеткой, пытаясь отдышаться и не сталкиваться глазами с Поттером. Со спины его сгребли руки и крепко прижали к себе, а охрипший голос проговорил на ухо «Ненавижу тебя» с такой беспомощной интонацией, полной усталости, что Малфой ничуть не усомнился в истинном значении фразы.
Теперь нужный козырь у него был.
«Взаимно», – проговорил он честно, так, как сказал бы это много лет назад, когда еще был собой каждую минуту своей жизни.
Как ни крути, а чертов Герой был прав. Он давно не был собой.
А это было охренительно приятно.
– Ты ведь просто использовал меня, верно? – пробормотал Гарри. – Ты знал, что так будет… Ты готов на все ради своих целей, всегда был и всегда будешь готов на все.
– Что дальше? – спросил Драко, просто потому что не знал, как быть, продолжать нападать или вернуться в вежливое состояние, что ему надо, этому чертову ублюдку, что ему еще нужно…
– Дальше? – непонимающе переспросил Поттер. – Нет никакого дальше. Я не могу отдать тебе артефакт в обход Миста, подставлюсь. А через него не выйдет.
– Что за великая тайна хранится в вашем пылесборнике? – устало фыркнул Малфой, не думая.
Поттер убрал руки, бока обняла прохлада, чувство одиночества снова напомнило о себе как никогда остро. Лучше бы этого всего вообще не было, ни артефакта, ни чертового Миста, ни тем более Поттера…
– Это никого не касается, – довольно резко обронил Гарри, судя по звукам, застегиваясь.
– Что ты за нее хочешь?
Гарри на секунду задумался.
Несбыточного. То, что получить и можно, и нельзя. Можно – потому что все настойчиво это предлагают. Нельзя – потому что это его погубит, отдаст власть над ним и тайнами Отдела в чужие руки.
Это – тонкие запястья Астории Гринграсс и холод ее серых глаз. Это – ее остро-колкая манера разговаривать. Это – ее любяще-презрительный взгляд и тонкие пальцы.
Нет выхода. Один шанс – окопаться в Отделе и никогда больше… и забыть, все забыть. Как ярко, как тепло, как бьет будто током, как режет словом, как гнет к земле желание обладать.
– Ничего, – ответил он и вышел, спасаясь бегством.
Малфой, в рубашке с оторванными пуговицами, взъерошенный и блаженно усталый, зло и озадаченно посмотрел ему вслед. Интуиция, не ошиблась ли ты?
Гарри вряд ли понимал, о ком он так жалеет, о чьих тонких пальцах думает, кого хочет звать своим: ее, никогда не виденную вживую девушку, или его, все-таки настоящего Малфоя, прячущегося за маской любимца публики.
Он совершенно потерял границы между ними. И не понимал этого.
Малфой – Гринграсс, Драко – Астория, похожие или разные, но одинаково недоступные.
Кого он хотел? Ее ли видел в его лице или же его – в ее?
Нет выхода.
========== Окно в запертой комнате ==========
Время тянулось, как последние дни войны – слишком медленно, со слишком большими внутренними потерями. Гарри проклял все на свете, сведшее его с Малфоем, и прежде всего – собственное глупое любопытство.
Прошло полторы недели с их последней встречи. Неделя и еще три с половиной дня. Если чуть-чуть напрячься, он мог посчитать часы. Но хуже всего было с воспоминаниями.
Гарри не подозревал, что умеет так помнить. Не детали, не суть, а образы, яркие всполохи-образы, вспыхивающие языком пламени под закрытыми веками, победным клекотом феникса возрождающиеся во сне. Не удовольствие, не сильную хватку, не настойчивые губы…
…а тонкие длинные пальцы, теплые лишь по недоразумению, полоску белой кожи в вырезе рубашки, ее беспомощные выдернутые из джинсов полы, жесткий и ненавидящий, такой знакомый серый взгляд. В животе будто снова просыпалось это чувство схватки, не настоящей, насмерть, а достаточно безопасной, чтобы не платить жизнью за проигрыш, но достаточно опасной, чтобы стремиться ударить.
Арка по-прежнему пела на своем неземном языке, по-своему утешала и, наверное, советовала отрешиться от глупостей, чтобы вернуться всей душой сюда, в Атриум, куда не доходят волны человеческих эмоций, политических интриг, заняться тем, ради чего спустился сюда, погрузился в прохладу мраморных стен, в темноту, прерываемую синими всполохами, похоронил себя глубже, чем кто-то может представить…
Гарри вдруг опомнился, вынырнул из водоворота опасных мыслей.
Похоронил. Вот оно как. Вот что он на самом деле думает, там, далеко за гранью осознанного. Вот как видит свою жизнь.
Но разве это не так? Разве не загнал он сам себя в ловушку? Подписался на то, от чего никогда не сможет уйти. Закрыл себя от контактов, чтобы не ввязываться в интриги. Отказался от Астории только потому что из-за нее в Отдел вломятся чужие жадные руки и всевидящие глаза. Отказался от Драко только…
От Драко? Гарри уронил голову на руки. Определенно, сегодня его подсознание решило на-гора выдать все свои претензии. По-хорошему, Малфой ему себя не предлагал, хотя можно ведь и попросить – как он тогда отреагирует? Врежет по-маггловски? Выскажет пару ласковых? Пошлет дальше, чем Мерлин в дни юности гулял?
Вопреки всему, эта мысль Гарри понравилась. Это было бы так отчетливо по-малфоевски, что мягкая лапа снова ударяла по сердцу, разгоняя по венам замерзшую кровь. Еще раз наподдать хорьку за школьные годы, нечто принципиально невозможное. Заставить его понять, что в этом треугольнике нет слабого места. Заставить его ненавидеть и… и…
Уйти. Так, выходит. Забыть. Но разве не так он собирался сделать сразу? Теперь черт разберется во всех этих поступках. Гарри Поттер уже давно не терялся так в чьих-либо мотивах, как теперь терялся в своих собственных.
А потом в голову пришла другая, холодно-рассудочная и совершенно очевидная мысль.
Этот, новый Малфой может поступить совершенно иначе. Не похоже, чтоб он особенно пекся о чести семьи или о чем-то таком, на что можно было давить раньше. Теперь он гибче, когда нужно, и больше позволяет. Не тот Малфой, подменыш, фальшивка, маска. Он может согласиться, хотя и выскажется, и будет угрожать, и может даже ударить. Но согласится, запросто. Что же тогда? Кто победит в такой борьбе: маска или тот, настоящий?
