Текст книги "Гнев меняет (СИ)"
Автор книги: Whispers of Takara
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)
– Где надо, там и носит, скоро будет, – с нажимом произнёс брюнет и, не желая больше тратить ни секунды своей жизни на общение с опостылевшей ему во всех отношениях девушкой, поспешил присоединиться к Мизуоши, беседовавшему с Каруи.
– Что, опять Нарукой мозг выносила? – улыбнулся платиновый блондин, едва отведя восторженный взор от своей собеседницы. Она, кстати, выглядела довольно обычно – кеды, серые чуть потёртые джинсы, белая чуть просвечивающая майка с изображением надкушенной груши на груди (сторонницей всемирно известного эпла она явно не была) и едва застёгнутая бледно-серая толстовка. Волосы в этот раз были убраны в два небрежных низких хвостика, свисавших с плеч и даже немного прикрывавших грудь в зоне декольте.
– Привет, – поздоровалась третьекурсница, дружелюбно протянув парню смуглую ладонь.
Брюнет, кивнув, охотно её пожал, но взгляд его всё также взволнованно блуждал по гримёрке, битком набитой первокурсниками, поглощёнными подготовкой к представлению.
– Эй, ты хоть бы квакнул, что ли, – возмутился Мизуоши молчанию друга. Каруи тут же примирительно коснулась его предплечья:
– Престань. Ты же видишь – он слишком сильно волнуется за свою подругу, чтобы замечать хоть что-то ещё вокруг.
– И это нормально, по-твоему? – фыркнул Мизуоши, – не обращать внимания даже на своего лучшего друга?
– Можно не заметить и собственного носа, если все мысли сосредоточены на дорогому сердцу человеке, – пожала плечами девушка.
– Считаешь, они с Узумаки всё-таки… – Суйгетсу повернулся к собеседнице, дабы прочесть по её выражению лица ответ на свой недосказанный вопрос, но ту уже уволокла куда-то та самая девчонка из вражеской группы, так что парню пришлось остаться наедине со своими догадками и выпавшим из реальности другом. Что ж, он попытается привести его в чувство ещё разок. Всё равно больше пока делать нечего.
С этими мыслями Мизуоши приобнял друга за плечо и заглянул в ничего не выражающие глаза:
– Да не переживай ты так. Куда денется Узумаки твоя? По-любому даже без неё… – но тут Учиха сорвался с места и помчался к выходу, опять не дав Суйгетсу до конца выразить свою мысль.
– Ну, капец, а не день! – возмущению парня не было предела, но выместить его на обидчиках сейчас не представлялось возможным. Поэтому он, подавив раздражение, направился к одногруппницам, толпившимся у небольшого настенного зеркала, – да, да. Никаких туалетных столиков, трюмо и прочей атрибутики в университетской гримёрной не наблюдалось. Зато было аж две парты, придвинутых к стенке и заваленных горой сумок и пакетов, и целых три стула. В общем, сплошь и рядом удобство и практичность.
А тем временем Саске удалось протолкаться к Узумаки, прибывшей в гримёрку уже в сценическом образе – ярко-бирюзовой майке, торчащей из-под светлого комбинезона из денима, неизменными хвостами на макушке и белыми кроссовками на ногах. Даже на лице девушки не угадывалось и грамма косметики.
– Ты куда пропала? И почему трубку опять не брала? – тут же накинулся на неё брюнет, как только они оказались в свободном уголке невероятно полного людьми душного помещения.
– С мамой посрались, – буркнула девушка, скинув тяжёлую сумку на пол, – а ещё я за детьми заезжала.
– Какими детьми? – непонимающе уставился на неё брюнет.
– Сейчас увидишь, – хмыкнула она, вновь прокладывая себе дорогу к выходу. Через некотрое время она вернулась в гримёрную в сопровождении детишек. Саске насчитал двадцать пять, совсем, как человек в их группе…В толпе малышей лет шести от роду он заметил он заметил черноволосого мальчонку с хмурым выражением лица.
– Фига, как пацанёнок на тебя похож! Прям вылитый ты в детстве, – присвистнул Мизуоши, незаметно подошедший к другу со спины.
– Тут и ты есть, – хмыкнул брюнет, ткнув пальцем в светловолосого мальчишку, точившего шоколадное печенье за обе щеки, – даже пристрастия такие же.
– Я уже давно с этого вырос, – Мизуоши оскорблённо вздёрнул подбородок.
Саске охотно закивал, как бы соглашаясь с другом и наклонился к его уху:
– Тогда отдай те две коробки печенья этому малышу, как с посвящением разберёмся, тебе же они без надобности.
– Да я тебя этим печеньем… – Мизуоши хотел было замахнуться на пышущего сарказмом друга, но тот опять ускользнул от расправы, влившись в толпу одногруппников, галдевших вокруг новых участников представления.
– И где ты их откопала? Да ещё и так похожих на нас? – поинтересовался брюнет у Наруки, которая суетилась над джинсовым комбинезончиком миниатюрной копии себя.
– А мы и не зарывались никуда, чтобы нас откапывать, – возмутилась прелестная малютка, нахмурив светлые бровки, и даже ножкой притопнула.
– Ну, конечно же нет. Не слушай ты его, он же не видел, как хорошо вы танцуете, а значит, понятия не имеет, с кем говорит, – Нарука, бросив на парня насмешливый взгляд, подарила малышке ослепительную улыбку и, поправив два высоких хвостика на её макушке, отпустила к остальным ребятам, над костюмами которых также химичили их взрослые «копии».
– Очень остроумно, – почти восхитился брюнет, – похоже, жизнь без сарказма – всего лишь блёклое существование, я прав?
– Да вообще, хоть вешайся, – согласилась девушка, выпрямляясь – до этого она сидела на корточках, пока колдовала над обликом смышленой малышки с высокой долей самомнения.
– И всё-таки, где ты набрала столько «клонов»? Не у той ли тренерши, что нам зал в прокат отдавала?
– Я знала, что догадаешься, – хмыкнула блондинка, – да. Мы с Харуно созвонились на днях и решили подстраховаться – вдруг найдутся-таки желающие сплагиатить наши сценки?
У Учихи выразительно задёргался левый глаз.
– Вижу, ты оценил наши старания.
– Мда…Не думал, что доживу до дня, когда вы с ней по телефону болтать будете. Ты, между прочим, только что умертвила что-то крупное в лесу.
– Надеюсь, не тигра, а то их и так в последнее время меньше стало, – девушка наткнулась на скептический взгляд брюнета, – по новостям слышала утром, – пояснила она, – даже в заповедниках браконьерят.
– Узумаки! Хватит уже этот бред нести, лучше скажи, что эти малявки делать будут?
– Да ничего особенного в общем-то, просто выйдут с нами в финальной сцене и, пока будут топать по направлению экрана, как бы вырастут во взрослых нас, которые уже и войдут в этот экран. Ну, и ещё в парочке моментов до этого появятся, но не произнесут и слова, так что о забытых или перепутанных репликах можно не волноваться.
–Так, ладно. Допустим, это сработает. Но как тебе удалось найти целую группу таких похожих на нас детей? Не взяла же ты первых попавшихся и, при этом все оказались, как на подбор?
– Ну, конечно, нет. У меня было целых три дня, чтобы выбрать из всех малышей в той танцевальной школе. Знал бы ты, сколько фоток просмотреть пришлось.
– Могла и мне сказать, помог бы, – пробормотал брюнет немного обиженно.
– Тебя и так дёргали за все нитки, то с освещением этим, то фильму ладу дать не могли, ещё б я тебя запрягла.
– А ведь раньше так и сделала бы, – хмыкнул Саске.
– Если тебе так уж не хватает моего прошлого отношения к тебе – организуем.
– Обойдусь. Мне и так проблем с тобой хватает.
– Вот и наслаждайся.
На этом их разговор сошёл на нет, поскольку все остальные их одногруппники начали кучковаться в фойе, крепко держа за руки мини копии себя. Им надо было хоть раз сценки с участием малышей, чтоб те знали, чего именно от них ждут на сцене. Конечно, в вестибюле постоянно сновали их конкуренты, но до начала представления осталось совсем мало времени, так что даже узнав о перемене их сценария, соперники ничего не смогли бы предпринять.
***
– Нарука, – девочка подёргала блондинку за штанину, – мне надо в туалет.
– Идём, – девушка подняла малышку на руки, чтобы быстрее протиснуться ко входу в заветную комнату.
– Нам через двадцать минут выходить, управитесь? – Чоджи обеспокоенно глянул на блондинок через плечо.
– А то! Мы и ещё раз сходить успеем, если очень понадобится, правда же, малютка? – девушка, улыбнувшись малышке, нырнула в освободившееся, благодаря расступившимся одногруппникам, пространство и очень скоро достигла пункта назначения.
Она включила свет в уборной и, впустив туда девочку, закрыла за ней дверь, оставшись ждать снаружи.
– Нарука, – позвала малышка через пару минут.
– Мм? Чего, лапа, салфетку дать?
– Да нет. Тут есть. Я спросить хотела, – послышался шум включённой воды.
– Давай ты выйдешь, и мы с тобой тут поговорим, а то плохо слышно, – предложила девушка.
Послышался щелчок открываемого замка на двери, и девочка поманила Наруку внутрь.
«Ох уж эти дети…сама таинственность» – девушка возвела глаза к потолку, но вслух возмущаться не стала и просто зашла в тесную каморку.
Как только девушка переступила порог уборной, её маленькая «копия» тут же прикрыла за ней дверь и заговорила взволнованно, почти шёпотом.
– Сестричка, я видела много других детей, таких же как мы, даже в костюмах. С ними ещё была какая-то тётя с красными волосами.
«Вот те раз! Неужели эта Каруи как-то узнала про наш план и замутила нечто подобное для группы своей подруги? Но ведь, кроме меня и Сакуры об этом никто не знал! Я даже Саске не говорила…Хотя, уж он бы точно молчал. Может, культорг разболтала кому для наглядной демонстрации её гениального «я»?»
– А где ты их видела?
– В большой комнате с кучей коробок. Я искала туалет и случайно забрела туда, пока вы в холле репетировали. Та тётя говорила, чтоб они сидели тихо-тихо, как мышки, а потом она придёт и заберёт их на сцену.
«Вот тварюка рыжая!»
– Сестричка, а вдруг они лучше нас выступят? – взволнованно пролепетала малышка, надув пухлые губки. Казалось, ещё немного и белокурая малютка расплачется.
Нарука присела на корточки и погладила девочку по щеке:
– Они не смогут. Вы у нас самые лучшие, – тепло улыбнулась Узумаки.
– Честно? – всхлипнула малышка.
– Честно, – бодро кивнула Узумаки, так что её длинные хвосты подпрыгнули и вновь рассыпались на плечах.
– Тогда идём, – девочка протянула к ней ладошку, но старшая блондинка ловко подхватила её на руки и, стараясь ничем не выдать тревогу, выбралась из каморки и направилась к своей группе, уже занявшей места за широкой и плотной занавеской.
Когда они с малюткой приблизились к Саске, который тихо переговаривался о чём-то со своим «клоном», девушка бережно опустила свою копию на пол и, как только её руки оказались свободны, одной из них тут же сжал брюнет, дав понять, то он заметил её состояние и ждёт объяснений. Девушка подняла на него морские глаза, в которых, несмотря на её попытки скрыть тревожные эмоции, плескалось беспокойство.
Парень притянул её так, что она оказалась прижата к его правому боку.
– Что на этот раз? – шепнул он ей на ушко.
– У них тоже дети есть, – проворчала она в ответ. Саске понимающе кивнул. Похоже, он ожидал чего-то подобного от конкурентов – в конце концов, такая блестящая возможность попутешествовать в компании друзей, приятелей, без предков, да ещё и на халяву, выпадает не каждый день. Нет, у них практически все студенты были из обеспеченных семей и могли себе позволить довольно-таки часто выезжать за рубеж, но возможность такой поездки всё равно никто упускать не хотел.
– Я почему-то так и думал, – фыркнул он, – заныкали, небось, малявок в подсобке какой-нибудь и ждут своего часа.
– Ага, а ещё ими некая «рыжая тётя» командовала. Каруи часто отлучалась куда-нибудь?
– Думаешь, она? – брюнет с сомнением проследил взглядом за третьекурсницей, хлопотавшей над последними штрихами причёски своей подруги, группа которой должна была выступать следующей.
– Вот сейчас и узнаем, – девушка напряглась, когда объявили выход следующих участников, но на протяжении всего представления на сцене не появилось ни одного ребёнка.
– Удачи вам, – улыбнулась Каруи, проходя мимо Саске с Нарукой, и даже ободряюще сжала плечо Мизуоши, от чего лицо того неожиданно мило вспыхнуло.
– Спасибо, – слабо улыбнулась Узумаки и перевела растерянный взгляд на Саске, который также пребывал в глубокой задумчивости.
– Это вообще могла быть какая-то левая «тётя», – шепнул ей Учиха.
– Может быть, – она устало опёрлась на брюнета и принялась следить за участниками, после которых должны были отыграть и они.
«Скорей бы уже всё это кончилось» – девушка, испустив тяжкий вздох, отлепилась от тёплого бока Учихи и пробралась к противоположному краю кулис, из-за которых и выглянула, высматривая Кураму среди пришедших зрителей, но в темноте, поглотившей публику сложно было угадать хоть кого-то знакомого или незнакомого – люди превратились в сплошную чёрно-серую массу, потому что на сцене как раз в этот момент погасли софиты.
«Блин!» – девушка раздосадовано одёрнула тяжёлую пыльную занавеску и направилась к своим. В этот момент зал утонул в приветственных криках и овациях.
«И что же их так впечатлило?» – блондинка приблизилась к одногруппникам, с каменными лицами следившими за действом на сцене, вспыхивающей в ярких всплесках цветов, среди которых угадывались силуэты маленьких детей и их взрослых партнёров. Малыши не были похожи на студентов из вражеской группы, но выглядели милыми и при этом уверенными в себе. Они танцевали вальс под красивую музыку, рассредоточившись на необычные пары – красивые девочки в пышных платьицах легко кружили с высокими парнями, облачёнными в смокинги, а девушки, придерживаемые за талию маленькими кавалерами, с широкими улыбками на устах следовали за ними в такт музыке.
«А чтоб их!» – девушка скрипнула зубами и даже попыталась пнуть какой-то реквизит, так и не унесённый из-за кулис, но была вовремя остановлена бдительным брюнетом. Что и говорить, всё-таки он успел основательно изучить гиперэмоциональность Узумаки, а потому мог помочь ей не натворить глупостей.
– Уймись, а то весь номер запорешь, – прошипел брюнет.
– Не думала, что ещё и выгораживать их будешь, – проворчала блондинка, вырываясь из его хватки.
– Да кому они нужны? Я наш имел ввиду. Или забыла уже, что бывает, когда беситься начинаешь? – это напоминание отрезвило девушку, и она больше не порывалась испортить концерт ни себе не окружающим. Теперь её мозг лихорадочно соображал, как бы обставить тех уродов из другой группы, которые сейчас наигранно улыбаясь, голосили неплохо поставленным хором какую-то невероятно приторную дребедень о дружбе, цветочках, радуге и единорогах, или о чём-то подобном…
– Они всё-таки станцевали, – едва слышно произнесла «копия» Наруки.
– Ага, как зря причём, мы бы выступили гораздо лучше, – уверенно произнёс «клон» Саске, – вон, смотри, как Рюу с шагами напутал, это ж позорище.
Девушка резко схватила мальчишку за плечи и даже несильно встряхнула:
– Как ты его назвал?
– Рюу, – произнёс мальчонка оторопело, но довольно быстро пришёл в себя, а потому скинул с себя руки девушки, – и можно меня так не хватать? Мне ещё в этом на сцену идти.
– Сколько гонора, – фыркнул Учиха.
– Сестрёнка неплохо обрисовала мне твой образ, так что стараюсь держать марку.
– Хочешь сказать, это ты сейчас меня играл? – Учиха разглядывал мальца с живейшим интересом.
– Надо же, догадался, – фыркнул мальчонка, скрестив руки на груди и демонстративно задрав нос, едва ли не до потолка.
– Респект, чувак, десять из десяти, – подбодрил его Мизуоши, – вылитый Саске в детстве. Учиха бросил в друга испепеляющий взгляд, а Нарука, пересилив очередную волну злости, натянуто поинтересовалась:
– Этот Рюу – просто твой знакомый?
– Знакомый? Да он мой соперник ещё с ясель. Даже в танцевальную школу за мной потащился, гад ползучий.
– А остальные тоже из вашей школы?
– Ага, мы постоянно соревнуемся на конкурсах. И тут вот влезли, нет от них покоя…
– Может, ты видел, кто приходил за ними?
– Не-а. Я не знал, что они тоже выступают.
– Ясно, – блондинка отстала от мальчишки и повернулась к Учихе: – ты понял, что эта мелочь на сцене из той же самой школы, что и наши малютки?
– Ага, не удивлюсь, если эти малыши из тех, кто твой фейсконтроль не прошёл.
– Отсюда плохо видно лица, но я почти уверена, что так оно и есть.
– Кроме наших одногруппников никто не знал, где мы тренируемся, а значит, круг подозреваемых сужается. И потом, ты-то молчала, а где гарантия, что Харуно своим шестёркам не растрындела?
– Думаешь, нас кто-то из своих сдал? – мрачно справилась Нарука.
– Ну, рыжая у нас в группе только одна, – пожал плечами брюнет. Не успели они, как следует обмозговать, способна ли их кандидатура на предательство, как толпа их одногруппников негромко загалдела, судя по отдельным фразам, произносимым полушёпотом, кто-то рьяно распихивал их локтями. Когда, наконец, последние препятствия в виде Чоджи и Хинаты расступились, вперёд вышла задыхающаяся от ярости Харуно.
– Твоих рук дело? – выплюнула она, буравя Узумаки свирепым взглядом и тыча пальцем в сторону гарцующих на сцене детишек группы-конкурента.
– Она ничего о них не знала, пока я ей не сказала! – донёсся до ушей девушек звонкий голосок откуда-то снизу. Сакура опустила голову, чтобы встретиться взглядом с храброй заступницей Наруки.
– А ты, значит, в курсе была? – холодно поинтересовалась она.
– Не груби ребёнку, ты его пугаешь, – вступился за неё подошедший Мизуоши.
– Да не боюсь я её, – отмахнулась малютка, – просто говорю, что сама увидела наших врагов только сегодня.
– И как они смогли за такое короткое время найти столько детей? Мы ведь совсем недавно репетировали в вестибюле, они физически не успели бы…
– А кто сказал, что они сегодня узнали? Сакура, мы же договаривались, что никто не узнает до дня посвящения. Ты никому сказать не могла? – блондинка пытливо уставилась на культорга их группы. Остальные участники также вперили в неё любопытные взгляды.
– Да я что совсем, по-твоему? – возмутилась она, – конечно, никто не знал, – уверенно заявила она. Нарука с сомнением взглянула на Харуно, но спорить не стала – сейчас было куда важнее придумать новую фишку, потому что номер конкурентов уже перешёл в финальную часть, и совсем скоро должна была наступить их очередь.
– Эй, старшие. Разве не вы учите нас решать проблемы по-взрослому? А сами вон теряетесь, когда кто-то вас разок-другой обманул, – теперь уже все первокурсники их группы с нескрываемым изумлением таращились на горделивого черноволосого мальчишку с бледной кожей и глубокими тёмными глазами.
– Так и знал, что нам танцевать придётся, – вздохнул малыш, – ты как, Эрика, помнишь наш вальс из прошлого турне?
– Такое забудешь, ты ж мне три пары чешек оттоптал своими лапищами, – проворчала малютка.
– Вот и хорошо, – гаденько улыбнулся малец, – значит, решено. Станцуем его.
– Эй, мелюзга, вы коней-то не гоните, дайте взрослым решать что ли, – возмутился Чоджи.
– Вы уже нарешали, – отмахнулся мальчишка, – лучше не стало. Короче, план такой – мы с Эрикой танцем первую половину песни, пускаете туман, подсвечиваете прожекторами, чтобы наши тени удлинились и потом в игру вступают они – он ткнул пальцем в Саске и Наруку, оторопевших от такой деловой хватки мальчишки.
– И ещё лучше, если кто-то вживую на фоне петь будет, какую-нибудь романтичную печальную песенку, – вставила свои пять йен Эрика.
– Я могу спеть, – выступила вперёд Харуно, – как раз мою песню вырезали декан с замом. Пора бы ей вернуться. Брюнетка, немного порывшись в кармане своей кремовой в белую полосочку толстовки,
– Эй, но разве так мы не сплагиатим их в ответ? У нас же не было танца в программе, – нахмурилась Ино.
Прежде чем ответить, мальчишка выхватил у кого-то из ребятишек солнцезащитные очки, полагавшиеся ему по образу, и напялил их на самодовольное личико, которое не переставало кривиться в нагловатой ухмылочке, – это месть, детка, – заявил он, поправив оправу на переносице, а затем и галстук, который итак идеально обрамлял ворот его белой рубашки.
– Ого, прыткий какой, – присвистнул кто-то, а потом все прыснули со смеху, стараясь не слишком выдавать зрителям своё закулисное присутствие.
Тут вернулась Хината и с довольной улыбкой на губах сообщила, что всё готово и волноваться о звуковом сопровождении танца обеим парам не придётся.
– Надеюсь, ты хоть двигаться в такт музыке умеешь, – буркнула Харуно, толкнув Узумаки плечом и направившись раздать звуковикам и световикам последние указания перед началом их номера. Нарука даже головы в её сторону не повернула, решив, что для мести можно найти и более подходящий момент.
Тем временем за пределами сцены грянул шквал аплодисментов, после чего сцена наконец опустела в ожидании следующих участников.
«Понеслась…» – девушка, чуть жмурясь от яркого освещения подступила к линии, отделявшей её от сцены, на удивление не обнаружив внутри ни капли волнения.
***
Внезапно яркие вспышки световых приборов прекратились, и даже основное освещение исчезло во мраке. Он был особенно непрогляден для зрителей только-только купавшихся в ярких лучах прожекторов, вытекавших в зал со сцены. Но это было даже на руку задумке, лежавшей в основе номера группы, которую только-только объявили, как следующую участницу концерта.
Когда наступившую мёртвую тишину, начали нарушать особенно нетерпеливые зрители, их возмущения перекрыл звук шелеста листвы и пения птиц – началось повествование отдельных фрагментов детства каждого студента выступающей группы. Звуковое сопровождение было настолько красочным содержательным, что с лихвой компенсировало отсутствие видео – дорожки, которая по идее должна была демонстрироваться вместе со звуком через проектор. Однако неполадками или чем-то подобным это не было. С самого начала сценарий ребята задумали так, чтобы покорить публику неординарностью, завлечь в маленькую жизнь на сцене, сплетённую сейчас из других двадцати пяти, показать, что группа – единое целое, стремящееся к покорению общей мечты, пусть у каждого её участника она и имела свою окраску.
Очень скоро на сцену упал всего один единственный желтоватый луч прожектора, обозначив присутствие на ней одинокой фигурки девочки в зелёном платьице и с чёрной шляпкой, она кокетливо улыбнулась и повернулась вокруг себя, демонстрируя красоту кроя своего одеяния. Луч мигнул и переместился на светловолосого мальчонку, сидевшего на сцене и с интересом наблюдавшего за потолком. Послышался звук пролетающего над ними самолёта, и мальчишка даже встал на ноги и пробежал несколько метров до самого края сцены, будто следил за его полётом, хотел узнать, куда он направляется, зачем и вернётся ли? Мальчик не проронил ни слова, но, благодаря его выразительности, публике это и не нужно было. Затем луч покинул любознательного мальчишку и направился к следующему ребёнку, готовому продемонстрировать свою часть детства.
– Они показывают то, что мы только что слышали! Это вроде как знакомства. Сначала дали послушать, чем дышало их детство, а затем и подглядеть краем глаза, потрясающе, – донесся чей-то восторженный голос из зала и был поддержан и другими зрителями.
А тем временем желтоватый луч перезнакомил публику с детством каждого из студентов группы и растворился в свете уже голубоватых софитов, удачно обыгравших клубы тумана, которые лениво поползли по дощатому полу сцены, так, что фигуры детей, разом шагавших в сторону чёрного квадрата, спустившегося к полу, не были заметны все сразу. Каждый малыш по очереди то появлялся, то исчезал в туманной завесе, но он неизменно шагал только вперёд. И вот, когда до экрана оставалось около половины расстояния, в тумане стали угадываться уже повзрослевшие детишки. Они изменились, стали студентами, но их шаг в будущее остался таким же уверенным и твёрдым. Первокурсники добрались до гигантского чёрного квадрата, которым в действительности был спущенный к полу экран для проектора. На экране мелькнула небольшая вспышка, какая бывает по обыкновению, когда включаешь старый телевизор и перед зрителями появилось изображение телевизионной студии. Студенты переглянулись друг с другом, но потом кто-то из них первым шагнул прямиком в экран и оказался уже по ту сторону с микрофоном в руках и блокнотом под мышкой. Другие студенты последовали его примеру и вскоре перекочевали из сценической реальности в яркую картинку на экране. Каждый из студентов демонстрировал, журналистом какой сферы он стремится стать – кто-то брал интервью, кто-то его давал, кто-то проводил репортаж, кто-то печатал статью в журнал, и все они выглядели сосредоточенными, трудящимися со знанием дела и счастливыми – потому что эта профессия именно то, к чему они стремились с самого детства.
Постепенно первокурсники исчезли и с экрана, а на смену им пришла всего пара строк, в которых уместился весь смысл их поступления в этот вуз: «Мы будем следовать за мечтой, потому что она лучший проводник на пути к нашему будущему…»
Вскоре и надпись померкла в темноте, которая вновь заполнила собой сценическое пространство, совсем, как молчание, царившее в зале даже в эту минуту, которая, казалось бы, была завершающей в их представлении.
– Чего они молчат, не понравилось? – удивилась Эрика, обернувшись к Наруке.
– Они ждут продолжения, – шепнула ей блондинка и легонько подтолкнула малышку к мини-Саске, который тут же уверенно взял её за талию и повёл на сцену, очертания которой вновь терялись в тумане.
Заиграла прекрасная печальная мелодия, и мягкое переплетение нежно-голубого, синего, фиолетового и приглушённого красного свечения выхватило из клочков сырого воздуха одинокий тёмный на фоне света силуэт длинноволосой девушки в струящемся длинном платье. Она неподвижно стояла в плывущем вокруг тумане и будто бы впитывала в себя неясный свет столь схожих между собой оттенков, однако всё равно оставалась лишь тенью, какой бывает человек, стоящий на фоне заходящего солнца или восходящей луны.
Очень скоро на сцене появились и маленькие участники – красивая пара малышей кружила в тумане, будто бы пытаясь разогнать его, но тот неумолимо вился зыбкими клубами вслед их стремительному танцу. Тем временем проигрыш сошёл на нет, давая возможность зрителям насладиться чистым голосом девушки, всё также скрытой в тени. Она пела акапелла. Голос завораживал, то дарил покой, то заставлял давиться слезами от едкой печали, а маленькая пара постепенно исчезала в усиливающемся тумане, который очень скоро удалось рассеять уже новой паре двух молодых людей…Нет, не так. Это были всё те же белокурая красавица и темноволосый юноша, только гораздо более взрослые. Будто туман накинул им десяток лет.
Пара продолжила танец, начатый когда-то в детстве, а мелодия, выводимая хрустальным голосом певицы всё сильнее сжимала сердца зрителей, помогая им представить, как прекрасны могут быть чувства двух влюблённых молодых людей.
Кто-то в зале даже охнул.
– Тэтсуя-сан с вами всё в порядке? – всполошились рядом сидящие, и тот поспешил заверить, что всё просто отлично и волноваться студенткам не о чем, так что они вновь вернулись к сказке на сцене.
Танцоры плавно переместились в центр сцены и замерли разом со смолкшим дивным голосом певицы, а на уже взмывшем вверх экране возникли строки:
«Стремитесь, летите,
Творите, мечтайте,
Бегите вперёд,
Назад не сбегайте,
Боритесь, дышите
Любите и знайте,
Что всё это жизнь,
Не хуже, чем сказка…»
Туман рассеялся, открыв публике всех участников последнего номера, которые, взявшись за руки, безмолвно поклонились зрителям. И тут зал прямо-таки потонул в звуках восторженных рукоплесканий и одобрительных возгласов, то и дело звучавших отовсюду. А в одном из нижних ярусов публика даже повскакивала с мест и принялась выкрикивать речёвки, восхваляющие таланты группы и возносящие их чуть ли не до небес.
Зрители даже не сразу заметили, как студенты и их маленькие «копии» покинули сцену, а на смену им вышли ведущие, призывающие публику к тишине. Только спустя с десяток минут, им-таки удалось убедить людей «прикрутить громкость» и позволить тем самым озвучить победителей сегодняшнего вечера.
Миловидный юноша в свободных тёмно-синих костюмных брюках и не заправленной в них тонкой белой рубашке выкатил на сцену тележку со стеклянной сферой на ней. Сфера была наполнена такими же прозрачными шариками поменьше, в которых угадывались какие-то белые точки. Зрители, занимавшие места перед сценой могли разглядеть, что эти крапинки снежного оттенка были свёрнутыми полосками бумаги, на которых, наверняка был указан приз победителей, которыми, кстати, объявили группу студентов, замыкавшую сегодняшнее шоу.
Ведущий прокрутил какой-то рычаг, приспособленный к сфере, тем самым приведя в движение шары внутри. Они бешено вращались за стеклянными стенками, пока ведущие поясняли в чём суть такого вот лотерейного определения приза.
– Так мы избавим наших победителей от возможных споров по поводу выбора направления путешествия, – пояснила девушка в малиновом платье попыталась выхватить прыткий шарик, выскочивший, наконец, на свободу. Однако он не захотел оставаться на сцене и нырнул в зал. Публика возбуждённо загалдела в поисках шарика с дальнейшей судьбой победителей.
– Нашёл! – возвестил кто-то, с небольшой заминкой поднявшись со своего места и приковав тем самым все взоры собравшихся здесь людей.
– Не томите нас, Тэтсуя-сан, – попросил ведущий, широко улыбаясь.
Философ поспешил развернуть листочек, который уже успел извлечь из шарика и прочёл вслух название острова: «Куба»!
Зал уже в который раз взорвался громогласными аплодисментами, а победители ликуя, принялись радостно обниматься и благодарить зрителей за такую мощную поддержку, это позже почти вся группа повздыхает и поноет, мол могли и Филиппины выпасть, но сойдётся на том, что дарёному коню в зубы не смотрят и с нетерпением начнёт сборы в предстоящую поездку.
========== Глава 26. Есть билет, но не в первый класс (с). ==========
– Ты будешь? – Саске кивком указал на кусочек огромной пиццы, с которой они с Узумаки разделывались вот уже второй час.
– Не, не могу больше, – прокряхтела блондинка, привалившись спиной в дивану в их гостиной.
– А если я тебя заставлю?
– Пожалуйста, – пожала плечами девушка, – только потом не слишком громко матерись, когда мать заставит тебя отскребать остатки лопнувшей меня со всех стен гостиной.
Брюнет помрачнел:
– Ну, спасибо тебе, Узумаки, теперь даже я есть расхотел.
– Правда? Вот и отлично, а то я внезапно захотела, – она с прытью, завидной для объевшегося колобка, выхватила последний кусочек лакомства прямо из рук Учихи и отправила его себе в рот.
– Ммм вкуфно, – сообщила она, не слишком заботясь о том, что едва языком ворочает из-за наполненности пищей ротовой полости.
– Даже не знаю, что портит мне аппетит больше – это или красочные описания твоих внутренностей на стенах, – поморщился брюнет.
