Текст книги "Агротора. Подаренное пламя (СИ)"

Автор книги: Тея

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Но я отвлеклась от темы. Внезапное нападение, моя слабость и рисунок Агнии, предвещающий смерть Маши, заставили меня всмотреться в окружающий мир еще внимательней. И я поняла, что со времени нашей последней встречи Галина стала более раздражительной, а иногда и нервозной. Её поведение ясно дало мне понять одну вещь.

Глава моего ковена что-то скрывала.

***

Детей – Глеба, Степана и Эльвиру, – явно переполняла энергия, и они каким-то чудом уговорили вампиров поиграть с ними. Глеб даже Агнию сумел убедить, угрожая ей, что в противном случае будет доставать её целых три дня. Малышня и меня подключила: за бессмысленным времяпровождением я надеялась отвлечься от мыслей о Маше.

Мелкие решили играть в жмурки, причем на улице. По забавной считалочке был выбрать водящий. Им оказалась Агния. Эльвира быстро принесла материнский плотный летний шарфик темно-синего цвета и, протянув его Владу, велела:

– Плотно завяжи ей глаза.

– Почему я? – смиренно принимая шарфик, поинтересовался вампир.

Эльвира насмешливо посмотрела на мужчину и произнесла:

– Потому что.

– Женская логика, – засмеялась я.

Агния фыркнула, ожидая, пока Влад завяжет ей шарфик. Степа вызвался раскрутить девушку. Пока он это делал, вновь выступила Эля.

– Эй, вы, – сурово зыркнула глазами на вампиров девочка. – Чтобы без всех этих ваших вампирских шуточек. Бегаем как человеки.

– Как люди, – скорчив умную лицо, поправил девочку Глеб.

Игра началась. Агния медленно шагала, выставив вперед руки, и прислушивалась к шороху и смешкам. Если кто-то оказывался рядом, девушка пыталась его схватить, но безуспешно. Один раз она зашагала прямиком в реку, но ей под ноги вовремя попался Степа. Колдунья схватила парня и начала ощупывать его лицо, чтобы угадать, кто это. Сложность была в том, что он со своим близнецом был очень похож, и если Агния назовет имя Глеба, то проиграет. Удивительно, но колдунья угадала.

Степа не пытался быть осторожным. Он бегал с завязанными глазами, запинался и пытался поймать хоть кого-нибудь. Специально ли, не специально, но ему попался Матвей.

И угадайте, кого сумел поймать вампир? Конечно же, меня. Он с едва заметной ухмылкой провел руками по моей талии, пытаясь угадать, кого поймал. И Матвей понял, судя по тому, как недоуменно наморщился лоб, когда пальцами он задел оружие. Но вампир ничего не сказал, лишь поднял руки… Нет, не к груди, а к лицу. Хотя Влад не упустил бы случая.

– Хм… Кто же это может быть? – наигранно задумался Матвей, мягко проводя пальцами по моей скуле, едва ощутимо погладив губы и запустив руку в волосы. Я уже собиралась ответить что-нибудь грубое, как вампир шепнул: – И не надо притворяться злой. Не забудь, я знаю, что ты чувствуешь.

Тебе приятны мои прикосновения… – и уже громче, чтобы услышали все, Матвей произнес: – …Соня!

Засранец. Блин, мне даже и сказать-то нечего. Потому что вампир прав.

– Сто… девяносто девять… девяносто восемь…

Глеб сидел на диване, закрыв глаза ладонями, и считал от ста до одного, пока остальные прятались. Агния исчезла в стороне кухни, Степан ушел в комнату моих родителей, Эльвира, хихикая, забежала на балкон на втором этаже. Влад, подмигнув мне, зашел в комнату близнецов. Я поднялась на чердак, и Матвей почему-то следом за мной.

Вампир наблюдал за мной, пока я шарила руками по пыльным полкам, перебирая различные предметы.

– Ты что-то ищешь? – наконец спросил он.

– Ага.

– Если не секрет, что именно?

Я криво усмехнулась и пожала плечами:

– Откуда ж я знаю? Но это должно быть здесь, наверху.

Соня… Не бросай меня… Наверху… Она… Морковь и книга… Морковь и книга…

– «Это»?

Я открыла одну из коробок и стала в ней рыться. Обычные безделушки, хранящиеся на большинстве чердаков – елочные игрушки, гирлянды, детские вещи и прочий хлам.

– Где-то я слышала, что безумцы гораздо умнее обычных людей, – пробормотала я. – Надеюсь, бред тоже относится к разряду безумия.

– Соня, о чем ты говоришь? – не выдержал Матвей.

– Я иду искать – кто не спрятался, я не виноват! – громко воскликнул внизу Глеб.

У меня в голове вновь прозвучали слова Маши. Наверху – безусловно, на чердаке. Морковь – маловероятно. Книга – это уже зацепка.

Я прошлась по чердаку и глубоко вздохнула. Ничего нет. Может, я просто параноик? Мол, слишком много раз меня били по голове или что-то вроде этого.

– Как же тут пыльно, – проворчала я, вытирая ладони о джинсы. Ну да, я и чистоплотность – разные вещи.

– Не совсем, – задумчиво проговорил Матвей.

Я остановилась и глянула на него:

– Прости, что?

Вишневецкий не посмотрел на меня. Он указал пальцем на пол:

– Глянь, некоторое пространство протоптано, и явно не тобой.

Я внимательно пригляделась к полу. А ведь правда, было такое чистое пространство от двери и как раз до того места, где я стояла. Словно ходили тут часто.

– Ты гений, – пробормотала я и отступила. Послышалось хмыканье Матвея. Сев на корточки, я провела рукой по полу. Одна дощечка явно было не прибита гвоздем. Как можно тише вытащив её, я засунула руку в щель и ощутила поверхность, похожую на кожу.

– Тут даже паутины нет, – заметила я и достала эту вещь.

Это была старинная книга, обернутая черной кожей. На ней не было ни надписей, ни рисунков, и я бездумно открыла её. Я забыла обо всем на свете.

***

Василиск встал прямо передо мной, я чувствовала его омерзительное дыхание на своем лице. Затем тычок в щеку, ощущение, как будто клюнул петух. Несмотря на очевидно петушиный клюв, по челюсти влажным следом прошелся длинный раздвоенный язык, очевидно, змеиный.

***

Я в это время забилась в самый дальний угол склепа и спрятала лицо за всклокоченными грязными волосами. Стыдно, страшно, больно. Сквозь темные пряди видела, как медленно подступают ко мне они. Спасители… наверное.

***

Я зарычала и, оказавшись рядом с Агнией, схватила ту за шею, тем самым поднимая голову. Судя по выражению её лица, она увидела саму смерть. Телефон её давно упал на асфальт.

– Не смей отводить глаза! – прошипела я, сжимая рукой оказавшуюся такой хрупкой шейку. Пульс бился соблазнительно быстро. Агния испуганно взглянула на меня. – Будь готова, сестра. Я пришла, и я выполню свое обещание. Считай, твой мир уже уничтожен.

Все боги мира мне в свидетели, злость и обида обострили жажду, и впиться внезапно вытянувшимися клыками в шею родственницы оказалось упоительно сладко. Девушка не сопротивлялась, нет. Её руки безвольно повисли, а с губ сорвался всхлип и… слабое «Прости».

***

– Из-за преступной связи с демоном ты будешь приговорена тайно, – начал Бобровский, прикоснувшись острым кончиком к коже, под которой билось сердце. – София Стрельцова, за… сокрытие демона от закона и прочие преступления ты приговариваешься к смертной казни.

Острие чуть надавило, и я зажмурилась, пряча слезы. Оказалось, я не хотела умирать. Забавно, потому что еще час назад готова была жизнь отдать в этой борьбе.

Боль пронзила грудь, и капелька крови сбежала вниз… В голове мелькнула мысль о самом дорогом мне человеке и…

– Соня?! Соня!

Это Матвей обеспокоенно звал меня, тряся за плечи. Увидев, что я очнулась, он с облегчением выдохнул и обхватил мое лицо руками.

– Что с тобой случилось?

Я недовольно отодвинулась от его рук и обхватила себя руками. Затем посмотрела на испуганное лицо Матвея, на книгу, лежащую недалеко, и истерически хихикнула:

– Скажи, а я ведь очнулась только тогда, когда ты откинул книгу?

Вишневецкий обескуражено кивнул. Судорожно вдохнув, я попыталась заглушить рвущуюся наружу истерику.

– Может, объяснишь, что это был за припадок? – спросил Матвей.

Забавно, за последние несколько дней он видел меня без сознания или раненую больше, чем кто-либо за последние десять лет!

– Ударь меня, – проговорила я.

– Что?!

– Ударь!

Раздался звук пощечины. Боль отрезвила меня и позволила мыслить более ясно. Собравшись с мыслями, я проговорила:

– Это черная книга. В ней заключены заклинания, призывающие какого-то демона.

Вампир был по-настоящему поражен:

– Невозможно… Демонические книги давно утеряны.

– Как видишь – не все, – отрезала я. – Во-первых, она сделала из человеческой кожи.

Матвей подозрительно покосился на книгу, и осознание вкупе с отвращением появилось в его глазах. А я-то думала, вампиры небрезгливы в этом плане.

– Во-вторых, её открывать могут лишь те, кто поистине на стороне зла, – я усмехнулась: – Вообще-то, думалось мне, что я, если не на стороне зла, то довольно близка к этому, а оказалось, что нет. Раз книга мне не открылась мне.

Я медленно взяла фолиант в руки. Так как открывать его не собиралась, а всего лишь положить на место, то кровавые видения не появились. Я с облегчением выдохнула и быстро вернула вещь на место.

Едва дощечка была возвращена на место, дверь открылась, и Глеб победно воскликнул:

– Нашел!

– Окей, парень, ты молодец, – улыбнулся Матвей. Он был совершенно спокоен, что значило только одно – вампир прекрасный актер. Глеб умчался вниз, искать других, и мы вновь остались наедине.

– И как эта книга оказалась здесь? – спросил Матвей.

– А ты как думаешь? – устало произнесла я.

– Галина?.. – шепотом спросил вампир. Я приложила палец к губам, и тихо произнесла:

– Не говори никому. Даже Владу. Мне нужны доказательства для того, чтобы разоблачить её. И убить.

Матвей приподнял брови в изумлении:

– Ты собираешься убить свою прабабку?

– Я собираюсь убить слугу демона, – жестко отрезала я, хотя на душе кошки скребли. – Практическая демонология запрещена законом, и её использование карается незамедлительной казнью.

Вишневецкий покачал головой:

– Мы знакомы с тобой без малого три дня, а ты уже тысячу раз удивила меня.

– Даже знать не хочу, комплимент это или оскорбление, – с кривой ухмылкой ответила я и направилась прочь из чердака.

Я не сказала Матвею главного. То, что я запомнила с уроков теоретической демонологии в Академии. Если книгу откроет тот, кто полностью принадлежит добру, он умрет мгновенно. Прикоснуться к книге, но не открыть её и выжить может только человек, достаточно близкий к стороне зла. Однако я никогда не слышала, чтобы у кого-то при соприкосновении с темным артефактом были видения.

Весь день я пыталась свыкнуться с мыслью, что моя прабабка – слуга демона. Многое еще зависело от того, заклинание призыва какого демона хранится в этой книге. Это может быть какой-нибудь низший демон с самыми слабыми способностями, а может… А может это сам Князь.

За ужином я была замкнута и молчалива. Агния пыталась разговорить меня, но безуспешно. В конце концов, она оставила эти попытки и начала флиртовать с обоими Вишневецкими. Через десять минут этой бессмысленной болтовни я извинилась и вышла из дома. На улице начинало темнеть.

Сев на скамейку около дома, я вытащила сигарету и зажгла её с помощью своей магии, а затем глубоко затянулась. Я нервничала, хотя казалось, что давно забыла это чувство. Всегда собранная, готовая к атаке агротора Соня словно исчезла, а на её месте появился растерянный подросток.

Днем я посмотрела на рисунок Агнии иначе. Перед Машей стояли две фигуры – Галина и Смерть с косой. Я считала, что именно Галина защищает мою сестру от смерти – оказалось совсем наоборот. Тут же в голову мне пришла мысль – ведь другой рисунок Агнии так же изображал Галину и Смерть – только не перед Машей, а передо мной, только я лежала на кровати, а не в гробу.

– И вновь мы здесь, – насмешливо протянул Влад, бесцеремонно присаживаясь на скамейку рядом со мной.

Я вздрогнула и сердито посмотрела на вампира:

– Не надо использовать на мне сверхскорость, Влад!

Вишневецкий посмотрел на меня иронично и сказал:

– Вообще-то, я подошел к тебе достаточно медленно. Ты просто слишком погружена в себя… и чем-то обеспокоена.

– С чего ты взял? – фыркнула я.

– Ты за последние пять минут выкуриваешь третью сигарету, – просто ответил Влад.

Я опустила глаза и поняла, что на земле рядом со мной уже сформировалась горстка пепла. Непроизвольно вырвалось ругательство. Если заметно, что я так странно себя веду, то не догадается ли Галина, что я знаю правду?

– Так что случилось? – спросил Влад, откидываясь на спинку скамейки. – Еще утром ты была расслаблена, а сейчас как будто появилась серьезная проблема.

– Появилась, – кивнула я. Поджав одно колено под себя, я села так, что можно было внимательно рассматривать сидящего рядом вампира. – Влад, скажи, ты делал когда-нибудь что-то, что может сломать тебя? Я имею в виду, вот ты собираешься сделать что-то ужасное, что идет в разрез с твоими принципами, ты не хочешь это делать, а делаешь. Потому что это твой долг.

Влад приподнял бровь и саркастично заметил:

– Ты, конечно, «мастерски» все это объясняешь… Если без шуток, то да, делал.

– Что именно?

Вишневецкий посерьезнел и тихо произнес:

– Это личное.

Подумав, я неохотно сказала:

– Извини.

– Я не буду рассказывать тебе, что я сделал, – проговорил Влад. Все мое внимание сконцентрировалось на нем. – Однако скажу тебе кое-что другое – я никогда об этом не жалел. Не потому что это был мой долг, а потому что это правильно.

Я усмехнулась и, стараясь разрядить атмосферу, шутливо заметила:

– Это ты-то правильно поступаешь? С трудом верится в это.

Влад ухмыльнулся и игриво заметил:

– Ты меня не знаешь, лапочка. Мы с тобой занимались только плохими вещами, но я могу поступать и хорошо.

Наш общий смех разрезал тишину. Впервые после обнаружения книги я была морально готова к следующим шагам.

Я начала со спальни. Конечно, глупо прятать книги, артефакты или ингредиенты черной магии в своей спальне, но поискать стоит. С рассветом Галина ушла в лес – насколько я помню, в это время можно собирать какую-то магическую траву. Я открыла дверь, ведущую в её спальню. Удивительно, но она поддалась. Я-то ожидала совершенно иного – хотя бы запертого замка, не говоря уж о магической преграде.

В отличие от остального дома, комната Галины не была обставлена дорогими вещами и картинами. Здесь царствовал спартанский стиль. Два окна были плотно зашторены, и комната находилась в полумраке. Около одного из окон был громоздкий комод. В нем присутствовали только вещи Галины – ни потайных ящиков, ни двойного дна не было, я тщательно проверила. В вазе на комоде стояли давно засохшие ромашки, большинство лепестков не выдержало и опало. Односпальная железная кровать, застеленная застиранным одеялом, под кроватью – пыльная коробка, явно давно забытая. На всякий случай я проверила её. Осторожно, едва касаясь пальцами. Там была старая мужская одежда. По темно-синей рубашке в белый горошек я узнала, кому она принадлежала – моему прадеду, мужу Галины, умершему одиннадцать лет назад. Это была его любимая рубашка, и он носил её каждый раз, когда кто-либо из родственников приезжал сюда.

Я любила деда Филиппа. Он был добрым и знал кучу веселых историй. Именно дед научил нас с Агнией плавать, он рассказывал нам много интересного о лесе. Его даром было умение общаться с животными, и дед частенько этим пользовался, чтобы познакомить меня с дикими животными леса – с волками, медведями, лисами. Мужа Галины любили как животные, так и люди. Его смерть потрясла всю семью.

Вернув коробку на место, я внимательно огляделась по сторонам. Комод, зеркало над ним и кровать были единственной мебелью в спальне. Остальное пространство пустовало. На всякий случай я проверила стены и пол. Все было чисто. Значит, либо Галина слишком хорошо спрятала демонические артефакты, либо я не там ищу.

Ставлю миллион на последнее.

Но где еще можно спрятать? Я проверила чердак, кухню и сарай за домом, но все было идеально. Ни одной зацепки. В какой-то миг мне показалось, что вчерашнее событие было просто галлюцинацией. Но потом я вспомнила, как сладко было впиваться в шею Агнии. Вспомнила боль от острого кинжала, смертельное дыхание василиска на щеке, холод мрачной темницы… Нет, это не было бредом.

За полтора часа я успела обследовать весь дом. Даже в спальни зашла, пока мои родственники и гости-вампиры завтракали. Когда Галина вернулась домой, я стояла у реки и курила, стараясь сдержать нервы. Говорят, у меня хороший актерский талант, но не тогда, когда в преступлении замешан мой родственник.

– Без зажигалки, видимо, удобно? – бесстрастно спросила Галина, присаживаясь на корточки рядом. Она достала из плетеной корзины слегка светящиеся корни и начала обмывать их в речной воде.

– Ага, – я внимательно следила за спокойными, уверенными движениями старухи, – мне повезло с моим даром.

– Ты так считаешь? – скорее из вежливости, чем из любопытства спросила Галина.

– Да. Мне нравится управлять огнем.

Старуха поднялась и серьезно посмотрела мне в глаза:

– Я рада этому. Огонь очищает лучше воды.

Подняв корзину с промытыми корнями, Галина медленно направилась к дому. Я провожала её задумчивым взглядом. Огонь очищает лучше воды. Что-то в этой фразе казалось мне странным.

На улицу вышел Матвей. Вежливо поприветствовав Галину, он открыл для неё входную дверь и подождал, пока она зайдет. Затем неспешно направился ко мне. Я отвернулась и лениво скользила взглядом по реке, любуясь красотой природы.

– Что она хотела? – спокойно спросил вампир, встав рядом.

Я не смотрела на него, но чувствовала его взгляд. Мое отношение к Матвею за несколько дней резко поменялось. От равнодушия к раздражению, от раздражения к смущению. За какие-то дни он увидел меня слабой и беззащитной: Матвей высосал яд, когда меня укусила змея, спас от русалки, и даже поделился своей кровью, чтобы залечить мою рану. В конце концов, он видел мой припадок, когда я прикоснулась к демонической книге, и не испугался. Ну, не сильно испугался. С такой стороны меня никто не знал, и вот теперь Матвей, должно быть, считает меня просто выскочкой, ставшей агроторой Москвы по случайности.

– Я так не считаю, – мягко заметил вампир.

Я вздрогнула и выронила сигарету. Та попала в реку и, зашипев, уплыла, направляемая течением.

– Ты… Ты… – как можно заметить, я не находила слов. – Не смей лезть в мои мысли!

Матвей криво улыбнулся. Черт, поскорей бы прошел эффект первого обмена кровью!

– Я не виноват, – лукаво развел руками мужчина. – Некоторые, но не все твои мысли просто транслируются в мою голову, и я не могу этим управлять.

– Что еще ты успел узнать?! – возмущенно спросила я.

Вампир пожал плечами и со смешком произнес:

– Опустим подробности. Ты же не хочешь, чтобы о нашей ментальной связи узнала твоя мать?

Матвей услышал то, чего не заметила я – к нам подходила мама. Глаза её были полны слез, а губы дрожали от сдерживаемых эмоций.

Вампир тактично ушел, предоставив нам с матерью возможность поговорить. Женщина обхватывала себя руками, из груди её вырывались рыдания.

– Мам, что произошло? – мягко спросила я.

Мама подняла на меня глаза и с трудом выдавила:

– Галина… Она сказала, что у Маши нет шансов пережить инициацию.

Больше женщина не сдерживала слез. Она разрыдалась так горько, как может только мать, узнавшая, что её дитя вскоре умрет.

Я сделала единственное, что могла – сделала шаг вперед и крепко обняла маму, чувствуя, как разбивается мое сердце от маминых слез.

========== Глава 8 ==========

На два дня дом погрузился в гробовую тишину. Все были тихи и печальны. Даже дети, чувствуя общее настроение, вели себя крайне послушно, хотя не понимали, почему Алевтина частенько убегает из комнаты, всхлипывая, и почему Галина больше не ворчит по каждому поводу.

Влад исчезал в лесу и появлялся только к вечеру. Ему, видно, было чуждо наше горе, и он старался как можно меньше попадаться на глаза. Но его брат так не поступал. Не знаю, что там чувствовал Матвей, но на лице его постоянно было истинное сочувствие и сопереживание.

Удивительным было то, что моя мать сблизилась с Матвеем. Он говорил ей что-то такое, отчего женщина хотя бы на время успокаивалась. В этом не было ничего романтичного, маме просто нужен был хороший собеседник.

Папа не выходил из своей комнаты. Не знаю, что он там делал – но почему-то мне казалось, что он пил.

Агния по большей части сидела на берегу реки и рисовала. Наблюдая за ней, я поняла, что руки её дрожат, и колдунья чаще выкидывала наброски в реку, чем я курила. А курила я много. Её красивое лицо ничего не выражало, но что-то в позе сестры выражало сильные душевные страдания.

Я не знала, что делать. Все мои идеи исчерпали себя. Когда я решила перепроверить демоническую книгу на чердаке, её там не оказалось. Видимо, Галина подозревала, что кто-то её нашел, и решила перепрятать. Почему я была уверена, что она не знала, кто именно нашел книгу? В этом случае старуха давно бы выдала себя, пытаясь убрать меня с дороги.

Остался один день до дня рождения Маши. Ночью я не могла заснуть, смотрела в потолок и слушала размеренное дыхание Эльвиры под боком. Агния на другой стороне кровати повернулась спиной ко мне.

Шел третий час ночи. До рассвета – каких-то шестьдесят минут. В этот миг мне пришла в голову гениальная идея. Я собралась подскочить, но в этот момент раздался шорох на другой стороне кровати, и я застыла.

Агния осторожно встала с кровати и повернула голову в мою сторону. Я притворилась, что сплю – отчего-то создавалось такое ощущение, что сестра что-то скрывала, и я намеревалась проследить за ней.

Колдунья поправила подол полупрозрачного шелкового пеньюара, запахнула коротенький халат и вышла из комнаты. Осторожно, чтобы не выдать себя, я направилась за ней.

«Господи», – наверное, впервые в жизни молилась я, – «прошу тебя, пусть она не будет заодно с Галиной!».

Агния тихонько направилась на третий этаж, оглядываясь на каждом шагу. Зачем она оглядывалась – не пойму. Со своими навыками агроторы я без труда следила за ней из темноты, и она этого не заметила.

Дыхание перехватило, когда я поняла, куда она направляется. Агния тихо прикрыла дверь, и я тихо засмеялась от облегчения, сев на ступеньку лестницы. Она зашла в комнату Влада.

Ладно, я была счастлива. Уж лучше пусть Агния тайком бегает к Владу по ночам, чем на демонические шабаши.

Я осторожно прошла по коридору и поднялась туда, где меня не будет слышно – на чердак. Плотно прикрыв дверь, тихо позвала:

– Тимофей!

Никто не ответил.

За несколько минут до ухода Агнии я вспомнила, что с тех пор, как демоническая книга побывала в моих руках, домовой не появлялся. Значит, у него есть ответы.

– Тимофей, я же не отстану.

Послышалось тихое ворчание, а затем низкорослый домовой появился из-за одной из пыльных коробок.

– Чего вам, Софья Пална? – спросил Тимофей, не поднимая на меня глаз.

– Ты ведь знаешь, да?

– Знаю что, Софья Пална?

Теперь я была уверена в своей правоте. Тимофей что-то скрывал.

– Ты знаешь о Галине?

Домовой, все так же не поднимая глаз, едва заметно кивнул.

– Почему ты ничего мне не рассказал? – спросила я.

Тимофей горько вздохнул и уныло проговорил:

– Галина Михална заколдовала меня. Я никому ничего не могу сказать, если только меня об этом не спросят. Вы спросили.

Ну вот. Теперь мой мир перевернулся окончательно. От осознания этого я не обрадовалась.

– Что она делает с Машей?

– Забирает жизненную силу, – прошелестел домовой.

Я закрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть. Сердце застучало, словно бешеное.

– О, боже мой, – выдохнула я.

Трудно было в это поверить – Галина, мудрая и разумная глава нашей семьи, стремится убить свою правнучку. Нет, я не заплакала, но сердце судорожно сжалось от боли.

Облизав вдруг пересохшие губы, я с трудом спросила:

– Как… как мне спасти Машу?

Впервые Тимофей поднял на меня глаза и недоуменно пробормотал:

– Но ведь… Агния Максимовна же…

Я догадалась, о чем говорит домовой. Опрометью сбежав по ступеням чердака, я за несколько секунд достигла своей комнаты и, совсем забыв о сладком сне Эльвиры, судорожно начала искать в куче рисунков, лежащих на подоконнике, ответ. Я и Влад… Маша в гробу… Галина передо мной…

Вот оно! Рисунок, ничем не примечательный. Но на нем изображено растение, хорошо мне знакомое. Вех. Или, если быть точнее, вех ядовитый. Одно из самых ядовитых растений. Ядовито всё растение, но особенно корневище. Вёх коварен своим приятным морковным запахом. Морковным.

Теперь все встало на свои места. Вот почему Маша бормотала слово «морковь». Галина добавляла понемногу вёха в воду, а потом давала пить Маше. Именно поэтому моя сестра медленно, но верно угасала. Нужно убрать вех.

Я как можно тише спустилась на первый этаж и, затаив дыхание, прошла мимо Галининой комнаты. Когда успешно преодолела это препятствие, то облегченно вдохнула.

Маша едва слышно дышала, и в свете луны, льющимся слабым потоком из небольшого окошка, она казалась молочно-белой. На миг мне даже почудилось, что дыхание её остановилось.

Я нашла бутылку, из которой Галина наливала воды Маше, и поднесла к носу. Как и ожидалось, присутствовал слабый морковный запах. Я вылила эту воду в угол, а затем начала искать в банках, стоящих на пыльных полках, растолченный вёх. Уж его-то я узнаю. Правда, мешало отсутствие света, но глаза мои уже привыкали к полумраку.

Вот он, вёх. Аккуратно подписанный, он скромно стоял за другими банками, ничем не привлекая к себе внимания.

Я высыпала его под кровать (чистота меня сейчас мало заботила), заменив его растолченным корнем ромашки, собранной на Иван Купало. Максимум, что от него будет – гиперактивность. Надеюсь, старуха не заметит.

Ну вот. Если Галина с утра попытается напоить Машу, то сестра проживет еще несколько дней. Я успею рассказать все семье.

Спать не хотелось. На улице светало, и я спустилась в кухню. Почти бессознательно достала чашку и налила воды из глиняного графина, стоящего на столе. Ничто не предвещало беды.

Едва глотнув воды, я выплюнула её и закашлялась. Глаза заслезились. Это была не вода – это было что-то ядовитое. Вроде кислоты. Казалось, что боль разъедает мой рот изнутри. Сердце испуганно заколотилось, и я открыла кран, надеясь, что проточная вода поможет.

– Я в тебе не сомневалась, дорогая, – послышался сзади спокойный голос Галины.

Я резко развернулась, но поздно. По голове ударило что-то тяжелое, и свет в глазах померк.

Казалось, прошли годы, прежде чем я очнулась. Голова пульсировала ноющей болью. Застонав, я с трудом пошевелилась. Сил сесть не было.

– Советую еще пару минут полежать.

Голос Галины. Равнодушный, рассудительный. Но, самое главное, не ворчливый. Было непривычно не слышать нотки недовольства в голосе старухи.

– Прежде, чем ты начнешь задавать вопросы, отвечу на самые поверхностные. Ты в моей комнате. Кричи, сколько влезет – тебя никто не услышит. Конечно, если сил хватит закричать. Все оружие, что было на тебе, я забрала, хотя оно тебе в любом случае не понадобилось бы.

Я медленно открыла глаза. Галина сидела на кровати и вполне уверенно изучала содержимое моего чемодана – её интересовало именно оружие.

– Гаррота, сюрикэны, колья, ножи, яды… – задумчиво проговорила Галина. Подняв на меня серые глаза, она с кривой улыбкой призналась: – Похоже, я тебя недооценивала.

Промолчав, я с трудом села. Голова заболела еще сильнее, но я пыталась игнорировать эту боль. Затем поднялась на шатающиеся ноги и, уперев руки в колени, боролась с головокружением. Галина наблюдала за всем этим со смесью насмешки и любопытства. Этот взгляд разозлил меня, и я сделала три шага по направлению к ней, и с каждым движением становилась все уверенней.

Всего в двух шагах от старухи передо мной выросла невидимая преграда. На миг она вспыхнула ярко-красным, и я ощутила боль, как от ожогов, в том месте, где кожа прикоснулась к барьеру, и тут же отскочила с коротким воплем.

Галина зацокала, качая головой:

– Не выйдет, дорогая. Мне понадобилось два с половиной часа, чтобы сделать качественную ловушку. Я свое дело знаю.

Вокруг меня мелом нарисован двойной круг, примерно два метра в диаметре, и между двумя линиями Галина красным – должно быть, кровью, – нарисовала символы. Некоторые были мне знакомы, некоторые – нет. Но смысл был один.

– Ты посадила меня в ловушку для демонов? – с недоверием спросила я.

Галина улыбнулась, и у уголков губ показались морщины.

– Это не просто ловушка для демонов. Чем она отличается от обычных?

– Ты у меня спрашиваешь? – фыркнула я.

Старуха молчала, давая мне время. Я недовольно фыркнула и сосредоточилась. Еще раз внимательно пригляделась в символы… Один я узнала особенно точно.

– Вот он, – я указала на изогнутый символ, чем-то напоминающий зазубренный нож. – Этот символ должны знать все, кто борется с демонами и их смертными прислужниками. Не помню, как он называется, но только он может остановить… – я замолчала и, подняв глаза на Галину, испуганно вдохнула. Впервые мне стало по-настоящему страшно.

– Ну? – поторопила Галина. В её глазах была усмешка.

– Только этот символ сдерживает Самаэля, – пораженно шепнула я. – Сатану, Люцифера, Дьявола, Лукавого, Воланда, Мефистофеля. Кому как нравится.

Старуха вновь улыбнулась, и в этой улыбке проскальзывала гордость. Кажется, ей было приятно, что я знала столько о демонах.

– Ты посадила меня в ловушку для Самаэля? – все еще не веря, спросила я.

Галина захлопнула мой чемодан и, спустив его с кровати, спрятала под неё, затем поправила рукава темно-синей рубашки.

– Мне кажется, тут уместен иной вопрос, не находишь? – любезно сказала старуха и вновь присела на кровать.

Облизав вдруг пересохшие губы, с трудом спросила:

– Почему эта ловушка действует на меня?

Сил стоять больше не было. Возможности выбраться – тоже. Поэтому я медленно опустилась на пол и села по-турецки. В таком положении даже голова стала болеть чуть меньше.

Судя по выражению Галининого лица, она настроилась на долгий разговор.

– У всех Стрельцовых в нашей семье, кто проходил инициацию до тебя, это событие было не таким ужасным и болезненным, а дар не таким сильным. Олег, Паша, Максим, Макар – все они обрели свой скромный дар и жили абсолютно спокойно. Так бы прошла и твоя инициация. Но за месяц до твоего дня рождения мне стал сниться он, – голос Галины задрожал. – Он уверял меня, что мир слишком долго принадлежал смертным. Наша реальность стала порочной, несправедливой и жестокой. Еще немного – и мы убьем сами себя. Он уверял, что мир должен очиститься, и именно я должна очистить его. Проложить дорогу новой жизни для всех нас. Я должна стать создательницей матери нового мира. Благодаря мне он сможет проникнуть в наш мир и очистить его. И я поверила ему. Я создала для него шанс. И за это он вернет мне красоту и одарит бессмертием.

– Ты давно в психиатрии проверялась? – не выдержала я. – Та Галина, которую я знаю, не повелась бы на обещания о красоте и вечной молодости.

Ворчливое выражение на миг вернулось к Галине, и она недовольно ответила: