Текст книги "Just got broken (СИ)"
Автор книги: Vi_Stormborn
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Ветер принес мне твой голос, зовущий меня, я уловил его звучание.
Просто чувствуй.
Просто живи, Маринетт.
Её расслабленный раскаленный выдох обжигает кожу его щеки.
И он скользит языком по её небу.
Такому горячему, влажному.
Вызывая её тихий всхлип.
Боже-как-начать-снова-дышать.
Она попросту терялась от этого.
От того, что он делал с ней.
– Адри… ан, – прямо в губы.
Возрождая.
Собирая по кусочкам.
Такую поломанную.
Склеивал воедино все осколки.
«… я хочу, чтобы оно было нашим…»
И её пальцы сами собой скользят по его спине.
Задевают выступающие лопатки.
Плывут вдоль позвоночника, останавливаясь на пояснице.
«… сейчас…»
I am lost
Я потерялся
Непослушные похолодевшие подушечки больших пальцев подцепляют его белую футболку.
Тянут вверх.
Адриан с влажным звуком прерывает на мгновение поцелуй.
Выгибает спину, вытягивает руки.
Стаскивает футболку, откидывая её в сторону.
Припадает губами к её шее.
Покрывает её цепочкой коротких поцелуев.
Спускается к ключице.
Вдыхает её запах.
Пропитываясь им полностью.
И проводит кончиком языка вдоль линии ключицы.
– Твою мать, – рвано выдыхает Маринетт, запрокидывая голову вверх и закрывая глаза.
Она с силой сводит колени вместе, чувствуя какое-то новое, неподвластное ей ощущение.
Тянущее, огненное.
Заставляющее её больно прикусить нижнюю губу.
И выдохнуть из легких первый настоящий стон.
Адриан чувствует, как тесно становится в брюках.
Он сжимает зубы.
Продержаться. Не облажаться.
Девочка-моя-я-так-тебя-хочу.
Агрест поддевает уголок полотенца и тянет его на себя.
– Можно?
Хрипло.
Почти слетая с катушек от желания.
Вопрос истинного джентльмена.
Она кивает.
Нужно.
Сама медленно распахивает полотенце, закусывая губы.
Закрывает глаза, когда понимает, что он смотрит.
Восхищенно.
Сглатывая снова и снова.
Ощущая гул в ушах.
I am lost, in our rainbow, now our rainbow has gone,
Я потерялся в нашей радуге, теперь наша радуга исчезла.
Он наклоняется к ней и проводит кончиком языка от ключицы вниз.
До пупка. Оставляя влажную дорожку.
Боги. Такая восхитительная.
Маринетт комкает в пальцах простынь, закусывая губы.
Пытаясь сдерживаться.
Но выходило плохо.
И пульсация внизу живота была тому подтверждением.
Боги.
Адриан не понимал. Нет.
Не мог понять одного.
Как раньше он жил без неё?
Черт возьми.
Всё это время… Как?
Он снова наклоняется к ней, ловит губами новый рваный выдох.
Спускается ниже, осторожно проводит рукой по её бедру.
Маринетт уже не так сильно стискивает их вместе, когда чувствует его мягкие движения.
И чуть разводит их в стороны, позволяя ему скользнуть пальцами по внутренней стороне бедра.
Она чуть вздрагивает, сильнее прижимаясь к нему.
Агрест медленно скользит по бедру выше.
Буквально задыхается, когда касается её разгоряченной плоти, заставляя Маринетт выгнуть спину от его движения.
– Ты такая, – выдыхает он, сглатывая. – Такая мокрая…
– Тшш, – мотает она головой, потянувшись к ремню на его брюках и с легкостью расправившись с ним.
Её губы на мгновение жадно втягивают кожу на его ключице, чтобы заглушить рвущийся наружу полустон.
– Не говори, – шепотом просит она. – Не порти момент…
И в следующую секунду она, словно опьяненная всем этим до крайности, обхватывает ногами его спину.
Крепко-крепко.
Притягивая к себе.
Позволяя ему снова терзать свои губы.
Сминать их.
Втягивать в себя.
И больше не было вопросов.
Глаза в глаза.
Пожалуйста-будь-здесь
I am lost, in our rainbow, now our rainbow has gone,
Я потерялся в нашей радуге, теперь наша радуга исчезла.
Она замирает.
Адриан рвано дышит, едва находит в себе силы, чтобы продержаться ещё какое-то время.
Чуть вскинутые брови: «Ты готова?»
Два раза моргнула: «Да»
– Так сильно люблю тебя, Маринетт Дюпэн-Чэн.
Расширенные от слов глаза.
Цепко сжимающие его кожу пальцы.
И он резко толкается бедрами вперед.
Взрываясь.
Распадаясь. На атомы, молекулы.
I am lost
Я потерялся.
Зажигая в легких печи.
Лишаясь воздуха.
Она распахивает губы, громко выдыхая.
Сильнее обхватывает его спину ногами, вжимая голову в плечи и прижимая его к себе.
Потерпи-малышка-всё-будет-хорошо.
Пара секунд без движения.
А время будто остановилось.
Он замер.
– Маринетт… – не своим от волнения голосом.
Она мотает головой.
Смотрит на него. Улыбается, кусая губы.
В глазах стоят слезы, но…
Она осторожно выдохнула.
Несколько раз кивнула.
– Люблю тебя, – часто заморгав, прошептала она, зарываясь пальцами в его волосы.
Касается его губ.
Зажмуривает глаза до настоящих искр.
И сама насаживается, притягивая его ближе.
Почти уничтожая остатки его самоконтроля.
Он толкается бедрами снова. Следит за тем, чтобы и она получила от этого удовольствие.
Она закрыла глаза, откидывая голову назад.
Адриан толкается снова. Начинает набирать темп.
Увеличивая скорость.
В неё – чуть резче и грубее, обратно – медленнее и нежнее.
Маринетт постепенно расслабляется.
Распахивает губы, и из её грудной клетки вырывается стон.
И это почти добивает его.
Девочка-моя-твою-мать-как-ты-прекрасна.
Он проводит языком по коже на её шее, а затем втягивает её в себя.
И Маринетт уже почти хнычет.
Комкает в пальцах правой руки простынь и выгибается так, что спина поднимается вверх.
Почти извивается, ловит губами его раскаленное дыхание.
Постепенно начинает подмахивать бедрами и понимает, что уже не в силах сдерживать стоны.
– Адриан, – не своим голосом.
Другим.
Шепот, хрип.
Опьяненное желанием сознание.
Никто так не умеет произносить его имя.
Только она.
И это её «Адриан» сметает остатки самоконтроля.
В голове постепенно встает гул, движения становятся все более резкими.
Дыхание настолько тяжелое и рваное, что начала болеть грудная клетка.
И Маринетт вдруг резко выдыхает, сильно стискивая ногами его талию.
Замирает, распахивая губы. Зажмуриваясь.
Сильно сжимая пальцами его плечи.
И это становится последней каплей. Он толкается последний раз, чувствуя, как низ живота сводит от жгучих ощущений.
Полоса резкой дрожи прокатывается волной от седьмого позвонка по спине и утопает в ямочках на пояснице.
И его нет. Черт, нет его больше. Нет её.
Есть они.
Одно целое. Единое, нерушимое.
Маринетт понадобилось время, чтобы понять, что произошло.
Ведь она всегда считала Адриана чем-то божественным и прекрасным.
Чем-то недосягаемым и далеким.
Но сейчас, когда он тихо спал на соседней подушке, раскинув в стороны руки, она больше так не думала.
Потому что это был её Адриан Агрест.
Её. Во всех смыслах.
========== 13. Лгунья ==========
Бражник любил тишину.
Одинокую, легкую.
Нарушаемую только хлопаньем светлых крыльев бабочек, что периодически взмывали ввысь, кружась друг с другом в незаурядном танце.
В такие моменты он иногда забывал, кто он.
Забывал о главной цели своей жизни.
Обо всем.
И любые колебания этой тишины чуткий слух Деймоса улавливал сразу.
– Пожалуй, есть только одна причина, почему ты решила вернуться сюда по собственной воле.
У круглой двери дальней стены послышалось сдавленное хмыканье.
Эрис чуть вскинула брови, скрещивая руки на груди.
Даже поражаясь тому, как хорошо со временем сохранилось его орлиное зрение и изумительный слух.
– На улицах всего Парижа временная тишина, значит – союзница уже у тебя под каблуком.
ЛжеБаг растянула губы в улыбке.
Умные мужчины всегда были в её вкусе.
Да чего греха таить: Деймос по жизни был единственным, кто привлекал её во всех аспектах.
– Ммм…
Эрис покрутила головой, разминая шею, и направилась в его сторону, медленно переступая ногами по холодному каменному полу.
– Она совсем ребенок, – протянула Эрис. – Ребенок с ярой манией убийств и разрушения. Капсула её тела здорово эмоционально поработала, чтобы её такой сделать.
Бражник тихо усмехнулся.
Он наблюдал за Хлоей Буржуа долгое время.
Отравлял её тело и разум акумой, но она одна из прочих её жертв смогла впитать в себя злобу, содержащуюся в ней.
Пропитаться ею.
И использовать на свой лад.
В тот момент Бражник впервые увидел такую прогнившую душу в столь юном возрасте за всю свою многолетнюю жизнь.
– Но она так скучна и заурядна, – почти пожаловалась Эрис, скривив губы. – Таких только в пешки, хотя я обещала ей, что она станет Королевой вместе со мной. Но это только обещание. Такое же пустое, как и её сущность внутри.
– И к чему ты мне это рассказываешь? – лениво отозвался Деймос, не оборачиваясь к ней.
– Несмотря на всё это, – чуть прервала его Лжебаг, – она сильна. И мы теперь «подружки».
Бражник впервые за всё время разговора повернулся к ней лицом.
Поймал в тусклом освещении комнаты её пронзительно черные глазницы и без тени смущения заглянул прямо в них.
– Союзница. Подружка. Список растет, – заметил Деймос, качнув головой чуть в сторону. – Я знаю, зачем ты здесь. Но ни в том, ни в другом с твоей стороны я не заинтересован.
Он уже собрался было повернуться обратно, давая понять, что разговор окончен.
Но Эрис в считанные доли секунды, точно электричество по проводам, пятном подлетела к нему и растянула губы в улыбке.
– Как жаль, – наигранно надула она губы. – Ведь за этим… Я и пришла к тебе.
Бражник поймал себя на мысли, что следил за тем, как шевелились её губы.
Четко проговаривая слова.
Без единой запинки.
Превосходная дикция.
Даже пару раз между зубами мелькнул влажный кончик её языка.
Бражник против воли сглотнул.
Это не ускользнуло от внимательной Эрис.
На крючке.
Никогда не умел сопротивляться.
– Видишь ли, я выбрала не совсем правильную тактику, когда решила убрать с поля пешку с именем Дюпэн-Чэн, – словно раскаиваясь в своих грехах, невинным голосом начала она. – Котик слишком сильно с ней связан. Это погубило бы всё веселье…
Эрис хотела было продолжить говорить, но вдруг мысли словно хирургическим ножом кольнуло.
Её брови чуть сдвинулись от неприятных ощущений, а в голове фиолетовой картинкой вспыхнул образ того, как словно бы она поднимается снизу в комнату к этой девчонке.
Точнее, к капсуле её тела.
Почему-то прикрывая глаза ладонью, словно козырьком.
И, когда в следующем кадре вспышек, рука была убрана, Эрис почувствовала прилив жара.
Она сглотнула.
Вспоминая.
Черт, вспоминая, что, поставив метку, она получает и чувства Котика, если вовремя не перекрывает доступ к своим мыслям.
А сейчас она забыла.
Но отчего-то ей не хотелось перекрывать этот канал.
Любопытство брало верх.
– Погубило бы веселье? – возвращая её в реальность, проговорил Деймос.
– Да, – тут же ответила она, за мгновение взяв себя в руки. – Если бы я добавила на три капли эфира больше, то девчонка бы не проснулась.
Она пожала плечами так, словно это было в порядке вещей.
Хотя так оно и было.
Какими только способами не изощрялись они убивать этих букашек людей в свое время.
Ах, времена.
Крики в камерах, настоящие пытки.
Услада для ушей.
Эрис усмехнулась.
– Игре бы пришел конец, – подытожила она, вскинув бровки домиком. – Он бы не смог без неё… Не-ет.
Она покачала головой из стороны в сторону.
Как вдруг в мыслях снова вспыхнула картинка.
Она словно идет в сторону какой-то лесенки.
На плече кто-то хохочет.
Она словно сама ощущает чьи-то несильные удары по своей спине.
– Это называется «чувствовать», Эрис. Любить. Ты уже и забыла, как это было, верно?
Бражник почти поддался воспоминаниям, но вовремя успел нажать на тормоз.
Он смотрел на неё.
И видел в ней ту самую Эрис.
Которую он любил.
По-своему, разумеется.
Немного больной любовью, нездоровой привязанностью.
Но лишь однажды.
Она была для него всем.
Но он не знал – никогда даже не догадывался, – что Эрис держала его возле себя из личных целей.
Ведь «Эрис» с греческого всегда переводилось как борьба.
За власть. За деньги.
За земли. За величие.
За любовь? Нет. Никогда она не боролась за их любовь.
За страсть – да. За похоть – да.
А за их любовь боролся только он.
«Деймос» – страх в переводе с греческого.
И он действительно был его олицетворением. Всегда был.
Но с её появлением в его жизни, Деймос стал впервые испытывать свой собственный страх.
Один. Единственный.
Потерять Эрис.
Это стало его изъяном. Его слабой точкой.
Ахиллесовой пятой.
Страх, которое испытывает само воплощение Страха.
Какая дьявольская насмешка судьбы, черт возьми.
– Я не забыла об этом, – чуть тише продолжила она, глядя на него. – Я почти забыла те слова, которые ты говорил мне каждый раз, как мы просыпались в одной постели замка в Афинах и рука об руку шли вместе, чтобы сесть на трон…
Манипуляция.
Шепот.
Касание рук.
Мнимая любовь в глазах.
Эрис умела играть с ним.
Так, как никто никогда не умел.
Она была его маленькой хозяйкой.
Говорила: служи. Деймос служил.
Заставляла: убей. Деймос убивал.
Приказывала: люби. Деймос любил.
Велела: умри. Деймос умирал.
И так было всегда.
Пара рычагов – и всё будет в её руках.
Давай, Эрис.
Ты же знаешь, что долго сопротивляться он не умеет.
Никогда не умел.
– … Если ты чего-то хочешь, то добивайся этого любыми способами.
Деймос позволил себе слабую улыбку.
Боже-как-ты-хороша.
Он провел костяшкой указательного пальца левой руки по её скуле, медленно выдыхая.
Любимая-ты-помнишь.
Эрис чуть вздрогнула от этого прикосновения.
Маленькие искорки заплясали под кожей.
Она облизнула губы.
И в мыслях вспыхнула новая фиолетовая картинка.
Лежащая под ней брюнетка выгибается, прогибая поясницу.
Её губы распахиваются, а Эрис – гонимая мыслями Агреста – словно сама проводит языком по её шее.
В ушах отбойным молотком раздаются удары рваного гулкого дыхания.
Эрис закусывает нижнюю губу, продолжая наблюдать.
Не отключая сознание от мыслей Агреста.
И парень касается её губ своими.
Чувства Адриана волной прокатываются по телу Эрис, заставляя её резко выдохнуть от неожиданности и против воли свести колени вместе, закусывая сильнее губу.
Деймос замечает изменения её состояния и сухо сглатывает.
Берет себя в руки.
Не-расслабляться-не-поддаваться-ей.
– И чего же ты хочешь?..
Эрис невидящим взглядом уставилась на каменный пол.
Чуть приоткрыла рот.
– Эрис?..
Резко поднятые вверх глаза.
Выдох. И быстрый вдох.
Два шага к нему.
Тонкие пальцы, затянутые в красный латекс, скользят по его пиджаку, сжимают лацканы и дергают на себя.
Наклон головы, распахнутые черные омуты почти полыхают алым.
И она с силой прижимается своими губами к его губам.
Картинки в сознании дразнят.
Фиолетовый цвет изображений от ярого желания становится почти рубиновым.
Деймос поддается её напору.
Перенимает инициативу, притягивает её к себе, заставляя прогнуться в пояснице.
Исследует руками молодое тело бывшей спасительницы Парижа.
Задыхается от желания почувствовать его.
Полностью.
Проводит пальцами вдоль позвонка, сжимает хрупкие тазовые косточки, спускается к бедрам.
Углубляя поцелуй.
Стараясь добраться до её чертовой души. До дна.
Глубокого. Горячего.
Как-же-долго-я-ждал.
Слушая её поверхностное дыхание.
Неудачные попытки схватить ещё воздуха губами.
Эрис почти лишается рассудка.
Кадры в мыслях уже почти горят.
Низ живота сводит. Скорость толчков в сознании учащается.
Агрест, думай потише!
Эрис едва находит в себе силы, чтобы отключить в сознании канал связи с ним.
Щелчок.
И она отрывается от Деймоса, жадно хватая губами воздух.
Распахивает глаза, почти теряет равновесие.
Но быстро приходит в норму.
Встает напротив него так, словно всё так и было задумано.
Деймос тоже не из слабых. Пара секунд – и мысли в порядке.
– Меня? – немного холодно усмехается он. – Это то, чего ты так сильно хочешь?
Не станет же она говорить ему, что только что поддалась эмоциям и чувствам Котика.
Который, к слову, понятно, чем занят в данное время.
С этой серой мышью.
Брр. Эрис немного передернуло.
Но у Агреста к ней слишком сильные чувства.
Даже Эрис едва с ними справилась. Ментально-то едва справилась.
– Нет, – покачала она головой, замечая разочарование в его глазах от этого ответа. – Мне нужно кое-что другое. И мне нужна помощь, чтобы это получить.
Руки Бражника выпускают её из объятий и опускаются вниз.
Он делает небольшой шаг назад.
Снова играет с ним. Чертовка.
По своим гребанным правилам.
Нечестно.
Деймос смыкает челюсти.
Черт возьми, как ей удается так на него действовать.
Как?!
– А с чего ты вдруг решила, что я помогу тебе? – вывела. Твою мать. Просто. Вывела.
Эрис видела, как изменилось его лицо.
Она видела, как гаснет в его глазах та нездоровая любовь.
Медленно, точно костер в дождливую погоду.
Времени мало.
Давай, Эрис. Теперь козыри.
– Потому что, к счастью для тебя, я помню ещё одно твоё правило: услуга за услугу.
Ловкая рука ЛжеБаг в согнутом локте поднялась на уровень их глаз.
Эрис усмехнулась, растягивая губы в улыбке, и раскрыла кулак.
Бражник стрельнул туда глазами и…
Почти потерял дар речи, широко раскрыв глаза.
– Кольцо Кота Нуара? – не веря собственным ушам, спросил он. – Но… Как?! Эрис, как, черт возьми?!
ЛжеБаг не растерялась ни на секунду и тут же вложила кольцо ему в руку, обхватывая её своими руками и на мгновение прикасаясь губами к его пальцам.
– Он слишком увлечен своей девчонкой. Совсем ничего не замечает. Я забрала кольцо еще в тот день, когда поставила ему на крыше метку на шее.
Бражник хищно улыбнулся, понимая, что именно только что получил.
Власть.
Возможность создавать страх и сеять хаос, как раньше.
Да ещё и с Эрис. Любовью его бессмертной жизни.
И сейчас он больше не сомневался в том, что его пешка совершила правильный ход.
– В таком случае, скажи мне, – едва сдерживая рвущийся наружу смех победы, задал он ей вопрос. – В чем ты нуждаешься, Эрис?
Да. Десять из десяти.
Браво, Эрис.
Ты делаешь успехи.
Подчинила так быстро.
Ох, черт. В этом мире он стал таким мягкотелым.
Хватай, детка.
– То, чего я всегда желала, – удовлетворенно выдохнула она. – Рабов.
Деймос кивнул. Знал, что она попросит.
– Которые превосходят не качеством, а количеством. Рабов, которые перегрызут друг другу глотки, если я пожелаю. Которые отправятся в Ад, если я прикажу. Армию зомбированных людишек, кукловодом которых буду я.
Деймос был очарован. Сражен.
Полностью.
Своей продуманностью, умением быть на два шага впереди и безграничным желанием творить хаос она снова покорила его сердце.
В его руках было то, за чем он так долго гонялся.
Пальцы правой руки немного жгло железное кольцо.
Все его планы были исполнены. Осталась только реализация последнего из них.
Поэтому в своих акумах он больше не нуждался.
И, раз она просит, он отдаст ей их.
Всех до единой.
Чтобы она получила всё. Его Эрис.
Его прекрасная Эрис.
Бражник расставил ноги на ширине плеч, вытянул перед собой руки ладонями вперед.
Развел в сторону пальцы.
Эрис отступила на два шага в сторону.
Деймос что-то прошептал, и все светлые бабочки разом взмыли вверх.
Каждая из них вылезла из уголков темной комнаты, вливаясь в закручивающийся поток черного смерча посередине.
Пара секунд, тихий хлопок.
И комната словно стала в разы темнее.
Сотни приготовленных к бою лаково-черных акум с фиолетовыми полосами запорхали по комнате, ожидая действий.
– Теперь они твои, – опьяненный ею, прошептал он. – Они теперь слушаются только тебя, любовь моя.
Эрис пропустила последние два слова мимо ушей.
Всегда так делала.
Отличная защитная реакция на обыденные заурядные чувства людишек.
Теперь пора заканчивать.
Эрис, ты своего добилась. Давай, коронный.
Твой последний выход.
Игра твоя была потрясающей. Зрители замерли в ожидании, кусают локти, забывают моргать и дышать.
Дерзай.
– Знаешь, мы могли бы править и этим миром, как и тысячи лет назад. Вместе.
– Да, – блаженно согласился он, – могли бы… Я готов пойти за тобой, куда угодно. Сделать всё, что ты хочешь… Я…
– Но я не заинтересована в этом, – растянула губы в улыбке Эрис. – Теперь всё готово, – словно обращаясь к кому-то другому, проговорила она. – А ты, – теперь она повернулась к Деймосу. – Ты мне больше не нужен.
Стройная рука метнулась к кобуре на лодыжке и тут же взметнулась вверх.
Прозвучал щелчок снятия предохранителя.
– Что? – словно не поверил Бражник, всё ещё как-то нелепо продолжая улыбаться. – Что ты…
Глаза метнулись на её ноги.
Действительно.
На правой лодыжке была кобура для оружия.
Нет, не может этого быть.
– Эрис, ты…
– Прощай, любовь моя.
Она даже не моргнула, когда темную комнату словно ножом полоснул громкий звук выстрела.
Бабочки разом вспорхнули вверх, начиная метаться, но Эрис силой мысли приказала им опуститься вниз.
И выводок из тысяч акум покорно подчинился воле хозяйки.
Бражник замер.
Уставился на неё так, словно по-прежнему не верил.
Он на мгновение опустил голову вниз и приложил пальцы к груди.
Темные перчатки окрасились багровыми пятнами.
– Эрис…
Колени его безвольно подогнулись, где-то в сознании обрушились крошевом все надежды.
Он безвольно повалился на пол.
В груди что-то ломит, щемит.
Тоска? Нет.
Отчаяние.
И пуля здесь совсем не при чем.
В глазах бежит рябящая чернота, словно пленка старого черно-белого кино.
Во рту появляется металлический привкус.
Он хрипит, рука скребет по полу, тянется к идущей навстречу Эрис.
Она присаживается рядом с ним на колени.
– Человеческая оболочка, – шепчет она. – Неразумно. Очень неразумно.
А громче говорить всё равно не может.
И разрывается что-то.
Понять только не может… Что?
Где-то там, глубоко внутри.
Что за чушь?!
Что это? Я же всё делала правильно.
Как и хотела.
– Ты любила?.. – хрипит. Вырывается багровая змейка из уголка приоткрытого рта. – Ты любила меня?..
Молчит.
Сжимает губы, ответить не может.
Сглатывает что-то колючее в горле.
Першит.
– Отвечай… Не смей молчать…
– Нет, – а голос дрогнул.
Дрогнул так, что сама поразилась.
Не любила. Никогда.
Только балласт. Никогда.
– Лгунья, – почти шепот. Глаза приоткрыты.
Нахмурился, дернулся. Словно воткнули что-то прямо в спину.
Нож предательства, черт возьми.
Деймос, а чего же ты ждал?
Чего ты ждал, мать твою?!
Выдохнул остатки воздуха из легких.
И замер. Зрачки как-то сильно расширились.
Тонкие губы сжались, словно её поцелуй навеки пытаясь с собой забрать.
«Лгунья»
И Эрис почему-то дрожит.
Оружие отбрасывает в сторону.
На каменный пол. С грохотом.
Бабочки снова взмывают вверх.
Хлопают крыльями, точно овации.
Да, твой спектакль. Конечно же, Эрис.
Ты же хотела играть – получай.
Вот твой занавес, вот и аплодисменты.
Ты так и хотела?
– Нет, – дрожащие пальцы касаются холодной щеки.
Да.
Отрицай, сколько хочешь.
И да, вот, держи. Ты хотела отмщения, власти, борьбы?
Без проблем. Но возьми ещё это.
Чувства. Это тебе будет бонус.
А знаешь, почему так всё вышло?
Верно.
Это всё потому, что ты лгунья.
========== 14. Шах ==========
Адриан никогда раньше не чувствовал себя так легко.
Возможно, чтобы достигнуть этого состояния, нужно пережить чертовую тучу проблем.
Но это уже было не так важно, потому что…
Он парил.
Метафорически, разумеется.
Улыбаясь от уха до уха.
Лежа в одной и той же позе.
Так, что рука, на которой она устроилась головой, уже давно затекла.
Да и ноги тоже, чего уж скрывать?
Но он всё равно лежал.
Лежал, блин, и не шевелился.
Потому что до ужаса не хотел, чтобы она проснулась.
Хотел смотреть, как она спит.
Как трепещут её густые ресницы.
Как колышется темная прядь волос, упавшая на глаза.
Как она чуть морщит нос прямо во сне.
Жмется к нему от этого, словно пытается спастись от кошмаров.
Кладет руку ему на грудь.
И, когда подушечки её пальцев начинают слегка подпрыгивать от бешеного биения его сердца, она успокаивается.
Морщина между бровей расправляется, черты лица снова расслаблены.
Чувствует защиту.
А он смотрит.
Смотрит, блин, и не может даже по-человечески вдохнуть.
Задыхаясь от этого.
От неё.
От того, что между ними происходит.
Так, что хочется кричать.
Срывая голос.
Раздирая ко всем чертям глотку.
Так, чтобы все слышали.
Так, чтобы все поняли.
– Сколько времени?
Чуть слышно бубнит.
Уткнувшись носом ему в плечо.
Обдавая его кожу теплым выдохом сказанных слов.
Адриан улыбается.
– Четверть девятого, – бросив взгляд на часы, тихо отвечает он.
Маринетт разочарованно выдыхает, всё ещё не открывая глаз.
– Не хочу возвращаться туда, – негромко говорит она, хмуря брови.
– А я не хочу даже вылезать из-под одеяла, – пытается пошутить Адриан, чтобы разрядить обстановку.
И это срабатывает.
Не сразу, но на её лице мелькает улыбка.
Она открывает один глаз и лукаво смотрит на него.
Переваривая.
И вспоминая все события прошлой ночи.
Щеки тоже вспоминают.
И Агрест усмехается, когда замечают, как они заливаются краской.
– Как ты себя чувствуешь? – наконец пошевелив ногами, тепло спрашивает он.
Маринетт ложится на бок и обхватывает его теплый торс рукой.
Притягиваясь ближе.
Укладываясь головой на его грудь.
Открывая глаза и поглаживая пальцами светлую кожу.
– Как будто обнимаю зефирку, – почему-то отвечает она, даже не раздумывая.
И вдруг начинает смеяться.
Заливисто.
Открыто и искренне.
Так, что Адриан тоже подхватывает её смех, закрывая лицо ладонью.
– Я даже не знаю, что на это ответить, – честно сознается он, наблюдая за тем, как её острые плечи трясутся от смеха.
Маринетт привстала на локтях и, подложив кулачок под подбородок, снова опустила голову на его грудь.
– Ты теплый, – всё ещё улыбалась, объяснила она, разглядывая черты её лица. – И мягкий.
– Надо записаться в тренажерный зал, – наигранно расстроился он, похлопав себе по животу ладонью.
Брюнетка снова улыбается.
– Ты такой болван, – смешливо качает она головой, обхватывая его лицо ладонями.
Склонив голову, трепетно прикасается к его губам, прикрывая глаза.
Забывая набрать в легкие воздуха.
И не нужно.
У них одно дыхание на двоих.
Адриан проводит рукой по её плечу, скользит пальцами по лопаткам и проводит ими вдоль её позвоночника.
Маринетт чуть извивается от этого движения и усмехается прямо в поцелуй.
– Да ладно? – не верит собственным догадкам Адриан, прерывая поцелуй. – Ты щекотки боишься?
Дюпэн-Чэн усмехнулась, покачав головой, и, пропустив между пальцами волосы, чтобы убрать их назад, садится на кровати.
Запахнув на себе полотенце под пристальным и лукавым взглядом блондина, Маринетт приготовилась спускаться с лестницы вниз.
– У каждого из нас есть маленькие секреты, – заметила она, игриво вскидывая брови.
Адриан широко улыбнулся и, запустив пальцы в волосы, откинулся на подушку, закрывая глаза.
Как-то всё слишком хорошо.
Слишком-слишком.
Не бывает так.
Что-то вот-вот грянет.
Внезапно.
Так, что вышибет из легких весь воздух.
Ударит со всей силы по ребрам, выбивая дух.
Потому что в его жизни иначе не бывает.
Ведь он собственноручно однажды надел на палец кольцо.
Привязывая к себе не только обязанности, буквально затянув удавку на шее, но и хватая под свою ответственность этого маленького, прожорливого…
– Адриан, – позвала его снизу Маринетт, натянув футболку и застегнув пуговку на штанах. – Всё время забывала спросить: а как выглядит твой квами? Это что-то вроде маленького котика?
Девушка смеется, не подозревая о том, что сейчас творится с Агрестом.
Расчесывает волосы, приготавливаясь к тому, чтобы снова заплести два хвоста.
А Адриан замер.
Просто замер.
Сел на постели, расширив глаза, и пытался понять.
Пытался-мать-твою-понять.
Где. Плагг.
Всё этого время…
Всё это чертово время он ни разу даже о нем не вспомнил.
Даже не заметил отсутствия.
Мысли так сильно были забиты проблемами с ЛжеБаг, Ло, Бражником и той опасностью, которая повисла над миром, что он даже не обратил внимания.
– Адриан?
Маринетт замечает слишком долгое молчание блондина и чуть хмурится, снова пропуская между пальцами волосы.
Оборачивается назад, смотрит в сторону постели, теребит в руках расческу.
Подозревает.
Проблему. Ту самую.
Ту, что висела над ними точно грозовое облако, что в любой момент готово было разразиться проливным дождем.
Агрест непослушными пальцами натягивает на ноги штаны.
Почти не дышит.
Слышит только бешеный стук собственного сердца.
– Адриан?
Маринетт уже не на шутку волнуется, когда его ноги свешиваются с постели, после чего он прыгает вниз и тут же застегивает пуговицу на брюках.
Хватает белую футболку.
Натягивает на руки, просовывает голову.
Взлохмачивает пальцами волосы и просто садится на пол, опуская локти на разведенные в стороны колени.
– Что-то случилось?
Чуть слышно.
Боится ответа «да».
Хочет, чтобы он сказал: «Нет, всё в порядке. Просто забыл, куда положил свой мобильник.»
Но она знает этот взгляд.
«Нет, не всё в порядке.»
Опустошенный.
Буквально убитый.
Так он смотрел на неё в тот день, когда впервые навестил в больнице Святой Марии.
Адриан знал.
Знал же, блять, что так просто не бывает в жизни.
Вот тебе, пожалуйста.
На, держи.
Из-за своей недальновидности, ты не смог даже заметить пропажи Плагга.
Браво, Агрест.
Аплодисменты в студию.
И кто ты после этого?
– Мой квами, – нервно выдыхает Адриан, скрещивая руки в замок. – Он… Ох, черт.
Блондин опускает голову вниз, замком скрещивая пальцы на шее.
Маринетт отложила расческу на столик, нервно выдохнув.
Заправила за уши волосы и взволнованно присела на колени рядом с Адрианом.
– Адриан, – позвала она его, опустив руку на плечо. – Расскажи мне. Расскажи обо всем. Нет ничего такого, с чем бы мы не справились вместе, помнишь? Ты сам мне так сказал.
По железному карнизу с новой силой забарабанили дождевые капли.
Маринетт вздрогнула от этого звука.
Будем честны: она всего стала пугаться.
Каждого шороха, прикосновения.
Сломалась девочка.
Просто сломалась.
И это она ещё не рассказала Адриану, что по-прежнему…
Каждую-мать-её-ночь
… стоит ей закрыть глаза – она видит снова.
Снова и снова.
День, когда это происходит.
Когда её рука соскальзывает с железной балки.
Когда над её телом нависает силуэт ЛжеБаг, подлетевший за долю секунды.
Когда её маленькое тело мчится вниз со смертоносной скоростью.
И как от удара об землю она резко просыпается в холодном поту в середине ночи.
Она не сказала.
И не скажет ему.
Наверное.
– Плагг, – после нескольких секунд молчания произносит он. – Моего квами зовут Плагг. И я не видел его, – Адриан вдруг поморщился. – С того момента, как… Ай!
Агрест с силой прижал рукой болезненно пульсирующее место на шее, с шипением втягивая воздух через плотно сжатые челюсти.
Через пару мгновений он убрал руку и чисто механически посмотрел на ладонь.
– Какого?..
– Адриан, у тебя кровь, – шокировано распахнула глаза Маринетт, подлетев к нему ближе и чуть наклонив его голову.
Рана, что тянулась до того момента царапком с сиреневым оттенком сейчас распухла и начала кровоточить.
Ни о каком заживлении не было и речи.
Создавалось впечатление, что поставили это ему пару минут назад.
– Боже, – ужаснулась Маринетт, потянувшись на столик за сухими салфетками, – да она у тебя краснеет прямо на глазах. Что за черт?
Девушка приложила салфетки к его шее, промакивая алую влагу, и снова потянулась к столику.
