Текст книги "Чудачество любви не помеха!"
Автор книги: Torako
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
И после этого я стал везучим извращенцем.
Той стеной, о которой я упомянул ранее, были Таканаши и её короткая юбка. Посмотрев вверх, я попал на премьерный показ треугольного куска ткани, увидеть который мечтают все парни.
– А…
Когда я шёл, не глядя под ноги, то врезался в Таканаши и упал. Так что трусики, которые я вижу перед собой, – это её трусики. Чёрт, плохо дело!
Пока я мысленно перед ней извинялся, Таканаши бесстрастно села за свою парту. Я смотрел на неё совсем недолго. Хм… А ей и правда нравится чёрный цвет.
Стоп! Что-то не так. Вам не кажется, что всё прошло не совсем обычно? Обычно в таких ситуациях девчонки кричат: «Ты… видел их?! УМРИ!» или: «Я бы ни за что не показала тебе свои трусики!» или: «Мне вовсе не стыдно из-за того, что ты увидел мои трусики!». Но это отклонение от нормы.
Таканаши вообще никак не отреагировала. Она осталась совершенно бесстрастной.
Это очень по-взрослому. Если бы такое произошло в средней школе, я бы онемел от удивления.
Не была ли этим прочным барьером её самоизоляция? Похоже, она готова в любой момент заплакать. Может, она получила плохую оценку за экзамен? Не сказал бы, что испытываю к ней дружеские чувства, но, наверно, не стоит так радоваться своей оценке.
Не могу я о таком не беспокоиться. Я ведь и сам не так давно изолировался от других. Может, если я подойду к ней и спрошу: «А тебе что?», мы подружимся, кто знает? А ещё нужно извиниться за то, что ненароком пропалил её трусики. Девушки от этого, вроде, очень стесняются. Во всяком случае, в играх.
Тем для разговора навалом, осталось лишь подгадать нужный момент. Надеюсь, слухи об этом несчастном случае по школе не поползут.
– А… О-о-о… О… Мой глаз…
Внезапно Таканаши стала надавливать рукой на свой правый глаз, будто он сильно болел. Она легла на парту.
– А… О-о-о… О-о-о… Он… Он…
В мгновение ока из моей головы исчезли все мысли, а тело стало двигаться само. Я подбежал к её парте и спросил:
– Ты… в порядке?
Ответа не было.
Классу пора бы уже начать обсуждать происходящее, но все были потрясены. Ни звука. Они думают, что Таканаши кричит из-за того, что я упал? Они беспокоятся за её состояние? Они молчат от изумления? Они просто вредные? Неужели у Таканаши и правда нет друзей? Я ничего не знал.
Но никто ничего ей так почему-то и не сказал. Я чувствовал негодование. Разве это не странно? Разве вы не должны беспокоиться за свою одноклассницу?
Да пошло оно всё.
– Цукумо-сенсей, я отведу её в медпункт!
Пробормотав: «Прошу прощения», я поднял Таканаши с парты и положил её правую руку себе на плечи.
– Пошли.
– О-о-о…
Она снова надавила на свой правый глаз левой рукой, и мы пошли к выходу.
– А… Прости. Ты в порядке? Ты нас всех очень напугала. Ладно, Тогаши-кун, позаботься о ней.
Судя по голосу, Нана-чан тоже удивлена. Она проводила нас взглядом до двери. А остальные… Я не знаю и не понимаю, о чём они вообще думали.
Мы с Таканаши вышли из класса через десять минут после начала урока.
Когда мы спускались по лестнице с четвёртого этажа на третий, Таканаши неожиданно вскрикнула: «А-а-а… Мой глаз… Он резонирует!» и повалилась на моё плечо.
После этого мне пришлось поддерживать её левой рукой. Вот только не совсем её, а её мягкие места. Чёрт, мне и одного раза хватило, ну куда уже второй? Назовите меня, как хотите, хоть везунчиком, хоть эгоистом, но она никак не отреагировала на мою левую руку и продолжала шататься.
Как-то ненормально это – держать её в таком положении. Я что, оказался в такой же ситуации, как в той истории, в которой ещё были очки? Нет, нет, нет, это лишь фантазии.
– Ты, ты в порядке? Как твоя повязка?
– О-о-о… Ты, ты… Ты такой же, как я?..
Нет, если ты об этом. Похоже, она из тех девушек, у которых нет иммунитета, и теперь они говорят бессвязными предложениями.
– А, ну, в чём-то, наверно, да.
Ого, мой ответ удивил меня самого. Я ответил утвердительно; сказал, что я такой же, как она. Таканаши удалось понять это, и она бесстрастно убрала с себя мою руку.
– Да… Должно быть, всё именно так. Ты… Я ждала встречи с тобой… Я провела в поисках тебя много лет, но нашла только сейчас.
Это она обо мне.
Стоп, что?
«Ждала встречи», «ждала встречи». Знакомая фраза. Я очень хорошо знаю эти слова. Попытка приткнуть их в какой-нибудь разговор или попытка вести себя по-лидерски, используя их. Погодите… Не может быть…
– О, спасибо, что подождала. Кстати, твой глаз в порядке?
Я попытался увести разговор от опасной темы. Если она считает меня таким человеком…
Лучше просто не заводить об этом разговор.
– Ты видел мой глаз?
Слушай. Я спросил, в порядке ли твой глаз. Это не ответ! Ну да, видеть его мне ещё не доводилось. В нём есть что-то особенное? Или эта фраза имеет скрытый смысл?
Разве только… этот.
До меня стало доходить. У этой девчонки, стоящей передо мной, явно синдром восьмиклассника.
Слухи – это одно, но увидеть такое лично – это совсем другое. Это немного странно. Что мне делать?
Если у кого-нибудь синдром восьмиклассника, мне всё равно, но как мне вести себя с такими людьми? Чёрт его знает. Погодите, а не то же самое ли чувствовали мои одноклассники в средней школе? Так вот каково это… Ладно, лучше решить, что делать.
– Да, глаз. Что с ним?
– О.
И Таканаши приподняла свою глазную повязку, открывая моему взгляду бледную кожу вокруг своего глаза. Засиял золотой свет, непохожий ни на что, виденное мной прежде. Сиял так ярко, что мне казалось, будто я стою перед воротами в золотой город.
Это была цветная контактная линза. Погодите, зрачки на обоих глазах сильно отличаются друг от друга.
– Потрясающе…
Это точно линза? Когда эта нахальная мысль пришла ко мне в голову, я подумал, что сейчас не самый удачный момент для того, чтобы задавать этот вопрос. Да уж, она точно подпадает под определение человека, страдающего от синдрома восьмиклассника.
– На этом наш контракт заключен.
– Что?!
– Теперь, когда твои глаза встретились с моим Тираническим Глазом Истины, все условия исполнены. Мы с тобой связаны. Отныне…
А! Это же прямо как мой штамп синдрома восьмиклассника! Стоп, Тиранический Глаз Истины?
Меня удивило время заключения контракта. По сравнению с остальным разговором эти слова были невероятными. Но она ещё не закончила. Удивительно. Похоже, она может и предысторию рассказать. О блистательная Таканаши, давай остановимся на этом.
– Погоди-ка…
Фух, если я не переведу дух, у меня случится рецидив. Я уже чувствовал, как на язык просятся фразы вроде: «Т-ты хочешь сказать, что мы связаны контрактом, стерва?! Хе-хе, я был близок к этому долгие годы. Ну, что ты хочешь сделать? Мы уничтожим мир?». Нет, такие фразы выбирать опасно.
Лучше думать об этом как о чём-то плохом. Хочу я стать прежним или нет – неважно, я уже излечился. От одной мысли о собственном прошлом мне хочется умереть. Я не хочу снова этим заниматься. Это может быть немного грустно, но суть вы уловили.
– Прости, но я уже излечился.
– Излечился?
Ко мне начало возвращаться самообладание. Всякие фразочки вылетели из головы.
– Да, два года назад я был таким же, как ты, так что я понимаю, откуда ты всё это берёшь. Когда ты ходишь по выдуманным мирам не в одиночестве – это весело. Остальные могут говорить «Прекрати», но лично я думаю, что так тебе лучше.
Надеюсь, Таканаши понимает, что я имею в виду. Выдумывать что-то весело. Я прекрасно знаю, какое удовольствие доставляет прорабатывание новых миров и всего такого, но, опять же, не хочу, чтобы кто-нибудь ходил по этой скользкой дорожке.
Все эти выдуманные вещи быстро надоедали людям вокруг меня. Вот самая главная проблема синдрома восьмиклассника. Только начав трезво оценивать свои поступки, я стал способен думать о временах, когда мог сделать нечто очень вредное, например, сорвать урок. Просто посреди урока начинал кричать: «Не входите! Не входите! Воу!», и всё. Только теперь я осознаю, что делал тогда.
В те времена я совсем не беспокоился за других; я вёл себя так, как хотел. Проблемным же ребёнком я был, да? Истину говорю, в таких ситуациях чувства других людей тебя волнуют меньше всего. Что бы я ни делал, я был настолько эгоистичен, что мне и в голову не приходило извиниться за свои поступки.
Но она такая же, каким был я. Тот же тяжёлый случай синдрома восьмиклассника. Она так похожа на прежнего меня. Нет ничего удивительного в том, что она посмотрела на меня и подумала, что мы с ней одинаковы. Я ведь тоже подумал, что бинты на её руке мне знакомы.
Но мне почему-то казалось, что она не из тех, кто будет мешать классу посреди урока. Может, такое и случится, и я даже не сочту это странным, но что-то я в этом сомневаюсь. Это только предчувствие, но мне кажется, что однажды Таканаши будет смотреть на своё прошлое с сожалением, как я. Время летит быстро. Не нужно тратить свои драгоценные старшешкольные дни на то, о чём ты не захочешь вспоминать.
Как бывший носитель синдрома восьмиклассника, я не знал, скольким людям докучал, но мне кажется, что и она не подозревает о том, скольким жертвам (исключая меня) она доставляет проблемы. Поэтому мне и пришлось заговорить так, как говорят носители синдрома восьмиклассника:
– Предлагаю тебе следующее: вместо того, чтобы заключить со мной контракт, ты будешь только полагаться на меня.
Да, я не могу тебя бросить. Я не имел в виду покровительство или то, чтобы она стала моей кохай. Лишь то, чтобы она стала мне сестрой по синдрому восьмиклассника.
– Но контракт уже заключён.
– Ты уже придала ему законную силу?
Это уже немного докучливо. Как далеко она зайдёт, чтобы навязать мне этот контракт?
– А сейчас пойдём в медпункт.
– Я туда тебя и вёл!
После этого обмена репликами Таканаши выпрямилась и стала спускаться по ступенькам, оставив меня за своей спиной. Ну просто наполнена энергией.
– Почему ты не идёшь? Израсходовал всю свою энергию?
– Что-то типа того. Вздремну-ка я, пожалуй, на какой-нибудь койке.
После всего этого у меня стала кружиться голова. Сон – самое подходящее для меня лекарство. И я последовал за тенью Таканаши. Вскоре мы дошли до медпункта.
Глава 2: Фантом перед моими глазами
Итак, мы с этой (не знаю, можно ли её так называть после всего этого) больной девушкой дошли до медпункта, находящегося на первом этаже. Обычно туда заходили только те, кто был чем-то болен, но Таканаши вошла до того, как я успел ей об этом напомнить. Деваться было некуда, и я последовал за ней. Хорошо, что внутри всё равно никого не было.
Ходили слухи, что заведует этим местом красивый молодой парень. Наверно, девчонки сюда «на осмотр» толпами валят. У меня же, в отличие от них, повода зайти сюда никогда не было. Ни простуды, ни боли в животе, ни травм, ничего. Так что слухи могли быть только слухами. Я, конечно, мог встретить сегодня этого парня, но был очень рад тому, что его здесь не было.
– Здесь никого нет.
Когда Таканаши сказала это монотонным голосом, я обернулся.
– Похоже на то.
– Что мы будем делать?
– Ну, у тебя, вроде как, глаз болел.
И тут до неё дошло! Человек, из-за которого мы сюда и пришли, наконец всё вспомнил и подошёл к столу, чтобы поискать глазные капли. Нет, я могу пожалеть тебя, если у тебя болит глаз, но если бы он болел на самом деле, ты бы не смогла сейчас искать нужное лекарство!
– О, нашёл. Давай, я закапаю тебе золотой глаз.
Он, наверно, очень сухой, но я не думаю, что проблема в этом.
Поэтому, взяв в руки глазные капли, я бросил взгляд на Таканаши.
– Ты уверен, что это святая вода?
– А? Что значит «святая вода»?
– Другие текущие среды могут повредить Тираническому Глазу Истины.
Я представил себе, как капли доставляют ей больше страданий, чем больной глаз. Ой-ой. Такое чувство, что у тебя глаз зомби.
– Хм… Ты не мог бы оценить силу этой жидкости? Если можешь, дай свою оценку.
Я почему-то яростно ответил: «Это святая вода». Надеюсь, это не прозвучало подозрительно. Кто знает, может, в этих каплях и правда есть что-то святое.
– Мой глаз утомлён… Я поняла. Она годится для использования. Воспользуйся ей.
– Что за сомнение в голосе?
Пожалуйста, скажи, что ты знаешь, чем лекарства отличаются от миро. Ладно, поехали! Стоп, я же ещё школьник. Я смогу сам всё сделать? Хотя выбора всё равно нет.
Таканаши запрокинула голову. Теперь она абсолютно беззащитна. Моё сердце заколотилось, но я попытался не трястись, закапывая ей глаза.
– Не двигайся!
– Яс…но… Вливай…
– И молчи!
– Ух… Ух… Там ещё осталось?..
– Ты ведь не хочешь, чтобы он болел, а? Я не могу всё так оставить!
Закапать, промыть, повторить через десять минут.
Наконец, мне удалось выдавить ей на глаз достаточное количество капель. Сердце сразу же перестало колотиться. После закапывания мои тело и дух окончательно устали… Серьёзно, не пора ли вздремнуть?
– Он восстановлен. Прими мою благодарность, Юта, – сказала Таканаши, выпрямившись и учтиво наклонив голову.
Стоп, «Юта»? Это с чего бы? Разве я представлялся? Более того, почему по имени, а не по фамилии? Вопросы продолжали накапливаться.
– Да без проблем. Но откуда ты знаешь моё имя?
– Это часть заключения контракта. Ты вписал в него своё имя. Это ещё одна моя способность, связанная с контрактом.
– Способность, связанная с контрактом? Ты серьёзно?
Моё сердце вновь начало стучать. Нет-нет-нет-нет, это плохо. Способность? Это должно быть ложью. Как-то где-то я мог ненароком представиться. И то, что она запомнила моё имя, чудом быть не может. Но блин, если она и правда обладает этими способностями, то знает обо мне побольше этого.
А ну-ка…
– Поразительно. Скажи, что ещё ты обо мне знаешь?
– В день церемонии поступления ты пошёл на крышу. Окинув взглядом территорию школы, ты сказал: «Муа-ха-ха! Этот мир принадлежит мне! Ха-ха-ха! С такими-то силами мир МОЙ!».
– Гх!
Я не смог ответить, услышав, как такие слова произносит такой красивый голос. Слишком уж это жутко. Но я всё равно собирался задать вопрос, о котором глубоко пожалею.
Вопрос простой: как она об этом узнала? Стоп, посмотрим на это с другой стороны. Такое я мог сказать в средней школе. И кричал их, стоя на крыше, я именно тогда! Кто-то мог это подтвердить.
Но зачем мне это повторять?
Среднешкольный я, умри. Спрыгни с крыши и умри. Хотя там большая высота и ты можешь испугаться прыгать. А-а-а! Как же стыдно!
– Я знаю больше. Под школьной формой ты носишь майку с иероглифом «тьма». Это ещё не всё.
– Откуда… ты… знаешь?!
Я не надеваю эту майку, если в расписании стоит физкультура. Никто не должен о ней знать. Откуда она узнала о моей любимой майке, которую я с таким трудом ото всех прятал?.. Но это ведь не может быть одной из её способностей, да?
О Господи…
– Таковы мои способности. Они связывают нас контрактом. Для заключивших контракт сторон это естественно. Разве ты этого не понял? Я знаю о тебе ещё больше.
ЕЩЁ БОЛЬШЕ?! Ты даже сейчас действуешь по контракту? Я не знаю, сколько ещё смогу вынести после того, как ты доказала мне существование своих сил. Это вопрос жизни и смерти! Я загнан в угол!
Но у меня не случится рецидива только из-за того, что я связан таким контрактом (спокойствие ко мне уже вернулось). Единственное, о чём мне стоит беспокоиться, – это чтобы её состояние не ухудшалось. Так уж плохо всё не звучит, но что-то я не уверен…
– Ты до сих пор мне не веришь? Ты…
– Я… верю. Я понял, что связан с тобой контрактом.
– О.
Теперь я привязан к ней. Мне ничего не остаётся, кроме как согласиться с условиями контракта. Обещаю, что не начну вести себя как прежде; я буду потерпевшей стороной.
– Что же. Поговорим об этом контракте. Зачем он мне?
– Ты можешь называть меня Риккой.
– Просто по имени?!
И эта относительно простая вещь стоит заключения контракта? Зачем мы вообще его заключили? Число вопросов в моей голове росло. Ну и ладно, на такое я ещё могу согласиться.
– Ну… Рикка-сан… Так пойдёт?
– Нет. Рикка.
Неожиданно категорический отказ. Похоже, она не хочет, чтобы к ней обращались с использованием именных суффиксов. До этого момента я называл её Таканаши. Смогу ли я справиться с нежеланием называть её просто по имени? Я для этого, пожалуй, слишком застенчив. Мы говорим всего в первый раз, но я должен расслабиться и назвать её Риккой.
– М-м-м… Рикка?
– Чего?
– Просто произношу вслух.
«Чего»? Ты что, дура? Да любой бы попробовал произнести это вслух после того, как его об этом попросили. Блин, она меня уже достала. Сильно достала. Я знаю, что конца этому не будет, но по-прежнему сравниваю её с прежним собой. Я ведь был таким же.
– Значит, порешим на этом? Раз уж мы с этим покончили, лягу-ка я поспать.
– Это был только первый пункт. Остальное – секрет.
– Что, будут ещё?!
– Это секрет.
Что? Какой, к чёрту, секрет?!
– Это секрет.
Не понимаю я тебя… Лечь бы прямо здесь и забыться.
Не бывать этому. Надо продумывать всё прямо на месте и отвечать правильно. А если я лягу спать прямо здесь, она продолжит следовать контракту, и кто знает, что она со мной сделает? Пока я не выброшу это из головы, поспать мне не удастся.
Похоже, лучше всего будет вернуться в класс. Отлично, я пошёл!
– Что же, я тебя выслушал, но мне кажется, что сейчас тебе лучше отдохнуть, Рикка. Я возвращаюсь обратно в класс. Ты как-нибудь восстановишься, я в этом уверен.
– А?..
Рикка выглядела заметно обеспокоенной. Это выражение лица отличалось от того, которое я привык лицезреть. Я не могу её оставить, когда она так смотрит. А-а-а, что делать?!
И как раз когда воздух в комнате стал тяжелее некуда, кое-кто вмешался и исправил ситуацию.
– О, у вас всё хорошо? Я очень удивилась произошедшему. Знаете, никогда раньше такого не видела.
Пока Рикка собиралась с мыслями, чтобы ответить Нане-чан, я быстро соврал:
– Ну, ситуация была довольно опасной. Всё случилось так быстро, что я успел всё забыть.
Однако ей до этих слов не было дела. Видимо, до моего существования тоже. Нана-чан смотрела на Рикку с явным беспокойством.
– О-о-о, какой занятный золотой цвет! Это инфекция?!
Не время для шуток! Это называется первый год работы.
– Сенсей, это цветная контактная линза, – осторожно объяснил я.
– Нет, это Тиранический Глаз Истины.
– Это такая новая болезнь?
Меня опять проигнорировали, и теперь учительница думает, что штука, выдуманная Риккой, – это новая болезнь. Третья сторона нашего контракта была настолько счастлива, что не хотела отпускать мысль о том, что Рикка больна.
Похоже, единственным цуккоми в этом комедийном трио являюсь я, вот мне и придётся расхлёбывать эту кашу.
– Подумайте об этом с нормальной точки зрения и поймите, что это линза. Таканаши-сан говорит с позиции шестнадцатилетней девочки.
Поздравьте меня, я стал мамой. Нана-чан удивилась. Она что, поверила Рикке?
Та вновь натянула на лицо бесстрастную маску и стала отвечать учительнице в прежнем стиле.
– Тиранический Глаз Истины – это моя отличительная сила. Боюсь, сенсей, вы не способны понять этого. Естественно, вам кажется, что это простая контактная линза. Это доказательство разницы между человеческим миром и миром демонов.
Вот видите, Нана-чан? Разве эти слова не укрепляют мою позицию? Я не могу сдаться. Если то, что я сейчас услышал, правда, то Рикка-сан точно демон.
– А-а-а, э-э-э, ну, эм… Таканаши-сан, ты, наверно, устала после всего этого…
Как вы можете догадаться по этой реплике, самообладание к Нане-чан не вернулось.
– Юта, не объяснишь мне насчёт Рикки?
– А… Да! Сейчас, сенсей.
Этот чёртов контракт умеет принуждать. Даже Нана-чан называет нас по именам.
– Что с Риккой?
– А… Она… Как бы…
Это точно тест на выносливость. Но я по-прежнему упорен, вернее, нелогичен. Судя по лицу Наны-чан, она уже давно ничего не понимает. И что мне делать?
Похоже, нам нужно изменить план.
– Ах да, сенсей, что там в классе? Сейчас ещё первый урок?
– А, об этом не беспокойся. Раздав все контрольные, я быстро объяснила вопрос и предоставила классу время для самообучения, чтобы все просмотрели ответы.
Ответив, Нана-чан вернулась к прежнему расположению духа. Похоже, смена темы сработала.
На какое-то время.
– А теперь вернёмся к Рикке.
– Что?
Чёрт! А она упрямая. Интересно, какое у меня было выражение лица? Явно не такое, как у неё. Мой запал кончился.
И поэтому я ответил:
– Рикка…
– Ну?
– Уже в порядке, видите?
Попробуем дурацкий ответ. Может, так удастся сбить её с толку.
– Аха-ха, очень, очень интересно, да. Отличная из вас вышла пара!
– Мы не пара. Он связан контрактом. Но я благодарна за то, что вы нашли это интересным.
Рикка-сан обрадовалась тому, что её посчитали интересной?! Внезапно! На её лице ничего не отразилось, но я почувствовал, что сейчас она гордится собой. Может, этого она и добивалась?
С другой стороны, Нана-чан всё ещё улыбалась. По ней было видно, что она еле сдерживается, чтобы не засмеяться. Мда, похоже, она до сих пор считает нас не теми, кем мы являемся.
– Эм, сенсей, всё совсем не так. Вы что, не видите, что мы не комедийный дуэт?
– Вижу. Ладно-ладно, вы не дуэт!
Она точно так считает. Приготовьтесь к безудержному смеху! Сейчас начнётся комедийное выступление дуэта, состоящего из людей, один из которых страдает синдромом восьмиклассника сейчас, а второй страдал им раньше!
Нет! Эта рекламная фраза не то, о чём я должен думать!
– Аха-ха, у меня уже живот болит! Ах да, чуть не забыла. Вот твои дополнительные вопросы для пересдачи. Постарайся уж, ладно?
Всё ещё улыбаясь, наша учительница засунула руку в свою сумку и достала из неё три листа бумаги, затем передала их Рикке, вид которой так и говорил: «Это конец». Ну, если честно, на её лице и мускул не дрогнул, просто мне так показалось.
Её рука задрожала.
– Сенсей?
– Какие-то проблемы?
– Это действительно необходимо?
– Разумеется. Рикка-сан, ты же, всё-таки… ноль за экзамен получила.
НОЛЬ?! Такую оценку вообще можно получить? Да если ты напишешь хотя бы маленькую закорючку, тебе уже больше поставят! Нет, экзамен-то, конечно, был по математике, но он не был таким уж трудным. Не было ничего такого, чего я не смог бы решить. Вспомни формулу и подставь в неё числа. Всё просто, даже для девочки передо мной.
– Эм… Вам не кажется, что это немножко перебор, сенсей?..
– Ой, прости-прости… Аха-ха! Тогда знаешь что? Почему бы тебе не помочь ей, Юта-кун?
Интересно, сможешь ли ты улучшить её оценки?
– А? Я? У меня и своих дел хватает.
Нет, ну нашла себе занятие – спихивать свою работу на ни в чём не повинных учеников.
– Ну, у тебя же лучшая оценка в классе. Если ты не сможешь, то никто не сможет!
– Лучшая?
Мы с Риккой были в шоке. Слу-ушайте! Даже когда я зубрю уроки, я крутой! Наконец, честь быть лучшим в классе! Дождался! Получил этот статус, и меня даже не назвали «Ботаном»!
Пока я был в экстазе, Рикка успела что-то задумать.
– Юта, я объявляю второй пункт нашего контракта.
– М?
– Ты избран на роль моего наставника в вопросах обучения.
– И когда же?
– Ещё до своего рождения.
– Ты хочешь сказать, что я живу только ради того, чтобы помогать тебе с учёбой?
– Да. Ради этого и того, чтобы называть меня Риккой.
Вот уж… Она добавляет пункты прямо на ходу. Она сможет что-то когда-нибудь не придумать? Всё уже выходит за рамки того, чтобы лишь вынужденно называть тебя Риккой, и я уже начинаю к этому привыкать. И сколько ещё раз это повторится?
Хотя показать тому, кто не умеет учиться, как это надо делать, мне не сложно. Проблема в этой носительнице запущенного синдрома восьмиклассника. И сейчас она, похоже, считает, что ради её обучения я, герой, и был создан. А, ну да, и чтобы называть её по имени.
После того, как она расширила границы контракта до совместного обучения, я начинаю всё больше и больше нервничать. Но я не смогу пропустить её желание мимо ушей, даже если захочу.
Я так понимаю, мне придётся против воли присматривать за этой носительницей запущенного синдрома восьмиклассника. Может, это и есть моя судьба? Быть похожим на кого-либо или быть связанным контрактом?..
Думаю, Нана-чан тоже на меня рассчитывает. Не знаю, почему она решила, что я буду тратить своё время на эту носительницу синдрома восьмиклассника, но проводить немного времени после школы с очень красивой Риккой, пожалуй… не так уж и плохо.
– Думаю, пожаловаться не получится. Ладно, я ей помогу.
– Что и ожидалось, Юта. Ты человек, избранный для этого задания.
Я умудрился рассмотреть на её бесстрастном лице лёгкую улыбку. Эта привилегия доступна только тем, кто связан с тобой контрактом? О да, за эту улыбку я готов на многое.
– А теперь иди учиться. Я начну восстанавливаться. Здесь.
Беру свои слова обратно.
Глава 3: Начало занятий после уроков
После того, как мы с Наной-чан вышли из медпункта, прозвенел звонок, сигнализирующий о конце первого урока. Дальше мы с ней разделились, и я пошёл обратно на четвёртый этаж. В отличие от моей средней школы, в коридор на переменах тут выходило совсем немного народа. Когда я дошёл до пролёта, на котором мы с Риккой заключили контракт, мне стало интересно, как мои одноклассники отреагировали на предшествующие этому события.
Когда я вошёл в класс, то заметил, что внутри было более шумно, чем обычно, потому что внутри находилось больше людей, чем на других переменах. Обычно из класса уходят почти все, из-за чего комната практически пустеет, но сейчас у нас, похоже, фулл-хаус. Раздумывая обо всём этом, я подошёл к одноклассникам.
– Что происходит? Чего это все такие тихие?
Все сидели за партами. По рядам гулял листок, но после моих слов его быстренько спрятали.
– С… с возвращением! Похоже, ты поднял первый флаг, чувак. Она показала все знаки, и ты повёл себя, как истинный герой эроге.
– Да нет. Если бы ты увидел человека, которому было так же плохо, как и ей, ты бы тоже не остался равнодушным. Не надумывай себе всякую ерунду.
По правде говоря, я не могу сказать ему ни что она страдает от синдрома восьмиклассника, ни что моя недавняя вспышка похожа на таковую человека с синдромом восьмиклассника. А раз уж я не могу сказать ему даже об этом, то и то, что она проводит переорганизацию (то есть попросту прогуливает уроки) в медпункте, тоже запретная тема.
– Надумывать? Да тут нечего надумывать, чувак. Ты сделал первый шаг на пути к женскому сердцу. Готов свою жизнь на кон поставить, это так. Ну, я надеюсь, она не страдает от синдрома восьмиклассника, как мы вчера думали.
– А?!
Услышав это выражение, я непроизвольно повысил голос. Рикка точно им страдает, и пока я в этом уверен, лучше сделать так, чтобы об этом никто не знал. Сомневаюсь я что-то, что если я об этом расскажу, люди будут о ней хорошего мнения.
– Ты что, не в курсе темы дня? Не видишь, что все сейчас только о ней и шепчутся? Чувак, походу, слухи о Таканаши-сан правдивы!
– Слухи? Ты же вчера сказал, что она изменилась со средних классов!
– В мою пользу говорит больше. Я тебе вчера не сказал? Мы тут думали над тем, правда ли то, что в средней школе она носила маску и сказала учителю: «Это загробный мир».
– Я об этом не слышал и не хочу слышать! – сказал я, опять подняв голос. А выбора не было, я уже чувствовал приближающуюся ко мне опасность. Какого хрена? Загробный мир? Мы все мертвы? Да ещё и учителю такое заявить?!
– Давай поразмыслим логически. Стала бы Рик… Таканаши на самом деле всем этим заниматься?
Похоже, контракт (то есть, промывание мозгов) Рикки на меня уже подействовал. Я начинаю называть её по имени. Хорошо ещё, что у меня получилось вовремя остановиться. Если бы он услышал о том, как я стал её называть, то «флагам» и «шагам на пути к женскому сердцу» конца не было бы.
– Ну, когда вы пошли в медпункт, по классу стали передавать записку. Поэтому все и шепчутся.
Записку?.. Да, я думал, что та бумажка выглядит довольно странно. Я понял, почему люди думают, что в нашем классе есть девочка в маске. Но с чего бы этому стать темой для обсуждения? Я не могу придумать ничего такого, где была бы замешана девочка в маске. Может, всё началось ещё со слухов из средней школы, которые у нас слегка преувеличили? Но носить маску…
– Да, я заметил. Но почему они думают, что она носила маску? Все же видели, что у неё болел глаз, разве нет?
– Видели, видели. А ты наблюдательный. Сначала я тоже подумал, что это странно, но потом вспомнил одну вещь, которую услышал, когда собирал информацию. Какой-то человек в маске вроде как написал слово «Таканаши».
– А-а-а, теперь всё ясно. Имя-то странное… Ты дурак, или что?! Если дело в этом, спросил бы её!
Дурак дураком, правда? Я уже не мог сдерживаться.
– Я не хотел влазить в её дела из-за какой-то там шутки. Я слышал, что девчонка была низкой и носила маску только на левой стороне лица. На правом глазу была повязка. А обе руки были забинтованы. Плюс она носила ожерелье и кучу украшений. Похоже ведь на Таканаши-сан, да? Теперь ты понимаешь, почему я так считаю?
Маска ведь должна скрывать всё лицо. Может, это предвзятое мнение, но я слышал о человеке из оперы, который носил такую же маску. Но маски и бинты, скрывающие части тела, придают людям весьма подозрительный вид.
– То есть ты говоришь, что Таканаши должна была всё это носить… Это не то, что стоит о ней рассказывать, как думаешь?
Но это правда. Сейчас на ней много бинтов. И если подумать, то все, кроме неё, сочли бы такие одеяния омерзительными. Если бы по школе толпами шлялись люди с синдромом восьмиклассника, её рейтинг упал бы до нуля. И минимальный проходной балл, и конкурс на поступление туда же… Но мы-то уже здесь, нас это не коснётся.
Стоп, меня это касается. Мне придётся заниматься с ней после школы. Если её оценки не вырастут, мне несдобровать.
– Что, вы будете заниматься вдвоём? Ты по-прежнему идёшь по дороге любви, чувак. Но если слухи не врут… то ты в жопе, приятель.
– Да не так всё. Я же сказал, я просто не смог бросить её в таком состоянии. Если честно, она напоминает мне себя самого.
– Да-а-а?! Ты мне такого не говорил. Ну-ка, ну-ка.
Как и вчера, из каждой поры на его лице засочилась энергичность. Он вытащил из кармана блокнот так быстро, что будь его рука ракетой, она оторвалась бы от земли.
Интересно, как он к этому отнесётся.
– Только это личное, и я не могу тебе этого сказать. Прости, друг.
На его энергичном лице появилось крайне раздосадованное выражение. Прости, но не думаю, что могу рассказать тебе о том, что у неё синдром восьмиклассника крайне запущенной степени.
Но так легко мне от него не уйти.
– Какой ты упрямый. Либо ты твёрд, как камень, либо ты от этого что-то выигрываешь.
– Это не упрямство. Я знаю, что тебе хочется это узнать, но я не могу рассказать тебе. Говоришь, «твёрд как камень»? Да любой человек, имеющий хоть малейшее представление о моральных устоях, стал бы держать такое в секрете. Это ведь не просто так называется личным делом; если бы о таком мог узнать любой человек, «личным» его уже нельзя было бы назвать. Я знаю, что я в сложном положении, раз уж скрываю это от тебя, но этого я не скажу никому. Прости, друг, но я буду хранить это в секрете до конца своих дней.
