Текст книги "Принц для Агаты (СИ)"
Автор книги: Uma
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)
Глава 8
Впервые оказавшись в парижских магазинах в качестве подружки богатого араба, Агата испытала на себе волшебное влияние больших денег и известного имени. Лучшие бутики и ювелирные магазины, расположенные в престижных районах Парижа открывали для нее свои двери, и эти двери воистину вели в райские пущи.
В одном из шикарных магазинов с элементами древнеегипетского декора, головами фараонов с лицами сыновей и друзей владельца магазина и другими узнаваемыми персонажами и деталями. Агата увидела памятник Доди Аль – Фаеду и принцессе Диане. Две фигуры, казалось, застыли в прерванном танце, а из их рук вылетала птица. Агата на миг остановилась перед памятником. В конце концов, все на свете сводилось к любви и смерти, даже в жизни сильных мира сего…
Надир все дни проводил на скучном конгрессе media – дельцов, и в походе по магазинам не участвовал, поручил это дело Хасану, чем почти оскорбил пожилого араба. Хасан готов был участвовать во всех делах своего воспитанника, готов был жрать землю, горы свернуть ради него, но таскаться с пакетами за какой-то девицей было для него обидным поручением.
Лишь однажды, в ненастный день они выбрались на прогулку к Эйфелевой башне. Надир и Агата, стоя под зонтом, любовались известным сооружением и жались друг к другу, спасаясь от холодного ветра и дождя.
– Твоя бабушка быстро согласилась переехать из Франции в Аравию? – поинтересовался Агата. Надир рассказал ей историю любви пятидесятилетней давности, но она оказалась актуальной здесь и сейчас.
– Да, они приняла ислам, и они уехали, – кивнул молодой человек, крепче прижимая к себя Агату. – Ей, как она говорила, нечего было терять, хотя она была молодой балериной и имела успех. Мой дед и сейчас может очаровать всех, а тогда вообще слыл красавцем. Когда я рассказал ему о тебе, он меня понял…
– А Фатима, она красивая? Ты не жалеешь, что оставил ее? – улыбнулась Агата неспокойно, и обняв Надира за талию, склонила голову ему грудь.
– Не жалею. Говорю же, наш брак не имеет смысла без любви. Ну что я могу ей предложить, пару ночей в ее постели и раннюю беременность? – сказал Надир с усмешкой и мотнул головой. – Нет, я этого не хочу…
– Не хочешь детей? – Агата настороженно подняла на него глаза. Сердце ее застучало быстрее, и вся она напряглась. – Только честно, Надир…
Надир, держа в одной руке зонт, второй обнимая Агату, все же смог неопределенно пожать плечами, – он не думал об этом, поэтому не знал, что ответить, смотрел на башню, окутанную пеленой дождя и наслаждался моментом.
Настаивать на ответе Агата не решилась, это могло выдать ее положение, с которым она пока также не знала, что делать. «Это мое дело, как я захочу, так и будет» – думала она тревожно.
Вернувшись в “Ритц”, где Надир снимал номер за полторы тысячи евро за ночь, Агата свалила пакеты с покупками в угол, надела одно из приобретенных платьев и поспешила спуститься в ресторан.
Там, в роскошной обстановке, среди позолоты и серебра, среди знаменитостей и миллионеров безвестную русскую девушку поджидали отец и сын Аль – Амины. Отец Надира часто бывал в Париже, вот и сегодня он был здесь, и просто не мог не повидаться с сыном, который предложил ему познакомиться с его возлюбленной.
– Ты знаешь меня, Надир, – говорил отец, сам еще моложавый и яркий, с благородной сединой в волнистых темных волосах. – Я не против иностранок, но если эта девушка повадками похожа на мисс Пэрис Хилтон, то я отзову тебя из компании, из России! – При этом почтенный шейх сделал решительный и безапелляционный жест.
– Уверяю тебя, отец, Агата не вертихвостка, она не сидит у меня на шее, и порой, мне кажется, что она рада была бы от меня избавиться, – Надир напряженно ждал появления Агаты и молил Аллаха, чтобы она пришлась по душе отцу.
Наконец, она подошла. Надир свободно вздохнул. Девушка пришла в красивом, а главное, в невычурном шелковом платье цвета шоколад. Милая и скромная. Надир познакомил отца с ней на арабском языке, потом ее с отцом на русском. В конце ужина Сулейман Аль – Амин сказал сыну:
– Что ж, девушка на первый взгляд вполне достойная. Только смотри, не ошибись… – и приветливо улыбнулся Агате, которая тихо сидела за столиком, от волнения не притронувшись к еде. – И не торопись с серьезными намерениями, ты еще очень молод. Развлекайся!
– Ну что ты, отец, мое сердце не может ошибаться, – самодовольно усмехнулся молодой человек. – Пожалуйста, не надо умалять мои чувства и сводить все к развлечениям…
– Сердце порой очень пристрастно, – с тонкой ухмылкой ответил отец. – Когда мы слушаем сердце, мы слепнем…
– Я не ослеп, – настаивал сын, глядя на отца своими зелеными, совсем неарабскими глазами, полученными в наследство от бабки-француженки. – Влюблённые видят то, что не видят другие. В этом все дело…
– Будем надеяться на это, – закивал задумчиво шейх.
Его единственный сын никогда не был легкомысленным, хорошо учился, всегда находился в послушании у старших, это давало отцу надежду на то, что и сейчас он прислушается к нему. Рано или поздно у него должна была появиться женщина, – в этом нет ничего странного и уж тем более плохого.
– Как идут дела в компании? – поинтересовался шейх-отец у сына, когда ужин подошел к концу, и, Агата, попрощавшись с почтенным господином Аль – Амином, удалилась, а вышколенный официант принес им кофе. – Обстановка не изменилась?
– Нет. Богданович по-прежнему не дает мне самостоятельно действовать, – Надир, сделав глоток кофе, выразительно посмотрел на отца. – Не знаю что и делать…
8.2
Сулейман понял; сыну в России несладко, и решил чуть-чуть подвести его к сути дела, которое в России во многом зависело от денег и криминальных связей:
– Будь осторожнее с этим человеком. Постарайся найти в отношениях с ним золотую середину, это поможет тебе…
– Где мне искать золотую середину? – насторожился Надир. – Научи меня сочетать общественные интересы с прихотями одного человека, – горячо добавил он, видя, что отец ни в коем случае не хочет, чтобы он шел на компромисс и наносил вред семейной репутации.
– Будь мудрым, хитрым, делай вид, что со всем согласен, однако, не изменяй корпоративным интересам, – Сулейман выговаривал эти слова плавно, не спеша, словно хотел понести до сына как можно больше смысла, не прибегая к прямолинейности.
– Скажу честно, работа в “Arabia, Salaam” приносила мне радость и давала возможность творческого развития, – устало вздохнул Надир. – А работа в Москве тянет из меня все соки!
– Твое назначение результат корпоративного голосования, – напомнил ему отец и внушительно развел аристократичными руками. – Мы не можем идти на попятную, Надир. К тому же, – тонкие губы пожилого араба растянулись в томной улыбке, – может соки из тебя тянет эта женщина?
– Агата? – вскинулся молодой человек в порыве протеста. – Нет, отец! – он категорично мотнул головой, – я разлучен с ней этой проклятой работой, а когда выдается свободный день, Богданович обязательно приглашает нас куда-нибудь. И мы идем, потому что Агата считает, что с Богдановичем нужно вести себя по-приятельски…
– Твоя Агата правильно считает… – задумался шейх.
– Отец, от дяди Али нет никаких вестей? – осторожно спросил Надир, и покусал нижнюю губу. – Он все еще сердится на меня?
– Думаю, да, так просто его гнев не может пройти, – ответил отец, вздохнув. – Ты поспешил отказаться от Фатимы. Женившись, свободно общался бы со своей женщиной. Никто слова бы не сказал против…
– Надеюсь, до слуха короля моё дело не дойдет и дядя не вздумает мне мстить? – тоже задумался Надир, умолчав о случае в лифте. – Ты с ним не разговаривал на эту тему?
Старший Аль-Амин посмотрел на сына с пристальным вниманием, ища в его лице раскаяние, но увидел лишь настороженность, и сказал:
– Вряд ли брат обратится к королю с жалобой на тебя. Мир изменился, и иностранки частые гостьи в судьбах правоверных. Если это все же случится, то нам придется нелегко. Что касается мести, то здесь нам остается надеяться на благоразумие Али…Ладно, вижу тебе не терпится побыть с твоей Агатой, иди, у вас с ней на так много времени на любовь. Иди, еще увидимся!
Надир сдержанно встал из-за стола и, учтиво кивнув отцу, вышел из зала.
После разговора с сыном, покидая отель, Сулейман Аль – Амин спросил своего верного слугу Хасана о взаимоотношениях сына с его русской возлюбленной. Хасан, обиженный потребительским отношением к себе Надира, не смог ответить на вопрос беспристрастно, поэтому разумно промолчал.
– Следи за ней в оба, – велел шейх, прячась от парижского ненастья в салоне белого Bentley. – Докладывай мне обо всем, что покажется тебе подозрительным…
– Слушаюсь, господин, – Хасан слегка поклонился и захлопнул дверь авто.
Агате не спалось. Она лежала в большой и мягкой постели под балдахином. Просторную спальню освещала пара ночников, их хрустально-фарфоровые бра напоминали ракушки. Свет от них плавно стелился по золотисто-шелковым обоям, из полутьмы незнакомыми очертаниями выступали стулья диван в стиле ампир.
Агата многое передумала за этот вечер, и решила сделать так, как делала всегда; предоставить самой себе полную свободу действий. Что делать с беременностью – это ее личное дело.
Вошел Надир. Не включая света, он прошел к дивану, утомленно присел, и стал расстегивать пуговицы на своей белоснежной рубашке. Одевался он со вкусом, останавливая свой выбор стильной одежде с налетом сексуальности и неформальной оригинальности. Для официальных встреч и работы он одевался в строгие и шикарные костюмы от известных кутюрье. Несмотря на молодой возраст и нетребовательный нрав бедуина, Надир был полностью во власти своего высокого положения и благородного происхождения.
– Надир, твой отец уехал? – Агата медленно приподнялась на локтях и тревожно всмотрелась в прозрачную полутьму.
– Да, уехал… – вздохнул молодой шейх, поднявшись с дивана, он порывисто снял рубашку, бросил ее на пол и подошел к постели. – Я думал, ты спишь…
– Нет, просто прилегла. Перелет и магазины утомили меня, – ответила Агата, упав на подушки, – что сказал тебе отец, надеюсь, он не против того, что я прилетела с тобой?
– Даже если он был бы против тебя, то это ничего не изменило бы. Я люблю тебя! – Надир стянул с себя брюки, плавки и растянулся на постели рядом с Агатой, под пафосным балдахином. – Больше того, я хочу на тебе жениться… – он с кошачьей плавностью прижался к девушке, игриво провел кончиками пальцев по ее шее, с ласковой повелительностью пощекотал ее за ушком, словно послушную киску, и улыбнулся с придыханием. – Хочешь замуж?
– Нет, Надир, нет! – с недовольством, даже с неким тихим отвращением Агата увернулась от него. – Ничего не желаю слышать об этом. Для меня эта тема закрыта раз и навсегда!
– Но почему!? – От неожиданности Надир отпрянул от Агаты и посмотрел на нее долгим подозрительным взглядом. – У тебя был несчастный опыт?
Агата молча лежала, повернувшись к нему спиной. Казалось, ее упрямое молчание, по всеобщему утверждению, было знаком согласия, ответом на вопрос Надира. Но он то ли не знал русского обычая принимать молчание за согласие, то ли не желал верить в несчастный опыт замужества своей возлюбленной, поэтому повторил свой вопрос:
– Агата, ты была когда-нибудь замужем?
– Да, была, – глухо отозвалась девушка, утопив лицо в подушке. От досады она кусала губы.
Не стоило ей связываться с этим мальчишкой. Он чист, верен и доверчив как ангел. Он слишком хорош для нее…
– И где твой муж сейчас? – протянул Надир подозрительно. Не получив быстрого ответа, он поспешил предположить. – Вы развелись?
– Нет, не знаю, где он, и знать не хочу, – прошептала она, зажмурившись, и сжалась, как будто ожидала удара.
– Кто он? Почему ты не сказала мне об этом? – возмущенно прошептал Надир.
– Ты не спрашивал… Не спрашивай, если не хочешь поругаться…
Бедняга рывком стащил с Агаты одеяло, как был обнаженным, готовым к акту любви, так и накинулся на нее, силой заставил перевернуться на спину, придавил ее своим телом, отливающим в свете ночником темной бронзой, и, обхватив ее лицо ладонями, тем же возмущенным шепотом продолжил:
– Зачем, зачем ты скрываешь от меня свое прошлое? А если в нем есть что-то такое, от чего тебя нужно спасать…?
– Надир, моё прошлое не овеяно благородством. В России, тем паче, в Москве невозможно жить благородно, – с надрывом в голосе говорила она, задыхаясь, извиваясь под ним змеей. – Ты в Москву приехал в собольей шубе, имея статус, работу и верного слугу! Я же сбежала в Москву из дальнего поселка, без денег, с материнским проклятьем, две недели ночевала на Казанском вокзале…
– Нет, нет, я не об этом, – перебил ее Надир. – Почему ты не сказала, что ты была замужем?
– Я понимаю, тебе не приятно знать, что у меня… был муж, – напористо сказала Агата. – Но я ни на чем не настаиваю, я могу уйти хоть сейчас. Ты сможешь вернуться к невесте, скажешь, что ошибся, что я не та, кто тебе нужна! – в подтверждение своих слов, она, по-змеиному выскользнула из крепких объятий любовника.
Резко сев, она спустила ноги с постели на мягкий персидский ковер и спокойно посмотрела на взволнованного Надира через плечо.
– Уйти? Прямо сейчас? Да как у тебя язык поворачивается говорить такое? – Надир вытаращил на нее свои зеленые глаза, и словно безумный стал ползать на четвереньках по широкой постели. – Я никогда и ни за что не расстанусь с тобой!
– Не зарекайся, я не твоя собственность! – вскрикнула Агата, решительно встав, она начала одеваться. – Продолжим наш разговор тогда, когда ты научишься никогда не говорить “никогда и ни за что”. А пока я вернусь в Москву. У меня там полно дел…
Глава 9
Вернувшись в Москву, Агата сразу пошла в женскую консультацию, еще раз сдала анализ крови и прошла дома тест на беременность, он оказался положительным, – полоски очень быстро посинели. У Агаты невольно задрожали руки и пересохло в горле от волнения. «О чем я вообще думала? – корила она себя, – раньше такого не случалось, потому что мужчины не хотели и я была на чеку, а этот…принц совсем меня закружил! Решу потом, сейчас о другом нужно волноваться…»
Волноваться ей в последние дни приходилось много, чего стоила только одна истерика Надира, устроенная им в парижском аэропорту. Он махал руками и кричал, что она не имеет права лететь без него, что он рано или поздно заставит ее подчиняться его воле, в общем, парень выставил на публичное обозрение всю свою высокородную спесь.
Французы не решились арестовать сына арабского министра, поэтому он долго метался по насквозь прозрачному залу, то уходил, то возвращался к Агате, которая упрямо, в гордом одиночестве сидела в кресле, ожидая рейса «Париж-Москва».
– Тебе что, все равно, что подумают о нас все эти люди?! – возмущался Надир. Разводя руками и склоняясь в Агате, он заглядывал ей в глаза. – Хочешь я сейчас угоню машину и устрою гонки, или нет, я пойду и напьюсь, а потом залезу на башню и буду призывать правоверных к беспорядкам?! За мной пойдут, мы снесем этот аэропорт и никто никуда не полетит!
Агата смотрела мимо него и молчала, решив не поддаваться на его провокации, тем более, что сама она тоже была на грани истерики и могла наделать глупостей. Одну она уже совершила, но настырно не хотела этого признавать. А полиция стояла в стороне и наблюдала за выпадами Надира. Вокруг него и Агаты образовалась пустыня, никто не хотел попасть под раздачу. Намечался международный скандал. Потом пришел Хасан и увел обессилевшего и всклоченного Надира из терминала, объясняя по дороге глазеющим на них зевакам:
– Все хорошо, господа! Просто молодые люди не сошлись характерами. С кем не бывает? Такова жизнь…
– Арабский шейх, он и в Африке арабский шейх, – изрекла с глубокомысленным видом Инна Раевская, выслушав Агату. – Что, он действительно тебе неинтересен? – не верила она. – Прям не верится, Агат! Такой мужчинка подходящий…
– Я хочу жить так, как жила до него, – объясняла Агата свою позицию. – Хочу приходить к себе домой, когда мне угодно, хочу работать в прежнем режиме, а не сидеть в чужой квартире под присмотром некого Хасана. Я ничего не имею против Надира, он умен, щедр. Я против его навязчивого внимания.
– Тебя не поймешь. Били тебя – плохо, любят тебя – тоже плохо! – отмахнулась от нее Инна. – Кстати, мне тут сорока на хвосте принесла, что твой Федор пошел по журналистам с компроматом на тебя…
– И много охотников готовы купить его болтовню? – усмехнулась Агата зло.
– Ну как сказать, – Инна игриво забарабанила пальцами по столу. – Болтовню наверняка начнут проверять, и тогда…
– Тогда все узнают, какая я плохая девочка. – обреченно закончила фразу Агата. Ни что бы ей были безразличны возможные последствия, просто ничего изменить она не могла. – Что было, то было, Ин, пусть копают. Жаль, пожалуй, мне только Надира. Он не заслужил такой стервы как я. Все к лучшему, может быть тогда он оставит меня…
– Ну хоть кого-то тебе жалко, значит не все потеряно, – кисло улыбнулась Инна. – Не тупи, Агата, у твоего араба большое будущее, а у тебя… все туманно, прямо скажем…
Агата понимала, что Надир ее просто так не оставит. Из-за упрямства или наивности он попытается вернуть ее расположение, как говорится, не мытьем, так катаньем. Девушка готовилась к крепкой обороне своей независимости, но и ждала, когда даст знак, – он думает о ней, скучает и хочет вернуть ее.
И однажды, прекрасным февральским вечером в дверь ее квартиры позвонили. Агата, прильнув ухом к двери, настороженно спросила:
– Кто там? – она боялась, что это нагрянул Федор. Этот человек способен был разрушить ее накатанную жизнь, превратить ее в сплошной кошмар.
– Я от шейха Аль – Амина, – отозвался Хасан. – Он шлет вам поклон, и все, что вы купили во Франции…
Агата нехотя отперла дверь, приоткрыла и посмотрела в образовавшуюся щель. В полутемной прохладе коридора действительно стоял сухопарый араб и держал в руках фирменные пакеты из бутиков, которые она посетила в Париже.
Распахнув дверь, Агата жестом пригласила Хасана войти. Войдя, он перегнулся пополам, поставил пакеты на пол и, пристально посмотрев на нее прозрачно-карими холодными глазами, заговорил, почти не шевеля тонкими губами:
– Мой господин приказал мне справиться о вашем здоровье…
– У меня все хорошо. – Ответила Агата, – передайте шейху мои благодарность и привет, – добавила она, видя, что Хасан ждет от нее ответной любезности.
Как только араб ушел Агата начала перебирать свои покупки. Ничего сверхдорогого она не купила, – пару шелковых платьев, деловой брючный костюм и пару великолепных фуляров из коллекции индийского кутюрье Рахита Бака. Последний был приятелем Надира, поэтому фуляры достались ей даром. Рассматривая вышитые золотыми нитями и расшитые мелким жемчугом шелковые платки, Агата невольно пожалела о том, что она так небрежно обошлась с Надиром. Уже дважды. «Наверное, я его люблю, – решила девушка, – и ребенка его я тоже люблю…»
9.2
Надир устал от тотального контроля Богдановича, и впервые, за время правления компанией издал свое собственное распоряжение. В нем говорилось, что медиа-компания на территории России будет блюсти свою политическую, информационную и нравственную свободу. Это означало, что крупная международная медиасеть не будет участвовать в предвыборных делах.
В будущем году должны были состояться президентские выборы, но уже сейчас чувствовалось напряжение. Претенденты активизировали свою деятельность по всем фронтам. Главным фронтом для политических игр, без сомнения, стало телевидение. А главы телекомпаний подвергались массированным атакам – подкупам, подаркам, всякого рода обещаниям, сулившими выгодами, и даже угрозам и шантажу.
Чем можно было прельстить арабского шейха? Белыми кречетами…
Отец Надира страстно любил соколиную охоту, а лучшими пернатыми охотниками считались белые кречеты, занесенные в Красную книгу, и потому еще ценные, что на Ближнем Востоке они не обитали, их браконьерским способом отлавливали на Камчатке.
Одного такого пернатого красавца толстосум Богданович купил за многие сотни тысяч долларов для Надира, впавшего в уныние после ссоры со своей любовницей. Подарок был преподнесен в подмосковном поместье, куда Богданович привез шейха ради прогулки.
Стояла тихая морозная погода. Близ поместья росла прекрасная вековая сосновая роща, для выезда на лошадях имелось все необходимое, седла, попоны и прочая лошадиная амуниция, кататься можно было по просторам белых полей.
Птицу Надиру представил опытный орнитолог. Она сидела у него на руке, вцепившись своими тонкими, но сильными когтями в толстую кожаную перчатку, и медленно, напряженно вертела маленькой гордой головкой с острыми злыми глазами и чуть загнутым остроконечным клювом.
Скучающий Надир, одетый в костюм для конных прогулок, погладил кречета смуглой ладонью по белому в черную крапину оперению, лениво улыбнулся баснословному подарку и сказал, как всегда по-английски – иначе с Богдановичем он не общался:
– Мне нужна вторая такая птица, для моего отца…
– Это понятно, Надир… – хитро прищурился Богданович. Рядом с тонким и красивым Надиром он казался пузатым колченогим евнухом. – Эта птица ваша и только ваша! Легальная, так сказать. Вторую такую придется покупать нелегально…
– Я заплачу столько, сколько нужно. – Однозначно ответил молодой шейх, не спуская с настороженной птицы проницательных зеленых глаз. Он снова погладил кречета, при этом находясь в глубокой задумчивости. – Назову ее Джином… – обращаясь к орнитологу, он велел, – сделайте все, чтобы кречет был здоров и полон сил…
Орнитолог молча кивнул. А Богданович вернулся к разговору о второй птице:
– Второго кречета может достать мой знакомый из природоохранного учреждения, только придется кое-что подмазать…
– Как это? – резко обернулся на Богдановича Надир. Он плохо понимал русские обороты слов, не любил их за двусмысленность. – Говорите яснее. Каким маслом мне подмазать вашего человека?
– А вы шутник, шейх Надир, – ухмыльнулся Богданович ехидно. – И у вас, и у нас одно масло – услуга за услугу…
– Что вы хотите? – холодно прервал молодой человек Богдановича.
Он был полон достоинства, немного печален из-за размолвки с Агатой. Удлиненный и утепленный пиджак из коричневой замши с воротником из волчьего меха сидел на нем как влитой. Белые узкие штаны красиво обтягивали его поджарые бедра, ноги чуть ниже колен были затянуты в черные жокейские сапоги. Он прохаживался вдоль конюшен, из которых доносились нетерпеливый лошадиный храп, редкое бодрое ржание и цокот копыт. В морозном воздухе витал теплый и терпкий запах конского навоза.
– Нужно дать согласие на участие в предвыборной гонке, – после недолгой паузы ответил Богданович, следуя за Надиром по пятам. – Поверьте мне, можно обойтись без прямой агитации, например, устроить шоу. Вы внук бывшего министра и просто обязаны хлебнуть из политической чаши…
– Я уже сказал, что GIT не может быть втянута в политические дела России, так как телесеть имеет гуманитарные и образовательные цели. У вас есть телесеть и канал Культура, заставьте их работать вне формата! – Надир, окончив возмущенную тираду, смягчился, продолжил мягко и лукаво, – а кречета вы все равно мне достанете, не может быть, чтобы такой уважаемый человек не смог достать такой малости…
– Вы льстите мне, Надир, – противно захихикал Богданович. – Я пальцем не шевельну, пока вы не согласитесь на наши условия…
Надиру надоели эти разговоры, он глубоко вздохнул, вдохнул свежего воздуха и сменил тему:
– Красивое поместье, и угодья большие! Чьё это все, ваше, господин Богданович?
– Нет, не моё. Нас пригласил сюда крупный политик, это его любимое детище, так сказать, – ответил делец. – Вам действительно нравится запах навоза? Пойдемте в дом, там нас с вами ждет угощение и красивая девушка…
– О, нет, только не надо мне никого подсовывать, я сам выбираю женщин. В ваших услугах не нуждаюсь, – капризно протянул Надир, следуя за Богдановичем к двухэтажному особняку в стиле модерн: много декора, вычурности и блеска. – Лучше сразу скажите, кто она и что мне с ней делать? Вы пообещали ей меня на ужин?
Богданович удивленно обернулся:
– Не думал, что вы такой потребитель, Надир. Познакомьтесь сначала, потом делайте выводы, кто кому обещан на закуску…
В просторном холле их встретила высокая брюнетка в элегантном платье, красивая и улыбчивая. Втроем они прошли в зал, где был накрыт стол на двоих, горели свечи, сиял хрусталь. Девушка, увидев Надира, заметно подтянулась, но не смутилась, когда он начал откровенно ее разглядывать. Обнаженные плечи, в ушах тяжелые серьги, распущенные волосы.
– Не женщина, а конфетка! – подсказал ему Богданович, заглядывая через плечо. – Я оставлю вас. Эх, если бы молодость знала, если бы старость могла…
