Текст книги "Удачная покупка (СИ)"

Автор книги: Велли Альт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

========== Незнакомый потолок ==========

С трудом открываю глаза и вижу незнакомый потолок. Заночевал у кого-то из друзей, наверное. Голова гудела как колокол, в который всю ночь отбивали набат.

«Что-то не так! Что-то явно не так!» – толкались тревожные мысли.

А повернувшись на бок, я понял, что они, как никогда, правы: рядом со мной посапывал незнакомый мужчина. Его лицо выглядело умиротворенным и довольно приятным, добрым. Наполовину прикрытое туловище свидетельствовало, что он не ленился регулярно заниматься спортом.

«Чудесное тело», – подумал я с завистью.

До этого часа я видел такое только на рекламных щитах спортивных магазинов. А я и мои друзья девятиклассники, конечно же, выглядели и являлись несформировавшимися тощими подростками. Я с интересом разглядывал его правильные черты лица и рельефные мышцы. Сердце начало колотиться как отбойный молот. От чего бы это? Почему я вдруг так разволновался? Головная боль усилилась.

«Чего я вообще засмотрелся на незнакомого мужика?!» – одернул себя я.

Соображал я туго, голову будто набили ватой. Я огляделся – раньше я здесь точно не бывал, и я точно не в гостях у кого-то из друзей. Так же я отметил, что мы с незнакомцем хоть и лежали в одной постели, но под разными одеялами. Этот факт немного успокоил меня, зато усилилось чувство абсурдности происходящего.

Оглядев себя, я увидел, что одет в майку, которая явно была мне велика. Наверное, его майку. Белья на мне не было.

Я предпринял попытку встать, но конечности отказались меня слушаться. Я тяжело плюхнулся обратно на постель. Меня чем-то опоили? Что же со мной такое? Мне стало но-настоящему страшно, и я закусил губу в порыве дать волю слезам.

Своими беспомощными попытками подняться я наделал много шума. Лежащий рядом человек начал ворочаться и открыл глаза. Я смотрел на него в упор с бессильной злобой. Он же ласково улыбнулся мне и сказал:

– Ну привет тебе, моя удачная покупка.

Это было сказано мягким бархатным голосом. Человек встал, он был одет в одни черные обтягивающие трусы. Я поймал себя на мысли, что залюбовался его полуобнаженным телом. Черт! Да что со мной?!

Незнакомец молча одевался. Я наблюдал, как он натягивает на себя футболку и джинсы, аккуратно сложенные и висящие на спинке стула. Даже его носки были ровно уложены. Эта деталь немного успокоила мои самые дикие опасения. Почему-то я был уверен, что если люди собираются заняться любовью, то они должны в порыве страсти разбрасывать одежду по всему дому. А потом доставать носки с люстры при помощи стремянки.

– У тебя похмелье, – сказал он, одевшись, будь-то прочитав мои мысли.– Никогда еще не напивался до беспамятства?

В затуманенном сознании, как мертвые рыбы кверху брюхом, начали всплывать воспоминания. Точно? Я праздновал свой день рождения с друзьями. И сам предложил взять «Белую Лошадь» вместо привычного «Белого медведя». Мы плохо понимали, что пьем. Бутылка по объему казалась меньше двухлитрового баллона пива, но пойло в разы крепче. Тогда я сам не заметил, как потерял связь с реальностью.

– Не напивался, – подтвердил я, вглядываясь в его небесно-голубые глаза.

– Оно и видно, – усмехнулся он. – Пошли завтракать, то есть уже обедать. И расскажу одну очень веселую историю, которую ты не помнишь.

– Но… что я делал в вашей кровати? – наконец осмелился спросить я.

– Спал, – снова усмехнулся незнакомец. – Как убитый спал и громко храпел. Кстати, я не представился. Меня Эдуардом зовут.

– А? – я снова потерял связь с реальностью.

– Если хочешь, называй меня Эдуардом Михайловичем, – пожал плечами он, – будешь первым, кто меня зовет по батюшке.

– Как я к вам попал?

– Это я тебе собираюсь рассказать за завтраком. Но ты сам себя задерживаешь.

– Вы назвали меня удачной покупкой.

– А, это! – Эдуард громко рассмеялся. – В двух словах не описать. А ты это… обращайся ко мне на «ты». Тебя-то как зовут? Твои друзья называли имя, когда тебя презентовали, но я уже забыл, если честно.

– Андрюша, – выдавил я.

Уже собравшись вставать, я вспомнил, что не одет. Хозяину дома не нужно было об этом сообщать, он оказался на удивление заботливым и внимательным.

– Накинь это, – подал он мне синий халат с оранжевыми динозаврами.

***

На кухне меня ждали бутерброды с сыром и ветчиной и закипающий кофе на плите. Эдуард, оказывается, на удивление хозяйственный парень. На сложное он не замахивался, но и кофе, и бутеры показались мне удивительно вкусными. Даже больше, он заботливо подал мне стакан и пару таблеток, выпив которые, я почувствовал себя намного лучше.

– Возвращаюсь вчера с работы, – начал рассказывать он. – И вижу подвыпивших подростков. Самый шумный, рыжий такой, окрикнул меня и говорит: «Дядя, у нас для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться. Спешите приобрести! Послушный, ласковый, ест мало, к лотку приучен. Отзывается на кличку Андрюша. На улице его оставлять нельзя: промок и замёрзнет. Всего пятьсот рублей, и он скрасит ваши холодные октябрьские будни!» Рыжий много болтал, я всего и не запомнил, его пьяные друзья гоготали как гуси. Ну, я решил – выкуплю котенка или щенка у мелких придурков, была не была. Дал ему деньги, и он отвел меня к скамейке, где ты лежал. Без сознания почти и промокший под дождем. Я этого горе-продавца схватил за шкирку и тряхнул, хотел расспросить, где ты живешь. Он из куртки вынырнул и убежал, она у меня в руках осталась, вместе с его выручкой. Я поймал такси и отвез тебя к себе. Пытался до твоего отца дозвониться, не смог. Вот так.

Пока он рассказывал обещанную веселую историю, я молча жевал бутерброд и заливался краской. За то, что напился, за то, что те, кого я считал друзьями поступили со мной так. Или за то, что меня заворожил небесный цвет его глаз и проникающий в самые глубины сознания голос.

– А где моя одежда? – спросил я, чтобы заполнить паузу. Эдуард молча ел, видимо решив, что всё, что должен был, он уже сказал.

– Сохнет, – мой покупатель отпил еще кофе. – Знаешь, когда я стягивал с тебя куртку, а ее можно было выжимать, тебя начало рвать. Лилось как из ведра, я не преувеличиваю.

Я не смог больше есть, поэтому опустил глаза в пол от невыносимого стыда.

– Будешь знать, как перебирать с алкоголем, – назидательно, но беззлобно сказал Эдуард.

– А как я оказался в твоей постели? – мое лицо просто горело.

Он это заметил, приподнял бровь и изогнул губы в усмешке:

– А вот, что тебя беспокоит. Ну знаешь, кровать у меня одна, не на пол же тебя было укладывать – промерз ты под дождем. Да и самому на полу спать не хотелось. К тому же, – он потянулся, – ты совершенно не в моем вкусе, поверь.

Наверное, я уже был ярко-пурпурным. Лицо вспыхнуло еще сильнее. Мои опасения остались опасениями, тогда почему я не рад?

– Спасибо за всё, – промямлил я.

– Не стоил благодарности, – отмахнулся он. – Как твоя одежда высохнет, иди домой. Деньги на проезд есть?

***

Я остановился у многоэтажного дома, где жил человек, который меня спас. Я не мог объяснить это чувство, но его аккуратная однушка казалось мне уютной, тёплой и такой своей. Я не двигался с места, вновь и вновь перечитывая табличку с улицей и номером дома, пытаясь запомнить этот адрес навсегда. Зачем? Да я и сам не знал.

На экране телефона высветилось время: 19:42, суббота. Пропущенных вызовов нет, значит, моей судьбой никто не заинтересовался. Даже отец не потрудился убедиться, что с сыном всё в порядке, хотя я всегда предупреждал его, если приходил поздно или не ночевал дома. Я пролистал историю исходящих звонков, Эдуард и правда пытался дозвониться до него вчера ночью.

Я со вздохом убрал телефон в карман, зачем-то бросив прощальный взгляд на дом, где меня, пьяного, промокшего и заблеванного, приютили.

«С 15-летием тебя, Андрюша!» – грустно сказал я себе и поплелся к остановке.

========== Синий халат ==========

Дома отец просто отругал меня, даже не поинтересовавшись, где я пропадал. Друзья же повели себя как ни в чем не бывало. Лёха, так звали друга, получившего первый опыт активных продаж, сетовал, что оставил куртку вместе со своей выручкой у покупателя. Что тогда произошло со мной, его интересовало мало.

Вроде бы жизнь шла своим чередом. Я, как и прежде, был обычным учеником обычной школы.

– Андрюш, привет! – догнала меня Настя – девочка, которую я считал самой красивой в школе. – Подожди. Пойдём домой вместе.

– Привет. Пойдём, – улыбнулся я.

– Михайлович зря к тебе придирается, – ободряюще сказала она. – Не обращай внимания.

Настя заметила, что я сам не свой, и решила меня приободрить, уж как умеет. Посчитала, что расстроен я из-за Михалыча. Только она не могла знать, что из-за другого Михайловича. Я заторможено кивнул.

«Можешь называть меня Эдуардом Михайловичем», – невыносимой тоской отозвались слова, которые я почему-то запомнил.

– Ты сегодня неразговорчивый, – нахмурилась Настя. А я загляделся на её глаза. Красивые, такие чисто-голубые.

Совсем как у моего загадочного спасителя. Дальнейших попыток разговорить меня она не предпринимала, поэтому остаток пути мы прошли в молчании. Я обрадовался, увидев, что ее дом уже рядом.

Попрощавшись с ней, я почувствовал облегчение.

– Увидимся, – крикнула она и направилась к двери своего подъезда.

А я и правда считал её самой красивой в школе, она мне нравилась. Мне нужно прыгать от счастья, что она сама обратила на меня внимание. Но я не почувствовал ничего. Не грела даже мысль, что я могу лишиться девственности с ней. Похоже, после того утра в доме Эдуарда, во мне что-то сломалось. Ведь пару дней назад я мечтал о Насте.

Или думал, что мечтаю. Ведь пятнадцатилетнему парню нормально заглядываться на одноклассниц. А на мужиков, которым под тридцать?

Ключ в замке резко щёлкнул, и я вошёл в дом. О странных же вещах я стал задумываться последнее время.

– Я дома, пап, – оповестил я, стягивая кеды.

Отец воспитывал меня один, мать умерла, когда я был совсем маленьким. Потому наш дом был настоящим холостяцким убежищем. Отец приводил каких-то женщин, но они не задерживались, от слова совсем, я их даже не запоминал. О том, чтобы снова жениться, речи и не шло. Говорил, что не может её забыть. Я испытывал непонятную гордость за его лебединую верность, но чем старше становился, тем сильнее осознавал, что абсолютно не понимаю его мотивов.

Работал батя в полиции, сам по себе был человеком суровым. И меня воспитывал в строгости. Поэтому я прилежно учился, всегда мыл руки перед едой, не курил и не пил. То есть пил, но так, что отец об этом не знал. Так что, отбросив все прочие обстоятельства, мне повезло, что друзья продали меня Эдуарду, он, в свою очередь, не смог выпытать у них мой адрес, а отец не ответил на его звонки. Попади я к бате в таком состоянии, был бы отлупцован так, что в жизнь не забыть.

Он смотрел новости, а я делал уроки. Я был выдрессирован готовить их сразу после возвращения домой. Это уже вошло в привычку, и нарушить распорядок могла только чрезвычайная ситуация. Однако, я никак не мог сосредоточиться на выполнении домашнего задания. Лишь задумчиво смотрел на сидящего ко мне боком отца и размышлял.

«А как он относится к геям?»

Я знал ответ на свой вопрос. Глупо было вообще им задаваться – конечно же отрицательно. Категорически отрицательно. Он ратовал за традиционные семейные ценности, любил повздыхать о падении нравственности и тлетворном влиянии запада. Раньше я всегда соглашался с ним, хоть порой его слова и походили на старческое брюзжание.

Что он обычно говорил о геях? Я помнил – что это больные люди, которым требуется лечение, что это бракованные особи, что они погубят человечество и что это отклонение, которое последнее время пытаются выдать за норму. И я внимал, соглашаясь, что его слова – истина.

«Это было истиной потому что тебе втюхивали это с младенчества, – думал я. – И что теперь? Это перестанет быть ею оттого, что ты сам гей? Или не перестанет?».

Я сломал пополам карандаш, который энергично вертел в руках.

«Себе боишься признаться, – продолжал внутреннее самобичевание я. – Другим-то тем более. А теперь подумай, на кой чёрт Эдуарду ты? У него наверняка девушка есть. Такая же шикарная, как и он, даже если не такая – ты ей не конкурент. К тому же, они тебя намного старше, сопляк! Маленький, безответно влюбленный гей – вот ты кто!»

Я со всей силы ударил кулаком по столу, чтобы отогнать причиняющие боль мысли. Это помогло – руку я ушиб сильно.

– Ты чего это? – опешил отец.

– Тут таракан ползал, – неумело соврал я.

***

На выходные я с утра один пошёл на рынок купить себе новые джинсы. Взял за правило иметь две пары, а тут одни почти протерлись в области задницы. С десяти лет сам выбирал себе одежду, просто хватая первое, что подходило по размеру и не выглядело слишком страшно.

Обычно я не тратил на это много времени, но сегодня решил прогуляться по рынку подольше. Просто бесцельно бродил среди разноцветного тряпья.

Просто не хотел возвращаться домой.

Заметив одну вещь, я остановился, как вкопанный. Синий халат с оранжевыми динозаврами. Такой же, как у Эдуарда? Я был не в силах совладать с щемящей тоской, которую вызвал один взгляд на этот дурацкий халат, поэтому выбрал свой размер и засеменил к кассе оплачивать покупку.

Затем рассудил, что раз на джинсы у меня уже не хватает, а деньги еще остались, то не мешало бы в этот холодный осенний день засесть в ресторанчике и выпить горячего кофе. Чтобы не возвращаться домой как можно дольше. С чашкой ароматного напитка в руке я снова начал рассуждать на столь интересную для меня тему. О том, что странная одержимость другим парнем сводит меня с ума. А халат я купил в бесплодной попытке заполнить пустоту внутри себя. Всё пошло не так с того злополучного утра.

Зал был почти пуст, только сбоку от меня сидел ярко одетый парень.

«Это недалеко от дома Эдуарда, – вспомнил я. – Вдруг я встречу его здесь. А этот парень выглядит его ровесником. Но Эдуард, несомненно, гораздо красивее. Хотя и он тоже ничего».

Кофе закончился, я решил, что пора уходить, но сначала пошёл в уборную ополоснуть руки. Вернувшись в зал, я увидел то, что меньше всего ожидал увидеть. Знакомый силуэт, чёрные волосы и голубые глаза. И не мог его не узнать.

Я в оцепенении наблюдал, как мой спаситель подходит к парню, сидевшему сбоку от меня, и они горячо обнимаются. Они пытались выдать это за дружеские объятия, но я заметил, что это не так. То, как они на мгновение взялись за руки, то, как они разговаривали друг с другом, как они смотрели друг на друга. Всё это выдавало любовь. Я видел это, я чувствовал.

Смотреть на них я больше не мог.

«Проклятый пидор! – со злостью подумал я. – Мне было бы не так обидно, если бы он встречался с девушкой».

Привитая мне гомофобия была ни при чём. Я знал, что встречайся он с девушкой, мне легче было бы смириться. Смириться с тем, что шансов у меня нет и никогда не было.

Я незаметно проскользнул мимо их столика. Мучившая меня тоска сменилась чем-то более жгучим и агрессивным. Обидой? Или ревностью?

***

Отец, как и ожидалось, не обрадовался моей покупке:

– Детский халат. Зачем ты его вообще купил, я не пойму? – он повертел обновку в руках и вернул мне. – Ладно, выбор твой, тащем-то, ходи без штанов.

– Мне правда очень нужен был этот халат, – попытался оправдаться я.

– Конечно-конечно, – хмыкнул отец. – Поступил ты, как однажды твоя мать. Ушёл за хлебом – вернулся с платьем.

– Пожалуйста, не говори так о ней, – попросил я.

– Ладно, постараюсь, – в который раз пообещал он. – Новости смотрел?

Я отрицательно покачал головой. Единственное, на что я сегодня смотрел – бесконечные тряпки и обнимающиеся геи.

– В Госдуме нашей придурочной заговорили о разрешении однополых браков.

Об этом я совершенно не хотел говорить, но и остановить негодующего отца не мог.

– Вот куда мы катимся? Охренели уже. Содомию разведут!

Я кивнул в надежде, что он скоро выговорится и закроет эту тему.

– Вот скажи, – не унимался он. – Слишком много мы им позволять стали. Раньше забивали камнями, убивали. А теперь терпят, вот они и лезут везде! Возобновить бы традицию. Убивать их надо.

Прежде в похожих разговорах я всегда соглашался с отцом, но теперь не смог выдавить из себя даже дежурное слово «да».

Хотелось закричать: «Вперед! Возобнови традицию! Убей меня!».

Вместо этого лишь слабым голосом попросил:

– Пап, мне сегодня нехорошо.

– Ладно, – вмиг остыл отец. – Таблетку принести?

– Нет, спасибо. Мне просто нужно полежать, – я поспешил скрыться в своей комнате.

Там я плюхнулся на кровать и взял в руки свой новый халат. Узор, и правда, до крайности нелепый. Я уткнулся лицом в мягкую махровую ткань и тихо плакал весь вечер, пока в изнеможении не уснул.

========== Откровенный разговор ==========

Лил холодный, почти ледяной дождь. Мне казалось, что я уже промок так же сильно, как и в тот день, когда друзья продали меня незнакомцу, пьяного, лежащего на скамейке именинника. Но тогда, в начале октября, дождь был намного теплее.

Теперь же капли затвердевали, едва коснувшись земли. С моего веселого дня рождения прошло три недели, близилась зима. Зубы отбивали чечётку, а сопли лились из носа словно горный ручей. Только зонт над головой не давал мне стать заледеневшей статуей от предзимнего дождя.

Стоял я уже минут сорок. У двери в подъезд дома, номер которого я заучил намертво. По моим взятым с потолка расчётам, он скоро должен был прийти. Я уже подумал ждать в подъезде, а иначе точно что-нибудь себе отморожу.

Но нельзя. Надо ждать до победного конца. Или обморожения.

Очень скоро мои старания окупились. Знакомая фигура вышла из-за угла и направилась к подъезду, рядом с которым я мёрз. Он приближался, а я не знал, куда себя деть от волнения.

Много людей прошли мимо меня, удостоив лишь косыми взглядами. Но мой покупатель, а именно его я ждал, чуть не выронил ключи, увидев меня, посиневшего, со стекающими до подбородка соплями.

– Иди домой, очень тебя прошу, – посоветовал он.

Всё-таки, Эдуард не узнал меня. Я почувствовал гнетущее разочарование. Хотя, полагаю, в моем теперешнем виде, я сам бы себя не узнал. А я, как завороженный смотрел на его лицо: бледное и влажное от дождя, не такое свежее и румяное, как в то субботнее утро. Глаза в пасмурный день казались совсем серыми, но всё же я подметил, что и так их цвет совпадал с цветом неба.

Сегодня весь город обратился в холодные монохромные тона.

– Не смотри на меня так, – попросил он, закончив возиться с ключами и толкая скрипучую подъездную дверь.

После часа под ледяным дождём я должен выглядеть как восставший утопленник. Смотря на него в упор, я нагонял жути, несомненно.

Эдуард, наконец, вошёл в подъезд, я поплелся за ним, тяжело двигая закоченевшими конечностями.

– Ты к кому? – он обернулся и удивлённо смотрел на меня.

– К тебе, – сквозь стучащие зубы произнёс я.

Эдуард странно прищурился и поджал губы. Это значило, что он злится? Я пристально смотрел, пытаясь угадать его эмоции и, полагаю, со стороны, это выглядело как взгляд безумного маньяка на свою жертву.

– Ты меня пугаешь, пацан, – после долгой паузы выдал он. – Ко мне? Ты выглядишь, как сама смерть. С чего она вдруг объявилась и терпеливо ждала у подъезда?..

Понять, шутит он или говорит всерьёз, я не смог.

– Я пришёл поблагодарить.

– Кого? – спросил он, начав подниматься по лестнице. – Тот, кому действительно нужна твоя благодарность, не заставил бы ждать час на морозе, уж поверь мне. Так что иди домой.

– Хотел поблагодарить тебя, – я с трудом успевал за ним: промёрзшее тело не позволяло развить большую скорость. И я до последнего надеялся, что он меня узнает.

– Принимаю твою благодарность, за что бы она ни была, – буркнул Эдуард, не сбавляя шагу. – Дуй домой уже.

Скоро он скроется в своей квартире, оставив меня ни с чем. Но не для этого я мёрз столько времени под дождём, не за этим пересилил себя и пришёл.

– Ты приютил меня три недели назад.

Он замер с ключами наизготовку.

– Хочешь, чтобы я снова тебя приютил?

– Д…да – я не узнал своего голоса.

– Жить негде?

– Негде. То есть, есть где, но мне очень нужно к тебе заглянуть.

– Не нужно. Твоих вещей там не осталось, я проверял.

– Я не могу, – не сдавался я. – Мне очень нужно кое-что с тобой обсудить. Ты был ко мне так добр. Я должен.

– Хорошо, только давай быстро, – поддался он.

Мне разрешили войти. Эдуард выглядел страшно усталым, непохожим на себя в то утро. Я разулся и скинул верхнюю одежду быстрее.

При свете лампочки, мне показалось, что он чем-то опечален, но я решил не делать поспешных выводов. Он был для меня человеком-загадкой. Мы прошли на кухню, Эдуард же выглядел так, будто готов упасть от изнеможения.

– Я поставлю чайник, – резво вызвался я.

С энтузиазмом оглядев плиту и стол, я увидел, что искомой посуды там нет. Хозяин дома увидел мое замешательство и нашёл электрочайник на прикрытом шторой подоконнике. Он улыбался. Точнее, ухмылялся.

– В холодильнике котлеты и спагетти, разогрей их. Микроволновка спрятана не так хорошо. Найдёшь?

Уже без былого азарта я выполнил его просьбы и присел рядом за стол.

– Что ты хотел сказать? – его голос выражал нетерпение.

Я помнил, зачем пришёл, но бессознательно пытался оттянуть этот момент. Меня бросило в жар, сказать то, что я хотел оказалось страшно.

– Ты?.. ну так… Ты…

– Я – Эдя Краснов, – поправил он.

– Можно, я буду тебя так называть? – сам того не желая, поплёлся я не в ту степь.

– По фамилии?

– По имени. Хотел спросить сколько тебе лет.

– Побольше чем тебе.

– Ну а… сколько?

Как же всё это неловко.

– Двадцать шесть. Номер паспорта и место прописки?

– Ого, – я прекрасно понимал, что несу чушь, но узнать его возраст мне было интересно. Я привык оценивать его как «где-то под тридцать». А это знание, как мне казалось, уменьшало пропасть между нами. Но будучи таким изнуренным, как сейчас, он выглядел старше. Хотя, для меня что двадцать шесть, что тридцать – далёкая цифра.

– Я молодой и глупый, – усмехнулся он.

– А я тогда какой?

– Ты ещё моложе и глупее, – Эдя встал, чтобы налить в чашки кипятка и разложить наш ужин по тарелочкам. – Я бы сказал, что одно с другим никак не связано, но если это не твой случай, то я многого не понимаю.

– А? – переспросил я. Его голос убаюкивал, а слова сами собой наполнялись сакральным смыслом. Этот парень казался мне спустившимся на землю божеством, идеальным во всём.

– Много чего не понимаю. Например, зачем ты пришёл – совершенно не понимаю. Не боишься, что я сделаю с тобой неприличную вещь? Или что твои родители узнают и… – он осёкся и замолчал.

– И что? – спросил я, не дождавшись, что он продолжит сам.

– Не будут довольны тому, с кем ты хочешь общаться.

– Почему? – удивился я.

– Я полагал, ты знаешь, в чем моё отличие от большинства. Ты хотел спросить, правда ли мне нравятся мальчики?

– Д-да, – я снова начал заикаться, но на этот раз пытаться что-то объяснять нужды не было.

– Не стану отрицать – это правда. Дальше что? – он оперся на руку щекой и выжидающе смотрел на меня.

«Давай, Андрюша, признайся, что потерял покой и сон из-за него. Что не мог больше молча терпеть и боялся сойти с ума. Он растрогается и научит тебя, как заниматься гейским сексом. Что? Твой батя учил тебя, что это – удел опущенцев? Но даже так, ты ведь не против. Пока не готов к такому? Он же будет нежен и терпелив, правда?»

– Ну ты… – я снова покраснел. – Когда положил меня в одну постель…

– Я ничего с тобой не сделал, не бойся, – перебил он.

– Но ты…

– Я сказал, почему так сделал, – пояснил он. – Ты замёрз, а кровать одна. На пол положить не мог.

– А ещё сказал, что я не в твоем вкусе. Ты соврал! – не отступал я.

– Я сказал правду, – не согласился Эдуард.

– Но…

– Сколько тебе лет? Четырнадцать? Я не педофил, понимаешь? И не имею обыкновения притаскивая кого-то с улицы, трахать, пока он без сознания.

– Но всё-таки?

– Значит надо было спросить тебя: «Здравствуй, пьяный до беспамятства школьник. Твои друзья бросили тебя под дождём замерзать, а я могу тебе помочь. Но я гей, хотя на тебя планов не имею. Ты согласен принять мою помощь или предпочтёшь остаться здесь и получить воспаление легких?» Даже если и спросил, ты был настолько пьян, что не смог бы мне ничего ответить.

Наверное он теперь считает меня идиотом и не захочет со мной знаться. Я совсем другое хотел сказать, но уже поздно исправляться.

– Я, наверное, пойду, – предложил я.

– Наверное иди, – облегченно выдохнул он.

– Эль, привет, – сказал он темноволосой девушке, которая подошла к его двери в аккурат, когда Эдуард открыл мне дверь, приглашая выйти.

– Да у тебя гость. А я с новостями пришла. И, думаю, они не для посторонних ушей.

– Он уже уходит, – констатировал он, обращаясь скорее ко мне, чем к ней.

– Это твой новый? – девушка перешла на шёпот. – Он же совсем ребенок.

– Нет-нет, – улыбнулся Эдуард. – Он приходил не за этим.

– Ну-ну, – «поверила» она, заинтересованно посматривая на меня.

– Проходи в дом, – попросил Эдуард. – Хватит тебе заглядываться на молоденьких. Ты его смущаешь.

Дверь за ними закрылась. Я запоздало понял, что эти двое странно похожи внешне, а девушка ненамного старше меня.

«Пришла с новостями? Что это за новости? Чем он живёт и что обычно происходит за этой дверью? Знать бы хоть малую часть!» – думал я, спускаясь по лестнице.

Эдуард раз пять говорил мне идти домой. И вот я следую его совету.

========== Судьбоносная сделка ==========

Не могу сказать, что тянуло меня в кафе, где я видел Эдуарда с его парнем. Очень не хотелось вспоминать тот день, но каждый раз я представлял себе, что сегодня он придёт сюда один, подойдет ко мне и скажет…

Что скажет-то?

Просто что-нибудь скажет. Мы найдём тему, интересную нам обоим, и он поймёт, что я вовсе не такой дурак, каким выставил себя на последней встрече, когда подкараулил его у подъезда в попытке поговорить.

Мечты, такие мечты. Больно осознавать, что они никогда не исполняются. Или исполняются, но не так, как я хочу.

Точнее, иногда исполняются, но не так, как я себе бы это представлял.

Мои страдания ощущались менее остро – я привык к ним, научился терпеть эту боль и любовную тоску. Порой сам удивлялся, сколько времени прошло. Скоро новогодние праздники. Мне так не хотелось встретить его, мучаясь как сейчас и, следуя известной пословице, промучаться весь следующий год. Так уже два месяца я просиживал вечера в этом заведении с горячим кофе и в полном одиночестве.

Мечты имеют обыкновение иногда сбываться не так, как мы их мечтали. Иногда совершенно не так.

***

Пришёл тот, кого я меньше всего ожидал здесь увидеть. Она бесцеремонно приземлилась за мой столик.

– Привет, – она заговорила громко, и я испугался хотя бы потому, что не заметил, как она подошла. – Я знаю, что ты уже не первый месяц ходишь сюда один и знаю, что ты никого не ждёшь.

Сначала я не понял, что происходит и кто передо мной. Но рассмотрев её, я понял – это она приходила к Эдуарду с какими-то новостями. Я снова подметил, что внешнее сходство между ними очевидно. Девушка явно чего-то от меня ждала.

– Вам чего? – наконец подал голос я.

– Меня Эля зовут, – она будто только вспомнила, что нарушила мое уютное уединение даже не представившись и поспешила исправить ситуацию. – А тебя?

– Андрей, – ответил я, понимая, что она деликатна, как ураган, и я хочу, чтобы она поскорее ушла.

– Начну с главного, – заявила она. – Я подозреваю, что у тебя чувства к моему брату.

– Вот ещё, – буркнул я. – Старый для меня и не педофил.

– Теперь сомнений у меня нет, – хитро сощурилась она.

До этого я просто мирно попивал кофе и никого не трогал. А потом пришла она, и от этого мне не по себе.

– Что вам нужно? – решил я прекратить эту жутковатую комедию.

Она пыталась читать меня как открытую книгу. Или уже читала. А может, она просто угадывала. Или же в тот вечер только слепой не заметил бы, что я не просто мимо квартиры Эдуарда проходил.

– Не надо на «вы», – попросила Эля. – Я пока ещё в школе учусь. И хочу тебе помочь.

– Зачем?

– Присядь поудобнее, – посоветовала она. – Ты очень напоминаешь маленького Эдю. Ну как маленького… В то время он оканчивал школу. Тот же потерянный взгляд, то же стремление к одиночеству, те же попытки скрыть свои намерения.

Могу поспорить, твой папка ненавидит таких, как ты.

– Хватит за меня додумывать, – мне не нравилось, как уверенно она говорит о том, чего знать не может.

– И тебя учил их ненавидеть, – не останавливалась она. – Я таких не принявших себя молодых геев уже видела.

– И много?

– Одного мне хватило, – отмахнулась она, – а у тебя в точности такие же симптомы.

Я молчал, боясь снова сказать что-то невпопад.

– Сколько тебе лет? – спросила она.

– Пятнадцать. В октябре исполнилось.

– Маловат. Но подождём до шестнадцати, а там уже можно.

– О чем ты вообще говоришь? – покраснел я.

– Ты прекрасно знаешь, стесняшка, – умилилась Эля.

Я промолчал.

– Извини, я увлеклась, – сказала она после долгой паузы.

Наконец-то я перестал подавать новый материал для подколов, и она перейдёт к делу.

– Я могла бы помочь тебе сблизиться с Эдей, – серьёзно сообщила она. – Или помочь найти кого помоложе, если не выгорит. А то лет через десять-пятнадцать он уже пожилой, а ты – самый сок. Грустно будет.

Я громко и тяжело вздохнул – всё-таки она не перестала.

– Не за бесплатно, конечно. Ты и сам окажешь мне услугу. Я выпишу чек.

Она достала ручку и начала что-то энергично строчить на салфетке. Я молча наблюдал, забывая даже удивляться. Наконец, уже исписанную салфетку она передала мне. Я, запинаясь о неровный почерк, прочёл сообщение.

– Чего? – опешил я.

– Убери пока. Дома хорошенько обдумаешь моё предложение.

– Но… как же так?

– Поймёшь, когда увидишь. Спрячь.

– Но моя роль на этом и закончится, – возмутился я, всё еще не понимая, куда и зачем она меня втягивает. – А потом что?

– Никакого криминала, – успокоила Эля. – Если будешь вести себя правильно, то получишь Эдю вместе с его дурным характером в качестве награды. Поверь, я делаю это только для его блага.

– Но почему я должен тебе верить?

– Я тебя умоляю! Ты ничего мне не должен. Хочешь помочь человеку, которого любишь?

Я отвёл глаза. Конечно хочу, но это слишком явная провокация.

– Тогда подумай над моим предложением.

– Как я могу знать, что ты действуешь не из-за обычной ревности? – я задействовал последний метод обороны.

– Ревности тут быть не может, – уверенно заявила она. – Мы с Эдей – лучшие друзья. Он мне полностью доверяет. Можно сказать, я его единственный друг. Ты бы знал, как наша семья отреагировала, когда выяснилось, что ему нравятся мальчики.

Конечно хотел. Я готов был слушать любую чушь про Эдуарда.

– Отец его избил и каждый день упрекал, что растил сына, а тот его так подставил и опозорил. Старший брат пытался излечить, посылая к нему баб. Разных баб – Эдя был очень красивым мальчиком, много было желающих его «вылечить». Еще он нанимал проституток, которым велел чуть ли не на улице ему в штаны залезать. Эде это быстро надоело, и он попытался объяснить брату, что исправлять его бесполезно.