Текст книги "Hate This and I'll love you (СИ)"

Автор книги: TheProblematique

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Джим посмотрел на место, где старшина Рэнд, немного нервничая, сидела за контрольной панелью. У неё намного меньше опыта, чем у него, так что он встал и подошёл к ней.

– Я сменю вас, старшина, – твёрдо сказал он, его тон не оставлял возможности для споров. Она вздрогнула от удивления, но кивнула.

– Да, капитан.

*

Они ухитрились проработать целый час без чрезвычайных происшествий, когда Джим почувствовал чьё-то присутствие за плечом.

– Что-то случилось, коммандер? – едко поинтересовался он, не оборачиваясь.

Джим в точности знал, что тот скажет.

– Да, паника и хаос усиливаются.

– Ты недооцениваешь способности своего экипажа справляться со стрессом и давлением.

– Нет, это ты переоцениваешь мои способности нагонять неуместный страх на напряжённо работающих мужчин и женщин экипажа, которые нужны мне в идеальной форме прямо сейчас, – ему было больно говорить это. – Джим…

– Спок, если эта инфекция спускает с поводка все скрытые эмоции, ты не думаешь, что есть смысл держать её под контролем до последнего?

Джим посмотрел на своего старшего помощника из-под ресниц, глядя на него уверенно и с чем-то вроде вызова во взгляде, пытаясь дать Споку понять своё сложное решение. Спок удерживал взгляд очень долго, его глубокие тёмные глаза поглощали в свою радужку саму суть времени, космоса, вселенной…

– Капитан! Аварийная ситуация на втором уровне! – быстро сказала Ухура. Джим быстро вскочил с места и подбежал к ней, Спок встал прямо за ним.

– Что случилось?

– Я… – она побледнела и нахмурилась. – Повторите, энсин, – Джим подождал, пока она снова прослушает сообщение с неверяще распахнутыми глазами. – Он… он сказал, что Сулу видели бродящим по столовой в третьем коридоре второго уровня с… мечом.

– Бродящим по столовой… с мечом?

– Да.

– Ты точно издеваешься, – застонал Джим.

– Лейтенант Сулу владеет церемониальной катаной, капитан, – с нажимом произнёс Спок. – Я однажды слышал, как он рассказывал об этом энсину Чехову.

– Да, я знаю, но как он… – Джим потряс головой, сопротивляясь желанию закричать от бессилия. – Не важно, мы должны найти его. Отправь детали охране на палубе 12 и…

– За честь, королеву и Францию!

– Ни. Хрена. Себе.

Сулу ворвался на мостик голый по пояс, его грудь блестела от пота, а в руках он сжимал на вид очень острый клинок. Послышались несколько вскриков и удивлённых, нервных смешков, и Джим захотел заползти в угол и проспать до тех пор, пока всё это не закончится.

– Этого просто не может быть, – задушено произнёс он.

– Сдавайтесь, вы, кто… что-то не могу вспомнить!

– Проклятье, Сулу, положи эту штуку!

Ухура быстро встала и начала отступать, пока не оказалась между Джимом и Споком. Сулу размахивал мечом с такой дикой лёгкостью, что было страшно смотреть.

– Послушай меня ради грёбаного бога, – выругался Джим, делая шаг вперёд к своему рулевому. – Это опасно, Сулу. Ты можешь ранить кого-нибудь.

Но горячая рука поймала его собственную и мягко потянула назад.

– Пусти меня, Спок.

– Капитан, аргументы на него не подействуют. Вы не должны подвергать себя опасности.

Ухура теперь смотрела на их сцепленные руки с тревогой и чем-то похожим на злость, как будто у них было недостаточно странностей, которые он всё равно не мог понять, и Джим, сам не зная почему, резко вырвался из хватки Спока.

– Спок, сейчас правда не время играть в бравых рыцарей в сияющих…

– Позвольте мне сделать это за вас, капитан, – отрывисто произнёс Спок и оттолкнул его назад с такой силой, что Джим потерял равновесие и рухнул на пол.

– Спок! Нет!

Но Спок уже бросился на Сулу в безжалостной демонстрации своей невероятной силы, смехотворно легко нырнул под меч, собираясь поймать пятью пальцами шею Сулу и нажать на болевую точку…

– Нет! Спок, не трогай его!

========== Глава 4. Защищу вас ==========

« – Я защищу вас, прекрасная дева!

– Простите, но не надо».

– Спок!

Спок услышал его и замер, его рука была в паре сантиметров от шеи Сулу.

Джим поднялся на ноги и подбежал к ним, быстро уклонился от ужасно точного удара, а затем бросился в сторону от ещё одного. Он не мог подобраться близко к Сулу, но это и не было его целью; его манёвры дали время Споку отойти назад. И теперь тот стоял между Сулу и дверью.

– Если мы не можем касаться его, как прикажешь его задержать? – спросил полувулканец с разъярённым спокойствием. Сулу неуклонно смотрел на него, даже не подозревая, что происходит.

Джим рефлекторно попытался задвинуть Ухуру себе за спину, но она убийственно подняла бровь и осталась стоять рядом, язык её тела ясно говорил: «Сейчас правда не время играть в бравых рыцарей в сияющем чём-то».

– Капитан?

– Я не знаю, – Джим повысил голос и осмотрел ошеломлённый, молчаливый мостик. – У кого-нибудь есть фазер?

Он бы хотел не отправлять охранника с Чеховым и Сулу. Тот, возможно, уже заражён или даже…

– Это противоречит уставу, Джим, – быстро сказал Спок.

– Я надеялся, что кое-кто пропустит это мимо ушей.

Но фазера ни у кого не было.

– Проклятье.

Сулу снова начал размахивать мечом.

– Я защищу вас, прекрасная дева!

– Сулу, мы её от тебя защищать должны, – раздражённо сказал Джим.

– Я сама могу о себе позаботиться, – фыркнула Ухура, закатывая глаза из-за избытка тестостерона у некоторых.

– Нет, от вас! – с тревогой воскликнул Сулу. – Павел! Где он?

Джим застонал.

– Нам серьёзно нужно его оглушить. Кто-нибудь пробовал вызвать лазарет на связь?

– Капитан, лазарет не отзывается! – ответила нервно выглядящая энсин.

О нет.

– Попробуйте ещё раз.

– Я пытаюсь с тех пор, как пришёл мистер Сулу, сэр.

Джим выругался и быстро оценил ситуацию. Очевидно, что Спок был единственным, кто мог уйти с мостика, так как ухитрился обойти Сулу и подойти вплотную к двери.

– Ладно, Спок, иди.

– Нет.

Джим удивлённо моргнул.

– Что?

– Я вас сейчас не оставлю. Лейтенант Сулу опасен, я нужен вам.

– Мы и сами можем с ним справиться, Спок, – сказала Ухура.

– Но я должен освободить Чехова! Где он?

– Подожди его здесь, Сулу, я уверен, он появится через секунду, – обманчиво радостным голосом сказал Джим. Его тон похолодел, когда он вновь повернулся к своему старпому. – Спок, мне нужно, чтобы ты спустился в лазарет и узнал, что происходит. У меня ужасно плохое предчувствие.

– Но… Я хочу остаться с вами здесь. Я должен вас защищать.

Джим решительно проигнорировал то, как подпрыгнуло сердце в его груди от этих слов.

– Я сильнее, чем кто-либо ещё на корабле, – продолжал Спок ровным и рассудительным тоном. – Также есть вероятность, что я невосприимчив к болезни, учитывая, что лейтенант Тормолен подхватил её на планете, а я нет. Для меня логично остаться и…

– Ты упрямишься, Спок, – прервала его Ухура с чем-то непонятным, заполнившим её взгляд. Джим точно знал, что она хотела сказать этим хорошо подобранным словом.

– … упрямство – человеческая черта, – осторожно ответил Спок.

– Именно.

Полувулканец остался стоять, смотря на Джима с идеально пустым выражением лица поверх плеча Сулу. В конце концов он единожды кивнул.

– Я понимаю. Я извещу доктора Маккоя и пришлю кого-нибудь из охраны с фазером.

– Будь осторожен.

Джим ничего не смог сделать со странной, отчаянной надеждой, что Спок будет в порядке, а Боунс был просто завален работой и не смог ответить на их сообщение.

– Вы должны также приложить все усилия для этого, капитан.

И он ушёл.

– Отлично, Сулу, слушай… – Джим поднял руки и сделал осторожный шаг вперёд, стараясь говорить так спокойно и мягко, как только мог. – Ты должен отдать мне меч, ладно? Я просто хочу на него посмотреть, он такой классный. Ты мне позволишь?

Сулу разрезал воздух смертоносным на вид клинком и засмеялся.

– Конечно, Джим!

– Супер. Давай, отдай его мне.

Джим медленно протянул руку, прекрасно понимая, что он буквальном смысле слова рискует своими конечностями и жизнью.

– Нет! У меня идея получше! Я могу показать тебе! Смотри, вот атака с выпадом!

– Капитан! – закричала Ухура.

В этот раз он был очень быстр.

Джим запоздало почувствовал удар головой о пульт управления; Сулу прорезал две длинные полосы на его рубашке, и струйка крови начала сочиться из-под кожи. Раны сильно жгли, но удар головой был намного болезненней.

– Сулу, стой! Ты убьёшь его! – отчаянно закричала Рэнд.

Но на лице пилота было написано лишь счастливое недоумение; он абсолютно не замечал, что Джим, полуоглушённый, истекает кровью.

– Джим, вставай! Или ты сдаёшься на мою милость?

– Нет, Сулу, ты…

– Я предупреждаю тебя! – радостно воскликнул он и снова поднял своё оружие.

Внезапно Ухура прыгнула между ними, ударила Сулу в колено, заставив его потерять равновесие, выбила меч из его руки и толкнула с такой силой, что тот упал на пол и потерял сознание.

– Ухура!

Она снова перевела на него взгляд, тяжело дыша и сверкая глазами, и встряхнула запястьем.

– Я теперь заражена?

– Ты… тебе не стоило этого делать.

– Но я уже сделала. Значит ли это, что я заражена? – снова спросила она с намёком на страх в голосе.

Джим закрыл глаза и кивнул.

– Тогда я лучше немедленно пойду в лазарет.

Что-то уязвимое было в её взгляде, и Джим хотел сказать, что она будет в порядке, но не стал просто потому, что… он не знал. Он поднялся, осознавая, что все взгляды прикованы к ним, осознавая, что её жертва легла лишним весом на его сердце, ещё одна жизнь на его совести.

– Спасибо.

– Он собирался тебя убить, даже не осознавая это.

– Я знаю, ты спасла мне жизнь.

– Я знаю. За тобой крупный должок, – бледно улыбнулась она, прекрасная в своём пренебрежении страхом.

Джим собрал уходящие силы и улыбнулся в ответ.

– Тебе лучше идти, – мягко сказал он. – Поторопись и постарайся никого не задеть по пути.

Она кивнула, развернулась и убежала.

Пришло время действовать.

– Отлично, Че… – но Чехова здесь не было, чтобы сделать общекорабельное объявление. – Ох, мисс Рэнд, расскажите экипажу всё, что мы знаем о болезни, и посоветуйте держаться подальше от палубы 5 в течение нескольких следующих часов. Шеф Джотто, я хочу, чтобы охрана патрулировала коридоры и при любых признаках странного поведения отправляла всех прямо в лазарет. Но помните: никакого прямого контакта кожи с кожей. Будьте очень внимательны.

– Так точно, капитан!

– Мне нужен кто-нибудь на пульт управления, – сказал он, оглядываясь. – Кто изучал основы картографии и пилотирования в Академии?

Один из инженеров, хмурясь, поднял руку. Это был тихий и вежливый мужчина за пятьдесят, которого звали, кажется, то ли Риз, то ли Ривз.

– Вы знаете, как изменять траекторию движения?

– Думаю да, сэр.

– Замечательно, вы теперь мой новый пилот, вперёд.

Мужчина пересёк мостик и сел за пульт управления, занявшись регулированием.

– Старшина Сандерс? Я хочу, чтобы вы заменили связного; продолжайте вызывать лазарет, доложите мне сразу же, как только они ответят.

– Да, сэр.

– Карл. – Офицер по науке вытянулся по струнке. – Контролируй отдел мистера Спока и помоги пилоту сделать необходимые изменения, если сила притяжения планеты вырастет.

– Так точно, сэр.

– Если мы приблизимся хоть на миллиметр слишком близко, мы сразу же улетаем – и плевать на миссию, ясно? Я не собираюсь рисковать нашими жизнями из-за каких-то данных.

– Мы достаточно далеко, капитан.

– Хорошо. Это будет сложно, но мы справимся, – твёрдо сказал он, желая, чтобы хотя бы половина его уверенности была настоящей. – Работаем.

*

Ухура бежала по коридорам палубы 2, по её щекам градом катились слёзы, но она не позволяла этому себя остановить, что, возможно, было просто отлично.

Кроме того, у неё для этого была достаточная причина: она никогда не вела себя как девочка, рыдающая от страха. Она не знала, почему плачет (не была уверена, что инопланетный вирус, текущий по её венам, не был причастен к неподобающему поведению на службе), но она не обращала внимания на расплывчатое зрение и жжение в глазах. У неё была одна цель – лазарет. Как только она доберётся, всё будет хорошо, она просто должна продолжать бежать, не отвлекаясь, и не забывать. Если она сконцентрируется, она будет в порядке.

Спустя какое-то время она выпала в кабину турболифта и дала указание доставить её на палубу 5. Её идеальный слух дал понять, что что-то было не так: странное отсутствие любой активности в обычно самом оживлённом месте корабля.

Она осторожно вышла в пустой коридор, чувствуя, как кожу неприятно покалывает. Лазарет был в трёх поворотах отсюда… но что-то было совсем неправильно.

– Нийота.

Она резко обернулась. Спок шёл к ней.

– Я думала, что ты уже в лазарете, – сказала она, чувствуя привычную вспышку грусти, боли и тени любви, которая всё ещё оставалась, несмотря на все её усилия, затачивая две другие эмоции, как нож.

– Вся палуба заражена; мы должны покинуть и изолировать её немедленно.

Когда они вдвоём двинулись к турболифту, Спок потянулся взять её за руку в непривычном проявлении привязанности, и Ухура удивилась так сильно (и, возможно, её рефлексы уже ослабели), что она не смогла отдёрнуть её вовремя.

Его неестественно горячая кожа была, как пожар, по сравнению с её, и это было больно.

– Спок, нет, – выдохнула она, с ужасом смотря на их соприкасающиеся ладони. Вулканец отпрянул, но было уже слишком поздно, конечно.

– Ты инфицирована? – резко спросил он. Она не смогла ответить; вспышка страха усиливалась с ошеломляющей скоростью, как закручивающийся вихрь, не поддающийся контролю, он рос и рос до тех пор, пока не поглотил её всю.

– Нийота.

Вихрь внезапно затих, и она снова могла собой управлять. Спок внимательно смотрел на неё сверху вниз. Она хотела, чтобы он беспокоился, боялся за неё. Она хотела, чтобы ему сложно было это скрыть, но Спок никогда ей ничего не показывал.

– Ты плачешь.

Она засмеялась, стоп, почему она смеётся? Она не могла остановиться. Было страшно не знать почему.

– Ты коснулась мистера Сулу.

– Да, – сумела ответить она. – Чтобы спасти капитана.

Внезапно внутри неё взорвалось что-то ужасное и мучительное, она ужаснулась от того, что это нечто могло заставить её делать, от того, что эта потеря контроля могла заставить её сказать, но затем страх начал сходить на нет, хотя она пыталась цепляться за него, как за якорь к здравомыслию.

– Спок…

Она теряла… страх ускользал…

– Спок, ты должен оставить меня здесь и бежать, – сдавленно сказала она, пытаясь вслепую оттолкнуть его, но он был неподвижен, как скала. Это было намного хуже, чем напиться, это было диким, неукротимым, неподконтрольным, и было уже слишком поздно, последней её связной мыслью перед тем, как она уступила, было то, что, вопреки всему, она доверяла Споку и капитану свою жизнь.

– Я не хочу покидать тебя, – сказал он.

– Лжец, – попеняла она и щёлкнула его по носу пальцем с милой улыбкой. Спок был таким вежливым и мягким, но таким недотрогой… Она попробовала угадать, что тот сейчас чувствует, но её догадки были не всегда верны. И что было ещё хуже, она точно знала, у кого это получалось всегда. – Ты хочешь. По крайней мере, следует это сделать прямо сейчас. Ты такой умный, Спок… Ты должен был уже давно всё понять.

– Я не хочу заканчивать наши отношения, Нийота.

– И снова врёшь, мой принц, – она поцеловала его в щёку невинно и бесконечно нежно. Чувство, выворачивающее её изнутри, было так мучительно и в то же время так отдалённо.

– Почему ты настаиваешь на том, что я не забочусь о тебе?

– Я знаю, что ты заботишься, но ты меня не любишь.

– Наши отношения…

– Ложь! Если бы я не знала тебя так хорошо, я бы подумала, что ты неимоверно жесток. Но я знаю тебя; по крайней мере, мне нравится думать, что я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы видеть, насколько ты слеп. То, что ты чувствуешь ко мне, Спок, это не любовь.

– Я вулканец. Я уже говорил тебе прежде, что я не могу чувствовать так, как люди…

– Но ты можешь любить! Я знаю, что это не то же самое, я знаю, что ты другой, и я всегда принимала это! Но ты способен любить, Спок, просто не меня. Проблема в том, что ты не знаешь этого, ты дурачишь самого себя, думая, что мы подходим друг другу, но правда в том, что… Я любила тебя. Часть меня любит до сих пор, это не спокойное, логичное чувство, как ты думаешь. То, что ты решил разрешить себе увлечься мною, не любовь. Посмотри на меня.

Он посмотрел, внимательно оглядел её с её длинных ног до округлостей, которые так плотно облегало её платье, до капелек пота, стекающих по шее, и горящих глаз. Его лицо всё ещё ничего не выражало.

– Это не любовь.

– Наши разумы совместимы, это было логичным…

Она снова засмеялась, громко и зло.

– Это тоже не любовь. Любовь, мой милый, добрый вулканец, это намного больше. Когда твоя кровь кричит, вены кипят, а кожа горит. Это комок в горле и жар в голове, это боль в твоём сердце…

Она не могла остановиться, это было сильнее её, предательство и боль сквозили в каждом сказанном слоге, и она знала, что должна прекратить, но боль была всем, что она видела, чувствовала, чем дышала.

– Когда ты игнорируешь логику, чтобы оставаться с человеком, о котором ты заботишься больше, чем о ком-либо ещё. Когда ты теряешь контроль, когда твои глаза сияют, а ты борешься с улыбкой. Когда ты иногда проигрываешь. Любовь – это то, что ты точно, несомненно чувствуешь к нему.

Она захватила всё его внимание, загипнотизировала его своими словами.

– Когда ты нуждаешься в его приказах, когда ты боишься, потому что никогда не ощущал это прежде. Это желание, с которым ты пытаешься бороться, голод, который ты не можешь насытить, жажда, которую не можешь утолить. Это нелогичные, иррациональные, непреодолимые эмоции, которые ты не можешь заставить замолчать…

Наконец-то. Его глаза широко раскрылись, и он резко втянул воздух, как будто она физически ударила его.

– Теперь ты видишь…

Она встала на носочки и зашептала в его ухо:

– Любовь, мой бедный, родной, милый Спок, это то, что ты чувствуешь, когда Джим Кирк смотрит на тебя.

========== Глава 5. Вечером ==========

«Вам мороженое сегодня не дадут»

– Ещё одно смещение траектории, сэр, нас притягивает, сила притяжения стремительно увеличивается.

Джим встал со своего кресла и подошёл к контрольной панели.

– Мистер Ривз, выровняйте, – приказал он. Инженер, казалось, нервничал под внимательным взглядом капитана, но, к облегчению Джима, на его работе это не сказалось.

И после десяти секунд тишины…

– Сила продолжает расти, капитан, – сказал Карл Джигер из научного отдела.

– Но… – Джим проверил контроллеры ещё раз. Ривз всё сделал верно, он был в этом уверен. И до сих пор…

– Нас продолжает притягивать, сэр.

– Двигатели не отвечают, – пробормотал он, делая ещё одну попытку. – Почему двигатели не отвечают?

Ривз встал со стула, и Джим попробовал все комбинации клавиш, которые могли обойти эту странную блокировку, но консоль была мертва. Она не работала, а он не мог управлять своим кораблём.

Он потерял контроль.

– Капитан, наша скорость увеличивается, мы снижаемся.

– Ладно, – выдохнул он. – Мисс Сандэрс, вызовите мне мистера Скотта и спросите, какого дьявола наши двигатели не реагируют на команды с мостика.

– Сэр, я не могу… какие-то… помехи во внутренней связи! – старшина Сандэрс с ужасом смотрела на свою панель.

– Что? Радиатор не мог на неё повлиять, вы уверены?

– Я… может быть… Я не знаю, капитан, лейтенант Ухура, возможно…

– Лейтенант Ухура больна, решать должна ты, Кэтти, – он строго удерживал её взгляд, пока она глубоко не вздохнула и не вернулась к работе. – А теперь, мы уверены, что все каналы непригодны?

– Я… да, сэр, как будто мы отрезаны. Но… – она нахмурилась и прокрутила несколько датчиков. – Доступны только входящие каналы. Мы можем принимать сообщения, но не передавать их.

Но это сказало всё, о чём Джиму нужно было знать; единственный способ заблокировать управление с мостика таким образом – это умышленная диверсия. И устроить такое можно было только внизу, в инженерной, из чего следовало, что они либо подняли бунт, либо, что более вероятно, болезнь дошла и до владений Скотти. Джим был абсолютно уверен, какой версии он отдаст предпочтение.

– Указания, капитан?

Он вернулся к себе и грубо подавил панику сразу, как только понял, что обязан сделать; его разум взял вверх.

– Ладно, ладно, мистер Моррисон, изолируйте палубу 5.

– Но, сэр, мистер Спок, скорее всего, всё ещё в лазарете…

– Изолируйте её сейчас же.

– Так точно, капитан.

Джим ждал, затаив дыхание, часть его уже сомневалась в том, что…

– Сэр, мы полностью потеряли ручное управление. Я не могу изолировать палубу 5.

Он не должен показывать волнения.

– Хорошо, я спущусь в инженерную, узнаю, что за фигня там творится, и – слушайте. Вы все.

Все находящиеся на мостике люди повернулись к нему и посмотрели с нерушимой верой в его способность спасти ситуацию.

– Не пускайте сюда никого. Если мы потеряем мостик, мы потеряем всё. Я знаю, что у нас пока нет ручного управления, но я спущусь вниз и всё исправлю, и мы уйдём на варпе отсюда в безопасное место, я обещаю. Ещё: болезнь передаётся через прямое прикосновение. Так что не трогайте никого просто на всякий случай. Я знаю: это паршиво, – несколько слабых, нервных смешков. Джим хотел добавить ещё, может быть, пару смелых, воодушевляющих слов. Но на это не было времени, и он всё равно никогда не был мастером вдохновляющих речей. – Просто… верьте мне.

Он покинул мостик и зашёл в турболифт, прислонившись к стене и сделав глубокий, дрожащий вздох.

– Внимание всем членам экипажа!

Что за…

Голос Чехова отдавался эхом по всему кораблю. Это само по себе не было б чем-то удивительным, если б Джим не видел парня в последний раз направляющимся в лазарет для лечения. Хотя, с другой стороны, Сулу обнажился по пояс и размахивал мечом, так что он думал, что хуже быть уже не могло.

– Теперь я управляю Энтерпрайзом!

Или нет.

– Настало время вечеринок, водки и танцев!

Господи боже.

– И мороженого!

Турболифт открылся, и Джим немедленно бросился бежать к инженерной палубе. От главной комнаты его отделяли два коридора и одна дверь, и он надеялся, что никто не побеспокоился заблокировать её. И всё же он обогнул угол и рванул на полной скорости, опасаясь худшего…

– Капитан!

Джим, споткнувшись, остановился и вытаращил глаза.

Все инженеры экипажа до последнего работающего человека на гигантской станции стояли за запертыми дверьми. А мистер Скотт, кажется, держал фазер.

– Скотти?

– Что… вы в порядке, капитан? – обеспокоенно спросил Скотт. Джим взглянул вниз, на свою грудь, и понял, что, возможно, выглядит немного скверно с располосованной рубашкой и кровью.

– Всё не так плохо, как выглядит, – быстро ответил он. Что никого не успокоило, потому что он определённо не в первый раз так врал, но, по крайней мере, инженер больше не задавал вопросов; ситуация была слишком серьёзной для этого.

– Что здесь происходит?

– Чехов запер нас здесь, капитан! – возмущённо сказал Скотт.

– Что за… как?

– Он был здесь минут десять назад и угрожал заразить всех нас, пока мы не ушли! Я слышал мисс Рэнд по внутренней связи, сэр, если бы он нас коснулся, мы бы все подхватили болезнь.

Джим кивнул, он был рад видеть, что, хотя бедняжка и говорил крайне огорчённо, он уже пытался найти путь назад.

– Он коснулся кого-нибудь?

– Нет.

– Хорошо. Я полагаю, что он управляет всеми дверьми?

– Всей системой, так точно. Хоть убейте, не знаю, как он это сделал, при этом не выключив рулевое управление.

– Ага, ну что я могу сказать, в роли пилота у меня неопытный инженер, навигатора нет, так что это, несомненно, возможно. И не забывай: это же Чехов, он болен и обдолбан, но этот ребёнок – всё ещё тот грёбаный гений.

– Если я смогу пробраться туда, у нас есть шанс вернуть подачу энергии. Может быть, даже вовремя, чтобы убраться отсюда, – сказал Скотт, направляя свой фазер обратно на панель и разрезая её; он делал это невероятно медленно, так, чтобы не заблокировать систему окончательно, что произойдёт, если поджарить не тот провод.

– Но он же не отрубил основное питание? – спросил Джим, мгновенно представив ужасную картину. Если Чехов сделал это, им потребуется тридцать минут, чтобы перезапустить двигатели… Он прикинул, что без ручного управления примерно столько времени потребуется Пси 2000, чтобы окончательно притянуть их, и Энтерпрайз будет потеряна.

– Пока нет, – мрачно ответил Скотт.

– Эта песня называется «Баба сеяла горох», она старая и народная! – послышался из колонок голос Чехова.

Джим шёл по яркому коридору к ближайшему экрану, видя на тёмном полу собственное обеспокоенное, смотрящее на себя снизу вверх отражение со стекающими по груди красными каплями.

– А ещё она русская! Но, конечно же, это очевидно.

Вскоре после этого он нашёл экран с изображением молодого энсина; Чехов полностью погрузился в песню, счастливо развалившись в кресле, на котором сидел, безусловно, больной. Джим мысленно вернулся на мостик к распростёртому на полу Сулу. Но что ещё он мог сделать? Любой, кто попытался бы передвинуть его, заразился бы, так что он не мог отнести его в лазарет, он даже не знал, функционирует ли тот вообще… По крайней мере, они отобрали у него меч, да? Никто же не будет им размахивать, верно?

Сконцентрируйся, Кирк.

Голос Чехова оказался на удивление приятным и мелодичным, хоть ему немного и не хватало дыхания. Джиму захотелось раздражённо сжать руки или, может быть, рассмеяться. Или заплакать.

Теперь поговорить с ним.

*

Спок знал, что инфицирован с той секунды, как коснулся руки Ухуры. Он чувствовал чужеродную субстанцию, которая немедленно вступила в реакцию с его эпителиальными клетками, проникла в его кровообращение, заражая.

И в то же время он не знал достоверно, как болезнь проявит себя, пока она не сказала те сокрушительные слова. «Любовь…»

Он ушёл, оставив Нийоту стоять на прежнем месте, хотя логика говорила, что он не должен был этого делать, пока она была потенциально опасна как для себя, так и для окружающих, но он не мог больше ни секунды смотреть в эти грустные, всё ещё внимательные глаза. В какой-то момент он даже начал бежать, не уверенный в месте назначения, чувствуя, что контроль уклоняется и выскальзывает из его хватки с каждым беспокойным ударом сердца, разносящего яд по всему телу.

Наконец, цепляясь за последнюю кроху вулканской дисциплины, он нашёл зал совещаний и заперся в нём, надеясь, что у капитана хватит здравого смысла приказать немедленно закрыть на карантин всю палубу.

«Любовь, мой бедный, родной…» – прошептала она. Спок без своей обычной грации рухнул на стул. «Любовь… то, что ты чувствуешь…» Это правда? Можно ли было объяснить любовью его трудности как в подавлении раздражения, так и в адекватной оценке кого-то? Хаос противоречивых импульсов и бурных эмоций, которые вынуждали держаться за логику крепче, чего когда-либо прежде, в страхе, что она исчезнет, если он хоть немного ослабит хватку… прямо как эта болезнь?

Было ли это любовью?

«…что чувствуешь, когда…»

Он увидел капельки воды, появляющиеся на его коленях, и понял, что плачет. И, случайно это поняв, он не мог остановиться, он, вулканец Спок, который гордился своим контролем, рыдал навзрыд, обливаясь слезами, из-за матери, из-за планеты и из-за ужасной боли в голове, где раньше был целый род, из-за агонии разрушенных связей, из-за слов Нийоты и из-за их правдивости. Он никогда не позволял так вырываться эмоциям.

Но это не приносило облегчения.

«Любовь, мой бедный…»

Это внушало ужас.

«…родной, милый Спок…»

Ужас, который рос и рос, как чёрная дыра, поглотившая его мир…

«…это то, что ты чувствуешь…»

Пока его не начало трясти, доведённого до отчаяния тем, что одним единственным, кто был способен починить то, что было сломано у него внутри…

«…когда Джим Кирк смотрит на тебя».

И именно в этот момент капитан ворвался в комнату.

– Спок! Наконец-то!

*

Попытка поговорить с Чеховым обернулась бессмысленным усилием и зря потраченным временем. Он казался, как и Сулу, полностью погружённым в свои фантазии, он просто не понимал, что Джим пытается донести до него. Спустя какое-то время он решил, что Джим жаждет услышать в его исполнении песню «Ты пойди, моя коровушка, домой», и начал счастливо мычать в микрофон.

– Ты пойди, моя коровушка, домой. Ты пойди, моя недоенная!

– Скотти, как продвигается работа по открытию двери?

Скопление инженеров в красном вокруг Скотти с единственным фазером в руках в другое время могло бы быть смешным.

– Думаю, что почти готово. Дай-ка мне ещё минутку, капитан.

– Великолепно. Слушайте все, кто-нибудь, кто хорошо целится, поставьте фазер на оглушение и выстрелите в Чехова, как только мы зайдём. Это всё закончится, когда мы вернём ручное управление мостику. Мы уйдём на второй мощности отсюда, так что всё будет в порядке, если только Чехов не отключит основное питание за следующую минуту…

Что, очевидно, и произошло, когда раздался громкий скрежет, свет моргнул, а Джим почувствовал, как его желудок упал вниз.

– О, мой Бог, он его отрубил, – прошептал он.

Помехи могли быть вызваны чем-то ещё. Скачком напряжения. Перезагрузкой электрической цепи. Но он просто знал. Скотт тихо выругался и был вынужден остановиться, потому что его руки дрожали; он тоже знал.

Тридцатью секундами позже дверь открылась, и все ввалились внутрь, но Джим уже понял, что было слишком поздно. Через десять минут они будут выскоблены стратосферой планеты Пси 2000, и у них едва ли будут лишние двадцать минут.

Этого не могло случиться, не сейчас.

– Капитан! – закричал Чехов, вставая и пошатываясь на месте. Он выглядел таким болезненным и молодым, что Джим даже не смог на него разозлиться. – Что не так? Что-то же не так… я чувствую… не так…

– Кто-нибудь, оглушите его, – пробормотал он и последовал за Скотти, чтобы подтвердить то, что он уже знал.

– Основное питание выключено. У нас нет времени на перезапуск, – проговорил инженер с ноткой недоверия в голосе, будто он не мог поверить, что это конец.

Голова Джима потяжелела, его сердце неистово билось, говоря ему не сдаваться, пытаться придумать, как выбраться из этого.

– Скотти…

– Мы взорвёмся, капитан.

– Я знаю.

И в блестящей вспышке безумия он придумал.

– Это наша единственная возможность.

– Что? Нет. Она не выдержит этого, Джим, тридцать минут – это абсолютный минимум.

– Нет, я не имею в виду перейти на варп сейчас. Я имею в виду… холодный перезапуск. Контролируемый, направленный вовнутрь взрыв материи и антиматерии в сбалансированных двигателях мог бы технически…

Группа недоверчивых учёных немедленно сошлись на одном.

– Слишком опасно, капитан.

– Мы не сможем…

– Это невозможно.

– Это единственный шанс, – это был Кинсер, вынырнувший между двумя мужчинами. Джим почти что нежно погладил его по голове.

– Со всем уважением, сэр… – сказала женщина-инженер. – Но мы можем взорвать корабль.