Текст книги "Помолчим? (СИ)"

Автор книги: Tooina

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Десятый вдох. Поверхностный

See, I'm afraid [Видишь, я боюсь]

Of the darkness and my demons [Тьмы и своих демонов,]

 And the voices, say nothing's gonna be okay,

[Голосов, повторяющих, что всё не будет в порядке]

(A.Hepburn – «Under»)

Рав.

Что я там нес? Перечитываю своё сообщение с «платоническими», неплохо, конечно, завуалировал, ну да ладно. Она наконец вышла, окинула поляну серьёзным взглядом и пошла за кружкой к раковине. Вдруг резко обернулась и шикнула.

– Перестань её гладить! Чуть не подпрыгнул вместе с Марой. – Жалко что ли?

Котёнок мяукнул и продолжил ласкаться о мою кисть. На самом деле, не думал, что вызову в этом комочке приступ неудержимой ласки, меня животные обычно обходят стороной, что голуби, что кошки, что Леськина собака – будь она не ладна. Видимо, чувствуют моё гнильцо. Губы расплылись в ухмылке.

– Жалко. – Налила кипяток, закинула пакетик с небольшой долькой лимона. – О, слушай, можешь мне сделать?

Повернулась, рассмеялся, совсем осмелев..

– И лицо попроще сделай заодно. Сложно что ли? Поухаживай, я ж в гостях. – Серьёзно!? Ты вспомнил, что в гостях? Ничего себе! Завтра снег выпадет.

Цокнул.

– Не драматизируй.

Взяла ещё одну кружку, бросила свой пакетик, налила кипяток. Схватилась за лимон, замерла.

– Ага, без сахара. – Комментирую я под любвеобильное мурлыканье серого комочка.

Снова обернулась.

– Откуда Аню знаешь?

Резко выпрямился и даже убрал ногу со стула, чему ещё больше обрадовалась Мара.

– Опа, наконец-то! Заинтересовал, дожили! Юху, несите гитару, сейчас спою.

Поджала губки, чуть ли не кинула в меня кружкой (Да, я заметил эту попытку), села напротив.

– Ешь, тут вот салатик с брынзой и помидорами, я прям старался… – Комментирую, пока она зачем-то копается в телефоне. – Тут вот нарезочка, фруктики, хлебцы твои любимые. Ешь-не хочу.

Выставила указательный и поднесла телефон к уху.

– Кому.. – Помолчи.

Даже отсюда слышу гудки.

– Мам, привет. Как ты? – Укоризненно смотрит на меня, выбивая пальцами чечётку по своей кружке, как бы намекая, что если что кипяток всё-таки полетит в мою распрекрасную охмуревшую физиономию. Ну, Окей. Достал хлебец, положил на её тарелочку, пододвинул салатик, насадил на вилку целую стопку мяса. – Да, всё в порядке. Извини, что в воскресенье не позвонила. Да, мам, я тоже тебя люблю. Приеду на следующих выходных. Там папа возвращается? Правда? А, да, ты говорила… Спасибо, мам, и тебе спокойной ночи. А? Та девушка..

Вдруг посмотрела на меня, перестав накручивать локон на палец. Прыснул. Не, серьезно!? Обо мне речь? Я ж шутил тогда..

– Да, у неё всё в порядке. Пока мам, люблю тебя. Целую, засыпай пораньше, не смотри долго телевизор..

И чем дольше она говорит, тем дальше я отвожу взгляд и кусаю себе губу, стараясь не дать внутри завыть пронзительной скрипке. Выдохнул. Нет, не надо мне подобного. Оставьте себе все эти Ваши телячьи нежности..

– Что с тобой?

Оборачиваюсь, ломанно улыбнувшись.

– Ничего, Кать. Ешь уже. Что ты там спрашивала? Про Аню? – Убрал чайный пакетик, слегка сморщившись от капнувшего на кисть кипятка. – Её ещё со школы – это лучшая подруга Никиткиной сестры. Мы сюда приходили пару раз, вот такое совпадение.

– Серьезно? – Ага, сам удивился. Как тут в судьбу не поверишь, да? – Усмехнулся. – Часто важное вертится прямо перед твоим носом.

Заметил, как отвела взгляд. Хотя казалось бы – ничего такого и не сказал. Отпила чай, подкинула Маре немного сыра. Та с радостью спрыгнула с меня и слопала всё, уплетая вместе со своим кормом.

– А кто такая у вас Диляра… отчество забыла.

Улыбнулся, вспоминая о ком речь.

– Ахметовна? – Кивнула. Продолжил. – Дильчик – у нас звезда звездой в женской категории. Крутая женщина, кстати. Только не говори, что Ники тебя на неё спихнул?

Кивнула, недовольно протянул.

– Я-я-ясно. Ну, ладно, она на самом деле потрясная. Завтра же бассейн с утра?

Снова кивнула.

– Отвезу тогда. – Сразу присек взглядом. – Не спорь. Ну, ещё вопросы?

Наконец взялась за салат. Положил голову на кисти, улыбнулся.

– Вкусненько, да? – Нормально. – Ответила, стирая со своих губ масляный след… Да твою дивизию, как же мало мне надо, чтобы забыть об усталости после двухчасовой… Нет, так я точно с катушек слечу. Схватился за горячую кружку. – Ты не обиделся на вчерашнее? – На что? – Ну.. – Про щенка? – Прыснул. – Нет, не переживай. Забавная ты, Кать. Это всё, что интересует?

Пожала плечами, пережевывая нарезку.

– Тогда давай я начну, если что поправишь. – Кивнула. – Ты у нас девушка из полной семьи, тебе 21 годик, без вредных привычек, по ресторанам, кроме работы, не шатаешься, ведёшь исключительно домашний образ жизни, читаешь книжечки и любишь украшения с нефритом. Добренькая, порядочная, иногда заносчивая, но в целом прекрасный образец. Дальше… есть несущественные заморочки по поводу своей внешности, текущие примерно со школы, что вполне решаются путём самоанализа и добротного… – Прокашлялся. – уважения. Что-то ещё? А, да, особняком стоит полное отсутствие опыта.

Если старалась не слушать, то тут даже подавилась. Запила чаем.

– Какого опыта? – Моргает. – Того самого, Кать. Я же не слепой. Боишься, что больно будет? Ну, знаешь, у каждой по разному.

Вскочила, метнулась к раковине, выливая чай.

Вздохнул.

– Дурочка, я вообще про влюбленность сейчас. Кто-то доживает вместе до старости, кто-то не доходит до ЗАГСа… – Попытался улыбнуться, но, кажется, выгляжу на столько жалко, что даже села обратно. – А у тебя?

Да, видимо на столько жалко.

– Отвечать обязательно?

Кивнула.

Закинул ногу в привычное положение, откинулся на спинку, сцепив руки на груди, уткнулся взглядом в потолок.

– Мне-то, да, печально было. До ЗАГСа, кстати, не дошли на самом деле – прямо на выкупе в университетской общаге поставила меня – влюбленного оленя – на место прямо перед всеми своими подружками, активно обсуждающими её колечище на безымянном пальце не от меня. А я со своими цветочками, росписью, клятвой в вечной любви и колечком в бархатистой алой коробочке в ЗАГС её так и не вытащил. Пришел тогда один, как идиот, надеясь, что она так не смешно пошутила. Всё стоял и ждал, очередь наша давно прошла, раза четыре был обруган сотрудницей того заведения со словами «Не мешайте работать». Гости с моей стороны начали расходиться, желать мне какую-то ерунду, которую я даже не помню… а я.. – А ты?

Снова это выражение наивного ребенка. Как тебя обидишь-то такую, а?

– А я, Катюш, стоял и ждал, когда придет моя… – Поморщился, но всё-таки выдал. – Екатерина. Да, я не говорил? Одно имя.

Закрыл глаза, стараясь не думать о том, почему сейчас этот цветочек отодвинулся от меня подальше.

– Дождь начал моросить, через полчаса перейдя в ливень. Слышала что-нибудь о примете такой? – Если молодожены под дождь попадут, счастливыми будут.. – Ага, всю жизнь. Ну, как, Кать… – Открыл глаза, так и сидит. Жалости мне ещё не хватало. – Похож на счастливчика? Или для этого невесту надо? Выйдешь за меня? После дождичка в четверг.

​​​​​Проигнорировала.

– Долго стоял? – Ну, на столько, что схватил тогда простуду и слег летним месяцем с температурой на следующее утро. – Она в тот день не пришла? – Вечером к ЗАГСу приехала.

Замолчал, вспоминая наши крики в общаге, разорванные пригласительные, испорченный оливье, все эти вздохи, напряжённые плечи с пощёчинами, хватание за голову, её не надетое приталенное платье молочного оттенка с небольшой фатой, что так и провисели до того момента, пока она не швырнула их в меня вместе с укатившимся колечком.

– И? – Не выдержала.

Улыбнулся.

– Что «И»-то, Кать? Не я первый, не я последний. Высказала мне напоследок, что я ломаю её жизнь своей незатейливой бесцветной любовью, что тряпка, не способная сделать по-настоящему счастливой, да и двинулась к своей подаренной Ауди. – А… но.. – Не все такие? – Прервал оцепенение. – Уверена? Тут дело не в меркантильности, Кать. Скорее в приоритетах, если выберешь кого получше и свято поверишь в псевдо любовь к нему, разве не поступишь примерно так же? Я просто красивая игрушка, Катюнь.

Ухватился за хлебец, откусил.

– Которая становится ненужной, когда находят альтернативу. Только Арлекинчик усвоил урок и создал свой небольшой кукольный театр, начав быстро разыгрывать сценку за сценкой, пресыщаясь Вашими изящными пачками и различными балетными позициями. По началу это было интересно, потом превратилось в рутину, привычку сверкать глазками, сорить комплиментами, загораться и быстро остывать, выиграв. А, да, ещё и говорить всё прямо в лоб, чтобы было совсем уже вашим душенькам побольнее. Мерзко, да?

И правда, носик дернулся.

– Не отводи взгляд. Помнишь Леську? Ну, ту рыжую ведьму, что за тебя заступалась. Я пытался на неё спорить год назад от нечего делать. – Как так? Зачем? Разве так можно…

Улыбнулся.

– Легко и просто, Катюнь. Берешь одного лучшего друга, одну девушку, что ему понравилась, ловишь его на какой-нибудь ерунде и даёшь ему две недели её охомутать. Неплохо, да? – Это… низко.

Поморщился.

– Думай, как хочешь, Кать. Никитка просто влюбился раньше, чем понял, какой ерундой это ему грозит. Они, кстати, счастливы. Так что я не на столько придурок, чтобы совсем уж отрицать это. Просто большинство из вас и из нас тоже прежде чем дойти до окончательной подписи в документах умеючи перебирает далеко не одно сердечко, выбирая кого-то получше. Я не прав?

Нахмурилась и спустя пару минут все-таки спросила.

– Почему та девушка… Катя… почему она так… – Знаешь, мы планировали эту чёртову свадьбу за пол года. Точнее – даже не так… мы подали документы за пол года, а откладывать стипендию с зарплатой я начал где-то за год. Но, извините, – Раскинул руки, пожав плечами, театрально вздохнув. – Оказался не влиятельным папиком с толстым кошельком, что однажды заглянул к нам из соседней республики. Аккурат за месяц до того самого дня. Она просто удачно залетела, Катюнь. Порхала от счастья, наконец вынырнув из этого доширака, дешёвых сосисок и прочей студенческой нищеты. Он не такой уж и плохой мужик, идеал скорее – все при нём, и положение, и рожа, и слащавость. А я? Ну… «какая же ты тва-а-арь, Рави́ль».

Слегка прищурился, усмехнувшись.

– Жалко меня стало?

Прячет взгляд, кивнув.

– Их лучше пожалей, Катюнь. Она иногда забывает о своей короне и снисходит до простых смертных, наведываясь к подружкам… да-да, студенческим. – Положил голову на руки. – Пару раз доходила и до меня. – И ты… Только не говори, что.. – Слушай, для наивной девочки золушка не так уж и глупа. – Улыбнулся, получив в ответ милое фырканье. – Да, давал ей то, что она и желала. А хотела она нежного томления, засосов под Луной и неплохого секса на заднем сиденье машины. В последний раз даже помешался на ней.

Сморщилась прям вся.

– Не переживай, Кать, стонала она не в «Аккорде».. – Да я не.. Улыбнулся. – Не ври, напряглась вся до кончиков пальцев. Ну, ещё вопросы? – А… сейчас? – Стонет ли? – Блин, ты можешь не быть таким… пошлым!?

Улыбнулся.

– Стонет, Катюнь, не переживай, но только не от меня. Примерно год назад – был последний раз, закончившийся небольшой разборкой с её мужем.

Отвернулась.

– Ты… её. до сих пор любишь?

Не сдержал улыбку.

– Не, всё-таки ты глупышка.

Посмотрела своими взволнованно блестящими глазками, закрыла горящие щёчки ладошками.

– Нет, Кать, да и не факт, что вообще любил. Страдал диким желанием заполучить её – да, отомстить за обиду – да, доказать себе что-то – да. Похоже на любовь? Неа, не думаю. – Но свадьба же.. – Мы были вместе столько лет, что как-то верилось в любовь до гроба. Ещё вопросы?

Мара убежала в дальнюю комнату.

– А… папа? Ты говорил, что он.. – Неплохо ты с темы на тему скачешь. – Прости. – Да ладно. – Снова зажмурился. Потерев глаза сгибом кисти и запустив ладонь в волосы. – Давай потом о нём, ладно? Нет желания сейчас душу ворошить. – А про бывшую девушку..

Улыбнулся.

– Про селёдку-то? Ну, рассказал же в общих чертах, значит, как-то пережил уже. Только, Катюнь, раз уж мы откровенно – мой тебе совет, когда я как раз начну остывать, не принимай это близко к сердцу, ладно? Ты чудесная, но на меня точно не стоит надеяться. – Я и не думала. – Да, малыш, поверил.

Взглянул на часы, уже почти десять. Как раз мило зевнула.

– Мне уехать?

Кивнула, улыбнулся. Не откажешься от любой возможности выпроводить меня, да?

– Уверена? Я могу просто заснуть в той же комнате, только дай себя ненадолго обнять. – Вот точно нет.

Встал, выпивая остывший чай залпом.

– Хочешь, я подарю тебе Луну? – Луну? – Наивненько удивилась. – Ага, давай снимай свою пижамку, одевайся потеплее и спускайся к машине. Завтра, кстати, прогуляемся, с тебя платье, каблуки и макияж.

Ополоснул кружку, ушел в коридор, погладив на недолгое прощание Мару. Шепнул ей же.

– Либо твоя хозяйка сегодня не придет, либо я вернусь вместе с ней.

Из кухни раздалось:

– Я всё слышала, Равиль! – Собирайся, золушка, собирайся. Жду в карете.

Но этой ночью мне точно лучше не спать. Ну, и зачем ей это всё было рассказывать? Оправдаться вдруг захотел? А оно-то надо было, а?

Одиннадцатый вдох. Поглубже

Катерина.

Положила телефон на старенький советский трельяж, ручки которого надёжно скреплены чьей-то резинкой. Не удивлюсь, если там спрятаны какие-нибудь пожелтевшие журнальчики и газетенки.

21:59 Равиль: Катюнь, только не динамь меня. Жду.

Перечитываю сообщение в третий раз, прикусывая себе губу, чтобы не улыбнуться. Нет, я точно пожалею об этом! Может, все-таки ну его, а? Какая ещё может быть Луна? Неужели я так легко клюнула!? Да черт возьми, почему я улыбаюсь!?

Треснула костяшками по лбу, но только ойкнула в ответ, мою улыбку этот жест самобичевания так и не сбил.

– Мар, ты за главную! – Крикнула и скрылась за дверью.

Каждый лестничный пролет приближает меня к этому незаурядному идиоту, я даже попыталась остановиться, но ноги не захотели меня слушаться и пошли дальше. И вот – я уже за железной дверью, иду в сторону нашей калитки, слегка напрягая взгляд из-за яркого света фонаря, что как нельзя кстати вдруг загорелся (видимо, управляйка все-таки ответила на молитвы жильцов и поменяла в нём лампочку).

И почему мне вспомнился Маяковский с его «Если звёзды зажигают – значит – это кому-нибудь нужно?». К чему это я вообще?

Лязг закрывшейся дверки наконец вернул меня в реальность, а я тут, понимаете ли, к парню иду впервые… кажется… на свидание. Да? И плевать, что парень этот редкостный… кобель, от которого надо бежать сверкая подошвой.

Катька, стираем эту странненькую улыбку, замедляем шаг, а то ты его сейчас своим ураганом «Катрин» сметёшь и не заметишь, как он красиво стоит… Да просто, мать его, стоит и всё! Смотрит в свой телефон и чему-то улыбается.

Господи, почему из всех принцев, рыцарей, мужиков и даже просто идиотов, именно у этого редкостного… кобеля… такие вот потрясающие ямочки!? Зачем ты ему столько насыпал обаяния, а? Дал бы ему совести побольше, может, и не улыбался бы он сейчас так..

О, нет, я точно схожу с ума.

Начала в него влюбляться. Твою мать! Это катастрофа, катарсис, ужас и армагеддон в одном флаконе.

Ну… почему… я… так… улыбаюсь… и… молчу, а? Равиль, только ничего не говори, пожалуйста..

– Я уже хотел идти за тобой.

Говнюк.

– Ну, садись. – Открывает пассажирскую, следую указаниям. – Слушай, надо было накинуть хотя бы ту желтую косуху..

Ирод обходит, садится рядом.

– Хотя… у меня на заднем где-то завалялась джинсовка… Ты в ней, наверное, утонешь.

Дьявол.

– Катюнь, пристегнись.

Медленно трогается с места, вальсируя по остаткам асфальта. Я стараюсь не смотреть на него, но у меня это впервые совершенно не получается. Определенно, вот оно, я влюбилась! Естественно! Он только рассказал про своё прошлое, сказал, что на него точно-точно не стоит надеяться… и, блин, естественно! Я на это клюнула.

– Равиль, черт, какой же ты говнюк, а..

Он видимо что-то говорил до этого, иначе почему его мимика стремительно затормозила, не завершив задуманное. Посмотрел на меня, кивнул и закрыл рот.

– Ты вообще слышала что-нибудь? – Ты что-то говорил, да?

Прикусил губу, улыбнувшись и выехал наконец из нашего чертового двора.

– Что? – Не выдержала первой. – Что «что»? – Улыбаясь во все тридцать два, выдал в ответ. – Что ты там говорил? – Почему это я говнюк? – Разве нет? – Ну, допустим…

Да почему ему смешно-то? Продолжил.

– Так, смотри, ты высоты боишься? – А? – Бэ. – Ну… нет, вроде. – Отлично. – И? – Без «и». – Да блин, Равиль! – Слушать меня надо было, а не в облаках витать.

Надулась..

– Я не витала. – А что ты делала?

И вот я понимаю, что сейчас он просто играется, дразнится, не переставая смотреть в зеркала, но… почему я не могу заткнуться!?

– Смотрела. – На что?

Не отвечаем. Рот молнией. Не отвечаем. Не надо ему это знать… На ямочки его, на что еще-то.

– На меня? – Повернулся ко мне, мило улыбаясь.

Да вот так я и поверила в эту милую физиономию! Ага, как же!

– Катюш, забавная ты.

Замолчи-и-и, пожалуйста, просто замолчи… мне хочется взвыть и уйти сквозь землю, а мы это уже проходили и не раз! Нет, я точно в него влюбилась.

И это худшее, что могло со мной произойти! Сцена закончена, отвернулась к окну. Тем временем он снова везёт меня куда-то. Снова ночью. И снова я не сопротивляюсь. Где мои мозги!? Куда они поплыли? Ау, серая жидкость, ау!?

Только сейчас начинаю улавливать куда мы направляемся.

– Мы..

Он повернулся, слегка прищурившись… хотя что тут в этих сумерках толком разберёшь, только слабый свет от приборной панели да фонарей.

– К тебе на работу? – Завершаю я наконец логическую цепочку. Кивнул.

– Зачем?

Пожал плечами. Ну, ладно, пункт назначения известен. Только… зачем!?

Рав.

Наконец доехали, отрыл все-таки свою джинсовку, вышли из машины, накинул ей на плечи, взял за руку. Вздрогнула.

– У тебя всегда руки такие холодные?

Хотела что-то ответить, но просто кивнула, определенно смутившись.

– Не парься, согреем.

Подвел к двери, откопал связку ключей, щёлкнул где надо, зашли внутрь. Она идёт позади и даёт руководить собой, а я просто с ума схожу от того, что она наконец не пытается меня уколоть! Твою дивизию, как это круто! Может, её сразу в душ утащить или прямо тут начать, а?

Оглянулся. Нет, нельзя. Вывел к служебному входу, даже не пытается уточнить ничего.

– Там, конечно, не так уж и высоко, но мало ли..

Поднялись по лестнице на второй этаж, остановился возле небольшой дверцы.

– В общем, тут Светошевы недавно ремонт затеяли, у нас второй вообще до Леси не использовался, с ним были одни проблемы, да и как бы не учитывался этот чердак нигде. А потом появилась эта фурия со своими идеями, ремонтом… Тут ни остекления сейчас, ничерта, только тонны грязи и едва ли пахнет романтикой, скорее пылью. Но тебе понравится. – С дороги ничего такого не видно.. – Да, это всё во двор добро выходит, да и ремонт тут идёт по чуть-чуть, своими силами и моей спиной, реже Никиткиной. Вообще, любят они меня эксплуатировать…

Заметно хихикнула.

– Тебя!? Да это ты скорее кого угодно заставишь плясать под свою дудочку..

Улыбнулся, толкнул дверь и потянул за собой. Кромешная тьма пустого пространства, гуляющий ветерок по всем этим квадратам, обшарпанные колонны, мешки цемента и строительный мусор под ногами…

Я веду её за собой все дальше и поражаюсь сам себе – твою мать, Равиль, это ты называешь романтикой, это разве красивенько!? Да я диву даюсь, как она от меня ещё не сбежала!

С ней вообще всё идёт не по плану. Все эти галочки перестали ставиться ещё тогда в подворотне "Океана", когда она заявила, что не ест эту чёртову рыбу. Все идёт странно, несуразно, я таскаю её по каким-то закоулкам, желая при этом только одного – не переставать целовать её всю.. И, мать твою, главное здесь именно «не переставать». Вообще бы не отпускать её. Узнать бы получше…

Нет, хотя бы сегодня она растает!? А дальше – хоть с плеча руби. Не отпущу. Задолбало. Хотя о чем я вообще думал!? Это, может, для меня неплохое место, но явно не для женских ног. Наконец подвожу её к самому краю. И она на самом деле замирает, как и я когда-то.

– Здесь на днях поставят стеклопакеты, а пока… круто же, правда?

В углу манит старенький б/у-шный диван, и я хотел бы сразу переместиться, но вместо этого просто встаю позади, опираясь руками в остатки невыкорчеванной деревянной рамы, жмурюсь от всей этой тишины и вдыхаю поглубже всю эту чёртову ночь с запахом её шампуня. Давно меня так не тянуло к кому-то..

– Тут… удивительно..

Открываю глаза и пытаюсь понять, чему она поражена. Катя же всё это время молчала и смотрела на небо, где Луна, как и всегда, в этой точке города кажется особенно яркой, большой, полной, манящей и настолько родной, что даже мерещется – вот же она… протяни только руку, и она будет твоей.

Только смотрю я уже давно не на небо. Да и думаю не о том..

​​​​Нет, хватит. Заигрался. Тянусь вперёд, зарываюсь в её волосы и касаюсь губами шеи, она вздрагивает и пытается вывернуться. Вдавливаю обратно, заставляя нагнуться в оконный проем. Чертова романтика… Всё не так.

Дыхание быстро сбивается, и я уверен, что не у меня одного.

– Отпусти, пожалуйста..

Опять это «Пожалуйста». Нежный цветочек, милая золушка, встретившая отмороженного придурка.

Сжимается от каждого лёгкого поцелуя, стекающего вниз… напрягает свои плечики и пытается закрыть шею ладошками, Я в ответ лишь рычу и пытаюсь дотянуться до её кожи.

– Остановись..

Замираю, осознав, что она не… шутит. Серьёзно.

– Остановись, ну же!

Пытаюсь ухватиться хоть за что-то взглядом и всё-таки делаю шаг назад, отпуская её. Мгновенно оборачивается, так и держась за шею. Поторопился. Определенно – да. Поторопился. Она сейчас не играет. Вот он – взгляд испуганного зайчика. И мне, минимум, надо бы всучить звонкую пощёчину, но…Время идёт. Взгляд не меняется. Рука не поднимается, она не отбегает.

​​​​​​Мы оба замерли и смотрим глаза в глаза. Надо хотя бы моргнуть. Отшутиться. Она может сейчас уйти. Хлопнуть дверью, включить голову и больше не пускать меня на порог своей квартирки. Нет, вот этого бы совсем не хотелось..

– Кать… – Наконец отвожу взгляд. – Лучше помолчи..

Ныряет под моей рукой и идёт прямиком к дивану. Не снимает мою джинсовку, наоборот укутывается в неё и закидывает свои ноги, скинув кросовки.

Хлопает по дивану рядом… Подхожу, сажусь, запуская ладонь в волосы и тут же переплетая пальцы перед собой. Мне, твою мать..

– Стыдно..

Поднимаю голову к ней. Повторяю.

– Извини, мне стыдно. Я.. – Что сказать!? Пытаться оправдаться!? Да тут в штаны не заглядывай, и так всё понятно. – Хотел.

– Но? – Но..

Да какие «Но»!? Дополняет сама.

– Но не спросил.

Спрашивать? Может, и разрешения за руку подержать тоже надо было или.. Да, черт возьми, права! Стыдно именно по-этому.

– Но не спросил. – Повторяю я. – Надо было? – Наверное. – Разве ты бы согласилась?

Отвела взгляд.

– Вот и я об этом же, Кать. Я понимаю, что ты сейчас, наверное, думаешь, нахрена я тебя сюда притащил.. – Да нет. Переспросил. – Нет!? – Наверное, тебе тут нравится, поэтому… решил показать… – Замялась. – Луну.

Ага, конечно, Луну. Да, здесь и правда отличный вид и всё небо как на ладони. Но нет же…

– Я свихнулся. – Да. – Отвечает, ещё больше зарываясь в куртку. Тут, и правда, прохладно… – Кажется, я тоже… только не трогай меня пока, ладно? Просто давай посидим… подумаем… помолчим… хорошо?

Откидываюсь на спинку, нервно выдыхаю.

– Ладно, Кать. Давай помолчим.

Берёт меня за руку своими ледышками и шепчет, чуть ли не извиняясь..

– Так теплее. – Можем спуститься. – Сажусь ближе, она на самом деле замёрзла в этой своей тонкой рубашке. Порвать бы все пуговицы, скинуть её..

Мои планы рушатся. Стены здравого смысла трещат под натиском какой-то ерунды. Как 21-летняя девчонка может так ломать всю мою систему, а!? Как? Кажется, пора учиться всерьёз её спрашивать, да? Но лучше бы просто пока помолчать… и утащить её пить чай на кухню.

Горе-романтик. Равиль, кажется, облажался.

Но почему-то от этого хочется улыбаться.

Поднес её ладошки к губам, дую.

– Ладно, Кать. Пошли уже вниз. Ничего не вышло.

– Да нет… ты, кажется, своего добился. – Отобрала руку и пытается надеть обувь. – Пошли вниз. Поставят окна, может быть, повторим. Здесь очень красиво… Но холодно! Мог бы это продумать… Тоже мне герой-любовник.

Улыбнулся… Кажется, я в ней не ошибся. А теперь чаем бы напоить с печеньем каким-нибудь. Вроде бы оставалось… Плакали моя безуглеводная диета вместе с желанием закончить с ней побыстрее, ой, плакали…