Текст книги "Леди Стерва (СИ)"
Автор книги: Ведьмочка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– Чего ты хочешь? – выдавил он.
– Я? – я выпучила глаза. – Ничего. Я это делала не для себя или тебя, а для нее. Пусть почувствует себя желанной. Ты же столько от нее гулял! Как-то добивался всех этих женщин...попробуй соблазнить свою жену. Заодно от меня отвяжешься.
– Значит все же для себя... – тихо сказал Сергей, но с явной неприязнью в голосе.
– А я ничего не делаю просто так, но в данном случае я старалась больше для нее. Моя свобода от тебя явилась побочным эффектом. Приятным, но не обязательным.
– Стерва, – повторил он и ушел.
Я облегченно вздохнула. Одной проблемой меньше. Только настроение безвозвратно испорчено. Захлопываю ноутбук и иду курить. После третей затяжки набираю номер и считаю гудки. На пятом мне ответили:
– Не думал, что так скоро тебя услышу... – я молчу. – Я бы приехал, но занят очень. Давай вечером? – все еще молчу. – Понятно. В семь буду.
– В девять, – и вешаю трубку.
Совершенно не хочу чтобы он извинялся при Русе.
До вечера я успела и поработать, и поучиться, и ужин приготовить, и даже накормила сына с Дашкой. Прогулялась по дому и расположилась на балконе с чашкой чая и книгой (правда электронной, но кто-же виноват, что мои любимые авторы не печатаются, а читать хорошие книги с экрана неприятно?), ожидая друга. Хочется верить, что все еще друга. На дороге появился уже знакомый Grand Cherokee 11-го года выпуска и я нажала на пульте кнопку, открывая ворота, а затем закрывая их. Спустилась вниз и впустила мужчину в дом. Лешка вошел, не поднимая головы и не поздоровавшись. Мы расположились в той же гостиной. Дашка принесла чай, я кивнула ей, отпуская, и стала ждать.
– Я все испортил? – наконец спросил Лешка, когда я уже допивала чай.
– Смотря что...я не хотела бы терять нашу дружбу.
– Значит испортил, – вздохнул он.
– Леш, объясни по-человечески. Я тебя не понимаю, – чуть не хныча, попросила я.
Попросила и получила. Из Лешки слова сыпались градом, а я слушала и не верила, что все это происходит со мной. И если сначала друг(?) говорил громко, то постепенно голос становился все тише и последние фразы он почти шептал. На продолжении всего монолога так ни разу и не взглянул на меня, даже в мою сторону старательно не смотрел.
– Ты для меня сплошная тайна! Я с первого дня знакомства пытался хоть как-то привлечь твое внимание и все в пустую! Я был просто другом! Пустым местом! Ты меня обнимала, целовала, но будто не замечала. Я улыбался только тебе, только для тебя все бросал и мчался утешать, только тебе рассказывал все, был настоящим, никогда не прятался за масками и все впустую. Сначала ты будто не замечала особого к себе отношения, потом просто воспринимала его как должное, а потом взяла и вышла замуж. Я повесится был готов. Но вспомнил наш разговор о суициде и борьбе за счастье и отказался от этой идеи. Я ждал когда ты наиграешься в семейную жизнь и придешь ко мне плакаться. Долго ждал. Когда я узнал, что ты родила – это был конец. Мой мир рухнул. Я впервые в жизни умудрился напиться. Пол года старался и у меня получилось. А потом сел за руль пьяным и поехал к тебе чтобы во всем признаться или попрощаться...
Лешка замолчал. Словно был не в состоянии продолжать. У меня в голове возникла дикая мысль, но я не могла в это поверить. С трудом выдавила одно слово, но его хватило:
– Леша?..
– Я знаю. Пьяный, ночью, за руль и к тебе...это был верх глупости. Я даже не заметил фары встречной машины. Мы свернули одновременно, но в разные стороны. Я просто съехал с дороги, а он попал лобовым стеклом на ветку. Водитель умер мгновенно. Я просто сбежал. Сел в машину и уехал. Я не мог не узнать водителя. И опять ждал. Ждал случайной встречи. Даже с девушками встречался. Мне правда нравилась та рыжая девчонка. И только сидя в больнице перед операционной, я понял как сильно она похожа на тебя. Тебя прежнюю. Вот только мне плевать, как ты выглядишь. Я всегда любил тебя...и всегда буду любить...
Последние слова доносились до меня, как сквозь вату. Ветка в лобовое стекло. Мгновенная смерть. Господи, только не это!!!
Меня затрясло, по щекам покатились слезы. Потерять любимого мужа больно и потерять друга больно, но потерять их обоих одновременно...невыносимо. Я так не могу! Не могу и не хочу! Не хочу в это верить! Не хочу знать! Не хочу слышать! Не хочу жить так! Не хочу!!!
Дальше я помню все обрывками. События будто вспышки...
Вспышка. Я начинаю рыдать в голос. Меня колотит, как в лихорадке, а из горла вырываются нечленораздельные звуки и дикий вой...
Вспышка. Лешка меня обнимает, что-то шепчет и гладит по голове, а я стараюсь вырваться и продолжаю орать. Колочу его кулаками в грудь. В этот момент я его ненавидела. Больше всего на свете, мне хотелось, чтобы это он свернул не туда и напоролся на эту чертову ветку. Кажется, именно это я и кричала...
Вспышка. Испуганное лицо Дашки. Лешка что-то ей объясняет и девушка кидается к телефону...
Вспышка. Мне делают укол. Вокруг люди в белых халатах. Лешка качает головой и что-то им объясняет. Я постепенно успокаиваюсь, тело наливается тяжестью. Наверное, так действует лекарство...
Вспышка. Я лежу в своей постели, а Лешка гладит меня по голове, его губы шевелятся, но слов нет. Я просто не хочу его слышать и не слышу. Да, и зачем мне пустые слова? Сергея этим не вернуть. Мою жизнь уже не склеить из осколков...
Вспышка. Я падаю в черноту без надежды увидеть свет. А внутри разрастается пустота. В моей жизни ничего не осталось. Незачем больше жить. Не за что бороться. Издалека слышу тихий, жалобный голосок. Руслан...
Вспышка. Я распахиваю глаза и вижу Лешку. Снова закрываю глаза. Лучше беспросветный мрак, чем его лицо. Что угодно, только бы не видеть его. Никогда его больше не видеть...
За окном день. Я лежу в своей постели. Рядом в кресле сидит Леша. Глаза закрыты, дышит ровно. Спит. Осторожно выбираюсь из-под одеяла и бреду в ванную. Мне нужна вода. Я хочу смыть с себя прошлое. Смыть настоящее. Смыть будущее в котором мне придется жить, зная правду. Это больно. Вот теперь мне по-настоящему больно. Знать, что твоего любимого человека, человека, который изменил твою жизнь, убил лучший друг, друг, который не давал утонуть в боли и страхе прежней жизни. Теперь мой мир рухнул окончательно. Я снова сгорела. Смогу ли я вновь возродиться из пепла и жить дальше? А это будет жизнь? Или иллюзия? Подобие жизни. Существование ради сына. Опять. Все с начала. Несколько фраз отбросили меня на два года назад и умножили мою боль в несколько раз.
И я замыкаюсь. Закрываю все эмоции на замок и заталкиваю их поглубже. Не хочу чувствовать. Не хочу думать. Теперь я оболочка. Я просто пройду этот путь до конца и не сдамся. Ради Руса. Ради последней частички, оставшейся от Сергея. Никто больше не увидит моих слез. Никогда.
Выхожу из ванной.
– Как ты себя чувствуешь? – пожимаю плечами. – Ты спала три дня. Есть хочешь?
– Леша, а где Рус? – голос звучит, как воронье карканье. В горле пересохло и каждый звук царапает мне не только тело, но и душу. Пусть искалеченную, пусть уже холодную, но все еще кровоточащую...
– На танцах. Его Даша повезла, – он криво усмехнулся. – Мне уйти?
Киваю:
– Мне работать надо. Я три дня пропустила. Отстаю от графика.
– Я, все таки, тебя потерял? – шепотом спрашивает он и смотрит мне в глаза.
Столько боли в его обычно счастливом взгляде...но мне гораздо больнее. Было. Теперь нет ни чувств, ни эмоций. Он все убил. Убил вместе с Сергеем. Я его не виню, но и простить не могу. Теперь уже мои губы кривит усмешка:
– А меня у тебя никогда и не было. Ты потерял лишь свои иллюзии, а у меня отобрал друга. Ты был моим солнцем, а стал воплощением тьмы.
– Солнцем? – и это все, что ему интересно?
– АмонРа – Стоящий у Солнца, Стражник Света. Так по-настоящему переводится это имя. Только для меня оно потеряло смысл. Ты отобрал мое солнце, а потом погасил свет. Оставь меня одну.
– Катя...
– Не надо. Если я найду в себе силы тебя слушать, позвоню. Но не сейчас. Только не сейчас, – и он ушел.
А я села работать. Пусть мой мир рухнул, но мир Руса я удержу, пока он сам не сможет его держать. Сломаюсь, но сына не предам. Руслан – это все, что у меня осталось. Маленький осколочек прежней жизни, наполненной счастьем и светом. Из этого кусочка мне предстоит собрать целый мир. Это будет мир Руса и ему в нем жить. В этом мире нет места моей боли и моим ошибкам. Я предам всех и вся, сломаю все стены и убью в себе любые эмоции, ради нашего сына. Если есть цель, значит к ней нужно стремиться, а пока есть к чему стремиться – есть смысл жить. И я буду жить. Жить с этой болью. Жить с правдой, которую не просила и не желала. Правильно написано в одной хорошей книге: "Никогда не говори, не делай и не думай о том, о чем тебя не просят!". Я не просила правды, но узнала ее. Но меня никто не просил думать о ней и страдать. Значит я не буду думать. Пусть я стану механизмом, но этот механизм выполнит поставленную задачу. Любой ценой.
С тех пор Дашка стала возить Руса на танцы, а я просто перестала выходить из дома. Мне никого не хотелось видеть. Зачем? Зачем слушать пустые слова, лживо улыбаться, притворяться, что у тебя все отлично и вести себя «естественно»? Сейчас для меня было бы естественно забиться в угол и жалеть себя. Но я не стану этого делать. Я просто спряталась от всего мира. Знаю, это тоже не лучший выход из положения, но пока это максимум на что я способна. Думаю, со временем я выползу на свет и постараюсь вернуть себе подобие жизни, но не сейчас. Единственное, на что меня хватило – это не забросить учебу. Я все еще готовлюсь к сессии.
Прошло два месяца и моя жизнь, можно сказать, пришла в норму. Я даже перестала прятаться в доме. Никому до меня нет дела, никто не лезет с вопросами и смысла прятаться дальше я не видела. Большим прорывом вперед я посчитала поездку в школу танцев. Но Сергей сделал вид, что мы не знакомы и я стала постоянно возить сына сама. Оксана тоже не звонила. Я так понимаю, что у них все отлично, или по-старому, но мне до этого уже нет дела.
Зима решила в этом году поторопиться и укрыла город снегом в ноябре. Сугробы по колено мало кого порадовали, но я была довольна. Я люблю зиму. И все бы ничего, но через неделю после снегопада мне позвонил Ахиллес. На самом деле Пашка, но познакомил нас Лешка и я как-то привыкла звать его Ахиллесом.
– Катька, спасай! – заорал он в трубку, забыв поздороваться.
– И тебе добрый день, – ехидно ответила я.
– Да, какое там "добрый"?! Спасай, говорю!
– Ты не говоришь, а орешь и я пока ничего не поняла. От чего тебя спасать? – похоже, и правда что-то серьезное, обычно парень так не шутит.
– Не меня. Всех. И Лешку в первую очередь! – отчаянно заголосил Ахиллес.
Здрасьте, приехали! Интересно, почему он решил, что я стану спасать Лешку? Он что, ничего не знает? Или знает и именно поэтому звонит мне?
– И с какого перепугу я должна спасать этого засранца?
– Не понял. Вы что, поссорились? – от изумления Пашка даже тон снизил.
– Я не желаю это обсуждать и спасать никого не буду. Кто бы меня спас...
– Я сейчас приеду! – рявкнул парень и бросил трубку.
Вот и как это называется? Достали! Сбежать, что ли? Или просто не пускать его в дом?..
Пока я перебирала варианты, к дому подкатила Toyota Crown и стала дико сигналить. Ворота открылись, пропуская машину. Дашка. Она же и в дом этого гада настырного пустила. В комнату влетел белобрысый вихрь. Худощавый парень, прилично накачанный, но все равно накормить хочется, пухленькие губки, прямой нос, приятные черты лица. Его можно было бы назвать смазливым, если бы не глаза. Стальной цвет и жесткий взгляд отпугивали большинство девчонок. Вика его тоже боялась и шарахалась, но Пашка проявил настойчивость. Когда он смотрит на свою девушку, сталь глаз будто плавится, превращаясь в серебро, а улыбка придает лицу мальчишеское выражение. Сейчас губы плотно сжаты, а взгляд способен поджечь что угодно. Я бы испугалась...но мне плевать.
– Так вы поругались, значит? И теперь тебе плевать на судьбу своего лучшего друга?! Так, да?! – с места в карьер начал Пашка.
Я поморщилась и махнула рукой на кресло. Парень сел, но воинственности не растерял.
– Во-первых, кончай орать. Я не глухая и не тупая. Во-вторых, мы не ругались. Просто нашей дружбы больше нет, хотя я сомневаюсь, что она вообще была. И в-третьих, да, мне плевать. Я не полезу в его жизнь ни за какие пряники.
– Ты не понимаешь, – я вздернула левую бровь и наклонила голову набок. – она из него тряпку сделала и ноги вытирает, а тебе плевать.
– Это только твое мнение, или все окружающие тоже так считают? – ухмыльнулась я. – Хотя, мне плевать. Ему давно пора было влюбиться.
– Он не влюбился. Он просто прогнулся. Катька, не важно, что там случилось, но ему сейчас по-настоящему плохо. Только ты его можешь спасти...
Я не выдержала:
– Спасти, говоришь? То есть он разрушает мою жизнь, заметь, дважды, а я должна его спасать? С какой стати? Да, пусть его хоть на поводке со стразами по улицам водят! Я и пальцем не пошевелю!
Ахиллес икнул и посмотрел на меня внимательней:
– Что-то ты не похожа на человека, у которого разрушена жизнь. Тем более дважды.
– А я должна биться головой об стену и рыдать? Или ты себе это как-то иначе представляешь? Я предпочитаю страдать в тишине, без зрителей и утешения, – в голос все же просочился яд и в горле встал ком, так что говорила я сдавленно.
Видно было, что Пашка и правда ничего не знает. Он усиленно пытался убедить меня в том, что спасти Леху могу только я.
– Кать, он тебя любит, – я кивнула. Это я без него знаю. – Ты не поняла. Тебя он любит по-настоящему, а эту дрянь...он будто нарочно прикидывается влюбленным. Любой ее каприз. АмонРа все сделает. А она это знает и пользуется. Ты бы видела как он на нее смотрит, когда думает, что никто не видит. Он ее задушить готов, но терпит! Он ей руку сломал в первую их ночь, так она ему вместо скандала повинную устроила. Нашла, блин, персональное средство передвижения!
– Паша, еще раз и медленно: МНЕ ПЛЕВАТЬ. Не понятно? Я не желаю его видеть, слышать, знать, не желаю чтобы он опять появился в моей жизни и уж, конечно, я не полезу в его жизнь!
– Катька, ты его столько раз предавала. Ты его не замечала, а он ждал и верил. Смотрел на твоих парней, стискивал зубы и ждал, что ты его заметишь. Ты вышла замуж – он стерпел. Ему было очень хреново, но он терпел. Ты родила и он просто умер в тот день. Ты себе не представляешь насколько он страшен, когда напьется!
Я грустно улыбнулась:
– Ошибаешься. Я знаю.
– Так он все таки добрался до тебя в тот раз? – я покачала головой. – Тогда откуда?..да, объясни ты толком!
А я что? Я ничего. Взяла и объяснила. И про мужа, и про его девушку в больнице, и про признание. А Пашка сидел и смотрел на меня огромными глазами и не верил. Похоже, я нашла его слабое место...интересно. Было бы. Но мне плевать.
– Катя... – тихо и жалобно прошептал он.
– Не надо. Жалость унижает, а сочувствовать ты не умеешь.
Он поднялся и ушел, а вздохнула с облегчением. Зря. Через пол часа он вернулся и не один. Этот придурок притащил ко мне Лешку! И как только умудрился? У них весовые категории разные. Хотя, скорее всего, Пашка просто соврал. Сказал, что я готова выслушать и простить. АмонРа всегда верил в сказки и в этот раз поверил. Потому что хотел поверить. Но такое не прощают! Я уже хотела наорать на Ахиллеса, но он просто впихнул Лешку в дом и ретировался. А я осталась один на один с кошмаром моей жизни.
Лешка...нет, сейчас он полностью соответствовал своему прозвищу! АмонРа стоял возле двери и внимательно меня рассматривал. Я тоже стояла молча и прикидывала как бы половчее избавиться от проблемы. Выходило, что придется либо закатывать истерику, либо поговорить с ним. На истерику сил не было. Я кивнула в сторону второго этажа и направилась в свой кабинет. По дороге думала с чего бы начать разговор, но в голове было пусто. Если меня сейчас стукнуть по черепушке, эхо будет знатное.
Я устроилась в кресле у камина вполоборота к двери, а Лешка замер у двери и не двигался. Я указала на второе кресло, но он только головой покачал, оставшись на месте. Присмотрелась повнимательней и ужаснулась. В глазах плещется не просто боль, отчаяние. Ему здесь находиться ничуть не легче, чем мне. За все время нашего знакомства я никогда не думала о нем. Лешка был моим спасательным кругом, моей жилеткой, моим другом, моим кошмаром...а кем я была для него? Любимой девушкой, которая его не замечала и причиняла боль на каждом шагу, даже не замечая этого? Так кто же из нас был большим кошмаром? Я причиняла ему боль и эта боль возвращалась ко мне. А если бы я с самого начала...нет, я не жалею, что встретила мужа и родила сына, но если бы я сразу заметила Лешку, Сергей был бы жив. Черт! Опять я думаю о себе! Да, какая разница был бы он жив или нет, если бы мы так и не сблизились? Я не причинила бы столько боли Лешке!
Я подтянула колени к груди и обхватила их руками. Сама не заметила, как из глаз покатились слезы. Сквозь пелену слез заметила, как АмонРа вздохнул, стремительно пересек комнату и опустила передо мной на колени. Осторожно коснулся моего лица, стирая слезы.
– Не плач... – шепнул он. – если хочешь, я уйду. Только не плач.
Он начал подниматься и я поняла, что он сейчас уйдет. Совсем уйдет и не вернется. Если я его отпущу, то никогда не узнаю...я схватила его за руку.
– Останься, – выдохнула я еле слышно.
Он опять опустился на колени и заглянул мне в глаза. Не знаю, что он там увидел, но губы Лешки дрогнули, обозначая подобие улыбки, а через секунду он уже целовал меня. А я отчаянно ответила на поцелуй, боясь, что он все равно уйдет.
Смутно помню, как он подхватил меня на руки и отнес в спальню. В постели я оказалась уже без одежды. Лешка покрывал мое тело поцелуями и все время что-то шептал. По телу растекалось жидкое пламя, но не обжигало, как раньше, а согревало и успокаивало. Я таяла от его поцелуев и прикосновений, кусала губы в кровь и не верила в происходящее. Лешка проложил дорожку поцелуев от груди к животу и замер. Я запустила пальцы ему в волосы и почувствовала, как он вздрогнул. Осторожно приподняла его за лицо и заглянула в глаза.
– Что случилось? – осторожно спросила я.
– Я люблю тебя, – выдохнул он. – Ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю! Ты моя маленькая Тайна...моя?
Я улыбнулась и кивнула. Не представляю, как он может меня любить. Я причинила ему столько боли, а он все еще меня любит. Немыслимо!
Лешка улыбнулся в ответ и снова поцеловал меня, осторожно лизнул. Я задрожала и он впился в меня поцелуем, заставляя судорожно вцепиться в простыни и застонать.
Я уже забыла эти ощущения. Забыла, каково это, когда тебя любят. Когда хотят быть максимально близко. Я потеряла счет времени, остались только ощущения. Живот свело от боли. Я чувствовала себя пустой. Стоило Лешке на секунду от меня оторваться и я тут же потянула его наверх. Поцеловала в губы.
Слух неприятно резанул посторонний звук. Прервала поцелуй и опустила глаза. Лешка надевал презерватив. Хотела его остановить, но вспомнила про другую девушку и передумала. Пробежалась пальцами по его плечам и спине, притянула к себе. Лешка снова стал меня целовать. Легким толчком вошел. Я вздрогнула всем телом и обхватила мужчину ногами. Внутри все сжалось и я услышала стон, только не знаю чей. Лешка начал плавно двигаться внутри, а я вцепилась в его плечи и потянулась за поцелуем. Он застонал, приник к моим губам и задвигался чуть быстрее. Я задвигалась ему навстречу. Несколько судорожных толчков и меня накрыло волной наслаждения. Внутри все пульсировало, заставляя стонать и сильнее прижимать к себе мужчину.
Еще толчок и Лешка замер, перекатился на спину, притянув меня к себе на грудь. Я свернулась клубочком на нем и зевнула. Он погладил меня по голове и шепнул:
– Люблю тебя, моя Тайна. Спи, – я ощутила поцелуй в макушку и провалилась в сон.
Проснулась я от тихого хлопка. Ничего не понимая, открыла глаза и полетела с кровати. Приземлилась у стены, больно ударившись спиной. Судя по ощущениям, меня схватили за волосы и двинули в челюсть. Тряхнула головой и осмотрелась. В спальне стояло трое посторонних. Я этих субъектов раньше никогда не видела. Вид у них какой-то отмороженный. У одного в руке был пистолет с глушителем. Перевела взгляд на постель...черт! Мать твою! Вот, что за хлопок! У Лешки на лбу красовалась аккуратная дырочка, подушка стремительно меняла оттенок с ярко-голубого на фиолетовый. Значит, на вылет. Меня начало трясти от злости, медленно перерастающей в глухую ярость.
– Тебе привет от папочки, – заржал тот, что со стволом. – Сейчас с тобой развлечемся и пойдем посмотрим на твоего сына...
Я не особо его слушала. Из этой комнаты они выйдут только вперед ногами. Протянула правую руку к спортивной сумке (благо меня швырнули прямо к ней), нащупала метательный нож и нунчаки, немного подумала. Потом медленно выдохнула, успокаиваясь перед атакой, бросила нож и вскочила на ноги уже с нунчаками в обеих руках. Четыре взмаха, два тела на полу. Тот, что убил Лешку повалился на мою постель с ножом в горле и хрипел. Подошла ближе. Чуток промазала и не зацепила артерию. Этот гад растянул губы в улыбке и выстрелил в меня. Я на автомате приложила его нунчаками в голову и почувствовала резкую боль в левом плече при возвратном движении. Опустила глаза. По руке быстро бежит струйка крови. Рот наполнился соленой жидкостью с медным привкусом. Сплюнула кровь на пол (все равно теперь тут ремонт делать буду) и потянулась к телефону. Эскулапы, или менты? Стало трудно дышать. Похоже, легкое зацепил. Значит, скорая. Набираю номер, диктую адрес и ФИО, сообщаю о ранении, прошу позвонить в милицию. Ощущая, как мозг погружается в туман, зажимаю кнопку быстрого набора. Уже проваливаясь в черноту слышу взволнованный голос Дашки:
– Екатерина Викторовна, что случилось? – следом сдавленный писк и я потеряла сознание.
Отходняк после наркоза – то еще удовольствие. Несколько минут ничего не соображаешь, голова раскалывается, все звуки раздражают, зрение играет в шарады.
Пока организм был в отключке, мозг усиленно работал. Я предполагала, что меня оперируют, но открыть глаза и вынырнуть из темноты не могла. Мне не нравилось пребывать в небытие, но выбора не было. Радовало, что я физически пока ничего не ощущаю. Что-то мне подсказывает, что без обезболивающего жизнь мне совсем не понравится. Хотя она и так мне не особо нравится...
Итак, что мы имеем? Лешка мертв. Хотелось бы верить, что все это было сном, но во сне не чувствуют боли. Что еще? Я убила двоих человек и одного покалечила. Веселую троицу смертников ко мне послал папочка. С учетом обстоятельств, я могу в ближайшем будущем отправиться в места не столь отдаленные на неопределенно (пока) долгий срок.
Мозги стали ватными и боль впилась в них тысячами иголочек. Я знала, что уже могу открыть глаза, но делать это положительно не хотелось. Услышала хлопок двери, игла в вене пошевелилась и боль сдалась под натиском лекарства.
– Позовите меня, когда она проснется, – тихий женский голос. – нужно узнать, как она себя чувствует после операции.
Похоже, у меня посетитель. Наверняка, Дашка. Ответа на просьбу медсестры не последовало и я решила, что ей просто кивнули. Пошевелилась, проверяя физическое состояние, и тихо позвала:
– Дайте воды...
Губ коснулась трубочка, набрала в рот немного воды, прополоскала и с трудом проглотила. Челюсть двигалась со скрипом. М-да, по лицу меня приложили основательно. Представляю какой оттенок сейчас у моей моськи...
– Как Вы себя чувствуете? – спросила медсестра.
– Терпимо, – осторожно ответила я.
Она задавала стандартные вопросы, я тихо отвечала. Через несколько минут она не выдержала и поинтересовалась:
– Почему Вы не открываете глаза?
– Не хочу. Терпеть не могу черно-белый мир. Посплю и открою.
Девушка хмыкнула. Опять хлопнула дверь. Я поняла, что она ушла и уже хотела попробовать уснуть, но почувствовала, как кто-то взял меня за руку. Ладонь явно мужская. Интересно, кого это пустили ко мне?
– Привет, – услышала я голос Ахиллеса.
– Привет, – подумала немного и шепнула: – Прости.
– За что? – удивился он.
– Не уберегла Лешку... – по щеке скатилась предательская слеза.
Пашка сжал мою ладонь и пробормотал:
– Это он тебя не уберег...
– Сколько я здесь?
– Четвертый день. Вчера были похороны...
Я заплакала. Почему все так? Я не достойна счастья? Мне нельзя просто любить и быть рядом с любимыми? Если бы не я, Лешка не страдал бы от безответной любви и сейчас был бы жив. Сергей был бы жив, если бы я сразу заметила Лешку. Мама осталась бы жива, если бы я не забрала ее к себе. Вокруг меня умирают люди. Люди, которых я люблю.
– Оставь меня одну, – попросила я.
Когда Ахиллес ушел, я повернулась на бок, подтянула колени к животу и завыла в голос. Вся боль, накопившаяся за последние три года, выходила из меня с жутким воем и слезами. Я опять горела в своем личном аду.
Через минуту прибежала медсестра и сделала укол. Я опять провалилась в бездну, где не было ничего, кроме меня и моего отчаяния.
У каждого человека есть запас прочности. Я свой, похоже, исчерпала. Меня поглотила тоска. Жить не хотелось, думать больно, дышать противно. Убить себя не смогу при всем желании. Просто не смогу и все. Мы однажды разговаривали об этом с Лешкой. Суицид – это высшая степень эгоизма, но не это главное. Не я дала себе жизнь и не имею права ее отбирать, пусть и у себя самой. Я не верю в судьбу, но верю, что каждому отмерено определенное время и мы не в праве сокращать срок своей жизни. Смерть сама придет за мной тогда, когда посчитает нужным. Я могу лишь перестать хотеть жить.
И я перестала. Просыпалась и билась в истерике, расходились швы, прибегали врачи и я опять проваливалась в сон. Снилось мне одно и тоже. Сначала Лешка, потом мама и следом муж. Они грустно улыбались и смотрели на меня с любовью. Я бежала к ним и что-то кричала, но их фигуры отдалялись от меня, медленно растворяясь в черноте сна.
Еще ни разу я не проснулась в одиночестве. Чаще всего рядом оказывался Ахиллес и тогда я начинала рыдать сразу же. Было непередаваемо больно смотреть в его обеспокоенное лицо и понимать, что его лучшего друга убили из-за меня. Пару раз приходил старший брат мужа. Он гладил меня по голове, говорил что все будет хорошо и уходил. А я опять сворачивалась клубочком и выла в голос. Один раз видела племянницу мужа, его внучатых племянниц и племянников, двоюродных и троюродных сестер и братьев. Флегматично отметила, что мои родственники меня не посещали. Оказалось, что семья покойного мужа, с которой я почти не общалась и при его жизни, волнуется обо мне гораздо больше моих родных.
Не знаю, сколько все это продолжалось, но я была просто не способна что-либо изменить и потому даже не пыталась. Я боролась, долго боролась, но смерть Лешки стала последней каплей. Я сдалась. Ни разу за все время моего пребывания в больнице я не вспомнила о сыне. Мозг усиленно блокировал мысли о Русе. Наверно, я просто не выдержала бы мысли о том, что кто-то во мне нуждается и я просто обязана взять себя в руки и жить...
Проснулась я как-то резко. Обычно я с трудом разлепляла глаза, а тут распахнула их и поняла, что больше не хочу спать. Повернула голову и...уронила челюсть на грудь. Рядом стоял парень...нет, не парень. Это была картинка. Черные волосы, глаза настолько насыщенного синего оттенка, что радужка сливалась со зрачком, идеальной формы губы, прямой нос, широкие плечи, высокий, накачанный, в стильном костюме за несколько тысяч американских рублей...картинка! Так, стоп! Это куда у меня мысли поскакали?
– Не смей! – рявкнул он.
Голос у него глубокий, с легкой хрипотцой и настолько властный, что я просто замерла, сдерживая уже начавшие подступать слезы.
– Увижу слезы – опять тебя усыплю на неделю. Помучаешься кошмарами, а потом все равно со мной поговоришь.
Я опешила. Это кто? Какого черта он на меня орет? Я ему что, девочка?!
– Меня зовут Андрей. Я твой личный психолог на ближайшую неделю. И ты будешь делать то, что я говорю, – он что, мысли читает? – У тебя все на лице написано. И вообще, все люди мыслят одинаково.
– А если я не хочу чтобы ты копался у меня в голове? – уточнила я.
– Окажешься в психушке. Причем довольно скоро. Как бы ты не старалась, но рана зажила и через неделю тебя выписывают. Либо ты выйдешь отсюда здоровой и душевно и физически, либо отправишься в психушку, а твой сын в детский дом.
А он умеет уговаривать. Интересно, на что еще он меня уговорит? Перевела взгляд на правую руку. Кольцо. И как его жена терпит?
– А никак, – хмыкнул он. – я в разводе, – я выпучила глаза. – Ты вслух спросила. Кстати, не оригинально.
– Если все люди мыслят одинаково, откуда взяться оригинальности? – изумилась я.
– А ты сообразительная, – похвалил(?) он.
– Я бы тоже с тобой развелась! – буркнула я, отворачиваясь.
– Это я с ней развелся. Женщина с отсутствующим материнским инстинктом не способна удовлетворить нормального мужчину.
Я развернулась обратно и внимательно на него посмотрела. Зачем он это сказал? Ведь слышу же, что врет. Я тоже посещала курсы психологи, хоть и детской, но там давали азы манипуляций. Так вот, мной в данный момент пытались манипулировать. Слова про нормального мужчину здесь явно для полноценности высказывания и никакой смысловой нагрузки не несут. Остается "неспособность" и "материнство". Это он так ласково намекает, что я плохая мать? А разве хорошая? Сколько я тут? А где все это время мой сын? Но раскрывать душу этому парню я не желаю. Давайте поиграем в кошки-мышки.
– А разве можно употреблять частичку "не" при разговоре с психами? – ехидно поинтересовалась я, точно зная, что сморозила глупость.
– Это не сеанс гипноза и не собеседование о приеме на работу. И не надо этого делать.
– Чего? – невинно захлопала ресничками. Мне начинает нравится эта игра. Весело.
– Меня пригласили именно потому, что ты разбираешься в психологии и влезть тебе в голову будет довольно сложно...
– Но ты сможешь? – улыбнулась я.
