Текст книги "Мгновение до безумия (СИ)"

Автор книги: Washincton

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

========== 1.От эгоизма нет лекарств ==========

Он так переполнен собой, что совершенно пуст.

Томас Фуллер

Солнце светит в глаза и заставляет меня встать с кровати. Я уже минут двадцать как проснулась, но как же хотелось снова вернуться в сон. Там было так замечательно. Это чувство словно согревало изнутри. Спустя несколько минут я забываю, что мне снилось, воспоминания постепенно стираются, но, чёрт возьми, как же здорово чувствовать эту лёгкость и как не хочется возвращаться в реальность.

Когда я понимаю, что заснуть уже не получится, – встаю с кровати и иду в душ. До школы ещё два часа, поэтому не нужно никуда спешить, но меня все не покидает чувство, что нужно торопиться, чтобы не опоздать. Ненавижу куда-то опаздывать, мне лучше вообще никуда не пойти, чем прийти позже. Всегда пытаюсь явиться вовремя, но из-за такой спешки всегда прихожу намного раньше, чем нужно, что не может не раздражать.

Но сегодня, наверное, не тот случай, когда хочется куда-то торопиться. Ощущение, что сейчас я теряю чувство времени, летая в своих мыслях.

Спустившись вниз, на первый этаж квартиры, я направилась на кухню, где уже завтракали родители. Сев за стол, налила себе сока.

– Вероника, – мама внимательно посмотрела на меня, – может, когда-нибудь пора начать завтракать по утрам, как нормальные люди? Ты себе такими темпами совершенно желудок испортишь!

Я промолчала. Этот разговор, наверное, стал уже утренним ритуалом. Но есть по утрам – это не моё. Даже заставить себя не могу.

Говоря о нашей семье, можно сказать, что это самая обычная ячейка общества. Я живу в просторной, уютной двухэтажной квартире. Без особых изысков. Живу с родителями. Мама работает в бухгалтерии, отец личным водителем у одной семьи с хорошим достатком. Когда-то у нас была счастливая семья, сейчас же остались только воспоминания о беззаботном детстве с родителями, которые любят друг друга. Они давно живут чисто по привычке. Нет, они не ссорятся каждый день и спят они вместе, в одной кровати, но они спокойно могут жить раздельно друг от друга, как по мне – это хуже. Лучше вызывать друг у друга эмоции, пускай даже отрицательные, чем окончательно остыть к человеку. Поменять я, к сожалению, ничего не могу. Раньше пыталась, но сейчас понимаю, насколько это глупо предпринимать попытки заставить людей снова полюбить друг друга.

– Никуш, тебя подвезти до школы? – отец всегда «спасал» меня от разговора с мамой о моем питании, переводя разговор в другое русло.

– Спасибо, но я хочу прогуляться, – мои губы изогнулись в дуге, смутно напоминающей улыбку, – погода просто чудесная.

Не то чтобы мне так сильно хотелось идти двадцать минут до школы пешком, но мне было о чем подумать, и силой выдавливать из себя радость, пока отец подвозит меня до школы, я не желала.

Закончив разговор с родителями, направилась в школу. Сейчас был конец сентября. Учебный год только начался, а казалось, что прошло до жути много времени, уж сильно я была морально истощена от учёбы. Одиннадцатый класс. Надежда учителей на золотую медаль. Нет, я не была какой-то заучкой или ботаничкой: меня просто никогда не напрягала учёба, всё давалось довольно легко, но сейчас мне кажется, что стало в разы тяжелее, ощущаю, что просто не тяну, и это давит на меня и на моё самолюбие, задевая собственную самооценку.

Возможно, было бы иначе, если бы сейчас меня волновало что-то помимо моих проблем и личной жизни, но я никак не могла абстрагироваться от этого. Уж слишком я себя люблю, чтобы не пожалеть себя, когда мне, бедненькой, так плохо.

Впервые эта жизнь, как мне кажется, просто «орёт» надо мной в прямом смысле этого слова. Представляю себе что-то вроде « Ох, ну и ебанутая девчонка, давайте-ка ей ещё проблем, а то скучать будет… Упс, переборщили», а потом все не при делах, а мне разгребай. Так вот, ко мне приходит осознание того, что я всегда делала и вела себя как-то неправильно. Мои жизненные убеждения сейчас кажутся мне чуждыми и пустыми. Всё кажется пустым. Я просто с надеждой жду момента, когда всё устаканится, и я найду своё место. Найду ли? С моими способностями я могу находить только неприятности на свою голову и задницу.

Всё, что я делала, кажется таким глупым и незначительным. Всегда казалось, что знаю, чего хочу и что чувствую, а сейчас опустошена: жизнь выдавила меня полностью, как выжимают сок из виноградин. По мне, будто также потоптались ногами и не оставили ничего внутри. Понимаю то, что я себе придумала – не моё. Осознаю, что я не центр вселенной и жизнь не крутится только вокруг меня, а жаль. Хотя нет, не осознаю, а если и понимаю это, то отталкиваю такие мысли.

Школа виднеется на горизонте. Не хочу, но иду: нужно, обязана. Ещё на прошлой неделе я жила в сказке, в которой у меня были друзья и любимый человек. Встречалась с парнем из параллельного класса. Казалось, что ничто и никто не сможет этого изменить, уже видела, сколько у нас будет детей и что я буду готовить ему на ужин. Так по-женски, если честно. Ага, конечно, хрен мне, размечталась. Да, Вероника, ты в полной заднице.

Иду по коридору к кабинету географии. Все шепчутся и никто даже не здоровается – никто из тех, кого я считала другом. Как я докатилась до этого? Всё просто. Кто-то пустил слух, что на недавней вечеринке я переспала с кем-то. Смешно. Особенно, когда ты девственница и за полгода отношений даже своему парню не дала. Как его это бесило, но терпел, ждал.

Я даже не пыталась объяснить, что ничего не было: слишком гордая для этого. А он не поверил. В тот момент сердце просто разорвалось на мелкие осколки, я забыла как дышать. Слезы начали катиться по моим щекам, а я лишь старалась удержать его, чуть ли не умоляя. Как было противно от самой себя и от этого унижения перед человеком. В ответ на это получила пощёчину и была названа шлюхой. Шикарно, ничего не скажешь.

Всё это было в пятницу, сейчас уже понедельник. Все дни будто не жила. Выплакала всё, что можно, ничего не осталось – только пустота. Чувствую себя сломанной, но нельзя поддаваться своим слабостям. В данном случае была благодарна самой себе, что гордости во мне хоть отбавляй, чтобы не подать виду окружающим, что меня волнует их мнение. Интересно, где она была, когда я вымаливала прощение?

Я зашла в класс – как всегда пришла раньше всех. В кабинете был только учитель географии.

– Здравствуйте, Станислав Алексеевич.

Пройдя к своей парте, присела и начала доставать тетрадь и книгу. До начала урока ещё двадцать минут, а я уже чувствую, что сегодня будет сложный день.

– Здравствуйте, Чайковская, – ответил учитель, подняв на меня взгляд. Он был молод, красив и полон жизненных сил – не то, что я. Соплячка.

Станислав Алексеевич пришёл преподавать к нам географию в прошлом году. Сразу после педагогического института. Сейчас ему двадцать пять. Тёмные волосы, карие глаза, накаченное тело. Он сразу покорил всех моих одноклассниц, а мне было не до восхищения им. Ну серьёзно, течь от учителя? Смешно. И к тому же, в то время я уже была безумно влюблена в своего парня, но тогда он ещё не был моим. Впрочем, сейчас тоже. Который раз убеждаюсь, что я победитель по жизни.

Ученики тянулись к учителю географии. Не только из-за того, что он был красивый, я бы даже сказала, смазливый, – Станислав Алексеевич всегда умел преподнести свой предмет так, что никто не скучал. Красиво говорил и слушал учеников. Всегда замечал и обращал внимание на их состояние и пытался помочь или поддержать тех, кто в этом нуждался. Держал себя на ровне с нами, но всегда чувствовалось его превосходство.

Наше общение никогда не выходило за границу взаимного приветствия и ответов на уроках. Не было у меня с ним таких доверительных, дружеских отношений, как было у него с другими учениками.

– Чайковская, с тобой всё в порядке? – вопрос вывел меня из моего транса. И тут я понимаю, что минут десять тупо смотрела в стол, не подавая признаков жизни и пытаясь подавить в себе это угнетающее состояние и ком в горле.

– Да, конечно, зашибезно, а с вами? – я кивала на каждое своё слово, даже не осознавая, как это смотрится со стороны. Ещё и моё умение говорить слова, в существовании которых я сомневаюсь. Ну не дура ли?

– Не жалуюсь, – хохотнул учитель наблюдая за моей реакцией. – Не хочешь говорить – не настаиваю. Нужна будет помощь – обращайся, – после он продолжил заполнять журнал.

Меня не удивило желание помочь мне. Со стороны, наверное, я выглядела действительно жалко, а он всегда пытался поддержать других. Но нет, мне не нужна поддержка, я просто надеюсь, что всё встанет на свои места и этот ужас закончится. Я снова погрузилась в свои мысли.

Класс уже наполнился людьми, прозвенел звонок.

– И так, сегодня мы начинаем тему «Франция: географическое положение и природные условия», – веселым голосом начал урок Станислав Алексеевич, в то время, как одноклассники начали записывать это в тетрадь. – Франция – страна Центральной и Западной Европы, превосходящая все другие государства этой области своими территориальными масштабами…

Понять то, что сейчас рассказывает учитель было мне не под силу. Слышу, как некоторые шепчутся, и чувствую на себе взгляды и общую неприязнь ко мне. Никто не поздоровался со мной. Приходит осознание того, что со мной общались из-за моих отношений с Ваней. Противно. Ещё противнее, что я была очень компанейской, даже до отношений с ним, конечно, когда всё началось, интерес ко мне возрос в разы, но теперь отвернулись абсолютно все.

От урока к уроку я ходила по кабинетам и пыталась вникнуть в то, что объясняют учителя, но не удавалось.

Увидела его после третьего урока в коридоре. Сердце то билось как бешеное, то пропускало удары. Стояла как вкопанная на одном месте и не могла заставить тело пошевелиться. Он стоял с компанией и даже посмотрел на меня. Осуждающе и с отвращением. Был бы кто-то другой на его месте – уже размазала бы по стенке.

– Не заморачивайся всякими шлюхами, – с изящной улыбкой произнесла Инесса, потянула его и всю компанию дальше по коридору. Они прошли мимо меня. Она специально толкнула меня плечом так, что я чуть не вписалась в стенку. Нужно было догнать её и расцарапать наглое лицо, но не было сил.

Инесса была его подругой и тусила в компании с ним и ещё двумя пацанами. Стервой она была редкой, но когда мы были в отношениях, пыталась со мной дружить, а я поддавалась, считая, что неправильно судить людей по первому впечатлению. Как же я ошибалась.

Не знаю, сколько стояла так, смотря в пол, но когда подняла глаза, встретилась взглядом с Станиславом Алексеевичем. Смотрел он так, будто понимал всё, что я чувствую сейчас. Прозвенел звонок.

Прошло ещё три урока. Теперь можно смело идти домой. Выхожу из кабинета и снова вижу Ваню. Сердце сжимается, к глазам подступают слезы, которые, как мне казалось, я уже выплакала полностью. Он стоит возле окна со своей компанией. Стоит и обнимает за талию Инессу, уткнувшись носом ей в макушку, а после, увидев меня, целует её в губы, она отвечает на поцелуй обхватывая его руками за шею. Я потеряла счёт времени. Не слышу, о чем они говорят. Они уходят, он держит её за руку. Стою так, пока они не исчезают с моего поля зрения. Чувствую, что слезы уже нагло катятся по щекам, заливая и без того опухшие глаза и лицо.

Я начинаю торопливо идти куда-то, будто пытаюсь убежать от самой себя. Глаза заливаются слезами, мутно вижу, но продолжаю двигаться в попытке найти себе убежище. Нет больше сил, и я приземляюсь на пол, где-то под лестницей.

Прижимаю колени к своему лицу и рыдаю. Сжимаю кулаки до такой силы, что ногти ломаются и пальцы немеют. Не могу себя успокоить, находясь в состоянии истерики, будто с ума схожу. Паршивое чувство.

Кто-то хватает меня и начинает шатать за плечи, что-то говорит, но я не могу прийти в себя.

Чувствую, что сильные руки прижимают к себе так крепко. Головой утыкаюсь в грудь, а руки находят пристанище на спине этого человека, крепко хватаясь за рубашку и сжимая её.

Рука начинает гладить меня по волосам, успокаивая, а вторая всё так же крепко прижимает.

Наплыв отступает, медленно прихожу в себя. Ладони разжимаются и сползают, лишённые сил.

Крепкие руки отпускают меня, и я смотрю в лицо этому человеку.

– Чайковская, пошли умоешься, – Станислав Алексеевич смотрит на меня с сожалением и какой-то грустью. Ком в горле стоит, ничего не могу ответить. Он берет мою руку в свою и тянет в сторону туалета. Не в силах сопротивляться поддаюсь и иду за ним. По дороге смотрю в окно – темнеет уже. Сколько же я тут просидела?

Вот мы уже доходим до туалета. Он подводит меня к умывальнику и начинает умывать моё лицо холодной водой. Я уже пришла в себя, но до сих пор не осознаю происходящего. Я потеряла контроль над телом и речью.

Спустя некоторое время мы уже сидели в классе географии. Как я тут оказалась? Будто на глазах была пелена всё время, пока учитель успокаивал меня.

– Держи, – географ протянул мне чашку горячего чая. Он обжигал руки, и это было приятно. Начала осознавать всё происходящее и снова появилось отвращение к себе за слабость.

– Теперь рассказывай, что случилось? – его взгляд был серьёзным, будто пробирался внутрь моей души. Я перевела взгляд на чай в чашке.

– Что рассказывать? – спрашиваю, как ни в чем не бывало.

– Что у тебя случилось? Что довело тебя до такого состояния?

– Станислав Алексеевич, не обращайте внимания. Обычное ПМС. Я же девушка, мне можно, – пытаюсь улыбнуться во все зубы и закрыть разговор глупой шуткой, за которую тут же становится стыдно. Не то чтобы я не умела шутить, но иногда молола такую херню, что сама была шокирована в осознании того, что сказала.

– Ладно, Чайковская, тебе с этим жить, не мне, – он пожал плечами. Рада, что не стал расспрашивать. Не привыкла кому-то жаловаться. Допила чай. Всё следующее время сидели в тишине. За окном уже потемнело.

– Ну что, Чайковская, пошли, – поднялся со стула и начал надевать пиджак. – Провожу тебя до дома, как настоящий джентльмен, – его улыбка, такая искренняя и притягательная.

– Нет, не стоит, сама дойду, – сразу подорвалась со стула и начала уже выходить из кабинета.

– Ну уж нет, не дождёшься, – идёт следом за мной. – Время видела? Девять часов уже. Это не обсуждается.

Сказать, что я поражена от того, сколько прошло времени, – ничего не сказать. Стыдно-то как… Провозился со мной целый вечер. Какая же я жалкая. Это, безусловно, слишком задевает мою завышенную самооценку.

Мы начали идти в сторону моего дома, молчали. Утром было тепло, светило солнце, а сейчас из-за ветра замерзаю в этой блузке и джинсах. Мурашки бегут по коже, и я обнимаю себя руками, чтобы немного согреться. Учитель снимает с себя пиджак, и в мгновение он оказывается у меня на плечах. Хочу возразить, но встречаюсь с его взглядом и понимаю, что не стоит. Киваю ему в знак благодарности. Руками обхватываю его пиджак и зарываюсь в нем, несознательно вдыхая запах. Безумно приятный, такой же как тогда, когда он прижимал меня к себе, пытаясь успокоить. Запах его парфюма чётко врезался в мои воспоминания. От подобных мужских запахов я просто тащусь.

Оставшуюся дорогу шли также: молча. Чувствовала себя спокойнее и была за это благодарна, но боялась заговорить первой. Не похоже на меня. Всегда готова сморозить очередную фигню, а тут как дар речи потеряла. Он шёл, держа руки в карманах брюк.

– Пришли, – выдохнула, когда подошли к моему подъезду. – Спасибо вам. Извините, что пришлось видеть меня такой жалкой и отвратительной, – опустила свои глаза вниз. Стыдно за то, что было.

– Чайковская, посмотри на меня, – выдохнув, попросил Станислав Алексеевич. Боюсь, но поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с ним. Таким глубоким, в котором нет ни капельки осуждения или отвращения ко мне. – Ты ни в чем не виновата. Просить прощения тоже не должна. Ничего не произошло, – улыбается, не могу оторвать взгляд и отвечаю тем же.

– И да, улыбайся чаще. У тебя прекрасная улыбка, – ёкнуло что-то и появился румянец на щеках. – До завтра, не забудь выучить шестую тему, завтра я тебя спрошу, – так же искренне говорит он, в ответ я киваю. Разворачиваюсь и ухожу, собственно, как и он.

– Чайковская… – разворачиваюсь, он немного отошёл и стоит спиной ко мне – Возьми за правило никогда не растворяться в человеке, потеряешь себя… – я вздрагиваю от его слов, а он идёт дальше и вскоре совсем пропадает из виду. Я также стою и смотрю в ту сторону, в которую он ушёл. Получается всё то, что со мной происходит до такой степени заметно, что учитель понял, что и к чему. Стало грустно из-за своей беспомощности.

Возможно, если бы я была не так сильно зациклена на себе, я бы сделала вывод о том, что говорил это с толикой грусти, будто сам знал к чему это приводит.

Захожу в комнату, родители уже спят. Знают, что могу долго где-то гулять, привыкли. Понимаю, что на моих плечах остался его пиджак. Закутываюсь в него, чтобы снова ощутить этот запах, который теперь ассоциируется у меня с поддержкой и успокоением. Вдыхаю и закрываю глаза. Чувствую себя каким-то токсикоманом.

========== 2. Истинный друг познается в несчастье ==========

Протягивая руку друзьям, не надо сжимать пальцы в кулак.

Диоген

Открываю глаза от громко звенящего будильника. Сложно просыпаться, кажется, что никак не сможешь проснуться и заставить себя встать с такой притягательной, тёплой и уютной кровати. Будто в ней в такие моменты заключаются все радости жизни. Совсем другое ощущение испытываю, когда просыпаюсь минут за пять – десять до звонка. В таком случае сразу могу подняться и пойти в душ.

Сегодня я проснулась в относительно нормальном душевном состоянии. Посмотрев в зеркало, заметила тёмные круги под глазами. Ну, а на что я, собственно, рассчитывала? Столько прорыдать. И так не модельной внешности, а теперь ещё и выгляжу, как побитый жизнью алкаш.

Сделав все утренние процедуры в душе, сложив нужные книги и тетради в сумку и подобрав себе на сегодня одежду (белая блузка и светлые джинсы. Повезло мне со школой: от нас не требовали, чтобы мы постоянно ходили в школьной форме. Ну, особо перебарщивать и одеваться как девушка на панель, конечно, не разрешалось), я замечаю пиджак, который вчера забыл учитель на моих плечах.

Понимаю, что должна взять его с собой в школу и отдать Станиславу Алексеевичу, но даже мысли об этом заставляют появиться румянец на моих щеках. Как-то неловко это, что ли? Даже для меня. Уже представляю – захожу в кабинет и такая «Держите, вы забыли вчера», и весь класс такой «Пошла во все тяжкие, уже и с учителем трахается». Нет, мне нет дела до того, что они подумают, наверное. Сложно, конечно, очень, особенно, когда не заслужила этого всего, но для себя решила не подавать виду, хотя бы для других казаться сильнее и не показывать, как всё это ломает меня изнутри. Какое же бывает тупое стадо – кто-то сморозил херню, а остальные с радостью идут на поводу и ведутся на это. Глупо.

И учителя ставить в неудобное положение нет желания. Отдам в другой раз. Я нашла в себе силы держаться. Нашла благодаря ему. Он не стал расспрашивать ни о чем, я была этому рада, но на сердце оставалось то, что тянуло меня вниз, хотя когда он сказал свою последнюю фразу, в душе все перевернулось – поняла, что он знает о том, что происходит. Появилось ощущение, что я выговорилась ему, хотя не сказала ни слова. Благодаря этому чувствую лёгкость и силу держать себя в руках.

Как обычно, спустилась к столу и налила себе сока. Родители сегодня выглядели странно. Мама даже не начинала разговор про моё питание, а это как-никак наш утренний ритуал.

– Ты вчера снова допоздна с Ваней гуляла? – натянув на себя улыбку, спокойно сказала она. – Я не против, но не забывай, что в конце этого года экзамены и поступление, – в её голосе не было упрёка. Родители никогда не давили на меня по поводу учёбы, возможно, поэтому она мне легко давалась. Они не требовали с меня золотой медали, а просто радовались моим успехам и достижениям. Гордились мной. Безумно приятно. Так же никогда не были против моих друзей, парня, вечерних гуляний – они доверяли мне, и я это ценила.

– Да, не переживай, я со всем справлюсь, – возможно, не совсем искренне, но губы расплылись в улыбке, вкладывая в эти слова немного другой смысл. Я не хотела делиться наболевшим с родителями и рассказывать о происходящем, пускай думают, что как прежде всё замечательно. Не привыкла жаловаться. Терпеть не могу, чтобы кто-то думал обо мне, что я слабая.

Был уже второй урок. Ничего не менялось. Никто не обращал на меня внимания, не считая их обсуждения за спиной. Я сидела за партой одна, не ждала ни понимания, ни сочувствия в свою сторону.

Неожиданно ко мне подсела одноклассница, Маша. В нашем классе она была чём-то средним между серой мышью и популярной девочкой. Золотая середина, в общем.

Особо с ней не общалась, только на уровне приветствия, и то не всегда.

– Не против? – увидела на её лице улыбку, но меня как-то напрягло это. – Ты брала с собой учебник? Забыла свой дома, – не получив от меня ответа на свой первый вопрос, Маша, всё так же с глупой улыбкой начала раскладывать на парте свои вещи. Я кивнула и пододвинула учебник к середине парты. Зачем задавать очевидные вопросы? Видишь же, что учебник у меня лежит.

Третий урок – география. Я хотела подойти к учителю на перемене, пока никого нет, сказать про пиджак, но, к сожалению, увидела, что даже на перемене тут ошивались девочки. На данный момент десятиклассницы вились возле его стола, задавая какие-то вопросы. Пройдя мимо, села за свою парту.

Неужели они думают, что могут «захомутать» учителя? Ожидают, что взрослый человек поведётся на их заигрывания, юбки и декольте? Забавно наблюдать за человеческой глупостью.

Прозвенел звонок, девочки убежали, а в класс начали заходить мои одноклассники. Замечаю, что я всё это время пялилась на учителя и толпу вокруг него. Встречаюсь с его взглядом и сразу отвожу свой. Меня будто холодной водой окатило. Он не соврал, действительно спросил меня на уроке и получил блестящий, как мне показалось, ответ – не зря читала тему перед сном. В остальном его поведение не поменялось, однако мы начали часто встречаться взглядами друг с другом. Это успокаивало и тревожило одновременно.

– О чем задумалась? – спросила меня Маша, которая снова села за мою парту. Ненавижу, когда лезут в моё личное пространство.

– Тебе какое дело? – отстранено отвечаю вопросом на вопрос.

– Зачем ты так? Я всего лишь хочу подружиться, – она стала грустной, улыбка с лица пропала. – Давно хочу, но не решалась, вокруг тебя всегда много народу было…

– Подружиться за один день? Ты серьёзно? Самой не смешно? – это всё, что я успела спросить, пока наши переговоры не заметил Станислав Алексеевич и не попросил помолчать. Больше завязать разговор она не пыталась, но на протяжении дня всё также садилась за одну парту со мной. Ну пускай. Мне не мешает. Но в искреннюю дружбу больше не верю, поэтому сорян, Машка, не быть нам подружанями.

После урока географии хотела сказать учителю про пиджак, но возле него, как на зло, стояла моя одноклассница Виолетта и уточняла о чем-то касательно домашнего задания. Всё бы ничего, но нам задали всего лишь прочитать следующую тему, неужели можно быть таким недалёким человеком и не понять этого? Ну это же Станислав Алексеевич, и подобное поведение и интерес девушек к нему уже не удивляет, но только сейчас я обратила на это внимание и не понимаю, почему меня начало такое раздражать.

Как могла, тянула время, медленно собирая свою сумку. Уже весь класс вышел, а она всё стоит и стоит. Ну ок, мне что больше всех надо? Встаю и иду к двери.

– Чайковская, подожди, – останавливает голос Станислава Алексеевича, поворачиваюсь. – Семенцова, вроде всё обсудили, можешь быть свободна, – Виолетта разворачивается к выходу и уходит наградив меня осуждающим взглядом. Такое чувство, что я вездесущее зло и меня нужно спалить на костре. Кстати, было бы неплохо. Избавилась бы от мучений и несправедливостей жизни.

– Ты хотела о чем-то поговорить? – читает меня как открытую книгу. Неужели все мои мысли так палятся? Или, может, он их умеет читать? Уже ничему не удивлюсь.

– Да так, напомнить, вы вчера забыли свой пиджак… – начинаю разговор. – Я его, конечно же, не принесла, но решила напомнить. Логично, правда? – в один момент мне самой от себя стало смешно, а увидев, как он прыснул в кулак, тоже посмеялась.

– Да, Чайковская, ты особенная, – выдохнув, произнёс учитель, а у меня сердце ушло, даже не попрощавшись. Никогда никто мне не говорил, что я особенная. – То посылаешь всех и каждого, то душа компании, то рыдаешь, то смеёшься, – теперь поняла, что в первые слова он вкладывал не тот смысл, о котором подумала я. Жаль. НО ещё до меня дошло, что он наблюдал за моим поведением до вчерашних событий. – Заберу как-нибудь. На мою радость у меня не один пиджак в моем гардеробе. Иди на урок, Чайковская, звонок уже был.

И я пошла, кивнув ему напоследок.

Закончились семь уроков. Сегодня особенно вымоталась, зато написала контрольную по английскому языку. Решила зайти в туалет перед уходом домой. Выйдя из кабинки, вижу Инессу, как я понимаю, которая уже является девушкой моего бывшего, судя по-вчерашнему. И ещё тут – две её подружки.

– Привет, шлюшка, как поживаешь? Совесть не мучает? – задиристо начинает она и окидывает меня взглядом. – Хотя какая у потаскух совесть.

– Инесса, ну и мразь же ты, редкостная. Вот раньше знала, но в упор не замечала, хоть сейчас глаза открылись, – я была из тех людей, которые говорят то, что думают – и друзьям, и врагам. Не боюсь выражать своё мнение и не собираюсь молчать.

Чувствую, что она резко хватает меня за волосы, оттягивает на себя и бьёт с колена в живот. Резко. Больно. В следующий же момент она толкает меня, и я падаю на пол.

– Ты ещё смеешь говорить обо мне? Скольким ты уже дала? За десятку перевалило? – чувствую ярость и боль, пытаюсь встать и ухватиться за её патлы, чтобы сейчас же приложить её прекрасное личико к кафельной стене, но моей быстроты не хватает. Они начинают бить ногами, и я снова лежу на полу. Бьют по ногам, по рёбрам. Нет сил подняться и дать сдачи. Одна против троих – бессильна.

Инесса ставит ногу мне на грудь, чуть ли не становясь на меня всем весом.

– Ещё раз увижу рядом с Ваней – копай себе могилу. Ему такие шлюхи даром не нужны.

Слышу, как открывается дверь.

– Валите нахрен отсюда, пока директора не позвала! – Маша кричит, её резкий голос почему-то сразу всплывает в моей памяти. Эхом слышу её крик. Инесса с подружками сразу смываются. Не удивлена, они могут нападать стаей только на одну. Маша подбегает и начинает как-то приводить в чувство. Помогает умыться и привести себя в порядок.

***

Спустя пару часов мы с Машей сидим в парке, который находится по дороге домой, болтаем о том, о сём.

– Уроки вроде закончились, как ты оказалась в туалете? – спрашиваю я, удобнее усаживаясь на лавочку и любуясь прекрасными пейзажами.

– Хотела предложить тебе прогуляться после уроков, ждала тебя, а потом пошла искать вот, собственно, и всё, – улыбается. Как бы там ни было, но сегодня она действительно спасла меня.

– Спасибо тебе, – искренне и тихо говорю ей. Мне сложно даются слова такого рода: сочувствия, благодарности.

– Друзья должны друг другу помогать, – снова её улыбка. Она протягивает мне руку. Странно, но сама того не осознавая, протягиваю руку ей, далее – рукопожатие. Знак начала нашей дружбы. Глупо, но я даже как-то рада, что ли. Не похоже на меня. Не то, что я вижу в этом что-то искреннее сейчас, но и отталкивать человека, который помог мне в трудной ситуации, не вижу смысла.

Мы ещё долго так просидели. Многое узнала о своей новоиспечённой «подруге». Оказалось, что она живёт недалеко от меня, буквально в паре кварталах. С мамой, старшей сестрой, её мужем и годовалым ребёнком. Маша была жизнерадостной, много шутила – мы насмеялись от души.

Я снова пришла домой к девяти, пришлось учить заданный материал до поздней ночи.

После случая в школьном туалете прошло пару недель. Благодаря Машке стало проще ходить в школу. Она всегда была рядом, сидели мы за одной партой и помимо школы практически каждый день проводили вместе. Иногда гуляли по парку, а время от времени сидели у меня. Успела даже познакомить её со своими родителями. Мне было непривычно, что человек занимает мою жизнь такими быстрыми темпами, но будь что будет. Возможно, это первый случай, когда сближение с кем-то не аукнется мне болью?

Сейчас идёт урок географии. Контрольная работа, к которой я не успела подготовиться, и чувствую, что хорошей оценки не получу. Всё также: время от времени встречаюсь с его глазами, но сразу отвожу взгляд, делая вид, что не смотрела на него, и чувствую, что учитель ещё смотрит на меня пару секунд после этого.

Положив лист с заданиями на учительскую парту, собираюсь идти домой вместе с Машкой.

– Чайковская, – зовёт учитель. – У тебя есть пару часов? – он смотрит мне прямо в глаза и после переводит взгляд на Машу, которая ждёт меня в дверях.

– Да, конечно, – на автомате отвечаю и поворачиваюсь к Маше. – Можешь не ждать меня. Завтра суббота, встретимся, погуляем.

– До завтра, Вероня, – прощается подруга и скрывается за дверью.

– Вероня? – кажется Станислава Алексеевича просто хочет разорваться от смеха, вместе с ним тоже начинаю заливаться глупым, заражающим хохотом.

– Вам не стыдно смеяться над моим именем? – пытаясь стать серьёзнее, спрашиваю я, он не отвечает – смеётся. – На самом деле мне самой не нравится, как она меня называет, но это забавно, так что хай будє, – немного успокоившись, сажусь за парту рядом с учителем.

– А как тебе нравится, когда тебя называют? – снова этот взгляд в глаза, такой резкий и серьёзный.

– Ника, – улыбаюсь. – Но никто так не называет. Все зовут только Вероникой, а родители – Никушей.

– Ника, значит, – сердце на секунду замирает, а тело наполняется теплом и волнением. – Собственно, почему я попросил тебя остаться. Мой пятый класс – ещё такие разгильдяи, что забыли нарисовать стенгазету, которая нужна была ещё на сегодня, ко дню учителя. Понимаю, что сам не справлюсь. Потратишь пару часов в компании учителя, ватмана и гуаши? Закрою глаза на эту контрольную работу, к которой ты не подготовилась, – такая наглая ухмылка. Но почему бы собственно и нет? Только он снова видит меня насквозь. Это начинает настораживать. Может, он реально экстрасенс какой-то?

– Без проблем, ради оценки можно и попотеть, – снова доходит смысл сказанных слов и заливаюсь краской, учитель оценивает шутку и снова начинает с меня ржать.