Текст книги "Поломанные психи (СИ)"

Автор книги: Weasle

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Что, её величество мисс Энциклопедия простила мне обиду, суть которой даже не известна ей? – с сарказмом, но продолжая улыбаться произнёс Драко.

– Ну, я поду-у-умаю…

– Грейнджер.

– Да ладно, ладно. Но ты всё равно виноват во всём.

Парень наклонился вперёд, приблизившись к Гермионе. На его лице появилась хищная ухмылка.

– Послушай, Грейнджер, можешь винить меня, винить бухло, винить Мерлина, винить Снейпа, винить кого угодно, но сейчас я скажу то, за что ты возненавидишь меня ещё сильнее.

– Да куда уж сильнее, – довольно серьёзно произнесла девушка.

– Что ты помнишь из вчерашнего вечера?

– Шутишь? Мы накочались бухлом, откуда я что-то помню?

– А вот я кое-что помню.

Хитрющая ухмылка Малфоя заставила Гермиону запаниковать. Она уже вспоминала, не произошло ли у них интимной связи вчера, но помнила только танцующее авакадо.

– И… Что именно?

Драко хмыкнул и многозначительно скорчился, высунув язык, мол, это было самое гадкое, что происходило в моей жизни.

– А можно конкретнее? – немного севшим от испуга голосом попросила Гермиона.

– Ладно, скажу как можно конкретнее: ты меня целовала.

По лицу парня расплылась торжествующая ухмылка. Да, он действительно помнил это. Правда, только это, но всё же. Он даже помнил, каково было целоваться с грязнокровкой.

Противно. Тошнотворно.

Да, точно. Именно так. Но приятно. Приятно от какого-то ощущения того, что Грейнджер фактически совершила преступление для себя. Она унизилась.

– Да ну, не правда. Нет, я не верю, нет, – категорично замахала головой Гриффиндорка.

– Не веришь? – он усмехнулся. – А сейчас поверишь…

Драко так резко приблизился к девушке, что она и пикнуть не успела. Он прижал руки к спинке дивана, по бокам от неё, отрезая пути к отступлению. Парень пристроился чуть сверху и приблизился к её лицу.

– Как думаешь, Грейнджер, насколько быстро ты заверещишь, что я та ещё мразь, но целуюсь отпадно? – прошептал Слизеринец практически по-змеиному.

Гермиона никуда не могла деться, ведь он придавил её и сверху, и отрезал пути к бегству по бокам.

– Малфой… – пискнула она, испуганно вжимаясь в диван.

Парню нравилось её испуганное лицо и учащённое дыхание.

– Ну и куда же улетучилась твоя хвалёная Гриффиндорская храбрость, Грейнджер? Где она? Почему ты боишься Слизеринского хорька? Или ты боишься себя?

Девушка пыталась ещё сильнее вжаться в диван, но лицо Малфоя было всё ближе к её лицу, его губы – к её губам.

– Драко… Пожалуйста, не надо… – прошептала она, зажмурив глаза. Ей было страшно смотреть в его глаза. Такие серые, почти серебряные, но словно слепые. Ей было страшно смотреть на его губы. Тонкие и, наверное, ужасно холодные.

А парень наслаждался этим.

– О, так я уже «Драко»? Сразу стала вежливее, когда напугалась. Но мне хочется знать: чего? Чего ты боишься? Меня? Себя?

Девушка тихо захныкала. Она слишком боялась. Она на знала, почему. Ведь она боялась не того, что её поцелует Слизеринец. Она боялась, что после этого что-то изменится. Ведь это будет не пьяный и короткий поцелуй, о котором на утро все забудут. Это будет практически первый её поцелуй, который однозначно что-то поменяет. Поменяет в ней самой.

– Ну-ну, это не ответ, – шёпотом продолжал Малфой. – Я действительно хочу знать.

Гермиона ещё сильнее зажмурилась. По щеке покатилась слеза. Чёрт знает, кто её просил покидать своё место в глазнице.

– Ты плачешь… Я знаю, как тебя утешить.

Девушка ничего не поняла, ничего не увидела, но почувствовала, как её губы соприкосаются с другими губами. И вовсе не такими холодными, как она думала. Они были приятными, нежными.

Драко осторожно прикусил ей губу. Гермиона, от неожиданности, приоткрыла рот, и парень воспользовался этим мгновением, запуская свой язык внутрь и аккуратно исследуя им рот девушки. Она попыталась противиться, но ей было некуда деваться. По щекам побежали новые дорожки от слёз, она всхлипнула. Она не знала, как отвечать на поцелуй. Драко всё пытался пробудить в ней желание, хотя делал это осторожно – как-никак, она почти впервые целуется. Но Гермиона упорно себя сдерживала, хотя цена этого сдерживания катилась по щекам.

Девушка снова всхлипнула и попыталась захныкать. Драко всё же немного отстранился от неё. Чисто, из уважения. Он ненавидел девчачих слёз, хотя видеть её, такую пристыженную и напуганную, были неимоверно приятно.

– Что ж… По крайней мере, теперь ты знаешь, каково это, – вынес вердикт Малфой и медленно слез с девушки, двинувшись на подтрясывающихся ногах в сторону своей спальни.

– Ненавижу тебя, – всхлипнула ему вслед Гермиона.

Комментарий к Глава 13. Хуже чем хуже не бывает. Немного сладенького в конце главы.)))))

Огромное простите за очередную задержку!🙏 Всё никак не могу выбраться из ямы под названием «дипрессия», но стараюсь писать.)

Надеюсь, вы оцените!)

Жду отзывов!💚❤️💞

====== Глава 14. Так сложно постичь непостижимое. ======

Гермиона возненавидела его сильнее. Сильнее, чем может ненавидеть просто человек. Да, в ней неожиданно проснулась ненависть, которую можно собрать с миллионов человек. Это так грешно, так неправильно. Но как иначе? Как не возненавидеть этого человека? Эти резкие черты лица, эти серо-серебрянные глаза, эти тонкие губы, это дыхание, эту наглую усмешку, эти платиновые волосы, этот необычный беззвучный смех и эту неторопливую манеру разговора… Да просто всё это существо в целом. Это однозначно дьявольское порождение с ангельской внешностью.

Драко. Противно даже слышать отголосок этого имени своей голове. А оно так и стучит там, бьётся о стенки, словно жаждет вырваться наружу истошным криком, а затем сорвать с языка поток оскорблений и унижений.

Убийственно.

Гермиона мысленно проклинала его последними словами. Конечно, так было всегда, но сейчас это заставляло голову раскалываться от боли. Она ведь знала. Знала, что этот долбаный поцелуй что-то изменит в ней. И изменит координально.

Так вот. Он изменил. Сейчас, даже спустя три дня после этого «инцидентика», она чувствовала себя просто тошнотворно. Она избегала Малфоя, как могла. Она, уже привыкнув к расписанию Слизеринца, не появлялась при нём в гостиной. На совместных уроках старалась сесть подальше. На переменах, если замечала его в коридоре, то почти опрометью бросалась прочь. В ней что-то переклинило. Всего за три дня она стала невероятно раздражительной и необщительный. На постоянные вопросы в роде «Ты заболела?» или «Ничего не случилось?» девушка огрызалась, что всё в порядке, и старалась как можно быстрее слинять. Гарри и Джинни очень за неё переживали, правда, по одиночке. У них ведь была размолвка, только после неё Уизли с Блейзом чувствовала себя хорошо, а Поттер с одиночеством – не очень. Конечно, с ним был Рон, но это не любимая девушка. Тем более, он стала тем ещё психом, после очередной ссоры с Гермионой.

В общем, староста Гриффиндора чувствовала себя донельзя паршиво. Хотя, для реального описания её состояния необходимо перебрать кучу нецензурных выражений.

А самое страшное, что, как Гермиона ни старалась избегать Малфоя, он стал попадать в её сны. И там они снова целовались. Так приятно, так нежно, до дрожи, до слёз. Он был ей нужен больше, чем кто-либо другой. И это её ломало. Она смогла осмыслить это лишь после этого долбаного поцелуя. Смогла осмыслить, как ей этого хотелось. И хотелось не просто поцеловаться, а затем отпустить его в объятия других девушек, нет. Хотелось, чтобы он был только её, чтобы к нему не прмкосались чужие руки, губы и прочие части тела.

И вот, в очередной раз проснувшись в холодном поту после кошмарно прекрасного сна, девушка для начала отдышалась. Она задыхалась во сне, словно её действительно целовали. На щеках остались дорожки слёз. Не грусти, а желания. Чрезмерного желания. Желания, которому нельзя давать волю, иначе будет только хуже.

За окном темень. Время к двум ночи. Стараясь унять дрожь в пальцах, Гермиона потянулась за кружкой остывшего недопитого кофе. Так хотелось, чтобы оно сейчас жгло горло, чтобы можно было сказать, что слёзы, выступившие на глазах, это вина горячего напитка, а не воспоминания о сне.

Её бил озноб. Ей действительно было необъяснимо плохо. И всё это стало происходить после поцелуя. Ведь столько раз парень был близок к поцелую, но лишь дразнил её желание и, приблизившись почти вплотную к губам, усмехался и отстранялся, удаляясь прочь. Но после того, как случилось то, чего тайно и незримо желала девушка, она словно заболела. Заболела им. Заболела этим чёртовым Малфоем.

Гриффиндорка, накинув поверх нежно-фиолетовой пижамы свой тёмно-бордовый плед, решила выйти в гостиную. Ей был нужен тёплый, ласковый камин, который, возможно, отвлечёт нежным потрескиванием огонька.

Она, тихонько зевнув, вышла из комнаты и почти неглядя вошла в гостиную, но там её ждал неприятный сюрприз.

– Бессонница мучает, Грейнджер?

Ну вот. Этот чёртов урод. Тварь, мразь, сволочь, ублюдок и ещё куча имён были присвоены ему в этой гостиной.

– Да пошёл ты, – тихо огрызнулась девушка и уже развернулась, дабы уйти.

– Ну и чего мы такие агрессивные? – с умешкой произнёс Драко.

– Просто отвали, ясно? – прошипела Гермиона, остановившись, но не поворачиваясь к нему лицом. Одна её часть мучительно желала остаться, но другая панически вопила, что нужно сваливать на другую планету.

– Ты, наверное, хотела посидеть здесь? Так садись, я тебе не мешаю. Сядь на другой край дивана, и всё.

– Я не хочу находиться с тобой в одной комнате, Малфой. Ты мне отвратителен.

– Да ладно, не паникуй, я не испытываю желания снова целовать грязнокровку. Не хочу больше губы марать, – нагло ухмыльнулся Драко.

Щёки Гермионы вспыхнули, словно два костра. Она обернулась к Малфою и настолько уничтожающе на него посмотрела, что любой другой человек мог бы превратиться в несчастную горстку пепла. Но не он. Он привык.

– Не. Смей. Называть. Меня. Грязнокровкой. – сковзь зубы процедила Гриффиндорка, крепко сжимая слабые кулачки.

Внутри всё кипело.

Этой белобрысой сволочи ещё хватает наглости припоминать то происшествие?!

Хотя… Это же грёбаный Малфой, чего от него ждать?

– Да ладно, это фактически твоё второе имя, чего психовать-то? – усмехнулся парень.

– Я психую?! – воскликнула Гермиона, не сдержавшись. – Просто я уже устала от всего этого, устала от унижений, устала от тебя!

– Так, хорошо, у тебя ПМС, я понял, только спокойно…

– Нет у меня никакого ПМС, мне просто это всё надоело! – закричала девушка, срываясь на визг.

Что-то в ней кипело и бурлило, не позволяя остоваться в спокойствии. Эта ссора образовалась почти из ничего, но она говорила правду. Она устала. От всего. И от всех.

– Да, хорошо, я понимаю, – произнёс Драко, удивлённо округлив глаза. И это было действительное удивление, не наигранное. Он никогда не видел старосту Гриффиндора в ТАКОМ состоянии. – Пожалуйста, садись на диван, давай поговорим, только спокойно. Ты скажешь всё, что накипело, я извиняюсь, а завтра мы об этом забудем и будем по-прежнему ненавидить друг друга, хорошо?

Он решил включить режим психолога, ибо догадался, что в таком состоянии девушка может много чего натворить. А ему, всё-таки, ещё хотелось жить.

– Я… Я не хочу говорить с тобой! Уйди, пожалуйста… – уже тише произнесла Гермиона, осознавая, что ведёт себя крайне глупо. Она была сама не своя.

Малфой вздохнул и произнёс:

– Нет, я не уйду. Тебе нужно выговориться, иначе ты мне скоро шею свернёшь, а я слишком красивый, чтоб подыхать. Сядь и спокойно скажи, в чём дело. Выскажись, как я сильно тебя заебал. Давай. Я сейчас серьёзно, без шуток и сарказма.

Он был иногда наредкость терпелив. Слизеринец терпеть не мог всех этих откровенных разговоров по душам, это нытьё, как всё плохо. Он предпочитал держать это в себе, и ему было противно, когда другие всё это выставляли на показ. Но что не сделаешь, чтобы выжить?

Гермиона недоверчиво на него взглянула. Ей хотелось этого. Хотелось сесть рядом с ним и всё рассказать. Или хотя бы часть того, что она чувствует. И она решилась. Абсолютно безрассудно. Не признаться ему в своих душевных терзаниях, а лишь сказать, как всё надоело. Ведь она чувствовала, что с ним происходит что-то похожее.

Девушка медленно подошла к дивану и осторожно села на некотором расстоянии от Драко, словно боясь, что он её укусит.

– Ну, давай. Скажи всё, что думаешь. Тебе это необходимо. Только спокойно, хорошо? Просто расскажи накипевшее, – произнёс Слизеринец, заглядывая в глаза девушки. Ей на миг показалось, что эти холодные глаза просвечивают её, словно рентген.

– Я… Мне плохо… Просто очень плохо. Такое чувство, как будто всё и все против меня. Всё пугает и злит, внутри кипит наболевшее за всю жизнь. Всё то, о чём обычно молчат. Потаённые обиды, скрытые слёзы… Всё это так выводит из строя. Это некуда деть, оно разрывает на части, хочется кричать об этом, ругаться, рыдать, биться в конвульсиях страха, боли и гнева. Всё настолько плохо, что начинает лихорадить и трясти. Хочется порвать все связи с враждующим миром, запереться где-нибудь и остаться наедине с одиночеством, поведать ему свои страхи и всё то, о чём не знают другие. Хочется просто умереть…

Малфой словно не слушал. Он смотрел остекленившим взглядом на девушку. Затем его глаза совершили движение из стороны в сторону, а после постарались спрятаться, лишь бы их не видели. Но Гермиона видела. Она замолчала, вглядевшись в него. Его глаза перестали казаться слепыми, они словно наполнились жизнью. Наполнились чувствами, которые присущи нормальным людям. И она поняла его. Поняла больше, чем себя.

– Ты ведь тоже это испытываешь, так? – Гермиона попыталась смотреть прямо в его глаза, но он упорно их прятал. – Ты тоже устал. Ты тоже чувствуешь себя настолько паршиво, что иногда жить не хочется. Я вижу это. Я знаю. Ты ведь ничего никому не говоришь. Ты всегда так холоден и спокоен, на тебе маска высокомерного равнодушия, но она уже начинает трескаться, и ты этого боишься. Ты никому ничего не высказываешь, ты замкут, хотя и стараешься быть общительным. Нельзя бояться высказывать чувства, тревоги и печаль своим близким. Хотя… Твои родители не те близкие, которым можно доверить свои чувства, да? Они настоящие аристократы, абсолютно холодные и равнодушные. Но ты-то не такой, я знаю. Ты совсем другой, просто боишься этого. Нельзя так. Когда-нибудь можно просто свихнуться, если всегда молчать. Поговори со своими друзья… Нет. У тебя из нету, верно? У тебя нет настоящих друзей, потому что ты не являешься настоящим. Ты должен…

– Ничего я тебе не должен! – воскликнул Малфой, и его глаза, только поддавшиеся чувствам, вдруг снова ослепли. – И никому не должен! Я в порядке, понимаешь? Мне не нужно ничего никому высказывать, я не собираюсь ныть! – он встал с дивана, словно возвысившись над девушкой. – И не говори обо мне так, будто знаешь меня! Ты на знаешь абсолютно НИЧЕГО! Ни меня, ни моих родителей, ни моих друзей! Не лезь в мои мысли, ты не умеешь их читать! И даже если б даже со мной что-то происходило, то это моё дело!

– Не только твоё! – Гермиона тоже встала, и парень отшатнулся на шаг назад. – И с тобой однозначно происходит что-то плохое, ведь ты всегда держишь всё в себе! Ты боишься правды! Ты себя боишься, понимаешь? Не я себя боюсь, а ты! Ты просто… просто… трус! Да, именно так!

Малфой вздрогнул так, словно по полу прошлась волна. На его лице выразился явно не поддельный гнев, но глаза оставались пустыми. Он сделал шаг в сторону Гермионы. Она отступила. Он сделал ещё шаг. Она встала за кофейный столик. Он одним движением спихнул столик с пути так, что тот упал в камин и мгновенно начал загораться. Гермиона взвизгнула и отступила ещё на шаг.

– Я не трус, ясно тебе?! Не смей так меня называть! – закричал парень так, словно он не в себе. Затем он сделал ещё шаг. Гермиона оказалась прижатой к стене. А он подошёл ближе, как обычно приложил руки к стене по бокам от девушки, отрезая пути к бегству. У Гриффиндорки задрожали колени.

– Малфой… Не надо, пожалуйста…

– Да не собираюсь я с тобой сосаться, делать мне больше нечего! – огрызнулся он. – Только хочу, чтобы ты усвоила пару уроков. Первый: ты всего лишь паршивая грязнокровка, и не можешь знать что-то обо мне, моей семье или о моей дружбе. Второй: твоя жажда поцелуя слишком видна, так что подбери слюни и не пялься так на мои губы. Уверяю, того, что ты желаешь, никогда больше не случится.

Гермиона округлила глаза, и в них вспыхнул гневный огонёк. Пусть он говорит правду, но он не смеет подносить её в таком контексте. Его необходимо проучить. Так жестоко, чтоб не зазнавался.

Девушка неожиданно решительно схватила его за так и не снятый галстук и так резко притянула к себе, что тот не успел понять, что произошло, как уже их губы соприкосались в поцелуе. Гермиона нагло кусала его губы, плюя на слёзы, снова бегущие на щекам, и на жуткую внутреннюю боль. Ей было нужно, чтоб он понял, что ей плевать на него и его губы. Настолько плевать, что она может спокойно его поцеловать, а не, как он выразился, «пускать слюни».

Слизеринец даже опешил. Ему было смешно, ведь Гермиона совершенно не умеет целоваться, но делает это так настойчиво-неумело, что даже возбуждает. Так хочется взять и ответить ей на поцелуй, крепче прижать к стене, запустить пальцы в эту шоколадную копну волос, полностью владеть ею…

Нет.

Так нельзя.

Драко дёрнулся в сторону, оторвавшись от неё и вырвав из её рук галстук.

Девушка ухмылялась. Но фальшиво. Она плакала. Ей было больно. Она не хотела этого делать, но теперь хотелось продолжать.

– Смешно, Грейнджер, – усмехнулся Слизеринец, зачем-то поправляя галстук, который нужно было снимать. – Ты настолько глупая и слабая, что мне даже противно. Ты похожа на неумелую шлюху, которой стыдно за свои поступки. Это унизительно и смехотворно.

Он натянул на лицо наглую ухмылку и отправились в спальню.

Гермиона сползла по стене и тихо зарыдала. Ей было слишком плохо. Она зря это сделала. Хотела преподать ему урок, а лишь унизилась. Унизилась чуть выше самого низкого. А Малфой прав. Это чертовски глупо. А она слишком слабая.

Кофейный столик, попавший в камин, разгорелся по полной, бросая искры на ковёр, но девушка рыдала, даже не думая это затушить. Она хотела, чтобы вся гостиная сгорела вместе с ней. А в своей спальне сидел Слизеринец, задумчиво глядя в стену и рассеянно слизывая кончиком языка кровь с прикусанной губы. Он думал. Думал о словах Гермионы. Думал о том, что она права.

Комментарий к Глава 14. Так сложно постичь непостижимое. Чёрт возьми, всё, капец, накипело, получайте этот неразборчивый бред!😂 Нет, правда, накипело. Сегодня с подругой говорили о их отношениях и придумывали небольшие моментики для следующих сюжетов.)

Да, обещаю, с этой главы всё будет очень жёстко. Иногда даже слишком...

В общем, надеюсь, это хрень вас не разочаровала.👌😂✨❤️💚

Очень интересно, как вам такой переход в жёсткую безответную романтику.)

Жду отзывов!)✨❤️💞💚

====== Глава 15. Сломленности и трещины. ======

Драко задумчиво вращал в пальцах перо, даже ни разу не обмакнув его в чернила. Ему было абсолютно плевать на то, что сейчас им диктуют конспект по Нумерологии, ибо парня одолевала задумчивость.

Он думал не о том, в какой тёмный угол он сегодня утянет Пэнси, дабы сойтись в телесном контакте. И это просто поразительно.

«А о чём именно он думал?» – возникает вопрос.

А ответ очень прост, хоть и абсолютно необъясним.

О той кудрявой девчонке, сидящей на три парты впереди него и старательно записывающей конспект. О том, как забавно её волосы щекочут лицо, как они пахнут шоколадом. О том, как неумело она целуется, о том, как она весело злится, о том, как она изменилась…

Да, Драко был готов просто заавадить себя за эти мысли, но он никуда не мог от них деться, они его одолевали целиком и полностью.

Она изменилась. Она чертовски изменилась, и это жутко бесило. Прямо выводило из себя. Парень не мог понять, куда делась та заносчивая заучка, умеющая поставить его на место, умеющая приструнить его. С ней было интересно приператься, она всегда находила себе кучу довольно умных фраз и иногда ухитрялась перекрыть ими жестокий сарказм Малфоя. В такие моменты он невероятно злился и был готов орать на любой источник звука, но ему это нравилось, он любил сложности.

Над ней было невероятно прекрасно измываться, она было вспыльчивой и настойчивой. Она могла орать на него, давать пощёчины, покрывать трёхэтажным матом, и это было так весело.

А что теперь?

Теперь Драко видит лишь унылую, занудную девчонку, проводящую дни напролёт в библиотеке или заперевшись в спальне. Она стала скучной, стала словно избегать его, даже почти не реагировала на его фразочки. Разве что ускоряла шаг почти до бега, стараясь затеряться в толпе учеников.

Она стала… слабой, да. Поломанной. Её с головой выдавали невыспавшиеся глаза и усталый, абсолютно убитый вид, говорящий о мании самоубийства.

А сегодня утром произошло то, что оканчательно убедило Драко в её сломленности. Когда она вышла из спальни, готовая отправиться на урок, парень, уже стоявший у двери, обернулся на неё и его губы растянулись в самой язвительной ухмылке при виде её убитого состояния и покрасневших глаз. И он выдал всего одну фразу, абсолютно простенькую, как он решил.

«Что, какой-нибудь парень кинул, да? Так ты не удивляйся, поражаться надо тому, как он ухитрился на тебя временно запасть.»

И это действительно была абсолютно скучная, далеко не самая обидная фраза. Но Гермиона… Она вдруг… Она просто расплакалась и выбежала из гостиной!

Драко прямо сейчас видел перед собой её лицо, как из глубоких тёмно-коричневых глаз начинают катиться слёзы, стекая по смуглым щекам, добегая до подбородка и капая на белую блузку или пробегаясь по шее. Парень тогда остановился как вкопанный, даже позволив ей убежать и не отправив парочку колкостей следом.

Просто он действительно был тогда поражён. Ему вовсе не было её жаль, это правда, чистая правда. Ему было просто тошно от того, в кого она вдруг превратилась.

И вот сейчас он не видел белоснежного пера, которое машинально крутил в пальцах перед собой. Он был полностью там, в своих мыслях, гадая, что (или кто) ухитрилось превратить бойкую и серьёзную девушку и поломанную и слабую девчонку.

Звонок выгнал его из размышлений. Наконец можно было хоть как-то высвободиться из тюрьмы своих мыслей.

Парень встал, смял пергамент, небрежно пихнув его в сумку, бросил следом перо с чернилами и, не слушая профессора, одним из первых вышел из класса.

Только оказавшись в коридоре, Драко не ощутил прохлады и свободы мыслей. Этому мешала бесконечная толкотня в коридоре. Все бесконечно толкались и вопили, наступая на ноги и чуть ли не сбивая с ног, всем хотелось вернуться в гостиную и пообщаться и с друзьями, потягивая принесённое кем-нибудь Сливочное Пиво, посмеяться, улыбаясь друг другу, почувствовать поддержку в конце тяжёлого учебного дня.

А парень почему-то почувствовал себе потерянным, потерянным где-то в этой толпе. Он не мог понять, откуда взялось это чувство. Просто вдруг он действительно начал осознавать то, что отрицал до сих пор – он очень одинок, и виноват в этом сам. Почему это мысль появилась так резко, неожиданно, словно кто-то силой пихнул её в голову, раскроила для этого череп.

Драко удивлённо пошатнулся, его снова задели, заставляя прислониться к подоконнику. Он не мог понять, в чём дело, и это очень пугало. Неужели именно сейчас, когда вокруг куча людей, когда все улыбаются своим друзьям, спеша отдыхать, он резко подумал, что Гермиона была права на его счёт.

Опять эта чёртова Грейнджер! Это она виновата в том, что, так называемая, «маска» Малфоя дала трещину, причём так резко и неожиданно. Ощущение было такое, словно он потерял память и вдруг начинает что-то вспоминать.

«Первый курс. Драко, смеясь, идёт по этому коридору рядом с Блейзом. Вокруг полно народу, все толкаются, бегут в разные стороны, чуть ли с ног не сбивают, но мальчики этого не замечают, занятые разговором о том, как можно подшутить над ещё не сложившимся Золотым Трио. На их детских лицах появляются шкодливые улыбки, их очень радуют мысли о новых шалостях, которые так любят мальчишки. В большие окна бьёт яркий солнечный свет, делая шумный коридор таким тёплым и уютным, что с этим не может сравниться и тёплая постель с чашкой какао. Заглядевшись на окно, сквозь которое пробиваются лучики солнца поздней осени, Драко не обратил внимания на то, что мимо проносится высокий парень, видимо, опаздывающих на урок, и начинает понимать, что происходит только тогда, когда чувствует удар о пол. Падение вышло не из приятных, в такой толпе никто даже не обратил на не внимания.  – На ногах не держишься? – с усмешкой произносит Блейз, протягивая другу руку, дабы помочь встать.  – Отстать ты, – с такой же усмешкой отвечает Драко, отталкивая руку друга и вставая самостоятельно. Они продолжают следовать по коридору, возбновив разговор, а Драко чувстует, что с таким другом он никогда тут не потеряется, никогда не споткнётся и не останется одиноким и незамеченным. Но он не сакжет этого Блейзу, никогда не станет его брагодарить, потому что он не должен быть таким. Но улыбаться ему он будет всегда, надеясь, что благодарность будет прочитана по глазам.»

Парень резко вздохнул, и перед глазами вновь возникла картина переполненного старшеклассниками коридора. В голове словно что-то просветлело. Он никогда не помнил этого незначительного события, впервые заставившего его ценить дружбу и впервые ошибиться.

Что это? Это воспоминание возникло так резко, но до сего момента Малфой о нём будто не знал.

Хрень.

Надо срочно валить в гостиную и выпить кофе или наоборот поспать. Это всё явно от усталости.

Драко оттолкнулся от подоконника и уже было сосредоточился на том, как поскорее выбраться из толпы и быстро прошмыгнуть к коридору, ведущему к гостиной, как вдруг заметил немного поодаль от себя шоколадную копну волос.

Чёрт знает, что сейчас щёлкнуло в его голове, но парень принялся настойчиво пробираться сквозь движущуюся толпу, приближаясь к девушке.

Оказавшись сзади неё, Драко резко схватил её за плечо и повернул к себе лицом.

Гермиона явно этого не ожидала, поэтому чуть не выполнила книгу, которую несла в руках, а оказавишь так близко к лицу парня она ощутила озноб и попыталась вырваться из его хватки.

– Отпусти меня, идиот, – прошипела она, изо всех сил пытаясь вырваться.

– Не дёргайся, я хочу поговорить, – с какой-то непонятной злостью произнёс Драко, схватив её за запястье и затянув в первый попавшийся по ходу пустой коридор.

Он потащил её дальше, желая утянуть как можно глубже в этот коридор и не обращая внимания на то, что девушка изо всех сил пытается вырвать свою руку, издавая бессмысленные восклицания. Решив, что увёл её достаточно далеко, парень дёрнул её за руку так, чтобы она оказалась напротив него.

– Прекрати так делать, Малфой, мне больно, – прошипела Гермиона, потирая запястье и не отрывая от него взгляда, словно боясь посмотреть на парня. – Что тебе от меня нужно?

– Я хочу поговорить, – серьёзно произнёс Драко, даже с нотками злости.

– И о чём же мы можем говорить? – тихо огрызнулась девушка, продолжая глядеть вниз, на своё запястье.

– Не говори таким тоном. И сама могла бы догадаться.

Драко, в отличии от Гриффиндорки, смотрел в упор на неё, ожидая, когда она поднимет глаза, чтобы заглянуть в них.

– Да что ты? – саркастически прошипела Гермиона, слегка поморщившись. – Должна, но не обязана.

Напряжённую ярость, висевшую между ними, можно было почти резать ножом и намазывать на хлеб. Каждый злился за своё, и каждый не мог понять и простить другого.

– В чём дело, Грейнджер? Что с тобой произошло? – открыто спросил Малфой, не выдержав её молчания.

Он не мог понять, на кой-чёрт ему сдалась эта шлюха. Наверное, ему просто казалось необходимым узнать, что с ней случилось, чтобы найти побольше новых оскорблений, чтобы вытянуть из неё прежнюю Грейнджер.

– А что со мной произошло? – Она выгнула бровь, но говорила так тихо, и по-прежнему не поднимала головы. Она боялась. Не понятно, кого и чего именно, но боялась.

– Ты… О, чёрт, неужели не ясно? Где прежняя Грейнджер? Где прежняя Грейнджер, вечно пререкаюшаяся, психующая и орущая на меня последними словами? Где та наглая сволочь, умеющая поставить меня на место и вывести из себя? Где вся твоя ярость и бойкость, где, чёрт возьми, храбрость, которой ты вечно щеголяла, как прочие девчонки щеголяют новыми платьями? Где всё это, мать твою?.. Да посмотри же ты сюда!

Драко не выдержал, сорвавшись и пальцами подняв её подбородок, заставляя тем самым смотреть себе в глаза. И вдруг на его лице жгучая ярость разбавилась недоумением.

На щеках Гермионы снова виднелись слёзы, будто она вовсе не выходит из этого состояния. Они всё ещё потихоньку катились из её тёмных глаз, но взгляд и общее выражение лица было таким спокойным, что пробуждало дрожь. Парню стало даже как-то не по себе.

– Она умерла, – равнодушно ответила Грейнджер. Её голос был твёрд, спокоен и холоден, словно не было этих чёртовых слёз, которые катились против воли при осознании того, что Драко абсолютно прав, задавая такие вопросы. – Прежней Грейнджер тут нет, можешь не пытаться достучаться до неё, она не вернётся.

Слизеринец отпустил её подбородок, но голову девушка всё ещё держала прямо, в упор смотря на него, словно желая рентгеном прочитать его мысли. Он даже отступил на шаг назад, чувствуя, как недоумение всё сильнее разбавляет ярость.

– Что ты несёшь? – опешил он, как-то нервно сглотнув.

– Я отвечаю на твой вопрос, придурок. Тебе так хотелось узнать? Пожалуйста, я сказала. А теперь, если ты закончил с вопросами, я иду делать уроки, ибо завтра тест по Зельям.

С этими словам Гермиона, взмахнув шоколадной копной, повернулась спиной к парню и двинулась из этого коридора, желая отправиться в гостиную.

А Малфой даже не двинулся, а лишь недуомённо смотрел ей вслед, пытаясь сообразить, что за ерунду она ему сказала.

Комментарий к Глава 15. Сломленности и трещины. Мерлин, нет таких слов, которые помогут мне искупить вину! Но я всё равно прошу прощения, уповая на ваше милосердие! 🙏

Какое я чудовище, так долго не выкладывала главу! Но у меня есть причина, ибо моё душевное и физическое состояние оставляли желать лучшего, я не стану описывать, что именно со мной происходило.

Честно говоря, мне и сейчас всё ещё нехорошо, поэтому огромное ПРОСТИТЕ, если глава вам не понравится! Если вышло уж очень плохо, то могу удалить и написать новую, вы только скажите!

Я по-прежнему жду отзывов!💞