сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Флёр снова разрыдалась, закрыв лицо руками и раскачиваясь из стороны в сторону. И Стат не выдержал - обхватил ее руками, прижимая к себе и успокаивая. Он всегда полагал, что он для нее просто друг, соратник и отец ее ребенка, и такое острое горе его даже немного обрадовало.
— Милая, все, успокойся. Это же ради всех нас. Ради нашего мальчика. Ради того, чтобы люди над головой видели небо и свободно дышали. Все будет, все… Ты же всегда смеялась, что я кого угодно переболтаю. Неужели я их не переспорю?
Он сам не мог понять, как объятия неожиданно перешли в страстные, и как оказалось, что жена, которую он любил уже десять лет, сама льнет к нему и осыпает поцелуями. С треском порвалась застёжка ее комбинезона, и они целовались, когда опустились на пол, когда все более смелыми прикосновениями узнавали друг друга заново, целовались так, будто могли удержать друг друга рядом — навсегда. Отчаяние перед разлукой перепуталось с мучительным счастьем, к смятенному наслаждению примешивались восторг и упоение собственной смелостью — они смогли, они разрушили барьер и сожгли за собой мосты, и какими же глупыми, жестокими и нелепыми были стоявшие между ними запреты! С запоздалой радостью он понял, что все эти годы ее так же тянуло к нему и она так же молча страдала из-за собственной неправильности.
В последний миг Стат отстранился было, вспомнив, как иногда, озираясь в ожидании подозрительных взглядов, перешептывались некоторые его коллеги, уверяя, что это может помочь избежать последствий. Но она обняла его, прижавшись как можно крепче, и все закончилось, как в их первую брачную ночь — вспышкой блаженства, сладкой и горькой одновременно.
Реальность вернулась, остановившееся время пошло ускоряться, Стат глянул на часы и охнул — ему оставалось всего ничего. Надо было срочно вставать, одеваться, приводить себя в порядок и выходить. Да и в гости кто-нибудь мог пожаловать, чтобы оказать другу социологу всестороннюю моральную поддержку.
Вначале они даже ничего не говорили, лихорадочно собирались, приглаживали волосы, брызгали в лицо холодной водой из умывальника и не смотрели друг на друга, как люди, совершившие преступление и старающиеся вести себя естественно.
Только перед самым выходом он обернулся к ней:
— Флёр! А если..? Как тогда ты… одна…
У Флёр из глаз уже снова сами собой бежали слезы, но она попыталась улыбаться:
— Он будет со мной почти треть года. Это уже немало. А потом я буду добиваться, чтобы его вернули. Не бойся, я сильная. Я не поступлю, как моя мать.
— Так ты знаешь!
— Да. Я справлюсь.
У Стата перехватило дыхание. Он еле смог произнести:
— А я вернусь. И наш народ переберется на Эо.
В кармане загудело переговорное устройство — его уже вызывали. Он успел только обнять Флёр, жалея лишь о том, что память о проведенных вместе мгновениях все равно не сможет их заменить, выбежал на площадку и прыгнул в лифт. Тот должен был поднять Стата в самый верхний слой коры планеты, где проходили скоростные транспортные линии.
Этот фарс, который эферийцы считали переговорами, подходил к концу. Апатуриано знал, что результатов не будет, ещё когда давал согласие на посадку. Может быть, лучше было просто оставить их воркотню в эфире без внимания, но уран… Да и оппозиционные газетенки время от времени писали, что власти якобы боятся присутствия эферийцев. Решено было продемонстрировать, что никто никого не боится, а потом напугать уже жителей Холодной звезды. Пусть не рвутся больше на Сино и не навязывают своих посольств. При самом большом сочувствии он не мог пойти на их условия. Его разорвали бы собственные подчинённые, а в прямом или переносном смысле, уже неважно.
По-человечески ему было их жаль. Порядочные до смешного, наивные до глупости, они не могли быть опасны сами по себе, и в то же время одним своим присутствием разжигали искру вольнодумства. Скажите, пожалуйста, нет властей. И любое общество приходит к таким переменам. Нет, Тиксандания к безвластию и анархии прийти не должна!
К президенту подошёл робот, вытянул руку. Под рукавом открылся миниатюрный электронный экран, на котором горела надпись:"За-Менг». Значит, старый трианглетский хрыч сделал очередное заявление, что склоняется к передаче власти младшему принцу. Если бы смена правителя действительно произошла, прямо в зале уже включили бы интерактивный экран. Но даже просто такие намеки ничего хорошего не несут. За-Менг один из самых неадекватных представителей императорской семьи. Сам он решает мало что, он марионетка, только и кукловоды у него полоумные. А он, Апатуриано, разве самостоятелен? Разве он сам не марионетка?
Президент окинул взглядом зал — послы Трианглета сидели на месте, как каменные. Ни тени страха, ни малейшего волнения — а ведь если бы сейчас объявили о новом официальном императоре, участь их была бы незавидна. Перемирие считалось бы недействительным. Это эферийцев весело презирали, трианглетцев ненавидели, тайно или явно…
Апатуриано откашлялся и поднял руку, призывая к тишине.
— Господин эферийский посол, — голос президента, подхваченный усилителями, разнёсся по залу. — Ваши предложения нас не заинтересовали. Я мог бы ещё напомнить, что ваша планета принимает наших перебежчиков, и это трудно считать хорошим отношением, но не буду отнимать ни свое, ни ваше время. Возвращайтесь на родину. Я не могу гарантировать безопасность ваших людей на Эо. Мой вам добрый совет — бросьте все силы на создание собственных межзвездных кораблей. Против этого мы никак не возражаем.
Он спустился с трибуны и остановился рядом с эферийцем — худощавым высоким молодым человеком. Никакое это было не определение внешности, все жители Холодной звёзды были тощими и выглядели молодо, а на самом деле кто знает, сколько им было лет.
В глазах эферийца плескалось беспредельное отчаяние, а еще — нет, Апатуриано не показалось, — светилась тонкая линия, окружавшая радужку.
Апатуриано вздрогнул. Больше всего ему захотелось броситься вон в поисках любого зеркала. Но он и так знал, что там увидит — знак Звездной хозяйки, вестник скорого ухода.
Посол не двигался с места, будто надеясь, что президент изменит свое решение. Апатуриано сжал челюсти. О брат мой по золотой метке, ты думаешь, я силен и свободен? Я скоро пойду догонять тебя на пути к Звездной хозяйке.
Апатуриано церемонно поклонился трианглетцам, затем неожиданно для себя повернулся к эферийцу и протянул ему руку.
— Прощайте, господин посол, — сказал Апатуриано, слегка подчеркнув голосом первое слово. Эфериец растерянно пожал протянутую ладонь. В его глазах мелькнуло понимание. Но Апатуриано уже развернулся и в сопровождении охраны вышел из зала.
========== Падающая звезда. Формальность ==========
— Его величеству и их высочествам крайне неугодно, чтобы чужие космические корабли подлетали к нашей планете и запрашивали разрешение на посадку. Его величество и их высочества настаивают, чтобы впредь таких инцидентов не было. Его величество и их высочества…
Апатуриано раньше не задумывался, какой пронзительный голос бывает у угловатых, когда они говорят на тиксанданском, с его обилием гласных и звонких согласных. Будто завывают, будто нарочно выкрикивают слова. Уж лучше бы говорили на своем, вкрадчивом и свистящем. Он и так бы их понял. Пожелания Трианглета насчет эферийской ракеты остаются в силе. Потеряют корабль с экипажем, сто раз задумаются впредь, стоит ли пытаться ставить какие-то условия Империи. По поводу спорной принадлежности Эо его величество и их высочества не наделяли послов какими-либо полномочиями. Апатуриано вскользь спросил, нет ли оснований полагать, что риторика Империи в ближайшее время изменится. Послы зашипели, как коты, на своем родном языке. Нет, им ничего не известно. Его величество в добром здравии, их высочества в полном повиновении у отца и властелина, и да будет так ещё много лет!
Глаза у послов, кстати, были обычными. Никаких мистических знаков в них не наблюдалось.
Наконец, послы, раскланявшись, отбыли, выразив надежду в исполнении воли его величества и их высочеств. Апатуриано пообещал всестороннюю поддержку, думая, что в отношении эферийского корабля планы совпадают, а вот в отношении территории Эо — кукиш им с маслом, угловатым.
Оставалась формальность — голосование. Разумеется, большинство будет за принятие решения. Наверное, можно было и просто отдать приказ, но есть вероятность, что возникнут проблемы в торговле, а множество предприятий страны используют урановое сырье.
Голосование проходило не в приемном зале, а зале заседаний Сессионного собрания, на минус первом этаже. Лифт скользнул вниз бесшумно и почти мгновенно. Из его стеклянной шахты открывался вид на столицу. Не на Дворцовую площадь, а на огромный городской парк и Круглое озеро. Конечно, водоем искусственно расширили и обровняли берега, чтобы он был похож на государственный символ, но, по преданию, он и раньше представлял собой почти правильный круг. Сейчас вид озера только напомнил Апатуриано золотой ободок в собственных глазах, и он отвернулся.
Зал был полон примерно на три четверти. Кто-то отсутствовал по уважительным причинам, для Сессионного собрания это было вполне нормально! Лишь утвержденные члены Постоянного Национального собрания не имели права пропуска мероприятий. Апатуриано оглядел ряды трибун. Люди ждали начала голосования, большинство вполне равнодушно.
Он заговорил, сам мечтая быстрее покончить с этим делом. Стараясь не употреблять глагол «убить», изложил лишний раз суть вопроса. Напомнил, что Империя свои пожелания высказала, и что единственные неприятные последствия, которые могут приключиться — это неприятные заминки в торговле. Но, с другой стороны, корабль взорвется в верхних слоях атмосферы, и у эферийцев не будет никакой уверенности, что это случилось не по естественным причинам. Если не проявить достаточной жёсткости, жители Умирающей звезды так и не прекратят попытки обосноваться на Эо, и их будет значительно труднее оттуда выдворить. Поэтому сейчас необходимо принять взвешенное решение.
Зал зашумел не то чтобы совсем одобрительно. Торри, как бы плохо ни думали про них соседи по солнечной системе, в принципе не были кровожадны и не всех обрадовала идея вероломного убийства беззащитных людей. Общую мысль выразил генерал Мегасколико.
— Я котят слепых никогда не топил, поздно начинать! — заявил он, и сидевшие рядом синоты привычным движением прикрыли уши.
— Мне самому это не слишком нравится, — ответил Апатуриано. — Но если они благополучно вернутся домой, они снова будут пробовать обосноваться на Эо. Просто потому, что другого выхода у них нет. Будут опять присылать сюда своих парламентеров. И в дальнейшем все может обойтись ещё большей кровью. Надо, чтобы они поняли раз и навсегда — мы им здесь не рады.
— По-вашему, они этого не поняли, когда пешком на пятнадцатый этаж поднимались? — Мегасколико развел руками, обращаясь к Собранию. — Господа. Я хочу напомнить, что в этом деле есть и третья заинтересованная сторона, а именно — Трианглет. За Эо проще соревноваться с эферийцами, чем с ними. А кроме того, угловатые мастера всяких интриг. Например, после их нападения в Жемчужной гавани они тоже уверяли, что это была провокация. Тогда конфликт с трудом погасили, потому что страна находилась в глубоком кризисе и воевать для нас было совершенным самоубийством. Войны на территории Эо не избежать, но согласитесь, для нас это будет менее болезненно. А эферийцы в таком случае сами оттуда уберутся.
— Это все ваши соображения? — спросил Апатуриано.
— Не все. Уничтожение ракеты может использовать Трианглет. Припомнит нам в любой момент под видом того, что мы не умеем держать обещаний и опять же в любой момент нарушит перемирие. Да, послы подтвердили намерения императора, но только устно! У нас нет никаких подтверждений, только запись голоса. Они скажут — подделка. А мы пока что в худшем положении. Мы должны воевать на наших условиях, не на их.
— Трианглету не нужен повод, — на другом конце зала поднялся глава совета промышленников, долговязый Меноптеро. — Они нарушат договоренности в любом случае. А вы знаете, кстати, одну из причин кризиса? Фабрики бастуют! Сколько листовок мне уже доставили службы безопасности! И в нескольких упомянуты ваши друзья-эферийцы.
— Они не мои друзья, — рыкнул Мегасколико. — Кстати, напомните, ваши частные электростанции ведь нуждаются в импорте урана?
— Значит, надо развивать собственную добычу, — с обидой в голосе ответил промышленник. — Я всегда так говорил.
— Я с этим согласен и ни капельки ни возражаю. Развивайте. И учтите, что после демарша с кораблем это надо будет делать быстро.
— Но им же нечего будет нам предъявить, — смешался Меноптеро. — Корабль может взорваться из-за неисправности… А для развития добычи урана надо время.
— Развивайте, а не думайте, как истребить людей, которые и так обречены, — пожал плечами Мегасколико.
— Врага нельзя сбрасывать со счетов, каким бы слабым он ни казался, — послышался голос Кулекидано, заместителя начальника полиции. Его острый нос напоминал комариный, но прозвище «Кровосос» Кулекидано все же получил за жестокий нрав. — Здесь ведь говорили про листовки? Я в службе безопасности вижу их куда больше, чем вы, военные! Все верно, каждая вторая восхваляет Умирающую звезду! Не только их корабль стоит уничтожить, но и всю планету! Потому что они вносят смуту! Потому что народ смотрит на небо, разинув рот, и мечтает…
— Всю планету невозможно, — это говорил Энтогатано, генерал космических войск. Мегасколико одобрительно закивал головой. — Эферийский физик был совершенно прав, попытки разрушить любое крупное тело в нашей системе приведет к тому, что мы сами недолго проживем. А под землю они запрятались глубоко, если мы вдруг начнем тратить аннигиляционные снаряды, которые так нужны на случай войны, на истребление безобидного и безоружного народа… Мы все равно не уничтожим всех эферийцев, как мечтают некоторые горячие головы. А до отчаяния людей доводить не стоит. И крыса, загнанная в угол, кусается. С другой стороны, жили же они под землёй столько тысяч лет, и ещё столько же проживут. Наверняка.
— А они говорят, что не проживут. Воздух там у них кончается, — крикнули из зала.
— Ну… — Энтогатано смешался, развел руками. — Да преувеличивают, проживут. Все равно на Эо они лишние.
— Они сами сбегут оттуда, если на территории Эо начнется война между нами и Трианглетом, — заявил Мегасколико. Энтогатано, поморщившись от оглушительного генеральского баса, кивнул:
— Это было бы идеально. Вот про корабль я не скажу. Разумеется, лучше сейчас проявить жесткость, чем потом разбираться с переселенцами на Эо… И потом, здесь верно говорили, Эфери Тау подбивает людей на бунт одним своим существованием.
— А так вы из них мучеников сделаете, — усмехнулся Мегасколико, и голос его не стал звучать тише. — И они так же будут подбивать на бунт. Своим несуществованием.
— А не проучим их один раз, они так и будут обращаться с просьбами и захламлять эфир! — закричал Кулекидано. — Вы их потому защищаете, что их вожак бороду вашу похвалил?
— А вы их потому топите, что он вас головой в сортир окунул, — не остался в долгу генерал и мстительно добавил: — Совершенно справедливо.
Зал безжалостно расхохотался. Кулекидано побагровел.
— К делу, господа, — призвал Апатуриано. — Речи об уничтожении Эфери Тау нет и быть не может. Но корабль? Главы крупнейших корпораций обоснованно жалуются на забастовки, на негативное влияние общества со столь непривычным порядком и призывают преподать эферийцам урок. Как справедливо заметил господин генерал наземных войск, гибель корабля может романтизировать образ соседней планеты в глазах народа. Вместе с тем, милосерднее и разумнее сейчас пожертвовать кораблем, чем потом разбираться с новой делегацией. А она будет, можете не сомневаться, потому что эферийцы рвутся захватить Эо.
— Но не только поэтому, — снова подал голос Мегасколико. — Это и впрямь народ, действующий убеждением, а не оружием. Да и бесхитростны они, людям доверяют… Вы можете эферийцу руку отрезать, а если вы сами в пропасть будете падать, он вам оставшуюся протянет. Если бы можно было сделать их союзниками в борьбе с Трианглетом…
Вокруг негромко засмеялись, все, даже те, кто эферийцам сочувствовал — от голубей в качестве союзников и то было бы больше пользы.
— Беззубый союзник пользы не принесет, — заявил Энтогатано. Собрание согласно закивало. — Нет! Нам необходимо разобраться с народными волнениями и кризисом производства. Тогда мы одолеем врага. И никто не должен мешаться у нас под ногами.
На стене вспыхнул интерактивный экран.
— Это сигнал, господа, — поднялся с места Апатуриано. — Скоро корабль будет стартовать. Мне кажется, мы достаточно дискутировали. Пора переходить к голосованию.
Сколько дней прошло?
