Текст книги "Скелеты в шкафу (СИ)"
Автор книги: Vague Sadness
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Закинув ноги на стол, он поинтересовался:
– Как они были связаны с Эдгаром?
– Да никак, – мужчина с неудовольствием отметил наглость парня, но возникать по этому поводу не стал. – Все они были с ним знакомы в разной степени: кто-то лучше, кто-то – хуже.
«Или Эдгар эспер, или имеет такового в своем подчинении», – размышлял Рампо. Ему совершенно не хотелось, чтобы такой человек, как По, оказался его врагом.
– Сколько людей оказалось в этом состоянии?
– Четверо.
– Кто они?
– Один из первых редакторов, которому По приносил свои работы; мелкий вор, за которым мы гонялись около месяца – не шибко опасный тип, но все же жалоб из-за него приходило немало; жена одного из банкиров, писавшая, вроде как, стихи и публиковавшая их; и пьянчуга, южанин, который приехал сюда года два назад, пытался начать свое дело, прогорел и спился, – мужчина развел руками в стороны.
В голове выстроились идеи по поводу связей, что могли возникнуть у писателя с этими людьми. Рампо тяжело вздохнул: Эдгар был единственной – на данный момент – нитью, что могла дать хоть какую-то информацию о Гильдии; но если догадки Эдогавы были верны, то По стоило остерегаться.
– Есть еще один, – тихо добавил инспектор. – Но я не уверен…
– М?
– Этого человека тоже нашли в состоянии комы, – начал мужчина. – Руфус Гризвольд. Он выступал с критикой творчества По и неоднократно пытался доказать всем, что тот – пьяница, распутник, наркоман и убийца. Даже приводил «доказательства», но большая часть из них оказалась подделками, – инспектор усмехнулся.
– Он погиб, – догадался Рампо.
– Почти. Он был убит.
– Будучи в состоянии комы?
– Здесь самое мистическое, – инспектор сел на стуле, как положено, перестав качаться, и облокотился о стол. – Представьте: лучшая больница города, мечущийся повсюду персонал, медсестры, наблюдающие за состоянием пациента… И внезапно обильное кровотечение в районе живота и смерть. Прямо на глазах у женщины. Когда его начали осматривать, все внутренности едва не вывалились из разрезанного почти что пополам тела, а в некоторых местах остались явственные следы веревки, как будто он был привязан.
Эдогава нахмурился.
– Что же выявило следствие?
– А что мы могли выявить? – фыркнул мужчина. – Я все Вам сказал. Тело лежало в палате, под присмотром медсестры, никто не мог туда проникнуть и убить его. Даже если бы и проникал, зачем привязывать человека, если он и так без сознания? Да и кровь бы сразу заметили, а не вот так вот неожиданно…
– Вы слышали об эсперах? – поинтересовался негромко Рампо. Инспектор внезапно умолк.
– Думаете, это связано с ними? – полушепотом спросил он.
– Очевидно, – детектив пожал плечами. – Кто-то обладает способностью перемещать сознание людей в другой мир. И, судя по всему, может убить человека в этом мире.
– Тогда это уже не в нашей юрисдикции, – вздохнул инспектор. Эдогава поднялся из-за стола, сложив бумаги в стопку поаккуратнее:
– Когда я закончу с тем делом, что привело меня сюда, я найду Вам доказательства виновности Эдгара По.
– Вы так уверены, что это – его рук дело?
– Более чем. Кстати, как давно это началось?
– Шесть лет назад, если брать в расчет первого редактора.
– Вы проводили обыск в домах потерпевших?
– А что нам там было искать? – непонимающе воззрился на детектива полицейский.
Рампо тяжело вздохнул: окружающие были так глупы и не видели того, что было у них под носом!
– Забудьте. Но мне, скорее всего, придется в последствии порыться в их вещах, если хотите, чтобы я нашел доказательства вины По.
Бросив это, юноша забрал бумаги, решив, что изучит их у себя, и покинул участок. На улице было много народа: конец рабочего дня. Люди закрывали свои лавки и магазинчики, спешили домой, едва успевая перебежать дорогу перед копытами лошадей; шумели кареты, раздавались голоса.
Зацепок о Гильдии почти не было, если исключить пару-тройку личных писем, в которых что-то говорилось об «общем деле», и банковские переводы от имени Фрэнсиса Фицджеральда на счета Марка Твена, Джона Стейнбека и мисс Оллкот. Все трое присутствовали на званом вечере прошлым днем; с Марком Эдогаве довелось переброситься парой слов. Кажется, тот увлекался охотой.
То, как усердно скрывалась связь, могло говорить или об ее отсутствии, или о верности предположений.
Рампо брел, пытаясь придумать хоть что-то, что могло бы дать делу ход. Погрузившись в размышления, он не заметил, каким путем шел, и, очнувшись от мыслей, резко остановился.
Он помнил этот район, но совершенно не представлял, в какой стороне его временная квартира. Юноша скрипнул зубами: топографический кретинизм давно уже был серьезной проблемой, начиная даже со времен школы, когда маленький детектив пару раз заблудился по дороге домой. Время было позднее, так что на улицах могли остаться лишь пьяные или бездомные. Эдогава поежился: он не обладал достаточными физическими данными, чтобы оказать отпор в случае нападения.
– Господин Рампо?
Юноша обернулся. В паре метров от него остановился небольшой экипаж, из которого вышел Эдгар.
– Вы потерялись, – улыбнулся он, увидев, с каким облегчением выдохнул детектив.
– К несчастью, ориентируюсь на местности я настолько же ужасно, насколько с легкостью решаю сканворды.
– Судьба благоволит Вам. Садитесь, – мужчина мягко подтолкнул его к кабриолету, вынуждая сесть в него и пристраиваясь рядом. Места было мало, и Рампо ощутил, как начинает краснеть, ощущая бедро Эдгара и касаясь его плеча своим. – Вас по какому адресу подвезти?
– По твоему, – Эдогава неловко сдвинулся к краю, молча поражаясь своей же наглости.
– Вот так сразу? – По рассмеялся.
– Я хочу взглянуть на твой дом.
– Там не на что смотреть, – Эдгар похлопал кучера по плечу и негромко назвал адрес. Эдогава не расслышал слов, поэтому устало отвернулся в сторону. Пейзаж за бортом медленно поплыл, и экипаж начал движение.
– Что ты здесь делал? – спросил он.
– Пытался договориться с издателем.
– Мне говорили, тебя не хотят публиковать.
– Это правда.
– Почему же ты продолжаешь?
– Я хотел бы зарабатывать на жизнь писательством, – Рампо уловил в его голосе легкую грусть. – Пусть не так много, как сейчас, но все же тем делом, что приносит мне удовольствие.
– Я хочу прочесть твои работы.
– В другой раз.
– Когда?
– Когда Вы начнете распутывать дело, из-за которого сюда прибыли.
Эдогава бросил недовольный взгляд на По.
– Есть идеи, с чего начать? – поинтересовался тот, посмотрев в ответ.
– А ты готов мне помочь?
– Я готов не мешать Вам. И мне интересно узнать о процессе.
– Ты связан с Гильдией?
– Вы сказали, что сами узнаете ответы на интересующие Вас вопросы, – ироничная улыбка.
– Значит, да.
– Но Вам хочется, чтобы Вы ошибались.
Рампо вздрогнул. Сердце предательски насторожилось, вызвав в горле непонятный комок смешанных эмоций.
– Почему ты так решил? – голос слегка подвел.
– Это слышно.
Эдогава опустил голову, прикрыв глаза. Ну почему, почему этот мужчина грозил оказаться его врагом? Ведь у него были такие интересные глаза, такой приятный голос, красивая фигура, идеально сочетавшаяся с живым умом…
Эдгар осторожно забрал бумаги из его рук и медленно пролистал.
– Ты что-то видишь в этой темноте? – усмехнулся Рампо.
– Я часто пишу под лунный свет из окна, – рассеяно ответил мужчина. Осмотрев документы, он вскоре их вернул. – Не много информации, однако. Я ожидал большего.
Это легкое разочарование в голосе едва ли не заставило Эдогаву взвыть от злости. То ли на самого себя, то ли на Эдгара.
– Я решу эту задачу, – сквозь зубы произнес он, отвернувшись.
– Не сомневаюсь. Я дал Вам подсказку еще вчера вечером.
Рампо удивленно поднял на него взгляд.
Экипаж остановился.
– Вот Вы и дома, – улыбнулся По. Снова эта «дежурная улыбочка». Эдогава чувствовал себя неуютно. Оглянувшись, он понял, что его довезли по его же адресу.
Что же, Эдгар знал намного больше, чем показывал.
– Спасибо… Сколько я должен? – спросил детектив, выбираясь из кабриолета.
– Разгадку, – По взмахнул рукой и откинулся на спинку сидения; по мостовой застучали подковы копыт, и вскоре юноша остался один на мрачноватого вида улице с невысокими пятиэтажными домами.
Рампо тяжело вздохнул и прикоснулся ладонью ко лбу.
С ним явно что-то было не так.
========== Глава 3. To ==========
Образ железной зубастой ловушки
Зверю предельно понятен;
На человека же ставят капканы
В виде раскрытых объятий.
ГРОТ – Ни с кем.
Поздоровавшись с хозяином дома, где Эдогава остановился, юноша поднялся в свою квартиру, зло швырнул бумаги на стол и, не раздеваясь, упал на кровать, уткнувшись лицом в мягкую перину.
У юного детектива бывали моменты отчаяния. Он знал, что это.
Он помнил, как его избивали в школе – за то, что был слишком умным. Родители оказались не в силах помочь, а сам Эдогава лишь один раз попытался противостоять и в итоге оказался побит еще сильнее, чем прежде. С тех пор он глотал обиду, закрывая глаза, и молча терпел, просто выжидая. Спустя год он, будучи доведен до крайности, решился на ответный ход. Пару раз проник в чужой дом, выкрал несколько вещей и подкинул их в школьные портфели, подделал почерка и распространил необходимые слухи – этих ребят ждали суровые наказания, а двоих отчислили за плохое поведение.
Рампо осознал, что такое отчаяние, когда оказался на грани вылета из университета. Из-за чрезмерно безразличного отношения к некоторым предметам юноша был едва ли не первым в списках на отчисление. Ему пришлось приложить все силы, по десять раз бегать за преподавателями и практически умолять дать ему шанс. Выучить скучный предмет было не самым сложным – сложнее всего было разрушить человеческие предубеждения. Многие преподаватели давным-давно махнули рукой на безусловно одаренного, но руководствующегося только своими интересами молодого человека, и переубедить их казалось невозможным. Эдогаве все же удалось тогда удачно закрыть сессию, на одни «отлично», но нервов он потратил немало.
Детектив познал, что такое отчаяние, когда в начале его блистательной карьеры многие полицейские со смехом взирали на только-только окончившего университет юношу и категорически отказывались верить в его талант и силы.
Рампо нуждался в признании и отчетливо это осознавал.
С тех пор, как Фукудзава-сан взял его под свое покровительство, позволил действовать открыто и в случае необходимости оказывал посильную поддержку, в жизни Эдогавы настала светлая эпоха. Зарабатывая любимым делом, вволю смеясь над людьми и ощущая свою власть над ними, получив долгожданные славу и признание – юноша не знал горя. Не было дела, которое он не смог раскрыть. Не было преступника, которого он не смог бы сдать с потрохами полиции, а та лишь поражалась, как такое возможно.
Но почему-то сейчас Рампо ощущал отчаяние. Он чувствовал себя так, словно утопал в болоте. Липком, темном, захлебываясь мутной жижей и будучи не в силах вдохнуть.
Он чувствовал себя подобно бабочке, попавшейся в паучьи сети. Хищника не было рядом, но он отчетливо ощущал его присутствие, почти что слышал его дыхание и мысленно уже смотрел в алые глаза, вздрагивая от холодных, подобных смерти прикосновений. Эдогава мог кричать, мог пытаться вырваться, трепетать крыльями и отбиваться, но не мог выпутаться, как если бы его разум был помутнен.
Он видел себя ребенком, выброшенным на темные улицы незнакомого города, что ухватился взглядом за черную ткань, лежащую на широких плечах, и бросился следом, во тьму, со своим слабым, трепещущим огоньком надежды в груди. Он видел эту обманчивую улыбку, знал, что она не подарит ему счастья – только страдания, но все равно самоотверженно бросался в эти тонкие руки, так похожие на камень. Зарываясь носом в шею, он не чувствовал биения крови в чужом теле, и холодел от ужаса; поднимая взгляд, он не видел глаз – только пустые глазницы; пытаясь убежать, он продолжал стоять на месте, прикованный к призраку, слушая потусторонний голос и понимая, что он попал во влажные, отвратительные, ледяные руки отчаяния, которое тянулось к его сжавшемуся от страха сердцу.
Рампо резко проснулся, сбивчиво дыша. Было неприятно: он ощущал себя больным. Коснувшись дрожащей рукой лба, он почувствовал холодный пот на коже.
Юноша заставил себя подняться. Подойдя к окну, он поднял ставень и несколько раз глубоко вдохнул.
На улице стояла изумительная ночь, но все такая же безлунная, как и предыдущие. В последнюю неделю над городом будто скопились тучи, предвещая беду.
Эдогава устало протер глаза и вздрогнул. Ему редко снились сны. Его голова, ежечасно прокручивая внутри себя сотни и тысячи вариантов событий, откладывая на задворках памяти миллионы людей и лиц, жестов и слов, даже по ночам работала, продолжая выстраивать теории и либо подтверждать их, либо опровергать. Поэтому если во время сна и возникали образы, они были связаны разве что с работой. Кошмары ему снились крайне редко – он ничего не боялся, будучи лишен той фантазии, которая подстерегает молодых юношей и девушек за темными углами и превращает обычные вещи в демонов и исчадий Ада.
Решив, что заняться делом будет наилучшим решением, Рампо зажег пару свечей, чтобы освещение было получше, упал на стул, закинув ноги на поверхность стола, и принялся снова изучать бумаги, что забрал у инспектора.
В мыслях прозвучали слова По: «Я ожидал большего. Я дал Вам подсказку еще вчера вечером».
«О чем он говорил?» – Эдогава нахмурился и начал вспоминать их диалог с архитектором на треклятом празднестве. Вот По говорит о Гильдии. Но это констатация факта, в этой реплике нет ничего, кроме сухой информации. Потом Эдгар просит его, Эдогаву, рассказать о раскрытых им делах. Здесь они не касались темы нынешнего расследования Рампо никоим образом. Подсказок быть не могло. Под утро Эдгар говорит, что пора заканчивать.
Юноша хлопнул себя по лбу и чуть не свалился вместе со стулом.
«Юные девушки, выросшие в высоком обществе, часто попадают в не ту компанию».
«Как можно было пропустить это?!» – злился на самого себя Рампо, вместе с тем чуть ли не подпрыгивая от радости. Это же был прямой, самый что ни на есть намек на связь Монтгомери с Гильдией! И Эдогава умудрился не заметить его. «Стареешь», – выругал себя он и продолжил размышлять.
Если По так уверенно указал на взаимосвязь Фицджеральда и Монтгомери с Гильдией – значит, он имел к ней прямое и непосредственное отношение. Возможно, был одним из глав или приближенных. «Он явился на вечер не из-за дочери, а из-за тайной связи», – с разочарованием думал Рампо.
Каждый раз, когда Эдогава находил очередные подтверждения причастности По ко всей этой политической дряни, он ощущал в себе непонятное сопротивление, как если бы часть его была против. Она неожиданно глупо и наивно твердила, что Рампо заблуждается, что Эдгар не будет связываться с подобными людьми и пятнать себя грязью заговора.
«Но ведь это налицо», – удивлялся юноша, споря с самим собой.
«Именно поэтому ты должен задуматься! Стал бы он с такой легкостью раскрывать все карты, если бы был с ними заодно?» – возмущенно лепетала неосознаваемая им половина.
«Самый лучший способ обмануть – сказать правду. – Но в данном случае эта правда только тебе на руку. Враг бы не стал вкладывать тебе оружие в руки против него же. – Это может быть мастерская ловушка. Меня могут пытаться обмануть».
Все эти споры завершались ничем: Эдогава оставался с неприятным осадком в душе и полной неуверенностью в своих же суждениях. Утешало его лишь то, с чем он не раз сталкивался на практике: со временем, когда появятся зацепки и начнет выстраиваться логическая цепочка, все мнения разделятся на черное и белое, на правду и ложь, и все встанет на свои места.
Но слова По, что Эдогаве может не понравиться истина, до которой он докопается, скреблись на сердце, раздирая его в клочья и вынуждая кровоточить.
_
Медленно шло время. Август закончился, и в свои права вступила осень, усыпая улицы яркой листвой, игриво путая мысли, оголяя деревья и радостно готовясь к зиме. Природа, казалось, очнулась от тепла, что томило ее все лето, и счастливо смеялась последним лучам яркого солнца, шутя с бликами света на мостовых, отдавала последние силы на созревание поздних плодов и щедро раскрашивала разноцветными красками унылые дома. Воздух пропитывался холодом, что веял с севера, пугливо прятался под одеждой, забегал в помещения вместе с людьми и опасливо заглядывал в открытые ставни.
За эти полтора месяца Эдогава добился некоторых успехов. Он отправил Агентству доказательства существования Гильдии и даже назвал нескольких участников: Люси Мод Монтгомери, Натаниэль Готорн, Луиза Мэй Олкотт, Маргарет Митчелл и во главе – Фрэнсис Скотт Кей Фицджеральд. Цели пока были неясны, выглядело все на удивление пристойно и миролюбиво: люди разных интересов и статусов (хотя, преимущественно, верхних слоев общества и представители богатой аристократии) изредка делились информацией, связанной с некоей книгой, упомянутой в Священном Писании. Рампо пытался навести справки об этом артефакте, но нашел не больше них.
Вместе с тем юноша продолжал общение с Люси. Девушка сначала настороженно относилась к детективу, хоть и не скрывала своей симпатии, но со временем раскрылась. Она делилась с ним своими интересами, рассказывала всякую чепуху и весело смеялась, а Эдогава лишь мило улыбался в ответ и терпел, понимая, что однажды получит от нее ту информацию, которую ищет.
Но была на дне его разума мысль, которой он не понимал. Мысль, что в последнее время захватила его сердце, мешала дышать и отяжеляла сознание, низвергая его в пучину уныния.
– А как ваши дела с графом Эдгаром? – поинтересовалась Монтгомери, отпивая из изящной фарфоровой кружки ароматный горячий чай.
– Я давно его не видел, – с некоей тоской в голосе ответил Рампо, беря уже, кажется, пятидесятое печенье. Но разве он был виноват, что оно такое вкусное, такое рассыпчатое, такое сладкое и сахарное?
– Почему? – улыбнулась Люси, пододвигая поближе к юноше расписанную вручную тарелку со сладостями.
Тот неопределенно пожал плечами:
– Да как-то не было поводов для встреч. С того вечера я виделся с ним раза три от силы. Один раз он меня подвез после своего визита к издателю; потом мы столкнулись с ним в книжном магазине, выпили по чашке чая в соседнем кафе и разошлись; и последний раз мы говорили три недели назад, встретившись на почте.
– Вы ни разу его никуда не звали? – удивилась леди.
– А должен был?
– Если Вы хотите общаться с человеком, покажите ему это! Напишите письмо, позовите на прогулку. Иначе как он поймет, что Вы заинтересованы в нем?
– Проще говоря, поступать, как Вы, – улыбнулся Рампо. Монтгомери залилась краской и выдохнула:
– Вот же нахал!
Эдогава рассмеялся, и вскоре Люси присоединилась к его веселью. Но вместе с тем юноша задумался.
Он испытывал благоговение перед архитектором, его безоговорочно манило все в нем, начиная от внешности и заканчивая незаурядным умом. Рампо поражался, что вообще существует такой идеальный во всех отношениях человек, и иногда думал – а не привиделось ли ему?
Было тяжело, потому что он не понимал тех ощущений, что возникали внутри него без спроса, когда он оказывался рядом с этим удивительным человеком; но вместе с тем безумно хотел лишний раз встретить и не осознавал, что нередко в толпе на улице искал взглядом одну единственную фигуру.
Писать письма он не любил, предпочитая безжизненным чернилам личное общение. Но он помнил, как робел каждый раз, видя рядом эту красоту, будто сошедшую с картин на грешную и лишенную изящества землю.
Тем же вечером Рампо решительно пришел на почту, взял чистый лист бумаги и задумался. Что написать? Что хочет увидеться? Нет, слишком слащаво и глупо звучит. Завуалировать фразу за каким-нибудь предложением? Но Эдогава понятия не имел, что именно может заинтересовать По. Да и черт побери, этот человек был не чета большинству и с легкостью поймет все, что Рампо побоится написать, только лишь взглянув на письмо.
Обмакнув ручку в чернила, юноша неаккуратным и размашистым почерком вывел:
«Здравствуй, По.
Надеюсь, ты находишься в добром здравии и расположении духа. Буду рад при возможности увидеть тебя. Могу вспомнить еще несколько интересных дел, с которыми мне пришлось работать.
Напиши, как появится время.
Рампо».
Записка показалась ему до невозможного убогой, но юноша скрепя сердце сложил ее, сунул в конверт и бросил в ящик. Будь что будет.
Ответ пришел на следующий же день, ближе к обеду. Детектив был у себя, одевался для встречи с Марком Твеном – одним из возможных участников Гильдии. Эдогава был уверен, что Марк был одним из заговорщиков, но просто умело это скрывал. Пришлось переступить через себя и бросить пару фраз, якобы Рампо тоже увлекался когда-то стрельбой и был бы не против вспомнить детство. Твен пригласил его в тир, где они могли бы посоревноваться в меткости и поболтать об охоте и оружии.
В дверь постучали, когда Эдогава третий раз безуспешно пытался завязать галстук. Бросив это занятие, он открыл дверь и лицезрел хозяина дома.
– Вам снова письма от Ваших друзей, господин Рампо, – улыбнулся пожилой мужчина, протянув небольшую кипу конвертов. С тех пор, как детектив поселился в этом доме, половина всех приходивших по этому адресу писем приходили на имя Эдогавы – преимущественно из Агентства с указаниями, данными, информацией и прочей ерундой. Юноша поблагодарил, забрав конверты, и вернулся в комнату. Письмо от Фукудзавы – Эдогава решил, что прочтет его вечером; письмо от родителей – тоже лучше после работы; счет за костюм на заказ – старый Рампо случайно порвал, в очередной раз заблудившись в городе и перелезая через металлический забор; и…
Руки дрогнули, а сердце почему-то начало биться сильнее.
Письмо от По.
Поколебавшись пару мгновений, юноша все же аккуратно вскрыл бумагу. Изнутри едва ощутимо повеяло прохладой, которая, казалось, всегда сопровождала мужчину, и легким ароматом лаванды, смешавшимся с запахом чернил.
«Приветствую, Рампо.
Был удивлен и обрадован Вашей запиской. Я в порядке и смею надеяться, что Вы – тоже. С радостью послушаю еще несколько историй о великом детективе всех времен.
Приезжайте на обед в субботу.
Эдгар По».
Эдогаве было сложно описать свои чувства в этот момент. Радость, приправленная неясным стыдом за нее, благоговение, страх и надежда – все это в один миг вскружило голову, пока он читал эти изящные, аккуратные и вместе с тем слегка небрежные буквы, проникался словами и ощущал строки.
«Он рад», – подумал Рампо, и от этой мысли было почему-то очень тепло на душе. Поймав себя на этом бесстыдстве, юноша закрыл глаза, медленно вдохнул и выдохнул несколько раз. «Что за глупости?» – отчитал он самого себя. С непонятной ему самому нежностью он отложил записку от Эдгара на стол и вернулся к зеркалу, в четвертый раз пытаясь завязать галстук. Подняв глаза, он замер.
Вроде это был он же, но вместе с тем – словно другой человек. Его глаза непривычно сияли, и их зелень, раньше напоминавшая по цвету оливковый, сейчас походила на отшлифованный рукой мастера малахит. На губах незаметно играла невесомая улыбка, а скулы – или ему только казалось из-за освещения? – были окрашены розоватым. Даже волосы будто бы приобрели более насыщенный и светлый оттенок вместо обычного и невзрачного коричневого.
Пренебрежительно фыркнув, Рампо продолжил завязывать непослушную ткань. «Нашел из-за чего радоваться, как дитя малое», – одернул он себя.
Но одна мысль не давала покоя.
По позвал его к себе домой.
А учитывая, как много людей были у него дома, это значило много. Очень много.
_
Когда Люси Монтгомери сказала, что дом По – мрачный, она преуменьшила.
Когда кучер сообщил, что они на месте, Эдогава решил сначала, что это шутка.
За чертой города, на некотором отдалении от темных унылых улиц змеилась витиеватая, почти незаметная дорога, опасливо проползая мимо угрюмого двухэтажного особняка. Здание было небольшим, но его атмосфера угнетала и создавала впечатление, что дом по своим размерам затмевает пейзаж вокруг и небо над головой. Особняк был в неплохом состоянии, но вместе с тем казалось, будто в нем никто не живет. Высокие окна разевали свои пасти на невидимых призраков, витавших в воздухе; колонны высились и царапали крышу, что опиралась на них; недружелюбно холодные, серые стены молчаливо отталкивали, грозя задавить непрошеного гостя.
Несмотря на то, что на улице было светло, от самого дома тянуло замогильной тьмой. Солнце будто бы опасалось освещать это здание, и лишь неуверенно скользило лучами по каменным старинным стенам; деревья вокруг сгорбились, протягивая свои корявые руки к неразговорчивому стеклу окон; ограда, навевавшая мысли о кладбище, была скорее декоративной, будто сам владелец особняка со смехом понимал, что никто внутрь не полезет.
Эдогава с сомнением посмотрел на кучера и вылез из экипажа. Раздался характерный звук удара хлыста, и лошади фыркнули, недовольно топча дальше.
Рампо подошел к калитке и толкнул ее. Открылась та бесшумно, и юноша не знал, что хуже: эта гробовая тишина или же если бы раздался хоть какой-то звук.
Сад внутри был красивым, хоть и не менее мрачным, чем все остальное. Пускай осень и лишила растения многих красок жизни, в кропотливо выложенной камнями дорожке, что огибала аккуратные клумбы и будто ненароком проходила под ветвями деревьев, была своеобразная эстетика.
Рампо постучал в массивную дверь. Вскоре она открылась, и перед детективом возник среднего возраста слуга.
– Господин Рампо, – поклонился он, отворяя дверь еще больше и отходя в сторону. – Мы ждали Вашего прибытия. Проходите.
Эдогава кивнул и зашел. Дверь молча захлопнулась за его спиной. Слуга снял куртку с плеч юноши, аккуратно повесил ее в шкаф – рядом с пальто Эдгара, которое Рампо как-то видел на мужчине, – и пригласил его дальше по коридору:
– Прямо и направо. Там столовая. Господин По сейчас спустится.
Юноша неторопливо шел по мягкому ковру, расстеленному на полу. На удивление любого, кто попал бы в этот дом, здесь было светло и уютно, в противовес неприветливому внешнему виду особняка. На стенах, окрашенных в бежевый цвет, красовались неброские пейзажи; вдоль коридора встречались комоды с вазами, наполненными пышными, осенними, сухими букетами, возле которых небрежно лежали бумаги, записки, книги или же игриво выгибались причудливые статуэтки; над головой проплывали фигурные держатели для свеч, а на потолке раскинулась, подобно дикому цветку, резная люстра. Сейчас свечи не горели, так как свет из окон давал достаточно освещения.
Рампо зашел в столовую и неловко остановился в дверях. Комната не была огромной, нет – она явно предназначалась для одного человека и могла вместить в себя не более трех гостей. Но оформлена она была со вкусом и создавала легкую, приятную атмосферу. Широкое окно, по краям которого грузно висела бордовая ткань, продолговатый стол с идеально белой скатертью и заранее подготовленным серебряным сервизом, напольные мощные часы возле огромного полотна с изображением птицы, попавшейся в когти дикого зверя. Каждый элемент обстановки нес свою мысль и идею, и не было ничего, в чем Эдогава не прочел бы характерной детали самого автора дизайна.
Смотря на эту скромную роскошь, юноша все лучше понимал, почему Эдгар был Королевским архитектором: у этого человека чувство стиля было в крови.
– Господин Рампо!
Эдогава обернулся и ощутил, как ноги отказываются его держать. К нему широкими шагами подошел По, облаченный в легкие черные брюки с до невозможности простым, но подчеркивающим его фигуру ремнем, свободную рубашку, рукава которой начинали сужаться к запястьям и, внезапно очертив линию, рассыпались невесомыми складками, и серый жилет из плотной ткани, что нахально обводил контуры груди и талии.
Рампо силой воли заставил себя не падать.
– Рад видеть Вас, – мужчина улыбнулся и остановился перед юным детективом, протянув ладонь для рукопожатия. Юноша, находясь в некоем трансе, протянул руку в ответ, но резко пришел в себя, ощутив чужие пальцы в своей.
Его рука была теплой.
Эдогава ошеломленно поднял глаза, где-то в глубине себя млея от прикосновения и чувствуя безграничное разочарование, когда контакт был прерван.
– Проходите, – пригласил По и спокойно прошел внутрь, садясь за стол. Рампо помедлил мгновение и, зайдя наконец в комнату, сел за место, перед которым находились уже подготовленные тарелки, бокал и приборы. Юноша расположился рядом с хозяином дома, но с другой стороны стола, по правую руку, лицом к окну и спиной к часам с картиной.
– Если кто услышит, не поверит мне, – усмехнулся Эдогава, осматривая помещение.
– Оно и к лучшему, – ответил По. Слуга начал приносить блюда и наполнять бокалы вином.
– Внешний вид особняка прекрасно отпугивает даже случайного прохожего.
– Это и было основной идеей.
Еда была изумительно вкусной, хоть и до невозможного простой. Она ничем не напоминала те изыски, что заваливали стол на вечере у Фицджеральда, была лишена вычурности, но вместе с тем буквально таяла во рту и свободно отдавала свой вкус, даря незабываемое удовольствие. «Даже в выборе еды идеален», – с некоей горечью подумал Рампо, наслаждаясь горячим, сочным и мягким мясом во рту.
– Как продвигается Ваше следствие? – поинтересовался По, отпивая из бокала.
– Своим ходом, – кивнул Эдогава. – Я пока не докопался до сути Гильдии, но внешний образ уже способен очертить.
– Это радует, – Эдгар склонил голову, и Рампо задумался: что именно хотел он этим сказать? Если он принадлежит Гильдии, уж точно не эти слова он должен произносить.
– Как малышка Монтгомери? – улыбнулся архитектор, и Эдогава заметил, что эта улыбка была иной: теплой, не такой гадко-вежливой, как обычно.
– Несет всякую чепуху, – отрезал юноша. – Скука смертная, но вынужден терпеть.
– Не стоит отвергать богатую очарованную девушку, – заметил По.
– Ты же сам понимаешь, что она не способна заинтересовать меня.
– Но она относится к Вам с искренней симпатией.
Эдогава решил, что лучше не будет уточнять, откуда Эдгару это известно.
– Я, как и любой юноша, задумывался, какой человек мог бы вызвать во мне чувства. И мне кажется, я не способен полюбить, – Рампо уныло откинулся на спинку стула. – Я люблю свою семью, но это так естественно, что и не подвергается никакому обсуждению. Я люблю свою работу. Я люблю загадки. Но полюбить человека? У меня ничего нет, что я мог бы дать ему. Единственное, что, пожалуй, возможно – если этот человек будет загадкой, покрыт тайной с головы до пят. Тогда он способен заинтересовать меня, – юноша исподлобья бросил взгляд на собеседника.
