Текст книги "Амнезия (СИ)"

Автор книги: TsissiBlack

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Тони, хмыкнув, подхватил свой чемодан, который уронил во время спонтанного объятия, и направился к двери.

– Напомни мне. Почему я до сих пор тебя не поджарил, Барнс?

– Нет больше ни одного идиота, согласного на вживление электродов в мозг, чтобы управлять протезом, в который ты еще только ракету не встроил, – в тон ему отозвался Баки.

– Все для тебя, детка, – протянул Тони и, хлопнув Стива по плечу, исчез за дверью. Через несколько секунд послышался вой репульсоров, и все стихло.

– Сукин сын, – хмыкнул Баки. – Но что бы мы без него делали, а?

На риторический вопрос ответа не требовалось, да и в дверь, от которой Стив не успел отойти, постучали.

– Мы знаем, что ты очнулся, Стив, – послышался из-за нее голос Наташи. – И хотим поговорить.

– И почему никогда никого не волнует, чего хочешь ты? – хмыкнул Баки с кухни.

– Потому что обычно это не важно, – ответил Стив. – У меня всегда «нужно» и «должно» перевешивают «хочу».

– И иногда даже «могу», – ввернул Брок. – Открывай, с Романовой станется в окно полезть, а там у меня кругом сюрпризы. Как бы не пришлось ее по кускам собирать.

Стив щелкнул сложным замком, больше похожим на замок банковского хранилища, и впустил Наташу, Сэма и Клинта – практически полный состав «его» группы.

– Проходите, – со вздохом предложил он, будто и не собирался им звонить и называть адрес с просьбой приехать. – Раз пришли.

– Старик, мы не могли не прийти, и ты об этом знаешь, – Сэм пожал ему руку, внимательно разглядывая. – Не после того, как тебя без сознания уволокли в неизвестном направлении.

– По моей личной просьбе, – заметил на это Стив, направляясь на кухню.

– С каких это пор личные просьбы у нас стали важнее приказов? – невинно поинтересовалась Наташа, следуя за ним и осматривая помещение кухни цепким взглядом.

– С тех пор, как я сплю с теми, кто их выполняет, – честно ответил Стив. – И не надо мне о минусах такого подхода, Нат. Я не вчерашний и сам все знаю. Еще со времен Второй мировой.

– Это ты о том, как я сказал «Не пойду за Капитаном Америкой, но вот за малышом из Бруклина – да»? – с улыбкой поинтересовался Баки, помешивая чай.

– Если не брать в расчет, что сейчас ты озвучил приличную версию своей фразы, то да. И я знаю о принципе «ничего личного», принятом на службе, но проблема именно в том, что для меня всегда это было личным. С самого начала. И сыворотка, от которой я едва концы не отдал, и Аззано, и Ревущие. И теперь ничего не изменилось.

– Все дерьмо мира по-прежнему – твое личное дело, – прокомментировал Брок.

– Мы здесь не за этим, – напомнила Наташа.

– А зачем же? – с любопытством спросил Баки. – Разве вы пришли не удостовериться, что с Кэпом все хорошо? Что его никто не держит привязанным к кровати… интересная идея, кстати.

– Барнс, – почти пропела Наташа, – ваши постельные ухищрения никого не касаются, пока это не влияет на то, что мы делаем.

– Это всегда будет влиять, – заметил Стив. – Так зачем вы пришли?

– Мы хотим знать, – начала Наташа, но тут Клинт, до этого мирно рассматривавший рисунок плитки на рабочей стенке, вдруг мягко обхватил ее плечо и слегка надавил.

– Нат хочет сказать, что мы действительно беспокоились, – с усмешкой перебил он. – Рады, что с тобой все хорошо, и хотели узнать, что нам всем писать в отчетах. Просто ей не так просто признать, что и для нее это все – личное. Мы должны выработать общую концепцию того, что видели, и подать это так, чтобы не возникло проблем и вопросов.

Стив перевел взгляд с Клинта на Наташу, потом на непривычно серьезного Сэма и почувствовал, как отпускает напряжение.

– Чаю? – спросил он. – И поговорим.

Конечно, Стив не собирался рассказывать все подчистую, но вот за попытку его поддержать, даже в ущерб служебной этике, был благодарен.

___________________

* Берсе́рк, или берсе́ркер (др.-сканд. berserkr) – в древнегерманском и древнескандинавском обществе воин, посвятивший себя богу Одину. Перед битвой берсерки приводили себя в состояние повышенной агрессии, в сражении отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией и нечувствительностью к боли. https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%91%D0%B5%D1%80%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%BA

========== Глава 12 и Эпилог ==========

Наташа катала по столу твердый кружок печенья, придерживая его кончиками пальцев, Сэм вообще сел на подоконник, а Клинт, весело переглядываясь с Баки, резал хлеб на бутерброды. Брок заваривал чай в большом чайнике, и выходило это у него до того ловко, что Стиву невольно пришло в голову сравнение с тяною*, на которой он был однажды. В общем-то, в процессе не было ничего общего, но вот плавность движений, которыми хотелось откровенно любоваться, завораживающие движения ладоней, эффект, который это все производило на Стива – вот в чем была схожесть.

– Дыру в нем прожжешь, – совершенно серьезно заметила Наташа, молча наблюдавшая за Стивом. – Когда это кончится?

– Лет через сто, когда я ослепну, – ответил Стив, не отводя взгляда от широкой спины любовника. – Вы хоть представляете, как мне повезло?

– Головой удариться? – не слишком вежливо спросил Сэм.

– И это тоже. Мозги на место встали. С таким, знаешь, оглушительным щелчком. Будто гермошлем стянул и дышишь – надышаться не можешь. И кажется: влажной травой, лесом пахнет. И в груди так… больно и сладко. И жить хочется, а не просто быть.

Сэм, Наташа и даже Баки уставились на Стива, будто тот вдруг две головы отрастил.

– Э, старик… – начал Сэм, но Стив будто его не слышал. Он взял Баки за руку, и, не отводя глаз от Брока, продолжил:

– Когда я Баки из Аззано вытащил, мы вырвались с той чертовой базы и шли, шли, до самой ночи. А потом я вдруг оглянулся: лес кругом. Люди костры жгут, звезды такие яркие. И Баки мой – жив. Прямо как будто я из темноты на свет вырвался. Обнял его, а он тощий, измученный, еле на ногах стоит, и я думаю: остальное ерунда. Главное – живой. Так вот я за последние годы будто забыл, что важно. Облепился весь какой-то ерундой: долгами, которых не делал, обязательствами, фальшивыми чувствами к насквозь чужим людям, забочусь обо всякой ерунде, заморачиваюсь тем, кто что обо мне подумает и скажет. А неделю назад я словно заново очнулся в новом веке, получил возможность начать сначала. Шанс получил. И мне все равно, поймете вы или нет. Потому что меня уже понимают двое, и это на два человека больше, чем было, когда меня вытащили с того света. Хотя я не просил. Я хотел умереть вместе с Баки.

В кухне повисло тяжелое, долгое молчание, и никто не решался нарушить его. Наташа, наконец, съела то злосчастное печенье, которое перекатывала, как большую монету, Сэм смотрел в окно, а Клинт – прямо на Стива, будто видел впервые.

– Спасибо, – Стив принял у Брока кружку с чаем и поцеловал его в ладонь. Тот неловко провел по его щеке костяшками пальцев, будто извиняясь, и сел напротив. – Так вот, об отчете. Я не знаю, что вы видели, потому что я почти ничего не помню. Меня накачали препаратами, я провалился, как в темную, страшную яму, и вынырнул оттуда только тогда, когда собирался ударить того, за кого готов разорвать голыми руками. Это я попросил увезти меня подальше и дать сыворотке переработать то, что в меня влили. Я не хотел, чтобы хоть кто-то мог повторить рецепт. Восстановить состав и последовательность введения всей той дряни, под действием которой я превратился в безмозглую гору мускулов и рефлексов.

– Странно, что ты вообще кого-то оставил в живых, – задумчиво произнес Клинт и сжал запястье вскинувшейся Наташи.

– Это случайность. К тому же, доктора, как я понимаю, не нашли.

– Да, он просто испарился, – подтвердил Сэм. – Слушай, старик, ты можешь сколько угодно считать нас «чужими насквозь людьми», но…

– Разве с чужими я бы стал говорить о таком? – спросил Стив. – Стал бы обнажать уязвимые места, зная, что по ним могут ударить?

– Ну, земля пухом тому, кто решится бить по этим самым “уязвимым местам”, – усмехнулся Клинт.

– А я все жду, когда ты вспомнишь, – вздохнул Сэм. – Дофига интересно, что…

– Ты так и не понял, да? – спросила Наташа, глядя, впрочем, только на Стива. – Он уже какое-то время при памяти.

Сэм уставился на Стива с немым вопросом в глазах, и тот кивнул.

– Мне не хотелось бы разочаровывать вас, но да, я вспомнил все еще перед нашими посиделками в пятницу. И не собираюсь менять ни свое мнение о партнерах, ни линию поведения.

– То есть… разрывать контракт ты не будешь? – уточнил Сэм.

– Нет. Ни в коем случае.

– Придется тебе, Уилсон, смириться, – молчавший до этого Брок ухмыльнулся и пододвинул вазочку с печеньем поближе к Сэму. – Да ты ешь, ешь, не отравлено.

– Стив… – начал Сэм.

– Да, я помню, – перебил его тот. – Страшный наемник и машина для убийств со стертой личностью имеют меня с особым цинизмом, прикрываясь моим светлым именем и уничтожая репутацию. Скажу еще один раз, последний. Мне плевать на репутацию, это лишь одноразовый инструмент по достижению по-настоящему сложных целей. Моя подмочена не напрасно, остальное не имеет значения. Как и не имеет значения, кто и что думает обо мне и о людях, которых я выбрал. Можете написать в своих отчетах что угодно, я даже признаю собственную вовлеченность, личную заинтересованность и прочие нарушения устава, субординации и служебной этики. Даже рапорт готов подать, в конце концов, спасатели, пожарные, да и астронавты, если уж на то пошло, стране нужны всегда. Не говоря уже о полиции и прочих околосиловых ведомствах. Я страшно, кромешно устал быть идеалом и символом, хотя бы потому, что не являюсь ни идеальным, ни символичным.

– Стив, – с упреком произнесла Наташа. – Ну что ты такое говоришь?

– Вы же все хотели правду? Правда в том, что я обычный, чуть более сильный физически, но в остальном…

– Нам пора, – твердо произнес Клинт, поднимаясь. – Напишем в отчете, что видели Кэпа чуть менее вменяемым, чем обычно, но больше ничего криминального. Старк, думаю…

– Да, Тони уже был здесь, – подтвердил Стив.

– Ну, тогда проблем нет никаких. Нат, как насчет того, чтобы отметить первый понедельник на этой неделе?

– Отмечают обычно пятницу, – Наташа натянуто улыбнулась и поднялась со своего места.

– Ну, пятницу мы отмечаем вместе, – напомнил Баки, – думаю, не стоит изменять традициям. К тому же, мы так и не досмотрели «Стар Трек».

– По-моему, «Стар Трек» – чушь, – возмутился Сэм. – Вот «Звездные войны».

– «Властелин колец», – не согласился Клинт.

– Предлагаю вам ввести очередность в выборе фильмов, – вставил слово Брок. – Как дети ей-богу.

– Эй, мне почти сотня, и я молод, – ухмыльнулся Баки, почти дословно повторяя слова Стива. – Подожди, гости разойдутся…

– Так, все, – Наташа решительно направилась к двери, но потом, передумав, вернулась, оперлась ладонями о стол и нависла над Броком, как земное воплощение Немизиды. – Рамлоу, – начала она, но Брок, рассмеявшись, поднял руки в примирительном жесте.

– Романова, я тебя и так боюсь, не надо специально меня пугать.

– Глаз с тебя не спущу, – пообещала она.

– А с меня? – поинтересовался Баки.

– Ты и под кодами Стива не прикончил, вряд ли сейчас захочешь.

– Нат хочет сказать, – по привычке начал переводить Клинт, – что мы рады за вас троих, но свой Кэп нам ближе к телу и мы переживаем за его ранимую душу.

– Я могу о себе позаботиться, – заверил их Стив.

– На самом деле, нет, – усмехнулся Баки. – Но для этого у тебя есть мы и Романова.

– Раз мы со всем разобрались, – Клинт подхватил Наташу под локоток и повел к двери, – то мы пошли пить пиво и сочинять отчет. Уилсон?

– Да, иду, – отозвался Сэм, не двигаясь с места. – Две минуты – и я с вами.

Клинт увел Наташу, а Сэм остался сидеть, внимательно глядя Стиву в глаза.

– Скажи мне это, – попросил он, когда за ними закрылась дверь.

– Что?

– То, что я жду от тебя услышать в здравом уме и твердой памяти.

– Я… счастлив. Меня все устраивает и я не собираюсь ничего менять, – с улыбкой произнес Стив. – Спасибо, Сэм.

– Обращайся, старик, – он тоже поднялся, но уходить, все же, не спешил. – Знаешь, Райли бы мне сказал: отъебись от них, Сэмьюэл Уилсон. Кто я такой, чтобы не слушать внутренний голос? Послезавтра в парке?

– Да. Моя очередь платить за кофе.

– Я помню.

– Скряга.

– Нет, просто память хорошая. Бывай, – Сэм хлопнул Стива по плечу, потом неожиданно протянул руку Броку, а потом и Баки. Те молча ответили на пожатие, и Сэм оставил их одних.

Эпилог

В комнате стало прохладно, и Стив выбрался из кровати, чтобы закрыть окно, но невольно замер, вдыхая прохладный ночной воздух. Последняя неделя выдалась тяжелой: он почти не видел своих любовников, которых растащили на допросы, дознания и прочие малоприятные процедуры, сопровождавшие расследование инцидента с похищением Стива.

Взятые с поличным похитители оказались остатками ГИДРы, отрывшими в старых, еще бумажных, архивах одной из баз упрощенную технику быстрого подчинения. Как выяснилось, замахивались они ни много ни мало на взятие под тотальный контроль не только Стива, но и Баки, который бы обязательно за ним пришел.

Цели у них были столь же разнообразными, сколь и фантастическими: от убийства президента до банальных ограблений. В общем, наговорили они себе на долгий-долгий срок за решеткой.

Фьюри если и не поверил в версию с препаратами, то никак этого не показал. Во всех отчетах было сказано одно и то же: временная неадекватность Капитана Америки была связана с наличием в крови высокой дозы неизвестных веществ. С этим же был связан странный приказ, которого не могли ослушаться младшие по званию.

Страйк в полном составе вернули на базу, Броку влепили выговор, и на том все закончилось.

Сегодня они трое ввалились домой почти одновременно, не сговариваясь, по очереди приняли душ и рухнули в постель, жадно наверстывая упущенное время. Стив не мог оторваться от своих любовников, будто не видел их не неделю, а минимум полгода.

Касаясь их, он всем своим существом чувствовал то, о чем говорил друзьям: жизнь, пульсирующую в такт биению их сердец, счастье от осознания того, что они принадлежат ему, ему одному, полностью.

Они его не боятся.

– Почему ты молчал? – спросил у него Баки сегодня, едва ощутимо касаясь губами шеи, прижимаясь расслабленно и горячо – всем телом. – Почему не сказал нам раньше?

Стив мог бы спросить: «О чем?», но знал ответ, и – самое главное – Баки знал, что он знает. В этом была вся прелесть и весь ужас близости: знать о другом то, о чем иногда не хочется рассказывать, чувствовать нутром, быть настроенным на другого, ловить его эмоции, как флюгер – ветер.

– Я боялся, – после долгой паузы ответил Стив, когда смог разобраться в запутанном клубке чувств, теснившихся в нем, оплетающих сердце прочной сетью. Брок тогда поднял голову с подушки и с непривычной серьезностью всмотрелся в глаза. – Да, я умею бояться. Того, с чем не могу справиться. Того, чего не могу скрыть. И сейчас боюсь. Потерять. Подставить под удар. Я уже… был после Баки. Хотел бы сказать «жил», но не могу. И больше не хочу. Не смогу. Не найду в себе сил. Красному Черепу не нужно было драматично драться со мной в падающем самолете. Ему достаточно было забрать у меня Баки, и я бы сделал все, что он скажет. Я глупо верил, что если не признавать, что имеешь, то и не потеряешь. Никто не захочет отнять то, чего нет.

– Какой же ты дурак, – прошептал Баки ему в губы. – Страус, прячущий голову в песок.

– Я не хотел признаваться даже себе, насколько вы оба важны для меня.

И вот сейчас, когда все слова сказаны и закреплены десятками поцелуев, впечатаны в плоть, в душу, в саму суть, Стив стоит у окна и смотрит на спящий город. Ему больше не страшно. У него за спиной те, кому он верит больше, чем себе, и желающим давить на его больные места можно только посочувствовать.

Ему, Стиву Роджерсу, понадобилась почти сотня лет на то, чтобы осознать: он непобедим, пока любит. Пока горит, зависит, просыпается по ночам от остро-сладкого осознания: он счастлив.

И в этом он ничуть не лучше и не хуже любого другого на земле, не изуродованного программой и лишними функциями, превращающими в зверя.

Он человек, пока любит.

Пока любим.

_____________________________

тяною*(яп.) – чайная церемония.