Текст книги "Одержимость (СИ)"

Автор книги: thewestwindchild

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Пусть считает, что она – Железная Леди.

Артур рассказал о том, как ему нравится ходить в «Пого». Эти визиты придавали ему вдохновения для написания новых шуток, которые совсем скоро должны были увидеть свет. Звучало бредово, конечно, но Салли всегда была далека от мира комедиантов и не умела шутить. Только выглядеть нелепо у нее выходило лучше всего.

– Ты живешь не один? – «Радость, должно быть, это тебя!».

– С мамой, – он провел указательным пальцем по ободку чашки, размазывая каплю по керамическому основанию. – Она болеет, я ухаживаю за ней.

– А моя умерла летом, – снова бессердечно, как отрезала, никаких эмоций. – Я вернулась сюда после ее смерти и, собственно, на ее сбережения и живу.

Опять ты, Салли Райан, за свое.

Сплошной негатив и отрицательные эмоции, будто бы так сложно сказать что-то хорошее, приятное и веселое человеку напротив.

Салли отхлебнула еще кофе, сдерживаясь, чтобы не поморщиться от горечи жижи, наполнившей рот. Лучше бы она заказала кофе по-ирландски. Или по-Райановски, как часто шутил бывший муж: больше виски – меньше кофе.

Ей нестерпимо захотелось домой. Не в ту сырую, не отапливаемую меблированную студию, не в гостиную семейного гнезда, которое сдавалось чужим людям, а куда-то, где бы ее ждали. Где бы ей помогли снять эти неудобные сапоги с высоким голенищем, поцеловали бы ключицу, расчесали бы волосы.

Это все вина трезвой субботы и пустых разговоров!

Салли попросила официантку еще один кофе, но уже по-ирландски. С собой. Она заказала его в тот момент, пока Артур отошел в уборную высморкаться. Столь воспитанный, что не мог по-мужски сморкнуться в бумажную салфетку или же цокнув, сказать, что отойдет отлить. Ее нежные ушки слышали и не такое, чтобы смутиться и напомнить, что за столом есть леди.

Сочетание виски и кофе делало лучше все. Даже эту рубиновую жилетку.

Хотелось верить, что она уже достаточно наклюкалась, чтобы позвать его к себе, но это было бы слишком. Даже для нее. Большая часть веселья была деланной, как и смех вымученным и через силу, невпопад, громко и не естественно, благо, не истошно.

Они прошли еще немного по той части города, что не затонула в мусорных мешках, держась достаточно близко друг к другу, но не так, чтобы нарушить личное пространство. Старые приятели, не более. Это ожидало ее с бывшим мужем. Мало ли. Удастся пересечься где-то в проклятом городе и вести себя прилично, подобающе уважающим друг друга людям.

– Спасибо за вечер, – Салли следовало бы благодарить стаканчик с кофе по-ирландски, нежели Мистера Комедианта, но это не его вина, что она… такая сука. Спасибо за очередное напоминание, мама! – Мне бы пришлось мерзнуть в не отапливаемой студии, если бы не ваша скромная компания.

– Оставите свой номер?

Райан стушевалась. Конечно, надо было написать на салфетке, но она совсем позабыла за их оживленной беседой (вранье, но нужно же было что-то сказать!). Может, в другой раз? Когда ее снова будет «крыть» не по-детски от тоски, и она потянется к телефону, набрав уже наизусть номер Пенни Флек с пересечения 14-й улицы?

– У меня есть ручка, – Артур вынул из кармана (они что, бездонны?) куртки шариковую ручку. – Правда, бумаги нет. Если только купить газету…

Салли отмахнулась. Настойчивость и энтузиазм она оценила, бывший муж носил ее номер телефона в паспорте.

Ей хотелось сделать что-то ребяческое, что-то под влиянием алкоголя. Перехватив его руку, она подумывала задрать край чертовой куртки, но оставались еще манжеты. Слишком много мороки.

Писать цифры на чужой ладони – вверх чего-то несерьезного. Для пущей убедительности своей легкомысленности она вывела размашистое «Салли», не забыв пририсовать сверху кривое сердечко, как в средней школе.

– Я позвоню, – заверил Артур, вчитываясь в крупные буквы и наваливавшиеся друг на друга цифры.

– Не забудь, – весело крикнула Райан, салютуя на прощание, с надеждой, что пойдет дождь и эти чернила расползутся по коже грязными кляксами.

Но стоило входной двери, ведущей в такую чужую и необжитую студию, захлопнуться, сапожкам остаться у стены, Салли приковала взгляд к телефонному аппарату, надеясь, что сегодня он еще зазвонит. Хоть раз.

========== Часть 3 ==========

Когда нас берут за горло,

Естественно взяться за нож.

– Н. Асеев

В понедельник ей позвонил Уоррен с извинениями в духе: «Детка, сейчас так много мороки, что совсем не успеваю расправляться с гражданскими». Адвокат звучал вполне убедительно, по крайней мере, Салли хотелось верить в то, что с ума сходит весь мир, а не только она.

Он назначил встречу в три в одном из бизнес-центров, сказав, что нужно еще раз заключить какой-то акт о дележе или что-то близкое к этому, мол, не одна из сторон не претендует на имущество другой стороны, обговорить окончательную дату развода… Кажется, этим должен заниматься сам адвокат, а не она, но Райан ничего в этом не понимала, как и в спорте.

В три часа дня ей предстояло снова увидеть Джона. Она подумала о том количестве женщин, которое уже было у него со дня их разрыва. Наверное, он времени не терял, сразу же тащил в койку все, что имело женский набор половых органов, и умело опрокидывало стопку за стопкой. Да, это в духе Джона Райана.

Она должна была выглядеть ошеломительно. Свежей, ни следа нервных срывов и бессонницы.

Никакой одержимости, никакого сумасшествия.

Салли прокрутила в голове несколько едких диалогов, которые когда-то были реальными, но теперь-то она будет дерзить, а не лепетать себе под нос, как любит его, как не сможет жить без него.

«Сможешь, Сал, – Джон поцеловал ее в макушку. – Раньше же жила как-то».

Это «раньше» было так давно! Разве это была жизнь?

Она вновь вынула из бархатного мешочка обручальное кольцо. Неразумно было хранить его здесь, среди вещей и ценных бумаг, но сдать его в холодную банковскую ячейку было бы жестоко. Эти бриллианты никогда не увидят света и никогда не заиграют на солнце. Салли вновь надела кольцо на палец, а после вынула из чемодана твидовый костюм прямиком из шестидесятых, когда в моду только входила эта дрянь усилиями Первой Леди.

Миссис Райан. К ней никто не обращался так.

Салли распустила волосы, которые теперь по плечи, а не как раньше по лопатки. Парикмахер сказал, что с такой длиной волос кажется гуще, так проще создать объем. В те годы она была обладательницей медовых волос, а теперь… Черт знает что на голове. Джон мог бы сделать ей комплимент, добавить, что с этой прической она выглядит чуть моложе.

Юной.

Она начистила высокие сапоги, отгладила черный джемпер и постаралась улыбнуться. Почти Шэрон Тейт. Жаль, что ее жизнь не закончилась также! Салли снова растянула тонкие губы в подобии улыбки, пальцем поправила накладные ресницы.

Фальшивка как она сама.

Было бы неплохо выпить еще кофе по-ирландски. Больше виски. Ей нужно было успокоиться, не заламывать пальцы, а еще не забыть снять кольцо! Она так и не купила новое, чтобы пощеголять перед бывшим мужем чем-то дороже, чем дешевая бижутерия, привезенная из дома.

В половину второго Салли жирно подвела глаза, надеясь, что стрелка не отпечатается на веке, и ей не придется плакать и слюной стирать улики, демонстрирующие то, как она слаба.

Она одернула юбку и в последний раз посмотрелась в зеркало:

«Я Шэрон Тейт».

Салли Райан отчаянно хотелось стать кем-то другим.

Уоррен ждал ее в холле без пятнадцати три. В брюхо врезался кожаный ремень, пиджак расстегнут, лицо раскрасневшееся. Салли приветливо улыбнулась и прибавила шаг.

Джон тоже был там. Боже.

Он был все также красив и пользовался тем же парфюмом. Когда они только познакомились, Джон часто держал ее за руку, а в конце дня кожа пахла им. Вечерами Салли могла подносить руку к лицу снова и снова, отчего казалось, что у нее чешется нос или навязчивое желание подправить и без того безупречный макияж.

– Прекрасно выглядите, мисс Варжак, – поприветствовал ее Уоррен. Она не хотела ничего иметь общего с «Варжак». Салли Райан! Р-а-й-а-н. Райан. Не Варжак. – Поездка на родину пошла вам на пользу.

Джон хмыкнул и криво улыбнулся. Хотелось броситься ему в ноги и сказать, как сильно она все еще его любит.

Нет, этого не хотелось. Салли Райан больше никогда не опустится на колени перед этим человеком! Он не стоит и ее ногтя. Так ведь говорят все разведенные?

– Я не заставила Вас ждать? – «Вас» прозвучало отвратительно, но Салли этого и добивалась.

– Мы же договаривались на три, – разрушил магию момента Уоррен, а после кокетливо (это вышло мерзко) помахал девочке за стойкой, обращаясь к ней: «Душка, два пропуска для моих старых друзей. За мой счет, конечно».

Секретарша глупо захихикала. Салли по привычке покосилась в сторону бывшего мужа, смотревшего куда-то под ноги, но не на девчонку. Хотелось торжествовать. Она бы не пережила, если бы увидела, как он флиртует с этой школьницей.

– Я уж точно старый, – пробормотал Джон, когда они подошли к лифту. – Сал у нас все также молода.

Он все еще звал ее «Сал»! Райан глупо улыбнулась, подняв на него глаза, улавливая это молодецкое подмигивание (совсем как раньше!) и вновь одернула юбку ниже.

Мысль о том, как в приватной беседе, она бы ядовито произнесла: «Знаешь ли, да-ра-гой, у меня стало все заебись, когда я бросила тебя и твой алкоголизм», снова отошла на второй план. Когда-нибудь Салли обязательно ему это выскажет, может, в тот день, когда Уоррен отдаст ей свидетельство?

Да, точно, в тот самый день, когда она официально будет «Мисс Салли Райан».

***

– Может, останешься на обед? – Салли снова и снова повторяла эту ошибку. Ей не нужно было приглашать бывшего мужа на обед, тащить в ту задницу, где они когда-то брали том-ям, чтобы в очередной раз показаться сентиментальной дурочкой. Глупышкой одержимой воспоминаниями.

Не следовало ждать от него согласия, да и вообще что-то ждать. Артур и тот не перезвонил ей! Не ждешь – не разочаровываешься.

– Да, это было бы неплохо, – Джон закурил у бизнес-центра. На его запястье красовались те швейцарские часы.

Салли почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Он все еще носил ее подарок! Возможно, под этим кашемировым свитером была и нижняя футболка, которую она купила ему просто так. Как жена. Ведь это входило в ее обязанности?

– Я не успел пообедать, Уоррен позвонил два часа назад, а я как-то потерялся во времени.

– Хорошие выходные? – она надеялась, что ее голос прозвучал ровно, не выдал зависти или, не дай бог, ревности. Конечно же, Джону плевать, он носил часы, потому что это придавало статус и позволяло контролировать время.

А она всегда идиотка.

Все придумывает себе что-то, фантазерка.

– Так себе, – честно признался Джон. – Ездили в пригород со Стэном, там, дела были, ну, ты понимаешь.

Ни черта Салли не понимала. Ни во время их брака, ни теперь.

– Как у тебя успехи? Как преуспела? – Джон говорил с ней так, точно они были старыми знакомыми и не поддавался никаким иллюзиям, что их брак еще можно спасти. Уж у него-то в голове не рождалась мысль встряхнуть ее, сказать, что развод это ошибка, и они должны быть вместе. Так суждено и все такое. – Не работаешь?

– Я могу это себе позволить, – усмехнулась Салли, останавливаясь у светофора. – Все отлично, Джон. Все стало заебись, когда…

Она не договорила.

Когда что? Когда она от него ушла и закидывалась пригоршней секонала? Когда мама попала в больницу летом? Когда она снова вернулась в Готэм?

– Кажется, тебя зовут, – Джон махнул в сторону музыкального магазина Кенни.

Клоун с табличкой «Нужно избавиться от всего!», указывающей на распродажу в музыкальном магазине, в самом деле, таращился на нее. Или так показалось. Клоун. Клуб «Ха-Ха». Вот же ж дерьмо.

Лучше бы он был в уродливой замшевой куртке.

– Меня? Тебе показалось.

– Сал, я точно говорю, что этот приятель звал тебя, – Джон снова обернулся на беднягу, на которого никто не обращал внимания с этой дурацкой ярко-желтой табличкой. Как-то унизительно, право слово. Наверняка за эту работу ему и платят сущие копейки. – Я-то уже хотел порадоваться за тебя, что ты нашла себе того, кто будет тебя развлекать. Нет ничего постыдного в том, чтобы трахаться с клоуном.

Она пнула его локтем под ребра и закатила глаза. Опять этот третьесортный юмор!

– Иди в жопу, Джон.

– Да ладно тебе, Сал, – он приобнял ее за талию совсем как раньше. До развода. До свадьбы. До всего, что сделало их теми, кем они являлись сейчас. – Не воспринимай мой дрянной язык близко к сердцу.

Они заказали снова том-ям, снова выпили по кружке темного пива, смеялись над старыми шутками, обсуждали старых знакомых, друзей, которые были на их свадьбе, появлялись с ними в барах, и каждый последующий диалог начинался со слов: «А помнишь…».

Салли испытывала прежнее счастье. Вот оно, такое шаткое, хрупкое, в объятиях бывшего мужа, который с прежним задором рассказывает обо всем, что когда-то было частью их настоящего.

– Уже шесть, – как-то тоскливо произнесла она, вновь постучав пальцем по циферблату часов, будто бы те сохранили за собой привычку обманывать ее, спешить, забирать последние драгоценные минуты.

– Знаешь, тут поблизости открыли бар…

Бар! Как давно она не была в барах! Не тратила последние наличные на то, чтобы заказать еще одну стопку водки или коктейль, который был бы лишним. Да, определенно лишний коктейль, заказанный на нетрезвую голову.

Это был отдых в ее стиле, в духе молодости, ушедшей юности.

Салли Райан рождена для этих плоских шуток в кругу пьянчуг Готэма.

Она снова громко смеялась, когда разливали пиво, закусывала, благодарила тех, кто пропускал в ее единый на всех туалет, припудривала раскрасневшееся лицо, и снова смеялась. Она снова стала этой чертовой игрой, и ей это нравилось.

Нравилось!

– Поехали ко мне, – Салли постаралась вложить в свой шепот больше сексуальности. Совсем как раньше! Джон должен, обязан согласиться! Она действовала, памятуя о том, как они заказывали такси, ловили его на обочинах, будучи пьяными, чертовски пьяными, как грязно целовались, не боясь осуждающих взглядом, как его руки плутали по ее телу, прижимали к себе. – Агент нашел мне неплохую меблированную студию…

– Сал, завтра на работу рано, – он отмахнулся от нее, как это было в последние месяцы брака, когда она отчаянно пыталась все вернуть, все исправить. – Я хочу переодеться, принять душ, позавтракать. Сколько я тебя помню… У тебя никогда не было продуктов в холодильнике.

Джон, вероятно, хотел все перевести в шутку. Безобидную. Салли, глупышка Салли, опять все навыдумывала, что один вечер в баре, один обед в старом кафе, и он снова рядом, снова откидывает волосы на подушку, целует лопатки…

Целует.

«Пожалуйста». Люби меня.

– Да пошел ты, – прозвучало почти по-детски. Обиженный ребенок не получил игрушку, которую так долго добивался.

К черту этот город! К черту!

Салли перехватила первое же такси, в котором позволила себе вновь расплакаться. Как раньше. Она же хотела испытать прежние эмоции? Пожалуйста. Она снова могла вдоволь наплакаться в такси, скрыв лицо ладонями от косого взгляда водителя, что-то и дело оборачивался назад, чтобы посмотреть на эту девочку-ревушку.

Хотелось проспать все дни. Хорошо, что она безработная. Салли Райан могла лежать в кровати дни напролет, никакой разъяренный такой фривольностью босс не обрывал бы трубки. Она принадлежала только себе.

К черту! Лучше быть Варжак. Салли Варжак с Нью-Джерси.

Никакой одержимости, никакого замужества.

Путь до студии занял вечность. Лифт слишком медленно ехал, такси ползло, останавливаясь на каждом светофоре, водитель медленно отсчитывал сдачу с десяти долларов.

Захлопнув дверь, Салли медленно опустилась на пол. Она была так счастлива, когда уходила отсюда. Так взволнованна! Ей казалось, что все должно было пройти превосходно, но вот… Прежние эмоции взяли верх, она снова оказалась в одной «лодке» с бывшим мужем, снова пошла на поводу у самой себя.

Снова, снова, снова.

Автоответчик предупредил об одном новом сообщении. Наверняка Уоррен. В жопу его и затянувшийся бракоразводный процесс!

Не затруднившись раздеться, она забралась на кровать и укрылась с головой одеялом. Послушает завтра, может, послезавтра, но только не сегодня, не сейчас. Салли погасила ночник, размазала остатки подводки по веку и нервно вздрагивая, постаралась уснуть.

С утра хотелось сдохнуть. Она не ловила себя на этой мысли пару месяцев, которые провела в Нью-Джерси, поедая домашнюю еду, которую наготавливала на целую армию тетка, и упиваясь живописными пейзажами из окна.

Юбка не помялась, чего нельзя было сказать о джемпере, да и о ней самой. Выпив залпом стакан воды, Салли медленно расхаживала из угла в угол, надеясь, что тремор рук или же головная боль отпустит по мановению волшебной палочки. Автоответчик приветливо моргал, как бутылочка или пирожное из детской сказки со словами: «Съешь меня», «Выпей меня».

Водка в баре говорила тоже самое. Выпей меня! Выпей меня, Салли! Может, крошкой ты и не станешь, но мир может походить на Страну Чудес! Главное – выпей.

Она усмехнулась собственной аллюзии или же это было аллегория? Райан совсем забыла о значении всех терминов, которые учила в колледже!

«Э-м-м, Салли, здравствуй, привет, это Артур, помнишь? Я хотел пригласить бы сегодня тебя на вечер в «Пого». Придешь? Или ты занята? Это Артур Флек».

Вначале ей хотелось отшутиться, что кто-то разговаривал с автоответчиком хуже нее.

Чертов Джон!

Из-за него она не прослушала это сообщение раньше! Из-за его чертового бара и этих коктейлей! Она вовсе не хотела пить, зная, что на утро ее будет мучить слабость.

Бедный, бедный Артур! Салли подумала над тем, каких усилий, наверное, стоила эта подготовка к шоу, как он репетировал свои шутки, продумывал монолог, который бы завел публику с пол-оборота. Он позвал ее на свидание, а она опять напилась, опять пропустила все, что было бы дорого ему.

Чертов Джон! Бывший муж умудрялся портить абсолютно все одним своим существованием!

***

Найти клуб «Ха-Ха» оказалось довольно просто. В телефонном справочнике одного агентства мероприятий Салли наплела о том, как хотела бы заказать на день рождения своего ребенка клоунов.

– А сколько лет?

– Кому? – Райан вычеркнула еще одну строчку в телефонном справочнике. Забавы ради.

– Явно не вам! – пробурчал мужской голос на том конце провода. – Вашему ребенку. Это мальчик или девочка?

Мальчик или девочка. Салли провела рукой по плоскому животу, вспоминая, какого это было узнать, что она ждет ребенка. Пол ей так и остался неизвестен, но если бы это была девочка, то Джон бы настоял на «Элис».

– Четыре. Будет.

Бог мой, это было четыре года назад. Она была так молода всего четыре года назад.

Адрес и контактный номер ей предоставили, сказав, что подобные дела решаются с непосредственным руководителем, обговаривается программа, почасовая ставка… Салли была рада, что это все было лишь выдумкой, и четыре года назад она сделала то, что сделала.

Клуб «Ха-Ха» не оправдывал свое название. По крайней мере, внешне. Это была маленькая контора, которая занимала весь второй этаж одного из старых зданий, которым суждено попасть под ту же программу реновации через год-другой.

Салли посмотрела по сторонам, точно кто-то мог следить за ней, доложить, что в ее интересах хождение по сомнительным заведениям в поиске шутов. Она купила кофе в качестве извинений. Джону бы хватило и пачки сигарет, чтобы оттаять, но это было бы слишком пошло и дешево.

Черный кофе – никаких сливок, ни грамма сахара.

Что если его не будет на месте? Она оставит кофе его коллегам? Может, они выльют его, плюнут, разольют… Черт знает, кто там работает с ним. Готэм это помойка, говорить тут не о чем.

Салли вынула черный маркер из сумки, который предусмотрительно бросила перед выходом. Это было бы в меру оригинально, сразу ясно от кого. Удерживая колпачок в зубах, она вывела крупными буквами: «Прости», не забыв пририсовать такое же сердечко, как и когда-то на ладони.

Миленько.

Сильнее потянув железную дверь, что поддалась с отвратительным скрипом, Райан вошла во внутрь, надеясь, почувствовать нечто ностальгическое. Из детства. Запах цирка? Далекий от той вони животных, но похожий на жженную карамель.

Ничего.

Она и здесь чувствовала ту вонь, что окутала город, а еще запах немытого тела, грязных носков и портвейна. Да, здесь определенно навевает детством.

Вверх по лестнице стремительно ведущей только вниз, на самое дно.

Узкий коридор, несколько стеклянных дверей, одна из которых вела к руководителю этого… шапито. Плохая все-таки идея. Когда-то ей пришло в голову приехать на работу к Джону, на каком-то влюбленно-молодецком задоре она привезла пончики, а после узнала, что почти. Все разобрали коллеги по работе и секретарша. Старая и озлобленная стерва.

Последняя дверь была распахнута и открывала завесу клоунской жизни. Озлобленные и обрюзгшие мужланы в заляпанных жиром (застиранных донельзя) нижних майках, законченные (на первый взгляд) плебеи, раскидывающие карты за круглым столом. Это точно было плохой идеей.

– Дамочка, вам кого?

Карлик. Салли надеялась, что на лице не отобразилось отвращение. Она должна была сочувствовать таким людям, но вместо этого испытывала омерзение и сдерживалась, чтобы не вскрикнуть или не сделать пару шагов назад. Джон говорил, что это вырождение американской нации.

– Артур. Артур Флек.

За столом присвистнули, послышался шепот и сальные шуточки в духе: «Ну и ну, нашему Артуру кто-то позволил присунуть!».

Она поморщилась. Насилие рождает насилие.

Карлик махнул рукой в сторону темно-синих шкафчиков, как в старшей школе. Возможно, они были списаны оттуда. Удивительно, что все это время Артур находился здесь и что-то делал со своими нелепыми башмаками. Сгибал, постукивал, точно это были не шаржированные ботинки, а пуанты, от которых зависело шоу. Он был столь увлечен этим делом, столь нелюдим отстранен от всего, что происходило за его спиной, что не заметил ее прихода.

Не заметил бы ничего.

«Артур».

Он выглядел испуганно, точно его занятие лишь с виду казалось безобидным.

– Я хотела извиниться за то, что не смогла прийти на шоу, – Райан попыталась улыбнуться, краем глаза улавливая собственное отражение в громоздком зеркале. – У меня тут кофе. Как все прошло?

Салли подняла стаканчик, не торопясь отдать его, точно это было что-то ценное, что принадлежало одной ей, а теперь волею случая возникла необходимость в дележе.

Артур продолжил улыбаться, на ходу застегивая пуговицы на рубашке. Все-таки в нем было что-то чудаковатое, дело вовсе не в его диагнозе. Может, у него какая-то легкая форма недоразвитости, от того все действия были такими заторможенными? До него поздно доходило то, что следовало бы сделать раньше. Взять, к примеру, ту же рубашку.

Она предложила ему выйти и пропустить по сигарете, намекая на то, что хотела бы остаться наедине, а не рядом с теми, кто только усугублял гнетущую обстановку.

– Все отлично, – произнес он на ходу, нелепо зацепившись за лавку, на которой сидел ранее. – Я звал тебя вчера, а ты не обернулась. Не слышала?

– И за это я тоже хотела извиниться, – Райан протянула ему кофе и потупила взгляд. – Я… Я не сказала тебе кое-что о себе, я… – (беспросветная лгунья, махровая эгоистка и так себе подруга), – замужем. Была. Этот человек, – (я все еще люблю его больше жизни, ну, или в этом убеждена), – он очень жесток, настоящий деспот, запойный алкоголик. Не хотела оправдываться перед ним, знакомить….Это скорее во спасение, нежели моя прихоть.

Приукрасила так приукрасила.

Артур не торопился закуривать, зажав между пальцев сигарету, и казалось бы проявил к ней жалость. Повелся на сказку о жестокости мужчины к слабому полу. Впрочем, это было бы на руку, учитывая сложившиеся обстоятельства. Мама бы не оценила этого расчета, напротив, попыталась бы достучаться до нее, напомнить, что все возвращается к нам.

Любовь почему-то нет.

– У меня через два часа выступление в детской городской больнице.

Салли предложила проводить его до работы. Джон никогда не был против вместе проехаться до бизнес-парка. Она любила переплетать их пальцы, накрывать его руку своей, прислоняться виском к плечу. Это создавало чувство защищенности от напастей проклятого города.

Теперь все было иначе.

Артур тащил с собой огромную клетчатую сумку, которую чаще встретишь у мексиканцев, торгующих с рук за китайскими кварталами. Он сказал, что это его реквизит, который пригодится для развлечения больных детей. Мама всегда жертвовала десятку-другую таким фондам и искренне горько плакала, когда читала о неизлечимо больных детях.

Мама, посмотри на меня. Я не хуже, чем они!

Она сказала ему свой адрес, добавив, что может зайти как-нибудь. Например, когда ей снова будет плохо и не спасет ни водка, ни гренадин. Ни бывший муж. Салли попыталась отшутиться, показаться такой беззаботной, начинающей все с чистого листа. Как говорила себе, въезжая в дурацкий город на костях.

Артур натянуто улыбнулся, и в этой гримасе боли было больше, нежели искреннего желания растянуть рот до ушей.

«Радость».

Он так и не выпил кофе.

Комментарий к

Большое спасибо за отзывы. Я, правда, не ожидала такого отклика.

Мне хочется быть с вами честной, так как пишу то, что гложет, честно говоря. И не хочется не оправдать чьи-либо ожидания. Если Вы знакомы с моей писаниной (реклама), то должны знать, что там никто и никогда не живет долго и счастливо. Смерть основных персонажей здесь не встретить, но и какой-то романтики, “прекрасного и возвышенного” ждать не стоит. Даже если и начинает казаться, что все к этому идет.

Не очаровывайтесь, чтобы не разочароваться.

========== Часть 4 ==========

Безработица утомляла.

Под конец дня Салли испытывала упадок сил, будто бы дневные события вроде той активности с поездкой в клуб «Ха-Ха» или покупка малого запаса продуктов, были адским трудом.

Бесплатная ежедневная газета покоилась на трельяже у входной двери. Райан почти вырвала эту газетенку из рук пожилого афроамериканца, который раздавал их у метро. Сегодня говорили об избирательной кампании Томаса Уэйна, точно не существовало больше других кандидатов. Даже первую полосу посвятили этому, пока Готэм продолжал тонуть в отходах.

Она перестала открывать окна перед выходом, боясь, что спертая сырость студии смешается с гнилью продуктов из ресторана через дорогу. Черт бы побрал такое правительство.

Еще один день сгорел, подобно спичке.

Салли Райан так и не развелась.

По дороге в клуб «Ха-Ха», разглядывая эти приторные семейные пары в метро, она подумывала написать очередное письмо Джону. Она хотела начать все сначала, будто бы они только познакомились и впереди у них будет чудесная весна и не менее прекрасное лето. Без холодов и смерти природы.

Оставался вопрос – нужно ли оно было ему. Нет, безусловно, конечно же, нет. Иначе он бы приехал к ней ночью, купил бы завтрак в палатке у метро, довольствовался бы хлопьями и кислым апельсиновым соком, а еще звонил бы. Хоть иногда.

Ее номер, может, и не значился в толстых телефонных справочниках, но был у Уоррена и прописывался на пунктире бланков. Мелко, от руки.

Джон не звонил. Он не звонил, когда Салли была в Нью-Джерси, лишь прислал утешительную открытку, узнав о причинах, побудивших ее вернуться в город детства. Текст был сух, скуп и в духе Джона Райана.

Ее она тоже сохранила. В той же красной папочке.

Ближе к десяти вечера Салли опустошила чемодан, развесив каждое платье, джемпер или костюм на отдельную вешалку. Она хотела подойти к этому как-то творчески, необычно, а потому добавила к джемперам нитки бус. Когда-то это было подарками кузины Джона на свадьбу, а после стало финтом на любой праздник.

Сраное помешательство.

Хотелось чего-то другого. Того, что с ней еще не случалось, черт возьми. Заново переживать эмоции, а не бегать по этому замкнутому кругу. Ей ведь еще и тридцати не было. Двадцати пяти тоже. Или уже было? Она совсем забыла обо всем, что существовало в мире. Кроме бывшего мужа.

Или не забывала? Мама же была реальной. И аборт, и похороны, и эти переезды, бесконечные походы по магазинам, не закрывающийся чемодан, Уоррен. Все же было с ней. И не всегда касалось Джона Райана.

Это были лишь попытки заместить его отсутствие. Порой провальные, а порой и не очень.

Но все они сводились к одному.

От осознания хотелось завыть. Снова. Салли Райан пришла к этому выводу одной из темных ночей, которые – милостивый боже, все ночи были такими! – были лишены снотворного. Эдакого лекарства для забывания, которым Джон никогда не объедался, чего не скажешь о ней.

Не нужно было сюда возвращаться, точно ничего не произошло. Не нужно было разводиться с глазу на глаз, обедать, ужинать. Встречаться.

Она достала маленькую жестяную баночку из косметички. Когда-то в нем был вишневый бальзам для губ, который необходимо было наносить только пальцем или же слюнявить всю упаковку, а это вроде как вредно. Мама где-то читала об этом.

Три алых пилюли. Секонал.

Красные дьявольские пташки, румяна, куколки.

Салли бережно взяла одну из них кончиками пальцев, как пойманную бабочку в ботаническом саду; опасаясь навредить, держась за трепещущие крылышки.

Всего одна таблетка и она уснет. Райан давно не прибегала к ним, поэтому не было никакой нужды повышать дозировку. Алкоголь не совсем выветрился. Она была уверена в том, что спирт продержится в крови еще неделю, минимум. Кто-то пересказал это, кажется, услышанное в одной из многочисленных программ о здоровье.

***

Он стоял на ее пороге, прислонив к дверному проему ту клетчатую сумку. Полный решимости, тень которой ранее и не мелькала на его лице, Артур в один шаг оказался в узкой прихожей. Трельяж пошатнулся.

Салли запомнился больше его напор и то с какой силой захлопнулась дверь, будто бы еще немного и вылетят окна или пожалуются соседи за грохот. В задницу их. Она даже не знала имен и лиц людей, кто спал за стенкой. Может, в этих меблированных студиях уже давно пусто, лишь оседает пыль на идентичный кухонный гарнитур.

Кого она представляла в данный момент? Кого бы хотела? Наверное, никого. Это было так… стихийно. Слово «страстно» никак не перекликалось с этим человеком. С кем угодно, но не с нелюдимым комедиантом, для которого проблемно выстроить диалог не из простых предложений. Будь его воля, то он бы и односложно изъяснялся. Наверное.

И все-таки в этом развязном поцелуе, руках блуждающих по телу было что-то еще. Что-то новое. Эмоции были новыми и походили на банальные рассуждения, нежели на то, о чем следовало бы думать в данный момент. Сконцентрироваться.

Клетчатая скатерть с водоотталкивающим (по заявлению продавщицы) покрытием зашелестела под ней. Вот что имел ввиду агент под словами «где ем, там и трахаюсь». Может, нужно его оттолкнуть? Воскликнуть о чести, о том, что она, Салли Райан, не такая! И еще жена. Но она именно такая, да и не жена больше. Так, лицо из толпы.