Текст книги "Лучшая мама для шамана (СИ)"
Автор книги: Una Farfalla
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
– Ты… не сделаешь этого…. – покачал головой мужчина, словно не веря своим ушам.
– Отец, – младшая дочь подняла глаза от компьютера, – если будешь вредить Манте через свои связи, я тоже уйду из дома.
Манта хотела расплакаться, больше всего на свете хотела расплакаться. От кого она не ожидала поддержки, так это от своей всегда сдержанной и суровой, такой правильной сестренки, слушающейся идеально папу и маму.
А та повернулась, подмигнула лукаво.
И Манта поверила, что все обязательно будет хорошо.
Домой она вернулась только через три часа. Отец еще ругался, кричал, пытался угрожать, но женщины семейства, за исключением матери, дружно пошли против него. Манта не обижалась на мать, та безумно любила отца и всегда, в любом споре, принимала его сторону. Но где-то щемило что-то в груди, болезненно и тоскливо.
Когда отец убедился, что слушать его не собираются и подчиняться тоже, просто выгнал старшую дочь из дома и сказал, что не желает видеть до тех пор, пока та не одумается.
И поддержки от него она больше не дождется, равно как и помощи, и компанию не увидит.
Манта вышла с гордо выпрямленной спиной. И только когда они с тетушкой отъехали на пару километров, позволила себе горько разрыдаться.
Тетушка свернула на обочину, прижала ее к своей груди, утешая, гладя по волосам. Такой ласки Манта уже давно даже от матери не видела.
– Все будет хорошо, милая, все обязательно наладится, – шептала женщина. – Вот увидишь. У тебя есть друзья, есть маленький ребенок, который в тебе нуждается. И есть я. Помни об этом, у тебя всегда есть я. Ты можешь в любой момент позвонить мне или даже приехать без предупреждения, двери нашего дома распахнуты для тебя в любое время. Жизнь на этом не кончается, – грустно улыбнулась она. – Меня отец выгнал, когда мне исполнилось шестнадцать. Я тогда решила изучать индейские племена, их культуру. Глупость молодости, но отец так и не простил. Всегда ставил в пример младшую дочь, вышедшую замуж удачно, родившую ребенка, а потом и другого. Как видишь, истории суждено повторяться. Но разве я от этого стала несчастной? Да, пришлось в первое время нелегко, однако… сейчас я счастлива. Просто и безоговорочно счастлива. И ты будешь, вот увидишь.
Она еще долго утешала племянницу, пока та полностью не пришла в себя. Подвезла до дома и направилась в отель – оставаться в особняке Оямада не было ни малейшего желания. А Манта поднялась наверх.
Йо сидел на диванчике, сжимая в руках Хану. На шум открывшейся двери он вскинулся, поднялся, глаза его тревожно мерцали.
– Как все прошло?
Манта слабо улыбнулась и рухнула на диван.
– Все нормально, не о чем волноваться. С отцом у меня всегда были… сложные отношения.
– Прости, – шаман сел рядом.
Манта взяла к себе Хану, уткнулась в светлый пушок волос, вдохнула неповторимый детский запах – сладкий, легкий-легкий. От него как будто расправлялись крылья за спиной.
– Не говори глупостей. Я счастлива, что у меня есть такой друг, как ты, – заглянула в глаза Йо. – К тому же, тетушка и сестра встали на мою сторону, так что не о чем беспокоиться. Отец быстро выдыхается, вскоре он остынет.
Йо кивнул, судя по всему, она его не убедила, но решил оставить все, как есть. Поднялся, взял куртку.
– Посидишь с ним, тут неподалеку духи разбушевались. Скоро Хане исполняется полгода, нужно посмотреть, что там творится. Не хочу неприятностей.
– Конечно, иди, а мы пока… фу-у-у…. В общем, ты понял, чем мы займемся.
Йо рассмеялся, кивнул еще раз и убежал вместе с Амидамару.
А Манта направилась менять пеленки.
Наверное, она была слишком увлечена щекотанием животика Ханы, его веселым гуканьем, потому как не сразу заметила тревожное мерцание барьера. За окном маячил дух, да не просто дух – кровожадная тварь, развевающая клыкастую пасть. Огромная и темная. Она билась в барьер со всей силы, лбом сшибая хрупкие построения иероглифов.
Манта вскрикнула, потянулась к компьютеру.
– Мосуке, дух бесплотный! Единение!
Одной рукой она сжимала горящий солнечным светом молот, другой прижимала к себе хнычущего Хану. Бежать некуда, она попросту не успеет. Да и на улице поймать их гораздо проще, там она не сможет сражаться из-за большого количества людей.
Тварь разинула пасть еще сильнее, потянулась вперед скрюченными лапами. Сальные, редкие пряди волос упали на рыбьи глаза, она практически влезла в комнату, лишь мерцал слабо барьер, поставленный Мантой. Какая ирония, дольше всего продержалась именно ее слабая защита, а не мощные построения Йо.
Тварь почти достала, Манта уже ощущала ее мерзкий, тухлый холод. И ждала, ждала, когда уродец подойдет достаточно близко, чтобы…. Тварь взвыла, получив молотом по носу. Но это единственное, на что хватило сил Оямады. Единение разорвалось. Хана заплакал, Манта изо всех сил прижала его к груди и быстро развернулась спиной, когда тварь бросилась вперед.
Тело прошила жуткая боль, когда что-то острое полоснуло по спине, голой кожей девушка ощутила дыхание ветерка.
– И ты надеялась защитить сильного шамана? – голос, который она узнала бы из тысячи.
Тварь застыла, когда по комнате разлилось сметающее все вокруг тепло короля шаманов. Хао неспешно подошел к Оямаде.
– А ведь малыш еще даже не прошел порог. Эта тварь пригнала сюда более слабых духов в качестве приманки, а сама осталась караулить. Что ты планируешь делать, если Йо не придет?
– Он придет, – выдохнула девушка. – Обязательно придет. А до тех пор… моего тела ведь хватит, чтобы выдержать удары? – посмотрела она на шамана.
По спине стекала горячая кровь, раны болели, но она прижимала к себе Хану, старалась говорить мягко, чтобы не испугать его.
Хао сверкнул глазами, прорезал воздух сполох алого рукава, и тварь развеялась, как и не было ее.
– Ты странная, – произнес шаман. – Единственный человек, кто был в мире духов, кто видел короля духов. И кто сражался с ним. Ты человек и все же… ближе к нам, чем к ним.
Манта опустилась на пол, ноги ее не держали, колени тряслись.
Порыв теплого ветра подхватил ее, вынес из комнаты в собственную спальню. Хана успокоился, стоило ему только оказаться в центре большой кровати. Он следил за парящим рядом обеспокоенным и растерянным Мосуке.
– Раздевайся, – приказал Асакура.
– Что?! Но зачем? – вот теперь Манта снова запаниковала.
Губы короля искривила ехидная усмешка.
– Или ты хочешь, чтобы о сражении прознал Йо? О том, что ты пострадала по его вине?
– Он не виноват, – Манта стянула рубашку. – Никто не виноват, это был мой выбор. Я хотела и до сих пор хочу защитить Хану.
Асакура-старший вздохнул, призвал бинты и мазь и стал обрабатывать три глубокие царапины на спине девушки. Жестко, порой немного грубовато и даже болезненно, но тщательно. Затем перемотал ее туго бинтами.
– Не говори Йо, – Манта схватил за руку собравшегося уходить шамана.
Странно, Хао уже не пугал, не так, как в первую их встречу. Наверное, все дело в том, что она видела его человечным, с обычными слабостями. И любовью к матери.
Король скривился и растворился, однако каким-то чутьем девушка поняла, что не скажет.
А вот ей какое-то время придется быть осторожнее. И носить только плотные рубашки.
Хлопнула входная дверь, быстрые шаги Йо проследовали в детскую и замерли там. Манта почти физически ощутила ужас друга.
– Йо, мы в спальне.
Шаман ворвался в комнату через пару минут. Быстро ощупал-осмотрел Хану и схватил за плечи подругу.
– Что случилось? С вами все в порядке? Там… просто ужас что такое.
Манта улыбнулась, позволила себе лбом уткнуться в плечо друга.
– Я жутко испугалась, но успела схватить Хану и убежать сюда. Наверное, эта тварь ощутила, что ты идешь и сбежала.
Йо обнял девушку, и та с трудом сдержала стон. Нельзя, нельзя выдавать себя. Нельзя увеличивать чувство вины друга. Ее и так сегодня достаточно.
Поэтому она отстранилась, улыбнулась.
– Мы справились, Йо. Справились с первыми шестью месяцами, – она тоже ощутила волну силы Ханы, которая быстро сошла на нет. Ребенок успокоился и теперь пытался достать одним пальчиком Мосуке и Амидамару. Оставалось надеяться, что мастер мечей поймет и не станет распространяться об увиденном. – И вообще, – сморщила носик, – Хане сегодня исполнилось полгода! А в холодильнике пропадает замечательно вкусный торт.
Она добилась своего: тень ушла из глаз Йо, они посветлели, больше не напоминая черные дыры космоса, только летнее ночное небо.
– Мы не можем дать ему пропасть! – заявил шаман, подхватил сына и первым направился на кухню.
Манта прихватила с собой аптечку, которую перед приходом друга спрятала под кровать. Пока он ест, можно позаботиться о его ранах.
Ему тоже сегодня досталось. Но зато они справились.
Вместе.
========== С 6 месяцев до 1 года ==========
– Ну, же, давай, Хана, не бойся, – Манта уговаривала, протягивая руки, – это совсем не страшно.
Хана стоял на специальном коврике на четвереньках, покачивался взад-вперед, не решаясь сделать первый шаг. Насупленные бровки, надувшиеся от напряжения щечки. С самым серьезным видом он осматривал расстилающееся перед ним пространство, словно проверял пол на прочность. То и дело поглядывал на руки Манты, хотел к ним, хотел дотянуться, но боялся.
Манта улыбнулась и продолжила уговаривать. Хана так быстро рос! Даже не верилось, что это тот самый комочек, завернутый в цветастое покрывало.
Наконец, Хане надоело колебаться, он шевельнул ножками, однако при этом забыл то же самое сделать с ручками, а потому упал головкой вперед. Открыл ротик, приготовившись заплакать, однако его уже подхватила Оямада, прижала к груди.
– Ты умница, Хана! Еще немного, и будешь ползать быстро-быстро!
Слезы пропали, как и не было их. Хана агукнул довольно, чихнул, передразнивая девушку, и требовательно пискнул. Манта засмеялась и вернула его на коврик, где малыш уселся, держа спинку ровно, и подтащил к себе резиновую уточку, которую так интересно было слюнявить.
– Как у вас дела? – Йо зашел в комнату, держа в руке трубку телефона.
– Кто звонил? – Манта выпрямилась, тоже уселась, так как в последние пять минут мало чем отличалась от Ханы, тоже стояла на четвереньках, показывая, как правильно двигаться.
Йо поморщился, с тоской взглянул на телефон.
– Дедушка. Хочет приехать посмотреть на внука.
– Хорошо, – кивнула девушка. – Когда?
– Через два дня самолет, – Йо тяжело вздохнул.
Йомей Асакура был личностью… необычной. Мужчиной с тяжелой рукой и не менее тяжелым характером. Но, несмотря на это, Йо дедушку любил, тот воспитывал внука, когда отец отправился по своим делам.
Манте представитель старшего поколения Асакура внушал уважение и некоторый трепет. Она откровенно побаивалась старого шамана, способного из простых зеленых листиков создать непобедимую армию.
Он ведь может переубедить Йо, заставить его вернуться в Японию, сказать, что девушка с минимальными духовными способностями не подходит для воспитания маленького шамана.
– Манта, – Йо присел рядом, обнял девушку за плечи, – все будет хорошо, не переживай. Дедушке ты нравишься.
Нравится? Во время редких встреч с главой клана Асакура Манта этого не замечала. Но стоит в этом отношении довериться Йо, он лучше понимает своего родственника.
Поэтому она слабо улыбнулась и вернулась к игре с Ханой.
В аэропорту Хане нравилось. Пока Йо старательно выискивал в толпе прилетающих невысокую фигуру своего деда, Манта углубилась в изучение ассортимента газетного киоска. Рядом стоял стенд с совершенно потрясающими, яркими, красочными, разноцветными открытками из всех точек Нью-Йорка. “Большое яблоко” переливалось огнями, возносилось шпилями к серым небесам, сверкало ослепительным стеклом под летним солнцем.
Сидящий в специальной переноске на груди Хана лопотал что-то на своем детском языке и тянул ручки к открыткам. Улыбающаяся продавщица не сводила с них теплого взгляда, изредка показывая малышу какой-нибудь особенно яркий брелок.
– Волосики, как у мамы, – засмеялась она, когда Манта купила пластмассового медведя величиной с ладонь, протерла его и дала послюнявить мальчику.
– Ма, ма, – поддержал ее пускающий пузыри из слюней Хана.
Манта смущенно рассмеялась, стараясь не обращать внимания на растекающуюся по венам боль. Мама Ханы…. Мечта, хотелось бы быть ею, иметь право прикасаться к Йо, учить произносить Хану заветные слова. Но нет, она всего лишь подруга папы.
Однако посторонним незачем об этом знать.
– Спасибо, – она кивнула и увидела машущего рукой Йо. Рядом с ним стоял знакомый с детства старик в традиционном кимоно клана Асакура. – До свидания.
Хана попробовал сделать взмах ручкой, как учила его Манта. Пока что получалось плохо, но мальчик старался. Он вообще развивался капельку быстрее, нежели остальные дети его возраста, если судить по тому, что писали ей женщины с форума. Но, как сказал врач, тут нет какого-то единого критерия, нужно сравнивать не с другими детьми, а с тем, каким был ребенок еще пару недель, пару дней назад. Нужно сравнивать с ним самим.
– Добрый день, Йомей-сан, – Манта слегка поклонилась, полноценное приветствие не получилось бы из-за висящего на груди Ханы.
Старый шаман кивнул и тут же смерил внука пристальным, сканирующим взглядом. Руки сами дернулись защитить, уберечь, закрыть малыша от этого пронзительного взора. Однако Манта не имела права вмешиваться в дела семьи Асакура. Больше, чем уже вмешалась.
– Не возражаете, если мы поедем домой? Вы, скорей всего, устали с дороги.
– Было бы весьма любезно с твоей стороны.
Йо молча стоял в стороне, его пальцы бессознательно сжимались и разжимались, а лицо приобрело суровое, решительное выражение. Манта не знала, что надумал друг, но не сомневалась, что тот пойдет в своем решении до самого конца.
Квартира встретила их чистотой и запахом лимонного средства для мытья полов. Последние два дня Манта напоминала себе заводного зайчика из рекламы батареек. Она крутилась, бегала, металась, покупала продукты, чистящие и моющие средства, выгребала пыль из самых дальних углов, где ее по определению не могло быть – с появлением Ханы за чистотой они с Йо следили внимательно. Друг убеждал, что не стоит так волноваться, Манта все равно его не слушала, физический труд позволял ей отвлечься.
– Прошу сюда, ваша комната, – девушка распахнула двери собственной спальни.
Дедушку решено было положить спать именно там, в конце концов, не стоит заставлять старого человека ночевать на диване, он же не Йо, способный спать в любой позе, в любое время. Да и не так молод. А Манта достала спальный мешок, припасенный еще со времен, когда с тетушкой и сестрой ходила в походы, и перенесла его в спальню к Хане. Так и поближе к ребенку будет, и мешаться под ногами у шаманов не станет.
– Ванная здесь, полотенце, умывальные принадлежности, – она показывала, руки немного дрожали. – Ужин будет через полчаса. Йо разогреет, а я пока переодену Хану.
Йомей величественно кивнул и вплыл в приготовленную для него комнату. Манта шмыгнула в детскую, где съехала на пол. Ноги отказывали ее держать.
Что если он заберет Хану? Что если Йо уедет? Она так к ним привыкла, прикипела душой и сердцем.
Хана пискнул, уловив ее настроение, и девушка вытерла неизвестно откуда взявшиеся слезы. Все будет хорошо, она должна постараться ради Йо оставаться спокойной. К тому же, приближаются экзамены в университете. Если она и дальше хочет пользоваться особым расположением ректора, ей придется постараться и сдать их на высшие баллы. А для этого – потратить все свободное время в библиотеке и на дополнительных занятиях, лекциях и консультациях.
Так у Йо и дедушки появится возможность побыть вдвоем, узнать друг друга поближе, наладить отношения, которые, судя по всему, весьма натянутые. Между ними так и искрило, отчего волоски на руках дыбом вставали.
Оямада поднялась, подошла к кроватке, опуская в нее Хану.
– Сейчас мы переоденемся, да, малыш? И будем самыми красивыми, покажем дедушке, какие мы взрослые, сильные, как мы умеем сидеть ровно, правда? Скажи “де-да”, ну, Хана, это совсем несложно. Ты же говоришь “ма” и “па”.
Они с Йо говорили по-японски, и у Ханы получалось что-то вроде “то” и “ка”. Ото-сан и ока-сан, мама и папа. Но иногда проскальзывали и английские варианты. Перспектива того, что малыш назовет ее мамой, приводила в трепет, заставляла сердце учащенно биться, а на глазах всегда выступали слезы.
Хана важно сидел в кроватке, грыз купленного медведя и ждал, когда же ему достанут свежие боди и штанишки. Из окна лился солнечный свет, заставляя малыша жмуриться и пускать блестящими лапками игрушки крохотных зайчиков.
– Переволновалась?
Ушедшая в свои мысли Манта подпрыгнула от неожиданности, чуть не выронила боди, что рассматривала, оценивая, достойны ли они показаться перед Йомеем или нет.
– Ты меня напугал! – она вздохнула.
– Прости, – повинился Асакура, проходя в комнату. В переднике и с лопаточкой он выглядел… домашним. Необычно, но уже привычно.
– Ужин! – подпрыгнула Манта.
– Все греется, не волнуйся, там стоит таймер, ничего не случится, – тут же успокоил Йо.
Манта еще раз придирчиво осмотрела боди и кивнула сама себе, да, подойдет.
– Переволновалась? – повторил вопрос Йо.
– Есть немного, – неловко, кривовато усмехнулась девушка. Ей казалось, друг видит ее насквозь, все ее мысли, желания, сомнения и тревоги.
Йо отложил лопаточку и одним движением обнял девушку, прижал к себе. Длинные руки обвились вокруг нее лианами, крепко-крепко, не вырваться, в нос ударил запах порошка и чистого тела, а еще чего-то, присущего только Йо Асакуре. Манта с волнением ощутила, как под ладонями ровно и мощно бьется сердце шамана, краска залила щеки.
– Не волнуйся, мы же вдвоем, мы справимся, – прошептал Йо на ухо.
Девушка уткнулась лбом в плечо друга, чувствуя, как постепенно отпускает ее нервное переживание, как расслабляются руки и ноги. Наверное, не держи ее Йо, она бы упала на пол, но Асакура ухватил за талию и не отпускал, вслушиваясь в прерывистые, короткие вздохи.
– Прости, рядом с ним я ощущаю себя той девчонкой, что ждала тебя у выхода из пещеры.
Йо оперся подбородком на макушку Оямады, дыша глубоко, размеренно, как будто и не волновался вовсе. Манта рискнула выпростать руки и обнять друга за талию. Так они и стояли, тишина нарушалась лишь их дыханием, да смачным причмокиванием Ханы, смотрящего на них своим тяжелым взором.
– То! Ка! – требовательно вскрикнул он. В коридоре раздались шаги, и Манта отпрянула, выпутываясь из объятий Йо.
– Прости, – щеки горели огнем, – мы сейчас придем. Дай нам пару минут.
Йо кивнул и вышел расставлять тарелки, а Манта прислонилась к закрывшейся двери горячечным лбом. Что с ней происходит? Зачем она дает себе ложные надежды, позволяет им пустить цепкие корни в своем сердце, ведь потом от них так сложно будет избавиться. Вырвать, как плотоядные, вредные сорняки.
Да и хочет ли она их вырывать? Любовь к Йо не сорняк, это лучшее, что случалось с Мантой за всю ее жизнь. Самое необычное, волшебное, самое… пугающее чувство. Ни один парень так не привлекал девушку, она все время высматривала черные глаза и оранжевые наушники.
Манта еще раз глубоко вздохнула, успокаивая расшалившиеся нервы, и повернулась к Хане.
– Ну, что, будем переодеваться, маленький? – подмигнула весело.
Хана засмеялся, показывая пока еще беззубый ротик.
Их уже ждали, не приступали к еде. Манта быстро усадила Хану между ними с Йо, на детском стульчике, старый шаман оказался напротив. От его тяжелого взгляда хотелось поежиться. Хотя, Оямада бросила короткий взгляд на Хану, когда тот подрастет, у него будет точно такая же фамильная черта Асакура. Уже сейчас маленький шаман смотрел серьезнее, чем положено малышам в таком нежном возрасте.
Она начала первой. Глубоко вздохнув, как перед прыжком в омут, произнесла первую фразу:
– Господин Йомей, советую зеленый горошек с подливой. Не японское блюдо, но Хане очень нравится катать его и ловить в тарелке.
Про то, что это развивает мелкую моторику рук, лучше умолчать. Хана радостно гулил, ловил прыткие зеленые шарики.
Всего одна короткая фраза понадобилась Йо, чтобы расслабиться и начать рассказывать про сына. Легко, непринужденно, со смехом и лаской в глазах. А Манта отстранилась, занялась ребенком, помогая ему ловить прыткие горошины, жевать картофельное пюре, уговаривая не выплевывать его на единственное приличное платье Оямады. Хана фыркал и все равно плевался. Скорей всего, ему не нравилось это платье. Точно с отцом сговорились!
Вечером, пожелав доброй ночи и уложив спать Хану, Манта буквально рухнула на расстеленный спальный мешок. Такое ощущение, что ее прогнали через соковыжималку. Раз десять. Но надо еще навестить ванную, переодеться в пижаму, и тогда уже можно идти спать.
Вопреки всем ожиданиям, сон не пришел. Теплая вода расслабила и слегка взбодрила. Манта вслушивалась в тихое сопение Ханы, смотрела на мерцающие за окном огни Нью-Йорка. И никак не могла поверить, что пережила этот тяжелый день. Несмотря на вежливое поведение старика по отношению к ней, Манту все никак не отпускало ощущение, что шаман считает ее недостойной компанией для своего сына и внука. Отвязаться от навязчивых мыслей никак не получалось.
– Манта, ты еще не спишь? – в комнату проскользнул Йо. Надо же, а казалось, дрых без задних ног на диване.
– Нет, – шепнула девушка.
– Не возражаешь, если я полежу рядом с тобой?
Это безумие, у нее сердце из груди выскочит, если Йо окажется рядом.
– Н… не возражаю, – Манта сглотнула.
Йо закрыл дверь, подошел к спальнику и лег за спиной Оямады, заставив ту подвинуться к самому краю. Впрочем, неудобство длилось недолго: шаман обнял ее за талию и притянул к себе. Спиной девушка ощутила горячую кожу, широкую грудь. От волос пахло шампунем, от кожи – мылом. Вторую руку Йо просунул под девушку так, чтобы она полностью оказалась в его объятиях, переплел ноги, а затем прикрыл одеялом.
– Так намного удобнее, – в голосе слышалась улыбка. Манта сдерживала дыхание, старалась его успокоить, чтобы не выдать, насколько ее взволновала близость друга. Ведь и Хана спит рядом, нельзя будить ребенка. Этот ребенок сам проснется посреди ночи, захочет покушать, но пока что пусть спит.
Сами собой вспомнились те дни, когда они ночевали в деревне Доби и на пути к ней. Поблизости от Фауста Манте начинали мерещиться кошмары, она плохо спала, и Йо частенько укладывал ее рядом с собой, на один футон. Друг никогда не видел в ней девушку, не считал, что нужно ее стесняться. Право слово, у Рена в этом отношении оказалось больше такта, чем у Асакуры. Но тогда совместные ночевки спасали. Манта чувствовала себя такой крохотной, маленькой, находящейся под защитой. И сворачивалась клубком, желая стать еще меньше.
Сейчас, если она свернется клубком, то вытолкнет Йо с матраса, все же заметно подросла с тех пор. И нельзя сильно прижиматься, друг не должен ощутить три шрама на спине. Несмотря на то, что они зажили и не вызвали воспаления, кожа все равно осталась бугристой, неровной в тех местах, где девушку полоснули когти твари. А еще они заживали очень долго, даже под действием лекарств. Джун написала, что это связано с тем, кто нанес рану. Духовные травмы все лечатся долго, особенно у не-шаманов. Одаренные хотя бы могут провести ритуалы, призвать на помощь силу, а что остается Оямаде? Правильно, ждать.
– Думал, умру, – простонал шепотом Йо.
Манта хихикнула.
– Это сложнее, чем его тренировки, или проще?
– Сложнее, во много раз сложнее, – шаман тяжело вздохнул. – Зато дедушка вроде бы доволен. И Ханой, и мной, говорит, я не запустил свою форму, даже немного прокачался.
– Да, ты молодец, помог многим духам, – кивнула Манта, тепло улыбаясь. В руках Йо напала сонливость, веки наливались свинцом.
– Спи, – легкое, словно перышко, прикосновение к макушке. – Спи, моя Манта.
Но, наверное, ей это только приснилось.
– Ты плохо выглядишь, – Пэм обеспокоенно покрутила соломинку в коктейле.
– Спасибо, – усмехнулась Манта, – ты настоящая подруга.
Девушка поморщилась, представив, как прозвучала ее фраза со стороны.
Подруги сидели в любимом уличном кафе. Если пройти по улице, нырнуть в арку торгового центра, углубиться внутрь квартала кафе, ресторанчиков и сувенирных лавочек всех мастей, то можно выйти на проходящую перпендикуляром улицу, заполненную разнообразными уличными кафе на любой вкус и цвет. Индийская, китайская, японская, традиционная, грузинская, немецкая – тут собрались кухни всего мира. А сами заведения располагались настолько близко, что не оставалось места даже провести границы. Плетеные креслица итальянского ресторана соседствовали с пластиковыми черными стульями китайского. Туристы просто перетекали из одного заведения в другое, а иногда даже не двигались с места, а просили официантку принести заказ за столик другого ресторана. Разумеется, оплачивали потом два счета.
Девушки выбирали долго и тщательно, пока не остановились на китайской кухне. В Нью-Йорке купить китайские блюда на вынос можно не только в Китайском квартале, а буквально на любом углу. Уютные лавочки и магазинчики, такие вот ресторанчики или даже передвижные фургончики, где улыбчивые продавцы протягивали белые пакеты с нарисованной алым эмблемой заведения. Но самые лучшие блюда продавали именно здесь, так считали и Пэм, и Манта.
Пэм обожала все виды растительности. Жареные ростки бобов, жареные бобы в стручках, бамбук и грибы, мапо тофу, димсамы, дайконовые пирожки. К этому всему она обожала добавлять что-нибудь из свинины из сычуаньской кухни, известной своими яркими вкусами, остротой и пряностью блюд. В них использовали уйму перца и чеснока.
А вот Манта, привыкшая к морепродуктам, на них и остановилась. Например, гребешки в черном соусе из бобов или жареный угорь с хрустящей корочкой. И, разумеется, все виды лапши.
– Но ведь я права! – Пэм обличающе ткнула палочками в подругу.
– У нас же экзамены приближаются, – напомнила ей Манта, вылавливая еще один гребешок. М, прелесть!
На что Памела закатила глаза, откинула нетерпеливо челку.
– Ты и раньше сдавала экзамены, но никогда не выглядела такой изможденной, измотанной. К тому же у нас сейчас только лабы.
Проверка выученного шла по давно утвержденной системе. Сначала лабы – лабораторные. Для их факультета это пример бизнес-проекта или расчеты уже существующего с указанием, почему так, а не иначе. Пока что им позволяли делать это в парах, чем и пользовались Пэм с Мантой, но уже не следующем курсе придется отрабатывать самостоятельно.
Сдаешь лабораторные, можешь сдавать зачеты, сдаешь зачеты – можешь сдавать экзамены. Ну, а сданные экзамены допускают на следующий курс обучения.
Манта вздохнула. Подруга, конечно, права, но что Оямада может с этим поделать? Она решила воспользоваться тем, что приехал Йомей, и стала больше времени проводить в университете. Готовиться к зачетам, сдавать проверочные работы. Сама не заметила, как отвыкла работать при свете дня. С появлением Ханы учебы перешла на качественно новый уровень – ночной.
Разумеется, она не забросила малыша, даже в голову не пришло. Просто перестала убегать с последних пар, зная, что о нем позаботятся прадедушка и отец. Им обоим нужно узнать наследника поближе. Даже не верится, что Йомей прадедушка, его все называли просто дедушкой.
И он ничего не говорил об Анне, упомянул лишь, что обучение итако идет полным ходом, сейчас она уже гораздо сильнее, чем была раньше.
Телефон зазвонил, надрывно, почти истерично. Или это Оямаде так показалось? На экране высветилось изображение Йо, Манта подняла трубку.
– Ты не могла бы прийти домой? – без приветствия сразу перешел к делу Йомей. На заднем плане слышался безудержный плач Ханы.
Сердце оборвалось, Манта подскочила.
– Да, сейчас буду.
Отключила телефон и схватила рюкзачок.
– Прости, мне надо бежать. Что-то случилось с Ханой.
– Конечно-конечно, – Памела закивала. – Беги, я заплачу за тебя.
– Спасибо, – Манта подскочила к краю бульвара, вскинула руку, чтобы поймать такси. – Я потом тебе верну.
– Иди уже! – подруга тоже выглядела обеспокоенной. – Я тебе вечером позвоню.
Манта рухнула на сидение, назвала адрес, про себя поблагодарила небеса и всех духов за то, что даровали ей таких понимающих друзей.
Дома Хана разрывался от плача, личико его сморщилось, покраснело, слезы градом катились по круглым щечкам. Над ним, бессильно повесив руки, стоял Йомей. Впервые в глазах старика девушка увидела растерянность.
– Не понимаю, что происходит. Он плачет с самого ухода Йо.
Манта подхватила мальчика на руки, принюхалась. Нет, пеленка чистая, свежая. Может, кушать хочет? Да вроде бы еще не пора, обедал Хана по расписанию.
Плач тут же прекратился, малыш прижался лобиком к груди девушки, все еще судорожно всхлипывая. Ручки его крепко сжали футболку. Манта растерянно погладила маленькую, вздрагивающую спинку.
– Хана, дорогой, что случилось?
– Ка, – икнул малыш. – Ма.
Девушка прижалась губами к вспотевшему, быстро остывающему лбу. Краснота проходила, оставались еще небольшие пятнышки, но и они уже белели.
– Все хорошо, я рядом, не переживай. Где Йо? – обратилась она к старику.
Тот опустился на диван, прикрыл на минуту глаза.
– Стар я стал для воспитания мелких детишек, – вздохнул устало, тяжелые веки поднялись. – Йо убежал по вызову, тут дух неподалеку буянит, надо упокоить. Ты обычно всегда так долго отсутствуешь дома?
Манта поморщилась от неприятной подоплеки вопроса, Хана снова скуксился, увидев, что девушке неприятно. Пришлось улыбнуться. И гордо расправить плечи.
– Обычно Йо сидит с ребенком половину дня, я подменяю его во второй половине, специально с пар ухожу. Пока не страдает успеваемость, мне это позволяют. Просто я решила… – не сдержалась, покраснела, уткнулась взглядом в веселенький рисунок рубашки Ханы. – Решила, что вам необходимо побыть с внуком… то есть, правнуком, узнать его получше. И помириться с Йо.
– Мы с ним не ссорились, – строгий и усталый голос.
Оямада дернула плечами, сбрасывая морозный холод интонации Йомея. Сейчас старый шаман казался ближе и понятнее, чем обычно. И так странно было сидеть в гостиной, при свете дня, без всех духов. Как нормальные люди.
– Вы будете возражать против моей кандидатуры, – вскинулась Манта, решившись. – Но я очень люблю Хану, я буду защищать его изо всех сил, – слова горели на губах, обжигали язык. Невысказанные, они светились в глазах.
Но закончить не дали вернувшиеся Йо с Амидамару. Манта поникла, запал ее прошел, и она передала Асакуре сына, а сама пошла готовить обед.
Ей казалось, будто своими словами она только все испортила.
Вечером к ней во временную комнату постучался Йо. Хана еще не спал, играл с кубиками на коврике. Манта помогала ему составлять башенку, вернее, показывала, как это выглядит в идеале. Пока что малыш только пробовал на зуб – наверное, десны чешутся – и щупал со всех сторон и углов. Крохотные пальчики с аккуратными малюсенькими ноготочками приводили девушку в необъяснимое умиление.
