Текст книги "Действительность. Том 1"

Автор книги: Текелински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Ведь согласитесь, разные вещи, когда кто-то что-то двигает и называется «волей». И когда то, что двигается, и в своём движении не имеет никакой возможности остановиться, порождает наличие воли, как некоего магнитного поля, продуцируемого этим безостановочным движением. Мы определяем волю, как нечто изначальное, нечто первосущное, нечто над всем и вся, толкающее и заставляющее всё и вся двигаться, трансформироваться и выстраиваться в определённые формы. Но дело в том, что материя – самодостаточна, и не нуждается в подталкивании. За материей, над ней, и под ней, – нет ничего, что можно было бы причислить к этому миру, миру действительности. Как будто бы не будь воли, не толкай она всё вокруг, материя впала бы в полное бездействие, в некий глобальный анабиоз, сравнявшись тем самым, с «пустотой».

Мы как всегда переворачиваем всё с ног на голову. Повторяю, материя не может находиться в состоянии покоя, выжидая, когда её подтолкнет воля. Материя, в своей сути, сама и есть эта воля. Воля, которую мы ощущаем, как «генератор» и «контролёр» действительности. Это вовсе не стремление, заставляющее всё и вся двигаться, это отсутствие всякой возможности стоять на месте. Она – есть необходимость сущностного. Метафорически выражаясь, она, – есть выливающаяся из жерла вулкана, лава. Возникающее в двигающихся катушках, электромагнитное поле. Образующийся от столкновения инертных стихий, резонанс. Она, – самая тонкая и агрессивная форма материи. – Тоже самое, что мысль. Но мы уверенны, что она сама – есть то, что заставляет стихии сталкиваться. Её возникновение и проявление, такая же необходимая последовательность, как выделение тепла, в некоторых химических реакциях. Её существенность, – это электромагнитное поле, нечто лишь более тонкое и агрессивное, в той же материи. Мы отделили от материи силы природы, как отделяем от организма его волю, называя эту волю, изначальной великой сутью, и придали ей сверхъестественные свойства, наделяя её каким-то началом всего и вся. Неким «пастухом для материального стада», произволом в себе, – Богом для всего материального. Да, мы и не могли поступить иначе, в силу свойств нашего разума. Мы, как всегда отделяем явление, от самой вещи, точно так же, как отделяем нашу внутреннюю суть, от наших стремлений и нашего поведения, от нашего нрава. Отделяем нашу произвольную волю, от характера нашего организма. Наделяя тем самым, себя ответственностью за собственные поступки, придавая нашим проявлениям некий произвол, который наша воля, должна обуздывать. Мы даже думаем, что мы свободны в своих поступках, и можем поступать так, как нам вздумается, исходя из чистого желания, которое в сути своей, не имеет никаких оснований для собственного бытия.

Чем могло бы быть, чистое желание? Откуда оно могло бы браться? Мы полагаем, что наша «верховная воля», контролирует наши желания и поступки, исходя из собственного произвола. Что собственно, и включает в себя ту субстанциональную существенность противоречивого и спорного явления, которому мы придаём важность, и которое считаем главным, приоритетным положением для жизни, явления воплощающегося в понятие свободы. Но об этом, чуть позже.

Теперь несколько иной угол зрения. Взгляните чуть глубже и несколько в иной плоскости. Откуда, вероятнее всего, берётся наше чувство собственной воли. Может быть из того, что в нас, на самом глубоком уровне нашего существа, постоянно борются между собой, две основные воли мироздания. Одна – воля к сохранению, вторая, – воля к разрушению. Метафорических воплощениях, черпающих свои основы в противостоящих силах, присущих нашей действительности, – силах упорядочивания и силах хаоса. Где только зыбкий баланс сил удерживает мир в рамках действительности. Пока ни одна их фундаментальных стихий природы не ослабеет, мир будет сохранять свой баланс, воплощающийся в действительность бытия.

Наше чувство собственной воли, имеет началом уходящее своими корнями в запредельные макроуровни межмолекулярных связей, в общее для всего и вся, противостояние стихий мироздания. Противостояние «центробежных», и «центростремительных» сил. Противостояние «гравитации» и «антигравитации». Воплощающихся в нашей действительности, в противостояния сил «объединения» и «распада», сил слияния и рассеивания, и, в конце концов, сил жизни и смерти, как сакральных мифических сил, для нашего осмысления.

Сил «гравитации» и «антигравитации», «центростремительных» и «центробежных» сил, как неких стихий, имеющих свои основания вне действительности, и воплощающихся в нашей действительности, в виде противоположных полюсов природы, стремящихся каждая в своё лоно. Металлизирующиеся в каждом предмете действительности, в противостояние двух стремлений, = воли сохранения, и воли разрушения. Столкновение этих сил, чувствуемое нами в себе, в глубинах нашего существа, и некое определённое доминирование в этом противостоянии, порождает наше ощущение собственной воли.

Во что трансформируется в наших понятиях, эта, вытекающая из столкновения грубых (инертных) и тонких (агрессивных) стихий, воля. Мы полагаем, что научились управлять своими желаниями, стремлениями, добродетелями и пороками, мы уверенны, что в нас, в глубине нашей души, сидит некто, способный управлять всем нашим существом, всеми нашими поступками, и называем его, – волей. Но на самом деле, не существует никакого «царя в голове», обладающего абсолютной властью. То, что мы чувствуем, как воля, на самом деле есть лишь совокупность победоносных мотивов, доминирующих на определённом этапе нашего существования. Ибо существуй такой «царь», он должен был бы непременно обладать истинной в последней инстанции, а не только собственным мнением. Он должен был бы обладать абсолютной властью над нашей личностью. А ничего подобного в нас, – нет. Всё зависит от внешнего напора, от интенсивности внешних факторов. Изменись обстоятельства, и, только что кичащаяся своей верховной властью воля, сдаст свои позиции, уступая власть более древнему, и более основательному инстинкту. И на самом деле, в нас доминирует только одна воля, – воля к противоречию. Это она заставляет нас бороться с собой, создавая войну в себе. И для неё, не существует правых и левых мотивов, благородных возвышенных, и низменных целей. Всё что она желает, это войны, войны самой по себе. И на самом деле, первична в нас именно воля к войне, инстинкт войны, а потом уже к ней присоединяется мотив и цель, а не наоборот. Ведь мы уверены, что изначальны мотивы, которые в своём противоречии создают предпосылки для войны. Но на самом деле, изначальна война, и это она находит для себя предпосылки, мотивы и цели. И именно этот первопричинный инстинкт войны, берущий своё начало в сущностных основах всего материально-действительного, где война вообще не имеет, и не может иметь никаких иных целей кроме самого противостояния, определяет всё наше поведение. И воля, стоящая за противоположные лагеря, при всей своей необходимости, не имеет никакой власти над нашей личностью, над нашим существом, как только в локальных точках нашего сознания. И это положение, как я говорил выше, обеспечивает автономное развитие в нас, каждой из противостоящих воль, а значит и нас, как чего-то целокупного.

Вообще, чувствование собственной воли, возможно только тогда, когда одно, сталкивается с другим. Когда возникает противостояние примерно равных по мощи стремлений. Когда что-либо, встречает на своём пути противника, или преграду, которую ему необходимо преодолеть. Только в этом случае мы можем ощущать наличие в себе, воли. Сопротивление – вот основа всякого чувствования воли. Ибо, повторяю. – Воля как действительность, в сути своей, есть – война. Без войны её нет, как нет войны без неё. Война – как основа, обеспечивающая существование всякой воли. – Война, в самом широком смысле слова. Как некое изначальное противостояние сил центробежных, и сил центростремительных, обеспечивающих в своём сражении, существование всего существенного.

Вывод же, напрашивается сам собой. Вся наша действительность, вся наша жизнь, во всех без исключения проявлениях, как и суть всего сущего, его тело и душа, и, в конце концов, его истинная цель, – война. Другой цели, другого смысла у воли, – нет. Какую область ни возьми, в какой уголок не загляни, всюду ты найдёшь войну, и её необходимые проявления. Она являет себя повсюду, она – суть всего! Она в уродстве и в красоте, во лжи и в правде, в хотении и в нехотении, во всём, что ты способен ощущать, видеть и слышать. Прошу прощения за чрезмерную восторженность, но не каждый день встречаешь нечто вездесущее и всё определяющее, нечто основополагающее для всего и вся.

И так. Та воля, которую мы чувствуем в себе, на самом деле, вытекает из всеобъемлющей воли «Сущего». Мы, как часть этого «Сущего», чувствуем в себе, его всеохватывающее дыхание. Его фатальное движение, его все природную невозможность какого-либо абсолютного покоя.

Вы задаётесь вопросом; когда всё это начало двигаться? Что послужило толчком? Я же, абсолютно уверен, что этот вопрос, провоцируется нашим ограниченным сознанием, его специфичностью, особенностями его устройства, его пространственно-временной векторностью последовательного осмысления, его начало-конечной парадигмой, для всякого возможного существования, и всякого воззрения. Наше сознание ограничено своим полем восприятия, с такой же безусловностью, с какой безусловна безграничность пустоты. Мы никогда не осознаем и не поймём до конца, что всё, что мы видим вокруг себя, – никогда не начиналось, и потому никогда не закончиться. Ибо, всё это существует только в нашем разуме, и движется, только в нашем сознании, в нашем воззрении и представлении. И потому имеет своё начало и свой конец, только в нашем разуме. В действительности же, если представить себе на миг существование такого бытия самого в себе, бытия, не зависимого от нашего воззрения, то в нём всё и вся, будет необходимо инертно неподвижно, всё и вся будет стоять на месте, ничего не будет двигаться. А значит, ничего не будет начинаться, и заканчиваться, ни в пространстве, ни во времени. Ибо воли как таковой, здесь, – не будет, так как не будет никакого определения, никаких параметров этой воли. Только оценка способна порождать определённость, без которой всякое движение, есть лишь возможность, абстракция, предположение.

И как сама вечность, никогда не станет доступной для нашего понимания, так и само движение в своей сакральной действительности мига, никогда не осознается нами.

«Лишь вечность – неизменна, лишь миг – течёт и всё меняет, и только наше разумение, движение всякое воспринимает, а по большому счёту, лишь оно его рожает…»

Ведь то, что мы определяем, как вечность, на самом деле, есть «ничто», – отсутствие всякой действительности. То, что мы определяем, как движение существующего, есть – действительность, жизнь мига, то есть – нечто. И противостояние этих стихий, противостояние пустоты и действительности, порождает волю, как нечто стремящееся от одного, к другому, противоположному полюсу, как нечто попутно оценивающее, нечто законодательное, как нечто – повелевающее.

Стремление действительности к абсолютному балансу, есть стремление нарушенной природы, в своё изначальное лоно. Стремление её сакральных флюидов, к устранению нарушения абсолютного баланса природы, баланса, воплощающегося в нашем представлении, в пустоту, и является причиной и основанием существования воли, как таковой.

Метафизика Души

Придавать основательность рационального мышления тому, что в своей сущности, является чистым метафизическим, глубоко идеальным понятием, – бессмысленно. Ибо пытаться придавать черты основательности тому, что находится за гранью всякой основательности, в ином мире бытия, – нелепо! Но если бы я, стремился к основательности…

Сколько сказано о душе, сколько споров, разногласий, суждений, выходящих за всякие мыслимые и немыслимые границы! Каждый, кто когда-либо говорил о душе, был прав. По той простой причине, что опровергать воззрение в этом ключе, каким бы оно не казалось абсурдным, не найдётся достаточных оснований, в силу отсутствия высших авторитетов оценки, и общего для всех, фундамента всякой возможной основательности. Метафизические воззрения, воззрения идеального плана, вообще нет никакого смысла опровергать или подтверждать. Ведь на этих бескрайних просторах, всё что существует, уже имеет в себе достаточно подтверждения, и право на собственное основание. В этих полях, как в сказочной стране за семью морями и семью горами, может случиться всё, что угодно.

Имеет ли право тот, или иной человек, рассуждать о душе? Безусловно! Ведь каждый, кто о ней рассуждает, полагая, что рассуждает о чужих душах, на самом деле, рассуждает только о своей душе. А по поводу права на умозаключения, я абсолютно уверен, что каждый сам определяет своё право. На том простом основании, что всякое право индивидуально, и его даёт и определяет для себя, только сам человек. Усреднение права, право для всех, это право стада. Ибо нет на земле ни одного авторитета, который был бы вправе определять чужие права.

Чем же, на самом деле, является наша душа? Какой бы не была планомерной, дотошной и глубокой вивисекция в этом направлении, она, как правило не давала ничего, либо давала так мало, что это всё равно не имело большого значения для понимания душевного агрегата. Но мы так устроены, что обязательно будем и впредь наступать на одни и те же грабли. Мы любим препарировать, мы не можем без этого. Мы стремимся к этому всегда и везде. Всю свою сознательную жизнь, мы только и занимаемся вивисекцией всего и вся, что попадает нам под руку. Мы вскрываем, и начинаем отделять и соединять. И что бы не возникло на нашем горизонте, что бы мы не выхватили из темноты своим воззрением, мы всегда найдём что препарировать, разделить, и противопоставить. И я, со своим мятежным сознанием, не стану исключением. Но попытаюсь представить этот сверхсложный душевный агрегат, в метафоре физико-метафизического контекста.

Душевные радости и душевные невзгоды, тревоги и душевное умиротворение, её невероятная чувствительность ко всему, что нас окружает. Она, либо подобно воздушному шарику, наполняемому эфиром, поднимается над всем бренным и суетливым, и взмывает за облака, либо подобно тому же шарику, наполняется вязкой жидкостью, и с годами обременяется и тяжелеет от хлама. И человек тащит её за собой, словно собственное раздувшееся брюхо. Душа необходимо стареет вместе с телом, покрываясь морщинами, шрамами и гематомами. Но мы всегда чувствуем, что только она и живёт, что только ей доступны, только для неё достижимы все те переживания и чувства, составляющие саму суть жизни.

Когда вы поймёте и осмыслите, как зависит состояние нашей души, непосредственно от состояния физического здоровья, и в частности от пищеварения, от воздуха и потребляемой воды, когда вы почувствуете и осознаете всю слитность и неразделимость души и тела, = тогда для вас откроется банальная истина. – Вы отделили душу от тела только для того, чтобы она не умирала вместе с бренным телом.

Ваш разум так развился и устроил себя, что он никогда не согласится с тем, что душа умирает, а на самом деле, что он, разум – умирает. Ведь в таком случае, пропадает последний смысл его существования. И он, разум, не в состоянии жить в таком антижизненном убеждении. Ибо его смысл, – это собственное бессмертие. И по большому счёту, это всё, что у него есть. Только эта надежда позволяет ему идти дальше и прогрессировать на этом пути.

Смысл бессмертия души, – это разум сам для себя, и сам в себе. Он словно «царь», обладающий безграничной властью на земле, ни за что не желает оставлять эту власть, терять её, и сливаться со всеми смертными в единый род. Он не хочет ступать со всеми своими чреслами в чертог Валгаллы, где все равны между собой, где нет ни его, никакой иной власти.

Душа – вне тела. Как же такое возможно? Где лежит та причина, на основании которой мы отделили нашу душу от тела? Что за нелепость? – Жестокость, или безумие? Сначала душу отделили от тела, разум – от инстинкта, (то есть голову, от всего остального тела), затем весь мир разделили и противопоставили. Где же предел нашей воинственности? В том то и дело в том, что воинственность наша плоть и кровь. И в каких образах она бы не представлялась, её суть всегда остаётся одной.

Вы отделили душу от тела, и это уже стало само собой разумеющимся фактом. Но вот что интересно. Вы всегда представляете душу, в виде тела, вы не можем её представлять иначе. И это закономерно. Можете ли вы представить себе рождение души – вне тела, без телесного рождения? А может ли наша очарованная фантазия, представить себе существование живого тела – без души? Душа – отделённая и изолированная от тела. – Вечно живущая душа. Эта парадигма имеет свои причины и свои основания всё в той же «линейной векторности» нашего разумения. А именно: Появление души обязательно сопряжено с появлением тела. Душа зарождается вместе с телом, но существует вечно. И здесь скрывается непреодолимое противоречие, которое гнездится в алогичности самого умозаключения. В его несопоставимости с креативной динамикой мироздания. Ибо, при развороте «вектора осмысленности», возникает некая «яма». Ведь то, что существует вечно, – не может зарождаться! И это, пожалуй, самое явное затруднение, связанное с осмыслением бытия души, как чего-то бессмертного и вечного. Рождение души, и последующее её вечное бытие, это как наличие начала, и отсутствие конца. Невозможный, ни при каких обстоятельствах, парадокс. Положение, не вписывающееся ни в идеалистическое, ни в рациональное, ни в какое иное воззрение.

Все наши стремления, пороки и добродетели, все чувствования и оценки, всё, что включает в себя понятие души – есть вытекающая из нас полноводной рекой, субстанция тонкого мира. И берёт своё начало эта «река», в заоблачных высотах наших глубин, в неосознанных далях нашей биосистемы, в её сокровенных «нано областях недосягаемости», там, где живёт, всё изначальное в нас. По сути, она черпает свою великую полноводность из слияния миллиардов ручейков, вытекающих из каждой клетки нашего организма, и образующих в своём слиянии, поток, который несёт в своих водах всё, что подхватывает на своём пути. И этот поток, выливаясь из нас, выплёскиваясь на внешнюю реальность, своей «агрессивной сверх гармонией», форматирует и упорядочивает всё вокруг, на свой лад, в соответствии и адекватно собственной упорядоченности. Ведь мир вокруг, именно таков, каков душевный агрегат, какова его характерная субстанциональность, в самом широком смысле слова.

У каждой души есть своё русло и характер течения. Она может быть быстрой, бурлящей, с множеством водоворотов, не предсказуемой, коварной и опасной. А может быть спокойной, медлительной и ровной, но, в тоже время, скрывать в себе омуты. Душа, её паллиативность, есть императив выделенной миллионами клеток, энергии. Каждая клеточка нашего организма, имеет свою маленькую индивидуальную душу. И в результате слияния в один поток, образуется одна большая и сложная душа, – душа организма. Душа, как нечто целокупное, как нечто конгломератное, и потому проблематичное в себе – есть воплощённый синтез, порождающий некую архистатическую гармонию внутреннего общего резонанса миллиардов отдельных душ-клеток, как неких сущностей, организмов своего уровня и своего бытия. В своей синтетической гармонии они создают нечто физически совокупное, нечто целостное объективно слаженное, – нечто паритетное в себе. Но эта совокупность не только чисто физическая, но и метафизическая, трансцендентальная и идеальная.

Мы мистифицировали нашу душу, как мистифицируем всё, что не понимаем, что выходит за рамки рационально-аналитического мышления. Мы наделили её сверхъестественной сутью. Она же, живет по тем же, общим для всего сущего, законам. И умирает так же, как умирает тело. Рассеиваясь, растворяясь в водах энергетического океана. Суть её никуда не девается, как не девается никуда суть материи. Рассеивается, как известно, лишь форма. Но что может быть в нашей действительности кроме формы? На самом деле, – ничего. Только форма определяет саму существенность в нашей реальной действительности. И этот парадокс, является самым не разрешимым вопросом, ибо несёт в себе самую сокровенную тайну бытия.

Мы, в силу особенностей нашего мозга, склонны отделять одно от другого, наделяя самостоятельностью то, что не имеет таковой. Подобное происходит повсюду. Наша душа, в сущности, является только проявлением тонких высвобождений относительно грубого, основополагающего фундаментального тела. Она – есть лишь «утончение» этой относительно грубой субстанциональности. В его глубине, в глубине относительно «грубого бытия нашего организма», на недосягаемом рациональному разумению уровне, рождаются все наши стремления и движения, все наши пороки и добродетели, чувствования и оценки, воплощающиеся в вытекающие флюиды нашей души.

Наше душевное состояние складывается из миллиардов мельчайших факторов. Оно подобно всякой полноводной реке, образующейся из ручейков, имеет каждую секунду своего бытия, пропорциональное соотношение этих факторов. Мы чувствуем силу собственной души, лишь, когда она становится по-настоящему полноводной. И то, что мы называем нашей волей, то, что мы чувствуем в себе, как собственную произвольную волю, это как раз то фатальное движение реки, которое, просто физически не может остановиться, пока функционирует наше «грубое физическое тело». Она, в сути своей есть лишь динамика, – пар над котлом и пар в котле, несущего в себе силу динамического момента, словно в котле паровоза.

Желания и стремления, как воплощённые трансцендентальные мотивы, создаются именно этим безостановочным течением реки. Они, – есть нечто необходимое, нечто фатальное, некое явление, которое просто не может не являться, в силу уже существующих причин, в силу сложившейся динамики мироздания. Так же как не может, не воспламенится спичка, если причина уже имеет место. Так же как не имеет возможности, не испарятся вода, нагретая до определённой температуры.

Наш разум, это «отросток общей воли мироздания», – её утончённая локализованная субстанция, – вершина, точка, апогей…. Наша душа, это ещё более утончённая, уже почти эфемерная субстанция, растущая из нашего разума, словно цветок из кроны дерева. Субстанция, благодаря своей тонкости и изысканности, превратившаяся в противоречие для самой воли, для своего прародителя. Выражаясь физически-метафорически, = воля – биосфера, а душа – магнитное поле земли. Выражаясь метафизически-метафорически, = воля – «царь», угнетающий собственное «племя», а душа – парламент, контролирующий «Царя».

Наш разум, такая же искусственно отделённая субстанция от «общей воли», и наделённая самостоятельностью. И наша душа, возникающая от «совокупления» разума и воли, от этих разделённых и изолированных искусственно, стихий, несёт в себе всё самое тонкое и возвышенное от своих родителей, и в последующем синтезе собственных противоречий, порождает новый, не существующий до сих пор, – мир бессмертия, противостоящий миру разума и воли, – миру смертных.

Все эти рассуждения имеют значение в различных алгоритмах осмысления души. С одной стороны, под понятиями разума и воли, а вслед за ними, и под понятием души, мы подразумеваем нечто имеющее форму, нечто «трансцендентально-формативное», нечто объективное, локально определённое. С другой стороны, размышляя о душе, мы подразумеваем нечто вне формы, нечто вроде пресловутой «вещи в себе», нечто сугубо глубоко метафизическое, то, что в своём Абсолюте, есть всеобщая душа, – душа мира. И к нам, как к чему-то локально формальному, имеет отношение только постольку, поскольку мы являемся частью всеобщего мира, а значит, носим в себе, часть его души. В этом смысле душа, это мир в себе, не имеющий никакой формы, а значит не имеющий для нас, действительности. И таким образом, такая душа превращается в «сущность» иного мира, для нашего бытия, – в «ничто».

А может ли душа иметь своё существование в определённый промежуток времени, может ли она иметь свой фактор времени, – своё «сейчас»? Все наши стремления и желания, есть необходимые проявления нашей души, рождаемые безостановочными движениями нашего тела. Потоком, где всякое «сейчас», – обусловлено «до того», и «после того». Где «сейчас», само по себе, – просто не существует физически. Но лишь трансцендентально, и только как иллюзорное видение мифической границы, как некое разряженное поле между пропастями. Ибо «сейчас», – подразумевает остановку, а значит – невозможное, для нашей действительности.

Наши воззрения относительно души и воли, уходят в глубину веков. С самых истоков философской мысли, эти понятия не давали покоя мыслителям. У каждого из них, были свои критерии, свой, неповторимый взгляд на эти вещи. Ведь каждый судит, как в меру своего мировоззрения, чувствования и образования, так и в строгой зависимости от окружающей среды, в самом широком смысле слова, а также в силу собственной метаболистической усвояемости, и способности к перевариванию поступающей «разноплановой пищи».

На мой же взгляд, душа – это тончайшая физика тела. И то, что мы чувствуем в себе глубину и широту нашего внутреннего мира, этот необъятный космос, на самом деле, – чувственная совокупность всех грубых и тонких взаимоотношений и хитросплетений, синтетических противостояний и согласованностей нашего «громадного тела». Она, душа, – есть гармония взаимоотношений в нас, каждой клетки, – со всем организмом, и всего организма, – с каждой клеткой. Продукт целокупной синтетической организации разнонаправленных и разноплановых стихий и флюидов нашего тела. Гармония равновесия быстрых и медленных преобразований, сочетаний, контролируемых всплесков, и падений. Баланс – сидящий в каждой клеточке организма, и определяющий все сношения с внешним миром, и все наши оценки в отношении него. Ведь именно отражение этого баланса, – во вне, транслирование и транслитирование его порядков на внешние предметы, определяет всю разноцветную и разноплановую палитру реальности действительного мира.

Наша душа, своей сверх гармонией настраивает всё вокруг на свой лад. Она есть повелительница мира реальности, она выстраивает и подгоняет все формы и сочетания, она целокупирует и расчленяет, она – создаёт. Творец – воплощённый в метафизическую, почти мифическую субстанцию. Её субстанциональность ближе всего к божественному, потому её принадлежность во всех религиях относят к богу. – «Душа принадлежит богу!» …Так говорят все религии мира.

Её метафизическая субстанциональность, за пределами тела, может воплощаться в такое божественно мистическое явление, как музыка. Да, именно музыка является чистым воплощением в гармонию звуков, метафизики нашей души. В ней, в музыке, вы найдёте всё, что содержит в себе, наша безграничная душа. Она, музыка, есть наиболее полное отражение её латентной существенности. Сверх того, что мы уже могли бы обнаружить в музыке, в ней нет – ничего.

По моему глубокому убеждению, и в этом я не буду нов, не только мы, люди, животные и растения имеем свою душу, как нечто «тонкое» исходящее волнами из нас, но и любой предмет, обладающий формой, обладающий своим «телом» имеет свою индивидуальную душу. И то, что мы не замечаем этого, ещё не говорит в пользу отсутствия таковой. Мы, как всегда смотрим на всё, субъективно, наделяя душой лишь близкие нам по форме субстанции, лишь близкие нам по духу, природные образования. Мы очень хорошо чувствуем души животных, например, собаки. Чуть меньше растений, и почти не ощущаем душу, к примеру, металла, или камня. Хотя, всегда подспудно подозреваем душу в огне, или воде. А порою наделяем собственной душой организацией, так называемые природные катаклизмы. Например, «Торнадо». В силу очевидности его нрава, создающего впечатление некоей разумности. Мы совершенно не допускаем наличие души у Солнца, Луны, или нашей Земли. Хотя в последнее время, в отношении Земли-матушки, взгляды меняются, в силу очевидности наличия у неё разумности, а значит и души. Ведь мы склонны наделять душой только разумные, с нашей точки зрения, мыслящие в нашем спектре, субстанции.

Вообще, заметить проявление души, всё равно, что заметить разумение. Ведь это искусственно разделённые «флагманы» самого тонкого мира, в нашем воззрении, относительно всего фундаментально существенного. Для того, чтобы что-то заметить и определить, нашей душе требуется реакция, мы должны среагировать. То есть, наша душа должна получить некий «душевный резонанс» от соприкосновения с предметом. И если такого не происходит, мы заключаем, что души здесь – нет. Ну а так как, резонировать может только, условно говоря, близкие по «длине собственной волны» по схожей характерной волнообразности предметы, то всё, что далеко от нас характеристиками своей волны, что не может резонировать с нашей специфической душевной организацией, мы «омертвляем» и лишаем души.

Но если, всё же, всякий обозначаемый нами как «неодушевлённый предмет», имеет душу, что тогда? Ведь этот предмет, как бы там ни было, имеет внутреннюю структуризацию, собственную неповторимую систему, и собственный далёкий от нас, метаболизм. А значит в нём, существуют внутренние связи, и не осмысливаемые нами, внутренние взаимоотношения, некий внутренний своеобразный обмен, а значит «живость» своего плана. В конце концов, всякий предмет имеет своё электромагнитное поле. А значит, гипотетически, вполне способен мыслить в своих порядках.

Как я отмечал выше, наш организм, как собственно, любая другая структура, в своей сути, есть сцепленная в определённых пропорциях, и слаженная в определённых формах, система. И каждая клетка нашего организма, находится внутри себя, в таком же «балансе сил», что и организм в целом. И благодаря связям этих клеток, и колоний клеток, мы, представляем собой «целостную единицу». Метафизика же нашего существования во времени, как «целостной единицы», такова, какова метафизика всякой «единицы», всякой «целостной системы». Солнце живёт, постепенно высвобождая энергию, трансформирую в себе, водород – в гелий. И мы с вами, в сути своей, такие же «горящие звёзды», со своей скоростью, и формой высвобождения внутренней энергии. Мы трансформируем в себе всевозможные химические элементы, и высвобождаем энергию, в виде тепла, пара, и сверх организованной сверх упорядоченной энергии электромагнитного импульса, называемой нами, – мыслью. И эта высвобождённая энергия, вступает в реакцию с внешним миром, форматирует его на свой лад, превращая всё вокруг в реальную действительность, в обетованный мир расположенного существования.