сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
На столицу Тиксандании надвигалась ночь. В небе догорали последние зарницы, ничто не напоминало об эферийском корабле. В новостях скупо сообщили о катастрофе, вызванной технической неисправностью. А в подпольных типографиях печатали газеты с речью эферийского посла — далеко не все рабочие могли пользоваться электронными устройствами. Им, по старинке, раздавали простые листовки.
Апатуриано спустился на лифте в свой кабинет. Его ждала жена. И, заглянув ей в лицо, он увидел в ее глазах преследовавший его весь день золотой ободок.
Комментарий к Падающая звезда. Формальность
Кое-какие технические подробности честно слизаны из романа Гаррисона "Падающая звезда. Проект Прометей". Взрывали там корабль ядерной боеголовкой.
Думаю, если люди летают в космос явно не первую тысячу лет, исправный корабль долго готовить к полету им не надо - зашли, сели, полетели. Чуть сложнее, чем в автомобиль.
Что было у Флёр? Задержка или выкидыш на раннем сроке? Скорей всего, она и сама не определит. С учётом того, что абортов нет, ранняя диагностика им особо и не нужна. Для тех, кто как она, согрешил и сомневается, это даже часть морального наказания от высоконравственного общества - а вот побегай в неведении, попереживай, покрутись. В другой раз не захочешь точно.
========== Рубериада. Дети Звёздной хозяйки ==========
Комментарий к Рубериада. Дети Звёздной хозяйки
К истории эферийского корабля, Падающей звезде, рассказ отношения не имеет. Разве что происходит в той же вселенной. Неохота плодить сущности и заводить новый минифанфик. Поэтому оно будет тут - нелогичное, сюрреалистичное и еще какое-то ичное.
Рассказ немного по мотивам "Слово лес значит мир" Урсулы ле Гуин.
— Правда, — продолжала Флер, — синоты, побывавшие в других солнечных системах, утверждают, что они встречали мыслящие существа, передвигающиеся на четырех конечностях, и что эти конечности служат им одновременно как руки.
— Человекообразные обезьяны, — вставил Никита.
— Нет, — запротестовал Волшебник, — обезьянообразные люди! Обезьяны не мыслят, дорогой богатырь!
Лес нависал над ними, как бахрома пушистого ковра нависает над тремя букашками. Один из космонавтов обернулся на лежащую позади равнину, покрытую низкой густой растительностью. В лучах солнца она была мрачной, сине-зеленой. Красным отсвечивала поверхность ракеты, стоявшей посреди, словно маяк. Они и шли вроде недолго, но ракета была уже так бесконечно далека! Может быть, так казалось из-за близости этого первобытного леса. Может быть, из-за солнца — оно стояло в зените, но светило тусклыми алыми лучами. Их родное солнце, жёлтое, светлое, щедрое, в полдень рассыпало по земле золото. Здешнее жалило, как оса. Рубериада, красный карлик, — слишком мало тепла и света дарят такие звёзды, и планетам приходится подбираться к ним поближе, если они хотят быть обитаемыми.
Знакомые растения обретали новый облик. Пышно разросся по земле мох, влажный, бархатный, но до того прочный, хоть чехлы на военные машины из него делай. Поверхность равнины слегка пружинила под ногами. Почвы тут заболочены, и человек в тяжёлом облачении космического путешественника не проваливается лишь потому, что его держит переплетение множества корней. Больше того, и ракета спокойно опустилась на этот ненадежный мягкий грунт. Опустилась — и устояла. Словно корни со всей равнины собрались и соединились в прочнейшую площадку…
— Не отставать! — донесся до космонавта голос капитана. — Помните инструкции. И помните про корабль кругляков.
Он был немногословен. О том, как вести себя на Рубериаде — единственную населенную планету называли так же, как и тусклую алую звезду, — космонавтам сообщили заранее. Они выслушали лекцию, просмотрели учебный фильм и сверились с показаниями приборов, по которым выходило, что в глубине под этой круглой безобидной равниной находится огромное количество металла — ракета кругляков, их предшественников.
Первый межзвёздный корабль к Рубериаде послали давно, он облетел планету несколько раз и вернулся в срок. Второй через несколько лет исчез. Так бывало. Он мог потерпеть аварию в пути. Но спустя год пришла радиограмма пропавшего корабля — космонавты благополучно высадились на лесную планету, на круглую равнину среди лесов, и собирались исследовать ее поверхность.
Тиксанданцы (ведь это был их корабль) отправили к красному карлику ещё одну экспедицию. Та прибыла к планете, долго кружила вокруг и никаких следов пропавшего корабля не нашла, если не считать аномалии — именно на круглой равнине посреди тропического леса приборы показывали под землей огромную массу металла.
Опасаясь, что это и была пропавшая ракета, и что ее тяжести просто не выдержали здешние сырые почвы, корабль остался на орбите, вниз же спустился катер.
Грунт на лужайке оказался вполне прочным и был скорее луговым, чем болотистым. Никаких дыр в нем не осталось, ни ямы, ни воронки, а ведь такой огромный объект, как ракета, не может пропасть бесследно.
Копать хотели, хорошо, что не начали. Из леса к экспедиции вышло (космонавты свидетельствовали, что его вывели) странное существо, потерявшее человеческий облик. С трудом путешественники признали в нем своего товарища по первой экспедиции. Заросший волосами, как дикарь, нагой и безумный, он не мог объяснить, что с ним случилось. На катере его немного отмыли и привели в себя.
Увидев, что с катера выгружают землеройную технику, бедняга вновь впал в неистовство, цеплялся за ковш и орал. В его непрерывном вопле не разобрать было ни одного слова. Члены экспедиции подумали о похороненной под равниной ракете, сопоставили с поведением бедняги помешанного и технику загрузили обратно на корабль.
Хоть и не совсем правильно это было — улетать домой, не добившись цели и не исследовав как подобает чужую планету, — экспедиция возвратилась на Сино Тау, а вот спасенный так и не пришел в себя.
Только под гипнозом он кое-как рассказал, что же случилось на Рубериаде. На планете под алой звездой было собственное население — человекообразные лесные существа, у которых, однако ж, обнаруживались зачатки разума. Например, они умели добывать огонь.
Нет! С местными не было конфликтов! Какие могут быть конфликты с полуживотными? И фауна там была не особо опасная, в густой чаще леса не могут жить слишком крупные звери, а открытых пространств на Рубериаде немного.
Просто когда планировалось вырубить лесной участок…
Дальше свихнувшийся бедняга выдал совершенно дикий вариант развития событий, видимо, слишком сильно пострадала его психика от пребывания на чужой планете, если даже под гипнозом он не мог вспомнить, как оно все было на самом деле. По его словам получалось, что техника просто исчезла в лесу после первого же срубленного дерева. Исчезла, разобранная на части ветвями. А ракета ушла под землю. Вот только попытались один раз выстрелить по опушке энергетическим лучом — и сразу же прямо из-под земли взметнулись длинные, как щупальца, корни, почва разошлась, в образовавшийся провал рухнула ракета, края ямы мгновенно сомкнулись и поросли высокой травой и болотным мхом.
На поверхности оставалось несколько человек. Почти все они погибли в тропическом лесу. Выжил только этот космонавт. Под гипнозом он вспомнил, что лесные полулюди-полуобезьяны отнеслись к нему неплохо — кормили, позволяли греться у костра, и на языке жестов предупредили, чтобы он не вредил растениям, если ему дорога жизнь.
Лес обступил их сразу. Только что рядом была опушка, но обернувшись, невозможно было заметить просвет. Взгляд упирался в переплетения сучьев, кустарники, или древесные грибы, или листья — их было больше всего! Листья были под ногами, с боков, вверху, а то вдруг свешивались с ветки и мягко касались лица, словно ощупывая пришельцев. Здесь надо было следить за спиной идущего спереди, ведь дороги как таковой просто не было. Капитан, бывалый первопроходец, выбирал тропу по одному ему известным приметам. Космонавты оглядывались по сторонам, но видели лишь стволы, и дупла, и тени, и листья. Землю устилал ковер из листьев. Травы не было — ее задушили деревья. Но со стволов тянулись ползучие растения, они оплетали ноги, хватали за колени.
А сверху была крыша из листьев, многослойная роскошная крыша, такая прочная и толстая, что рядом с ней крыша императорского дворца на их далекой родине была не толще бумаги. Ни одного солнечного луча не пропускали вниз кроны деревьев. Лес должен был быть царством вечного мрака, но космонавты видели все отлично. Свет словно впитали в себя сами деревья. В гуще веток проглядывали бледные контуры стволов, светились и листья, перебрасываясь бликами.
Лес был живым. Вот протянулась рука и приветливо помахивала им, вот изогнулся чей-то стройный торс, вот кряжистая приземистая фигура, несущая на себе всю тяжесть ветвей. А вот мелькнуло лицо, злобное или удивленное, и лишь приглядевшись, с облегчением понимаешь — это просто нарост на коре, просто дупло… И по спине пробегал холодок, а рука сама тянулась к оружию, пользоваться которым воспрещалось.
Деревья вдруг разошлись в сторону. Они вышли на большую поляну, если ее можно было назвать так — земля здесь была свободна и покрыта мхом, деревья росли по краям. Над головой протянулись их ветви, в шатре из листьев не виднелось ни единого просвета. На поднятые вверх лица людей падали бурые отсветы. Алый цвет Рубериады, темная синеватая зелень листвы, влажный воздух, тени у корневищ, — все это смешалось и превратилось в пеструю палитру. Но идти стало легче. Влажная почва лишь слегка пружинила под ногами.
Капитан остановился в центре поляны. Над ним чуть не по диаметру всего свободного пространства протянулась длинная прямая ветвь, похожа на поручень, расти такую ветку специально — не вырастишь.
Капитан присвистнул, как это делают птицы. Космонавты переглянулись.
— Этого достаточно? — спросил один, самый молодой. На него посмотрели с укором. Истинный трианглетец никогда не оспаривает действия старшего по званию.
Капитан даже не обернулся на торопливого юнца и терпеливо свистнул еще раз. Посмотрел на остальных и сделал им знак отойти на пару шагов. Они повиновались, оглядываясь по сторонам — откуда же из чащи появится так называемый лесной человек, дикарь, полуобезьяна?
Сверху метнулась тень. Они не сдержали изумленного вскрика. Человеческая фигура падала отвесно, зацепилась за тонкую ветвь, сделала сальто и повисла вниз головой, раскачиваясь. Руки человека и длинный хвост из седеющих волос доставали земли. За ветку он держался ступнями ног.
Нет, в том и дело, что не ступнями! Изумленные космонавты подошли ближе и даже в лесном полумраке ясно видели, что лодыжки человека переходят в самые настоящие ладони с противостоящим большим пальцем.
— Это же как руки! — прошептал все тот же невыдержанный юнец. Остальные смолчали, не показывая своего изумления. Они знали, что им предстоит увидеть, но все же ожидали чего-то более примитивного, более похожего на обычных обезьян на далекой родине.
Старик качнулся сильнее, оттолкнулся от ветки, сделал еще одно сальто, весьма лихое для его седин, приземлился на мягкую почву и сел, расставив колени и сложив ладони нижних конечностей. Пригнувшись, он исподлобья наблюдал за космонавтами.
— Садитесь напротив него, — сказал капитан. По листьям прошел шелест. Старик, не мигая, смотрел на них. У него были темные белки глаз и зеленоватая радужка, над веками нависали довольно массивные надбровные дуги, но высокий лоб, прямой нос и волевой подбородок никак не придавали ему сходства с обезьяной.
Сначала им показалось, что его тело покрывает зеленоватая шерсть. Но дикарь был одет. Странная роба, сплетенная из стеблей какого-то вьющегося растения, вроде плюща, не имела штанин и рукавов и оставляла открытыми мускулистые смуглые руки и …ноги? Космонавты так и не решили, как называть нижние конечности старика. Они покосились на его одежду, подивились искусному плетению и решили, что он не такое уж и животное. Но дикарь, конечно, дикарь!
Старик все так же пристально наблюдал, не произносил ничего, ни слова — слов от него и не ожидали, — ни звука.
— Они не говорят? — спросил наконец один из космонавтов. Капитан ответил:
— Вы же знаете — говорят, но мало. С нами согласился общаться только этот человек. Его так и зовут — Говорящий.
Невыдержанный юнец открыл рот, но спрашивать передумал. Вместо него подал голос космонавт постарше:
— У них нет собственных имен?
— Неизвестно. Ты лингвист, Уунхи, попробуй его разговорить.
К младшим по званию в Империи обращались исключительно на «ты». Уунхи недоверчиво поглядел на старика:
— Да есть ли разум у него?
Однако поднял с земли сухую ветку и начертил несколько значков на свободном от мха участке. Рисовать на земле разрешалось.
Уунхи начал с самых простых арифметических действий — нарисовал две черточки и сложил их:
I + I = II.
Старый абориген поглядел на это довольно равнодушно. Открыл рот и зевнул, продемонстрировав здоровые крепкие зубы.
— А вот это? — Уинхи нарисовал кружок, вокруг него орбиту, на ней меньший кружок. Указал на него и ткнул себе под ноги. Указал на больший кружок и поднял палец вверх, имея в виду здешнее солнце. Старик покосился на густую листву, которая не пропустила бы и сияние атомного взрыва, и опять зевнул.
— Абориген! — сказал Уунхи с обидой. — Откуда ему понять?
— И верно, откуда ему понять, что плюс это плюс, а знак равенства это знак равенства? — усмехнулся капитан. — И языки начинают учить не с этого, это знаю даже я.
— Я проверял, есть ли у этого туземца способность к абстрактному мышлению, — возразил Уунхи. — Конечно, я знаю, как изучать язык.
Он ткнул пальцем вниз, громко и четко произнес:
— Земля! — и для убедительности потер в ладонях пыль с поверхности почвы. — Земля!
Выжидающе уставился на старика. Тот ответил спокойным взглядом, но и не подумал произнести хоть слово на своем языке.
— Дерево! — воскликнул Уунхи, указав на ближайший ствол. Старик поцокал языком, будто восхищаясь, как громко может вопить пришелец, или наоборот возмущаясь нарушению тишины. За полноценный ответ принять это было трудновато.
— Если у него есть разум, он издевается над нами, — сердито буркнул Уунхи. — Но разума у него нет. Это обезьяна с человеческой внешностью.
— Попробуем другое, — согласился капитан. — Эй, — он наклонился к старику и произнес несколько странных шелестящих звуков.
Туземец понял — его ответный взгляд был осмысленным. Он поднял с земли ветку, разломил ее, одну половинку протянул капитану и произнес несколько звуков, тихих, не громче треска сломанной ветки, но членораздельных.
Капитан нарисовал на земле несколько кружков, соединенных линиями, два заштриховал, два не тронул. Старик продолжил его рисунок. Космонавты удивленно переглянулись.
— Тут ничего нельзя понять! — возмущенно воскликнул самый молодой космонавт.
— Ничего нельзя? — спросил укоризненно капитан. — Ай, Ченг Ву-Худжа, твои преподаватели скверно учили тебя! Какой же ты биолог?
Юноша пристальнее вгляделся в рисунок и ахнул:
— Это же первый закон генетики!
Капитан усмехнулся, пригладил жиденькую черную бороду.
— Верно!
— Совпадение, — неуверенно предположил юный биолог. Он быстро наклонился и начал рисовать очередную порцию больших и маленьких кружков. И старик, дождавшись, пока Ченг Ву-Худжа выдохнется, спокойно и уверенно продолжил схему.
Биолог посмотрел на капитана и неуверенно сказал:
— Вы… вы подучили его.
— Я был здесь однажды больше десяти лет назад, — капитан слегка сдвинул брови. Можно было не сомневаться, что биолог понесет наказание за свои слова, но — позже. — Вчера я предпринял сюда совсем короткую прогулку. За это время невозможно ничему научить существо без разума.
— Но не может же он знать, что эти кружки обозначают гены, если он математических знаков не понимал!
— Тем не менее, он понимает. Это выяснилось случайно в одной из прежних экспедиций. Все, что связано с биологией, они понимают на уровне интуиции. Поэтому с ними надо осторожнее. Поэтому здесь нельзя вести себя так, как вы привыкли. Вы помните, что стало с ракетой кругляков? Ну так и не задавайте вопросов, когда мы начнем работы. Хорошо, что у нас есть бесконтактные методы исследования.
Старик слушал капитана с виду равнодушно, поглядывая то на одного, то на другого космонавта и изредка поглаживая свою густую длинную бороду. Когда все замолчали, старик прошелся на четвереньках, выпрямился и сделал несколько шагов — учитывая, что ноги его заканчивались ладонями, шаги вышли довольно неуклюжими. Он ухватился за ветку и неуклюжим быть перестал — раскачался, забросил на опору нижние конечности и с нечеловеческой ловкостью и грацией взлетел вверх. Над ним протянулась следующая ветка.
