Текст книги "Покажи мне смерть (СИ)"

Автор книги: Varley

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Самоубийцы фанатичнее всех любят жизнь, ведь только мы любим ее до смерти.

Я обернулся и увидел молодого парня, ему наверняка и двадцати лет не было, когда он умер. Он стоял, подпирая спиной высохшее дерево. Он был не похож на остальных существ из этого сада. На его теле я не увидел увечий, он казался живее всех остальных, в его глазах даже можно было разглядеть маленькие точечки зрачков.

Будто прочитав мои мысли, он отдернул воротник своей рубахи, и я смог увидеть тонкую кровавую полоску вокруг его шеи.

– Ужасно душно, никакого воздуха, – проговорил незнакомец, и уголки его губ поползли вверх.

Я был удивлен, тут редко разговаривают друг с другом, здесь нет друзей, и все наедине с бедой.

– Ты не можешь дышать теперь? – спросил я.

– Уже более вечности, – он снова улыбнулся и качнул рукой висевшую петлю на дереве. – Убийственная тоска.

– Кто ты? – Я смотрел на него и не верил самому себе. Я более пятидесяти лет ни с кем не разговаривал, если не считать мысленные диалоги.

– Скоро узнаешь, – в момент его улыбка сползла с лица. Он подошел ближе. – Я не помню своего имени, я больше не считаю время, я давно смирился. Я здесь уже больше десяти веков. Называй меня Рэйн. Дождь – это все, что я помню в тот вечер. – Он спрятал свой взгляд, но я заметил, как ему неприятно. Я впервые вижу человека в этом мире, который стеснялся бы своей боли.

– Я тоже мало что чувствую из той прошлой жизни, но я помню, что недостойно ее прожил…

– Я знаю тебя, Анкэль, очень хорошо знаю, – резко оборвал меня Рэйн.

– Но… как? – Откуда он знает мое имя? В этом мире я никому его не называл.

– Приятно, когда тебя называют по имени, правда? – Он будто игнорировал мое удивление. – Тебя тут никто не называл по имени, скучал ведь? – Он не собирался мне ничего объяснять, он просто говорил как есть. – Запомни, Анкэль, никогда не забывай свое имя. Это единственная ниточка, которая будет связывать тебя с миром живых.

– Я не забывал его. Но как ты узнал? – Мне было странно, что он знает мое имя и не помнит при этом своего.

Рэйн хмыкнул и отошел от меня, снова к своему дереву. Взявшись за смертельную петлю руками, он начал покачиваться на ней. Ему было скучно, смертельная тоска пожирала его изнутри, видимо, это его наказание. Пара веков, которые он провел в заточении, заметно на него повлияли. Он прирос к этому месту, сад впитал его в себя смертельной хваткой.

Я смотрел на Рэйна, и меня охватывал ужас. Как он посмел себя убить? Молодой парень со светлыми волосами, чуть ниже плеч. Под растянутой тряпкой, в которую он был одет, было видно худенькое тельце, невысокого роста, и, что я еще отметил, – с красивыми пухлыми губами, которые всегда улыбались. Пусть улыбается грустью, но это так красиво, особенно в таком месте, где на людях нет лиц, одни мертвые силуэты.

– Ты сегодня спас того парня с крыши,– снова заговорил Рэйн. – Но зачем?

– Я должен был его спасти, никак иначе, – он многое знает, меня это уже не удивляет. – Почему ты спрашиваешь такое? – Я поднял на него взгляд, он смотрел на меня в упор и с явным любопытством.

– Мы не можем отказывать человеку в его правах. Ведь смерть – это неотъемлемое человеческое право. – Опять эта улыбка, только она теперь больше напоминала мне ехидство.

– Я бы не простил себе его смерть, – резко выпалил я, а затем, ощутив на себе удивленное выражение лица Рэйна, спрятал глаза.

– Я надеюсь, ты не запал на того мальчишку? Ты ведь знаешь, что это строго запрещено? В этом мире мы не имеем права на любовь к живым, мы их недостойны. Ты помнишь это? – В ужасе уставился на меня парень.

– Я не испытываю к нему никаких чувств, кроме жалости и сожаления, – отрешенным тоном ответил Рэйну. – Ведь Самоубийца – это тот, кто одним своим бездумным поступком убивает своих родителей и делает их жизнь пустой, мучительной и завершенной. Я не мог позволить ему совершить это.

Рэйн резко упал на колени и, взявшись руками за шею, начал судорожно кашлять.

– Прости, я не могу тут долго оставаться, – хрипло произнес он, не переставая кашлять.

– Что ты имеешь в виду? Куда ты собрался? – Мне не хотелось его отпускать, с ним я впервые почувствовал себя не таким одиноким. – Что с тобой? Я могу тебе помочь?

Парень встал с колен и направился к своему дереву.

– Я не могу долго без воздуха. Спустя столько времени я научился контролировать свое дыхание, но мне снова нужно умереть, чтобы почувствовать себя живым, – грустно произнес парень.

– Что? Но как? – Я начал паниковать, неужели он оставит меня? – Рэйн, я увижу тебя снова? – почти перехожу на крик, но мне нужно узнать ответ.

– У тебя еще есть возможность забрать парнишку к себе, тут вам никто не помешает быть вместе, – с улыбкой произнес Рэйн и повесился.

========== Часть 5 ==========

Смерть создает предвзятые мнения в пользу умерших

«Я рядом, неужели ты меня не чувствуешь? Неужели не ощущаешь мою любовь? Просто прислушайся к себе, я же тут, возле тебя, совсем близко, просто проникнись мной. Ты зовешь меня, ты отрываешь меня от вечного покоя, а я лечу к тебе, как только слышу, что ты произносишь мое имя. Мне плохо, мне безумно плохо, я не могу являться в мире людей, это не по правилам. Отпусти меня, прошу. Просто отпусти, и я обрету покой…»

Я подорвался с кровати в холодном поту и судорожно осмотрелся по сторонам в надежде вновь тебя увидеть. Ты только что стоял возле моей кровати, так близко ко мне. Такой реальный и такой живой. Мой светлый ангел, я так по тебе скучал. Ты редко снишься мне, или это я так редко сплю?

Кристиан, не покидай меня, прошу. Я гнию в этом мире заживо, но я не могу улететь к тебе, меня не пускают. Я не знаю, что меня так усердно держит, но я должен жить. Прости.

***

Меня зовут Майкл, мне семнадцать, и я мертв уже более двух лет. Я помню всё без исключения: легкий толчок в спину, секундный полет, легкие, переполненные водой, затем агония и непосредственно смерть.

Хотя то, что я умер, я понял не сразу. Я сумел спастись, выбрался на берег и звал на помощь, а спустя несколько часов я увидел тело, которое принес прибой. Это было мое тело.

В семье нас было трое – две младших сестры и я. Воспитывала и растила нас мать. Отец умер от заражения крови, когда мне было четырнадцать. Страшная и скоротечная смерть, мы не смогли ему ничем помочь. Да и в маленькой английской деревушке Уэстхей, что расположена на реке Брю, не так-то просто найти хорошего врача, а еще сложнее – медикаменты, чтобы помочь больному. В итоге матери пришлось одной поднимать нас на ноги. Причем Клариссе на тот момент и годика не было, а Мари всего шесть.

С горем пополам мы приучились жить по новым правилам. Матери часто не было дома. Она разъезжала по поселкам и зарабатывала там, где можно было заработать. Воспитание сестер в это время становилось моей обязанностью. Я очень любил девочек и безумно по ним скучаю. Если бы я только мог еще хоть раз прочесть им их любимую сказку Братьев Гримм про волка и семерых козлят. Увы, этого никогда больше не повторится.

Однажды мать приехала с огромными сумками в руках. Я увидел ее через окно моей маленькой комнатушки. Безумно обрадовавшись приезду, я выбежал ее встречать. Забрав сумки из ее уставших рук, я взглянул в глаза. Красивые карие зрачки были наполнены чем-то тоскливым и… новым? Я всегда умел понимать свою мать, я всегда различал ее состояние и мог без труда определить, что тревожит ее или, наоборот, радует. А тогда я даже ужаснулся, глядя на нее – заметно похудела, щеки обвисли, взгляд стал резким и диким. На мою вечно спокойную и добрую мать эта женщина совсем не походила.

Когда в тот же вечер мы сидели и разбирали подарки, которые привезла нам мать, я уже точно понимал, что что-то произошло. Сумки были наполнены едой и дорогой одеждой, очень дорогой. Этого всего мы не могли себе позволить, даже когда отец еще был жив. Мать отрицала, все мои худшие подозрения и говорила, что просто заработала и решила побаловать своих любимых детей. Я поверил ей, и поплатился жизнью.

***

Фиолетовое небо разрывают мощнейшие удары грома, ветер рвет выцветшую траву, деревья без листвы громко стонут от его дуновения, рыхлая земля еле удерживает их старые корни в себе. Такое иногда случается в нашем мире, когда Бездна забирает еще одну душу. Нужно хорошо потрудиться, чтобы исчезнуть в ней. Исчезнуть бесследно навсегда, будто тебя никогда и не было. Я мечтаю об этом, я жду, когда меня не станет. Я вновь хочу умереть, но на этот раз навсегда и наверняка.

Меня зовут Анкэль, я человек без судьбы, я неприкаянная душа, которая мечтает о покое, но его все нет. Я полвека бесцельно брожу по этому выжженному месту, где меня преследует вечная боль и мысли таких же обездоленных, как я сам. Над головой сгустились тучи, эти почерневшие великаны пугают меня. Я не смотрю больше вверх, я не вижу неба, мне страшно, как и всем остальным, чей взгляд навеки прикован к земле.

Бродя по обуглившемуся саду, я зову его. Рэйн иногда приходит ко мне, и мы разговариваем. Он моя отрада, а я – его. Нас не понимают здешние люди, тут каждый одинок наедине с собой, но мы вместе, и это правильно. Это единственный выход – оставаться здесь и ждать своей участи. Рэйн рассказал мне, что единственный способ попасть в Бездну – это спасти смертную душу. Кажется, всего одна душа – и ты свободен, но почему тогда я еще в клетке?

Перед глазами снова всплывает его решительный взгляд, когда он стоял на краю пропасти. Память никак не может отпустить этого юного мальчишку. Он будто преследует меня в этом мире, да чего ему нужно? Зачем он так рвется сюда? Ему еще так многое придется узнать, столько пережить, а он медленно дает умирать своей душе. Он не понимает, что жизнь – это дар. И если им пренебречь, то можно навсегда остаться в заточении, где ты просто обязан «жить» вечно. Я хочу ему помочь, я пытаюсь, но мои силы почти иссякли. Я часто слышу его крики по ночам, они в моей голове. Он будто связан со мной после его несостоявшегося самоубийства. Я слышу его мысли, я знаю, где он находится, я могу отыскать и узнать его среди тысячи всех остальных, я чувствую его пульс – еще жив, становится легче, я успокаиваюсь.

Мое существование будто поделилось на «до» и «после». Раньше я просто был трупом, а теперь я умею сожалеть и страдать. Хотя я точно не знаю, как называется то чувство, которое заставляет постоянно думать о том или ином человеке, но оно мне не нравится. Я попал в капкан и не могу из него выбраться. Я заложник иллюзии, которая дает мне надежду на что-то светлое и приятное. Я всё время чего-то жду, я в состоянии эйфории, как только в воздухе веет его мятным дыханием. Я чувствую его присутствие даже в ином мире. Я хочу покоя.

Нил Айви, отпусти мою душу.

***

Странные гости часто приходили в наш дом. Я сразу видел – это злые люди, и им что-то нужно от моей матери. Когда кто-то из них являлся к нам, мама велела уводить девчонок в другую комнату и запереться. В такие моменты меня ломило от страха, но я не смел ослушаться. Благо сестры не плакали, они вообще ничего не боялись, пока я был рядом и читал им сказки. Мать ничего не объясняла, она уверяла меня, что всё хорошо, но я видел по ней – она скрывала правду.

Время шло, а мать всё молчала. Визиты стали происходить чаще, к ним добавились угрозы различного характера. В один из таких дней я не выдержал и вышел из своего убежища. Картина, которая открылась мне, повергла меня в шок. Я никогда в жизни не испытывал столько ненависти и отвращения, как в тот момент.

На убитом полу нашего полуразваленного дома лежала обнаженная мать. На ее бедрах я отчетливо мог заметить следы укусов и темно-синих синяков. Она молча плакала, по ее щекам скатывались ручейки боли и страдания. Лежа на животе, она сжимала в руках перед собой край ковра и прятала в нем свое лицо.

– Убери мальчишку, – резко выкрикнул амбал, что стоял в проходе, – он не должен это увидеть. – В момент один из его дружков схватил меня сзади и скрутил мои руки в захват.

Я уже ничего не соображал. В моей голове перевернулись все мои мысли и чувства, я даже не сопротивлялся. Я не мог поверить, что это происходит на самом деле. Они надругались над матерью, и, видно, не в первый раз. Почему она ничего мне не сказала? Почему не просила помощи, неужели она мне не доверяла? Глаза предательски наполнились слезами.

– Делайте со мной все, что хотите, только не трогайте мою семью, прошу вас! – Я заорал во всё горло, только бы они меня услышали. Мне тогда было все равно, что меня ждет, лишь бы мои девочки были живы и не тронуты.

– Оставить мальчишку! – В дом вошел немолодой китаец в выглаженном черном костюме, видно, главный у них. Все пятеро – именно столько гостей, не считая китайца, находилось в доме – сразу же выпрямились, как только он зашел в помещение. – Мне он нужен. – С издевательской ухмылкой проговорил этот человек.

Он поднял большим и указательным пальцем мой подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза.

– Ммм… хорошенький, даже слишком. – С некой похотью проговорил китаец и лизнул языком мою щеку. Меня чуть не скривило от отвращения, но я стоял смирно. Я не мог позволить этой банде издеваться над матерью, пусть лучше это буду я.

– Оставьте его, прошу. Это я виновна, только я. – Мать всё лежала на полу и плакала.

– Посмотри на свою мать! Она отказалась быть хорошей девочкой и исполнять наши просьбы, а мы ведь денежки ей платили. – Глядя мне в глаза, говорил Китаец, в то же время, его рука расстегивала мне ширинку.

Я замер на месте. Казалось, еще немного и меня вырвет. В организме не оставалось места ни для чего, кроме отвращения и злобы.

– Джек, приступай. А мы с Майклом посмотрим представление. – С улыбкой и в предвкушении проговорил старый извращенец, и я только в тот момент осознал, что может произойти.

– Нет! Нет! Прошу вас, не делайте этого! – Кричал я что есть мочи, но никто не считался с мнением без пяти минут трупа.

Один из людей китайца, вероятней всего, Джек, резко стянул с себя штаны вместе с трусами, предварительно скинув с себя обувь, и лег сверху на мать. Его щупленькие глазки так и искрились от предвкушения полакомиться женским телом. Мать застыла и не смела рыпнутся, только тихий плач ее выдавал. Джек немного раздвинул ноги и, взяв в руки член, стал медленно вводить его в женщину. Звонкий крик вырвался из моей груди, и в тот же момент я почувствовал сильный удар между рёбер, который меня оглушил.

– Смотри, сладкий, иначе тебя ждет та же участь. – Совсем рядом с ухом я услышал скользкие слова китайца. Мне было до ужаса противно это видеть, слышать, но у меня не оставалось выбора.

Джек начал ускорятся, он резкими толчками входил в бедную мать, при этом мерзко постанывая от удовольствия. Тело матери не сопротивлялось и было полностью подвластно насильнику. Последние толчки, и протяжный крик Джека оповестил, что он кончил прямо в мать.

– Моя очередь. – Амбал, что смирно выжидал у прохода, немедля разулся при этом, успевая снять с себя пиджак с рубашкой.

Они насиловали мать по очереди, один за другим, а я ничем не мог ей помочь. Через боль, через страдания я должен был смотреть представление. Неужели так было всегда, когда они приходили в наш дом, а я этого не знал? Возможно, узнав правду, я бы нашел выход, я бы помог или хотя бы надежно спрятал свою семью.

В этот тяжкий момент мне впервые стало так стыдно перед отцом. После его смерти я обязан был заботиться о ней и защищать маму и сестренок, я ведь единственный мужчина в доме, но я не смог ничего. Так какой из меня защитник?

Когда всё подошло к концу, я был еле живой. По приказу китайца, мне не досталось ни единого увечья. Они били аккуратно, но очень больно. В основном по почкам и в живот. Но это всё пустяки по сравнению с тем, как они обошлись с матерью. Она так и осталась лежать в полумертвом состоянии. Помню, как ее головка обернулась в мою сторону, и она, взглянув на меня, полушепотом, одними губами произнесла: «Прости».

Затем провалы в памяти, нечеткие картины и помутнение рассудка. Не знаю, как, но я оказался на краю скалы. Сзади – всё те же люди, что насиловали мою мать, внизу – река Брю. Я догадался, что они задумали. Подросток с расстройством психики после смерти отца, у которого разбушевались гормоны на почве злости, изнасиловал и жестоко убил свою мать. Затем его замучила совесть, и он прыгнул со скалы, лишая себя такой позорной жизни.

Китаец всё продумал до малейшей детали. Он даже своих людей заставил использовать презервативы, чтобы не попались, падлы. В душе уже не было больно, сердце будто отказалось работать, я перестал дышать. Честно, я был рад, что они меня убьют, я бы не смог жить дальше с пережитым. Только одно меня оставляло в мире живых – это мои девочки, у них больше никого не было, а я даже не успел с ними попрощаться, надеюсь, их не тронут эти гниды.

***

Жизнь – это Божий дар, а самовольно лишать себя жизни – грех. Христиане, народ верующий, чтут Божье слово и поклоняются иконам. Я сам был верующим человеком, а походы в церковь были обязательным ритуалом для всей нашей семьи. Я прекрасно понимаю, почему уже столько лет моя душа странствует по миру и не может обрести покой. Самоубийц ведь не отпевают. Суицид – это неверие и пренебрежение самым святым и важным, что есть у человека – его жизнью. Мы можем руководствоваться своей жизнью, можем строить планы и загадывать будущее, можем молить о пощаде и помиловании, можем соединять жизнь с другим человеком, но мы не вправе лишать себя этого дара.

Возможно ли, что человек кончает с собой из-за чувства самосохранения? Интересный вопрос, но у нас нет ни единой гарантии, что в следующей жизни, на другом этапе, нас не будут поджидать те же проблемы, только решить мы их уже никогда не сможем, придется существовать с тем, с чем пришли в этот мир. У каждого свой крест, и я знаю, как несут его смертники. Самоубийство – это высшая мольба о помощи, но ее никто не услышал.

Я не лишал себя жизни, но для общества я ничтожество и самоубийца. Все считают меня таким уже несколько лет. Я ничего не могу с этим поделать, моя душа никогда не обретет покой, пока ее не отпоют, но я верю, что однажды наступит тот час, когда я спокойно улечу в пропасть. Я будто отшельник – меня нигде не ждут, меня никто не принимает. Врата рая закрыты для меня, я могу видеть их белый свет, но ангелы не пускают внутрь. Я знаю, где находится ад. После стольких лет скитаний и мук даже в аду я обрету покой. Но чудовищный Кербер не желает впускать самозванца.

Я никогда не боялся смерти, а зря. Ведь самое страшное не в умирании человеческого тела, а в бессмертии души. Я никогда не знал и не мог даже подумать, что смерть – это совсем не противоположность жизни, это следующий этап, это конец биологического существования и продолжение духовного, того, что всегда останется бессмертным, того, с чем нам придется еще пожить.

Меня зовут Майкл Эванс. И я очень устал существовать…

========== Часть 6 ==========

Я вообще не понимаю, для чего нас создавали. Говорят, что всё это дело рук некого Бога. Неоднократно слышала, что Он исцелял больных, изгонял бесов, очищал прокаженных, воскрешал мертвых, и все силы природы ему подчинялись. А еще я слышала, что создал Он нас по подобию Своему. Если это так, то почему мы такие несовершенные?

Меня зовут Эллис Купер. Мне 18 лет, и я смертельно больна. Мне поставили чудовищный диагноз – анорексия. Я смотрю на себя в зеркало, и мне страшно, что, возможно, совсем скоро я там никого не увижу. При немаленьком росте – метр семьдесят два – я вешу тридцать четыре килограмма. С каждым днем мне всё тяжелее подниматься с кровати, поэтому мне ничего не остается, кроме как доживать последние дни жизни в своей темной комнате с блокнотом в руках. Сколько себя помню, всегда вела личный дневник. Как оказалось, не зря. Болезнь высасывает из меня не только жизненные силы, но и память о том, какой я была раньше. Я смотрю на своих убитых горем родителей, и мне чудовищно больно. Они винят во всём себя, но они не виноваты, я знаю.

Я готова умереть, я прекрасно осознаю, что так будет всем лучше. У близких исчезнут хлопоты, у меня – страдания. Единственное, что я прошу при жизни – это не молиться за меня. В порыве бешенства я выкинула все иконы, которыми мать обставила мою комнату, избавилась от свечей и образов. У меня другая религия, я осмысленно её приняла. Уже несколько лет я поклоняюсь только Ане и Мие – они моё спасение и смерть, именно они меня создали, они и погубят. Это мой выбор и мой крест, я верный солдат их многочисленной армии. Я больна и скоро умру от самой красивой болезни. Болезни перфекционистов и эстетов – Анорексия.

Из дневника Эллис Купер

14 сентября 2011 года

«…Только вторая неделя осени, а я уже устала. Эти многочисленные тупые морды меня откровенно достали. Спасибо тебе, дневник, что на скучных уроках мне всегда есть чем заняться. Кстати, к алгебре я так усердно могла и не готовиться. Препод мне и так поставил оценку, а потраченную ночь за учебником мне никто не вернет. Синдром отличницы, не более. Сегодня за завтраком не обошлось без упреков, мол, посмотри на себя, во что ты превращаешь свое тело,…ты поправилась,…эти джинсы тебя еще больше полнят,…тебе следует меньше есть шоколадных кексов. Как меня достали эти разговоры, хочу убежать из дому, чтобы они больше никогда меня не увидели. Было бы замечательно, если бы я могла себя обеспечивать, но, увы…»

28 октября 2011 года

«…Ему так идет это черное приталенное полупальто. Он в нем такой серьезный и брутальный. Хотя, наверное, этому парню идти будет всё, что бы он на себя ни напялил. Почему так несправедливо устроено человеческое общество? За внешнюю красоту оно готово простить любые ошибки и шалости. Нил Айви – звезда школы номер один. Он популярный и востребованный, у него море подражателей и жополизов. Что бы ни вытворил этот парень, ему все сходит с рук. Он – кумир, которого все обожают, которому стремятся подражать. Он первый в школе заменил форму на оранжевые обтягивающие брюки. По идее, это должно было вызвать бурю протеста и непонимания со стороны окружающих, но не в случаи Айви. Этот парень себе на уме, у него никогда не бывает проблем, у него есть друзья, вся его жизнь – это сладкий мед.

Я смотрю на него, и меня охватывает волна злобы. Хотя, скорее всего, это просто зависть. Ведь в глубине души я понимаю, что просто восхищаюсь им. Я мечтаю быть такой, как Нил. Я хочу иметь много друзей, популярность и… свое мнение, которое у меня есть, но я не могу его выражать, просто боюсь быть обсмеянной…»

1 декабря 2011 года

«…Дорогой дневник, дату этого дня я, наверное, обведу красной ручкой. Этот день особенный для меня. Сейчас я, как никогда, понимаю безумные парочки, которые запоминают дату их первого поцелуя, секса, свидания или свадьбы. Раньше мне это казалось странным и очень смешным, не думала, что сама до такого докачусь. Первое декабря, первый день зимы и мое официальное знакомство с Нилом Айви. Нет, конечно, мы с ним одноклассники и много раз попадались друг другу на глаза, но никогда не общались. У него другие друзья, с такими как я, он не связывается. И это понятно, кто он, а кто я.

Его вечный сосед по парте, ботаник Кристиан, уже неделю как отсутствует в школе. Что-то парниша частенько болеет. Мне показалось, что Нил скучает, его вечное хорошее настроение куда-то бесследно делось. Такое впечатление, что с Крисом школу пропускает и сам Нил Айви. Я вижу, как его что-то мучает, но не понимаю, что. Он часто молчит, его почти не слышно на уроках. Избегает общения, будто ему все противны и мерзки.

Я на правах серой жирной мышки даже не смею подойти к нему, но мне безумно хочется ему помочь. Даже не зная, в чем проблема, просто поговорить, возможно, ему стало бы легче.

Сегодня я впервые так остро ощутила свою ничтожную сущность, но в тоже время я так счастлива. Он сидел так близко, чуть касаясь локтем моей руки. Его запах заполнял мои легкие и что-то непонятное выделывал у меня внутри. Странные спазмы в животе, будто порхание бабочек, заставляли мое тело нервно ерзать на стуле.

Он подошел первый и бесцеремонно уселся рядом со мной на, казалось бы, вечно пустое место. «Свободно?». Честно, мог бы и не спрашивать. Я подпрыгнула на месте, будто ошпаренная, только и смогла, что кивнуть головой в знак согласия. Вот дура, честное слово, веду себя, как влюбленная идиотка. Хотя я именно такой и являюсь. Мне кажется, я люблю его с первого взгляда, с первого впечатления и слова. Еще с того момента, как впервые увидела его в школьном коридоре: маленький мальчик с пренебрежительной ухмылкой, взъерошенными русыми волосами, но очень добрыми серыми глазами. Кажется, его личная свита вечно была к нему приклеена, уже с тех пор они бродили за Айви, словно хвостик.

Мы почти не разговаривали, я чувствовала напряжение между нами, такое тягучее и почти материальное, казалось, я могу провести рукой, и оно спадет, как пелена. Я попала. Попала в сети, которые так опасны и безнадежны. Я всегда любила Нила, но это чувство было тайной, даже для меня. Теперь же я понимаю это, но не могу принять. Зная, что для такого популярно парня я никогда не стану больше, чем просто мусор, я буду продолжать верить.

Я люблю тебя, люблю, люблю больше, чем что-либо другое. Люблю больше себя самой…»

18 января 2012 года

«… Мне надоело, я устала… В такие моменты, как сейчас, я особенно остро ощущаю свою ненужность. Неужели люди настолько эгоцентричны и злы? Даже моя родная мать… Казалось бы, эта женщина меня выносила, родила и воспитала, но любви от нее как не исходило, так и не исходит. Иногда кажется, что она считает себя обязанной лишний раз в чем-то меня упрекнуть или унизить. Особенно это касается моего веса. Да, я сама знаю, что у меня имеются лишние килограммы, это меня сильно беспокоит, но не нужно же еще больше нагнетать.

Я ем от безысходности, просто чтобы заполнить пустоту внутри себя едой. Еда – это единственное, что меня радует в этой жизни. Но иногда мне кажется, что я понемногу перестаю чувствовать вкус пищи…»

10 марта 2012 года

«…Когда в город приходит весна, самое время быть вместе с теми, кого любишь. Пусть за окном еще снег не до конца талый и птички звонко не поют, но само ожидание тепла и свежести приводит в состояние эйфории.

Сегодня он в очередной раз со мной поздоровался и… ничего больше. Его приветствия не отличаются особой нежностью или вниманием, но ради таких моментов стоит просыпаться и идти в школу…

Сегодня из кабинки женского туалета я случайно услышала разговор первой красавицы школы Клэр Сантьяго и её верных подруг. Вначале они обсуждали, какой фирмы лак на ногтях у Клэр и что за помада придает её губам нежно вишневый цвет. Я уже вовсю разрабатывала в уме план побега, так как для меня такие разговоры – пытка, но тут меня остановило… Из уст Марии, одной из подруг, я услышала самое прекрасное имя, имя того, при виде которого у меня останавливалось сердце.

«Клэр, говорят Нил снова свободен. Он расстался с Эммой, и теперь его можно брать голыми руками…». Девушки мерзко рассмеялись от радости, Клэр сразу начала строить паны на счет Айви, а меня охватила апатия.

Я понимаю, что у меня нет никаких шансов, и наверняка Нил даже не помнит моего имени, но стоит попытаться. Я однозначно понимаю, что намного сообразительней и начитанней всех этих куриц вместе взятых, а внешность подкорректировать – не проблема. Ради своей любви стоит меняться и становиться лучше, особенно если объект твоего обожания – самый красивый парень в мире…»

15 марта 2012 года

«… Сегодня я решила перестать есть. Стакана воды в день вполне хватает. Я поставила цель – я не вижу препятствий. Эх, дорогой дневник, если бы я могла передать словами, как я счастлива, то ты бы не поверил, что я умею быть такой. Странное предчувствие, мне кажется, у меня получится, и я добьюсь таких форм, о которых никто и не мечтал.

P.S видел бы ты выражение лица матери, когда я отказалась обедать…

Резко закрываю дневник и швыряю его подальше в стену. Сил совершенно нет, он даже не долетает до нее, только с глухим звуком падает на пол. Закрываю лицо руками, только бы позорно не разревется. Вот чего я добилась? Я инвалид снаружи и в душе, я больше никогда не стану прежней и нормальной. Мне страшно выходить на улицу, страшно от бессилия больше никогда не встать с кровати. Мне иногда кажется, что я настолько невесома, что могу просто растаять.

Разглядывая себя в зеркале, я вижу не ту красавицу, какой стремилась стать, а усохшую молодую девушку с морщинистой дряблой кожей, как у старухи. На моем пожелтевшем лице не осталось ничего, кроме глаз. Слишком уставшие и потускневшие, но всё еще живые. Гемоглобин уже давно не в норме. Из моего тончайшего и хрупкого тельца настойчиво рвется наружу сильный и мощный гранит – мое больное сердце слишком велико, чтобы жить в этом тесном теле. Аккуратно провожу по своим острым плечам, боюсь, что если надавлю, то они сломаются. Неприятно ощущать под пальцами острые бугорки костей. Плавно перехожу на ключицы и еле сдерживаю крик. Кожи будто нет вовсе, один скелет.

Меня зовут Эллис Купер. Я медленно превращаю себя в мертвеца. Я самоубийца.

***

Во рту всё еще чувствуется этот ужасный привкус спермы, любимая юбка немного порвана по шву. Он никогда не бывает нежным, он любит жестко, дико и долго. Ненавижу этого урода, почему он всегда выбирает именно меня? Его замашки маньяка меня пугают. Наверное, я кажусь слишком беззащитной в его руках, если его это так заводит. На улице уже далеко за полночь, его время закончилось, и я, резко хватая деньги, убегаю, чтобы поскорее избавиться от его противного общества. Сегодня полная луна, черные тучи нежно облизывают круглый холодный диск своими волнистыми краями. Страшное зрелище, если честно. Быстро роюсь в сумочке, чтобы достать единственный источник существования, мой верный антидепрессант – порошок.

Меня зовут Натали Стюарт, мне 28 лет. Я проститутка и наркоманка с пятилетним стажем. Я не понимаю, как докатилось до самой бездны, но путей назад уже не вижу. Я совсем еще молода, мне не так много лет, но когда я смотрю на себя в зеркало, то вижу сморщенное и почерневшее лицо, которое напоминает мне сухое яблоко. Я всегда была слишком наивна с красивыми длинными волосами и светлыми глазами, я верила людям и никогда не ждала от них зла. Я ступила не на ту дорогу, я пошла по опасной тропе, моя красота меня погубила. Сначала я не прочь была проводить время с молодыми людьми, мне нравилось их внимание и похотливые пьяные взгляды в мою сторону… А потом я и вовсе скатилась вниз. Я продала свою невинность, а теперь регулярно продаю свое тело.