Текст книги "Аспирант (СИ)"

Автор книги: Valimka

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Да я… Что? – смысл его слов настигает меня как из-за густого тумана. – Откуда у тебя моя диссертация?

Нильсен выглядывает из-за ноутбука, и я ловлю его странное выражение лица. Не могу понять, он издевается или действительно удивлен.

– Обязательным условием сотрудничества наших университетов является объединение работ в одну, а как ты собираешься это делать, не изучив их обе? – кажется, Александр настроен серьезно, и я чувствую, как холодеют конечности. Ощущение, что это какая-то ошибка. Либо я сплю, и сбывается мой самый неприятный ночной кошмар. Ненавижу быть не в курсе. Судорожно соображаю, чтобы не оказаться в еще более невыгодном положении перед Нильсеном. Он и так небось черт знает что обо мне думает.

Но как же так? Я не получала от профессора никакой информации о том, что наш проект действительно вступает в силу. Не говоря уже о том, чтобы иметь при себе диссертацию шведа для изучения и проработки. Либо он забыл мне сообщить такую важную новость, либо…

Я, конечно, давно догадывалась о неприязни Маккинзи к своей персоне, однако и подумать не могла, что этот мужчина способен на подобную подлость. Хотя что еще можно ожидать от прожжённого сексиста, у которого одна мысль о том, что женщина способна построить достойную карьеру в научной сфере, вызывает безудержный хохот. Феминизм процветает в развитых странах, говорите? Не-а, не слышали.

– Ты же читала мою работу, Харрис? – похоже, что мое молчание начинает напрягать шатена и он задает вполне логичный вопрос. А что я могу ему ответить, если понятия не имею, какими мотивами руководствуется декан? Одно знаю точно: во внутренние конфликты факультета Нильсена посвящать не стоит. Тем более плакаться ему о своем незавидном положении.

– Читала, – отвечаю, безразлично пожимая плечами. – Но предпочитаю лично перепроверять информацию, не полагаясь на сомнительные источники.

– Правда? – в глазах шведа мелькает озорной огонек, а я нервно сглатываю, наблюдая за растягивающимися в усмешке губами. – Это похвально.

Александр снова переводит свое внимание на экран ноутбука, а я опускаю глаза в книгу перед собой, боковым зрением ощущая острые колючки ехидного взгляда. Он что, подловил меня? Или это была искренняя похвала? Да чтоб тебя!

Так, понятно, продуктивно поработать мне сегодня не удастся. Слишком много мыслей вертится в голове касательно всей этой странной ситуации. Недомолвки со стороны руководства, внезапная смена настроения Нильсена. Но я точно должна поговорить с Маккинзи. Может, он действительно забыл. В конце концов, мужчина немолодой, память могла подвести. Но разве должна я страдать от этого?

Снова начинаю закипать. Вот не удивлюсь, если старый козёл всё это специально подстроил. А что? Вполне в его стиле. Только меня так просто не проведешь. Сейчас же отправлюсь в деканат и выскажу ему всё, что я о нем думаю. Только пролистаю еще пару книг для приличия, чтобы швед ничего не заподозрил.

– И что ты думаешь о разнице подходов к организации социального обеспечения? – спрашивает Александр тоном строгого учителя, и я окончательно теряюсь от его поведения. Мало того, что я не понимаю, как мне вести себя с ним, так ещё и отсутствие необходимой информации делает меня абсолютно уязвимой.

– Я… – кажется моя голова сейчас взорвется от переизбытка эмоций и необходимости оперативно придумать достойный ответ. Как учила тетушка? Из любой ситуации можно выйти победителем только благодаря умению себя вести. Выпрямляю спину и сдержанно отвечаю. – Я ещё не ознакомилась с этой информацией.

– Но ты уже полчаса читаешь «Организацию социальной работы», – на губах Нильсена вновь появляется эта отвратительно соблазнительная усмешка, и я чувствую, как внутренние органы делают сальто мортале.

Черт! Молодец Агата! Не запомнила названия книги, что держишь в руках. Как теперь будешь выкручиваться?

– Я вспомнила, – спешно подрываюсь со стула, едва не снося его на пол. – Рэйчел просила помочь ей, а уже так много времени. Нужно бежать. Увидимся.

Да, создать неловкую ситуацию, а потом так позорно сбежать от неё – это прямо моё всё. Слышу комментарии шведа в мою сторону, наверняка едкие, но не вникаю в суть, стремясь как можно скорее покинуть библиотеку под недовольное шипение старухи Блэкмор. Да, Агата, ты, как всегда, отличилась! Но я обязательно найду сейчас виновника моего позора и выскажу ему всё!

На всех парах влетаю в деканат, пугая Рейчел своим видом. Кажется, это уже входит в привычку, и она должна быть готова к этому.

– У себя? – еле сдерживаюсь от крика, поэтому рычу вполголоса, кивая на дверь кабинета.

Рейчел кивает, подрываясь с места.

– Агата, что опять случилось? Снова Нильсен?

– И да и нет, – отмахиваюсь, но мою ярость уже не удержать. – Ты представляешь! Этот хрыч снова выставил меня идиоткой! Он отправил шведской заднице мою работу! А меня оставил ни с чем!

Замолкаю, шумно переводя дыхание, пока раздражение так и клокочет в глубине грудной клетки.

– Мисс Харрис, вы обязаны продолжать работу над проектом, – жизнь ничему меня не учит, потому что я снова начинаю пародировать объект своей злобы. – Да я сейчас ему выскажу, что я обязана, а что нет!

Рей хочет мне что-то сказать, делая шаг навстречу, но дверь за нашими спинами открывается, впуская в помещение декана.

Разворачиваюсь к нему и, замечая строго сдвинутые к переносице брови, тут же теряю всю решимость. В голове проносится запоздалая мысль о том, что это все-таки мой начальник.

– Профессор Маккинзи, – в голосе проявляются плаксивые нотки, и я невероятно ненавижу себя в этот момент. Уверена, Линд мысленно смеется над сменой моего настроения. Потому что со стороны это выглядит, словно мне лет пять, и я жалуюсь на обидевшего меня в песочнице мальчика. – Вы направили Нильсену мою работу.

– Ну? – декан прожигает меня насквозь суровым взглядом, от которого я теряюсь ещё больше, опуская глаза в пол и нервно теребя руками край свитера.

– Дело в том… Наверное, вы забыли, – моя пламенная речь превращается в несвязный лепет. – Я же тоже должна ознакомиться с его работой.

– Ах, это, – отмахивается профессор. – Да, я пришлю. Сейчас нет времени, мисс Харрис.

С этими словами он скрывается в кабинете, а я остаюсь с раскрытым ртом, не в силах произнести ни слова. Острое чувство обиды жжет глаза, заставляя сжимать кулаки.

– Почему так всегда? – шепчу еле слышно, чувствуя как руки Рей-Рей обхватывают плечи, и блондинка прижимает меня к себе. Голос уже не слушается и предательские всхлипы рвутся из груди. – Почему я не могу противостоять ему? Позволяю вытирать об себя ноги? Каждый чертов раз.

– Тише, малышка, – подруга осторожно похлопывает меня по спине, и я опускаю голову ей на плечо. – Ты же прекрасно знаешь, какой он мудак. Просто забей. Он не стоит твоих слёз.

От слов и объятий Линд мне становится чуточку легче. Если бы действительно можно было так просто отмахнуться от той несправедливости, что комом стоит в горле. Если бы можно было расслабиться и не пытаться никому ничего доказать.

***

– Нужна сравнительная таблица!

– Нет, достаточно обычного графика.

– Ты сам себя слышишь? Как ты построишь график, если вводных слишком много?

– Очень просто.

Откидываюсь на спинку стула и рассерженно фыркаю. С Нильсеном невозможно работать. На каждое мое предложение у него обязательно найдётся десять контраргументов. Мы уже битый час спорим о способе оформления наглядных материалов и всё никак не придём к единому мнению. Как по мне, это совершенно невозможно, когда в партнерах у тебя наглый и самоуверенный швед.

Наконец он поворачивает ко мне экран ноутбука, демонстрируя красочный график структуры расходов на государственную социальную политику.

– Видишь, как все хорошо получается, если слушаться папочку Алекса? – саркастично выгнутая бровь шатена вызывает у меня нервный тик.

Я уверена, за одни только язвительные комментарии и колкие фразочки Сатана уже приготовил для Нильсена отдельный котёл. Если нет – я готова лично за этим проследить. Однако за все время, что мы работаем в команде, мне тоже удалось найти слабое место шведа, поэтому стараюсь не оставаться в долгу.

Бросаю на монитор незаинтересованный взгляд и лениво растягиваю слова:

– Это все, конечно, здорово, Ал, – обожаю наблюдать, как кривится лицо мужчины, когда я так коверкаю его имя. – Вот только ты, похоже, забыл, что мы сравниваем две страны. Твой график никак этого не демонстрирует. А значит, нужна сравнительная таблица.

Мой партнёр по исследованию хмурится, разворачивая к себе лэптоп.

– Хорошо, каттен, – прищур ледяных глаз, как и ехидная усмешка, не сулит ничего хорошего. – Твоя взяла.

– Неужели великий и ужасный Александр признал свою ошибку? – начинаю ликовать я, но вовремя спохватываюсь. – Стой, как ты меня назвал?

Он смотрит на меня с недоумением, но во взгляде продолжают скакать черти.

– Я ничего не говорил, – пожимает плечами, а сам смотрит исподлобья, провоцирует.

– Говорил! – попадаюсь на эту удочку, чувствуя, как странный восторженный азарт захватывает меня до кончиков пальцев. Кажется, я начинаю кайфовать от наших пререканий. Мазохистка. – Ты назвал меня каттен. Похоже на английское «котёнок». Ты назвал меня котёнком?

– А тебе не нравится? – он продолжает разглядывать меня, уже не скрывая хитрой улыбки, а от того, что его голос звучит на полтона ниже, по спине разбегаются мурашки. Мне почему-то безумно хочется продолжить это подобие игры, но некстати завибрировавший телефон рушит всю магию момента. Рэйчел ждёт меня на ланч, и я собираю вещи.

– Снова сбегаешь от меня? – Александр делает жалобное лицо, и я невольно хихикаю.

– Ты так самоуверен. Может, я просто отлыниваю от нашего исследования? – стараюсь держаться непринуждённо, хотя это очень сложно.

– Тогда тебя в любом случае стоит наказать, – движение бровей и хриплый шепот, от которых мое тело словно пронзает электрический разряд. Что это было сейчас?

Мой смешок звучит немного нервно, и я спешу ретироваться из-под пристального взгляда Нильсена. Нет, серьезно, этот мужчина очень странно на меня влияет.

Линд уже ждёт меня в кафетерии. Мы быстро выбираем еду, расплачиваемся и занимаем один из дальних столов. Мое приподнятое настроение требует веселья, и я с интересом хищника оглядываю помещение.

– Ты посмотри, Ева снова при полном параде, – ехидно усмехаюсь и отправляю в рот наколотую на вилку пасту. – Интересно, эта русская делает макияж даже чтобы вынести мусор?

Рей-Рей осторожно рассматривает студентку магистратуры, учащуюся у нас по международному обмену, и переводит на меня укоризненный взгляд.

– Вообще-то тебе бы тоже не помешало слегка краситься перед учебой, – она едва улыбается уголками губ в ответ на мой недоумевающий взгляд. – Скай – умная девочка, знает как привлечь внимание красивого мужчины. Тебе стоит у неё поучиться.

Слежу за взглядом подруги и едва не роняю вилку от удивления. Ева садится за стол к Нильсену, и они мило беседуют, как добрые знакомые. Кажется, Александр доволен ее компанией и, судя по наигранному смеху русской, делает ей комплименты, а не отпускает язвительные шуточки.

Что-то внутри падает с жутким грохотом. Кажется, это мой аппетит, потому что есть уже не хочется. Зато хочется вывалить содержимое подноса прямо на голову вертихвостке Скай.

Невозмутимо фыркаю, желая показать, что слова подруги никак не задели меня:

– Никогда в жизни я бы не стала наводить марафет ради мужчины.

Ловлю ехидную усмешку Линд и внутренне содрогаюсь. Она что, не верит мне?

Комментарий к 3

Я снова возвращаюсь после долгого молчания. Дада, мне безумно стыдно выкладывать главы с такой задержкой, но увы, так получается.

Я удивлена, как легко далась мне вторая часть этой главы и я надеюсь, что следующая тоже напишется как по маслу. Тем более там нас ждёт кое-что интересное.

Делитесь своими впечатлениями! Мне очень интересно ваше мнение❤️

========== 4 ==========

Важнейшим этическим принципом общественного сосуществования является социальная ответственность граждан. Она выражается как в соблюдении правовых норм, так и в выплате налогов на общественные нужды. Чаще всего мы можем наблюдать этот принцип в семейных отношениях. Ведь ответственность перед близкими в первую очередь раскрывается в заботе о них.

Я ответственный человек. По мере сил забочусь о своей тётушке, о ее физическом и душевном здоровье. Поэтому всегда возвращаюсь домой, даже если за полночь и подшофе. Возможно, мои старания не встречают должного отклика, но, по крайней мере, тётя в какой-то мере меньше переживает.

А еще по старой доброй традиции, сложившейся между нами в мои подростковые годы, я предпочитаю слушать музыку на полную громкость, когда Аннет находится вне дома. Хорошо, это скорее правило, чем традиция. Но мне приятнее думать, что это было обоюдное согласие, а не позорная уступка.

Каждую среду миссис Сильвер-Харрис проводит деловые встречи в Сити, начиная с раннего утра, а это значит, что Cher Lloyd может горланить свои песенки во всю мощность децибел музыкального центра. И никому до этого не будет дела.

Выхожу из ванной комнаты в одном полотенце, шлёпая босыми ногами по мягкому ковролину своей спальни. Настроение под стать веселой мелодии, гремящей из колонок: приподнятое и в меру боевое. Оглядываю себя в зеркало, подмечая небольшие синяки под глазами от вечного недосыпа, и хмурюсь. Обычно я не крашусь, потому что не умею этого делать в спешке. А из-за того, что просыпаюсь я довольно поздно, то и времени на это у меня не бывает.

Но сегодня я сама себя удивляю. Ранний подъем, неспешный утренний душ, возможность собраться в университет не впопыхах. Такими темпами я может еще и позавтракать успею. И всё это в абсолютном одиночестве пустого дома (если не брать в расчет немногочисленную прислугу). Красота.

Надеваю любимый комплект белья, и настроение повышается еще на пару баллов. Сегодня меня определенно ждет хороший день. Даже Нильсен не посмеет мне его испортить. Мысли о шведе вызывают приятные покалывания во всем теле, но размышления тут же уносятся в совершенно иное русло, стоит мне открыть дверь в гардеробную. Надену-ка я сегодня приталенное платье, так выгодно подчеркивающее длину и стройность ног. А почему бы и нет? Да, мне в нем не очень удобно, но зато я шикарно выгляжу и нравлюсь себе. А это главное.

Сажусь за туалетный столик, оглядывая нехитрые запасы косметики. Слова Рейчел всплывают в памяти, и я интуитивно хватаю первое, что попадается под руку. Пара мазков консилера под глазами, и вот на меня из зеркала смотрит уже другой человек. В конце концов, мой наряд обязывает выглядеть достойно. Эх, видела бы меня сейчас тётушка, наверняка залилась бы слезами радости. Хотя нет, это не в ее стиле. А вот поджать тонкие губы и удовлетворенно кивнуть, выражая одобрение – вполне похоже на правду.

Если бы я не была увлечена теорией государства и права, то вполне могла бы пойти в шоу-бизнес. Кривляюсь перед зеркалом под музыку, пока крашу ресницы. Интересно, почему нужно обязательно открывать рот во время этого занятия? Чтобы и без того огромные глаза распахнулись еще шире? Пробую плотно сжать губы, поднося щеточку к верхнему веку, и сдавленно хихикаю от нелепости своего отражения. Черт! Не стоило этого делать, потому что тушь отпечатывается на тонкой коже под глазами. Вот поэтому я не люблю наносить макияж. Слишком много телодвижений для того, чтобы всё выглядело идеально.

Покончив со сборами, скептично оглядываю себя в зеркало. Да, я накрасилась, и вышло даже неплохо. Но это совсем ничего не значит, так ведь? Мне просто приятно чувствовать себя красивой. Да! Я делаю это в первую очередь для себя, а не для того, чтобы кто-то оценил. Какая глупость!

Приятно позавтракав в тишине, наконец выдвигаюсь в университет. По дороге ловлю на себе непривычные заинтересованные взгляды мужчин, и…мне это даже нравится. Все-таки подобное ненавязчивое внимание неплохо повышает самооценку. Поэтому я вхожу в главное здание вуза, ощущая себя как минимум королевой красоты.

Лекции проходят в штатном режиме, не считая того, что парочка моих коллег внезапно одаривают меня комплиментами, заикаясь и краснея. Это придает мне сил, поэтому в библиотеку влетаю, словно волшебная фея, рассыпающая мерцающую пыльцу с трепещущих крылышек. Нет, конечно же я не жду, что Нильсен падет предо мной ниц, но по ощущениям это похоже на утро Рождества. Ну, знаете, вся эта ерунда, как будто тебе семь лет и ты подрываешься с кровати в таком предвкушении, и едва не выпрыгиваешь из розовой пижамы с единорогами. Да, с рюшечками. Да, ни о чем не жалею, я была милейшим ребенком. Интересно, есть ли подобные спальные комплекты в Victoria’s Secret? Надо бы проверить.

Александр уже сидит за одним из столов читального зала, полностью погруженный в работу. Брови сдвинуты к переносице, губы сжаты в плоскую нитку, а длинные пальцы самозабвенно летают по клавишам ноутбука. На мгновение меня охватывает небывалая робость и я застываю на полпути, не в силах подойти ближе. Странное чувство. Я же не школьница какая-то. Он просто мужчина. Наглый, самоуверенный, вредный. Какого черта я так на него реагирую?

Машинально одергиваю юбку платья и небрежной походкой приближаюсь к столу. За размашистыми шагами и активным вилянием бедрами успешно скрывается неизвестно откуда взявшееся волнение. Натягиваю на лицо маску безразличия и со всей возможной грацией присаживаюсь на стул напротив шведа. Раскладываю свои вещи, усиленно делая вид, что мне абсолютно по барабану его присутствие. Но тот даже не поднимает головы, словно не замечает меня. Эй, алло, вообще-то это я тут тебя игнорирую!

– Смотрю, ты сегодня выспалась, – лениво проговаривает мужчина, не глядя на меня, а я тут же одёргиваю себя от того, что уже пару минут буквально прожигаю его взглядом. – Здоровый цвет лица тебе к лицу, – мерзкий смешок заставляет меня скривиться. А что я, собственно, ожидала?

– И тебе доброго дня, Александр. – размеренно выдыхаю, изо всех сил сохраняя безэмоциональность на лице и в голосе. Почему так обидно? Мне же совсем не интересно, оценил ли он мой внешний вид. Я же даже не для него старалась. Так ведь?

Какое-то время мы сидим в тишине, но я никак не могу сосредоточиться на проекте. Взгляд безучастно блуждает по строчкам очередной монографии, но мысли уносятся уже куда-то за грани моего контроля. Что он имел в виду? Может, это был своеобразный комплимент? Хотя Нильсен и приятные слова из его уст в мой адрес – это что-то удивительное и невероятное. А может, он просто не умеет по-другому?

– Почему ты такой язва? – не выдерживаю и тут же жалею о своих словах. Зачем я вообще выпалила первое, что пришло на ум? Идиотка. Нормально же работали.

– На самом деле я белый и пушистый, – усмехается он. А я закатываю глаза. Ну да, конечно.

– Смутно в это верится, – скалюсь в ответ. – Разве что шёрсткой внутрь.

Наблюдаю за тем, как он откидывается на стуле и складывает руки на груди. Однако в его взгляде нет ни обиды, ни раздражения, которые я предполагала там увидеть. Напротив, Александр совершенно расслаблен и в свою очередь рассматривает меня с нескрываемым интересом. От его лукавого прищура по позвоночнику пробегают мурашки, и я нервно сжимаю бёдра.

– Агата, – произносит он нравоучительным тоном, словно отчитывает маленького ребёнка. – Ты же, кажется, происходишь из уважаемой аристократической семьи. Но из нас двоих именно твоё воспитание оставляет желать лучшего.

Кажется, мне стоит пошарить рукой под столом, иначе я рискую потерять свою челюсть, что уронила только что от его заявления. Это переходит все границы, с этим человеком просто невозможно разговаривать нормально.

– Ты так мило пытаешься убить меня взглядом – внезапно хихикает швед и… подмигивает. – Ты вообще очень забавная, когда сердишься.

Что? Забавная? Да что он себе позволяет! Сейчас я тебе всё выскажу, Нильсен!

– А ты! Ты! – начинаю задыхаться от злости и от того, что не могу подобрать нужных слов. – Ты невыносимый, ужасный, противный…

– И я тебе нравлюсь, – прерывает он меня спокойным тоном, лениво прикрывая глаза, но не прекращая следить за моей реакцией. А там есть на что посмотреть, потому что я снова теряю дар речи. Это было, как минимум, неожиданное заявление. Кажется, еще секунда, и мое раскрасневшееся лицо взорвется от переполняющих эмоций.

– Что? – произношу почти шепотом, но, спохватившись, беру себя в руки и гордо вздергиваю подбородок, нервно посмеиваясь. – Ты слишком самоуверен, Алекс.

Он улыбается уголками губ, а у меня сейчас обязательно начнется нервный тик. Хочется придушить его на месте. Представляю, как мои пальцы сжимают его шею, надавливая большими на пульсирующую венку у горла. Нильсен блаженно прикрывает глаза, слегка откидывая голову назад, открывая больше пространства, для того чтобы я наклонилась и провела языком по выступающему кадыку… Так СТОП!

Встряхиваю головой, чтобы отбросить липкую паутину наваждения. Со мной определенно творится что-то странное, но виноват во всем этот швед, раздражающий своим спокойствием и невозмутимостью. А он, между тем, вздыхает и с напускной серьезностью говорит:

– Ну давай рассуждать логически. Ты постоянно краснеешь и стреляешь своими огромными глазками, когда говоришь со мной. Стараешься намеренно меня игнорировать, но прожигаешь взглядом исподтишка. Хммм… Что еще? Ах, да. Ты принарядилась и накрасилась сегодня явно для того, чтобы произвести на меня впечатление.

А вот теперь мне действительно хочется его ударить да побольнее. Но все конечности внезапно онемели, покрывшись тонким слоем льда. Мое эмоциональное состояние слишком нестабильно, чтобы я могла адекватно реагировать. Нет, Александр, ты не сможешь вывести меня из себя. Глубоко вздыхаю и едко усмехаюсь:

– Мне жаль тебя расстраивать, Шерлок, но дедукция – это не твоё, – вот так небрежно возвращаю давнишний сарказм Нильсена.

– Что ж, – его брови подскакивают вверх, словно он действительно недоумевает, но я вижу, что всё это игра. Главное – снова не попасться на удочку. – Удиви меня, Харрис, – он слегка наклоняется ко мне и понижает голос, вызывая новую волну мурашек по коже. – В чем я ошибся?

Кажется, что-то похожее должны испытывать несчастные животные, выскакивающие на дорогу глубокой ночью прямо на смертоносный свет фар. Чувствую, что начинаю тонуть в пронзительно голубых озёрах его глаз и даже не пытаюсь грести к берегу. И что самое ужасное, Александр прекрасно это понимает, отчего его улыбка становится еще шире и язвительней. Вовремя одергиваю себя, отводя взгляд и сосредотачиваясь на книгах вокруг. Спокойствие и невозмутимость, Агата. Ты справишься.

И тут меня озаряет. Победно вскидываю голову и, одарив шведа очаровательной улыбкой, отвечаю:

– Ты настолько зациклен на себе, что это даже смешно, – едва сдерживаюсь, чтобы мой тон звучал естественно, а не чересчур довольно. – Тебе не приходило в голову, – копьё – тише, Харрис, главное не смеяться, – что мир не крутится вокруг тебя?

Как ни странно, он молча слушает меня, не перебивая. Но в ледяных глазах по-прежнему плещется ехидство.

– И вырядилась я, на минуточку, не ради тебя, – продолжаю, постепенно успокаиваясь. – А моя личная жизнь тебя вообще никак не касается.

С минуту он рассматривает меня так пристально, что я понемногу начинаю терять уверенность. Хочется убежать, скрыться от этого пробирающего насквозь взгляда, но я держусь и продолжаю гордо смотреть в ответ. Наконец, он отводит глаза.

– Хорошо, – говорит Нильсен, теряя ко мне всякий интерес и погружаясь в экран ноутбука.

Просто хорошо? И это всё? Всё, что ты можешь мне сказать?

Раздражение вновь накатывает волной. Невозможно нормально работать бок о бок с этим человеком. Мне кажется, я так скоро свихнусь и прикончу его.

***

– Агата, ты с ума сошла, – Рейчел смотрит на меня как на умалишенную. Кажется, я действительно скоро такой стану. – Идти в клуб среди недели? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Вот именно, что нет! – ною, жалобно глядя на подругу. – Мне нужно расслабиться, Рей. Тем более я так хорошо выгляжу.

Блондинка хмурится и пожимает плечами.

– Интересный у тебя повод пойти надраться в среду вечером, – вздыхает Линд. – Детка, ты всегда хорошо выглядишь, но так и спиться недолго.

– Просто сегодня был трудный день. – отмахиваюсь от ее предостережений, точно от назойливой мухи. – Мне правда это нужно, пошли со мной?

– Нет, Агата, – Рейч расстроена, но все равно ласково улыбается мне. – И тебе не советую. Давай перенесем этот поход на пятницу? Ты предупредишь тётушку и сможешь остаться у меня, а утром в субботу сходим на бранч в новое модное кафе? А? – она весело подмигивает, и я сдаюсь.

– Хорошо, – все еще недовольно бурчу, чтобы она не решила, что так быстро уговорила меня. – Тогда ты платишь за первые три шота.

– Да хоть за пять. – усмехается Линд, целуя меня в щеку. Эх, Рей, если бы ты все еще была парнем. Таким добрым, заботливым и понимающим.

Обнимаю подругу на прощанье и выхожу из деканата. Настроение паршивей некуда, домой идти не хочется, поэтому я решаю дойти до центра города, поглазеть на витрины и немного развеяться. Но когда подхожу к главным воротам, кто-то очень умный там наверху решает испортить мне день окончательно.

Александр собственной персоной стоит не так далеко от выхода из кампуса. Снова в компании ненавистной Евы. И они снова что-то мило обсуждают и улыбаются.

Видит Бог, я пыталась быть пай-девочкой. Более того, я обещала Рейчел не делать глупостей. Но это просто выше моих сил. Поэтому что я делаю? Правильно – иду в бар на соседней улице. Мне нужно расслабиться. Нужно выкинуть из головы чертова Нильсена с этой его приторно-сладкой улыбочкой и лукавым прищуром холодных глаз.

Местный паб является негласной резиденцией студентов и преподавателей нашего вуза, поэтому я здесь довольно редко появляюсь. Не в моих правилах напиваться перед коллегами, а потом краснеть за своё поведение. Но сегодня среда, и я надеюсь, что не встречу знакомых. Вечер еще не вступил в свои права, поэтому в общем зале довольно пусто. Это мне на руку. Мой план прост, как вареное яйцо, но в то же время гениален. Быстренько пропущу пару пинт светлого, а если увижу кого-то из знакомых, то пойду домой.

Присаживаюсь за барную стойку и заказываю местный эль. Вообще я не фанатка пива, но в английских пабах, в отличие от ночных клубов, в ходу исключительно пенный напиток. Делаю первый глоток и внезапно осознаю весь идиотизм ситуации. Мне явно нужно выговориться. Но вокруг меня нет ни одного адекватного человека, вроде Рейчел, кто мог бы меня понять, а разговаривать с незнакомцами на трезвую голову я нахожу странным. Черт! Это действительно была идиотская идея. Поздравляю, Агата, ты как всегда отличилась. Но пинта уже оплачена, поэтому я просто опустошу стакан и ретируюсь страдать в Бишоп-Мэнсон.

– Такая красивая девушка и одна, – раздаётся сбоку от меня, и я нехотя оборачиваюсь на звук. – Позволишь составить тебе компанию?

Скептически оглядываю нарушителя моего одиночества. Симпатичный молодой человек азиатской внешности, по виду – мой ровесник (хотя кто знает, может ему уже за тридцать). Одет в строгий деловой костюм, но галстук уже не давит на горло, значит, тоже расслабляется после работы. Он похож на обычного банковского клерка, а может работает в ближайшем офисе, кто его знает. В любом случае, он мне приятен, поэтому добродушно киваю на соседний стул.

– Сэм, – представляется мужчина, протягивая ладонь.

– Агата, – я моментально пожимаю ее, не давая и шанса для унизительной процедуры обслюнявливания моей кисти. Видела я эту вашу галантность в гробу и… в книжках и в кино.

– Очень приятно, Агата, – брюнет даже бровью не ведет от моего жеста, но, получив от бармена свою порцию стаута, спрашивает, – почему ты здесь в среду вечером?

– Ну, как говорят, среда – это маленькая пятница, – усмехаюсь, оглаживая кончиком указательного пальца ободок пузатого пивного стакана.

– Проблемы на работе? – участливо предполагает Сэм, и я лишь молча киваю в ответ.

Спустя пару часов и несколько пинт местного, мы как-то незаметно перешли на шоты и пьяные задушевные разговоры. Мне нравится мой новый знакомый. Он такой забавный и милый, не то, что эта противная заноза Нильсен. Не хочу вообще вспоминать сейчас дурацкого шведа, ведь мне так легко и весело.

Мы довольно быстро нашли общий язык. Оказалось, что у моего собеседника довольно похожие проблемы. Его ужасно раздражает новый сосед по съемной квартире. Я же в противовес нажаловалась на своего партнера по исследованию, и мы сошлись во мнении, что нам обоим ужасно не повезло.

Вечер набирает обороты, в голове приятно пусто, и мне хочется петь и танцевать, но руки и ноги, кажется, слишком быстро двигаются. Люди вокруг какие-то угрюмые. Никто не хочет переключить музыкальный канал или станцевать со мной. Сэм такой забавный, когда пьяный. Что-то лепечет про то, что он живет недалеко, и мы можем продолжить у него. Я же в ответ смеюсь и рассказываю дурацкую шутку про козла и очки, она так круто подходит под ситуацию.

Вокруг становится холодно и темно. Ветер задувает под юбку, но мне не до этого. Мой друг никак не может найти ключи, а я всматриваюсь в разноцветные огни многоквартирного дома. Что я здесь делаю? Кажется, я живу в другой стороне. Надо попросить Сэма меня проводить.

Перед глазами возникает удивленная рожа Нильсена. Показываю ему язык. Ты бесишь меня, красавчик, невероятно бесишь.

Голова касается подушки, и мир вокруг закручивается в яркую красочную спираль.

***

Кто-нибудь, прекратите бить в колокол, уши вянут от этого звука. Господи, во рту так сухо, что я готова убить за глоток воды. Чёрт, как же невыносимо светло, а это я даже не открывала глаза. Надо попросить Марту приготовить мне антипохмельный коктейль. Я не помню, когда последний раз так ужасно напивалась.

С глухим стоном приподнимаюсь на локтях и с усилием открываю веки. В глаза бросается странная наволочка в пёстрый цветочек. Не помню, чтобы у нас был такой комплект постельного белья. Может, новый? Хотя выглядит очень застиранным.

Поворачиваюсь на бок и осматриваюсь. Черт, это не моя комната. И не похоже, что я вообще проснулась дома. Где я? Что вчера было?

Приподнимаю одеяло, на мне вчерашнее платье. Это и радует и пугает одновременно. Но по крайней мере я не натворила глупостей, Рейчел может мной гордиться. Оборачиваюсь на другую половину кровати – она пуста. Фух, мне пока везёт. Надо бы поскорее выбраться и вернуться домой. На улице только светает, может, я еще успею добраться до дома.

Мои размышления прерывает скрип двери и голос, услышать который я никак не готова: