Текст книги "Вишенка (СИ)"

Автор книги: Villano

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Бах! Бах! Чирк-чирк-чирк! Бах! Тюньк…

Песок, поднятый до небес взрывами, сыпался на голову дождем, беспощадное солнце било в глаза, автомат в руках накалился так, что держать его было практически невозможно, а я орал на оставшихся в живых, не давая уйти в отрыв ретивым и пиная под жопу трусливых, в надежде прорваться к полуразрушенным останкам древней крепости. Там у нас был хоть какой-то шанс дождаться подкрепления.

– Бегом, марш! Живее, мать вашу, пидарасы! Я жить хочу!

– Ввввввух! – пронесся над нами голубой истребитель.

– Ррррах! – свистнули за ним два серых, и я понял, что помощи ждать неоткуда.

Пилоту Сушки сейчас не до нас – самому бы живым из передряги выбраться, чтоб этих двуличных пендосов подорвало и по всей пустыне разметало! Политика у них, хуитика. Террористов исподтишка защищают, а потом лидерам стран, в которых эти уебки порезвились, соболезнования выражают.

– Иииииииуууу!

– Мэвриком шарахнул! – заорал я, с тоской понимая, что всем нам настал пиздец. – Врассыпную! Марш!

– Ууууубах!

– Етить-колотить…

Меня подкинуло в воздух на добрый десяток метров прямо возле стены, до которой я, как самый опытный и удачливый, все-таки добрался. Лучше б не добирался. Ракета воздух-земля, которую в развалины запустил Шершень (танков тут не было, но когда это пендосов останавливало?), – это вам не пробка от бутылки с шампанским. Вместе со мной на воздух взлетели трое моих бойцов, тонны песка и все каменюки до единой.

– Етить-колотить!!! – заорал я во всю силу своей луженой глотки, взмахнул руками на манер убегающей от ножа курицы, ухнул в образовавшуюся вместо развалин дыру и…

…

– Кхе-кхе. Ну? Пришел я.

– Мммммм…

– Шо «мммм»? Сперва орет, как оглашенный, потом мычит, как телок новорожденный. Шо, нормально поговорить не судьба?

– Ммммм?

– Не хошь разговаривать по-хорошему, бум по-плохому.

Хуяк!

Я хыкнул, сжимаясь от болезненного удара под ребра, перекатился в сторону и попытался встать хотя бы на колени, отчаянно отплевываясь от набившегося в рот песка. В глазах троилось, мелькало и звездило, левая рука висела плетью, а в ушах стояла могильная тишина, которую в очередной раз нарушил ядовитый до невозможности старческий голос.

– Очнулся, болезный?

– Нет, – прохрипел я, не понимая, кто я, где я и чего от меня хочет древняя пидорасина. – Ты кто такой?

– Здрасте, приехали! Меня – и не узнать! Память, шо ль, отшибло?

– Отшибло, – согласился я, корчаясь в тщетной попытке начать дышать ровно.

– Домовой я, у бабки твоей в доме жил. Ты на меня ловушки ставил до тех пор, пока тя добрые люди в детдом не упекли, низкий им за это поклон и пожизненное благоденствие.

– Какого хера ты тут делаешь? – сумел подняться на колени я.

Сел на пятки. Смахнул песок с лица здоровой рукой. Поморгал, к полутьме полуразрушенного подвала адаптируясь, и увидел висящего в луче света старикана – белобородого, светлокожего бомжа, одетого в индийские дерюги, бренчащие блестящей мишурой от каждого движения. Рожа вроде знакомая, а вот обноски… И это русский домовой? Мир определенно сошел с ума.

– Ты позвал – я пришел. Долг платежом красен.

– Долг? Я никому ничего не должен!

– Не должен. Это я должен. Мамашке твоей, чтоб ей, курве совестливой, не спалось и вертелось.

– Какая мамашка? У меня ее отродясь не было! – в очередной раз поплыло у меня перед глазами.

По ходу, крови потерял до фига. Жаль, боли не чувствую, и руки с ногами все сильнее немеют – верный признак того, что мне скоро хана.

– Так, парень, ты во мне зверя не буди и в обморок не падай! Говори желание, а уж потом развлекайся. Без меня. Цигель-цигель, ай лю-лю.

– Какой еще цигель?

– Желание говори!

– Зачем? – упал на песок я и забыл все, о чем мы говорили до этого. Кто этот тип? Чего ему от меня надо?

– За надом. Тебе чего, пожелать нечего?

– Есть.

– Ну так и говори! – опустился на пол старикан и начал недвусмысленно закатывать рукава. – А то хуже будет.

– Жить хочу, – сказал я то, что вертелось на языке. И добавил, чтоб впросак не попасть. Одна жизнь, недолгая и не шибко счастливая, у меня уже была: – Долго и счастливо.

– Ишь ты какой, долго ему и счастливо.

– Только так и никак иначе, – опустил глаза на живот я и увидел расползающееся по раздробленному в крошку бронежилету кровавое пятно. Ну вот и все. Приехали.

– Расплачиваться за это душой будешь?

– Жопой, – огрызнулся я, уплывая в никуда. Не буду душу отдавать. Помру – так помру. Хер с ним.

– Я тя за язык не тянул, – хохотнул старикан и хлопнул в ладоши. – Будь по-твоему.

– Что?! Я же не это имел в…

…

Яркий свет резанул по глазам, и я дернулся в сторону, чтобы…

Бряк!

Приземлиться на колени и локти возле кровати, на которой до этого лежал. Больно-то как! Уууууу! Нерв, сука, задело! Чтоб вас всех подорвало и по пустыне разбросало!

– Княжич! Живой! – взвизгнул кто-то неподалеку и кинулся меня поднимать. – Здоровый! Маг Велимир, вы… Спасибо вам! Чудотворец вы наш! Спаситель!

– Я такой, – медовым голосом согласился маг Велимир. – Могу. Вы, Мариша, главное, свадебный договор подписывайте поскорее. Пока жених не узнал, что он за последнюю неделю натворить успел.

– Чего?! – вскочил на ноги я. – Какой еще жених?!

Старикан, одетый в длинную синюю мантию и сказочную остроконечную шляпу, взмахнул посохом и заполнил мой рот клубничной жвачкой так, чтобы я слова сказать не смог, как ни старался.

– Ваше сиятельство, вам нельзя волноваться, – стоящая рядом дородная тетка прихватила меня за плечи и попыталась уложить в постель, но я вырвался и сжал кулаки, яростно орудуя челюстями. Разжую, пузырь надую, жвачку выплюну и устрою допрос с пристрастием. – Пожалуйста, вернитесь в постель.

– Юноша, вы слышите, что вам говорят? Вернитесь в постель, – далеко не так доброжелательно, как раньше, посмотрел на меня старикан.

Я заработал челюстями еще яростнее и ринулся к нему. Меня замуж выдавать? Это что еще за нахер?!

– Маг Велимир! – взвизгнула тетка, повисая на моем плече пудовой гирей. Я аж присел. – Успокойте его!

– Конечно, конечно.

Старикан махнул рукой – меня спеленало холодным ветром и крайне невежливо бросило на постель. Ни хрена себе фокусы! Я аж жвачку проглотил от удивления. Целиком! Думать не хочу, как она потом из меня выходить будет.

– Перестаньте бузить, княжич, – подошел ко мне маг, чтоб его, Велимир. Присел на постель. Похлопал меня по бедру. – Вы в безопасности. Ваш зад после вчерашнего происшествия не пострадал, а разбойники перебиты.

– Разбойники? Какие еще разбойники?

– ТЕ САМЫЕ, что напали на ваш кортеж. Вы что, совсем ничего не помните?

– Не помню, – ответил я, ни хрена не понимая.

Какие еще разбойники? Кто эти люди? Какого черта я на постели валялся? И почему они называют меня княжичем?!

– Я напомню, – посуровел старикан. – Но сначала передам послание от вашего отца.

– Послание?

– Да. Князь Макош настоятельно просил впредь в тавернах в карты на спор не играть и танцы на столах не танцевать, иначе он будет вынужден принять крайние меры.

– Какие еще меры? – спросил я, обретая некое подобие спокойствия.

Маг явно сильнее и осведомленнее меня, но моей жизни не угрожает; тетка, суетящаяся возле постели, за меня горой; вокруг тепло, светло и мухи не кусают – нет причин впадать в панику. Самое время расслабить булки, сосредоточиться и понять, какого дьявола здесь происходит. Я же вроде в пустыне умер. На Рай это место не походило, на Ад тем более. Может, я в Чистилище попал? Хм. Или я не умер? Я огляделся. Большая светлая комната, скорее зал, чем комната. Повсюду ковры, элегантная мебель и картины в золотых рамах. Дом какого-то богача, не более того.

– Князь – глава пусть и небольшого, но гордого государства, – сказал маг Велимир и снова похлопал меня по бедру.

Я закопошился и негнущейся гусеницей отполз от него подальше. Как-то он нездорово меня похлопывает. Извращенец!

– Он не может позволить членам своей семьи позорить великий род Макошей. Еще одна выходка – и он от вас отречется.

– Не больно-то и хотелось, – буркнул я, безуспешно отдирая от себя холодные ветреные руки кокона, шарящие по мне без всякого смущения. Идиотское и совершенно бесполезное занятие – хуже только солнечных зайчиков в банку ловить!

– Княжич, вы ударились головой и ничего не соображаете, раз несете подобное, – перестал изображать душку старикан. – Вы как минимум замуж достойно выйти не сможете!

– И слава богу.

– Слава богу? На что вы жить собираетесь, уважаемый? Князь отберет у вас имение и выкинет на улицу без гроша. С вашей неординарной внешностью вы не протянете на свободе и пары часов.

– А что не так с моей внешностью? – насторожился я.

– Ох, да что же это! – всплеснула руками тетка. – Да как же это?

– Мариша, успокойтесь, – подобрел старикан, встал с постели и, приобнимая за плечи, потащил тетку к выходу. – Принесите воды и успокоительное, а я с Яном как мужчина с мужчиной поговорю. Не торопитесь, дайте мне немного времени, хорошо?

Старикан выпнул тетку за дверь и повернул ключ в замке. На два оборота. Я насторожился еще больше, а он вернулся ко мне и первым делом отвесил жестокую пощечину. У меня чуть шея не оторвалась.

– Тебе что было сказано, щенок?

– Что?

– Не зли отца! Не вздумай сбегать из Академии! А ты опять за свое? Да как ты посмел мне перечить?! Глупый похотливый пиклюк! Разнузданного любодеяния захотелось?

Я охренел. Это что же это получается?! Я живой? Реально живой? Типа попаданец, что ли? Новое тело. Новый мир. Новые правила. Я вспомнил смех старикана в подвале разрушенной крепости, свое неосторожное «жопой обойдешься» и зажмурился в ужасе. Это я что, за «долго и счастливо» реально задницей расплачиваться должен?! А если не захочу, мне светит «коротко и ужасно»? Етить-колотить!

– Скажи спасибо, что я вовремя тебя остановил и свидетелей твоего отвратительного поведения уничтожил. Это, между прочим, пятнадцать человек, из которых смерти заслуживали только десять! Все они на твоей совести, понял?

– Ну уж нет, – поспешил откреститься я. Невинно убиенных душ мне только и не хватало! У меня и так руки по локоть в крови, куда еще? – Ты их убил, ты со своей совестью и разбирайся. Нечего на меня свои грехи перевешивать!

Маг словно на стену налетел: глаза расширил, словами подавился и контроль над коконом потерял. Я скатился по другую сторону постели, встал на ноги и спросил о животрепещущем:

– Что еще за брачный договор?

– Князь согласился на предложение пограничного лорда Церберуса. Сразу по окончании Академии ты отправишься в его замок и никогда больше на родину не вернешься.

– А ты, я смотрю, и рад-радёшенек.

– Рад – не то слово, – и не подумал отнекиваться старый хрыч. – Я счастлив! Твоя похотливая задница заслуживает самого страшного наказания, и я уверен, что лорд Церберус и его могучие боевые псы – те самые люди, которые сумеют тебя приструнить.

Меня ознобом до костей пробрало. «Похотливая задница»? У меня? Да чтоб этого свихнувшегося домового подорвало и по всей пустыне разбросало! Ну нет. Так дело не пойдет. Я оглядел комнату в поисках зеркала. Если мое нынешнее тело хотя бы отдаленно напоминает мое прошлое, хрен местным жителям достанется, а не моя задница. Зеркало обнаружилось в другом конце комнаты, и я бросился к нему едва ли не бегом. Маг проводил меня удивленным взглядом, понял, куда я несусь, и плюхнулся в кресло с таким видом, будто у него ноги отказали:

– Ян, ты неисправим. Двадцать три года, а тебя ничего кроме своей внешности, тряпок и разнузданного секса не интересует. Весь в мать пошел. Весь!

– А что не так с моей мамой? – остановился перед ростовым зеркалом я. Скинул ночнушного вида хламиду, оставаясь в неглиже, и снова охренел.

Невысокий, хрупкий, бледнокожий, лилововолосый, огненноглазый, изнеженный цветуёчек. Две серьги в левом ухе и одна в брови, четыре разнокалиберных цепочки на тощей шее, тонкие пальчики в кольцах, в пупке гвоздик с рубином, пах гладко выбрит, член – не член, а пиписька детсадовца. Боком повернулся, чтоб на спину глянуть, и выругался вслух: нечто дьявольское, крылато-хвостатое и черно-выпуклое тянулось по всей спине и хвостом своим треугольным ровно в ямку между ягодицами упиралось. Ууууууу! Ну старикан, ну удружил!

– Если не считать того, что она суккуб? Ничего. Ты хоть и полукровка, но в тебе от человека только внешность.

Я вопросы насчет дьявольской маман проглотил, дабы не спалиться, перестал крутиться перед зеркалом и, подхватив с пола хламиду, пошел к кровати. Мне нужно было время, чтобы с новым телом смириться. Маг проследил за мной глазами, и я уловил аромат опалившего его душу желания. Етить-колотить! Ему же сто лет в обед! Педофил хренов. Тьфу!

– Велимир, не перестанешь на меня так смотреть, я твои яйца на посох намотаю! – рявкнул я, спешно натягивая хламиду. Лег на постель и закутался в одеяло чуть ли не с головой.

– Рот закрой, несносный мальчишка, – покраснел то ли от стыда, то ли от злости старый хрыч и незнамо как оказался сидящим на моей постели. Погладил меня по бедру куда неприличнее прежнего. – Раньше ты против моих ухаживаний ничего не имел.

– Зато теперь имею, – сглотнул ком соленого ужаса в горле я. Это что же это, а? Это я с этим… древним… трухлявым пнем сексом занимался?! Етить-колотить! – Убери от меня свои грязные руки.

– Я спас твою задницу от многократного изнасилования, а ты! Свинья неблагодарная!

– Я тебя об этом не просил, так что свободен, – отрезал я. – Ищи себе любовника в другом месте.

– Ах так! – покрылся очередной волной красных пятен Велимир. – Ну я тебе устрою! Я тебе такое устрою!

– Хуже, чем сейчас, быть не может, – отмахнулся я.

Что он мне сделает? Я княжич, у меня скоро с пограничным лордом свадьба. Маман, опять же, в суккубах. Руки у мага коротки.

– Так слушай же меня, неблагодарный, – вскочил с постели Велимир. Замахал руками на манер ветряной мельницы, засверкал глазами, стукнул об пол посохом и припечатал: – Не будет тебе от любодеяния никакой радости до тех пор, пока любовью взаимной сердце твое черствое не пропитается. Не будет смазки на дырочке твоей похотливой и…

– У меня что, из задницы капало?! – в ужасе перебил не на шутку разошедшегося старикана я.

– Нет, конечно, – сбился с мысли Велимир. – Просто увлажнялось там все, когда ты по-настоящему заводился, и проникновение облегчало.

– Мерзость-то какая, Господи…

– Ты мне, между прочим, поначалу сам на шею вешался, так что не надо тут поруганную невинность изображать.

Я сглотнул очередной гадкий ком, попытался информацию переварить, но спокойствие мое разлетелось вдребезги. Я! Майор! Выпускник «Лесной Школы»! Руководитель спецподразделения! Попал в тело малолетнего течного шлюха! Етить-колотить! Желудок мой подкатил к горлу, и меня вывернуло наизнанку.

– Ох! Да что же это! Да как же это! – материализовалась возле кровати Мариша.

– Не отдавай меня ему, – вцепился в нее дрожащими руками я. – Выгони из комнаты к херам!

– Я сам уйду! – смертельно обиделся Велимир. – А ты сто раз пожалеешь, что так со мной обошелся. Думаешь, я не знаю, почему ты со мной спал? Еще как знаю! Так вот, имей в виду: я за тобой больше присматривать не буду! И тому, кто тебя против воли нагнуть захочет, слова не скажу. Сам со своими любовниками разбирайся!

– И разберусь! – спрятался за широкую спину Мариши я.

– Княжич! Маг Велимир! Перестаньте!

– Я все сказал, – хрястнул посохом об пол старикан и испарился.

Я облегченно выдохнул, прополоскал рот поданным питьем и вырубился.

…

Лето. Неяркое солнце за облаками. Лес без подлеска вдоль широкой дороги. Люди, кони, повозки. Пролетающие стрелой курьеры. Неспешно ползущие, золотом увешанные и охраной окруженные кортежи.

Жизнь на торговом тракте била ключом, но я, как ни старался, наслаждаться ею не мог, потому что у меня болело все. Абсолютно! Ноги, натертые неудобным седлом, коленки, непривычные к нагрузкам, пальцы, содранные поводьями, и предплечья, в борьбе с непонимающим меня вовсе жеребцом, выдернутые. Тоже мне, мастер спорта по троеборью. Эх! Хуже нет, чем опыт помноженный на знания в теле, которое в седле первый раз сидело. Навыков – ноль, силы – ноль, да всего ноль!

– Княжич, ради бога, пересядьте в карету! На вас смотреть страшно, – в очередной раз взмолилась Мариша, и я решил, что четырех часов верхом на своенравной животине по кличке Лютик (и вовсе не от цветочка полевого его кличка происходила) на сегодня достаточно.

Нет, я не мазохист, но после того, как меня попытался нагнуть сначала дворецкий, потом конюх, а потом приехавший в гости сосед, я понял, что пора бежать. Обратно. В Академию. Я как услышал, что она не какая-нибудь там художественная или писарская, а военная, так прям выдохнул. В том, что тот пиклюк, которому тело до меня принадлежало, ненавидел ее всеми фибрами своей жалкой душонки, я ни секунды не сомневался, но я – не он! Для меня военная наука – это как глоток свежего воздуха после тяжелого погружения, как душ после трехдневного перехода, как…

Бряк!

Я переоценил силы и шлепнулся в пыль при попытке лихо спрыгнуть с лошади – коленки подогнулись. Уууу! Как я ненавидел свое девчачье тело, кто бы знал! Чуть потяжелее что поднимешь – поясница отваливается, чуть побольше нагрузку на ноги дашь – коленки подламываются, чуть подольше пробежишь – в боку колет так, будто шестьдесят километров в один присест одолел. Тьфу! Я свою привычную утреннюю зарядку не то что до конца, даже до середины ни разу не доделал – лежал потом пластом по часу, не в силах ни рукой, ни ногой пошевелить.

– Княжич, вы в порядке? – подхватили меня на руки лакеи-бугаи.

Внесли в карету, уложили на широкое сиденье и выжидающе на меня уставились. Я насторожился. А им от меня чего надо?

– В порядке.

– Тебе помочь раздеться, Вишенка? – пошло подмигнул блондинистый.

Етить-колотить, я что, с этими дуболомами тоже в постели кувыркался?!

– Нет!

Хрясь!

Дверца едва не прищемила ему нос. Мариша расцвела и немедленно вокруг меня закудахтала: помогла раздеться, мазюками пахучими во всех местах натереться и даже обратно в одежду запихнуться.

– Вот и славно, вот и замечательно. Спите, мой господин, восстанавливайтесь. До гостиницы полдня пути, ничего интересного. Тракт проезжий, народу тьма. Разбойников тут отродясь не водилось.

Я ее кудахтанье послушал, зелье снотворное незаметно в щель дверную вылил и сделал вид, что уснул. Мне было над чем подумать.

Собственно говоря, месяц, прошедший с того дня, как я в этом мире средневекового недомагичья появился, прошел весьма продуктивно. Книг про попаданцев в свое время я прочитал вагон и маленькую тележку, а потому первым делом пошел в домашнюю библиотеку (полную глупых книжонок про любовь и газетенок про местную политику) за знаниями, коих обрел там достаточно, чтобы сойти за самого себя прошлого. Как выяснилось из подслушанных разговоров слуг, то и дело перемывающих княжичу кости, он был тем еще растением – глупой, избалованной, безобидной и крайне похотливой «вишенкой». Ясное дело князю Милошу такой отпрыск был как кость в горле, потому его решение отправить непутевого сынка в Военную Академию в надежде, что там из него сделают настоящего мужчину, я понимал.

Другое дело, что толку от этого не было никакого. Я проверил свое тело на выносливость, быстроту реакции и силу в первый же вечер. Результаты погрузили меня в печаль: коня на скаку мне не остановить (Лютик, сука, меня из конюшни на поводу, играючи, вынес), под водой дольше минуты не проплыть (я попытался, благо море начиналось в ста метрах от дома, но едва не утоп – Мариша подсуетилась и меня за волосы из воды вытащила), оружием тяжелым не помахать (двуручный меч, снятый мною со стены в фехтовальном зале замка, после замаха вырвался из рук и распорол предка на портрете за моей спиной пополам, прежде чем с диким грохотом рухнул на пол) и магией врага не одолеть (не было ее во мне ни капли, как бы я себя ни тестировал).

Однако, впадать в отчаяние я не стал, потому что полезными качествами мое новое тело все-таки обладало. Во-первых, гибкость. Она была просто невообразимой! Я себя в такие кольца заворачивал – все йоги Земли обзавидуются. Во-вторых, я чувствовал, когда меня хотят. Причем делал я это автоматически, не прилагая никаких усилий и с точностью в сто процентов. Полезный навык, если учесть, сколько было желающих меня завалить.

В этих краях, чем-то неуловимо похожих на земную Испанию, я со своим хрупким тельцем, невозможно белой кожей и лиловыми волосами на фоне загорелых дотемна, горбоносых, ширококостных каланчей выглядел сказочной феей-переростком и как мужчина не воспринимался вовсе. Ну, а в-третьих, я оказался великолепным актером – мне верили все без исключения! За месяц я протестировал на слугах все эмоции и состояния, какие только смог вспомнить. Результаты экспериментов поражали: я страдал – слуги бросали все свои дела и сбивались с ног в попытках облегчить мои муки, я смеялся– и замок взрывался хохотом вместе со мной, я рвал и метал – люди жались по углам и не смели слова поперек сказать. Я накрывал всех и вся сетью своих эмоций и манипулировал попавшими в капкан людьми с ловкостью фокусника-новичка – коряво, грубо и неловко, но, что немаловажно, всегда успешно.

По зрелом размышлении именно это умение я и решил сделать своим основным оружием в битве за выживание в мире, где второму (внебрачному, милому и глупому) сыну-полукровке властителя небольшой, но крайне самолюбивой страны иной дороги кроме как замужество (кому нужны лилововолосые и огненноглазые наследники-недомерки?) не существовало. Я перекраивать мир под себя любимого, как лихо делали это удачливые попаданцы в книгах, не собирался. Войны, интриги, спать вполглаза, бдить вполуха и не верить никому и никогда – спасибо, все это у меня уже было, так что с мыслью о замужестве я смирился буквально через неделю. Сразу после того, как прочитал занятную книженцию о Гарнакских Горах, Пустошах, их властителях и обитателях.

Кто кого в нашем с лордом Церберусом супружестве нагнет – вопрос спорный и по ходу дела решаемый (я за здорово живешь подставляться не собирался), а потому отказываться от заманчивой перспективы пожить в собственном замке на краю земли (с одной стороны лес и Гарнакские горы, с другой Белое море, а с третьей бескрайние пустоши), поохотиться на бесчисленную живность (начиная с безобидных пушных зверьков и заканчивая жуткими магическими тварями) и погонять со снежных гор с ветерком (ясное дело, сноубордов здесь не водилось, но, бля, уж с этим-то я точно разберусь) я не собирался.

Если вдуматься, мне, благодаря лорду Церберусу, не жизнь, а малина светила. Его владения – рай для настоящего мужика: никаких тебе разборок с соседями (ближайшее лордство находилось в трех днях пути от замка лорда и принадлежало его дальним родственникам), никаких войн (кто бы знал, как они мне надоели!) во имя Царя и Отечества (Гарнакские горы возвышались над Белым морем на 3000 м и считались непроходимыми) и никакой ответственности (я ж типа младший муж-милаха, что с меня взять?).

Жаль только с женщинами у викингов (как я, совершенно безосновательно, окрестил для себя клан Церберусов) дела обстояли не ахти – было их мало, носили их на руках, любили, холили и лелеяли, но это не помогало, потому что сразу после рождения второго ребенка они умирали. При таком раскладе традиция заделывать жене одного ребенка, а потом оставлять ее в покое, взяв в дом младшего мужа для удовлетворения низменных желаний, была вполне себе обоснованной, логичной и в каком-то смысле человечной.

Жаль, что меня от нее ощутимо подташнивало. Был бы педиком, было бы мне счастье, а так… Я на парней даже в долгих тяжелых «отпусках», когда яйца чугунные, а мозолистая рука член до дырок истерла, не смотрел, хотя желающие подставиться были. Не мог я им вставить – и все тут, а уж про наоборот и подавно речи не шло. Мое очко свято и неприкосновенно! Меня подкинуло на кочке, и я вернулся в реальный мир. Вздохнул тяжело. Мое очко БЫЛО свято и неприкосновенно. Думать на тему: сколько хуев в теле похотливого пиклюка побывало, я отказывался наотрез. К херам его воспоминания! Я и без них прекрасно справлюсь.

…

Не справился я без воспоминаний, потому что по приезде в Академию со мной не облобызался разве что дворник. Приходилось лобызаться в ответ и предупреждать: на мне заклятие, так что никакого любодеяния. Большая часть народу пропустила мои слова мимо ушей, и я понял, что следующие три месяца покой мне будет только сниться. Хорошо хоть казармы здесь были вовсе не казармами, а гостиницей с вип-номерами (гостиная, спальня и каморка-умывалка с горшком) и жили курсанты по одному – как же, сынки очень богатых, именитых и влиятельных господ. Разве можно селить их в одну комнату? Да еще вдвоем!

В общем, я Маришу поселил в гостиную (криков было – пипец, мол, женщины ординарцами быть не могут и бла-бла-бла, но орал не ректор, так что я эти вопли нагло проигнорировал), а сам разместился в спальне. Стратегически верное решение, потому что все мои поклонники были вынуждены проводить переговоры сначала с ней и только потом со мной. Я оставил ее отбиваться от назойливых кавалеров, сбежал из номера через окно на улицу (благо второй этаж и лепнина рядом вертикально вниз идет такая загогулистая, что я по ней, как по лестнице) и отправился на рекогносцировку, которая явила мне немало печальнейших на свете открытий.

Начал я с расписания занятий всех трех курсов, которое нашел в кабинете ректора, куда залез без разрешения. А как по-другому реальную оперативную информацию получать? Не из уст же учащихся! Я изучил документ с превеликим тщанием и страшно в нем разочаровался. Если бы я разрешил воспоминаниям пиклюка заполонить мой мозг, то гораздо раньше узнал бы о том, что большую часть времени курсанты Военной Академии занимались чем угодно, только не военным делом.

Танцы, придворный этикет, маговедение, политес, художественная литература, рисование (ладно бы черчение, но рисование!), стихосложение… Какой только ерунды им не преподавали. Етить-колотить! Институт благородных девиц, а не военное заведение! Из полезного я обнаружил лишь верховую езду, математику, фортификацию, картографию и фехтование. Где тактика? Стратегия ведения боевых действий? Материально-техническое обеспечение? Эксплуатация вооружения? Да хотя бы любимые всеми основы народоуправления! Ничего. Ноль. Дырка от бублика. На хрена я сюда приперся? И какого хрена отсюда сбежал пиклюк?

Я приоткрыл завесу над воспоминаниями княжича и едва не выругался вслух. Этот… этот… это похотливое растение мозги не включало в принципе: ело, спало, трахалось и искало подходящего мужа, который будет содержать его до конца времен. Когда кончились те, с кем можно затейливо потрахаться, а муж (богатый, красивый и родовитый) не нашелся (восемь предложений руки и сердца от молодежи не в счет), пиклюк заскучал и сбежал из Академии в первый раз. Надо сказать, что сбежал он очень (с его точки зрения) удачно, потому что практически сразу напоролся на кортеж Его Величества с женой и сопровождающего их мага Велимира.

Король намеки пиклюка заметил, но вынужденно проигнорировал, а Велимир, чтоб его, от вишенки в самом соку не отказался и позвал юного засранца с собой во дворец, где тот на старого извращенца практически забил (Велимир оказался на редкость скупым товарищем, а жить и кутить княжич привык на широкую ногу) и пустился во все тяжкие, обдирая любовников, как липку. Князь Милош о побеге сына, как и о его не слишком хорошей репутации, узнал довольно быстро, позориться не захотел и в принудительном порядке в Академию вернул, предупредив, что мужа он получит не по собственному желанию, а по воле доведенного до белого каления родителя.

Дальше я смотреть идиотское кино отказался и воспоминания долбоеба на железный засов закрыл. К черту! Более бесполезного существа я в жизни не встречал, и если он умер в пустыне вместо меня, туда ему и дорога. А мне светила дорога в безоблачное пидаристическое будущее на краю этого мира в замке лорда Церберуса. Тьфу! Я сосредоточился на настоящем. У меня в запасе три месяца на то, чтобы выжать из этого нелепого заведения максимум полезного и решить, что делать дальше. Если бы не моя эксклюзивная внешность, все в моей новой жизни было бы куда как проще. С моими-то знаниями и умениями!

Увы, старый хрыч из пустыни постарался на славу – замаскироваться не получилось (я как разведчик первым делом этим вопросом озаботился, пути отступления, если ехать к Церберусу передумаю, отрабатывая). Волосы становились лиловыми через полчаса после окрашивания любыми, самыми зверскими способами. Мариша эксперименты не одобряла, но и один на один с красящими веществами не оставляла – боялась, что я лысым останусь (я и на это был согласен, но после сбривания волосы отрастали до плеч за два дня). Белоснежная, почти прозрачная кожа не желала менять цвет даже после шести часов лежания на пляже под палящим солнцем, ну, а огненные глаза… О них и говорить нечего. Они Маришины очки, которые я один раз на нос нацепил ради прикола, вмиг расплавили, так что ни о каких даже теоретических линзах и речи быть не могло.

Помятуя о Велимире, я обратился к местным магам-на-все-руки-умельцам, мол, смеха ради, морок на меня накиньте. Фиг вам. Дольше часа ни один не продержался. Как тут сбежишь? Да и вечно под заклятием не походишь – они силы из тела выкачивали будь здоров, даже если не на тебя вешались, а на артефакты вроде серег, цепочек или колец. Оставались проверенные веками парики и чужие одежды. Однако и здесь меня ждала подстава, потому что в этом мире волосы были священным табу – на них большая часть лечебных (ну и, понятное дело, антилечебных) магических ритуалов строилось, а с одеждой… Толку от нее не было никакого – я был слишком яркой и маленькой птицей, чтобы пролететь куда-либо незамеченным даже в дерюге юродивого.

В общем, с идеей сбежать и жить в свое удовольствие по своим правилам, если вдруг чего, мне пришлось распрощаться еще до отъезда в Академию. Я расстроился, но не очень – собственный замок в горах на пару с охотничьими угодьями и дикими склонами манил, отодвигая будущего мужа и его сексуальные домогательства на второй план. По ходу дела разберемся. Разберемся… да.

Я вспомнил выпавший из моей слабой ручонки двуручник, вернулся в настоящее и отправился на поиски учителя по фехтованию, который стал следующим моим жестоким разочарованием, потому что преподавал он только дуэльное фехтование – помесь нашей спортивной шпаги с артфехом. И на хрена оно мне? С разбойниками, зверьем и пограничными лордами в рапирные игры не поиграешь. Только в красивую позу встал – а они тебе херак по затылку дрыном березовым – и привет.