Текст книги "Удачная покупка (СИ)"

Автор книги: Велли Альт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Она сделала длинную паузу. Я развесил уши. Вижу, Эде пришлось нелегко, полагаю, мне будет не легче, если отец узнает о моих предпочтениях.

– Они были очень близки, – продолжила она, – до того разговора. Он просто избил Эдю, сказав, что «выбьет из него эту дурь». Где-то полгода они с отцом его терроризировали, запирали дома, «воспитывали». Я через маму подруги помогла ему найти жильё и работу, чтобы он съехал из этого ада. Его друзья уже тогда разбежались. С тех пор он живёт отдельно, из семьи общается только со мной. Мы друг другу помогаем всегда, когда нужно. Так и живём.

Эля замолчала. Похоже, у неё с братом такое обыкновение – прекращать рассказ, когда они считают, что сказано достаточно, и требующий продолжения взгляд совершенно не помогает.

– Он добрый, – зачем-то сказал я с невыносимой нежностью в голосе.

– А? – мое замечание будто разбудило её. – Есть такое. Даже слишком добрый. Бездомных животных, всех, кого видел, в дом тащил. Батя его ругал за это постоянно и бил. А еще всех обездоленных он жалел просто до слез. Кстати, как вы познакомились?

– Ну, понимаешь, – начал рассказ я. – Он меня купил.

***

Дома я с десяток раз перечитал её послание. Я сомневался, стоит ли участвовать в такого рода интригах даже ради любви и действительно ли это во благо Эдуарду.

«Эдя связался с плохим парнем. С Серёжей он встречается уже примерно год и с тех пор:

1. Эдя потратил все свои сбережения;

2. Стал меньше работать и отказался повышать квалификацию;

3. Забросил почти все свои хобби;

4. Сам не свой.

А ещё, я видела, что Серёжа о чем-то совещался с нашим отцом. Не знаю, заговор это или нет, но у тебя есть потенциал увести Эдю у Серёжи. Возраст не помеха, поверь. А сделка выгодна нам обоим».

Почти выучив содержимое, я разорвал и выкинул салфетку.

========== Снежинки ==========

Эля нашла меня сама, в конце декабря, когда у нас начинались новогодние каникулы. Я представлял, что она появится, выскочив из-за угла с криком «сюрприз!». Но у неординарного человека, который уже три месяца как лишил меня покоя, оказалась куда более неординарная сестра. Она была гораздо изобретательнее, чем я мог вообразить.

Я возвращался домой затемно. Один, по безлюдным улицам, со школьного новогоднего праздника, который по привычке называли утренником, несмотря на то, что у старших классов он проходил вечером. Кто-то подкрался сзади, схватил меня и поволок. Я скорее удивился, чем испугался. Выронил кулёк со сладостями, почти не сопротивляясь, я посмотрел на зимнее небо. На прощание отметил, что звёзды спрятались за облака, а мои похороны могут прийтись на праздники. Будет весело.

Нападающий не спеша тащил меня, хлипкого подростка, в тёмный двор. А потом он вдруг отпустил меня, и я упал на обледеневшую тропинку, потеряв опору.

– Ты какой малохольный, – услышал я до боли знакомый женский голос. – Вот прям хватай и делай, что хочешь.

Я вскочил на ноги.

– И что ты хотела со мной сделать? – съязвил я.

– МалОй ещё такое слушать!

Что ж. Малой так малой. Мне и не хотелось, чтобы она рассказала о своих жутких фантазиях.

– А ты правда хилый, – уже серьёзно заметила она. – Уке, что-ли?

– Что ты вообще несешь? – прошипел я.

К моему облегчению, она решила замять тему:

– Ладно, пора перейти к нашему плану. И не ходил бы ты один в такое позднее время.

– А ты сама ходишь? – возразил я.

Эля помрачнела:

– Я – это я. Ты – это ты. Смекаешь?

***

Она сказала, что в делах, которые связаны с её братом, никому не может доверять. Её отец и брат – важные шишки, которые категорически запрещали ей упоминать имя Эди в их присутствии. Но общаться с ним они не могли запретить, да и не стремились контролировать из-за её врождённого свободолюбия и непоколебимой верности своим привязанностям.

А ещё она доложила, что Эдуард проницателен как тапок и о моих чувствах ничего не знает. Намекнула, что пока я – её друг.

– Если узнает, то пошлёт подальше. Он с малолетками не станет связываться. Кстати, кто твой отец?

Услышав ответ, она крепко призадумалась и обещала связаться со мной позже.

Никогда ещё я не ждал Нового года с таким трепетом. Она обещала мне, дала надежду стать ближе к человеку, которого я так внезапно полюбил и ни на минуту не забывал уже с начала октября.

И она же помогла мне переступить через мои предрассудки, следуя которым, я сам себе казался ненормальным. Можно и больше сказать – Эля вернула меня к жизни. Я ждал, когда она выйдет на связь, как и обещала, а при мысли, что она бросит меня страдать дальше, впадал в панику. Она сказала, что даст о себе знать до Нового года, и чем больше приближалась эта дата, тем сложнее мне было сохранять терпение.

А вдруг Эля оставит затею нянчиться со мной. А ещё очень интересно, какой способ связаться со мной она выберет на этот раз.

Но преследованию она предпочла самый обыкновенный звонок на мобильный. И я был счастлив, услышав знакомый голос. На календаре было тридцатое декабря.

– Как поживает мой маленький гей, которому я, считай, отдаю самое дорогое? – спросила Эля после обмена стандартными телефонными приветствиями.

– Да вот, жив, – стараясь скрыть волнение, ответил я.

– А завтра можешь быть мёртв.

– Это угроза?

– Нет, это факт, – задорно вещала она. – Сегодня жив, завтра можешь, например, под машину попасть. Кто тебя знает. Сегодня ты мне даром не сдался, завтра будешь нужен. Я интересовалась скорее твоей готовностью встретиться завтра со своей любовью.

– А?

По телефону я был невиден, но она безошибочно разглядела мое смущение.

– Не время стесняться. Завтра у нас встреча.

– Какая встреча? – я точно знал, что не готов.

– С твоей судьбой.

– В смысле?

Эля, обескураженная моей непонятливостью, замолчала. Пока она молча что-то обдумывала, я напряжённо вслушивался в тишину.

– Завтра в половине первого ты свободен?

– Свободен, – подтвердил я.

– Тогда приходи обязательно. Я тебе адрес скину сообщением. Не придёшь – я зарекусь с тобой дальше возиться. Всё! Не робей, малец.

На таком ультиматуме она бросила трубку. Что ж. Наверное, со мной по-другому нельзя.

Спустя полминуты, телефон пропищал, принимая новое сообщение. Этот адрес я помнил – уже знакомая квартира Эдуарда.

***

Я нашёл в себе силы прийти. Сказать, что я волновался – значит сильно преуменьшить. Я трясся, как осенний лист при ураганном ветре. Как я буду смотреть в глаза Эдуарду после того, что ему наговорил в прошлый раз? А что скажу? Смогу ли я вообще что-то сказать? И как он отреагирует, увидев меня на пороге своего дома? Неопределённость угнетает.

За десять минут до указанного времени я звонил в дверь его квартиры. Вот он – момент истины.

Дверь мне открыла Эля.

– Проходи, не стесняйся, – пригласила она.

Я замер, напряг слух, пытаясь уловить, что происходит в глубине жилища. И, к моему недоумению, не услышал ничего. Его безбашенная сестрёнка была одна. Почуяв подвох, я не спешил входить.

– Эдя не дома, но ты проходи, – успокоила меня она.

Зачем ей нужно было приглашать меня, если хозяина дома нет? Что она задумала?

– Не бойся, не съем. Даже над телом не надругаюсь. Только вискарем не злоупотребляй, как в прошлый раз.

И надо же было напоминать об этом. Тогда в кафе я рассказал историю знакомства с Эдуардом в мельчайших подробностях. И она эти подробности запомнила.

– А впрочем, наливать тебе никто и не будет, – ухмыльнулась она. – Не стой в дверях – холодно.

Как во сне, я переступил порог так полюбившегося мне дома в третий раз. Как и прежде, там было чисто и уютно. Под потолком висели мигающие гирлянды. Всё было пропитано тем самым запахом хвои и мандаринов, хотя настоящей ёлки нигде не было, только миниатюрная искусственная сиротливо ютилась на подоконнике.

– Эй, – окрикнула меня Эля. – Мандаринку будешь?

– Да, спасибо.

Как в замедленной съемке я поглощал маленький оранжевый фрукт. Слишком увлёкся разглядыванием интерьера и совсем забыл, кто меня сюда пригласил и зачем. А впрочем, последнего я и не знал.

Эля присела за огромный письменный стол, на который водрузили целый таз мандаринов и наполовину полную пачку бумаги «Снегурочка». А девушка взяла со стола большие ножницы и начала угрожающе вертеть ими. Я же, пытаясь найти логику в происходящем, медленно смаковал несчастный фрукт, пытаясь растянуть это занятие на как можно большее время.

– Хватит мучить мандарин, – не вытерпела Эля. – Это тебе не поможет. Садись и будем работать ножницами. Чё ты как бедный родственник, а?

– Работать ножницами? – я почти уронил свою челюсть на пол.

– Да. Мы будем вырезать снежинки. Не бойся, это не больно, только если чуть-чуть. Эдя очень любит снежинки, но не умеет их делать.

Я осмелел настолько, что сел рядом с ней, взял в руки листок бумаги и осознал, что тоже едва ли умею. А Эля, тем временем, развернула свою снежинку, похожую на сложное кружево. Да мне здесь вообще делать нечего. Решив даже не пытаться, я виновато вернул лист на место.

– Я не смогу.

– Чего? – она неохотно оторвалась от второй снежинки.

– До твоего мастерства мне как до Плутона.

– Ладно, – не стала препираться она. – Тогда расклеивай. Это совсем не сложно. Справишься?

– Справлюсь, – не обратил я внимания на её колкость.

– Тогда не зевай. Я быстро вырезаю. И обрезки сам уберёшь.

Я старался расклеить снежинки так, чтобы ни у кого не могло возникнуть мысли, что это делал дилетант, коим я и являлся. Место для каждой я выбирал с огромной тщательностью.

– Возомнил себя дизайнером интерьера, – посмеивалась Эля.

За полтора часа мы, то есть она, вырезали больше полусотни снежинок. Я же смог расклеить их так, что они смотрелись как настоящий, многократно увеличенный снегопад на темно-синих обоях. Эля, морщась, разминала затекшие от долгой работы пальцы, а я с гордостью великого зодчего разглядывал свое творение.

– Теперь можешь налегать на мандаринки. Ты их заслужил, – разрешила она. – Мы поработали на славу. Аве нам!

– Аве нам! – поддержал я.

– Сейчас придет Эдя и будет готовить…

– Мы ему поможем? – вызвался я.

– Не-не. Меня к еде, которая ещё не до конца приготовлена, подпускать нельзя.

– Это у тебя просто мало практики, – со знанием дела объяснил я. – Я, например, быстро научился, когда мама… ну…

– Не говори об этом сейчас, – прервала она, наверное, прочитав, что я хотел сказать по моей грустной физиономии. – Практики у меня было предостаточно. Мой папка был твердо убежден, что место женщины на кухне, пока со мной не познакомился. Хотел любой ценой меня научить, в итоге научился сам и научил братьев. А затею со мной бросил, когда его отвезли на скорой с отравлением. Братишкам тоже пришлось нелегко. С тех пор он заявил, что на кухне мне появляться нельзя, даже когда готовит кто-то другой. А то происходят странные вещи. У самых умелых даже яичница горит…

Я молча слушал её невероятную историю и почему-то верил каждому слову.

– А Эдя умеет. На тебе же нет такого же проклятия, как на мне. Так что поможешь ему с праздничным ужином.

– Да… – согласился я. – Наверное.

И вздрогнул, услышав, как в замке поворачивается ключ.

– А вот и наш… то есть твой благоверный! – прокомментировала Эля.

А я почти забыл, где я нахожусь. Почему же так быстро?..

========== Глазастая Тарелка ==========

– Привет, – крикнула Эля, не вставая с дивана. – Братишка, мы тебе покушать принесли! Много мандаринок!

– Необычно с твоей стороны, – отозвался из мрака прихожей Эдуард.

Он не спеша прошел в зал, заметил меня. Наши глаза, что закономерно, встретились и…

– Я смотрю, тебе здесь понравилось. Только не говори, что опять под дверью мёрз. Эля?

– Нет, – отмахнулась она, – он снежинки клеил.

Эдуард не стал больше задавать вопросов. Он молча оглядел стену, усыпанную ажурными бумажными кругляшками. Интересно, ему понравилось? Ведь я так старался.

– Мило, – вынес вердикт он.

– Когда твой Серюня придет? – сменила тему Эля.

Эдуард и так выглядел заметно расстроенным, но её вопрос, казалось, его добил.

– Он не придёт, – грустно ответил парень.

Заботливая сестрёнка оживилась. Она пыталась изобразить сочувствие, но радостные нотки так и сквозили в её словах:

– Как не придёт? Он умер?

– Перестань, – строго сказал он. – Я с ним поссорился.

– В который раз уже?

– Я не считал. И тебе бы не советовал.

– Да он пьёт твою кровь! – назидательно произнесла Эля. – Любил бы – не вёл себя, как хищная манипуляторша! Сколько денег он тебе должен, ты помнишь?

– Помню, поэтому тебе необязательно.

– Ну главное – чтоб ты помнил, – согласилась она. – А это, кстати, Андрюша. Помнишь его?

Он сказал, что помнит. Я был несказанно рад, что их семейные разборки, вроде, закончились, даже толком и не начавшись.

– Такое не забудешь, – добавил он.

Они ведут себя так, будто меня здесь нет. Никогда еще я не чувствовал себя настолько лишним. А эти двое не отличаются тактичностью.

– Ладно, – смягчился Эдуард. – Андрюш, спасибо. Где ты научился так вырезать снежинки?

Я хотел признаться, что никогда и не умел, но Эля опередила меня:

– Это я его научила. Он способный!

Эдуард снова ушёл в раздумья, но его сестра была настроена на активность и только на активность.

– С кем праздновать будешь?

Он задумался ещё больше. Казалось, его что-то невыносимо гнетёт.

– Я планировал с Серёжей, но вот тут какая история. Теперь, думаю, что буду отмечать один.

Эля всплеснула руками:

– Опять напьёшься же!

– Сначала прогуляюсь, – возразил он.

– До винно-водочного и обратно же!

– Да, – не стал больше спорить Эдуард. – Куплю «Белую Лошадь».

Название злосчастного виски кольнуло меня воспоминаниями, которые вызывали стыд, и я силился их навсегда забыть. Именно этот напиток послужил причиной для начала моей безумной истории.

– Мне к полуночи надо быть дома, – с сожалением произнесла Эля. – Там карета с тыквами уедет, туфельки износятся. Короче, у тебя будут проблемы, если отец узнает, что я у тебя праздную. А ты куда пойдёшь гулять, если серьёзно?

– Ну, – Эдуард выглядел озадаченным. – Куда ноги понесут.

Эля поспешно встала с дивана, заявив, что мы и так слишком засиделись. Я стал забывчивым в последнее время. Совсем забыл, что всё происходящее – часть её коварного плана. Плана, который поможет мне отбить Эдю у плохого Серёжи и помочь Эде сблизиться со мной. Пока что дело не двигалось с мёртвой точки, но на то Эля и придумывала различные хитрые комбинации, которые мы сейчас будем воплощать в жизнь.

– Мне скоро домой, но ещё только три часа дня – время есть, – заявила она. – Прогуляемся немного втроём!

***

В самый разгар предновогодней суеты я старался не покидать уютную, дарящую тишину и спокойствие квартиру. Даже смотреть в окно в это время избегал. По совершенно неведомой причине торопливоее копошение в тщетной попытке успеть везде в последний момент вгоняло меня в тоску. Да такую, что хотелось завернуться в плед, налить сладкого чаю, смотреть в стену и думать о том, когда это всё уже закончится.

За окном шныряли тёти с огромными пакетами всякой всячины, дорогу сковывали пробки, похожие на парад парализованных машин. А взлохмаченные, наспех одетые мужчины тащили в свои дома последние не проданные ёлочки, больше похожие на палочки.

Сегодня я оказался в самом сердце этого копошения. Если по пути к Эле я ощущал его не так остро, то теперь прочувствовал в полной мере. Лица прохожих и раньше не казались мне особо одухотворёнными, но теперь я заметил, что их глаза пусты. На минуту, я даже готов был поклясться – меня окружали настоящие зомби. Только вместо обычного «Мозги!» ими двигало «Успеть! Успеть до вечера!».

– Хорошо затеять беззаботную прогулку, когда вокруг все будто с ума посходили, – блаженно выдохнул Эдуард.

– Говори за себя, – не согласилась Эля. – Я-то тороплюсь.

– Куда? – спросил он голосом человека, познавшего нирвану.

Мы прогулочным шагом, стараясь не мешать полубегущим людям, подошли к пешеходному переходу. Ждать зелёного света для нас ещё полторы минуты. Насколько я понял, винно-водочный располагался где-то там, через дорогу. Мы, как законопослушные пешеходы, остановились. Эля внезапно схватила меня за руку, и драматическим тоном произнесла:

– Здесь я вас покидаю. Не болейте, не скучайте, не говорите мне лишних слов! Андрюш, ты же никуда не торопишься?

– Нет, – растерянно ответил я.

В знак одобрения, Эля отпустила мою руку и я обнаружил, что она что-то мне передала. Что-то картонное, по размеру умещающееся в ладонь. Первым делом я подумал про пачку презервативов – это было бы так в её стиле. На ощупь вроде непохоже. Или похоже? Откуда я, по большому счёту, знаю?

Я думал, что мой лимит смущения был исчерпан за время, проведенное в компании Эли, но теперь осознал, что ошибался. Будь это презервативы, то что я скажу Эдуарду, если он заметит? Я боялся даже сунуть руку в карман куртки, чтобы понадежнее спрятать их там из опасения вызвать лишние подозрения.

– Воспользуйся этим, – шепнула мне Эля, несомненно имея в виду свой нежданный подарок. – Не выбрасывай ни в коем случае.

Прежде, чем я успел задать какие-то наводящие вопросы, она ускакала в закат, оставив меня наедине с Эдей.

– Ты правда не спешишь? – спросил у меня он.

– Я не против прогуляться.

Он кивнул на внезапно выросший у нас на пути винно-водочный магазин:

– Подожди меня здесь. Он сегодня рано закрывается, а то я бы зашёл на обратном пути. Подождёшь?

Я согласился, оставшись рядом с входом, пока он пошёл к прилавкам. Там осторожно, чтобы никто не заметил, я разжал кулак с сюрпризом от Эли, готовясь к подтверждению моих опасений.

Но это была пачка маленьких отрывных билетиков. Нет. Это скидочные купоны в ресторан со странным названием «Глазастая Тарелка». Билетиков было около полсотни и они были аккуратно сложены гармошкой. Я удивленно крутил в руках подарок, пытаясь понять, что хотела сказать наша сводница, когда ко мне подошёл Эдуард. Он уже сделал покупку и теперь заинтересованно смотрел на мой странный подарок.

– Тоже любишь этот ресторан? – он выглядел заинтересованным. – Ты монстр, если настриг такую пачку. Часто туда ходишь? Странно, что я тебя там не видел.

– Да вот, сегодня хотел сходить, – сориентировался я.

– Хм, – он заметно повеселел. – Я тоже туда собирался. Пошли. Заодно расскажешь, что тебя так тянет к моему дому.

***

«Глазастая тарелка» оказалась милым заведением. Милое – наиболее подходящее определение. Оно было оформлено в непередаваемом, слегка игрушечном стиле. Меню также порадовало своим разнообразием.

Мы выбрали столик у стены и сделали заказы. Я был настолько перегружен полученными за день впечатлениями, что совсем забыл, что денег взял только на обратную дорогу. Эдуард согласился оплатить мой обед взамен на десять купонов. Я был совершенно не против.

– Что ж, рассказывай, что тебя опять ко мне привело, – он удобно расположился в мягком, ярко-зелёного цвета, кресле, с кружкой кофе в руке. – Сказки о том, что ты парень Эли не принимаются. Будь это так, она не оставила бы тебя со мной.

Я удивленно посмотрел на него.

– Был один прецедент, – его тон говорил, что он хочет скорее замять эту тему. – Не очень веселая история. Но не оставила бы, будь она к тебе неравнодушна – это факт.

Я промолчал, потому что боялся задать неловкий вопрос.

– Как твои друзья? – решил он по-своему выкрутиться.

– Всё так же, – о них я говорить не хотел. Я знал, что он имеет в виду ребят, которые продали меня ему, а не каких-то других. С ними я общался, но всё сильнее понимал, что сильно поспешил назвать их друзьями.

А чего уж душой кривить, разговор у нас не клеился. Я не хотел чтобы эта наша встреча закончилась так же, как и прошлая.

– Здесь так тихо, – решился я озвучить фразу, которую готовил с того момента, как мы вошли в ресторанчик. – Другой мир после того, что происходит на улице.

– Это волшебное заведение, любой постоянный посетитель поймет. Тоже не понимаешь предновогоднюю суету? – догадался он.

О да. Я её не просто не понимаю, я её ненавижу. Я рассказал о своей реакции даже на мельтешение за окном, на то, как закутываюсь в одеяло и пялюсь в стену. О том, как предпочитаю заготовить всё заранее, чтобы не пришлось выползать из квартиры в этот день, признался, что сегодня была моя дебютная прогулка тридцать первого декабря. Эдя слушал меня, склонив голову. Кажется, ему было интересно.

– А ты что думаешь обо всём этом? – осмелился спросить я.

– Об этом ничего. С тех пор, как живу один, заказываю еду здесь и иду домой. Суета проходит мимо меня. Я радуюсь в этот день. Тому, что мне не приходится бегать, как всем этим людям. Кстати, что ты праздновал тогда, в октябре?

– День рождения свой.

– Весело отметил, значит… – его комментарий прервал телефонный звонок. – Слушаю. Нет, Серёж, я не с каким-то утырком и не с какой-то бабой. Я не пьяный, – он напряженно вслушивался в то, что ему отвечали на другом конце провода, будто боясь пропустить хоть одно слово. – Хорошо. Жду тебя дома. Да, я тоже очень скучаю.

– Заплатишь за нас, – сказал он извиняющимся тоном, выкладывая на стол тысячерублевую купюру. – Сдачу оставь себе. Или официанту на чай. Пока, Андрюш.

Он быстро оделся и так же быстро покинул милый ресторанчик с забавным названием. И этот человек совсем недавно разглагольствовал о том, что предпочитает не спешить.

Я остался один, пытаясь обдумать произошедшее. Я должен увести Эдю у плохого парня? Так сказала Эля?

========== Обычная магия ==========

С этого нового года я много раз посетил дом Эдуарда. В основном по приглашению Эли, но иногда я мог приходить уже лично к нему. Это стало напоминать зависимость.

Я не перестал его любить – наоборот, от регулярных встреч чувство только усилилось. Но мы общались как друзья. Я плохо себе представлял, зачем ему заводить дружбу с дитём, может быть, чтобы иметь рядом того, кто смотрит в рот. А я так и делал, я боготворил его.

Эля обещала поспособствовать нашему сближению. Она это имела в виду? А ещё я помню, она упоминала, что с чуткостью у Эдуарда огромные проблемы. Сам о моих чувствах он не догадается, а признаться я не могу – не готов.

С его теперешней пассией, Серёжей, мне довелось познакомиться поближе. Это был совершенно ничем не примечательный парень, на вид ровесник Эдуарда. Единственное, что выделяло его из серой толпы и не давало полностью в ней раствориться – не в меру яркая одежда.

Эля открыто его ненавидела. Порой даже не пыталась скрывать свою враждебность. Серёжа не оставался в долгу, высказывая Эде всё, что думает о его невоспитанной сестрёнке, которой «необходима твердая рука с ремнём». Эдуард героически сносил выпады с обоих сторон, не допуская, чтобы эти двое убили друг друга.

Отношения парней, если не принимать во внимание, какую бурю эмоций наблюдения за ними вызывали у меня, выглядели странно. Эдуард с нездоровой заботой относился к Серёже, который вёл себя, как капризный ребёнок, не стесняясь требовать деньги, вещи, свободное время.

В любой момент Серёжа мог позвонить и потребовать внимания к своей персоне. Не раз после его звонка Эдуард выставлял нас с Элей за дверь, при этом извиняясь за то, что ему приходится так поступать. Эля каждый раз сыпала прогнозами, что эти отношения погубят её братца.

– Ребят, идите домой. Серёжа хочет увидеться наедине, – по нему было видно что он не горит желанием как выгонять нас, так и встречаться с Серёжей наедине, по крайней мере, сейчас.

– Да знаю я, что вы будете делать, содомиты клятые! – шутливо возмутилась Эля.

Подавленные, мы вышли из подъезда. Я ощущал смутную тоску каждый раз, когда покидал его дом. А в Эле просто бушевали протест и негодование.

– Глянь, идёт, голубчик! – злобно прошипела она, увидев знакомую фигуру в ярко-зелёном пальто. – Пидор, в самом плохом смысле слова.

– Но Эдя тоже, – возразил я.

– Эдя – гей, Серёжа – пидор, – расставила всё по местам она.

Пока я сомневался спрашивать, кто в таком случае я, Эля, будто прочитав мои мысли, сама ответила:

– И ты гей. Маленький, милый гейчик.

– Буду пока считать, что это комплимент, – буркнул я.

Как два хулигана, ждущих, что кто-то попадётся в устроенную ими ловушку, мы притаились за углом, откуда отлично обозревался весь двор. Не зная, зачем, но мы наблюдали за Серёжей, не упуская из виду ни одну деталь. Эля предлагала намазать дверную ручку клеем, чтобы не просто играть в хулиганов, но и быть ими. Я отказался, сказал, что слишком взрослый для подобных шалостей. И это притом, что главная затейница на пару лет старше меня.

– Пидор достиг цели, – с ненавистью проговорила Эля. – Ты в магию веришь?

Обескураженный внезапным вопросом, я не нашёл, что ответить.

– А вот я даже не знаю. Околдовал он Эдю, что ли?

Мы молча постояли, вдыхая морозный воздух. Начало февраля в этом году выдалось особенно холодным.

– Андрюша, ты в тарелку давно заглядывал? – вдруг серьёзно спросила она.

Что? Какую тарелку? Она что-то подсыпает мне, когда мы едим у Эдуарда? Что вообще происходит?

– В глазастую тарелку, – пояснила она. – Я тебе купоны вручила, помнишь?

Я не знал, что ответить. Был там один раз перед Новым годом, когда мы с Эдей первый раз нормально поговорили. И нашу встречу прервал Серёжа.

– Давно, – не стал врать я.

– Надо почаще. Эдя обычно ходит туда один. И там его пробивает на откровения. Не знаю, может быть, в этом заключается магия этого места. Сходи туда сегодня. Если поссорится с Серёжей – наверняка пойдет туда. Бери его тепленьким.

– Да, наверное.

Я должен прислушиваться к её словам, она ведь помнит о своём обещании.

– Не смотри на меня так, – с укором произнесла она. – Я сказала, что помогу тебе сблизиться с Эдей, и я это сделала. Дальше ты сам постарайся, Андрюша.

Она права. Мы с Эдей и правда сблизились, пусть и не так, как хотел я. Но ведь Серёжу я не отвадил, а значит свою часть уговора не выполнил.

– Прямо сейчас пойду туда, – пообещал я. – Спасибо, Эль.

Не видя перед собой дороги, я пошел по смутно знакомому маршруту, слыша, что она кричит мне вслед, что прямо сейчас необязательно. Но я спешу так, будто в «Тарелке» у меня назначена архиважная встреча, а я опаздываю.

Почти бегом достигаю «волшебного» заведения, которое встречает меня умиротворяющей зелёной палитрой. Эдуарда нигде не видно. А я ждал, что он уже здесь и с нетерпением ждёт меня? Он ведь с Серёжей, и я знаю это.

Да и конкурент ли я Серёже? Наверное нет. Он вполне хорош собой, хоть и не чета Эдуарду. А я же просто глупый нескладный ребёнок.

Но Эля сказала, что шансы у меня есть, да ещё какие!

Я заказал большой стакан американо и горячие тосты с сыром и ветчиной – самое то для холодного зимнего вечера. Каждые полминуты я оглядывал зал в поисках Эди. Вдруг он всё-таки пришёл?

Но в одиннадцатом часу я пошёл домой, так и не дождавшись его.

***

Я не сдавался и, следуя совету Эли, большую часть своих свободных вечеров просиживал в «Глазастой Тарелке». Визиты в дом Эдуарда я не оставил, а он продолжал относиться ко мне как к ребёнку.

Прошёл месяц. Первые дни марта выдались солнечными. За это время мне ни разу не удалось застать там Эдю. Может быть, он совсем зарёкся туда ходить?

Но на третий день весны мне наконец улыбнулась удача. Он пришёл в «Тарелку» совершенно один, первый заметил меня и, спросив разрешения, подсел.

– Грустный ты, – заметил он. – В школе проблемы?

– Ты тоже не особо весёлый, – парировал я.

Он помрачнел и отложил столовые приборы в сторону.

– Дела сердечные. Мне кажется, что отношения с Серёжей сведут меня с ума. Но и разорвать их я не могу. Он пьёт мою кровь и не хочет меняться. Каждый раз прощаю его. Ненавижу себя за это. Я веду себя, как послушный щенок, ты замечал? Такое только с ним, раньше у меня такого не было.

Я слушал его нежданную тираду, жадно глотая каждое слово. Это и есть откровение, на которое его сподвигла особая магия «Тарелки». Об этом говорила Эля?

– Сейчас хотел бы послать его подальше, но как увижу воочию – сразу передумаю. Эля говорила, что это не любовь. Назвала это зависимостью. Вот у тебя было такое? Когда взаимности нет, но встречи с человеком становятся похожими на наркотик. А ты ищешь их, чтобы помучить себя?

Я промолчал. Не уверен, что правильно понял, что он хотел сказать. Но схожесть с моей ситуацией точно есть.

– Прости, – осёкся он, – зря я об этом запел. Надеюсь, это ещё не постигло тебя и в будущем не постигнет.

В горле образовался давящий ком.

– Знаешь, иногда я думаю, что будь у меня кто-то готовый принять меня, я давно бы уже разобрался с этой проблемой.

Рассказать ему о своих чувствах? А то, может, я тоже живу в зависимости?

– Зря я затеял этот разговор, – сменил тему он. – Как у тебя дела? В школе как?

Проглотив саднящие горло слова, которые так и не решился произнести, я начал рассказ. О том, как учительница сама запуталась в том, что говорит, как мы с Лехой опрокинули фикус и уронили стеклянный стенд, спасаясь от учебной пожарной тревоги, не понимаю, зачем проводить их в такой холод. Что ещё интересного произошло? Мы писали контрольную. Нас отчитывали за плохое поведение.

Не это, совсем другое я хотел ему сказать.

О том, как не хотелось мне покидать его дом в тот октябрьский день, о том, что с того времени я покоя себе не нахожу. Как месяц захаживал в “Тарелку”, ожидая его, и как, чуть не плача, уходил домой за час до закрытия. О том, как тяжело мне было принять себя и как я благодарен его сестре и ему. За то, что открыли мне двери в новый мир, пусть и полный горечи.

– Насыщенно, – с улыбкой оценил мои приключения Эдуард. – Знаешь, ты очень похож на меня в школьные годы. Вот только…

Он осёкся. «Ну конечно, я знал, что он хотел сказать. Действуй! Нет никаких „только“. Эдуард не станет заглядываться на малолетнего натурала, скажи, что любишь его. Может, и он к тебе неравнодушен, но не говорит, чтобы не напугать?» – зазвенел настойчивый голос.

Но я промолчал. Мы сидели до двенадцати. Я, как прирождённый жаворонок, уже клевал носом, когда мы уходили. Эдуард попивал что-то крепкое, но держался достойно. Уж он-то точно не завалится спать на улице пьяным, как я.

Автобусы уже не ходили, поэтому Эдуард отвез меня на такси до дома и проводил до дверей. Я не был пьян и не собирался вырубаться на улице, но и не возражал против такой заботы от него. Я и правда был тощим хлипким подростком, думаю, ещё и в таком сонном состоянии меня и кошка смогла бы обидеть. После того, как Эля напала на меня на улице, я немного боялся ходить один в темноте.

Дверь нам открыл отец.

– Засиделся у Эли, пап, – извиняющимся тоном сказал я.

Помню, что с Эдуардом он даже не поздоровался. Я не придал этому значения и ушел спать.

Утром меня ждал сюрприз, заставивший буквально подавиться завтраком. Отец подсел ко мне с необычайно серьёзным лицом. Такое выражение бывало у него, когда он хотел сказать что-то важное и неприятное. Я внутренне напрягся. Примерно такое выражение было у него, когда он решил сам сообщить мне о смерти мамы.