Текст книги "Покажи мне смерть (СИ)"

Автор книги: Varley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Это тебя и погубило!

Неожиданно голос останавливает парня, и тот застывает как вкопанный.

– Что погубило?

– Твои человеческие пороки. Твоя детская натура всё преувеличивать, твое доверчивое сердце. Ты всем этим руководствуешься. Ты живешь одними эмоциями, но пытаешься от них избавиться. Ты хочешь утратить все рецепторы и стать трупом, но ты еще ничего не знаешь о смерти.

– Я хочу покой и свободу. Мне надоели насмешки и позор. Вокруг меня нет ни одного человека, который бы поддержал меня.

– У тебя есть подруга. А вот я действительно один.

– Но… как ты узнал о Люси?

– Я следил за тобой.

– Она бросила меня. Я больше ничего для нее не значу.

– Ты найдешь свою гавань. Он будет твоим спасением, если сумеешь спасти его. Ты заметишь его сразу. Его тяжело будет не узнать среди всех. Ты будешь рад вашей встречи.

Бенджамин не смел отодвинуть эту ветку, но ему безумно хотелось увидеть человека, скрывающегося за ней.

– Скоро рассвет и тебя разбудят.

– Что это значит? Я больше сюда не вернусь?

– Нет, больше никогда. Но я должен тебе кое-что рассказать. Когда ты вернешься в мир людей, сделай то, о чем я тебя попрошу.

– Я сделаю, обещаю.

***

Меня зовут Майкл Эванс. Я завидую мертвым и живым одновременно. Ведь они знают, у какого берега их ожидает пристань, а я – нет. Я неприкаянная душа, которая никогда не обретет покой, пока я не буду прощен и отпет. С каждым днем я теряю веру, она ускользает от меня, а я постепенно остываю. Я не могу привыкнуть к вечному блужданию, я хочу примкнуть хоть к чему-то, но куда бы я ни пошел – я всюду странник. Я не плохой человек, я не самоубийца, чтобы так мучиться и так позорно умереть. За что Бог так невзлюбил меня? Я ведь всего лишь его творение, которое всегда в него верило.

Блуждая по пустынным улицам города, я так редко могу встретить человека. Нет, людей здесь полно, они толпами движутся, будто стадо баранов. Животное не виновато, что оно всегда используется в данном сравнение, но вот человеку такое поведение непростительно. Именно человеку – существу, сотканному из любви, трепета и ласки. Человеку, чьи мысли, будто сам пульс природы, звучат. Я все яснее понимаю, что некоторые мертвые намного живее некоторых живых. Где переживания этих людей? Где искренние чувства боли и радости, счастья и горечи, обиды и прощения? Их нет, они, будто восковые куклы, болтаются по миру в поисках денег и иных благ цивилизации.

Здесь скучно, это место мне надоело, я хочу домой. Но где найти этот дом? Вокруг деревья своими высокими кронами царапают пасмурное небо. Вот бы в небо. Их золотые листья устилают прохладную землю, все вокруг превращая в золото. Как можно не замечать всей этой красоты вокруг? Почему люди такие странные существа? Они ценят, только когда теряют, они замечают только у других, у себя же этого не видя.

Я слышу чьи-то мысли где-то далеко за горизонтом. Какой звонкий крик – еще одна уставшая душа. Как же много в этом мире смертников, лечу на манящий меня звук. Я не смогу спасти эту погубленную душу, но крик меня настолько заворожил, что я обязан увидеть это. Я вижу заплаканное лицо девушки, стоящей на краю моста. Ее тело окутано ореолом грусти и печали. Вот сейчас она сорвется вниз, а завтра по всем каналам Калифорнии передадут о несчастном случае – самоубийстве на «Золотых Воротах». Интересно, с чем связано такое её решение? Возможно, с тем, что её отец алкоголик и пропивает все деньги семьи? Или с тем, что мать корячится на трех работах одновременно, чтобы прилично одеть дочь и прокормить? Чтобы она не выглядела хуже всех и ее не обсмеяли. Или причина в старшей сестра, которая больна раком и вскоре умрет? Нет, причина в мужчине. Он старше девушки на десяток лет, и она очень его любит. Он состоятельный, очень. И, похоже, она носит под сердцем его дитя. Под круглым аккуратным животом бьется новая жизнь. О, этот звук прекрасен. Она страдает. Она винит во всем себя. Винит, что доверила ему свою судьбу, а он растоптал все счастье твердым ботинком вранья и ненависти. Этот человек творил страшные вещи.

Перед глазами мигом промелькнули страшные картинки недавних событий: сломанные кости, ссадины во многих местах на юном теле, аромат крови, что витает в пространстве, жестокая всепоглощающая животная страсть, насилие, и… убийство. Убийство, которое не принесло долгожданного освобождения, оно лишь удвоило страдания. Похоже, жертва сама избавила себя от страданий.

Это страшное чудовище звали Джо. Его тоже больше нет. Я вижу, как он разрезал свои руки в мясо прошлой ночью. Он не смог справиться с собственной совестью? Нет, он был просто больным человеком. Нет, я не буду называть его человеком. Я вижу, как смерть когтями захватила его тело, как обдавала своим холодным дыханием его лицо. Я вижу, как ему сейчас больно там. Ветер терзает свежие раны и рвет развивающиеся бинты. Он умывается кровью – своей и кровью жертвы, бедного ребенка, который мог бы жить и так многое успеть. Отвратный гомон уже навсегда поселился в мерзкой голове маньяка. Он будет вечно терзать его повсюду. Теперь крик бедного парня не будет доставлять ему такое наслаждение, как тогда.

Я в ужасе уставился на девушку, которая не прекращала рыдать. Какое дитя она носит? Неужели оно родится таким же чудовищем, как и его отец? Нет, она просто обязана сейчас же спрыгнуть с моста, чтобы не породить потомство зла.

– У тебя есть шанс спасти их.

Обернувшись, я увидел белое, почти прозрачное облако. Оно искрилось перламутровым светом и слепило глаза своим блеском. Оно светило одним ярким прожектором, но даровало свет всей темноте вокруг. Никаких сомнений, со мной разговаривал сам Ангел.

– Я не умею спасать. Я не самоубийца, чтобы иметь такой дар.

Мне больно осознавать, что я даже не знаю, как представиться. Обычное эфемерное тело, заточенное в бесконечности и изгнание. Из меня несет энергией отчаянья, а молнии стали моим наваждением.

– Ты спасешь, не одну душу, Майкл Эванс. Если попытаешься поверить.

– Вера? Не говори мне о вере, Ангел. Мертвые не умеют верить.

– Я обещаю взамен подарить тебе жизнь.

Облако начало тревожно рассеивается, яркая вспышка угасает, а из белого света выходит Он. Темные волосы, чуть ниже плеч, глаза выразительные и синее неба. Он в белом одеянии, как и подобает привилегированным ангелам.

Я знаю, что раньше все ангелы были обычными людьми, пока не умерли своей смертью, но я не могу поверить, что Он тоже был человеком. Слишком красив, таких людей не бывает. Я завороженно смотрел на Его немного грустный безупречный облик, пока до меня не дошла последняя фраза.

– Как? Мертвецы не оживают!

– Не оживают, но перерождаются. Спаси эту девушку, она должна родить.

– Она не может родить наследника страшного зверя, этот ребенок недостоин родиться на свет, его отец не человек. В мире и так слишком страшно жить.

Ангел заглянул мне прямо в душу, так, что стало безумно страшно. На миг мне показалось, что его глаза потемнели, и в них вспыхнул красный огонь.

– Спаси эту девушку, Майкл. Спаси её сердце… спаси себя.

– Причем здесь я, Ангел?

– Она твоя мать и под сердцем она носит твое новое тело.

Я отказывался верить в Его слова. Этого не могло произойти. Я столько лет мучился, чтобы потом переродиться? Творец, неужели я настолько был плохим человеком, чтобы умереть с позором, существовать при смерти с клеймом насильника и убийцы собственной матери, потом скитаться по миру, а затем родится в семье маньяка?

– Майкл, ты заслужил возрождения, ты вытерпел многое и ты достоин такого редкого шанса. Если ты хотя бы немного поверишь в свои силы, ты поймешь, что спасти сможешь не одну потерянную душу.

Он выглядел, как неземное существо, такое прекрасное. Я никогда не видел более совершенного создания, нежели он. Его правильные черты лица и белая кожа, Его тонкие запястья и шелковистые волосы. Меня завораживало всё в Нём, я был полностью очарован Ангелом. Я и раньше видел их, они спускаются иногда на землю, но таких как Он – никогда.

– Ангел, почему ты грустишь?

Я видел боль внутри Него, она сидела серой крысой в этом идеальном существе. Он научился жить с крысой…

– Я никогда не предавал значения мелочам, там, при жизни. А теперь я собираю свою память по крупицам, чтобы ничего не забыть и всегда помнить главное: всё, ради чего мы рождены, существуем и идем дальше – это любовь.

Эванс, у тебя есть шанс возродиться заново и прожить свою жизнь. Воспользуйся им, он дарован тебе самими небесами, такими дарами не пренебрегают, это грех. Дай себе возможность жить, подари жизнь этому малышу, которого девушка носит под сердцем. Дай ей ощутить эту радость материнства. Вы все этого заслуживаете.

– Что я должен сделать?

***

Ночь целует меня со вкусом сирени и запахом мяты, темнота цепляется за каждую веточку и кустик, каждую травинку и цветок, город уже готовится отойти в царство Морфея. Ночь окутала его своими темными объятиями, пустота сползает на землю и бренным грузом падает в мысли опустошенных людей. Я вижу горе каждого из них. Я знаю их мысли, я слышу их беззвучный крик и громкий шепот, я слышу мольбу о спасении и радость от успеха. При жизни я слишком много думал о других, меня заботила тоска людей, и я всегда готов был подставить свое верное плечо каждому, кто в этом нуждается.

Меня зовут Кристофер, я умер страшной скоротечной смертью. Меня украли небеса, вырвали из цепких лап жизни и поселили в Царстве Небесном. Уже несколько лет я служу небу. Я его верный воин и преданный страж. Люди называют нас ангелами, но я пока не готов. Любовь ангелов вездесуща и слепа. Она не ведает границ и предубеждений, она сильная и необъяснимая, она для всех одна, поделенная поровну. Ангел обязан любить и хранить творение Божье, что бы ни случилось. Но как можно любить человека, которого ты ведешь на Суд Божий, и там выясняется, что он искалечил человека, изнасиловал его и отправил в небытие? Как можно простить и не укорять? Как можно любить его всю ту нелегкую дорогу, по которой ты сопровождаешь его в ад?

Нет, я не буду таким. Я не истинный, значит. Я не готов, я точно не смогу. Я ведь ненавижу! А это так не подобает ангелам. С первого взгляда, с первого прикосновения этой мрази к несчастному ребенку, я возненавидел.

У меня не выходит из сердца та страшная картина.

Кругом трупы и много грязи, дым всепоглощающий и едкий, будто его можно потрогать, протяжные голоса мучеников и мертвые мычания, мои руки утопают в крови, перемешанной с грязью и жижей. Я слышу сотни криков о помощи, они зовут меня, и не могу их контролировать. Пытаюсь сосредоточиться и хватаюсь руками за голову, падаю на колени. В миг все утихает. Слишком тихо, будто и не орало что есть мочи. Медленно открываю глаза и вижу его. Такой же, как и описывал мне мой Нил. Детская непосредственность и наивный взгляд. Красивые светлые глаза, Нил любил этот цвет. И даже сквозь пелену увечий на его мертвом теле я могу увидеть, насколько он красив. Вокруг Колина еще не растворилась аура, но я успел заметить в ней проткнутые дыры. Скоро и она исчезнет. И останется только дух – эфемерная субстанция, практически не ощутимая. Со скорбью на сердце пытаюсь ухватить последние остатки живого мальчика, но эта информация ускользает от меня, как сквозь пальцы вода.

Ангелы не должны переживать за жертв, они не должны испытывать чувства вины или же утраты. Для них все люди равны. Ангелы должны любить как жертв, так и насильников. Но я не могу побороть это чувство ненависти внутри. И не понимаю, как это сделать. Джо разрушил жизнь не только Колину. Он убил в себе всю человеческую суть и выпустил на волю то чудовище, что таилось и ждало возможности вырваться. Джо испоганил жизнь женщине, которая ждала от него ребенка, он и того ребенка убил. Ведь теперь малыш никогда не узнает отца. А еще, что больше всего меня коробит и мучает, – он убил, уничтожил и сокрушил последнюю надежду, последний вдох моего Нила. Он столько пережил, что явно заслужил счастья. И я желал ему этого счастья, я так хотел видеть его радостные глаза, его искреннюю улыбку, ямочки на щеках и тепло в сердце. Нил многое пережил, он достаточно настрадался, я бы забрал его к себе, но не имею на это никаких прав. Хоть я безумно скучаю и каждую ночь провожу у его кровати, смотря, как он мирно спит.

Ангелы должны любить всех людей одинаково, но я люблю только его. Я люблю его больше, чем весь живой и мертвый мир вместе взятые. Я люблю настолько сильно, что готов умереть за нас еще не один раз. Я люблю настолько сильно, что готов на всё, даже стать падшим ангелом, лишь бы обеспечить ему земной рай.

– Ты должен найти мальчишку Бенджамина и спасти его душу. Он хороший человек и достоин того, чтобы жить. Спасешь его – спасешь и себя. Он освободит твою неприкаянную душу от вечного заточения. Он отмолит твои грехи, и душа вселится в новорожденного. Ты должен помочь всем им, это только в твоих силах, Майкл.

– Спасибо тебе, добрый Ангел. Я очень постараюсь не подвести твою веру.

– Я знаю, Майкл. И передай Бенджамину, что он не будет одиноким. Очень скоро он найдет свою гавань. Он станет его спасением и смыслом жизни. Он заметит его сразу. Его тяжело будет не узнать среди всех. Он будет рад этой встрече.

========== Часть 13 ==========

Меня зовут Анкэль. Я мертвое и мерзкое создание. Но я привык таким быть. Я осознал свою участь и принял неизбежность. Мои глаза больше не отражают лучей света, вместо глаз – огромные бездонные дыры. Мои пепельные волосы пропитались смертным запахом из сада. На теле множество увечий, синяков и ссадин – поцелуев смерти. Я окончательно прирос к этому месту и с каждым днем забываю про мир живых. Мертвый мир принял меня, раскрывая объятия опустошенных улиц. Тут я блуждаю по рыхлой земле, и с каждым днем я теряю надежду на лучший исход. Куда не глянь, всюду искалеченные тела и души, болтающиеся петли на ветках, кровавые озера и увядшая природа. Это место было живым, как и его обитатели. Но оно умерло, сгнило и пропиталось ароматом смерти и насилия.

Здесь не существует теплого солнца, оно не знает путей в этот мир. Оно не облизывает своей светлой нежностью наши головы, вверху только черное небо. Громадные тучи, словно дым от страшного пожара, витают в небе, часто разрываясь молниями и раскатами грома. И чем дольше я здесь нахожусь, тем глубже утопаю в этом болоте. Болото, которое давно, более миллионов веков назад было ставом с прозрачной и чистой водой. Теперь здесь пара гнилых лилий, лягушки и мыши, пожирающие глаза мертвецов, тела которых виднеются из-под грязи. Иногда на меня накатывает такая тоска, что я бы прыгнул туда с разбегу.

Каждый день похож на предыдущий. Ничего нет, ничего не меняется. Нет воздуха, нет света, небо превратилось в одно черное облако. Все те же старые голые сосны с еле ощутимым запахом тлена. И хоть существую я в такой страшной изоляции уже много лет, во мне не иссякло внутреннее чувство прекрасного. Я все так же мечтаю увидеть птиц и животных, увидеть деревья и растения в цвету, а не увядшими и черными. Хотя бы на мгновение, мне было бы этого достаточно. А пока остается только вдыхать этот смрад разлагающихся тел и растений вокруг.

Часто лежа среди останков погибших людей, чьи кости покрылись мхом и сохранили отпечатки засохших растений, я думаю о жизни. Ведь эти кости под слоем окаменевшей гнили когда-то мечтали, любили и, возможно, хотели жить. Я ведь такой же, как и они. Тоже хотел любить, тоже мечтал о светлом дне и таил в себе надежду. И точно так же, как и они, я сломался. Находя их, я буду говорить с ними, буду рассказывать события из жизни живых и делиться своими самыми сокровенными тайнами. Я часто собираю эти кости и складываю их воедино. Я хочу собрать человека, вновь собрать, возможно, хоть с ним мне не будет настолько одиноко. У меня пока нет черепа, но зато вчера я отыскал позвонки, иссохшие ребра и немного других костей. Безумие поработило мой воспаленный мозг. Я могу говорить с ними часами, могу орать на них, могу молиться этому «человеку», могу целовать его кости. И когда мне становится совсем плохо и я чувствую, как сам начинаю сливаться с этими костями, на помощь всегда является Рэйн. Он заботится и спасает. Он чувствует, как мне трудно справляться с одиночеством, как мне нужна поддержка. Но его часто нет. Он где-то пропадает, а мне так нужней мой личный «человек», который всегда будет со мной, никогда меня не оставляя.

Мне нужна эта усыпанная прахом иллюзия.

***

Меня зовут Бенджамин Марлоу. Мне было всего 15 лет, когда я понял, что не хочу больше жить. Сейчас мне 18, я стал старше на три года, но мир, по сути, совершенно не изменился.

Я всегда думал, что с годами человек способен расти и развиваться, что он начинает думать и осознавать свои ошибки, извлекать из них уроки и больше их не повторять. Я еще никогда так жестоко не ошибался. Убийца всегда остается убийцей, ему жизни будет мало, чтобы искупить содеянное. Горбатый так и будет всю жизнь рыть носом, потому что он не исправится. А такие, как я, обречены жить с клеймом несостоявшегося смертника.

В этом году я заканчиваю колледж. Я живу вполне сносной жизнью, мне уже не снятся те странные сны про лес и трупы. С виду я вполне нормальный человек, никто и не скажет, что всего лишь пару лет назад я пытался покончить с собой. Стиснув зубы, я попытался начать свою жизнь с начала.

Сразу после окончания срока реабилитации я понял, что остаться в родной Калифорнии я не смогу. Это место видело не один мой позор. С таким багажом бед и несчастий мне не под силу полностью обновиться и научиться жить дальше. Ведь именно «учиться» мне и придется.

Недолго думая, я выбрал самый холодный город США – Портленд. Именно из-за климата. Когда сырость и влага после дождя проникает под кожу, мой мозг начинает мыслить иначе. Я полюбил это место сразу же. Оно будто создано для таких, как я – тихих, опустошенных и потерянных. Поселился я недалеко от «Каррингтона», туда же и поступил. Не потому, что у меня большая тяга к знаниям, а потому что так надо. Ведь нет ничего нормальней, нежели учащийся студент.

Мне было 17, когда я впервые увидел Нила Айви. Парень, немного старше меня в темно-синем пальто. Его тяжело было не заметить. Я будто прирос к земле, когда неожиданно наши взгляды встретились.

Я увидел его совершенно случайно, когда возвращался с пар домой. Я никогда не ходил через парк, так как не любил столпотворение и вздорные шутки молодежи, меня бесили все люди вокруг. Я одиночка по натуре. И город сменил по этой же причине. Меньше знакомых, меньше проблем. Но, видимо, в тот день звезды расположились иначе над моей головой, поэтому я решил прогуляться.

Он сидел прямо на земле с карандашом в руке и блокнотом для зарисовок. Иногда он поднимал голову вверх и задерживал взгляд. Он смотрел на небо, а потом быстро выводил что-то на листке. Художник. Молодой, с выразительным бирюзовым взглядом, таким сосредоточенным и строгим. Он был так увлечен рисованием, что не замечал ничего вокруг. Даже несмотря на тот факт, что на улице минусовая температура и жутко холодно, он сидит как ни в чем не бывало на промерзшей земле. Он сразу приковал мой взгляд к себе. Для меня все люди на одно лицо – у них схожие повадки, шутки, одежда и даже мнения. Нет в них ни капли индивидуальности, все будто из инкубатора. Но не этот парень.

Мне почему-то стало интересно, что же изображено на его черно-белых рисунках. Он с таким пристрастием и старанием выводил карандашом, что я не мог оторваться от него. Не мог его потревожить.

С тех пор, на протяжении двух месяцев я ходил только дорогой через парк. Я видел его каждый божий день. И каждый день я намерен был подойти ближе, но я боялся. Боялся, что испугаю его, и он больше не будет рисовать на этом месте. А если он исчезнет, то с ним исчезнет и вся моя радость. Я даже не заметил, как стал жить им. Каждое утро я просыпался с мыслью о нем. Каждую последнюю пару я доживал из последних сил и быстрее мчался к нему. Чтобы еще раз взглянуть на парня и пройти дальше. Это стало моим личным ритуалом. Я видел в нем не только художника или ненормального, который в десятиградусный мороз сидит себе на земле, я видел в нем нечто большее. Мне показалось, что мы похожи. Мы оба были одинокими.

Затуманенное холодом небо отражалось в его серых глазах, на чуть впалых и болезненно бледных щеках обнажались ямочки, ярко очерченные скулы только подтверждали его худобу. И губы. Непропорциональны к чертам лица. Слишком пухлы, слишком красивы…

Вдруг его взгляд замирает… на мне. Я был уверен, что за этим чертовым толстым дубом я останусь незамеченным. Но он прожег меня бирюзой, его глаза замерли на мне, он судорожно перевернул страницу и беспокойно начал что-то там выводить. Только изредка его взгляд опускался на бумагу, затем снова поднимался на меня. Я завис. Уже не в силах себя сдерживать, да и зачем? Я приближаюсь к нему и старюсь разглядеть его творение.

То, что я увидел, шокировало меня. Мое сердце начало резко рваться на волю, а глаза будто отказывались смотреть на что-либо другое, кроме него. Наверное, именно в тот момент я окончательно твердо осознал, что влюбился.

Линии переплетались, создавая новую фигуру. Скольжение карандаша и мягкий изгиб кисти руки. Добавление новых деталей. Он не рисовал красоту, он воспевал её. Плавные волны волос, нежные взмахи над альбомом. Первые наброски и первые результаты. Приближался к нему почти вплотную. Он трясущимися руками, то ли от холода, то ли от волнения протягивает мне рисунок. «Я и дерево». Это выше моих сил.

***

Несколько лет назад я пережил горе. Умер человек, которым я дорожил. Я виню себя, что меня не оказалось рядом. Виню, что сам отпустил свое счастье и не смог уберечь от беды.

Меня зовут Нил Айви, я одинок. Я живу в собственной тюрьме и не подпускаю больше к себе людей. Я настоящее чудовище, если гублю тех, кто мне дорог.

Все началось слишком быстро и спонтанно. Я не успел даже понять, как мы оказались вдвоем в одной постели. Еще даже не оклемавшись от первой утраты, я с головой окунулся в новые отношения. Колин был так молод и так неистово следовал своему желанию. Он отдавался мне слишком красиво, так как никто не умел до него. Я получал истинное наслаждение от нашей близости. Я не считал это чем-то постыдным, нет. Наоборот, я слишком привязался к этому мальчишке. Как же я ошибался, считая его просто подстилкой и чистым наваждением. Как же я был не прав, недооценивая мою к нему тягу. Я ведь думал, что у нас чисто физика, просто секс, не более. Я нормально воспринимаю, что меня привлекают парни, но что я могу полюбить еще кого-то мужского пола, кроме Кристофера… это для меня слишком болезненно. Я в каждом человеке находил моего ангела. Но Колин стал слишком особенным, чтобы их сравнивать.

Вчера я познакомился с парнем. Такие невинные черты лица, что я не удержался и попытался изобразить его на листке бумаги. Кажется он действительно чем-то особенный, ведь до него я рисовал только мертвого Колина. Я часто встречал его в парке. Он спокойно наблюдал за мной из-за дерева, думая, что я не вижу. Плевать, пусть смотрит. Это ничего не меняет, я не подпущу его ближе. Никогда. Я приношу только боль утраты. Я себя не могу сделать счастливым, так и не буду другим портить жизнь. Только жаль, что парень этого не понял. Мне кажется, он всю дорогу до моего дома ходил за мной по пятам. Это действительно плохо.

***

В доме было темно, и только единственный свет из коридора падал на лицо мирно спящего парня, освещая его ярким лучом. Я прошелся по тесной комнате его квартиры, пока тот спал. Все стены небесного цвета, практически нет мебели. Только одноместная кровать с прикроватной тумбочкой над широким окном. Даже занавески небесно-голубые. Квартирка совсем не плохая, и район хороший, вот только не было в ней никакой жизни. Прям чувствовалось, что Нил не любит это место.

Бросаю взгляд на сопящего парня, на этого удивительно красивого человека, и мое сердце пускает очередные молнии: вот зачем он так с собой? А если бы я опоздал, что тогда? Встряхиваю головой, отгоняя ужасные мысли.

Подойдя к окну, распахиваю его настежь – пусть лучше спит со свежим воздухом. Ему полезно. Дождь за окном нарушает ночную тишину и брызгами капель разбивается об асфальт. Обычное явление в Портленде – ночные грозы. Шум ветра и дождя – это тихая, ненавязчивая мелодия, она ведь прекрасна. Я полюбил этот звук с первых нот, когда переехал на новое место.

Спи, Нил Айви. Спи своим самым сладким сном. Ты прекрасен, Нил. Как же он красиво спит. Мне хочется зарыться в его тело, в его волосы и просто окутаться его теплом. Но я боюсь даже дышать рядом. Боюсь, что разбужу и нарушу его покой. Оглядываю парня и смахиваю вновь набежавшую слезу: какую же мерзость он вводил в себя буквально пару часов назад, как же плакал и кричал о помощи, пока я не вбежал в неизвестную мне ранее квартиру и не успокоил его. Ощущение, что все должно быть по-другому, не покидает меня. Он мог бы быть успешным актером, с его внешними данными – легко, или шикарным художником, он безумно талантливый человек. Но почему именно он сейчас спит в этом усеянном мраком и пустоте доме и умирает от дезоморфина? Он зависим от зла и смерти. Он ищет, чем бы себя убить. Он, по сути, такой же, как и я. Наркоманы такие же поклонники смерти, как и самоубийцы.

А ведь я совсем не это ожидал увидеть, когда не смог не пойти следом за ним. Я, будто очарованный, следил за парнем, желая узнать хоть каплю о его жизни. Но я не хотел узнать ТАКОЕ. А что бы было, если бы я не успел? Кто бы ему помог? Что было бы, если бы я не услышал крики и плач, стоя под его окном на первом этаже? Я даже не хочу думать о том, что ничего бы не было. И его бы не стало тоже.

Я вижу эти пальцы, кисти и ладони, они прекрасны, эти руки не должны были никогда в жизни держать шприц. Эти вены. Сколько в них осталось крови? Там уже давно смертельный яд, убивающий это неземное создание изнутри снова и снова.

А, возможно, я все-таки опоздал? Может, я слишком поздно вторгся в его жизнь? Слишком поздно судьба свела две искалеченные души. А, возможно, он и есть мое спасение? Точно такое же, как и я его. Подставляя голову под холодные капли дождя, вдыхаю мирный запах ночи. Я никогда его не оставлю, мы пройдем через это вместе. Вглядываясь в освещенное полумраком лицо парня, я пытался понять: что совершила с ним жизнь? Или что он совершил с жизнью? Закрыв глаза и наклонившись вперед, поддался навстречу ветру, что мягко гудел в ушах и освежал все безумные мысли в моей голове. Я не знаю Нила, я не знаю этого странного художника, мне не важно, почему он так себя уничтожает и почему каждый божий день он проводит, рисуя в парке. Я знаю одно – я буду его верой. Я заставлю его жить и помогу ему обрести покой.

Меня зовут Бенджамин Марлоу. Всю последующую ночь я провел, выкидывая из дома Айви все шприцы, инъекции, стеклянные колбы с непонятной жидкостью и, самое страшное, – белый порошок на вид из измельченного аспирина, мела и даже стирального порошка – героин.

***

Меня зовут Нил Айви, и, кажется, я боюсь собственной квартиры. Образ Колина встречается мне на каждом углу, у каждого поворота. На пути к кухне, стоя в душе, в темных коридорах. Он преследует меня, а мне безумно страшно. Я виноват перед ним за то, что не уберег, за то, что отпустил и не вернул. Он приходит отомстить мне? Он хочет, чтобы я страдал? Он желает поквитаться? Ну и пусть. Я готов принять смерть от разрыва сердца, я уже слишком долго её жду.

Единственные союзники и сожители – наркотики, встречают меня дома. Больше никого нет, да и не нужно. Я готов портить свою жизнь, лишь бы только другим не пришлось страдать.

Однажды мое тело предадут земле, меня похоронят точно также, как и сотни других наркоманов, в могиле для бомжей. И никто никогда не обронит слезы, никто не скажет «жаль». Никто. Люди просто молча пройдут мимо, либо плюнут на рыхлую землю над моим вонючим трупом. Я молю только об одном: лишь бы мое тело начало разлагаться там, в могиле, только бы не при жизни. Я боюсь превратиться в страшную тряпичную куклу, заштопанную по всем краям. Я видел таких наркоманов. Вчера умерла одна моя хорошая знакомая, Натали Стюарт, от заражения крови. Вот так бывает. Сегодня разговариваешь с человеком, а завтра его уже нет. На ноге у нее начался страшный абсцесс, она загноилась. Затем в ход пошли руки, и она совсем зачахла. Страшные последствия «крокодила», они такие. Но даже это меня не останавливает, и я первым делом бреду на кухню изготавливать свое «зелье», чтобы «поужинать» и лечь спать.

***

Меня зовут Анкэль.

Мне кажется, я обретаю покой. Я гляжу в бесформенное бездонное небо, и оно впервые такое ясное для меня. Наконец-то страшные молнии, что неустанно терзали бедное небо, прекратились. Даже миллионные голоса в моей голове замолчали и отпустили. Сухой холодный ветер терзает мое лицо и развивает пряди волос, я хочу почувствовать отрезвляющий дождь, но небо слишком светлое. Я поднимаюсь вверх, кажется, еще немного – и меня съедят небеса. Опуская голову, я краем глаза замечаю расплывчатый силуэт Рэйна. Кажется, я впервые вижу, как он плачет. Он что-то кричит мне вслед, но его слова ускользают от моих ушей. Слышу только рваные обрывки фраз и вижу его слезы. Я не хочу это видеть, пусть он прекратит, немедленно.

– Ты уходишь от меня, ты покидаешь.

Он ревел, и моя душа разрывалась с каждым его всхлипом.

– Прости меня, Рэйн. Я должен был ему помочь. Я заслужил такой участи, но он – нет. Я так хочу, чтобы он жил. Прости меня и просто отпусти.

– Как же? Я не умею существовать без тебя, ты нужен мне здесь, Анкэль!

Вдруг лиловое небо заискрилось серебряной паутиной молний над головой, погода поменялась, и резко потемнело. Рэйн еще больше начал орать и хаотично оглядываться по сторонам. Мы оба знаем, что это означает – Бездна зовет меня в свои уничтожающие объятия.

Рэйн, наконец, улыбнулся. Только это не была прежняя улыбка друга, это была всего лишь имитация. Печальная видимость, которая не может скрыть боли. Я обречен исчезнуть навсегда, а он так и останется прикованным к этому безразличному мертвому саду.

– Анкэль, я всегда буду тебя помнить. Я всегда буду тебя…

– Рэйн, не нужно. Я бы никогда не смог. Ты видел мои страдания, ты видел, как больно Нилу. Я так счастлив, что мне удалось отдать свою душу. Рядом с Бенджамином она будет в безопасности. Теперь я свободен.

– Нет… Анкэль, стой!

Друг изо всех сил хватает меня за руку, но ловит только ветер. Перед глазами калейдоскопом проносится выжженная трава, лишенные крон деревья, людские кости и мой милый Рэйн. Не знаю, что меня ждет дальше. Каким будет мой следующий путь? И будет ли он вообще? Но я знаю точно одно: у меня была миссия – спасти погибшую душу, это было невыносимо трудно. Но я ее выполнил. Теперь я могу исчезнуть.