Текст книги "Помолчим? (СИ)"
Автор книги: Tooina
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Шестнадцатый вдох. Налегке
Рав.
Очнулся почти сразу от мелодично завывающего смартфона, на автомате нажал на прием, положив телефон на ухо. Сокровище сжало мне руку покрепче и что-то недовольно проворчало во сне, вдохнул поглубже этот нереальный аромат обыденного… счастья? Да ну, серьезно?
– Да. – Шепотом отвечаю, наконец соображая, зачем вообще взял трубку. В ответ тишина, посмотрел на экран – тот же номер, сколько можно разыгрывать эти спектакли? – Слушай, не звони больше.
Почти скинул, вдруг раздалось:
– Ты не один?
Смотрю на экран, раздраженно щурясь. Мне почудилось, или это нечто на самом деле ответило? Ахренеть, она умеет говорить.
– Не твоё дело.
Скинул звонок и сразу же выключил гаджет. Завтра всё равно планов с утра никаких. Прижался к Кате, обняв покрепче. Выспаться бы не помешало. Интересно, получится ли? Вдохнул поглубже и зарылся посильнее.
На удивление, да, получилось. Еле раскрыл глаза из-за яркого назойливого луча. Окна выходят на запад, значит, сейчас явно часов двенадцать или побольше.
Кати рядом не оказалось, зато на её месте лежит и играет с солнечным лучиком Мара. Потискал ту за загривок, котенок в ответ вцепилась в руку и начала с той играть. Не, с этими двумя точно что-то не так. Откуда столько доверия ко мне?
Откопал смартфон, включил. Сразу посыпались пятнадцать пропущенных. Во, чокнутая. Удалил все и поставил номер в блок. Хотя, едва ли это поможет. По крайней мере, в прошлый раз уже через неделю ответил на новый неизвестный и наткнулся на это же молчание. Боже, идиотизм такой, словно дыхание моё записывает.
Встал с матраса, доковылял до ванной, попеременно потягиваясь в разные стороны, включил в раковине воду. Осмотрел свое слегка отекшее лицо. Но выспался же явно! Поразительно.
Простоял под контрастным душем пару минут, спер её огромное полотенце, накинул на плечи. Сколько можно уже вчерашнее надевать – надо сюда шмотки привести. Прошмыгнул в комнату, закрыл за собой дверь.
Через минуту пришло сообщение. 12:47 Кэти: Кушать будешь? 12:46 Я: Я не одет. 12:47 Кэти: На сколько? 12:48 Я: Футболка воняет. Слушай, тут в соседнем доме с торца шмотки продают, купи мне что-нибудь, ладно? Наличку можешь в кошельке в прихожей взять.
Немного погодя снова.
12:52 Кэти: Ушла, иди ешь.12:53 Я: Ок. Вышел, погремел крышками от кастрюль. На поздний завтрак у нас овсяная каша с паровыми… зразами? Ну, неплохо. О, ещё и компотик из сухофруктов.
13:00 Кэти: Напиши размеры футболки и носков.
Улыбнулся.
13:00 Я: А нижнее белье? 13:01 Кэти: Нет. 13:01 Я: Да. 13:02 Кэти: Нет! 13:02 Я: Да.
Настроение бьёт ключом, Катерина явно смущается и именно из-за её реакции хочется раздражать её ещё больше, я поглощаю кашу с котлетами со скоростью метеора, добираюсь до добавки. Минут через 20 скрипнула дверь, звёздочка пронеслась на кухню, запыхавшись, бросила пакет прямо напротив меня и с этой же скоростью скрылась в комнате.
13:20 Я: Спасибо, и не стоило смущаться. Это же просто тряпки. 13:21 Кэти: Сам ты "просто тряпка".
Ой, как мило мы сердимся.
13:22 Я: Как скажешь, спасибо в общем. Я сейчас на работу, тебе надо куда-нибудь? 13:22 Кэти: Нет. По воскресеньям работаешь?
– Кать, иногда, но сейчас я туда мусор выкидывать. – Крикнул, переодеваясь. – Может, хватит уже переписываться?
13:23 Кэти: Не хватит.
Опять улыбнулся.
13:25 Я: Так и будем переписываться? Нас разделяет всего-то стенка. Надоел уже? 13:27 Кэти: Ага.
Вот же какая красота! И что это за «Ага»-то? Дополнила: «Тебе помочь? Можно с тобой?» Мешки вывозить? Очень смешно.
13:28 Я: Собирайся, жду в машине.
Еле припарковался во дворе, зашли через служебный. Поднялись, пропустил вперёд и получил наконец одобрение. Теперь стою, слушаю, восхваляюсь, улыбаясь.
– Ого! Это ты все один делаешь? Тут так много всего… Ты молодец, честно!
Оделась ещё так миленько, в штаны спортивные да футболку со Спанч Бобом. Реально думает, что дам что-то делать?
Вдруг схватилась за мешок с деревянными обломками.
– Руки убрала!
Обернулась, недоумевая.
– Не трогай! Руки в ноги и прошла красивой походочкой до дивана.
– Давай я..
Усмехнулся, отбирая добычу.
– Попробуй только, подхвачу и донесу вместе с мешком..
Фыркнула и тихо прошептала.
– Я тяжёлая..
И это ни черта сейчас не игра же. Моргнул. Ещё раз моргнул. Сделал лицо попроще. Выдохнул.
А, ладно, что ей объяснять-то впустую?
Шаг вперёд, улыбка на лице, и теперь слушаем сбивчивый выдох то ли недовольства, то ли оцепенения, поднимая её на руки.
– П..п..поставь.
Посмотрел, куда там приземлился мешок, оценил заваленный путь до дивана и пошел бодрой походочкой довольного мужчины. Ну, красавчик же, что!?
– Тебе разве не тяжело?
Опустил взгляд на эту виноватую моську, вздохнул. Нет, всё же придется объяснять.
– Еще раз подумаешь о подобном, будем испытывать меня на прочность. Хочешь узнать, как?
А что это мы глазки отводим и сглатываем? О чем подумала? Да ты моя сладкая. Ухмыльнулся.
– Руками шею обними и получай удовольствие.
Послушно переплела руки и прижала голову к груди. Черт, сердце сейчас выпрыгнет, и это явно не из-за внезапной "нагрузки"! Сколько эта пушинка там? Пятьдесят? Селёдка вроде весила килограмм на двадцать больше, да и повыше была, конечно… Так о чем это я? А, да..
– Не тяжело, Кать.
Донес до дивана, аккуратно опустил, улыбнувшись и поцеловав в лоб напоследок. Снова еле сдержала улыбку и отвела взгляд, прижав ноги к себе.
– А что мне делать-то?
Обернулся, уцепившись за колонну.
– Можешь пожрать заказать. Суши хочешь?
Без ответа.
– Вот, закажи. Я проголодаюсь, да и думаю, мы здесь надолго.
– Может, помочь всё-таки чем-нибудь?
Да что ты такая хорошая-то, сказано же сидеть на своей прекрасной заднице и не травить меня своим… присутствием.
– Ну, наслаждайся тогда и сиди ровно.
– Чем?
– Мной, Кать, мной. – Одарил улыбочкой и развернулся, направляясь наконец к горе мешочков. В ответ не прилетело ничего, а мне не захотелось оборачиваться и ловить её взгляд.
Я. Слишком. Сильно. Впутываюсь. В. Неё.
Это огромная проблема, которая аукнется мне таким боком, случись что с этими "отношениями". Твою мать, лучше бы просто развел и переспал.
Может, ещё не поздно на попятную?
Обернулся..
Катерина
Навалилась на спинку и смотрю, как он грациозно идёт, словно зверь, заприметивший свой обед. Кто же знал, что это так завораживающе? Надо отвести взгляд, иначе прожгу в нем дыру. Вдруг обернулся и замер на мгновение, всматриваясь в мою сторону. Подавила аукнувшее сердцебиение, стремительно отвернулась. Схватилась за телефон.
– С чем суши? Большой сет?
Спустя мгновение, словно очнувшись, ответил.
– Побольше. Без разницы, только заказывай на четверых.
Переспросила.
– На четверых?
– Да вот подумал… Надо тебя поближе со Светошевыми познакомить. Или хочешь в более торжественной обстановке?
Растерялась, смутившись и явно испугавшись… я же… ужасно выгляжу!
– Ну, значит, устраивает. – Ответил за меня. – К твоим родителям в эту субботу съездим, Кать.
– Нет..
– Это не обсуждается.
Семнадцатый вдох. Мурашками
Рав.
Провазюкался с мусором до вечера. Светошевы как раз приехали к доставке, спустились на кухню. Пока ходил в душ, Катя с Лесей организовали простенький салат и теперь сидят рядышком, о чем-то шепчутся.
Светошева старательно отводит взгляд от еды заморской, жуёт салатик и тяжело вздыхает.
– Что, Лесь, не докторская? – С порога нарываюсь на неприятности.
Ведьма отрывается от принцессы, пихает ногой Никитку, что как раз колдовал над чаем. Тот оборачивается и… Ржёт конем. Ха, чувство юмора-то у нас с ним одно на двоих!
Дал пятюню, сел с Катей рядом.
– Нельзя ей сырую рыбу, боимся..
– Ну, здесь куриные же есть.
Аж глаза загорелись и салатик отодвинулся. Сразу палочки распаковались и даже слюнки потекли.
Подвинулся ближе, уткнувшись в милую шейку. Смутилась, закрыла лицо рукой, но не отстранилась.
– Ну, что, ведьма, успела грехи мои выдать?
– Да нужен ты нам больно. – Отвечает подобревший, жующий рыжик. – Мы тут вообще не о тебе, а о Дилярке..
– А что с ней? Во вторник познакомятся..
– Не, Диля на повышение квалификации рванула, так что нынче ты за неё.
Не сдержался, заулыбавшись во все тридцать два… Катя же отвела взгляд и тяжко вздохнула.
Леся треснула палочками по столу, взяла чай и торжественно произнесла:
– Катенька, если он тебя обидит..
Дальше не слушал, замечая только фразочки типа "шкуру спущу", "Сансе отдам" и "ты мне так нравишься".
– Браво! Примадонна! Браво! – Оборвал я, пропев последнюю строчку знаменитой песни известной исполнительницы. Та наконец кивнула и отстала от моей Катерины.
Катюня, же, отдам должное, выслушала эту оду с улыбкой на лице и даже взяла меня за руку в какой-то там особо трепетный момент.
Никита же накапливал жирочек, уплетая за троих Светошевых, пока его глава семейства тиранила мою стойкую половину.
– А вообще… он же нас никогда с девушками не знакомил, да? – Обращается к мужу. Тот подавился вассаби, перевел загнанный взгляд с меня на рыжулю и не прожевав ответил:
– Ну, да..
Не будем уточнять, что Никита повидал меня далеко не с одной, но… их я, действительно, не знакомил. Да и не заявлял я ещё ни разу ничего, что сказал сегодня.
– Он же нам позвонил и говорит.. – Сдает меня эта женщина, отбирая суши. Никитка лишь снисходительно улыбается и тянется в ответ к шестому месяцу. – Вы приходите, новость есть… А тут суши и ты, Кать. Он же в тебя влюбился..
Дрогнул и тут же замер, не поверив своим ушам. Нет, она точно говорила что-то про влюбленность? Я? Влюбился? Да с какого… Увлечен, очарован, окалдован..
Но эта ваша "любовь"… Что это вообще такое?
– Эй, ты что застыл, аборигенчик?
Перевел взгляд..
– Ничего, ешьте уже.
Подложил Кате роллы да побольше. Так. Ерунда… Надо бы домой её отвезти и..
– Слушай, Никит… Давай-ка Кате занятие перекинем на неделю, ладно?
Все повернулись ко мне… а, надо же оправдаться..
– Ну, что я с собственной девушки деньги буду брать?
Рассмеялись. Даже Катя смутилась и не заметила, что..
Впрочем, шепнул ей на ухо "За твою свободу во вторник беру желанием", та смутилась ещё сильнее и кивнула, согласившись… Вот. И волки сыты, и Равиль слился..
Я же… боюсь. Определенно боюсь! Твою мать, вляпался. Боюсь признать очевидное.
Неделя милой переписки и разговоров по ночам принесла с собой целую гору моей неуверенности в том, что она… будет со мной.
Будет же? Твою мать. Пусть будет. Надо привязать её к себе посильнее… чтобы не одному мне было сложно потом… твою мать.
Поэтому я рву вперёд в эту субботу и творю то, в чем сам до конца не уверен. Закапываю себя глубже, определенно стараясь привязать её к себе посильнее. Тонуть уж вместе. Ворковать ночами, чтоб не забыла? Окей. Познакомиться с родителями, чтоб потом вспоминала? Окей…
– Равиль, может, не надо, а?
Сколько раз она уже повторила это? Десять? Да, точно, раз десять по дороге к дому её родителей. Будто это что-то изменит.
Подъезжаем, паркуемся. Беру пакет с провизией с заднего сиденья, тяну за собой.
Домофонная трель, лестничный пролет и вот она – та самая дверь.
Катя совсем зажалась, глубоко выдохнула, закрывая глаза. Взял за руку, ущипнув второй за нос. Та еле взглянула..
– Не бойся, я не пугливый.
Слабо улыбнулась и сама нажала на звонок.
А сердце-то дрогнуло… ну, и кто же там у нас?
За дверью вдруг раздалось басистое рявканье "Это мой дом!", следом щёлкнул замок и дверь распахнулась пошире и погромче. Обладатель премии мужик всея подъезда, тот самый в трениках и майке, с сединой почти под ноль и комплекцией гризли (есть у меня сосед такой), а по совместительству – отец этой крошки, взглянул на меня, особо задержавшись на подвернутых зауженных джинсах, с широкой пряжкой и разодранными коленками, поморщился, выругался и опёрся рукой в косяк. Да, надо было костюм надевать по-любому..
– Кать, заходи. – Снова посмотрел и тыкнул в меня пальцем. – А твоей ноги тут не будет.
Понятно, знакомство поколений сразу не задалось. Улыбнулся пошире..
– Очень приятно, дядь Вась, Равиль.
Протянул руку. Тот обдал взглядом рыжей Примадонны и сцепил руки у груди. Ничего, видал таких. Прикусил губу, расплываясь ещё сильнее.
Катя пискнула за моей спиной "Ну, па-а-ап", тот нахмурился ещё сильнее, мама показалась в дверях. Да, на самом деле похожи. Миловидная женщина с седеющим каре и до жути добрым взглядом.
– Вась, ну, что ты мальчика..
Тот обернулся и выплюнул:
– Да где ты мальчика увидела!? Мать, ты посмотри, кого она притащила!
Улыбнулся, прикусив губу.
– Дядь Вась, просветите, и кого?
Катя сжала мне руку со всей силы, закрыл её ладошку своей. Отец ещё больше взъелся.
– Тебе слова в этом доме..
– Не давали? А чо так? По выдаче только?
– Да ты.. – Вырвался из рук своей жены, сжал кулаки, явно с целью увидеть мое отступление.
– Ну, давай, только Катю вы здесь больше не увидите.
Все замерли. Катюшка вытянулась струной, вскинула руки к голове и тихо простонала. Тот наконец нашелся.
– Ты мне, мальчик, подерзи ещё.. – Доходит глухая хрипотца, которая могла бы напугать, но… как-то не пробрала до должного эффекта.
– Всё-таки "мальчик", значит?
Отец скривил губы, смачно выругавшись. Ладно, продолжу.
– Ну, дядь Вась, так и будем на пороге стоять, или пустишь уже?
Прищурился, выдержав приличную паузу.
– Пить умеешь? – Под тихие вздохи и причитания жены.
Опля, осада крепости дала результаты.
– Убедиться хочешь?
Перевел взгляд на дочь впервые за эти пять минут.
– Ой, борзый сучонок, ой, борзый… И что, Катюх, нравится?
Улыбнулся тому, как названная наконец перестала белеть, убрала руки от лица и даже кивнула в ответ.
– Нравлюсь, видите? Ну, пускаешь?
Мама сдержанно улыбнулась, вздохнула и наконец отвела этого главу семейства куда-то вглубь квартиры, наверное, на кухню, крикнув напоследок:
– Разувайтесь, у меня холодец как раз застыл и салатики почти готовы. Катенька, проходите пока в зал.
Меня два раза звать не нужно, потянул этот алмаз неограненный в правильном направлении.
Обычная квартира типовой планировки, непримечательная мебель и тот самый советский сервант во всю стену. Ковер на полу, диван посредине комнаты, кресло в тон рядом, стол-книжка с двумя табуретками, да телевизор-ЖК не первой свежести. Что там сейчас включено? Аншлаг? Ну, да, похоже..
Обои, клеенные лет десять назад, и белёный потолок, а, да, огромное количество кашпо со всякими там цветочками повсюду, от подоконника до этого же серванта… Теперь ясно, что надо было дарить её маме.
А ещё зеркало… и именно оно привлекло меня больше всего. Обычное, овальное, советское. Но отражение просто нереальное: я стою у подоконника, притянув к себе это чудо.
Смотрю на неё и диву даюсь. Это маленькое сокровище совсем избегает смотреть на себя, да и на меня тоже. Смущается до моего безумия и улыбки..
– Что у меня там? Желание?
Встретилась с моим отражением. Почувствовал, как напряглась под моими руками.
– Да.
– Тогда повторяй за мной.
Сквозь неуверенность и недоверие, вздохнула..
– Повторяй "Я".
– Равиль, что за ерунда?
Улыбнулся, подув на локоны.
– Укушу при отце, повторяй давай.
– Ой, ладно! Я..
– "Прекрасна".
Снова посмотрела в глаза, поджала губки и вздохнула. Не верит же… глупышка.
– Я жду.
– Прекрасна.
Выдохнул.
– Умничка. Давай-ка, Кать, с сегодняшнего дня возьмём за правило стоять так возле зеркала и повторять то, что ты сказала сейчас.
Улыбнулась, смутившись и попытавшись вырваться.
– Равиль. – Убрала прядь волос с лица и спрятала запылавшие щёчки. – Не говори ерунды.
Положил голову на плечо, склонившись. Выдохнул.
– Да, точно, так и будем делать. Каждый вечер, когда я буду рядом, будем убеждать тебя в этом, пока не станет привычкой, и не признаешь очевидное. Повторишь ещё раз?
Пытается развернуться, не даю, поцеловав шею. Ох, сладкая моя..
– "Я прекрасна"! Только остань уже!
Отпустил руки, сразу же вырвалась.
– Вот и умница, начало положено.
В комнату зашёл отец с двумя гранеными рюмками в одной руке и бутылкой с какой-то красной мутью в другой, зыркнул в нашу сторону, но ничего не сказал. Поставил своё богатство на стол, взглядом указал на место нового сражения. Чувствую, пора прощаться с печенью.
Ну, что, Равиль, как тебе такой поворот? С отцами я ещё не бухал, конечно… да и вообще как-то не сторонник, но тут же война двух идиотов. Проигрывать нельзя.
Восемнадцатый вдох. Не хмельной
Рав.
– "Равиль", говоришь? – Отец ошпаривает холодным прищуром.
Сажусь на диван, Катя уходит на кухню, но через пару секунд возвращается с зимним салатом, слабо улыбаясь. Косится на бутылку и на меня, едва заметно мотая головой. Это что за знаки такие?
– Ты ему не подсказывай, иди лучше матери помоги.
Перевожу взгляд с кошки, прошмыгнувшей мимо Катерины в дверях, – чёрно-белой, той самой – и замечаю, что взгляд у дяди Васи, конечно, искрит, но с таким лютым предвкушением… что сдаётся мне, муть эта вышибет меня быстро и надолго, это вам не коньяк с пятью звёздочками. Так… Значит, война войной, а солому себе стелить самому.
– Как я понимаю, ночую я тут?
Могучая рука замирает на скрипнувшей крышке.
– Это ещё почему?
– Ну, за руль же я точно не сяду, а ночевать в машине не останусь из принципа.
Муть дрогнула и даже сдвинулась к хозяину. Рука вдруг убралась с горлышка бутылки и потянулась к ложке с салатом.
– Нет, ночевать ты здесь точно не будешь… Ты вот мне скажи, что она в тебе нашла?
Поднимаю свою неотразимую улыбочку к его холодным и почти колким.
– А что вас не устраивает?
Кривит губы.
– Ну, вот ты скажи, ты кто вообще? Чем занимаешься? Чем на жизнь зарабатываешь?
– Тренер. – Хмурится ещё больше, но не перебил. – На жизнь хватает, долгов не имею, машина своя, квартира… от отца.
– А отец..
– Умер.. – Добавил. – давно.
– Мать?
– Живёт с отчимом. Братьев и сестер нет. Ещё вопросы?
– Служил?
Вот, как знал же! Прям чувствовал, что всё к этому сведется.
– Нет, но хотелось..
Вот она – улыбочка превосходства, вот они – стереотипы былого поколения.
– А что это так? Больной, хворной тунеядец?
– В детстве ставили астму.
Покосился, ухмыляясь.
– Тебе!? Астму? Да не смеши!
Улыбнулся и потянулся наконец к салату. За дверь не вышвырнули – уже достижение.
– Я ж говорю, в детстве. Последний приступ был в пять.
И я уже жду очередной укор, но он как-то вдруг осунулся и произнес едва слышно..
– Мать, наверное, намучалась… И что… больше не повторялось?
– Спорт творит чудеса, как видите..
– Но шанс же есть? У меня сестра – астматик..
Обуздал удивление.
– Та самая, которая декоратор?
Кивает, тяжело вздохнув. Переспрашиваю..
– Там же краска, пыль, всё это вот..
Снова кивает.
– Надо же так любить профессию.
– Ой, не хочет она заканчивать с этим, ещё и Катьку туда втянула… Я ей сколько раз говорил, лучше бы в офисе своем дальше сидела, но, нет, надо ей здоровье губить..
– Может, любимое дело..
Тот закрывает глаза и откидывается на спинку.
– Да какое дело, сынок… Разве это того стоит? Сколько раз скорую вызывали… у меня все воспоминания из детства, не поверишь, состоят из скорой и медиков, выкачивающих из её тонких венок лишний воздух. Дура она… а ты… служить, говоришь, хотел?
Снова смотрит в глаза. Кивнул.
– Вот и дурак. Родина Родиной, а подохнешь там, мать не переживет..
Взгляд мой всё-таки дрогнул… а жаль.
– Да, мне в комиссии в первый раз сказали примерно это же.
– Сколько тебе?
– Двадцать семь.
Хлопнул ладонью по колену, да и встал вдруг с дивана. Обернулся..
– Виски будешь? Хороший. Дорого обошлась бутылка… С Москвы привез нынче, в этом самом магазине в аэропорту купил, ну, как его там… ай, не важно… думал, стоять будет, под новый год бы открыли с матерью, а тут ты такой.
– Ночую тут?
Василий хохотнул и впервые по-отечески улыбнулся.
– Ага, со мной в зале, мать к Катьке отправим..
Поднял палец вверх и добавил..
– Ты даже не думай к дочери ночью уйти, придушу под утро, не заметишь.
– Да я и не собирался..
– Ой, да конечно! Бывали молодыми, знаем, плавали… То-то Катька за тебя всё держится..
Вышел из комнаты, оставляя меня осмысливать всё сказанное и наглаживать вдруг прильнувшую кошку. Ещё и эта ко мне лезет… Добрею что ли? Блин, у нас же там Мара. Катя еду-то хоть оставила?
Вернулись всем составом, ещё и бутербродов каких-то запечённых принесли, потянул Катю за руку, усадив рядом. Её мама уселась за стол и всё смотрит на меня да улыбается.
– Мы там вам привезли.. – Вспоминаю про оставленный в коридоре пакет с фруктами, шоколадом, соком и прочей ерундой.
Смущённо отвечает.
– Да-да, Катенька все уже достала, не переживай.
Такая интересная у неё семья, конечно. Для отца она "Катюха", для матери "Катенька"..
– Равиль, у тебя имя такое интересное… ты крещёный? Или ты..
– Мать, ну, что ты к парню-то пристала? Дай поесть спокойно..
Катя совсем робеет и ковыряется в тарелке, под столом беру за руку и сжимаю большим пальцем кисть, немного наклоняясь к ней, шепчу как можно тише, делая вид, что тянусь к салату, накладывая ей побольше.
– Ничего не знаю, но сегодня ты спокойно ешь и не бежишь потом с двумя пальцами в туалет. Засеку, пиняй на себя.
– Да я и не думала..
Улыбнулся, оценивая нетронутую тарелку.
– Да, Катенька, я заметил.
Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Василием, тот смотрит непонятным прищуром… Вдруг выдыхает, хлопает по столу ладонью и говорит, веселея на глазах.
– Знаешь что за настойку я тебе предлагал?
Отрицательно киваю.
– Шишки кедровые пятилетней выдержки.
Из меня так и вырывается "ммм".
– Только ее не каждый выдержит, у нас сосед с Красноярска привез пару лет назад, так мы только пригубить и можем..
Понятно, лесной дух бы меня быстро усмерил.
– А тут я такой нарисовался..
Василий кивает и тянется к бутылке, мама останавливает руку, Катя впивается в мою.
– Ну-ка, женщины, успокоились обе, перестали белеть. – Смотрит на меня. – Ты вообще… Как? Будешь?
– А надо?
– Ну, смотри сам..
На удивление виски оставили до нового года, старался развлечь компанию рассказами о себе, и мне это вроде бы удалось… Незаметно убрался стол, включился телевизор, и даже моя Катерина положила голову на плечо, заставляя понять, что приступы учащенного сердцебиения у меня случаются все чаще.
По телевизору отглаголили новости, мама с отцом ушли разбираться с кроватями.
– Ты извини, если что не так..
– Не говори глупости, Кать. У тебя замечательная семья, да и отец тебя очень любит..
Поцеловал макушку и всё-таки добавил.
– Я же справился, да?
Услышал, как выдохнула, улыбаясь.
– Ты ещё сомневаешься?
– Знаешь, с первого курса с родителями не знакомился… Думал, облажаюсь опять.
– Правда? Так долго! Но..
Осеклась под взглядом вернувшихся родителей, договорить не успела, как и дать друг другу осознать, что всё это закручивается всё больше. Что я там хотел? Тонуть вместе? Ну, морской узел начал затягиваться, поздравляю, Равиль.
Умчалась к себе.
Старался не спать, но мгла взяла своё. Снова затягивает в темноту, в тот самый день далёкого прошлого.
Убирайся, исчезни, выметайся. Лучше бы ты не родился.
Вскакиваю с дивана, давя вырывающийся хрип. Слабо соображаю, почему в кресле спит её отец… ну, или делает вид, едва ли меня можно было не услышать.
Сдавливаю гудящие виски, пошатываясь бреду на кухню, начиная различать предметы в темноте. Дыхание по-тихоньку выравнивается… твою мать, я же не пил, да и Катя рядом, с чего опять-то?
Наливаю в стакан ледяной из-под крана, падаю на табуретку возле окна. Всматриваюсь в далёкую алую Луну. Полнолуние, все страхи выходят наружу? Да нет… ерунда такая.
Вздрагиваю от вдруг загоревшейся лампы. За спиной раздается голос её отца.
– А я думал уже идти тебя душить у Кати..
И он басисто смеётся собственной шутке. Надо смеяться, Рав. Потираю глаза, но не решаюсь обернуться.
– Разбудил я Вас, да?
Замечаю краем глаза, как тот садится рядом, протягивая руку к моему пустому стакану. Вдруг говорит совершенно серьёзно.
– Давай-ка, разобьешь ещё. Меня мать потом за этот сервиз на кусочки покрошит.
Решаюсь встретиться взглядом, тот по-доброму щурится, едва улыбаясь.
– Ну, что ты ждёшь? Что выгоню сейчас? Ну, разбудил ты меня, девчонки спят, не слышали.
Осматривает стакан и ставит тот на стол.
– Поговорим по-человечески?
Киваю.
– Катя говорила, что я вахтовик, да?
Снова кивнул.
– Так вот, я мастер на буровой в одном далёком-далеком посёлке в глухой Сибири, куда добираться пять часов на самолёте и столько же на вертушке… Работа тяжёлая, всяко бывало за эти два десятка. Знаешь, сколько мужиков я повидал? Приезжают, думая деньжат быстро подзаработать, а у нас там… условия… не квартирные… ну да ладно.
Он вдруг тушуется и снова берет стакан в руки, разглядывая грани.
– И таких вот сцен там я, поверь, повидал много. Иногда такие медведи белугой воют.
Открываю рот, думая отшутиться, не даёт.
– Да погоди ты… Кого как жизнь ломает, Равиль, это я тебе в силу своего опыта скажу. Не ты первый, не ты последний. Знаешь, у нас задержался один осетин, он после восьмого года седой весь, а парню же и сорока нет… Так что, рассказывай, не юли, девкам не выдам.
Постарался улыбнуться, принять беззаботный вид, не помогло.
– Руки сначала успокой, потом доказывай мне, что все в порядке.
Сжимаю ладони покрепче.
– Не хочешь? Часто у тебя так?
– Раньше да.
– А сейчас что? – Загадочно улыбается всей своей физиономией. – Дочь моя?
Кивнул.
– Ну, хорошо. Кстати, умело ты Катюху есть заставил..
– Спасибо.
Тот встаёт и направляется к холодильнику, достает оттуда холодец, берет две вилки и ставит на стол.
– Присоединяйся давай, что как неродной..
Отказываться глупо, да и я уже начал дышать ровнее. Сидим вдвоём, уплетаем холодец. Закинул ногу в привычное положение и даже решился поверить в эти давно забытые отцовские нотки в голосе дяди Васи.
– Знаете, у меня отец повесился.
Тот вздыхает и жуёт дальше.
– Я ещё в средней школе был. Он же из-за матери. Видимо, думал, что та вернётся с выдуманной работы и увидит его в ванной.
Перестает жевать и вслушивается в молчание. Обрывает уносящиеся мысли.
– Но вернулся ты?
– Да, он ещё живой был. Следом пришла мать от будущего отчима, наговорила мне с горяча и выгнала к соседям.
Долго молчим… тот опять возвращает в настоящее.
– Катя знает?
– Не всё.
– Не рассказывай ей лучше, сам справишься. С матерью не говорил за столько лет, как я понимаю?
Выдохнул подольше.
– У нас либо серия упреков, либо, как сейчас, взаимная симпатия на расстоянии. Звонит, когда что-то нужно, не больше.
– Ну, её тоже осуждать глупо, мало ли, что у них было..
Снова закрываю глаза.
– Давайте закончим на этом? Холодец отменный… никогда такой не ел.
– Ой, юлил бы ты поменьше, давно бы со всем справился. – Вздыхает. – Ладно, пошли спать, а то чавканьем перебудим всех.
Подзывает заглянувшую в дверь кошку.
– Мусь, разбудили тебя? Ай, нехорошие какие…
Оглядывается ко мне, положив руку на плечо, сжимая то.
– Поговорим ещё, забудется наконец… а с квартирой той… лучше избавься, не к чему самому вспоминать и жизнь семейную там начинать, если ты, конечно, всерьез… Ну, понял меня?
– Понял.
– Вот и молодец.
–
–
В голове всё крутится эта фраза. Застряла, аж клещами не вытащить.
«Вот и молодец».. Вот и молодец. Да разве? Вот и молодец. Вот и молодец..
Дотянул до 6-и утра. Не заснул, что не удивительно. Всё лежал и думал под мелодичный храп дяди Васи… о… ну, насущном. Старался понять, как себя вытянуть, не давая возможности себе же загубить эту маленькую принцессу.
Не совру, я хочу выбраться… дико завидую её семье. Точнее – её родителям. А ещё точнее – их совместно прожитому.
Вот этому тупому обывательскому счастью. Когда не существуешь, а живёшь… с человеком, который тебя не продаст. И пусть обои не новые, диван скрипит… но… не предаст.
Так бывает?
Заставил себя наконец отбросить всё вместе с мурлыкающей остаток ночи кошкой со своей груди, вскочил на ноги и отправился наконец в ванную. Услышал топот лапок за спиной с явным направлением в комнату Катерины.
Вот и молодец..
Скрип старенькой двери, щелчок, голубая плитка с серыми зазорами, тусклый желтенький свет, лязг щеколды, не самое радостное отражение в зеркале и наконец вывернутые ручки крана, а следом шум ледяной воды.
Нет… точно… надо с матерью поговорить… Если я хочу жить нормально.. Хаа… я и нормально? Вообще в голове не укладывается.
Закрываю глаза, окатывая лицо ледяной водой. От первого соприкосновения вздрагиваю, нагибаюсь к крану пониже.
– Очнись, Рав. Очнись… – Тихий бессмысленный хрип самому себе… Мгновение переливается в минуты.
Смотрю в зеркало в упор… ну, мальчик, не в первый раз же. Вроде получше? Нет, нихрена не помогло.
– Вот и молодец.
Закрываю кран, стягиваю с сушилки полотенце… вытираю руки так, словно кожу заживо сдираю… бросаю полотенце обратно, открываю замок, делаю шаг вперёд, толкаю дверь и натыкаюсь..
Ух, аж дрогнул.. Оба молчим… Катя стоит напротив, сжимая кулачки перед собой, только смотрит сонными настороженными глазками на мое лицо. Ну, Окей, помолчим.. Дует щёчки, о чем-то задумавшись.
Смотрю, жду, изучаю в ответ. Время тянется, словно я под сильными антидепрессантами. Нет, не выдерживаю сам же, не успеваю заткнуть самоиронию, расплываясь в дешёвой улыбке родом из затхлого борделя.
– Нравлюсь? – Вылетает по-скотски.
Зачем? Вот, зачем? Словно жду, что она всё поймет, обнимет и… пожалеет? От осознания своей трусливости скулы сводит ещё сильнее.
Да почему она всё также напряжённо смотрит? Резко протягивает кисть, заставляя вздрогнуть, от прикосновения. Стирает замершие капли с излишне напряжённых скул. Улыбка сходит на нет, вся фальш электрическим разрядом глушится, словно она мой собственный заземлитель.
От её касания выдох вырывается сам, а следом за ним и порыв, точнее – дикое желание обнять и сжать покрепче. Да, именно сейчас.
Закрываю глаза и делаю шаг вперёд. Не хочу видеть в ответ испуг, просто действую и укутываюсь в наконец приблизившемся тепле. Её тепле. Родном. Необходимом. Обволакивающем.
Я сдаюсь. Мне не хватало её неделю. Все эти хитрые планы с целью привязать её покрепче вдруг ударили обухом и проорали, что щеночек привязался сам, нацепил ошейничек и готов подставить пузико, только… любите? Не бейте? Терпите?
Бред. Полнейший бред.
Глубоко вдыхаю ее присутствие, замираю, едва справляясь с диким давлением в моих же лёгких. Хрипящий выдох… крепче. Её же немного ведёт? Да, точно. Но не вырывается – это хорошо. Хорошо..
Только дыхание едва касается ключиц.
Стараюсь дышать ровнее, успокаиваюсь. Повторяю, что надо уже отдалиться.
Ладно, хватит… хватит, Равиль. Отпускай.
Да только руки не слушаются. Катерина начинает сопротивляться, словно чувствуя, что я изменился. Видимо, наконец проснулась. Вот, да, точно, сейчас постарается вывернуться.
