Текст книги "Амнезия (СИ)"
Автор книги: TsissiBlack
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
========== Глава 1 ==========
Стив просыпался медленно, будто кто-то постепенно истончал его сон, пропуская в него новые звуки: автомобильный гудок, щебетание птицы, легкие, перетекающие друг в друга мелодии любимого джаза.
Потом веки осветились красным: солнце всходит. Вздохнув, он медленно открыл глаза. Точно: госпиталь. Белые стены, едва ощутимый запах лекарств.
Он снова смежил веки, пытаясь вспомнить, что на этот раз случилось с ним такого непоправимого, что даже сыворотка не справилась, и его окатило разом, как крутым кипятком: поезд, Зола, его ранило, а Баки…
Грудь обожгло болью, и она, поднимаясь, как кислота, вверх, выела глаза. Баки больше нет. Это Стив его поволок на тот поезд, а потом…
Он с трудом поднял руку и прижал пальцы к закрытым векам, силясь удержать слезы.
– Очнулся, – раздался хриплый, будто со сна голос от изголовья, и Стив моментально взял себя в руки. – Ну, наконец-то, думал, концы отдашь.
Стив повернул голову и увидел мужчину в странных черных штанах со множеством карманов и тесной футболке, расчерченной ремнями перевязи. Тот был помят, небрит, с красными от недосыпа глазами и даже на вид опасен, как черт. И совершенно, кромешно незнаком.
– С кем имею честь? – хрипло спросил Стив. – Представьтесь, солдат.
– Ебу дался? – чуть удивленно протянул тот. – Роджерс, ты…
Стив поморщился от привычной, похоже, грубости и холодно оборвал его:
– Соблюдайте субординацию и представьтесь по форме. Звание, фамилия, род войск, цель присутствия в моей палате.
Незнакомец хищно оскалился и поднялся одним резким движением, вытягиваясь в струнку.
– Старший лейтенант Рамлоу, агент ЩИТа, цель присутствия – личная, – отчеканил он и издевательски добавил: – Сэр.
– Я хочу видеть полковника Филипса.
Лейтенант непонятно хмыкнул, потом нахмурился и потянулся к тумбочке у кровати.
– Точно ебанулся, – без прежнего удивления заметил он. – Звоню твоему доктору, Роджерс, – и взял в руки тонкий кусок странного металла, из которого и лилась музыка.
Стива будто под дых ударило, он попытался сесть, но тут его затуманенный лекарствами и болью мозг начал, наконец, замечать нестыковки: слишком мирный пейзаж за окном, да еще и весенний (Золу брали зимой), непривычно удобная кровать, совсем не похожая на армейскую койку, таких не было даже в тылу, странные приборы слева от него, мигающие лампочками и сейчас сорвавшиеся на пронзительный писк.
– Где я? – хрипло выговорил Стив, борясь с паникой. – Лейтенант?
– Э… в Нью-Йорке, – странно на него глядя, выговорил тот. – Что последнее ты помнишь?
– Операция по взятию Золы. Поезд и…
– Блядь, – коротко выругался лейтенант, совершенно, похоже, плевавший на субординацию. – Феерический пиздец, Кэп. Сто раз тебе говорил – не суйся в пекло, не скачи, как горный козел, с мины на мину. Ебанная жизнь, где эта докторица? – он подошел к двери, открыл ее и рявкнул куда-то в коридор: – Сестра! Где носит вашу докторшу? Кэп очнулся! Вам там, на посту, повылазило, что ли?!
В коридоре послышался шум, звуки суеты, а Стив, ошарашено оглядываясь, пытался уложить в голове все странности, как-то объяснить их. Все было не так, все было очень не так, но в голове билось только одна мысль, перекрывающая все остальное: «Баки, Баки, Баки».
От этого навязчивого речитатива в висках бухала кровь. Стив попробовал подняться, но странный лейтенант, плевать, похоже, хотевший на все на свете, мягко, но настойчиво толкнул его в грудь.
– Лежи, лежи, бога ради, кости в ногах только срослись. Мать твою, закрыл бы тебя где-нибудь, чтобы не шлялся. До инфаркта меня доведешь. Стив, ну лежи ты, сейчас доктор…
Потом появилась совершенно незнакомая женщина в белом халате, быстро просмотрела показания непонятных приборов и улыбнулась ему, прежде чем всадить иглу в вену.
– Спите, мистер Роджерс, проснетесь – все будет по-другому.
– Баки, – выдохнул Стив, бессильно борясь со слабостью. – Я должен… найти… похоронить…
– Типун тебе, – растеряно и зло выговорил лейтенант. – Допрыгался. Спи.
Веки потяжелели, и Стива унесло в кошмар, полный воя ледяного ветра и нескончаемого, страшного, отчаянного крика, эхом отражающегося от мерзлых камней. Снова и снова.
В следующий раз он очнулся под вечер, и вынужден был признать, что чувствует себя – по крайней мере, физически – на порядок лучше, чем при прошлом пробуждении. Едва вспомнив обстоятельства, из-за которых он вообще попал в лазарет, Стив растер грудь – сердце снова заныло – и осторожно огляделся. В палате было пусто. Мерно пикал непонятный прибор, стойка с капельницами была отодвинута от постели, а сквозь листву за окном пробивались розовые закатные лучи. Вокруг было хорошо. Тихо и как-то… мирно. Будто и не было никакой войны, боли и грязи. Будто он, все еще болезненный, слабый, снова загремел в больницу и вот-вот дверь в палату откроется и на пороге появится Баки.
Дверь действительно бесшумно открылась, но вошел не Баки, а все тот же чужой лейтенант. Рамлоу, кажется.
– Опять в мое дежурство, – усмехнулся тот, отпивая из стаканчика кофе. – Истерить не будешь? Или сразу медсестру позвать?
– Лейтенант Рамлоу, верно? – спросил Стив, удивляясь тому, как звучит его голос.
– Брок, – поправили его. – Мы давно на «ты», Роджерс.
Он уселся у кровати на неудобный стул и уставился на него. Стив против воли отметил, что глаза у «Брока» какие-то звериные, почти желтые, и смотрит он насмешливо и изучающе. Будто рассматривает диковинное животное.
– Вы – моя охрана? – спросил Стив. – Что происходит? Где я?
– В палате «люкс» клиники, финансируемой «Старк Индастриз». Происходит? Лечение твоего бренного тела после масштабного пиздеца, в который ты вляпался, капитан. И я не охрана. Я – твой официальный партнер. Один из двух.
– Партнер по чему? – спросил Стив, чувствуя, что ответ ему не понравится.
– По прикладной ебле, – был ответ. – Ну, и по жизни заодно.
Кровь бросилась Стиву в голову раньше, чем он успел сообразить, что делает. Он вскочил и, едва удержавшись на слабых еще ногах, сгреб наглеца за грудки, на что тот лишь криво усмехнулся и показал оттопыренный безымянный палец левой руки, пародируя международный оскорбительный жест. На пальце красовались два тонких кольца – черное и темно-синее.
– Может, выслушаешь для начала? – безо всякого беспокойства спросил этот… партнер, нагло усмехаясь. – А горяч ты был в молодости, да?
– В молодости?
– Да. Тебе почти сотня, Стив. Отпусти мою футболку, мне ее подарили, не хотелось бы обижать… дарителя. Рука у него тяжелая. Тяжелей даже, чем у тебя.
– Что происходит? – в который раз повторил Стив. – Что за «Старк Индастриз»? Какая сотня? Говард…
– Единственного Старка, которого я знаю, зовут Энтони, – ответил «Брок». – Имею подозрения, что тот Говард, которого ты знавал в бурной молодости, – отец нашего далеко не юного дарования.
– Какой сейчас год? – хрипло спросил Стив, до которого понемногу начал доходить весь ужас происходящего.
– Две тысячи шестнадцатый.
– Какой? – хрипло переспросил Стив, хотя прекрасно все расслышал. Баки мертв больше семидесяти лет. Он даже тела его не нашел. Забыл его. Ведь у него теперь два… партнера. По прикладной ебле. И заодно – по жизни. По долгой жизни. Ведь ему почти сотня.
Выпустив из пальцев тонкую ткань, Стив тяжело сел на кровать и опустил голову.
– Рассказывай все, – велел он. – С самого начала.
Лейтенант… Брок усмехнулся, снова взял с тумбочки свой стаканчик с кофе и принялся с интересом наблюдать, как Стив рассматривает два кольца на своей левой руке: желтое и черное.
– Вот контракт, – он перебросил ему папку с какими-то бумагами.
– Контракт?
– Да. Партнерский. Интересная штука, почти не отличается от заключения брака, со всеми правами и обязанностями, но с той лишь разницей, что прописать там можно все, что угодно и заключить хоть с десятью людьми сразу.
– Если это шутка, то очень неудачная, – ровно выговорил Стив, изучая реквизиты, пытаясь не допустить повторной вспышки, он умел держать себя в руках в любых обстоятельствах, нужно было вспомнить об этом.
– Я знал, что ты так скажешь, – без тени насмешки произнес его… партнер. – Поэтому захватил и копию нашей… третьей стороны, – он протянул ему еще одну папку и снова приложился к стаканчику.
У Стива задрожали руки, когда он, заглянув в конец, увидел на последнем листе знакомую до последней закорючки подпись Баки.
– И вот еще, – Брок нажал какие-то кнопки на той железной штуке, которую почему-то называл телефоном, и показал фото. На нем были изображены они. Все трое. Слева он сам, ухмыляющийся так, как никогда этого не делал – уголком рта. Справа Брок, чуть уставший, но спокойный, без хищной выжидательности во взгляде. А посередине – почти не изменившийся, очень молодой… Баки, скалящий зубы и почти висящий на них двоих, закинув руки им на плечи.
– Баки… – не своим голосом произнес Стив. – Как такое… где он сейчас? Я могу видеть… мне надо…
– Он в одиночке, – начал Брок, и, увидев лицо Стива, поправился: – На одиночной миссии. Связи нет, все дохуя секретно. Должен вернуться завтра-послезавтра. И за то, что ты в таком состоянии, он с меня шкуру сдерет живьем и набьет соломой. Не доглядел я за его обожаемым Стиви.
Стив до боли сжал кулаки и принялся рассматривать фото.
– Еще есть? – хрипло спросил он, страстно желая верить, в то, что все это – правда, а не плод его больного воображения.
– Листай влево. Ну, пальцем по экрану веди. Справа налево.
После нескольких не вполне удачных попыток, у Стива вышло справиться с капризной техникой. Фотографий было немного: Стив, вид «с тыла», в одних спортивных штанах, весь покрытый потом, колотящий грушу; Баки, едва не полностью влезший под поднятый капот огромной машины; они вдвоем, о чем-то говорят, столкнувшись лбами, и улыбаются; сонный Баки, завернутый в простыни, как в кокон, с встрепанными длинными волосами и следом от подушки на щеке.
– Что у него с… с рукой? – случайно увеличив фото, спросил Стив. – Я сначала думал – татуировка.
– Нет, это бионика, – поморщившись, как от зубной боли, ответил Брок, до этого молча наблюдавший за ним. – Высокотехнологичный, мощный протез. Сплав – почти как у твоего щита. Барнс им стены проламывает. Долгая история. Но я тебе расскажу, что знаю. Не здесь – дома. Док готовит документы на выписку.
В груди отозвалось тихим звоном: «дома». Вспомнился продуваемый всеми ветрами крошечный скворечник под самой крышей, уставший после длинного рабочего дня Баки, вечная нехватка горячей воды. Какой дом у него здесь? Не похоже, чтобы он нуждался. Брок, во всяком случае, выглядел человеком, не отказывавшим себе ни в чем: хороший парфюм, дорогая техника (может, в этом времени у всех такие «телефоны»?), добротная, хоть и странная одежда.
– Кем я работаю? – вдруг спросил Стив.
– Капитаном Америкой, – ухмыльнулся Брок, но увидев, как он поморщился, добавил: – У тебя своя команда супергероев. Боретесь со злом. Твои ребята, кстати, больницу третий день штурмуют, но охрана свое дело знает. Наверняка к нам завалятся, как только прознают, что тебя выписали.
Стив посмотрел на Брока внимательнее, отмечая характерную выправку, привычку устраиваться спиной к стене, длинный резаный шрам на предплечье, рассеченную бровь.
– А ты? – спросил он. – Тоже в команде?
– Нет. Боже упаси постоянно быть у тебя в подчинении. Я – командир группы огневой поддержки. Когда работаю с тобой, а когда – нет. Вот это все, – он красноречиво указал взглядом на больничную рубашку Стива, – случилось без меня. И без Баки. За что я получу по самые гланды, когда он вернется. А все потому что ты – самоотверженный баран.
– Я могу о себе позаботиться, – возразил Стив.
– Ага. На каждой миссии подставляешься, как бессмертный. Все, проехали, каждый раз одно и то же, надоело.
Стив уже хотел ответить, но тут вошла доктор и, передавая Броку какие-то бумаги, сказала:
– Под вашу ответственность, мистер Рамлоу. По-хорошему, мистера Роджерса следовало бы подержать еще два-три дня. К тому же причины амнезии…
– В знакомой обстановке он быстрее вспомнит, – перебил ее Брок, подписывая бланк отказа от претензий. – Так сказал Боулз. К тому же вы знаете, что Кэп терпеть не может быть запертым в четырех стенах.
– Никаких нагрузок, – тут же вставила доктор. – Постельный режим, хорошее питание, отдых. Мы ноги мистера Роджерса двенадцать часов собирали, – она, наконец, с неодобрением взглянула и на Стива.
– О, не переживайте, и постель, и еду я ему обеспечу. Как и всегда. Переодевайся, – он достал из-под кровати большую спортивную сумку и бросил ее на кровать рядом со Стивом. – Я пока к Беннеру прогуляюсь. У тебя минут двадцать.
– До свиданья, мистер Роджерс, – попрощалась доктор.
– Лучше бы «прощайте», но чудес не бывает, – проворчал Брок, открывая перед ней дверь. – Двадцать минут, – напомнил он Стиву и вышел.
– До свидания, – сказал Стив закрывшейся двери, стараясь держать себя в руках. То, как по-хозяйски с ним обращался этот Брок, слегка действовало ему на нервы. Будь на его месте Баки, он бы слова не сказал. Но…
Потом он нашел глазами папку с контрактом и вздохнул, потер лицо руками, раздумывая, как его так угораздило, но так ни до чего и не додумался. Он выбрал Брока Рамлоу и добровольно заключил с ним… почти брак. Он делит с ним Баки, а уж это-то говорит если не обо всем, то о многом. Как и то, что этого неотесанного грубияна не приходилось ни о чем просить: тот сам забрал его из больницы, привез вещи и даже из палаты вышел, справедливо предположив, что Стиву будет неудобно переодеваться при нем. И вообще чуткость, с которой он улавливал его настроение, говорила о том, что Стиву не соврали: он в браке с двумя мужчинами, одного из которых забыл напрочь, а второго помнил мертвым.
В машине (тот самый монстр, в котором ковырялся Баки) молчали. Стив во все глаза рассматривал огромные неоновые вывески и небоскребы, вообще не узнавая сильно изменившийся город, а Брок лишь искоса наблюдал за ним. Впрочем, Бруклин бридж он узнал все равно.
В Бруклине тоже не осталось почти ничего знакомого. Разве что в центральной части добротные трех-четырех этажные дома почти не изменились. Как и переулки между ними. Стив, как когда-то с Пегги, ехал той же улицей и вспоминал, сколько раз его били тут. Теперь те, кто тогда казался ему полными сил противниками, наверняка давно мертвы. А он жив. Ему девяносто восемь, и он молод. Он едет туда, где открыто живет с двумя мужчинами, с которыми состоит в официальном браке. Вечером к нему придут друзья, которых он не помнит, будут говорить о вещах, в которых он не разбирается, и крутить в руках эти «телефоны», которые он едва научился держать.
Ему нужен был Баки. Его константа, знакомая точка опоры в свихнувшемся мире, в котором им ничего не нужно ни от кого скрывать. В котором он может спать с ним в одной постели, держать за руку, и, представляя друзьям, говорить: «Это мой Баки».
То, что у него еще есть и «мой Брок», причиняло странное беспокойство, будто он где-то свернул не туда, и теперь не мог решить, нравится ли ему новая дорога.
– Приехали, – сообщил тем временем Брок, отстегивая свой и его ремень безопасности.
Оглядевшись, Стив обнаружил себя в довольно респектабельном районе Бруклина у большого дома с вычурными перилами крыльца и большими окнами. В том времени, из которого он, казалось, только вышел, он и не мечтал когда-то жить в таком. Что ж, стоило признать, что за борьбу со злом, похоже, хорошо платят.
Рядом с огромной машиной обнаружились два мотоцикла. У Стива дыхание перехватило от одного взгляда на них, ведь Харлеи – его давняя слабость, которую он смог себе позволить только на войне. Эти аппараты не шли ни в какое сравнение даже с тем, что собрал когда-то для него Говард, переделав штатную конструкцию почти полностью.
Он безошибочно узнал свой: черный с серебром, мощный, тяжелый. Идеальный.
– Не советую, – остановил его Брок, когда Стив уже хотел снять это чудо с подножки. – Барнс за свою детку голову отвернет даже тебе.
– Я думал, это мой.
– Твой рядом, – «утешил» его Брок, указывая на чуть более старомодный байк с большой круглой ретро-фарой. – Баки каждый раз предлагает тебе апгрейд, а ты каждый раз отказываешься.
Стив провел кончиками пальцев по странной фаре и подхватил сумку с заднего сидения, показывая, что готов идти.
Странно хмыкнув, Брок закрыл машину, которая при этом издала пронзительный писк, и направился к ближайшему крыльцу, ведущему в подъезд.
========== Глава 2 ==========
Комментарий к Глава 2
Народ, долгих страдашек не вышло, чесслово – я не виновата) Стив все решил за нас за всех. И да, ООС тут не для красоты стоит. Очень странный Стив)
Брок явно был дома. Отперев дверь, он привычным движением повесил ключи в небольшой шкафчик, бросил сумку на низкую скамеечку, разулся, аккуратно убрав обувь, и повесил в шкаф легкую куртку.
– Я на кухню, а ты осматривайся, – то ли предложил, то ли приказал он, наблюдая, как Стив развязывает шнурки на непривычной обуви – кроссовках. Сам Брок просто выступил из них, наступая на пятки. Стив лишь поразился той небрежности, с которой тот обращался с вещами. Хотя, может, в этом благополучном, сытом времени так поступали все? Баки вот и до войны умудрялся кидать вещи как попало, а потом тратить полчаса на то, чтобы нагладить стрелки на брюках.
– Спальня – первая по коридору, – с непонятной интонацией произнес Брок, и Стив подумал, что еще пару дней назад он, наверное, догадался бы, чего от него ждут. А сегодня же мог только кивнуть, показывая, что понял и справится. – Я пожарю стейки и сделаю салат, – продолжил он, наблюдая, как Стив аккуратно разглаживает куртку на плечиках и убирает ее в шкаф. – Ты в порядке? – наконец, спросил он.
– Я делаю что-то не так? – Стив закрыл дверцу и внимательно на него посмотрел. Впервые с тех пор, как они сели в машину и Брок пристегнул его ремнем безопасности, оказавшись вдруг так близко, что можно было рассмотреть шоколадные крапинки на янтарной радужке его глаз и усталые морщинки у губ.
– Просто спросил, – ответил Брок. – Это твой дом, Стив. Я на твоем месте ебанулся бы, наверное, ты хорошо держишься. Просто… не замыкайся, ладно? Я не собираюсь… – он сделал неопределенный жест рукой, подбирая слова, – требовать чего-то от тебя. Прими душ и ложись. Ты в безопасности. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока не пришли твои друзья, – он усмехнулся одними губами и, еще раз окинув Стива непонятным взглядом, ушел на кухню.
Сам Стив принялся «осматриваться». Прихватив сумку с грязными вещами из больницы, он отправился на поиски ванной.
Квартира располагалась на третьем этаже и была, по меркам Стива, огромной: две спальни, одна из которых большим эркером выходила на небольшой ухоженный цветник, гостиная с гигантским диваном, креслами и непонятным пока черным прямоугольником почти во всю стену (такой же, но поменьше, был в спальне), кухня-столовая, по площади превышающая ту квартирку, которую Стив и Баки делили до войны. Это если не принимать в расчет отдельный туалет для большой спальни, гардеробную (целая комната!) и кладовку. В ванной при желании можно было разместиться втроем. Невольно пришла мысль что, возможно, они так и делали, и Стив, чувствуя, что краснеет, постарался придать мыслям другое направление.
Достав из сумки грязную футболку и белье, он огляделся в поисках тазика. Тот не находился. Место под ванной, где обычно держали такие нужные в хозяйстве вещи, было наглухо замуровано красивой плиткой, расписанной под мрамор. В большом шкафу было полно полотенец, халатов, каких-то бутылочек, баночек, даже блок разноцветного мыла был, а тазика не было.
Можно было пойти поискать на кухню, мать Стива именно там и держала большой эмалированный таз, вместе с вываркой и большими деревянными щипцами, которыми вытаскивали белье из кипятка. Но отчего-то не хотелось.
Осмотрев внимательно стеклянную полочку под зеркалом, он нашел пробку и заткнул ею раковину. Потянулся к красиво выгнутому крану, но как ни искал, не нашел «барашков», которые нужно было крутить, чтобы потекла вода. Подставив руки под кран, он едва не отдернул их: вода потекла сама.
Кое-как наполнив водой раковину, он принялся искать хозяйственное мыло, но так и не найдя, распечатал большую упаковку цветного, запоздало догадавшись, что, наверное, в этом времени они могут себе позволить сдавать белье в прачечную. Но отступать было поздно: футболка и трусы уже плавали в раковине.
Привычно намылив белье, Стив принялся тереть особо пачкающиеся места, думая о том, что в этом времени мыло однозначно лучше: пахнет приятно и мылится хорошо. Только не понятно, где вешать белье: веревок над ванной не было, да и балкона в квартире он не обнаружил. Идти с такими личными вещами во двор в поисках «своей» веревки ему показалось глупым, и он уже не раз пожалел, что не расспросил Брока.
– Эй, – в дверь постучали – его «партнер» был легок на помине. – Мясо готово.
– Не заперто, – отозвался Стив, принимаясь за полоскание. Трусы, отжатые почти до сухого состояния, уже лежали на раковине, источая приятный аромат розы и лаванды.
Брок, просунув голову в дверь, хотел что-то сказать, но замер, увидев, чем Стив занимается. Просто замер с открытым ртом. Чувствовать себя дураком не любит никто, и Стив не был исключением.
– Что? – не слишком вежливо спросил он, выжимая футболку. – В этом веке вещи одноразовые? Надо было выбросить?
– Э… – Брок, почесав бровь, вошел в ванную и, закрыв за собой дверь, прислонился к ней спиной. – Нет. Вот эта футболка от Ла Коста за восемьдесят баксов – точно не одноразовая. И точно не рассчитана на такое… обращение. Ты ж ее растянешь. Мне не жалко, но… черт, надо было тебе объяснить, да?
– Восемьдесят баксов? – не веря своим ушам, спросил Стив, рассматривая обычную бежевую футболку с вышитым у горловины крокодильчиком.
– Да. Со скидкой. Барнс на распродаже оторвал. У меня такая же черная.
– Баки всегда любил дорогую одежду, но, Иисусе, – восемьдесят долларов!
– Джинсы на тебе две сотни стоят, – добил его Брок. – Инфляция, Стив.
– В мое время за эти деньги можно было купить мотоцикл… кстати, – он явно опасался спрашивать вслух, но Брок его понял:
– Пятнадцать тысяч без учета апгрейда. Половину работы Баки сам делает, но запчасти…
Стив сел на бортик ванной и отложил дорогущую многострадальную футболку в сторону.
– Ты смеешься надо мной.
– Нашел юмориста, – хмыкнул Брок. – Ты хоть помылся, Золушка двухметровая?
– Не успел, – Стив посмотрел на кучу каких-то кнопочек у стойки с душем и усмехнулся. – Мне никогда в этом не разобраться.
– Один раз у тебя уже вышло, – заметил Брок. – Тем более, тут ничего не нужно настраивать, – оттолкнувшись от двери, он выпустил воду из раковины, протер ее от мыльных разводов и, отодвинув Стива, снял со стойки «головку» душа. – Становишься сюда, прикладываешь ладонь к панели и говоришь свое имя. Насколько мне известно, это будет какой-то зверски контрастный душ минут на пятнадцать. – А стирку я заберу.
– В прачечную не примут мокрое.
– У нас есть стиральная машинка. Я тебе покажу. Давай, в душ, я жду на кухне, остынет ведь.
И забрав его белье, Брок вышел, плотно притворив за собой дверь. Стив, вздохнув, аккуратно расстегнул свои джинсы за двести долларов, гадая, что в них такого особенного, что они стоят так дорого, и залез в ванну. Приложив руку к прозрачному стеклу, он по какому-то наитию произнес:
– Стив и Баки.
Стекло осветилось зеленым, а потом из широкой лейки хлынула теплая вода. Улыбнувшись, Стив потянулся за недомыленным куском цветного мыла. Было в этом времени и что-то хорошее, наверное. Во всяком случае, недостатка в горячей воде не наблюдалось.
Еда была необычайно вкусной. До войны они редко могли себе позволить мясо, а если и перепадали им какие-то мясные косточки, то Баки варил из них суп. Сам Стив готовил плохо, и продукты ему портить не доверяли.
А вот Брок, похоже, был мастером. Острый соус, явно домашнего приготовления, просто таял на языке обжигающей пряностью, приятно обволакивая сочные куски прекрасного стейка. Салат… Стив и овощей-то таких не знал, не говоря уже о травах, так что салат тоже был на высоте. Как и отлично сваренный рис, не слипшийся, крупный, зернышко к зернышку.
Ели молча. Брок постоянно отводил взгляд, стоило Стиву блаженно прикрыть глаза, отправив в рот очередную порцию мяса. Он ел и никак не мог насытиться – похоже, его тело привыкло к сытой жизни и не желало возвращаться к военным нормам: полуторный паек со скидкой на усиленный метаболизм и ни граммом больше.
Похоже, его… любовник привык к тому, что Стив ест за четверых – гора жареного мяса просто поражала. Как и огромная миска с салатом.
Наевшись до отвала, он принялся собирать посуду. Брок, усмехнувшись, открыл какой-то шкаф, где уже стояло несколько тарелок, и произнес:
– Ставь сюда. Это посудомоечная машина. Если ты сейчас возьмешься перемывать все это вручную…
– Готовит тоже машина? – спросил Стив, укладывая тарелки в специальные крепления.
– Нет, но разогреть без огня можно. Готовим мы по очереди. Сегодня, по идее, ты должен был поразить нас своим умением, но я как-то не готов пустить неподготовленного парня из каменного века на кухню, напичканную электроникой.
– Я не из каменного века.
– Я знаю, – Брок провел ладонью по лицу, а потом поднялся и принялся вытирать стол, чтобы хоть чем-то занять руки.
Стив встал позади него, ощущая непривычную неловкость и даже растерянность. С этим человеком он был близок. Спал в одной постели, ел за одним столом. И он не виноват в том, что Стиву отшибло память. И в том, что он – не Баки, при одной мысли о котором в груди начинало предвкушающе ныть.
– Я тебя любил? – вдруг спросил Стив у широкой спины, плотно обтянутой тонкой тканью футболки. Брок замер, а потом оглянулся на него через плечо, и в его глазах Стиву удалось поймать странное выражение. Жуткую смесь тоски, надежды и горькой насмешки над самим собой.
– Я не знаю, – ответил он. – Ты мне не говорил.
Стива обожгло, будто плетью. Кем он стал в этом мире, если человек, которого он называет мужем, не знает ответа на самый простой, самый важный вопрос? Насколько очерствел за те семь десятков лет, что будто ластиком стерло у него из памяти?
– Прости меня, – произнес он. – Прости, так не должно быть.
– Не должно быть как? – не поворачиваясь, спросил Брок. – Ебаться с человеком без любви? Забывать об этом?
– Молчать о таких важных вещах, – ответил Стив. – Я… черствый? Стал черствым? Потому что, – не давая себе передумать, он положил руку на крепкое плечо, с удивлением осознавая правильность этого ощущения – крепких мышц под ладонью, тепла под тонкой тканью, – потому что я никогда не стал бы жить с тем, кто мне безразличен.
– Люди меняются, – Брок похлопал ладонью по его руке и отошел. – Вспомнишь – мы вернемся к этому разговору.
Стив смотрел, как он отходит к окну и вдруг почувствовал это – собственное желание сберечь, защитить, заботиться. Раньше он его испытывал только к Баки (во время войны оно граничило с паранойей) и вот теперь чувствовал это к, казалось бы, незнакомому человеку. Он готов был на все, чтобы его не огорчить.
– Брок, – начал он.
– Ни слова, Роджерс, – тут же перебил его тот, открывая окно и закуривая. – Давай считать, что ты временно недееспособен и не отвечаешь за свои слова.
– Но это не так.
– Ты же не знаешь всего. И меня не знаешь. Ты впервые увидел меня три дня назад и ничерта не можешь разобрать. Потому – давай дождемся, пока сыворотка вправит тебе мозги. Поверь моему опыту – она уложится в несколько дней.
– Я уже терял память?
Брок хмыкнул, выдыхая дым, и ответил:
– Нет. Но если твой организм может заново вырастить выбитые зубы, почему бы ему не отрастить поврежденный участок коры головного мозга?
Стив встал рядом, выбил из пачки сигарету и тоже с удовольствием затянулся, а потом выпустил дым аккуратными колечками. У Брока стало такое лицо, будто он собственными ушами услышал, как обезьяна заговорила.
– К слову о том, что я ничего о тебе не знаю, – почти весело продолжил Стив – такая реакция его позабавила, похоже, в этом времени он серьезно поработал над собой. Курить, вот, бросил. – Чтобы узнать о Баки все, что мне нужно, хватило пяти минут.
– И по сколько вам было? – иронично спросил Брок.
– Мне семь, а ему – восемь. Как видишь, я не ошибся тогда. Уверен, что в тебе тоже не ошибаюсь.
Брок странно на него посмотрел, и Стив вдруг ощутил этот взгляд всей кожей: оценивающий, жадный и чуть грустный.
– У нас сложные отношения, – наконец, ответил он, будто нехотя признавая очевидное. – Даже с Барнсом проще, чем с тобой.
– Дай угадаю, – предложил Стив. – Я ревную Баки к тебе.
– Если это и так, ты никогда не давал этого понять. Идеальный баланс, – непонятно усмехнулся Брок.
– Ревную, – без тени сомнения заявил Стив. – Всегда ревновал, даже когда у меня не было ни единого шанса, что он ответит мне взаимностью. Все-таки в наше время подобного рода связи… порицались. Я считал, что болен. Переживал, что наврежу Баки, брошу на него уродливую тень своего нездорового желания. Испачкаю его.
Брок смотрел на него, как на восьмое чудо света, и от пристального, чуть удивленного взгляда его желтых глаз Стиву становилось весело и как-то легко.
– Поэтому мне нравится это время, – раздавив окурок в пепельнице, признался он. – Потому что тут, похоже, мне удалось воплотить все свои желания. Большой светлый дом, – он загнул палец, принимаясь перечислять, – вдоволь еды, хорошие вещи, работа, которая сможет нас прокормить, и – самое главное – возможность быть таким, – он сделал неопределенный жест, – неправильным. Время, в котором можно состоять в браке сразу с двумя мужчинами, не может быть плохим.
Брок прикурил от окурка следующую сигарету и продолжил ошарашено молчать.
– У меня странное ощущение, – признался ему Стив, – что за последние семьдесят пять лет я онемел. Потому что ты смотришь на меня, как на говорящую мартышку.
– Да я за год не слышал от тебя столько личных вещей, как за одно сегодняшнее утро.
– Я – скрытный, черствый идиот, разучившийся ценить то, что имеет, – Стив повернулся к Броку лицом и оперся бедром о подоконник. – Потому что возможность не стирать в тазике, есть досыта, носить джинсы за двести долларов и целовать красивого мужика без риска получить в глаз стоит того, чтобы подождать сотню лет.
Он развернул Брока к себе и провел кончиками пальцев от скулы до виска, погладил большим пальцем его губы и спросил:
– В чем корень моей скрытности, Брок? Что ты сделал такого страшного? Отчего я не могу ни расстаться с тобой, ни подпустить к себе до конца? Почему я не говорю тебе, что люблю, хотя чувствую – это так? Потому что я никогда бы не заключил брак с человеком, к которому ничего не чувствую. И уж конечно я не подпустил бы чужака к Баки. Скажи мне.
