Текст книги "Beef (СИ)"

Автор книги: Vavilon V

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Ну, вести тебя в дом Якоба, – он улыбнулся, – это взять грех на карму. – Не слова прям, а издевательство. Ясное дело, ему наплевать на карму, просто он хотел, чтобы я сделал это в машине при свете дня.

Прежде чем наклониться к нему, я, для успокоения совести, посмотрел вокруг и обрадовался, что ни души. Хотя, быть может, кто-нибудь да подглядывал из окон домов…

– Давай, – он толкнулся, и, если бы я не отодвинулся немного, то членом прошёлся бы мне по лицу.

Я втянул немного терпкий запах и, зажмурившись, лизнул, не видя, что лижу. Кожа под языком была такая нежная, до сих пор помню это первое ощущение.

Сидеть было жутко неудобно, но ничего поделать я с этим не мог. Только положил руки, оперевшись на Мюррея, и снова лизнул, услышав, как со свистом он втягивает воздух.

– Обхвати губами, – снова толкнулся вверх, и я опять отодвинулся вовремя. И его это разозлило, потому что сразу же после этого его рука вцепилась мне в голову и прямо тыкнула в член. Я попытался возмутиться и закончить с этим, потому что такая грубость мне совсем не по нраву, но когда я открыл рот, Мюррей направил другой рукой член мне прямо в него.

Языком я попытался выпихнуть головку, но, думаю, это больше походило на ласку. И мне даже начало это нравиться, и я принялся не выпихивать, а целенаправленно, для удовольствия проходиться мягко по головке, и Мюррей это оценил. Я видел, как он улыбнулся, прежде чем снова закрыл глаза.

Долго эти ласки его не устроили, он надавил на мою голову, и член проник чуть дальше, и, не знаю, как сказать, но от этой тяжести во рту меня просто повело. Стараясь дышать через нос, начал посасывать член, сам не понимая, что делаю, а хватка Мюррея становилась всё расслабленнее, пока он окончательно не понял, что сосать доставляет мне наслаждение.

– А ты переживал, – шепнул и сразу же за этим послышался его приглушенный стон, который заставил меня заняться делом интенсивнее.

Честно, я работал языком и губами, как только мог, они даже заболели, но хуже от этого я ласкать не стал. Мюррей периодически толкался, чтобы оказаться в моём горле, но я ловко этого избегал, потому что тошнота сразу подкатывала, и дело могло закончиться совсем отвратительно. Руками я также себе помогал, для большой аккуратности, потому что Мюррей пару раз сделал мне замечание, чтобы я убрал зубы. Ну, ты понимаешь, на минеты у меня нет талантов, поэтому, думаю, для него всё было не идеально, для меня же… я просто плыл, не соображая ничего. И, порой, жалел, что в детстве леденцы не сосал – кто знает, может они бы и наловчили меня, и доставляли примерно такое же удовольствие.

А потом я услышал звук и сразу приподнялся. Такой глухой удар, причём совсем близко.

– Что это? – посмотрел по сторонам, вытирая рот рукой, знаешь, такой слюнявый рот был.

– Продолжай, – он схватил меня за голову и опять потянул к члену, но я смог этому противостоять.

А потом впереди увидел девчонку, поднимающую велосипед. Честное слово, я впал в прострацию на какой-то момент. Не думаю, что эта девчонка видела, чем я тут занимаюсь, она просто упала и поднималась, отряхивая колени и почти плача. Но само то, что она была в метрах пяти…

– Да продолжай, – и тут уже хватка стала сильной, и он таки ткнул меня в член.

Я хотел повозмущаться и прекратить, но, как только под языком почувствовалась нежная кожа и извилистые венки, мозг отключился. Снова весь я был занят лишь одним ублажением, и внутри меня всё тихо тлело и млело в ожидании того, что он меня трахнет. Даже уверился, что, если его хорошенько попросить, то сегодня он это со мной сделает. Главное, постараться… главное, ртом работать получше.

– А-ах, – толкнулся в меня, и член угодил за щёку, а потом рывком он оторвал меня он полюбившегося занятия. – Салфетки дай.

Дрожащей рукой я вытирал влажный рот, и в голове, полной хаоса, было лишь непонимание.

– Бля, салфетки говорю, – он тряс меня, крепко держа за волосы, как погремушку, и хмурился, – Салфетки, приём! – и он ударил меня по щеке. Моя голова от этого удара мотнулась в сторону, и другой щекой я приложился к руке, держащей меня.

Сейчас это вспоминаю и стыдно, конечно, что у меня так мозги заплыли тогда, но, увы, так и было, потому что вместо того, чтобы убрать его руки подальше и выпихнуть его из тачки, я начал облизывать его кисть.

Просто лизал и лизал его руку, представляя что всё ещё занят членом, от которого меня несправедливо отодрали.

– Совсем уже не соображаешь, – он выдохнул и задрал голову, а его хватка в волосах ослабла так, что я смог пододвинуться к нему.

Мне было не очень удобно тянуться, ну, понимаешь, потому что я фактически оставался ещё на своём сидении, но целовал его на другом. Меня как с цепи сорвало, лизал и целовал его всего, жалобно воя, и трогая его приятное твёрдое тело. Залезал руками под его футболку, водил дрожащими пальцами ему по груди, и стонал, когда мой язык ласкал его пупок.

Рука всё ещё продолжала держать меня за волосы, и, когда ему наскучили мои ласки, он взял и толкнул меня вниз, возвращая, наконец, к члену.

Сразу же я взял наполовину, уперев максимально глубоко в горло, стараясь дышать ровно и через нос, но это не помогло. Меня затошнило, и пришлось мягко вытащить член изо рта, чтобы обрушить на него нежность из прикосновений языка.

Я был занят посасыванием головки и поглаживанием основания члена, когда его тело задрожало, и Мюррей тихо застонал. Я отодвинулся и, наверное поэтому, несколько капель попали мне прям в лицо. Естественно, вспомнил про салфетки и, пока Мюррей там блаженно расслаблялся, рыскал по салону в их поиске. И когда нашел, немедля кинул упаковку ему, вытащив парочку салфеток себе.

Вытирал полностью лицо и чувствовал омерзение, чистейшее омерзение, но возбуждение в паху от этого не спадало.

– Первый раз сосал? – ухмыляясь, он уже застёгивал джинсы. – Можешь не отвечать, и так ясно было по неуклюжести.

Я поморщился не только от его грубых слов, но ещё и от затёкших ног. Хотелось взять и пробежаться, а не сидеть.

– И всё же тебя можно похвалить, ты сделал это страстно, – и он засмеялся.

– Я тебе изначально говорил, что минеты не делаю, – огрызнулся и сложил все салфетки под сидение, дав себе установку потом не забыть выкинуть.

– Ну, знаешь, в это трудно было поверить, – он вытащил телефон и проверил время, – Сколько тебе? Двадцать семь? И такой взрослый гей никогда не сосал? Из области фантастики.

Я тогда задался вопросом, сколько же ему лет? И как он так точно определил мой возраст? Неужели, моё лицо всё так выдает?

– Ладно, – Мюррей собрался уходить. – До вс…

– Подожди, – тут уж я положил руку ему на бедро, – когда ты меня трахнешь?

– На следующей неделе, – посмотрел на мою руку, и может поэтому я пододвинул её к паху, – Что, весь горишь?

– Ты кончил, а я нет, – не то чтобы я упрекал, но несправедливо.

– Но времени на трах нет, – Мюррей потянулся ко мне, и его рука сжала мой пах.

Я больше не держал руку на его бедре, а переместил её ему на спину, млея от ощущения сильных мышц.

– Так хорошо? – и он поцеловал меня как-то несмело, хотя в то же время сильно надрачивал мой член сквозь ткань. Это был контраст: жёсткая рука и нежный язык, поглаживающий по моему. А его тело, за которое я держался, будто чтобы не утонуть… наверное, я кончил слишком быстро. Нет, конечно, можно взять в расчёт, что я был возбуждённым, ещё когда ему отсасывал, и всё же, он так улыбнулся, убирая мои руки, которые словно лианы его обвили, что я подумал, что кончил слишком быстро.

– Созвонимся и решим, что там на неделе, – он открыл дверь. – Мой график зависит от Якоба.

И, представляешь, именно это были его последние слова, прежде чем он хлопнул дверью и ушёл.

В штанах было липко, поэтому я минут пять ещё стоял припаркованным у дороги, очищая и член, и трусы от мерзости.

А когда ехал домой, всё, чего хотел, это промочить горло, избавиться от вкуса его плоти во рту. Воды в машине не было, поэтому да, я чувствовал Мюррея всю дорогу до дома.

========== 4.3 ==========

– Эх, жизнь слишком коварная, ты только подумай, моя дорогая К., только вообрази, что в среду мы встретились, а в пятницу я ехал домой с горящим после отсоса ртом. Жизнь слишком коварна…

– Не печалься, – она утешающе поглаживает меня по руке. – Не думаю, что это стоит сожалений. Ну, подумаешь, сделал минет после двух дней знакомства, ты же ему до этого виртуально отдавался…

– Лучше замолчи, – одёргиваю её. – Выходные были наполнены переживанием, и даже не по поводу моего очередного падения, хотя и по нему тоже, а потому, что я постоянно думал о том, как проводит уикенд Мюррей. Представлял себе их, держащихся за руки в парке, улыбающихся друг другу, верящих… и убивался. С другой стороны, можно пожалеть Якоба, вероятно, любящего этого гада, но я тогда был слишком ослеплён ненавистью к нему.

Лишь одно его имя «Якоб» заставляло меня навострить иголки, как ёжик.

Кое-как выходные остались позади, и прополз понедельник, прежде чем настало время серьёзных беспокойств. Уже вторник, а от Мюррея ни звоночка. Постоянно проверял телефон, надеясь хоть на сообщение, и, когда его не обнаруживал, тяжко сглатывал и отводил взгляд.

Было восемь часов, когда надумал дать ему понять, что всё ещё жду обещанного. Сначала хотел написать, а потом вспомнил, что он может часами не отвечать, поэтому решил, что вернее будет сразу позвонить.

Гудки шли долго, и с каждым новым сердце билось всё медленнее, обрываясь…

– Да, – помню свой испуг, когда услышал его голос слишком внезапно. Практически после потери всяких надежд.

– Уже вторник, – я взял журнал со столика и бездумно открыл на первой странице. Ничего не видел, даже картинок.

– А мы договаривались на начало недели?

– А что, на конец? – ответил я грубо, и может поэтому он смягчился:

– Подожди немного, – далее его голос звучал не мне и не близко: – Я пойду покурю.

Перевернув журнальную страницу, я терпеливо ждал, когда же он выйдет там куда-то и снова заговорит со мной.

– Совсем не умеешь ждать? – он не был раздражён, как я уже сказал, он смягчился.

– Умею, просто не могу, – перевернул ещё одну страницу, и там был сплошной текст, а я не узнавал ни одного слова.

– И ты уже придумал где? Или подставишься в машине? На капоте? – он шумно затянулся, видимо, уже курил.

Чуть было не ответил: «Да где угодно», но прикусил себе язык.

– Можем у меня, – закрыл журнал и бросил его на столик, – или отель, или моя квартира, мест полно.

Слышал, как он курит, или, просто зная, что он курит, я слышал соответствующие звуки. Как он затягивается… выпускает дым… как тогда, на камеру… сглотнул слюну и снова почувствовал во рту его вкус. Будто три раза потом зубы не чистил и кофем не запивал. Это было удивительно, но правда, та самая тяжесть во рту, нежность на языке…

– Можем, – ответил он, и его голос стал звучать тише: – Но знай, что я это делаю по личной симпатии.

Это звучало странно. Нет бы сказать, мол, трахну тебя потому, что ты мне нравишься, или там привлекаешь, или у меня на тебя встаёт. Нет, он, блин, сказал по «личной симпатии»! Удивительный человек.

– Эм, – я поднялся с дивана и начал ходить по гостиной, – ну, я тоже хочу дать тебе по личной симпатии.

Он хрипло посмеялся надо мной и дополнил:

– Имею в виду, что отказов в последнюю очередь я не потерплю, – стал таким серьёзным, – поэтому, если ты надумаешь поберечь свою задницу, то мне придётся несколько раз ударить тебя.

Я остановился как вкопанный. Ударить меня несколько раз? Он хочет избить меня? В голове всплыло, как он тыкал меня в член, и тот удар по щеке… кажется, я слышал что-то такое. Вот вертелось на языке, и получилось не сразу вспомнить такое слово, как «садизм».

– Ты садист?

Тут уже дело принимало другой оборот. Мне не хотелось ходить с кровоподтёками по всему телу и ездить к врачу исправлять нос. Знаешь, воображение нарисовало кучу страшных картин, где я лежу в луже крови, и это было, мягко говоря, удручающе, совсем мягко говоря. В общем, я струсил.

– Нет, – последовало несколько смешков, – я к тому, что, если ты передумаешь, мне придётся заставить тебя. Так как я уже сказал, что делаю это по личной симпатии, и я помню, как ты бережёшь задницу… предупреждаю, ясно?

Тут в голове возникли иные картинки. Как делаю вид, что сопротивляюсь, а он нагибает меня прямо в гостиной, и я ничего не успеваю сделать, до того как его член рывком войдёт в меня, полностью подчинит. Я буду кричать, но никто не услышит, и мне ничего не останется, кроме как подмахивать ему и получать удовольствие из этого животного акта… какая возбуждающая мерзость.

– Изнасилование? – у меня ноги стали ватными, – за это можно и в тюрьму угодить.

– Только если ты будешь сопротивляться до конца, – голос стал ещё тише, – но я так не думаю, поэтому тюрьма не светит.

– А если я буду сопротивляться специально? – мне так хотелось поговорить с ним об этом.

– Специально для чего? – мне показалось, он качает головой, будто поражаясь, какой я дурак, – Чтобы я угодил в тюрьму или чтобы с тобой пожёстче?

– Я не смогу сопротивляться до конца, – печальная правда, – мне бы хотя бы хватило сил противостоять до первого проникновения.

После этих слов мы оба молчали, и мне казалось, что это что-то значит. Слушал его дыхание, и казалось, оно стало громче.

– Тебе ведь понравилось, да, Сэм? – ненавижу сокращения своего имени, но тогда ему всё простил. – Ты вообще не соображал, не мог отлипнуть от члена ни на секунду. Я видел твой взгляд… ты был как наркоман, знаешь, тебе нельзя было запрещать себе ублажать ртом.

– Не знаю… мне было так противно после, но тогда… – отчего-то я перешёл на шёпот, но он меня слышал.

– … тебе казалось, что ты не делал ничего приятнее за всю жизнь, да? – договорил он за меня. – Ты ни о чём не мог думать и действовал лишь на инстинкте, который так старательно в себе всегда глушил.

– Да, – затравленно подтвердил его до безобразия правдивые слова.

– И, конечно, – продолжил он, – если я попрошу тебя снова мне отсосать, ты…

Мюррей остановился, чтобы я закончил его мысль:

– … не сделаю этого, – прикрыл глаза и понял, что это искренне. Я больше так унижаться не собирался.

– А если я заставлю тебя опять это сделать?

И этот вопрос очень понравился чему-то мерзкому и жадному до удовольствий внутри меня. Но я не посмел и рта открыть.

– Значит, я сделаю это, – короткий смешок, – слышишь, Сэмюэль? Заставлю тебя, и тебе не придётся решать самому, и я уверен, что ты рад этому, – пауза и глубокий вдох. – Это даже будет правильнее, сначала ты обязан поработать ртом, чтобы получить меня в себя.

– Замолчи, – тихо млея я полупсиханул. – Разве ты не говорил про личную симпатию? Зачем ты делаешь так, будто я выиграл в лотерею или что-то типа того?

– Ты не выиграл, – голос стал твёрже, и я как-то пожалел, что сполз с той удачном темы, – Это просто несколько бонусов на перепих.

– А?

– Я хочу, чтобы ты почувствовал себя шлюхой, потому что ты мне нравишься, – после этих слов мне пришлось вернуться на диван. – Я хочу, чтобы ты понял, кто ты есть, чтобы ты перестал сопротивляться себе и начал давать… Беспрестанно пуская в себя члены, чтобы они вколачивались в тебя, давая и забирая наслаждение…

Это было ужасно, причём ужасно в самом плохом смысле. Будто я зимой сидел возле камина, а потом меня голого вышвырнули на мороз. Или попросту разбили мне сердце.

– Нет, – я даже головой замотал, – нет и нет, я никогда таким не буду, и то, что я позволяю себе с тобой, не значит, что позволю с другими! – немного успокоившись, кинул: – И если ты хочешь сделать из меня какую-то дрянь, то усилия напрасны, и встреча должна состояться никогда.

– Хм, – он ничего не говорил, а я чуть ли не плакал, – если честно, я не особо-то вижу тебя с другими. Мне даже кажется, что ты сделан под меня, хотя я тебя ещё не брал… С самого начала, когда я увидел тебя, – блин, я даже не дышал в этот прорыв его откровенности, – и потом, когда мы зашли далеко, я только и думал о тебе. Но мне нельзя, Сэмюэль.

– Почему? – смертельная обида испарилась моментально.

– Нельзя… – кажется он проигнорировал мой вопрос, нежели не расслышал, – Просто поверь мне, но я не хочу тебя отпускать… – боже, как загадочно он говорил, – из тебя можно сделать такого классного партнера… такого, которого я не могу сделать из Якоба.

Стоит ли говорить, что эта какая-то призрачная надежда в его словах на наше будущее распалила во мне всё? Я даже не догадывался до этого момента, как сильно хочу его себе. Хочу быть на месте Якоба, чувствуя полную несправедливость от того, что этот парень его получил себе. Я! Я и только я должен быть под Мюрреем, чувствовал это, и когда Мюррей на словах дал мне понять, что ощущает тоже самое…

– Я представляю тебя, когда трахаю его, Сэмюэль. Завожусь от воспоминаний с тобой, которых ты стыдишься…

Меня трясло как самолет на посадке, или взлёте, не важно, факт в том, что он разбудил моё подсознание, полное фантазий, надежд и грязных идей.

– Ты хочешь меня, Сэмюэль? – он так красиво произнёс моё имя.

– Хочу, – выпалил автоматически.

– И ведь не на один раз, да? – не дожидаясь ответа, он продолжил. – Ты ведь многое отдашь, чтобы я стал твоим, чтобы спал с тобой, жил с тобой… трахал тебя, когда вздумается, заставляя тебя кончать без стыда?

– Да, – и закивал, как идиот.

– Умница, ты у меня такая хорошая девочка, Сэм, – смешок, – очень хорошая, нежная и податливая. И хочу тебе озвучить кое-что…

– Что? – в нетерпении выпалил, потому что был уверен, что там ещё какая-нибудь сентиментальная чушь.

– … свою цену.

– Эм, что? – нет, я расслышал конечно, но хаос, что поглотил меня, заставил переспросить.

– Цену, Сэмюэль, – хмыкнул, – с удовольствием приеду и трахну тебя один раз, как я уже сказал, из-за личной симпатии, а дальше уже я стою деньги.

Меня просто кровью девственниц облили, я был… как бы мягко сказать… в полном ахуе!

– Ничего себе! – у К. округляются глаза. – Так он за деньги трахается? Проститут?

– Слушай дальше, – сейчас даже какое-то удовольствие от её удивления, – я тоже спросил его в конце концов:

– Ты за деньги? То есть я мог не переживать и давно снять тебя на пару ночей?

– Нет, – он засмеялся, – Раньше – да, но последние пару лет я не размениваюсь по мелочам. Объясню на примере: Якоб платит мне, чтобы я с ним жил и делал с ним разнообразные штуки, о которых ты мечтаешь.

– Да ты просто блядь, – негодование какое-то поднялось во мне, – и из-за такой шлюхи я плохо спал ночами?

Горечь застыла в горле.

– И самое страшное, что, узнав обо мне это, ты по-прежнему будешь плохо спать ночами, – он засмеялся, – В общем, решай, трахаться нам после этого или нет, хотя я уверен, что да. Ну и дальше, что делать, тоже пораздумай.

Никакой сентиментальности или зачатка романтики. Даже с грустью всплыли его недавние слова о том, что он почувствовал, когда увидел меня, и что воспоминает обо мне, когда с Якобом…

Он сбросил звонок, а мне так хотелось разбить телефон, а ещё свою тупую голову. Потому что именно в эти секунды я осознал, что с самого начала разговора он подталкивал меня к денежному вопросу. Просто игрался со мной, не ведая ни сочувствия, ни стыда.

И всё же странно, К., да? Мюррей продавался на большой срок и рассказал мне об этом, потому что надумал сменить Якоба на меня.

Но я тогда ненавидел его всей душой, разумом, и даже пахом – это, пожалуй, был тот самый момент единства всего моего существа относительно чего-то и кого-то. И забавно, что я всё-таки не разбил телефон в приступе ярости – ведь там был его номер.

========== 5 ==========

– Ох, как всё сложно-то, – К. прикладывает руку к щеке, – и неидеально. И Мюррей твой тот ещё моральный урод, конечно. Не думала, что он так дьявольски скроен.

– Да, – киваю, – человек, не имеющий никаких устоев и законов. Играет, как хочет…

Несколько дней я рвал и метал от злости и на него, и на самого себя. А вот в пятницу одумался, понимая, что сроки-то поджимают. Да и он обещал меня трахнуть «по личной симпатии» – так стоило ли упускать этот шанс, уже убедившись в том, как сильно мне его хочется? Причём он сам сделал всё возможное, чтобы я «тащился» по нему. Ведь это умный ход, знаешь, если смотреть психологически. Совратить меня на расстоянии – очень легко, когда я чувствую некую безопасность, потом разбудить во мне желание встречи и вызвать мою реакцию. Не положительную, но большую реакцию и засесть в голове окончательно, а потом и потрахать меня можно, где заблагорассудится.

В общем, была пятница, было почти семь вечера, и я набрал ему:

– Алло? – встревоженный не его голос. – Алло? Кто это?

Первой реакцией было сбросить звонок, а потом я передумал.

– Эм, думаю, в телефоне я записан, – «интересно, кстати, знать, как записан», – подумал, и добавил: – А вот кто вы?

– Вы записаны как «Тачка», не уверен, что это ваше имя, – голос засмеялся, нежно так, – а я Якоб, парень Мюррея, которому вы позвонили.

Ага, парень, который содержит такого великовозрастного балбеса, как Хэкрет. Уму непостижимо! Двадцать первый век!

– Мое имя Сэмюэль, я его, эм, приятель, – прикусил себе язык. – А могу я услышать самого Мюррея?

– Конечно, только сейчас он принимает душ, но скоро выйдет. Вы уж извините, что я принял звонок, просто стало очень интересно…

– Да что вы, не надо извиняться, – сказал это издевательски, но Якоб принял за чистую монету.

– Надо-надо, – пропел он и добавил: – А не вы ли тот самый новый знакомый, с которым Мюррей занимается машинами?

А Мюррей занимается машинами?

– Эм, да, эм, скорее всего, это именно я, – помню, как нахмурился и понадеялся, что проблем нам это не прибавит.

– О, как здорово, Мюррей говорил про вас столько хорошего, – и я чуть не засмеялся в голос от этих слов, неужели он правда про меня говорил? – Ой, – дальше послышался шум.

– Что случилось?

– Не могу найти ту самую розовую рубашку, – Якоб звучал расстроенно. – Мы собрались завтра к нашему другу на вечеринку, и я хотел Мюррея одеть именно в неё…

Вот только этого мне тогда слушать не хватало! Я сжал челюсть с такой силой, что зубы заныли.

– Тебя тут Сэмюэль зовёт, – послышалось сразу, как прекратился шум. – Это ведь тот человек по машинам, да?

Судя по голосу, Мюррей был на приличном расстоянии, но я всё равно его услышал, быть может потому, что действительно хотел услышать:

– Сколько раз я просил не трогать мой телефон, – дальше шли ещё какие-то слова, но их нельзя было разобрать, – …надеюсь.

– Ох, ты не знаешь, где твоя розовая рубашка? – Якоб был уже не так близко.

– В стирке, – телефон был в руках у Мюррея, – и сходи в сад, перекрой наконец воду.

– Мюррей? – рискнул напомнить о себе.

– Да? – он выдохнул, и думаю, в этот момент Якоб покинул комнату.

– Я подумал и решил, что хочу встретиться, – помню, что тогда поднимался по лестнице на второй этаж, так как запнулся и чудом не упал.

– Не удивил, совсем не удивил, – его бархатный смешок, – когда?

– Ну явно не завтра, вы ведь идёте на вечеринку, – сел на верхнюю ступеньку и вытянул ноги.

– Выходные вообще заняты, но можно ночью, – пауза, – У Якоба дела, и он уедет примерно в два ночи до раннего утра.

– То есть мне подъехать к двум к тебе? – в принципе, это было очень удобно, а отоспаться я легко мог и днём.

– Лучше к трём, – утвердил он.

– Слушай, а… – мне хотелось ему сказать это на расстоянии, – а что если я захочу купить тебя?

– М-м-м, я думаю, об этом стоит поговорить при встрече, – ещё одна пауза, – ведь, кажется, я тогда погорячился… Якоб меня устраивает, да и встаёт ребром вопрос: нужно ли это тебе?

Не успел даже ответить, что нужно, как он сбросил звонок со словами:

– Ладно, увидимся ночью.

Так я и остался растерянным, сидящим на ступеньке с пикающим телефоном мне в ухо.

И вот сейчас, опять же я понимаю, как расчётливо он действовал. Нет, он тогда не погорячился, он тогда намеренно подкинул мне идею и потом дал задний ход, оставив меня с этой идеей в голове. Мюррей сначала нажал, а потом отступил, и, знаешь, это очень верно для достижения цели. Он прекрасно знал, чем это всё закончится, а для меня каждый шаг был неожиданностью. Хотя этот каждый шаг и делал я сам.

– Да, это чувствуется. – К. хмурится, и видно, что ей совсем не нравится та извилистая дорога рассказа, которой я веду. – И всё же интересно он поступает… и когда он решил поменять Якоба на тебя? Сразу после знакомства с тобой или позже? Или вообще просто хотел оставить Якоба изначально, и ты подвернулся?

– Вот поэтому я и называю Мюррея моей вещью, – пожимаю плечами и думаю съесть ещё кусочек шоколадного десерта. – Он не часто говорит мне ласковые слова, не признаётся в любви, но знаешь, я же тоже так делаю.

– Но ты ведь платишь ему до сих пор, да?

– Нет, у нас нет условной цены, – беру в руки ложечку и втыкаю в десерт, – я просто покупаю ему то, что ему нравится, кормлю его и сплю с ним.

– А как ты думаешь, он любит тебя?

– … я же сказал, что он мне ничего подобного не говорил, – отодвигаю десерт, – слушай мой рассказ и сделай вывод самостоятельно, как сделал вывод я.

– Ага, – К. поспешно кивает, и я могу продолжить:

– В общем, я не долго сидел ещё в странном ступоре, но успел переименовать его в телефоне с «Хэкрета» на «Мой». Не знаю, быть может, это заслуга взявшего трубку Якоба, или нечто другое, не знаю уже. Наверное, мне стало так спокойнее, и я смирился с желанием его получить любой ценой. В конце концов, я из тех людей, кто может себе это позволить. Ещё одна дорогая вещь… хотя я не знал, дорогая ли.

Взялся просматривать какие-то документы, в которых плохо понимал содержимое, и хотел уже пойти немного поспать, как телефон подал сигнал.

«Я тебя хочу».

Естественно, это написал «Мой», и это было так странно приятно. Сначала я нахмурился в ожидании подвоха, а потом улыбнулся («всё равно никто не видит»).

Понятия не имею, что спровоцировало Мюррея на такое сообщение, но…

«Ты такой классный, и сам мне подставляешься», – пришло следом.

Я тогда подумал, что, быть может, он пьян? Или выпил немного, а повело?

«У тебя такой голос… тебе хочется член в глотку запихать».

Уже думал позвонить ему и потребовать объяснений внезапной страстности, но сообщения сыпались как из рога изобилия. На часах было десять.

«И я ведь запихаю, ты же такой послушный и похотливый».

«А потом мы займёмся твоей задницей, не подготавливай её, я сам хочу тебя раскрыть».

«Не могу уже ждать, так давно хочу насадить тебя…»

«Бля, будешь принимать долго и стонать на каждый толчок».

Мне становилось горячо, а значит, с его шутками пора было кончать. Иначе я мог сорваться и не дождаться трёх ночи.

– Да-а… – Боже, я чувствовал его возбуждение всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

– Что у тебя за приступ? – надеюсь, мой голос звучал ровно.

– Вспоминаю о тебе, пока Якоб готовится… – лёгкий стон и моё понимание того, что он медленно дрочит.

Хотелось сказать, какой он урод и козёл и … но у него в руке был твёрдый член, который мне так понравилось сосать. И только об этом я и мог говорить.

– Я тоже хочу тебя… – встал из-за стола и покинул кабинет, который на самом деле мне не особо-то нужен – … и твой член.

– Знаю, и я на самом деле очень рад, что ты согласился, – Мюррей лукавил, не особо-то и стараясь, кстати. Совершенно очевидно, он знал, что я соглашусь, но, наверное, стоит сказать спасибо, что он не стал меня этим знанием унижать. – Это ведь неправильно, что мы так долго знакомы, а ты ещё не попробовал и не почувствовал меня как следует.

– А как следует? – открыл дверь спальни и, закрыв за собой, приложился к ней спиной. Его голос так возбуждал меня, и то, каким я себе его представлял в этот момент…

– Это тебе ещё предстоит узнать на практике, – сдавленный стон, – мы ведь уже обговорили составляющие встречи… Ты хорошо стараешься и заслуживаешь мой член… очень хорошо стараешься… хотя сейчас мне кажется, что просто с ходу тебя трахну.

Знаешь, К., мне кажется, это был момент его настоящей сути. Я к тому, что эти его слова в тот вечер особенно правдивы, или мне хочется так думать. Эти его слова… шли действительно от правды внутри него, думаю, ему хотелось меня так сильно, и он не преувеличивал. Быть может, это было что-то вроде размышлений вслух. Будто он тщательно планировал, как всё произойдёт, чтобы всё было с лучшим, точнее с его исходом в конце. Но его расчётливость столкнулась с вполне естественной жаждой тупо оттрахать. И это был какой-то момент борьбы… Ну серьёзно, это напоминало не диалог, а монолог.

– Мне всё равно, главное, чтобы трахнул, – подписывался, не раздумывая, под «делай всё, что угодно».

Мюррей засмеялся, только весьма отвлечённо.

– Ласковый… – выдохнул. – Если встреча пройдёт славно, я думаю, нам не стоит отказываться друг от друга.

– Что? – я начал раздеваться, понимая, что дрочить перед жалкой парочкой часов сна точно придётся.

– Ну, если нам понравится, – ещё один выдох, – то мы можем так, иногда встречаться и трахаться.

– За спиной Якоба? – хотя мне было это неважно как-то. Абсолютное равнодушие к обману Якоба.

– Да, ты ведь не против, я знаю, – Мюррей замолк. – Без денег и прочего, просто секс ради секса, хотя… если бы я купил тебя.

Мне от чего-то дурно стало, пол ушёл из-под ног, и я сел на постель.

– Купить, конечно, можно каждого, но таких денег нет ни у кого на земле, – усмехнулся, будто рад, что такой дорогой.

– Вероятно, но я пойду с другой стороны.

– Какой? – я как раз избавлялся от брюк, когда услышал его ответ:

– С дешёвой, – он приглушенно засмеялся. – Разве было бы не круто снять тебя за пару монет, а? За деньги, на которые ты ничего даже купить не сможешь, отдавался бы всю ночь…

Разгорячённое воображение сразу же подкинуло нужный мотив. Дешёвый отель, занавешенное окно, потасканное и перестиранное тысячу раз постельное белье. Я голый лежу в простынях, не пытаясь прикрыться, а Мюррей кидает несколько грошей на столик со звоном.

Я раздвигаю ноги сразу же и выгибаюсь, показывая, что буду принимать его до самого рассвета. Мюррей ухмыляется и подходит ко мне, его горячая ладонь проводит по моему животу, и он приказывается мне перевернуться.

Делаю, как он сказал, приподнимаясь, чтобы ему лучше трахать меня было, и лицо утыкаю в подушку, как Якоб тогда. Боже… он бы имел меня всю ночь, как дешёвую дрянь, и кончал бы в меня, не слушая моих просьб, и пихал бы мне в глотку, не щадя… ведь он заплатил мне…

Ох, в общем, ты понимаешь, как Мюррей испортил меня.

– Ну как? – он будто специально выжидал, пока я прокручу это в голове. – Хочешь быть дешёвой и порочной шлюхой?

Я чуть не заскулил, честное слово. Внутри аж всё затрепетало от ужаса и восторга.