Текст книги "Поломанные психи (СИ)"

Автор книги: Weasle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Кое-как заставив себя на секунду остановиться, дабы сглотнуть и выдохнуть, Драко как можно сильнее закусил подушку, давясь и дёргаясь на койке. Он словно бился в истерике, мышцы ног, спины, живота, рук, шеи и лица непроизвольно напрягались так, как только могли. Он выгибался позвоночником вперёд, назад, вбок, дёргал ногами и лупил ими по койке, сгибал и разгибал их в коленях, изгибал шею во всех возможных направлениях, изо всех сил сжимал руками простыню или подушку. Он скалился от непонятного напряжения, рычал, жмурился… Смех прошёл, теперь действительно хотелось кричать. От всего. Он долго держался, но обстановка Больничного Крыла как-то ослабляла его, не давая сдерживаться. Но вместо крика парень вот так бился в беззвучной истерике, понимая, что никакого повода для неё нет. Вообще. Абсолютно никакого.

Это было глупо и странно. А ещё отвратительно. Просто невероятно гадко ощущать себя таким беспомощным, напуганным и ослабленным без всякого повода. Быть просто исчерпанным до дна слишком отвратительно. Драко просто невероятно ненавидел себя сейчас. Да и не только себя, вообще всё вокруг. Весь этот грёбаный мир, всех живых и мёртвых, а особенно её, эту чёртову мразь…

Час, два, три… А может и пять или шесть – он не знал. Всё это время его продолжало яро трясти. Наволочка подушки была уже влажной от слёз напряжения и от того, что парень постоянно её кусал, всё тело по-прежнему болело, даже сильнее, глаза стали ещё более усталыми, а веки ещё более тяжёлыми. Хотелось умереть или уснуть. И как только Малфой об этом подумал, его сознание начало переходить в состояние полного отключения и высшей степени небытия. Всё вокруг медленно проваливалось во мрак, словно в огромную пустую воронку, не имеющую понятий пространства и времени. Он слишком устал. Он засыпал…

И снова долгое время отсутствия в реальном мире. Даже сон без кошмаров. Просто тьма и пустота, ничего больше. Слава Богу.

В какой-то момент Драко почувствовал, что уже не находится в состоянии отключки. Видимо, он проснулся. Наверное, стоит хоть раскрыть глаза, проверить, какое сейчас время суток, и закрыть обратно. Отличная идея.

Парень проелозил лицом по уже высохшей подушке, повернулся на правый бок и разлепил всё ещё тяжёлые веки.

Темно. За окном напротив его койки открывается прекрасный вид на мрачное ночное небо, усыпанное звёздами-жемчужинками. Неужели он проспал часа четыре, как минимум? Или в истерике и во сне время текло чуть иначе, чем он привык ощущать? На самом деле, он уже давно заметил, что даже не запоминает, как проходят часы, пока он пялится в потолок или стену.

Может, стоит свалить отсюда? Уйти в гостиную, лечь в постель и ещё половину ночи смотреть в одну точку от того, что теперь он просто абсолютно пуст ментально. Неужели эта истерика так его «выпотрошила»? Он ничего не чувствует. Больше ничего. Совсем. Такое странное ощущение опустошения, от него становится не по себе. Аж до дрожи.

Нет, смысла нет. Что тут, что там – он будет бессмысленно лежать абсолютно без движения. Уж лучше тогда даже не напрягать себя, чтоб подняться с койки.

Парень повернулся на спину и уставился в потолок, а затем прикрыл глаза, вслушиваясь в своё собственное дыхание, которое ему так надоело. Хрип, короткий срыв, тяжкий выдох, всхлип, снова хрип и так далее… Ничего нового. Но с каждым разом это кажется всё более отвратным.

Вдруг странное раздвоение заставило Малфоя на несколько секунд задержать дыхание и вслушаться… Да, тут был кто-то ещё, кроме него. И он даже знал, кто именно…

Грейнджер! Как он мог забыть? Да, мадам Помфри уже две недели продливает и продливает терапию, которая не даёт никаких сдвигов с мёртвой точки. Но, видимо, Целительница не хочет сдаваться. А зря. То, что девушка всё же будет жить – лишь по-детски наивная надежда. И ещё это идиотизм.

Драко вдруг почувствовал, что хочет посмотреть на девушку. Именно хочет, что просто поразительно, ведь его начинает душить страх и видения при одном взгляде на неё. Наверное, он чёртов мазохист. Но ему действительно почему-то это стало вдруг нужным, хоть он и не верит в то, что она живёт. Может, он хочет попрощаться? Глупости. Просто взглянуть в последний раз. Быть может, он больше никогда сюда уже не зайдёт…

Да, ему не давала покоя одна мысль, из-за которой, наверное, он сейчас и хочет посмотреть на Гермиону. Мысль о самоубийстве. Так быстро, даже полугода мучений не прошло, а он уже сдаётся. Видимо, он просто чертовски слаб.

А может… А может он не хочет жить потому, что больше не будет жить и она?.. Ну правда, что он будет делать? Как-то странно, но существование без неё становится каким-то бессмысленным и ужасным.

Но есть и ещё проблема. Он боится. Хочет умереть, но боится. Не хочет жить, чувствовать что-либо и думать о том, какую ужасную вещь он сотворил… Но и боится умереть, отправиться в неизвестность, в небытие, во мрак…

В общем говоря, он находился на какой-то тонкой грани, словно ходил по лезвию ножа и его клонило то в одну, то в другую сторону. И именно поэтому он хотел на неё взглянуть. Она явно тоже была в таком состоянии.

Да, он помнил, как она однажды ночью сидела с ним на диване и рассказывала, как ей плохо. Она явно тогда утаила много чего. Он помнил её покрасневшие карие глаза, как из них медленными непрошенными ручейками бежали слезинки, скатываясь вниз, по шее, по ключицам, или капая на пол и разбиваясь о него так же, как разбилась её жизнь.

Слегка нерешительно закусив губу, Малфой всё же медленно принял сидячее положение на койке. Тело просто жутко ноет, хочется разорваться на куски, чтобы чувствовать острую боль, а не эту. Но ему нужно встать. Он хочет этого. Впервые за месяц он действительно понимает, чего хочет.

Мысленно перебирая все известные проклятия и тихо шипя от боли, парень спустил босые ноги на холодный пол и поднялся. Колени дрожали как тогда, когда он осознал, что Гермиона не дышит…

Нет, сейчас не время для воспоминаний. Ему нужно пройти половину помещения и добраться до койки девушки, по-прежнему закрытой ширмой.

Осторожно шагая и продолжая мысленно выбирать самые изысканные высказывания, Драко захромал в сторону самой крайней койки. На самом деле, шаги давались чертовки тяжело. Он впервые за месяц реально сознавал физическую боль. Да, было куда легче, когда он в прозебал в забытье целые дни и даже не вспоминал, когда его успевали избить.

Вот уже и ширма на расстоянии руки. Парень тихо выдохнул и зашёл за неё, становясь над кроватью девушки.

Такая неестественно-спокойная, будто труп. Бледная из-за света холодной луны, причудливо падающего на неё сквозь огромное окно. Шоколадные локоны раскиданы по подушке, один падает на лицо. Драко неожиданно протянул руку и осторожно убрал этот локон, заправив ей за ухо. Он помнит, как чудесно пахло шоколадом это «гнездо» на её голове…

Оглядев девушку как следует, парень заметил, что у неё остались шрамы на коленях. Видимо, они появились, когда он её уронил на лестнице, пока нёс сюда в тот раз…

” – Хорёк! Гадкий, мерзкий, самовлюблённый ублюдок! Ты…

 – Забавно.

– Что тебе забавно, придурок?!

– Колени.

 – Что?!

– Колени, Грейнджер, твои колени. Они выглядят так, будто я занимался с тобой вещью с неприличным названием. Словом, как будто я тебя трахал.

– Ты совсем уже, идиот недоразвитый!„

Парень вдруг вздрогнул. Весь этот короткий и не слишком прилично звучащий диалог пронёсся в его голове, словно Хогвартс-Экспресс по рельсам. Ведь именно так начиналось каждое из утро, когда он грубым образом спихивал её с дивана. Начиналось когда-то в начале года…

Тряхнув головой, парень постарался прогнать эту назойливую и до жути щемящую сердце мысль. Его взгляд вновь поднялся к лицу девушки, а затем чуть спустился. За время, пока она лежала тут, она, разумеется, не ела. Теперь её шея была ещё тоньше, чем раньше, а ключицы выделялись куда сильнее. Малфой заодно подметил, что никто не удосужился застегнуть одну из верхних пуговиц её рубашки, которая уже чуть больше чем надо открывала декольте. Ну, раз уж никто не сделал этого, то сделает он.

Парень потянулся рукой и осторожно, без всякой похоти и пошлых мыслей застегнул эту пуговицу, но стоило ему это сделать, как в голове пронеслось:

” – Ну ты даёшь! Нет, серьёзно, это флирт, подкат, соблазнение?

– Иди к чёрту, ублюдок… Я одежду забыла…

– А что потом, Грейнджер? Забудешь себя в моей постели?

– Да пошёл ты!”

Да что это такое?

Парень резко отдёрнул руку от девушки и надавил на глаза так, что перед ними поплыли узоры.

Фигня какая, сколько можно? Ему хватило и одного воспоминания, спасибо. Это так больно, вспоминать, как всё было просто и глупо в самом начале…

Драко слегка проморгал, чтобы узоры перед глазами исчезли, а затем, чувствуя, что ноги его уже еле держат, медленно опустился на колени на полу. Так было легче. Он вновь протянул руку, проводя тыльной стороной ладони по холодной как лёд и бледной щеке девушки.

”– Идиот!

 – Что опять? Ещё ничего не сказал, а ты бесишься! Неужели я так тебя достал?

– Ты достал меня с первого курса! С грёбаного ПЕРВОГО КУРСА!!!

– Воу, потише. Если у тебя ПМС, я уж точно не виноват.

– Придурок! „

Очередное воспоминание возникло в голове Малфоя, эхом отзываясь от стенок черепной коробки, но он даже не вздрогнул, а лишь чуть ли не до крови закусил губу и нахмурился. На секунду он прикрыл глаза и постарался выровнять дыхание, но тут же в голове всплыло другое воспоминание.

”– Я действительно тебе нужна.

– Я дурно на тебя влияю… И ты не нужна мне, мразь грязнокровая. Ты бесишь меня, прямо из себя выводишь!

– Взаимно, чёрт возьми!

– О-о-о, эта ненависть не может быть взаимной! Никто не может ненавидить кого-либо так, как я ненавижу тебя! Просто иногда хочется пальнуть Авадой или выдавить из тебя жизнь голыми руками.

– О, мы на угрозы перешли? Что ж, тогда знай, что я тоже хочу твоей смерти, Хорёк!

– Что ж, я рад этому факту!

– Я тоже!„

Самое жуткое, самое ужасное и самое, мать его, пророческое воспоминание.

Парень приглушённо зарычал и сжал простыню на койке Гермионы.

Как забавно, это была лишь глупая ссора двух наивных идиотов, а теперь это фактически девиз их жизни…

Равномерно вдохнув и выдохнув, Драко вновь поднял глаза на девушку, но толком не успел сфокусировать взгляд, как на него резко обрушился грёбаный фейерверк воспоминаний.

”– В чём дело?

 – Отпусти.

– В чём дело, объясни.

– Отпусти, придурок!

– Скажи сначала.

– Отпусти, отпусти, отпусти!„

О, да, это были первые её слёзы в его присутствии, когда ей сожгло кожу руки, которой она закрыла ему глаза.

”– Отпусти!

– Не отпущу. Не отпущу, пока не скажешь, что случилось.

– Да мне больно!

– Если будешь упираться, то я сдавлю твою больную руку.

– Ты надоел! ОСТАВЬ УЖЕ МОИ РУКИ В ПОКОЕ!

– Хорошо… Я оставлю твои руки в покое. Но я не обещаю, что оставлю в покое остальные части твоего тела…

– Эй… М-Малфой…

– Люблю, когда ты боишься… Люблю, когда ты таким возбуждённым голосом произносишь мою фамилию…

– Хватит… Прекрати, пожалуйста, прошу…

– И ты боишься не меня. Нет… Ты боишься себя… Боишься не сдержаться, боишься, что сама приникнешь ко мне в сладком поцелуе…

– Эй, эй, эй!.. Прекрати… Я… я староста!

 – Я тоже…

– Я сниму баллы со Слизерина!..

– А я сниму с тебя одежду…

– Хватит, хватит, ХВАТИТ! Я скажу всё, только уйди! УЙДИ, ОТОЙДИ ОТ МЕНЯ!

 – А ты возбудилась, согласись… Захотелось поцелуя, верно?..

– Нет-нет-нет-нет-нет!!! УЙДИ!!!„

Это был первый раз, когда он дразнил её тем, что может поцеловать, но не делал этого.

”– Я же ясно выразилась: отвали!

– Да что ты? Может, ты просто стала бояться? Боишься, что сейчас подойдёшь и обнимешь меня, а об этом снова узнают твои дружки. Я, кажется, слышал всхлипы из твоей спальни, когда вернулся. Что, поругались? Твои друзья не верят тебе, Грейнджер. Но ты упорно называешь их «друзьями». Ты лжёшь сама себе. Они не друзья тебе. Им нужен лишь твой ум.

– А теперь послушай меня, Малфоевская тварь! Ты не можешь читать мне нотации о дружбе! Во-первых, всё это моё, чёрт возьми, дело, и я выбераю, с кем мне дружить и кому доверять! Во-вторых, как ты можешь говорить мне о настоящей дружбе? У тебя ведь и друзей-то нет! Нет, не было и не будет! А всё почему? Да потому что ты чёртова мразь с завышенным ЧСВ! Тебя никто не вытерпет, никто! Крэбб и Гойл лишь твои прислуги, хоть ты их уже забросил, а Забини рядом лишь потому, что надеется на твоё улучшение! Но, скажу честно, что уверена: если с тобой что-то случится, он будет стоять в стороне! Он не поможет, потому что ты обращаешься с ним как с ненужной вещью! Ты обращаешься так со всеми, Малфой! Поэтому-то у тебя нет друзей! Ты гадкая мразь, скользкая тварь, которая думает лишь о себе и своей репутации! Тебе плевать на всё, ты пытаешься быть всегда на виду, на высоте! Ты хочешь чувствовать власть и превосходство, а это никому не нравится! Ни-ко-му! Понимаешь ты меня, идиот?!

– Знаешь что, Грейнджер? Не тебе меня учить. Не тебе говорить о моих отношениях с людьми. Не тебе говорить о моей дружбе. Не тебе говорить о моём характере и моральных устоях. Ты поняла меня? Не твоё это дело, сволочь. Ты не знаешь меня.„

Первый «душевный» разговор между ними.

А дальше всё мелькало обрывками. То слёзы, сквозь которые Гермиона умоляет не трогать её, но парень вжимает её в диван и целует. То обрывки реплик. И снова её слёзы, и снова поцелуй. Затем опять реплики, странные беседы, ссоры, а после всё резко переключается… Удар. Кровь. Тело скатывается на пол. И в довершении всего адским эхом отдающееся в голове восклицание:

” – Ненавижу тебя!„

Драко зажмурился и схватился за голову, совсем осев на пол. Перед глазами всё начало смешиваться, парень зажмурился и, кажется, зарычал или застонал, качая головой из стороны в сторону, словно желая прогнать все эти голоса воспоминаний.

В мыслях тоже каша. Вспышки образов, затем их исчезновения, провалы во тьму и снова образы… Он уже потерял возможность осознавать происходящее, не чувствовал, что сидит на холодном полу госпиталя… Ничто не могло вырвать его из этого состояния, голоса и видения беспощадно мелькали в сознании, голова кружилась… Но вдруг всё это резко прекратилось. Он сквозь этот ужас вдруг услышал звук из реальности. Услышал кашель и стон.

Мгновенно раскрыв глаза, но ещё не совсем осознавая, что происходит, Драко постарался сфокусировать взгляд на лице Гермионы. И после того, как наконец сфокусировал, он понял, что что-то в ней изменилось. Какая-то незначительная деталь, на самом деле значащая многое. И каков был его шок, когда он осознал, что это за деталь…

Её глаза были открыты и беспомощно бегали по его лицу.

Комментарий к Глава 21. Awake and Alive. Вот вам призент на Новый Год, друзья.)

Вас уже 88, и я счастлива осознавать, что моё творчество действительно оценивается кем-то!) Счастливого Нового Года, весёлых каникул и волшебства вам всем.🖤✨

Да, глава вышла для меня вполне крупная, писала долго, ибо вечно засыпала во время процесса (надеюсь, мне простительно, я сплю по 4-5 часов в сутки уже пол года)👌

Но, я наконец справилась, чётко 31 числа. Да, у меня сейчас 2:17.)

Жду отзывов за мои страдания над этой главой!💞

====== Эпилог. ======

– Не надо… Пожалуйста, не трогай меня… Не надо!..

Драко вскрикнул и резко раскрыл глаза, принимая сидячее положение. Перед глазами всё плыло, особенно из-за яркого освещения. Он никак не мог понять, что произошло. Кажется, он был в Больничном Крыле. Да, его снова избили, точно. А потом…

– Грейнджер… – прошептал парень, смутно вспоминая лишь её широко раскрытые шоколадные глаза.

Глаза, полные страха, мольбы и ужаса… Что он сделал? Что он сделал, когда она очнулась? Что случилось?

Слегка дезориентированными движениями Малфой надавил руками на глаза так, что перед ними поплыли узоры, а затем слегка приоткрыл их. Зрение всё ещё было слегка смазанным, но он сумел разглядеть пустые стены белого цвета и всего одно окошко на стене справа от него. На окне была решётка.

Где он?..

От осознания того, что находится он однозначно не в Больничном Крыле, и это место абсолютно ему незнакомо, Драко отчаянно запаниковал. Он вскочил с койки и пошатнулся, схватившись за холодную стену. Голова раскалывалась и кружилась. В ногах была жуткая слабость, колени ужасно тряслись.

Вдруг парень услышал тихий шорох открываемой двери. Да, оказывается, дверь тут была. Видимо, он просто пока её не заметил.

Ожидая увидеть хоть кого-нибудь, кто что-то ему объяснит, Малфой с надеждой посмотрел на дверь, но вошла абсолютно незнакомая женщина. Высокая, немного полная блондинка с тошнотворно добродушным личиком.

– Мистер Малфой, сядьте, пожалуйста, на кровать, – произнесла женщина, прикрывая за собой дверь и, поддерживая Драко за руку, начала подводить его к койке.

Парень раздражённо отпихнул её руки от себя, но тут же пожалел, с размаху упав на самый край кровати. Его тело почти абсолютно его не слушалось. Он был как под действием какого-то зелья.

– Кто вы? – заплетающимся языком произнёс Слизеринец, пытаясь сидеть так, чтобы не скатиться с койки.

– Я миссис Анна Кроуфорд, ваш лечащий врач, – улыбнулась женщина, мягко присаживаясь рядом с парнем. – Вы опять забыли?

– О-опять? – чуть ли не захлебнулся Драко, с удивлением глядя на врача.

Что это может значить? Как он мог забыть, если даже не знал её? Вот недавно он был в Больничном Крыле Хогвартса. Он никогда не бывал тут, он не знал эту женщину.

– Вы с самого появления у нас за считанные часы забываете всех, кто к вам заходил.

– С самого появления? Что это значит? Я вас не знаю, миссис Кроуфорд. Я вообще впервые здесь, отпустите меня обратно в Хогвартс.

Анна снисходительно улыбнулась и осторожно положила мягкую руку на плечо парня. Её голубые глаза выражали слишком много сожаления, и это пугало.

– Мистер Малфой, вы у нас уже почти год, но каждое утро просыпаетесь с одними и теми же словами. Вы говорите о каком-то Хогвартсе, о волшебстве. У вас шизофрения, Драко… Вы не представляете, как тяжело мне каждое утро это вам объяснять.

Слизеринец резко отшатнулся от миссис Кроуфорд, сбрасывая с плеча её руку и затравленным взглядом глядя ей в глаза.

Какая шизофрения? Как «почти год»? Где он вообще? Что это за женщина? Что происходит, чёрт возьми? Он ничего не помнит. Он даже не помнит, что случилось в Больничном Крыле. Он не мог быть тут почти целый год и совсем ничего не помнить.

– Что случилось?.. Что случилось в госпитале?.. – дрожащим от ужаса голосом прошептал Драко, чувствуя адскую внутреннюю тряску и шум в ушах.

– Вас привезли к нам почти год назад. Вы снова не помните, почему это случилось?

– Нет… – чуть ли не со слезами в голосе выдохнул Малфой.

Анна вздохнула, стараясь быть как можно осторожнее, дабы не напугать парня.

– Вы избили умиравшую девушку в госпитале, а после у вас была параноидальная истерика с содействием шизофрении. Вы пытались разбить себе голову о стену… Я не могу рассказать вам подробности, я мало что знаю.

Драко вдруг потерял фокусировку взгляда и перед глазами возникла вспышка…

Кровь, снова кровь, много крови. Она струится по её лицу, по шее, по ключицам. И его руки. Они тоже в крови. В она умоляет. Она просит не трогать её, она шепчет, а с очередным ударом её шёпот переходит в полный ужаса вопль. Появляется человек. Потом несколько человек. Все оттаскивают его от кричащей и почти рыдающей девушки, а он в каком-то забытье кричит и брыкается, неожиданно обритая силу на то, чтобы оттолкнуть от себя людей и броситься к стене. Далее жгучая боль в голове. Вспышки света, голоса. И её испуганный, но полный жалости взгляд, когда его утаскивают из Больничного Крыла под действием обездвиживающего заклинания…

Вздрогнув, Малфой снова почувствовал вспышку перед глазами, а затем увидел обеспокоенное личико Анны. Она терпеливо ждала, пока он осмыслит информацию.

– Но… Где я? – прошептал Драко.

– Вы в психологической лечебнице.

– А девушка? Что стало с той девушкой, которую я… которую… я избил?

Парень затаил дыхание, ожидая ответа и понимая, что если услышит, что с Грейнджер что-то случилось, то он и тут кинется пытаться размозжить себе голову о стену. Он уже представил, как будет выглядеть кровавое пятно на этой тошнотворно белой стене.

Опять кровь. Он думает о ней, она ему мерещется. Мерещется везде, в каждом предмете. Постоянно…

– С девушкой всё было хорошо, не переживайте. Кстати, о ней. Она хочет вас навестить. Вы не против, если я разрешу ей войти?

Слизеринец на пару секунд задумался. Нет, он не против, ему ужасно хочется её увидеть. Так же, как и тогда… Но он не знает, как она на него отреагирует. Зачем она пришла к нему? Выругаться? Высказать всё, что думает? Посмеяться? Ведь вряд ли это дружеский визит…

С другой стороны, будь что будет. Он хочет видеть её лицо и слышать её голос. Пусть даже она будет в гневе. Он хочет её увидеть.

– Нет… Нет, я не против. Пусть заходит, – тихо ответил Драко.

Анна улыбнулась ему и, кивнув, вышла за дверь. А буквально через минуту после того, как дверь захлопнулась за ней, вошёл другой человек.

Человек, на которого парню было ужасно стыдно смотреть, но взгляд которого ему адски хотелось почувствовать на себе.

– Здравствуй, Драко, – тихо произнесла Гермиона, буквально беззвучно запирая за собой дверь и подходя к койке, на которой сидел Драко.

– Грейнджер, я… – парень запнулся и осмелился поднять на неё взгляд.

Она не изменилась. Она всё та же. Он помнит её так, будто видел буквально вчера… А на самом деле она была ему как незнакомка из забытого сна.

Всё те же лохматые шоколадные волосы, всё те же веснушки, всё те же глубокие карие глаза, и всё то же милое лицо… Но в его памяти оно оставалось окровавленным, и навсегда отпечается в его жизни именно таким. То, как алые ленточки крови струились по её лицу, он будет помнить долгие, долгие годы. Это видение будет преследовать его всю жизнь.

– За что я тут? Почему они лгут мне, Грейнджер? Почему они говорят, что у меня шизофрения? Почему говорят, что я тут давно? Почему считают, что Хогвартса нет? Где я? – неожиданно для самого себя посыпал вопросами Малфой, не пытаясь остановиться. Всё происходящее он воспринимал как сон, не как реальность. Всё происходило слишком быстро, слишком странно, неясно и расплывчато.

– Они не лгут тебе, – грустно усмехнулась Гермиона, присаживаясь рядом с ним на койку. – У тебя шизофрения. Я видела тебя в Больничном Крыле. Я всё отчётливо помню. Ты был как в агонии, и всё кричал на какие-то голоса, кричал, что это сон.

Девушка вздрогнула, по её телу прошёлся холодок. Ей явно было тяжело это рассказывать, учитывая то, что Драко в тот день едва не убил её. Во второй раз…

Парень нерешительно заглянул ей в глаза, ожидая увидеть там осуждение. Но нет. Они были полны сожаления и какой-то странной нежности. А ещё они блестели от наворачивающихся слёз. Но Малфой навсегда запомнит их теми испуганными, полными ужаса, мольбы и некоторой ненависти.

– Ты в специальном учреждении для душевнобольных, – продолжала Гермиона, сглотнув комок в горле. Ей было адски тяжело говорить ему об этом и вообще находиться рядом с ним. Но она специально на каникулах приехала не домой, а к своей тёте, в Лондон, потому что именно там располагалась больница, куда положили парня. Она набралась на это смелости. Она хотела увидеть его в последний раз, потому что больше никогда не найдёт в себе сил явиться сюда и заглянуть в его потерянные глаза, некогда бывшие полными сарказма и яда.

– Так я в маггловской больнице? – округлил глаза парень.

– Да. Целители из святого Мунго лечат почти любые волшебные болезни, кроме симптомов безумия. Оно неискоренимо магией, потому что оно всегда в голове человека. А оттуда ужасно сложно что-то извлечь.

Гермиона снова сглотнула и печально улыбнулась испуганному и потерянному взгляду Драко, посмотрела на его тонкие дрожащие губы, некогда презрительно кривившиеся в ухмылке, на его ссутуленную спину, которую он всегда, сколько она его помнила, держал идеально прямо. Взглянула на его трясущиеся руки, которыми он раньше раздевал девушек. В нём изменилось всё. Он был сломлен. Он был болен тем, что даже при излечении накладывает серьёзную печать на жизнь. Он больше никогда не сможет быть собой.

Но и девушка тоже изменилась. Она выглядела хоть и тоже сломленной, но не настолько, а её взгляд был полон прежней смелости и рассудительности. И пусть сейчас её глаза вновь блестели от слёз, она не позволяла себе разрыдаться. Хоть и ужасно хотелось.

– Я… Я хочу домой, – еле слышно прошептал Драко, тоже сглатывая ком в горле. Ему было ужасно страшно. От всего. Он чувствовал себя таким беззащитным, словно снова вернулся в пятилетний возраст, когда его любая тварь могла с грязью смешать.

А ещё он не воспринимал происходящее. Он верил, что это сон, и он вот-вот закончится. Он даже видел всё словно во сне, под какой-то полупрозрачной дымкой. И говоря, что хочет домой, он имел ввиду, что хочет проснуться.

– Я понимаю, Драко, – так же тихо ответила ему Гермиона, опуская глаза и всё ещё борясь с желанием сбежать от него прямо сейчас или разрыдаться.

Ей тоже было страшно. Было страшно глядеть на него. Он ведь был будто прежний, но абсолютно другой. А она по-прежнему любила его. Несмотря на физическую и ментальную боль, которую он ей причинил. Она ужасно его любила. Но любила того грубого и самоуверенного парня с наглой ухмылкой, а не этого напуганного, затравленного и больного мальчишку. Ей было стыдно за это, было невыносимо больно. Но это была правда.

– Зачем ты пришла? Я ведь противен тебе, – прошептал Малфой, даже не ощущая и не осознавая того, как по его скуле пробегает беспричинная слеза.

Грейнджер вновь грустно улыбнулась, нежно стирая с его щеки эту каплю слабости. Она понимала, что он теперь как ребёнок. Он ничего не может запомнить, ничего не понимает, не знает мира и всего боится. Он теперь пятилетний мальчишка в теле шестнадцатилетнего парня, и чертовски слаб и наивен перед миром, окружающим его за пределами палаты и больницы. И она знала, что, проснувшись завтра утром, он снова не вспомнит предыдущий день, он не вспомнит, что она приходила к нему, Анне снова придётся рассказывать ему, почему он тут оказался, и ему снова придётся переживать всё то, что он сделал в прошлом.

– Ты ошибаешься. Я люблю тебя, – почти беззвучно проговорила Гермиона, наклоняясь к парню и осторожно касаясь его губ своими.

Это был даже не поцелуй. Это было лишь мимолётное соприкосновение, на самом деле выражающее все душевные терзания и сожаления девушки куда лучше, чем любые слова.

Драко не посмел действительно её целовать, от чего девушка почувствовала сильное раздражение и отодвинулась от него. Она никогда не свыкнется с тем, что он уже не прежний Малфой. Он даже не помнит себя, свой характер. Прежний Малфой на любое соприкосновение губами ответил бы таким поцелуем, от которого губы потом бы опухали и кровоточили. Но это был не он. Это лишь то, что от него осталось. Теперь парень был уже не полноценным человеком, а лишь слабым и потерянным ребёнком.

Понимая, что вот-вот не сдержится и действительно разрыдается, девушка вскочила с его койки и быстрым шагом выбежала из палаты, проходя в слезах через пропускной пункт и шагая по коридорам до самого выхода.

Малфой грустно улыбнулся в захлопнувшуюся за ней дверь и едва слышно произнёс:

– Нет, Грейнджер. Это я тебя люблю. Надеюсь, ты меня простишь.

Он откинулся на кровать и уставился в потолок, снова вовсе не ощущая, как из глаз катятся беспричинные слёзы. Он ничего не чувствовал. Возникало ощущение, словно его нервную систему серьёзно перекосоротили. Единственное, что он чувствовал, это адский страх, странную боль и желание, чтобы этот нелепый сон наконец закончился.

Он не вспомнит на следующий день всего этого. Он не вспомнит визит Гермионы, не вспомнит её слов, не вспомнит своих слов. Не вспомнит, почему он тут. Он снова будет думать, что ему снится глупый сон. Он будет всю оставшуюся жизнь прозябать словно во сне.

Единственное, что ему покажется знакомым, это привкус кофе с корицей на своих губах…